Мэджик юзеры

XIII

"Мама, папа, я колдун!" — представив, что говорит это, Игорь застонал. "А вы — принцесса и дракон, давайте играть!". Ох-ох…

Крепко веря в то, что любовь прочнеет на расстоянии, Игорь старался не докучать родителям частыми визитами. То, что они его позицию не вполне одобряли и счастливы бы были жить с ним, пусть не в одной квартире, но уж в одном-то доме, так чтобы ежевечерне совместно ужинать, будило в нем толику стыда, но и прибавляло общей жизненной уверенности. Хорошо, когда есть тыл.

— Игоша, как ты окреп!

— Спасибо, папа, ты тоже.

— Нет, право, вроде даже подрос еще. Катя! Катя, сын пришел, выходи! Подарочки принес? Мы тебе припасли, кой-чего.

Хлопнула дверь ванной и Игорь вторично подвергся поцелуям и рассматриванию.

— Пойдем, я такую курочку сделала, твоя такую не умеет и еще лет двадцать уметь не будет. Что-то ты не-то исхудал, не то поправился, не пойму.

Игорь ел курицу "навроде чахохбили", действительно удавшуюся на славу, мама вытирала мокрые волосы и любовалась на сына, а папа задержался в прихожей. Он рассматривал сыновьи ботинки и вслух восхищался их практичностью и экстравагантной внешностью.

— Да обычные, для зимнего треккинга, просто красные. Не, от соли не трескаются, они ж не кожаные, только разводы остаются. — Игорь отвечал на вопросы, а сам никак не мог придумать, как-бы к делу перейти.

— Нет, тебе такие же нельзя, а то пойдем куда-нибудь вместе, а сами, как детдомовцы — в одинаковых ботинках.

— Игоша, а чего ты лицом дергаешь? У тебя все в порядке? — мама перегнулась через стол и заглянула сыну в лицо. — Рита беременна? У нее выкидыш?

— Нет, мама. У нее не выкидыш, не проказа и грузовиком ее не переехало. Увы, и на этот новый год, Дед Мороз не принес тебе такого ожидаемого подарка, как кончина или хотя бы увечье моей жены.

— Что ты говоришь!? — мама всплеснула руками, — Я очень люблю Риту, просто мне всегда казалось…

— Мам, да хрен с ней. Знаю я, как вы друг друга обожаете, только не об этом сегодня, ладно?

— А о чем, сегодня? Раз нельзя перемыть кости невестке, о чем станем беседовать? Виды на урожай? Только, сперва ограблю тебя, ладно? — папа сел рядом с сыном и, вытянув у него из кармана сигаретную пачку, закурил.

Игорь тоже закурил и поглядел в потолок.

— Мама, папа, я — колдун.

Быстро стрельнул глазами по лицам родителей. Те, терпеливо улыбаясь, ждали продолжения.

— Я лучше покажу, ладно?

Игорь шевельнул указательным пальцем и крохотный, похожий на шмеля, пушистый желтый сгусток магии, с жужжанием пролетел через кухню и поразил разделочную доску. Мама вскочила, сорвала с гвоздика обугленный остаток доски и кинула в раковину. Мокрой тряпкой собрала с пола тлеющие головешки и угольки. Папа облизнулся.

— Шикарно, Рюша! А что еще ты умеешь?

— Всякое в этом роде. Только, помасштабнее обычно. А что, вы не удивлены?

— Ну что ты! Удивлены, конечно. Ты, молодец, сынок! Жалко только, что чудеса у тебя такие… деструктивные. Вот я бы, — размечтался папа, хотел бы уметь понимать зверей и разговаривать с ними. И создавать прекрасные дворцы и сады.

— Создавать, это к Яше. — насупился Игорь. — Я что, выбирал что ль? Что смоглось, то и могу.

— Не расстраивайся, Игоша, — мама чмокнула сына в затылок, — всякий талант хорош. А Яша молодец. Он мне всегда больше всех из твоих друзей нравился. Помнишь, как вы тут играли, когда сад был закрыт? А он описался и сам стал стирать свои колготки? Такой был серьезный: "Тетя Катя, где у вас стиральщицкий порошок?".

Родители умиленно заулыбались и готовы были погрузиться в бесконечные воспоминания, большинство которых, казались Игорю подлежащими вечному забвению и уж не в коем случае не воспроизведению. Судя по тому, что помнили родители, большую часть времени Игорь и его сверстники тратили на то, чтобы коверкать слова, не ко времени облегчаться, засовывать руки и головы в опасное или грязное и позориться любым доступным способом.

— Отставить мемории! — взвился Игорь.

— Ладно-ладно, — захихикала мама, — будут свои детки, поймешь нас.

— Детки, это вопрос будущего неопределенного. А я к вам, насчет будущего ближайшего. Причем вашего.

— О как! Сын задумался о нашем будущем. Что, Рюша, неужели ты приглядел своим старичкам хорошие места на Кузьминском или Миусском? Предлагаешь, сделать инвестиции?

— Папа, я серьезно. Вы уж простите, но я вас подставил.

— Это, детям свойственно. Расскажешь, как именно?

— Да вот, тем во-первых, что я маг. А во-вторых тем, что я человек взбалмошный. Плюсуя то и это, получилось вот что: не утаил я своих волшебных сил, поссорился с властями. От души так, до погонь с вертолетами включительно.

— Игошенька! — ахнула мама, — Ты же не умеешь водить вертолет! Тебя не укачало? Как ты не убился? Ведь даже машину толком не освоил, когда папа тебе предлагал старую отдать, ты отказался.

— Да я не летел на вертолете, мама! Я летел в лодке, а на вертолете летели вертолетчики. Они умеют водить вертолет, но вот укачать их могло. Дай я кончу, ладно?

— Но потом, непременно расскажи нам все подробности про вертолет. — попросил папа, — Я люблю вертолеты. Эх, был я моложе, часто на вертушке летал. Помнишь, мать, как на Таймыре в туман на стланик садились? Сеня тогда чуть не поседел.

— Ага, как он из ракетницы нам сигналил снизу, а мы ничего не видели!

— Мама! Слушайте меня! Я ничего радостного в клюве не принес. Соберитесь и слушайте печальное. Органы хотят шантажировать магов их родственниками. Вам надо спрятаться. В подполье уйти, уехать.

— Мдя… и вправду, сын, не радостно. — папа посерьезнел, задумался. — Органы, стало быть… компетентные, вероятно. И хотят наверное, чтобы ты с ними сотрудничал, а не то нам худо будет.

— Ну, типа. И вобще, чтобы смирно себя вел. А вас, боюсь не просто под наблюдением будут держать, а запрут где-то.

— С одной стороны, не дело родителям заедать жизнь своим детям. Ты ведь, не планируешь сидеть со своей магией как мышь под метлой или тем паче в сексоты записываться?

— Нет.

— Умничек. Никаких сделок с чекистами, запомни, сынок. Обещай, юли, соглашайся, но ничего не делай и по-возможности не подписывай.

— Ладно. Так что с вами делать будем? Деньги, говорю сразу, не проблема. Сколько угодно, хоть миллион, хоть бразилион.

— Катюша, похерим работу, поедем в теплые страны век доживать в богатстве и праздности?

— А то! Пусть сынок резвится, а мы бананового дайкири попьем, кокосовых орехов погрызем, купнемся среди кораллов.

Пораженный тем, что родители так легко приняли идею бегства и тем, как именно они представляют себе жизнь в подполье, Игорь оторопел.

— Ладно, так и запишем. Сейшелы или Багамы. Ок. Все сделаю, будете на вилле жить, с охраной из головорезов гаитян и прислугой из головорезов филиппинцев.

— Да-да, побольше головорезов, сынок!

— Как-то вы совсем не сопротивляетесь. Отчего бы?

— Оттого, что мы тебе верим. И еще потому, что хотим облегчить тебе жизнь. Тебе ведь, еще деда уговаривать.

— Да возьмете его в охапку и поедите. В чем проблема?

— Как же так, Рюша? — папа укоризненно посмотрел на Игоря. — Ты забыл, каков твой дед? Он ведь, как услышит, что надо от ГБ скрываться, так удила и закусит. Он ведь их не просто не терпит, но и демонстративно не боится. Как зарезал в войну особиста и ничего ему за это не было, так и решил, что церемониться с ними нечего.

— Забыл. Я уж и не помню, чего он особиста-то того… Дед ведь, вроде не идейный ни разу.

— Не идейный! Старый анархист. Но там-то, никакой политики не было. Трофейную катану не поделили. Или из-за бабы? У деда ж, сколько раз рассказал — столько и вариантов. Не из-за бабы Зины твоей, это еще до нее было, просто… какой-то. Вот, дед бритвой-то и махнул.

— Ясно. А где он сейчас-то, наш махновец?

— Гуляет. К вечеру быть обещал. Ты дождешься?

— Конечно. — Игорь кивнул. — А если ему ничего не говорить? Не объяснять причину перемещений? Мол, разбогатели внезапно и переезжаем.

— Окстисть, Игоша! — теперь с укоризной посмотрела мама. — Нельзя своим врать. По крупному. — смутившись добавила она, — Чуть-чуть, изредка, можно.

— Итак, — потер папа руки, — ждем деда. А пока, рассказывай про магию. Ох и завидую я вам!

Игорь рассказывал. Пил чай, ел то и се и, тщательно просеивая информацию, излагал что, как и зачем он и прочие знакомые ему маги делали с того дня, как магия пришла в мир и до дня нынешнего. Историю несчастного мексиканского города, опустил целиком.

Мама завидовала Арсену и сочувствовала своей тезке, Катушке. Папа требовал познакомить его со Стивом. Описание полета на столе сквозь метель, его заворожило.

К ночи, когда Игорь уже осип и объелся до дурноты, пришел старый анархист. Был он весел и немного навеселе — постновогодняя посиделка с, как он выразился "парнишечками". Бодро прохромав к себе в комнату, дед вернулся с толстым томом, обернутым в желтую газету пятидесятилетней давности.

— Внук, мой тебе подарок. В этой книге, бессодержательной и глупой, как весь марксизм, есть на полях особые пометки. Это ключ. Пользуясь им, ты сможешь вычитать, где мы зарыли клад. Японского генерала тряхнули, он нас на фанзу вывел, где награбленное в Маньчжурии хранил. Четверо нас было, да только трое уже осталось. Боюсь, обойдут меня парнишечки — выкопают клад, а меня побоку. Надо их опередить, ты это сделаешь за меня.

— Спасибо, деда. — смиренно сказал Игорь. — но я еще золото Юденича не выкопал, помнишь, ты мне на пятнадцатилетие тельняшку с кровавой картой подарил?

— Да и кутак с ним! Там золота-то — две шапки. И уж, прости, внучок, не кровью та карта нарисована. Говном! Не хотел тогда при матери твоей говорить, она б стирать кинулась.

— Дед, послушай, чего скажу.

Не стараясь выбирать слова, все равно не угадаешь, Игорь рассказал деду, какая неприятная сложилась ситуация. Тот, сперва покричал, поупирался. Помянул Левку Задова и Марка Спектора. Но в конечном итоге смирился, вытребовав себе катер "на марлина ходить" и отдельного слугу негра — помогать с наживкой.

— Дед, ты ж сроду не рыбачил!

— А не на кого было, на мокрую охоту ходить! Не сикильдявок же, удить. А марлин-то, он ого! Опять же, тарпон. И акула-молот.

Обещав деду любой молот по его желанию, Игорь осведомился: — Все ехать готовы? Паспорта есть? Загран?

Дедовский оказался просрочен восемь лет как. И девственно чист — забыли деда попутешествовать, хотя когда-то обещали.

— Ладно, послезавтра будет. Арсен займется. А пока, со мной побудешь, баек расскажешь. А то не дай бог помрешь, а я оказывается половину твоих геройств позабыл, с тех пор как ты меня ими в детстве засыплял. Вы же, почтенные родители, собирайте зубные щетки и излюбленные предметы, весом не более чем по двадцать кил на лицо. Полетите на Кубу, там вас встретит Дима. Оттуда в Мексику, есть у нас тропка накатанная. Там Стив подберет и дальше вами займется. Может, на столе покатает. А мы с дедом догоним.

***

— Знакомьтесь, — сказал Игорь, кивнув обитателям "сквота". — Мой дед…

— Роман Кантемирович! — опередив внука, провозгласил дед, одновременно стукнув внука по щиколотке клюкой. Игорь, в изумлении уставился на него.

— Кто ж, в подполье, настоящие имена говорит! — драматическим шепотом, свирепо вращая глазами, заявил дед — да и не такое уж оно ненастоящее: у меня на него два партбилета. Один эсерский, другой кадетский. Только фамилии разные.

— Ох. Может, разденешься, тапки обуешь? — спросил Игорь и, обежав взглядом комнату, заметил что сестры хихикают в кулачки, а Катушка смотрит на деда открыв рот. Какая-то из спасенных им женщин, дама более чем зрелая, делала тоже самое, в точности повторяя выражение Катушкиной мордашки, несмотря на полувековую разницу в возрасте.

— Некогда, внучок, расхолаживаться. Веди меня к пулеметам. Глаза мои, конечно сдали, но ленту подавать смогу. А сдюжу, так и заменю тебя, когда басмачи твою головенку шашкой развалят до седла. Не слушаешь деда-то, каску не носишь! — На этих словах, дед грозно взмахнул клюкой. Но попорченные артритом пальцы разжались и палка взлетела к потолку, откуда грянула внуку на голову, как та самая шашка.

Теперь уже все, кто слышал дедов пассаж, из вежливости прикрывая лица, всхлипывали и гудели наливаясь багрянцем, в попытках сдержать смех. Игорь, ухватил пращура за бока и увлек его на чердак, зло оглянувшись назад, когда услышал, что кто-то, не выдержав рассмеялся в голос.

— Почтенный старец, что за ботизы? Не могли же тебя маразм с Альцгеймером догнать, пока мы от аэропорта ехали? Мы ведь, быстро ехали!

Дед, привстав на цыпочки, взъерошил Игорю волосы и мягким нажимом усадил на стул. Придвинул себе другой и уселся верхом, сложив на спинке руки. Опер на них подбородок, улыбнулся.

— Гошка, когда ты головенкой своей лохматой думать о других начнешь? Тебе вон, всегда все хрен по деревне, а и то сегодня нервничаешь да дергаешься. А тут тетки с детками. Страшно им, вон как закаменели, когда мы в дом вошли. Успокоить их надо, расслабить. С каждым поговорить по душам… этого я не умею, да и остервенею быстро, характер не тот. А клоунаду учудить — с нашим удовольствием. Оно и вернее. Были вот у нас два брата гагауза, когда мы бронепоезд врангелевский на железке заперли. Могли вот как: один пердит, другой рыгает, а все вместе выходит будто старики ругаются. Скотство, но смешно так, что даже один балтиец в голову раненый так веселился, что боли не замечал и помер радостный.

Дед замолчал, а когда впечатленный и задумавшийся внук ушел, тихо добавил: — Ван вот только, китаец-доходяга… Послушал гагаузов, да и лег на рельсы с наганом. Родителей вспомнил. Вышиб себе мозги через висок, а бронепоезд его потом скотоотбойником под насыпь скинул. Но тут уж, не угадаешь.

***

Яша нашел Игоря сидящим в одиночестве на кровати. Поджав под себя ноги, он вертел в руках дедову клюку. Именно клюку, так как никакого изящества, которым должна обладать трость, в ней не было. Толстая лакированная палка, увенчанная латунной конской головой. По такому краткому описанию, ее вполне можно было бы все же признать тростью, но… Толщиной сантиметра четыре, треснувшая и стянутая полоской железа. Лак, где облез, где потрескался. Латунь неровная, в царапинах, а конь послуживший моделью — урод: уши разные, между ними ржавая гайка торчит, зубов нет, глаза выпучены и сползли к переносице, которую знавший в конских статях толк дед, называл "храпом". И разношенная блямба красной резины, прибитая мебельным гвоздем.

Присев рядом, Яша с любопытством посмотрел на друга. Кивнул на палку, когда Игорь поднял на него взгляд.

— Я, когда мелкий совсем был, — сказал Игорь, — буквально крохотный, тогда думал, что в ней шпага спрятана. Ясно же, что ручка снимается, а никак справиться не мог. А дед, хитрован, про шпагу ни да ни нет не говорил, только ржал, как такой вот конь и дразнился. Надо, говорил, особую пружинку нажать и особое слово сказать. А я мол, еще маленький чтобы такие слова вслух повторять, а раз так, то и пружинку мне знать ни к чему.

— И ты ее не разломал, чтобы без всяких пружинок обойтись? — удивился, хорошо знавший друга Яша.

— Говорю же, махонькиий был совсем. Так сломать не мог, а топоры-молотки от меня прятали. Как немного подрос, тут уж дед сообразил, что дешевле будет расколоться.

— И что, есть там шпага?

— Неа. Там самопал. Спиленный ствол от нагана, кустарный барабан на три патрона и механизм стрелятельный.

— Покажи. — попросил Яша.

Игорь вздохнул и отложил клюку.

— Не могу. Слова-то теперь все-любые знаю, смогу нужное подобрать. А где пружинка — забыл. Или сломалась она. Вроде куда надо жму, а не открывается.

Яша хлопнул друга по плечу и проговорил значительно: — Это символично, чувак.

Игорь посмотрел на друга и согласился.

— Да. А теперь должно пойти затемнение и в следующей сцене меня, раскаявшегося в предательстве и перешедшего на сторону правых, но ущемленных, убивают.

— Ни пса ты в символизме не смыслишь. В следующей сцене ты расстаешься с фамильным замком и смотришь в даль. А убиваешь себя сам, потому что утратил связь с прошлым, корнями и фундаментом личности.

— А еще, палка может символизировать член.

Цыкнув зубом, Яша предложил: — Пойдем, лучше я тебе миллион баксов покажу, раз тебя в кухонный фрейдизм бросило.

— И таз говна? — поинтересовался Игорь, но встал и пошел, потому как миллион долларов и вправду представлялся ему любопытным зрелищем.

Миллион висел на вешалке, рядом с куртками. Яша снял с крючка большущий бумажный пакет для подарков. Красный с картинкой — песик и его отражение в елочном шаре. Перевернул его и вывалил на пол кучу денег, в пачках перетянутых разноцветными резинками.

— Как-то много. В кино меньше бывает. А вот тара мне понравилась. Подходящая.

— Не угодишь на тебя. Двадцатками потому что и полтинниками, вот и много.

— Впечатляет конечно, — покивал головой Игорь, пока Яша складывал деньги обратно в пакет. — не думал, сказать по чести, что живой миллион увижу когда-нибудь. Из какой-то это было другой жизни. Стрелки, миллионы… Как, кстати, на стрелку-то съездил?

— Нормально. Мы ж не конфликтовать забивались, а торговать. Приехали вполне приличные люди на Пассате. Посмотрели камень. Сказали, сколько они таких хотят за имеющиеся деньги. Я вернулся в машину и сделал сколько просили. Разъехались. Никакого нуара или бандитского кича, сплошные гипсовые слоники.

— Ясно. А к своим ты съездить успел?

— Ага.

— И как они?

— Нормально. К маминой сестре поехали пока, в Рехавот. Им чего они там что ни год гостят. Вроде и не напряглись особо. Сказали, архитектор с биохимиком везде пригодятся. Я б с ними слетал, но осел же, заранее ветпаспортом для Тинки-Винки не озаботился, а на вас ее бросать…

— Деньги отдал?

— Карточку. Им на первое время хватит, пока Арсен не утрясет с перекачкой денег. Да и тетя Зисла им пропасть не даст. Хваткая тетя, чего уж там. Ладно, пошли к людям, там твой дед такое откаблучивает, хоть билеты продавай.

***

Срок, на глазок отмеренный Рофтовым, как время в течении которого органы будут телиться прежде чем перейти к беспощадным действиям, истек. А вывезти всех, кого собирались, не успели. Оставалось сплавить на Кубу последнюю партию: тех родных и друзей сестер, что привез в "сквот" Игорь, родителей и сестру Димы, бабушку с дедушкой (родители улетели накануне) Саши.

Дима о разговоре со своей родней рассказывал с ужасом и подвыванием. Там было все. И "Димочка, во что ты ввязался? Давай мы позвоним дяде Славе, он работал в милиции, у него есть связи он тебя отмажет." и "А как же наши знакомые, наши соседи? Ведь если нас станут искать, то у них могут быть неприятности.". Первых седых волос стоило Диме сподобить родню эвакуироваться, но он сдюжил.

К аэропорту подъезжали порознь, но все время пребывая на связи, спасибо Арсену, не забывшему среди множества дел, прикупить кучу телефонных сим-карточек разных сотовых операторов. Встретились на регистрации перед вылетом. Арсен, Яша и Игорь, сколько могли, оставались вне группы, бродили поодаль, высматривали подозрительно глазеющих. Обошлось. Никто в штатском не подошел к стойке регистрации или пульту диспетчера, не наклонился с серьезным видом, не сказал несколько веских слов, вслед за которыми, захлопнулись бы двери терминала или развернулся прямо на полосе самолет. Всем отбывающим, поставили штамп об отлете, пропустили в рукав и рассказали, сколько продлится полет. Оставшиеся, дождались, когда самолет взлетит и помахали ему ручкой.

— Надо нам было тоже лететь, — сказал Яша.

— Увы, мне надо еще немножко с деньгами разобраться. — покачав головой ответил Арсен.

— Во-во. — поддержал его Игорь. — И не одному ж ему тут торчать, кто-то прикрыть должен если что. И вообще, почему я должен? Хочу и буду тут сидеть.

— А ты что, хочешь? — удивился Яша.

— Нет, но из принципа. Они думают, им все можно! Ага, как бы не так, это мне все можно, я так скажу.

— Домой поедемте, вот что. — мрачно сказал Яша.