Мед

Глава 7

— Вот, возьмите, — я достаю из кошелька крупную купюру и протягиваю её ветеринарше.

— За мужика решила заплатить? — Тамара хмыкает. — Убери.

Стою, молчу, моргаю. Я хотела компенсировать свою ложь, но по факту — да, собралась заплатить за раненого гостя. Не задумывалась насколько это правильно… Пожалуй, правильно. Я доктора посреди ночи из дома выдернула, она тащилась через весь город, думая, что её тут ждёт собака.

— Возьмите, — я опускаю глаза в пол, — пожалуйста.

Тамара цокает и отодвигает от себя мою руку. Она встаёт лицом к зеркалу, делает вид, что поправляет макияж — которого в помине нет. На самом деле наблюдает за отражением своего пациента.

— Ты ведь знаешь, что мы с Михал Иванычем давние друзья? — спрашивает тихо.

— Знаю, — я пожимаю плечами. — Он здесь причём?

— Сейчас Миша уважаемый человек, депутат, а прошлое у него тёмное. Как думаешь, много я в девяностые ветеринаром получала? Вообще не платили, — она поворачивается ко мне. — Зарабатывала я на таких вот пассажирах, — кивает на моего гостя. — Пули выковыривала, штопала. С Иванычем мы так и познакомились. Среди того контингента редко можно встретить нормального человека. Твой найдёныш, — она опять кивает на раненого, — нормальный мужик. Он сам со мной расплатится, когда оклемается. Поняла?

— Поняла, — киваю.

Мне даже немного стыдно становится, что деньги предложила.

— Подождите! — я окликаю Тамару, когда она шагает за порог. — Можно вопрос не по теме? — краснею, но мне нужен её ответ.

— Попробуй, — она хитро, улыбается.

Я выскальзываю в подъезд, прикрываю дверь:

— Вы уверены, что он… ну… нормальный? Мне страшно оставаться с ним вдвоём, а выгонять раненого в ночь как-то неловко.

— Не выгоняй, пусть переночует, а с утреца решишь.

— Что решу?

— Всё решишь, — доктор берёт меня под локоть. — У меня чуйка на порядочных мужчин, — подмигивает мне и идёт вниз по лестнице.

Угу, чуйка у неё и именно «на мужчин» — во множественном числе. Потому что живёт наша доктор сразу с двумя. Лет тридцать уже, наверное. Впрочем, они оба порядочные — с этим не поспоришь.

Я захожу домой и, запретив себе даже малипусенькую мысль о разврате, заглядываю в зал. Гость лежит на диване, глаза закрыты, дышит мерно — спит. Вот и замечательно. Прикрыв дверь, на цыпочках иду в ванную. Надо коридор отмыть…

…Убираюсь до трёх часов ночи. Устала жёстко, ноги не держат. Мне завтра к первой паре в универ — вставать рано. По-хорошему, я уже десятый сон должна видеть.

Быстро умываюсь и топаю к себе в комнату. Переодевшись в чистое, падаю на кровать — тело от усталости ноет, а сна ни в одном глазу. Блин! Как уснуть, когда в доме чужой человек? Да ещё такой… большой. Тамариной чуйке можно доверять, но…

Бойся своих желаний. Ужастик!

А у меня тут триллер — эротический. Героиня — дурочка, фантазирует на тему секса с незнакомым мужиком. У этого мужика, между прочим, рана от пули и памяти нет. Ему посочувствовать надо, но я мечтаю в штаны ему залезть.

Нет!

Не так я воспитана. Развратная девка, которая внезапно проснулась во мне, может идти к чёрту. Но без меня.

Встаю и топаю в кухню. В любой непонятной ситуации — пожри.

В холодильнике — грусть и тоска. Открываю морозилку, достаю кусок мяса, кладу в микроволновку на разморозку. Порежу, поджарю с лучком, а на гарнир макарошек отварю.

Я в последнее время часто питаюсь макаронными изделиями, их у меня десяток видов на любой вкус, и даже цветные есть. Это фигово для моей талии, особенно, если учесть, что я тяп-ляп хожу на стрип-пластику. Лишние килограммы прописались на боках и заднице.

Стою, разглядываю себя в отражении стекла балконной двери, и делается мне грустно. Завтра на стрип-пластику срочно! Как раз усиленное занятие будет. Отбарабаню от звонка до звонка и никаких лишних мыслей не допущу. Сосредоточусь на пилоне.

Я задираю футболку до груди, приспускаю домашние штаны — любуюсь целлюлитом и хнычу. Костик комплексовал, что смотрится рядом со мной слишком худым. М — мужская, л — логика. Типа не ему в качалку надо, а мне похудеть. Но килограмм пять мне надо скинуть по-любому.

— Ой, блин! — вскрикиваю, заметив в отражении мужской силуэт.

Красная, как варёный рак, я скорее возвращаю майку и штаны в позицию «прилично». Припёрся! Стучать не учили? Хм… некуда стучать. В кухне нет двери — арка.

— Не спится, стройняшка? — хриплым голосом спрашивает гость.

— Тебе, я вижу, тоже не до сна, — рычу, обхватив себя за плечи.

У меня по рукам мурашки, и это точно видно. Чёрт…

— Пахнет вкусно.

— Чем? — кошусь на микроволновку. — Я ещё ничего не готовила, мясо только размораживается.

Шкаф шагает к столу, деловито выдвигает венский стул и садится:

— Покормишь? — спрашивает, пожирая меня глазами.

— Если перестанешь на меня пялиться, — фыркаю и иду ставить воду для макарон.

Спагетти и мяса мне не жалко, просто настроение испортилось до отметки со знаком минус. Вот и рявкнула… Но мне уже стыдно.

Пока я вожусь у плиты, придумывая, как сгладить неловкую ситуацию, гость ставит кипятить чайник, находит в шкафчике заварку — чай нам готовит. Короче, чувствует себя как дома. Я удивлена, но молчу. Не хочу нарычать на него ещё раз.

— Может, дождёшься основное блюдо? — я не выдерживаю, когда раненый тянется через меня на полку, где стоит сахарница. — Сначала надо поесть, а потом пить чай, — разворачиваюсь и смотрю ему в глаза.

Мы снова близко. Ближе, чем стоило бы. Шкаф с лёгкой улыбкой на губах кивает и берёт сахарницу. Он идёт к столу, кладёт себе в чашку две ложки сахара и перемешивает.

Оглох, что ли?!

Бросаю нож, которым собиралась резать мясо, и иду к нему. Выдвигаю венский стул сажусь и… беру вторую чашку — ту, что для меня, пью чай. Без сахара.

— Ты всегда всё делаешь правильно, да? — мужчина продолжает едва заметно улыбаться.

— Нет. Что за глупости? С чего ты взял вообще?

— У тебя дома идеальный порядок.

Ага, везде, кроме гостиной, где я ещё не успела отмыть кровь…

— С твоим появлением здесь появился хаос, — сама не замечаю, как начинаю улыбаться.

— Возможно, в прошлой жизни я был раздолбаем.

— Ты что-то вспомнил?

— Нет, просто предположил, — гость хмурится, смотрит в чашку.

— Ой… — прикусываю губу. — Я не спросила, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — пожимает плечами. — Утром свалю, если ты об этом.

— Я… Нет… То есть… мне надо будет уходить и… Но если хочешь… — слова растворяются в смятении.

— У меня утром тоже дела.

— Хорошо, — киваю.

Совсем не хочется, чтобы он уходил. И дело не в моём влечении…

Вспоминается наш Федя, и аналогию провести несложно. Всё начинается с беды, а закончиться может катастрофой. Куда он пойдёт? На улицу, естественно. Непросто найти работу, когда у тебя даже имени нет. Фёдор был в гораздо лучшем положении, чем мой гость, но неудача за неудачей его сломали. Если бы не Марина, не знаю, что бы с ним стало. А сколько их таких — поломанных? На всех ангелов-хранителей не хватает.

— Попробуй вспомнить, как тебя зовут, — предлагаю шкафчику.

— Я пробовал, не получается, — улыбка пропадает с его губ. Сидит чернее тучи. — Как думаешь, какое имя мне подходит? — поднимает на меня глаза, полные надежды.

— М-м-м… Миша? Ты похож на медведя.

— Да? — хмыкает. — На какого-то конкретного медведя или вообще?

У меня чай встаёт поперёк горла, я кашляю. На вполне конкретного медведя. Но с чего такой вопрос?

— Всё нормально! — выставляю руки ладошками вперёд, останавливая человека-гору, который собирается «постучать» мне по спинке. — Я в порядке, — дышу, держась за шею. — Не в то горло пошло.

— Я что-то не то ляпнул? — спрашивает и так ехидненько улыбается.

Ощущение, что он сейчас скажет — я тот самый мишка, которого ты гладила на ферме. Нет, конечно — это из разряда моей любимой мистификации, как говорит тётя. Но, блин, похож! Глаза эти медовые, «медвежья» походка вразвалочку, и размеры у моего гостя нечеловеческие. А ещё… его тоже подстрелили. Правда, рана всего одна, а у нашего мишки их пять. Но один фиг — много совпадений…

Остановись, Дина, тебя уносит!

— Так, что насчёт имени? — я глотаю чай, пытаюсь уйти от навязчивых мыслей. — Михаил не подходит?

— Не думаю, что меня звали Миша, — шкаф тоже пьёт чай, думает. — Плохая примета носить чужое имя, но меня надо назвать. «Эй, ты» — не вариант.

— Значит, нужно придумать погремуху.

— Чо придумать? — он смотрит на меня, скривившись. — Погремуху?

— Ну да — погремуху, погоняло, кличку, — перечисляю синонимы. — Ник-нейм, ну!

— Да понял я, понял…

— Только такой, чтобы тебе подходил.

Снова хочется назвать его медведем, но это обязательно трансформируется в «мишку» и получится «плохая примета».

У меня ещё полкружки чая, и мне невкусно — не сладко. Сахар добавлять поздно — чай остыл, и я тянусь к баночке с мёдом, которая стоит на столе. Набираю ложку тягучей сладости, сую в рот, и меня осеняет:

— Мёд!

— Ага, давай, — гость тоже берёт чайную ложечку и тянется к банке.

— Нет, ты не понял! Это имя для тебя — Мёд, — радостно таращу на него глаза.

— А что, мне нравится, — щетинистые щёки растягиваются от улыбки. — Люблю сладенькое.

Речь о пчелопродукте, но глазами он почему-то меня облизывает…

Радостное выражение стекает с моего горящего от смущения лица — расплавилось нафиг. Я за всю жизнь столько не краснела, как последние часов шесть.

Не надо на меня так смотреть, мужчина!

— Так… Тебя устраивает псевдоним? — я подрываюсь из-за стола, иду к плите.

— Вполне, — довольно соглашается мой раненый гость. — А тебе нравится?

— Нравится, — бурчу, стараясь держать себя в руках.

— Тогда можно я буду называть тебя — булочка?

Бабах нахрен!

Резко разворачиваюсь к новоиспечённому Мёду, сжимая в руке кухонный нож.

— Что ты сказал?! — моя шея вытягивается.

— Да я… это… Ты кругленькая такая…

— Лучше тебе заткнуться! — делаю шаг к нему, жестикулирую, а выходит, что трясу ножом.

— Спать пойду, — он быстро встаёт и уходит в зал.

А я остаюсь в кухне пыхтеть, как маленький чайник. Булочка! У меня есть несколько лишних килограмм, но я точно не похожа на булочку!

Разворачиваюсь к плите, швыряю нож в раковину и нервно вытаскиваю из пачки горсть спагетти. Сую их в кипящую воду и…

Никаких больше макарон! Достаю из шкафчика запасы и утрамбовываю их в мусорное ведро. Вообще ничего мучного в рот не возьму теперь. Ни кусочечка! На стрип-пластику как на работу — в обязательном порядке, и ещё в качалку запишусь, и в бассейн.

Выключаю плиту, прячу мясо обратно в морозилку. Аппетит пропал, и я очень надеюсь, что это надолго.