Мед

Глава 4

Шашлык вкусный, но упорно встаёт поперёк горла, и вино не лезет — настрой у меня не тот. Мыслями я где-то в районе психбольницы. Мишка этот со своими человечьими замашками… Нет, не мишка. Это всё у меня в голове происходит.

— Дин, останься, а? — канючит Федя. — Боюсь я с ней один.

Я смотрю на конюха и качаю головой — нет. Фёдор уже полчаса уламывает меня переночевать на ферме — лошадь ещё не родила.

— Мне завтра к первой паре в универ, — с сожалением поджимаю губы. — Прости, Федь.

— Да-а, ай! — он хмурится, машет рукой и идёт, уговаривать бабу Машу остаться.

Не уговорит. Марии Петровне внука надо с утра в сад вести. Про Марину и Михаила тактично молчу — у них личная жизнь налаживается.

— Если что — мне звони, — пытаюсь утешить конюха перед тем, как слинять домой. — Ладно, Федь? — трясу его за плечо.

— Ладно, — вздыхает.

На том и прощаемся. Я ухожу первая, остальные ещё пьют и закусывают. Пока иду до ворот, вызываю такси и кошусь в сторону клетки с медведем. Не пойду к нему. Впереди у меня насыщенная неделя: пары, стрип-пластика, договоры с подрядчиками — тётя уже на почту накидала. Отвлекусь на дела и о медведе думать не буду, а то какое-то нездоровое беспокойство вырисовывается.

Такси приезжает быстро, я сажусь в машину и называю адрес. Мы едем по шоссе в сумерках, на лобовое падают первые капли дождя, а домой не хочется. Совсем.

21:10 Костя: Мы с тобой ещё не закончили, котёнок.

Сжимаю в руке смартфон, смотрю на экран, и глаз снова дёргается. Я ждала от него чего угодно — звонков моей маме, сплетен в универе… Но не обещания «закончить со мной». Текст сообщения фонит агрессией, и от этого сильно не по себе.

Во дворе я расплачиваюсь с таксистом, выхожу из машины и не решаюсь зайти в подъезд. Стою на крыльце, смотрю на дождь, и мне кажется, что Костик поджидает меня у квартиры. Что это вообще значит — закончить со мной? Всё что угодно, но точно ничего хорошего…

— Мам, привет, — выдыхаю в трубку, голос немного дрожит. — Как дела?

— Плохо. Дочь трубку не берёт, когда я ей звоню.

— Я работала. Освободилась и перезваниваю.

— Очень интересно, — мама фыркает. — Марина тебя в рабство взяла? Десятый час.

— Мне зарплатную карту выдали, — я пытаюсь съехать с негатива.

— С Костей помирилась?

— Нет.

— Дина, это уже не смешно!

— Ты права — не смешно. Пока.

Я завершаю звонок, отправляю номер Костика в чёрный список — давно надо было это сделать. И телефон выключу… Чёрт, не выключу — Федя может позвонить на кипише. Я обещала ему.

Сую смартфон в карман, достаю ключи из рюкзака и захожу в подъезд. Меня трусит, в ногах слабость: страшно — капец! Вызываю лифт, прислушиваюсь к каждому звуку… У меня, наверное, паранойя.

Пока добираюсь до квартиры, успеваю такого напридумывать… Жесть натуральная! Меня конкретно потряхивает от собственных фантазий — пора с ними завязывать…

…Я стою в кухне — разуться забыла — и пью воду прямо из кувшина. Мама бы меня за такое прибила. Не буквально, конечно, но… Наверное, проблема в этом — я живу не так, как хочу, делаю не то, что хочу, и вообще — хочу не того, чего хочу на самом деле. Я учусь на юриста, а собиралась стать ветеринаром. Я встречалась с Костей, хотя в принципе не хотела отношений. Мне даже кота пришлось отдать в добрые руки, потому что животные в доме — это грязь. Мама так считает, да. А я люблю котов и грязь люблю! Я не свинота какая-нибудь, но на черта в квартире стерильность, как в операционной?

Выдыхаю и иду снимать обувь. Надо пол помыть — натоптала…

— Просыпайся, — настаивает кто-то басом.

Открываю глаза, а картинка не плывёт. Я отрываю мохнатую голову от соломы — темно уже. Ничего себе я поспал! Уснул сразу, как ветеринарша ушла — это утром было.

Рядом стоит миска с водой, я тянусь к ней мордой и понимаю — силы есть. Чувствую себя вполне сносно, боль ушла. Лакаю, не вставая — это дико неудобно, но подняться на лапы я пока не рискую.

— Как оно? — рука с наколками на крупных пальцах подвигает тарелку с водой ближе ко мне.

Да, нормально, в общем. А ты кто?

Этот… который меня из леса забрал и сюда привёз. Люди здесь интересные, душевные — разговаривают со мной, словно знают, что я их понимаю. Для всех я медведь.

— Давай превращайся, — мужик отходит от клетки. — Побазарить надо.

Вот так, да? Тоже неплохо. Выходит, спаситель мой в курсе, что я не животное.

Лет пятьдесят ему на вид, здоровый лось, расписной — в наколках, и рожа кирпичом, но интеллект в глазах присутствует.

Побазарить, говоришь? Давай попробуем. Он явно знает обо мне больше, чем я сам сейчас.

Встаю. Нормально мне, даже не шатает. Я бодрячком. Кошусь на будущего собеседника — не струхнет от увиденного? Хотя это не мои проблемы. Сам попросил.

Оборот даётся непросто — мой разум привык к звериной ипостаси и прощаться с ней не хочет. Я трачу на превращение чуть больше времени и сил, чем обычно, но справляюсь. Мужик сидит на камне недалеко от клетки, держит в руке фонарь — светит на меня, наблюдает за процессом. Не скажу, что без эмоций, но ужаса он точно не испытывает.

— Спасибо за помощь, добрый человек, — я еле ворочаю занемевшим языком и сажусь голым задом на солому. — Клетку откроешь? — хриплю.

Спаситель сплёвывает через зуб, ставит фонарь на землю, снимает с плеча спортивную сумку и идёт ко мне. Поворот ключа в навесном замке и решётчатая дверь открывается.

Свобода!

В вертикальном положении на двух ногах слегка кружится голова — кровь ещё не разогналась. Я осматриваю себя — ищу раны, но нахожу только одну. Ту, которая от первой пули в боку — кровит немного после превращения, но шов целый. И всё, больше нет у меня ничего.

— Плохо сработала врачиха, — недовольно выдаёт мужик. — Обещала, что к ночи всё заживёт.

— Шутишь? — я криво улыбаюсь. — Я и не надеялся так быстро оклематься.

— Баба в оборотнях шарит. И не таких вытаскивала.

— Спасибо бабе, — я разминаю затёкшее тело. — Ты побазарить хотел?

— Михаил Иваныч, — он тянет мне руку. — Можно просто — Иваныч.

— Э-э… — отвечаю на рукопожатие, дую щёки. — Приятно познакомиться, Иваныч. Своего имени не назову, не помню.

— А что помнишь?

— Ничего почти. Только как меня мрази по лесу с ружьями гоняли, как пролежал у болота ночь, а потом сюда приехал.

— За что они тебя?

— Хрен знает, — я пожимаю плечами. — Развлекались, может? Я не помню, как там оказался. Вообще ничего о себе не знаю. Кем был, как жил…

Иваныч кивает, поднимает с земли спортивную сумку и достаёт из нее шмотки. Майка, джинсы, куртка кожаная и бейсболка. Вещи новые и явно не на китайском рынке купленные. Качество хорошее.

— Это тебе, — отдаёт мне одежду. — Там ещё есть, — кивает на сумку, — сменка. — А, обувь же…

Кроссовки. И тоже не ширпотреб. Я верчу обувку в руках, с подозрением кошусь на Михаила. Спонсором моим решил стать? На секунду меня посещает чувство лёгкого дежавю. Есть ощущение, что мы с ним раньше пересекались. В той жизни, которую я забыл.

— Что ты обо мне знаешь? — натягиваю джинсы.

Иваныч молчит. А я напрягаюсь. Подозрительный он… Подозрительно щедрый и молчаливый.

— Знаю только, что ты оборотень, но об этом мне ветеринарша шепнула, — наконец, выдаёт Михаил. — Она шарит.

— Ни хрена не понятно, но ладно — разберусь, — теперь я тяну ему руку. — Ещё раз спасибо за помощь. Я твой должник.

— Должников не держу, — улыбается, светит золотым зубом. — Да и помощь моя тебе ещё не раз понадобится.

— Без обид, но дальше я как-нибудь сам, — отказываюсь как можно вежливее.

В добрых волшебников на вертолётах я не верю.

— Ладно, хрен с ним… — в глазах Иваныча проскакивает едва уловимое разочарование. — Сейчас что делать собираешься?

Осень ранняя. Скоро зима — спячка… А перед ней надо отъесться. Охотиться в местных лесах я не рискну. Как показала практика, психов тут хватает. А значит массу перед зимой набрать безопаснее в населённом пункте.

— До ближайшего села далеко? — спрашиваю, вглядываясь в мелькающий огонёк вдалеке. Мясом жареным несёт — шашлыком.

— Город рядом. Могу подбросить. Только что ты там ночью делать будешь?

— Разберусь… — я щурюсь, пытаюсь разглядеть в силуэтах у огня знакомую аппетитную фигурку. — Слушай, тут девчонка была. Светленькая такая, глаза зелёные.

— Диана? Есть такая, — кивает Михаил.

— Она сейчас там? — смотрю в сторону костра.

— Домой уехала, — он снова лыбится, зуб снова блестит. — Понравилась?

— Не попрощался, — выдаю тихо. — Ну что, поехали?

— Поехали, а чо нет? — ухмыляется Иваныч. — Погоди только, я свою предупрежу.

Он идёт к костру, а я стою и думаю, как быть дальше. В деревне проще — в первую очередь дешевле, но город так город. Хреново, что документов у меня нет — это усложнит задачу. Мелькает мысль согласиться на предложение Иваныча. И всё же — нет. Мужик он вроде неплохой, но лучше я сам. Так надёжнее.

А дальше что? Зима дальше. Спячка. В лес идти придётся, берлогу делать. Хорошо бы до этого времени успеть загрызть по одному тех уродов, которые меня в решето превратили, и вспомнить о себе хоть что-то…

…Машина у Иваныча не из дешёвых, телефон тоже. Ясно, что бабло у него водится. И от этого мне ещё подозрительнее. В щедрых богачей не верю даже больше, чем в волшебников на вертолётах.

— …А насчёт памяти не парься, — Михаил следит за дорогой и болтает без остановки. — У нас фраер был с амнезией после травмы. Тоже ни хрена про себя вспомнить не мог, потом ничего, оклемался. Месяца через два. Вспомнил даже, как мелким на горшке сидел, — смеётся.

Мне бы имя своё узнать для начала.

— Может, что и вспомню, — соглашаюсь с Иванычем. Хочется верить в лучшее.

— Приехали, — он паркуется у какой-то площади. — Тут хостел есть — дёшево, но чисто. Можно койку снять, — достаёт из кармана портмоне, шуршит купюрами.

— Не надо, — смотрю на деньги, которые он мне протягивает, и не беру.

— Не доверяешь? — ухмыляется как-то горько.

— Есть такое дело, — киваю. — Но кое о чём попрошу.

— Чего хочешь?

— Адрес Дианы.

— Это можно.

Иваныч убирает деньги в портмоне, достаёт оттуда визитку и пишет на обороте — «Головина, д. 5, кв. 14».

— Спасибо, — улыбаюсь, как дурак.

— Ты это… — Михаил вынимает у меня из пальцев визитку. — Номер мой тут, — переворачивает её. — Если что надо — звони, не стесняйся. С работой могу помочь, с документами.

— Мы точно не были знакомы раньше? — я не выдерживаю. — С чего такая щедрость?

— Я грехи замаливаю, — с серьёзным выражением лица выдаёт Иваныч и смотрит мне в глаза.

Странный мужик…

Жму ему руку на прощание, благодарю ещё раз за всё и валю. Мне в спину бьёт короткий сигнал клаксона — навороченная тачка мчит прочь, а я остаюсь. Один, без памяти и идей как провести эту ночь.