Мечта

24

Стул, на котором сидел Андрей, больше походил на пыточный инструмент, чем на сиденье.

– Воин Керенский, – обратилась к нему генеральная градоправительница Карлотта.

– Воин Андрей, – поправил он. Вот уже целый год никто не применяет скрытно подде рживаемую Никки отмену фамилий к Керенским, но я – такой же, как и все. Конечно, он понимал, что это всего лишь иллюзия. Он был пленником своего имени.

Женщина медленно мигнула.

Несмотря на тихий голос, Карлотта напоминала Андрею заснеженный горный пик: резкие черты, внезапные обрывы и ледяной взгляд, который без труда смог бы потягаться со взглядом Николая.

– Конечно. Воин Андрей. Спасибо, что пришли на эту встречу.

– Конечно, генеральная градоправительница, – ответил он и кивнул сидящим перед ним шес терым людям, испытывая радость от того, что ему удалось выговорить непривычный титул, не запнувшись. Тем не менее, вся сцена больше напоминала ему судебное заседание, нежели соб рание гражданских должностных лиц, – Но, говоря откровенно, я задаюсь вопросом – почему вы не попросили поприсутствовать Николая. Если у вас есть какие-то жалобы, вы должны адресовать их Николаю. Мы же не хотим слишком долго бродить вокруг да около, а?

Андрей был уверен, что его собеседнице хотелось обернуться к пяти остальным присутствующим, несмотря на то, что она ни на секунду не оторвала от него взгляд. Вместо этого она немного запнулась, отвечая:

– Я решила… мы решили, что в нашем случае нам будет лучше обратиться к вам.

Андрей готов был поклясться, что из его стула, стоящего посреди голой комнаты (за исключением разве что дешевенькой репродукции «Подсолнухов» на стене слева), вдруг вырасли шипы. Слабый солнечный свет едва пробивался сквозь слой грязи, покрывавшем единственное окно и падал на пустые, сдвинутые перед ним столы, деревянный пол был усеян пятнами. Типичный спертый воздух указывал на то, что помещение давно не использовалось.

– Она хочет этим сказать, – пояснил другой голос и Андрей повернул голову влево, к гос подину с едва начинающей расти лысиной и нервным тиком в левом, матово-карем глазу, чья кожа свисала так, словно он внезапно резко похудел, – что вы уже оказали нам, граж… нашей общине большие услуги, – человек дернул плечами, однако под грязным, мятым пиджаком это движение оказалось почти незаметным.

Ты хотел сказать – гражданским. He-воинам. Но от этого названия ты предпочел откреститься.

– А ты кто такой? – парировал Андрей и попытался вжиться в роль собеседника этих чинуш – роль, которую, невзирая ни на какие протесты, навязал ему его брат.

– Торговый фактор Доусон, – человек пытался излучать достоинство, однако ему это плохо удавалось. Под взглядом Никки ты бы уже концы отдал со страху, правда? Вы поэтому поп росили о встрече меня? И ЭТО -руководители гражданского сектора Катюши? Его отвраще ние усиливалось с каждой секундой. Я знал, что дела обстоят паршиво, но чтоб такое?

Он вспомнил слова Сары. Даже под все нарастающим давлением он не забывал её постоянных нареканий на проблемы с «руководством гражданских служб»… К тому же, все эти бес-

численные разговоры с Уиндхэмом и другими… Как бы там ни было – ему удавалось скрыть реальность под плащом иных обязанностей – он работал день и ночь. Но теперь, сидя на жестком, как базальтовая плита, стуле, от которого его спина уже начала болеть, он вынужден был, невзирая на все усилия, взглянуть правде в глаза.

– Извините, воин Андрей. Я должна была сразу представить вам всех, – заявила Карлотта без малейшего намека на сожаление в голосе. Она указала направо:

– Это – мастер-тех Джефферсон, – призрачно-бледный мужчина кивнул. Его челюсть напо минала белый полумесяц в густой, спутанной бороде.

– Старший рабочий Джастин, – невзирая на свой титул, этот человек был крупнее всех ос тальных в комнате и кислое выражение совершенно не подходило его индюшачьему лицу.

– Старший тех Жюльет, – хрупкая женщина также кивнула ему. На фоне темной кожи и длинных черных волос подчеркнуто выделялись голубые глаза.

– И, наконец, мастер-наставник Пол, – высокий лоб и ширококостные руки, однако при этом – первая искренняя улыбка и самый честный взгляд из всей компании.

Андрей кивнул каждому из них, про себя подметив весьма красноречивое отсутствие ученых. Их ты взял под свое крылышко, не правда ли, Никки? О них ты заботишься лично и создаешь им самые комфортные условия, предлагаешь все возможности Катюши – в то время как все остальные гражданские остаются там, где ты им прикажешь. Его мысли крутились вокруг вопроса: почему его брат так возится с учеными? Живые воспоминания о кошмарной хищной кошке из джунглей заставили его испуганно сглотнуть и убедили в том, что было бы лучше сконцентрироваться на текущих проблемах.

Короткий взгляд на собравшихся гражданских лидеров – и в голову Андрея закралась совершенно противоположная мысль: Вообще-то, вы в этом сами виноваты. Это было вашим решением – встретиться со мной здесь, в этих руинах за чертой Катюши. Словно вы хотите этим что-то такое выразить – только вот что? Из-за прозрачности этого маневра он едва не расхохотался.

– Теперь, когда мы покончили с представлениями – может, перейдем к делу? – спросил Джастин.

– Джастин, пожалуйста, – ответил Пол, – у тебя нет причины быть невежливым. Мы все знаем, как много воин Андрей сделал для общины. И он пришел сюда по первой нашей про сьбе. Мы должны дать ему возможность спокойно выслушать наши проблемы и не затевать с ним склоку еще до того, как мы вообще смогли хоть что-то сказать, – эти слова совершен но не подходили к окружающему и, что касается Пола, Андрей откорректировал свое первое впечатление.

Джастин презрительно поджал мясистые губы, однако, к радости Андрея, отказался от ответа.

– Мы позвали вас сюда, чтобы выразить нашу озабоченность некоторыми… последними… директивами Николая.

На этот раз, несмотря на серьезность ситуации, Андрей не смог скрыть улыбку. Тебе пришлось сильно потрудиться, чтобы не ляпнуть слово «приказы», а? А еще лучше – декреты. Королевские?

Выражение, застывшее в её глазах, подтвердило Андрею, что своими предположениями он попал в яблочко.

– О'кэй, – он беспечно оглядел их. Если уж вы втиснули меня в это пыточное кресло – вам, как минимум, придется хорошенько потрудиться.

– Воин Андрей, – взяла слово Жюльет. её голос был светлым и мелодичным, а акцент Анд рею не удалось распознать, – Мы далеки от намерения вас допрашивать. Но мы обеспокоены. Люди приходят к нам со своими страхами. И мы считаем своим долгом обратиться с этим к вам.

– А почему вы не подождали с этим делом до следующего Совета кланов? Для подобных вещей там самое место.

Она бросила на Карлотту испуганный взгляд, после чего расправила плечи, словно приняла решение, и ответила:

– Потому что там мы чувствуем себя запуганными и подчиненными.

– Жюльет! – вскочил бледный Джефферсон и страх в его голосе отразился от стен маленькой пустой комнатенки.

– Что? – упрямо парировала она, – У него есть право услышать правду. Без прикрас. Если мы хотим, чтобы он был честен с нами – мы должны быть честными с ним.

В его глазах Жюльет поднялась вверх на две ступеньки. Его взгляд скользнул по остальным и он спросил себя, не придется ли ему пересматривать все первые впечатления. Джастин жевал свою нижнюю губу и выглядел, словно огромный, упрямый ребенок. Нет, не все.

– И я это ценю, – заявил он прежде, чем Джастин успел снова вмешаться. – Я могу понять, что новые Залы воинов и кланы вас пугают, – он тщательно выбирал слова, – своими усилиями доказать, что ответственность, которую вы передали воинам – в надежных руках.

– Мы благодарны, что вы понимаете нашу… точку зрения, – заявила Карлотта. Он уважительно кивнул.

– И?

– Речь идет не об одном-единственном пункте, воин Керенский.

– Воин Андрей, – прервал он её вежливым тоном.

Она снова медленно мигнула и, казалось, была выведена из равновесия. Тем не менее, четко, словно лазерный прицел, она вернулась к своей теме.

– Речь идет не об одном пункте, воин Андрей. Мы имеем в виду целый ряд директив, издан ных одна за другой за столь короткое время, что мы попросту не успеваем перевести дух. У нас появилось чувство… мы все ощущаем… что мы теряем самих себя.

Он кивнул, однако ничего не сказал. Давайте-давайте, работайте.

– Воин Андрей, – взял слово Пол и перегнулся через стол, словно умоляя о понимании,

– Объявления вашего брата сыплются, как из ведра. Как уже сказала генеральная градоначаль- ница, речь не идет о какой-то отдельной директиве. Но эта усиливающаяся нагрузка просто изматывает. Только за последние шесть месяцев в жизнь были проведены основополагающие изменения в работе и связях гражданского сектора с кланами. Новые зоны ответственности. Новое трудовое право. Даже программа развлечений, которую он ввел за последний год, несет на себе печать… организованного уничтожения института брака.

Давайте уже, наконец, переходите к сути. Речь идет о вчерашнем объявлении. Так что так и скажите. Он сам удивился, как быстро потерял терпение, хотя и мог себе представить, что им пришлось выдержать.

– Мы все, – подчеркнул Пол и сделал широкий жест, охватывая остальных присутствующих,

– понимаем и принимаем видение Николая.

Краем глаза Андрей заметил, как нахмурился Джастин. Ой, почему-то вот не верится мне… Но он ничего не сказал.

– Однако мы хотели бы попросить вашего брата… может быть… он мог бы действовать… помедленнее.

– Помедленнее? – спросил Андрей, – Помедленнее? С тех пор, как Николай основал кланы, прошло почти семь лет. Насколько еще медленнее это должно происходить?

Пол неуверенно заерзал на стуле.

– Ну хорошо, может быть, Николай не смог продвигаться так быстро, как хотел. Андрей хмыкнул и Пол кивнул.

– Но, воин Андрей, вы должны также понять и гражданский сектор. Армия – дело другое. Вы привыкли исполнять приказы…

– Какими бы они ни были… странными, – прервала Карлотта.

– Именно, – кивнул Пол.

– Я понимаю, – сказал Андрей. Ну, давайте уже. Вперед. Изложите подлинную проблему.

– Но гражданские, – продолжил Пол, – не… – он прокашлялся и, казалось, чувствовал себя

совсем неуютно. И все-таки, он заговорил опять: – У них нет подобной выучки. Поэтому им кажется, что эти изменения их попросту захлестывают. Одно за другим. Им пришлось покинуть свои дома, привыкнуть к новым связям, к новому, странному порядку подчинения Си… войскам. Новые звания… и программа опеки… а теперь… – он замолк.

Андрей мог невооруженным глазом видеть, как Пол покрывался потом. Неожиданный поиск нужных слов и дурацкая оговорка, едва не заставившая его назвать кланы Силами Обороны Звёздной Лиги – потенциально тяжкая ошибка – все это были гораздо более явные признаки волнения, чем простые слова.

– Что теперь? – спросил он в конце концов. Несмотря на быстро исчезающие остатки терпе ния – может быть, он просто провел слишком много времени в обществе Джен с её абсолют ным отсутствием всяческого сочувствия к гражданским – он почувствовал, что должен помочь учителю сформулировать его неясные страхи.

– Теперь это заявление, что все дети должны быть переведены в приемные семьи. Ну, наконец-то.

– Эта программа существует с самого Исхода.

– Это так, – признала Карлотта, – но это нечто иное.

– Почему? За последние годы программа опеки была существенно расширена. Могу пред положить, что сейчас нет больше ни единой семьи, из которой в ней не принимал бы участия в ней хоть один ребенок.

Она кивнула.

– Это правда. Но до сих пор это не было обязанностью. И даже если структура нашего вновь возникшего общества почти что предусматривает, что наши дети попадают в другие семьи – если они должны найти в них свое постоянное место, это подразумевает весьма сложную проблему. Кое-что, чего другие не видят, работая над воплощением этого… видения. Но сейчас сталь оказалась более не прикрыта бархатом. Вчерашняя директива… она…

– Николай уничтожает семью, – громко прервал Джастин, злым и одновременно испуган ным голосом, словно пытался заглушить свой собственный страх, – Он делает это специально, чтобы разрушить гражданскую жизнь и перекроить её по своим представлениям.

– Джастин! – отчаянно выкрикнул Джефферсон.

– Что? Жюльет же сказала – мы должны говорить с ним открыто. Или я ослышался? – Он вызывающе встретил их осуждающие взгляды, – Вот я и говорю открыто. Мы все так думаем, но я единственный, кто это говорит вслух.

Он снова обернулся к Андрею – взгляд его бегал туда-сюда, словно ему не хватало смелости заговорить дальше. Ничего удивительного, что вы не хотите выступать перед Советом кланов. Их совокупные ярость и презрение были бы твоим смертным приговором, Джастин… а для всех остальных – крахом. И чем же это я заслужил такое народное доверие, что не возьму да и не прогоню вас всех, скопом, с ваших постов?

– Николай пытается уничтожить наши семьи… и… и… мы этого не позволим.

Мертвая тишина оказалась громче любых криков – Андрей пытался выкарабкаться из потока мыслей о доверии и о своей роли в глазах гражданских обратно в реальный мир, не будучи уверенным, в самом ли деле услышал то, что услышал. Он склонил голову набок и неосознанно склонился вперед, подсознательно копируя своего брата.

– Что ты сказал? – не теряя из поля зрения Джастина, он краем глаза наблюдал за шокиро ванными и полными отвращения лицами остальных. Однако более беспокоило его то, что в глазах некоторых он видел, что за словами Джастина скрывалась правда.

Джастин побледнел, услышав этот спокойный вопрос. Его челюсть отвисла, как у коровы, задумавшейся о том, какой клок травы ухватить следующим, а щеки тряслись в такт сердцу, колотящемуся так громко, что Андрей едва ли не слышал этот стук.

– Я сказал, я сказал – мы не можем просто тут сидеть и позволять это делать.

– Я понимаю, – он в самом деле понял и от этого его затошнило. Его голова переполнилась воспоминаниями, так что он не мог вздохнуть. Огромная толпа в трюме «Принца Евгения»

сдавливала его со всех сторон и готовила бунт. Николай и Джес Коул добились, что он подстегнул события, чтобы удержать восстание под контролем. Шипы в стуле превратились в стальные острия, вонзившиеся в его тело с ужасающей болью.

Только не опять. Только не еще раз. Только не это. Я- искра. Ты поэтому позволил нарастать давлению, Никки? Потому что ты знал – воплощение твоего видения не может пройти без проблем. Кто-то взбунтуется. Если ты дашь им такую возможность – вожаки поднимут восстание и тогда ты сможешь отсечь у змеи голову и выпустить восстанию пар? То что на этот раз он, в отличие от прошлого, настолько точно понял, что им манипулируют, не сделало боль легче.

Он почувствовал, как к горлу подкатывается желчь и вынужден был склониться вперед, подавившись. Дыхание его вдруг затруднилось. Вонь от пота, который в страхе источал не Джастин, не кто-то еще, а он сам, проникла в его ноздри, пытающиеся уловить хоть толику свежего воздуха. С дикой решимостью он вскочил на ноги и гражданские лидеры в ужасе подались назад.

– Не делайте этого!

– Что? – спросила Карлотта, заставляя себя выглядеть спокойной и непричастной. Он забегал перед ними взад-вперед.

– Не делайте этого. Не провоцируйте конфронтацию. Я знаю, это тяжело. Может, вы счита ете, для воинов это было легко – это ошибка. Это было дико тяжко, для нас всех. Но разве не было тяжело высадиться на мирах Пентагона? Разве вот это все не было тоже тяжелым? И мы, тем не менее, выдержали. И что нам это дало? На пару лет мы обрели наш рай. И теперь может произойти то же самое.

Он оглядывался, искал их взгляды, умолял. Остановился почти потерянно.

– Пожалуйста, не идите по этому пути дальше.

Он увидел глаза, обращенные в себя и понял, что хотя бы одного умеренного, выдержанного человека, похоже, смог убедить. Но, несмотря на страх, в глазах Джастина горели искры, как у человека, увидевшего свой шанс достичь власти и не желающего его упустить.

Это все, чего ты хочешь, не так ли, Джастин? Власти… Он был Андрею отвратителен.

– Тогда попытайтесь убедить вашего брата, чтобы он сбавил обороты. Это его решение, что все дети с пяти лет должны переходить к опекунам. С пяти лет! – голос Джастина стал громче, когда Андрей не прервал его и все остальные также промолчали.

– Я поговорю с Николаем, – пообещал он, наверняка зная, что его слова не возымеют ни малейшего действия. И все же, он надеялся, что бунта не будет – несмотря на то, что осознавал нечто совершенно иное. Только не это. Только не это, пока он жив. Пока он торчит посреди всего этого и проводит долгие бессонные ночи, исхлестанный взглядами мертвых глаз.

– Только прошу вас – не делайте ничего необдуманного.

– Конечно, нет, – ответил Джастин.

Андрею едва удалось не передернуться. Если бы этот ответ он услышал от кого-нибудь другого – в особенности, от Карлотты – может быть, он бы и поверил. Но не от Джастина. Вот так. Все сначала.

Он поспешно покинул помещение, молясь в душе. Едва он успел выбраться наружу, как его вырвало.