Меч

Глава 18 Боль

Джон смотрел в окно армейского грузовика и не мог сфокусировать взгляд.

Он положил подбородок на руку, лишь вполуха слушая новостную передачу, которая звучала на фоне, доносясь через спутниковую сеть. Остальная команда предпочла сесть сзади, но Джон пересел вперёд, чтобы составить Дорже компанию, пока видящий с тибетской внешностью по очереди сел за руль.

Они не разговаривали по-настоящему. Джон подозревал, что видящий попросил его присоединиться скорее потому, что беспокоился за него.

Затем он услышал её имя, и оно буквально вынудило его прислушаться.

— …Слухи продолжают окружать смерть Элисон Мэй Тейлор, самопровозглашённого «Моста» и лидера недавно воссозданного правительства видящих, Семёрки…

Джон посмотрел на радио, затем на Дорже.

— Должно быть, люди Дигойза, — сказал видящий ещё до того, как Джон успел спросить. — Наверное, они надеются, если станет известно, как она умерла, то другие видящие обратятся против нас.

Джон начал отвечать, затем передумал. Ему не нужно было говорить Дорже, что он не включал себя в число этих «нас», о которых говорил Дорже.

— Я знаю, кузен, — мягко сказал видящий. — Именно поэтому мы дистанцируемся, — он поколебался, посмотрев на Джона. — Дигойз, если он всё ещё жив, наверняка назначил награды за головы.

— Награды за головы? — Джон фыркнул. — Я думал, он захочет совершить это убийство лично.

Дорже невозмутимо показал утвердительный жест.

— Он захочет совершить убийство сам, да. Денежное вознаграждение он использует в основном для того, чтобы найти нас. Но подобные новости быстрее распространяются через новостные передачи видящих, особенно на чёрном рынке. Некоторые охотники также используют человеческие сети в тактических целях, чтобы заставить гражданское население помочь с поисками. Это увеличивает количество потенциальных свидетелей, которые могут нас увидеть.

— Нас? — переспросил Джон. — Разве ты не имеешь в виду Балидора?

Дорже пожал одним плечом, сохраняя бесстрастное лицо.

— Сомневаюсь, что этого ему будет достаточно, кузен, — тихо сказал он. — Дигойз видит во всех нас сообщников и предателей. Потому что мы не убили брата Балидора на месте за то, что он сделал.

Джон почувствовал, как его подбородок напрягся. Если он когда-либо и поддерживал склонность Ревика к чрезмерному насилию, то это было в этот самый момент.

И всё же он держал это при себе.

Ведущий новостей продолжал говорить.

— …Никто в правительстве видящих не выступил, чтобы официально опровергнуть или подтвердить её смерть. Однако известно, что её предполагаемый муж, Сайримн, террорист-видящий, который также представляется именем «Дигойз Ревик», тоже числится пропавшим. Источники в СКАРБ предположили, что сейчас человеческие власти допрашивают как потенциального подозреваемого в её убийстве…

Мягко щёлкнув языком, Дорже посмотрел обратно на дорогу, стянул с головы меховую шапку и сжал руль обеими руками.

Джон вопреки собственному желанию продолжал слушать новостную передачу. Репортёр продолжал слегка металлическим тоном его аватара:

— …Больше известная среди видящих по своему религиозному титулу «Моста», Тейлор впервые стала известной, когда обнаружилось, что она жила среди людей как внедрённый агент. Её кровь видящей не обнаружили до тех пор, пока по человеческим данным ей не исполнилось двадцать восемь лет. В этом возрасте её объявили беженкой от Мирового Суда и Сдерживания Видящих. Её настоящий возраст никак нельзя узнать. Медицинские представители властей всё ещё не могут объяснить…

Голос затих, заглушенный статическим шумом.

Горло Джона сдавило, от чего сделалось сложно дышать.

В данный момент напоминание о её человеческой жизни оказалось для него слишком острым.

— …Затем последовало её разоблачение и перелёт, — продолжал ведущий, пока они проехали очередной поворот дороги. — Тейлор стала международной известной террористкой во время смертоносной атаки на круизное судно «Исследователь»…

Голос ведущего снова затих из-за помех, создаваемых горами.

Когда они завернули за очередной поворот, он донёсся ещё громче, чем прежде.

— …Тейлор по-прежнему считается террористкой по оценке Мирового Суда и как минимум четырнадцати из двадцати шести стран в Человеческом Союзе. Власти разных подразделений правоохранительных сил и СКАРБ пытались арестовать её, но ответный удар сообщества видящих и нехватка твёрдых улик, подтверждающих террористическую активность по определению Акта о Защите Людей, вынудили СКАРБ отозвать ордеры на её немедленную поимку и арест…

— После атак на Вашингтон и в виду потребности в стабильности среди более мирных фракций видящих, был заключён компромисс как исключение для её квази-религиозного статуса. Это соглашение позволяло ей оставаться в Азии при условии, что она будет соблюдать ограничения в передвижении и роде занятий, накладываемые на видящих, которые не имеют спонсора…

Джон вновь почувствовал, что его подбородок напрягся. «Соглашение», как же.

Они осознали, что Элли им нужна.

Они пришли в отчаяние, пытались найти любых возможных союзников в обществе видящих, всё, что могло уравновесить Сайримна в свете фиаско в Вашингтоне. Элли была их лучшей надеждой. Хоть она и не объявила войну Ревику так, как они надеялись, она хотя бы предоставила свободным видящим альтернативу.

— …Детали причины смерти остаются неясными, — продолжал голос. — Но ходят слухи, что она убита фракцией своих же людей, которые восстали против её лидерства в свете инцидента в Дели в прошлом месяце.

— Другие всё ещё винят в её убийстве Сайримна, хотя у этой теории тоже пока нет доказательств. Хотя они оба присутствовали при бомбёжке в Дели, всё ещё неясно, то ли они работали вместе, то ли сражались на противоположных фронтах. После инцидента в Вашингтоне ранее в этом году появлялись слухи и о разрыве, и о союзе…

Джон чувствовал, что Дорже смотрит на него с водительского места.

В этот раз он не повернулся и не посмотрел ему в глаза.

Восточно-европейский разведчик говорил тихо, нервно поглядывая на дверь в главную спальню, затем переводя взгляд обратно на Врега. Он уже несколько лет работал в качестве их главного медика, обучался целительским искусствам во время Второй Мировой Войны, где он несколько лет притворялся человеческим врачом, чтобы скрыться от нацистов.

— Он не принимает еду. Не думаю, что он в состоянии, сэр, — оранжевые как закат глаза видящего хранили в себе застывшую нить страха. — Сэр, я не думаю…

Врег отмахнулся от него, не желая, чтобы тот продолжал.

— Убирайся отсюда, — сказал он.

После ухода другого он хмуро посмотрел на дверь спальни, подавляя реакцию в своём свете и стараясь придумать, что делать дальше. Им необязательно перемещать его немедленно, так что Врег выбрал остаться здесь, в отеле в Амритсаре, Индии, где они несколько дней назад посадили самолёт.

Сейчас он не видел смысла в погоне за Семёркой.

Они могли сделать это позже. Когда босс закончит с этим ужасным финалом, который ему остался, тогда его люди будут искать правосудия.

Врег знал, что он сам всё ещё пребывал в отрицании.

В шоке, может быть. Что эти мудаки зашли так далеко. Что они устранили создание-посредника… просто для того, чтобы убить ещё одного посредника.

Он невольно винил себя.

Надо было ему взять Мост в заложники в Дели. Он мог бы приказать провести изъятие сам, без босса. Если бы босс закатил скандал, он сказал бы ему, что того требовали меры сохранности, и он пошёл против приказов в интересах его личной безопасности.

Черт, да это была бы сущая правда.

Он знал это даже тогда. Он не хотел вмешиваться.

Поколебавшись ещё секунду, он толкнул дверь спальни. Окинул взглядом дерево, выкрашенное оранжевой краской, позволил своим глазам привыкнуть, пока он воспринимал окружение.

Комната оставалась тёмной, освещалась лишь двумя лампами по обе стороны кровати, и то самым тусклым светом. Одеяла лежали горой на полу. Даже шёлковые простыни скомкались у самого края его голых ног. Кто-то задёрнул шторы — тяжёлые, вышитые портьеры с восточным узором — чтобы скрыться от полуденного солнца. У противоположной стены стоял диван с золотистой обивкой. Перед ним располагался низкий столик, всё ещё украшенный подносом турецкого кофе, которому теперь уже было дня два.

Эти детали, наряду с вышитыми гобеленами и вручную сплетёнными коврами — это всё, что осталось и напоминало Врегу о безупречной обстановке, встретившей их после прибытия.

Меч лежал на кровати, потея.

Он выглядел так, будто вместе с потом потерял уже треть своего веса.

Длинными руками он стискивал один край матраса. Увидев его лицо, Врег вздрогнул, увидев, как бледные глаза светятся изумрудно-зелёным. Боль выплёскивалась из него, перехватывая дыхание даже на расстоянии больше дюжины футов.

Врег слегка отстранился, занервничав из-за изменений в свете элерианца.

Как раз когда он подумал об этом, лампочка в одной из настольных ламп взорвалась, рассыпав стекло нимбом крошек. Несколько частичек попало на руку элерианца, оставив крошечные порезы на его коже.

Меч даже не вздрогнул, как будто вообще не почувствовал.

— Будь прокляты все боги, — выдохнул Врег. — Мудаки.

Взяв себя в руки, он подошёл к кровати и сел рядом с ним.

— Ненз, — мягко позвал он.

Он погладил мужчину по плечу, пытаясь достучаться до него.

— Ненз… ну же, друг мой. Ты нужен нам. Ты нужен нам, чтобы отправиться за ними.

Боль исказила черты другого. Его глаза закрылись, словно в попытке заблокировать все. Однако, похоже, так стало только хуже. Как только Врег подумал об этом, боль вновь повалила из него, вместе с таким количеством горя, что Врег затерялся в собственном свете.

Он почувствовал, как его пальцы крепче сжимают плечо другого.

— Ненз, — позвал Врег. — Друг мой. Мне так жаль.

Элерианец посмотрел ему в глаза и прищурился, но Врег сомневался, что он расслышал его в достаточной мере, если вообще услышал. Его черты всё ещё искажались болью.

Его кожа выглядела почти землистой, и он вжимался лицом в матрас, словно стараясь почувствовать что-нибудь, ну хоть что-нибудь кроме того, что курсировало под его кожей.

Похоже, единственное, на что он реагировал — это на ладонь на его плече, и то эта реакция напоминала какое-то растерянное раздражение, скорее нехватка чего-то, нежели настоящее утешение в прикосновении.

Поколебавшись ещё секунду, Врег убрал руку.

Он подумывал вновь заговорить с элерианцем, попробовать достучаться до него. Но по правде говоря, он понятия не имел, что говорить. Возможно, стоило попробовать и дальше касаться его — может, держать за руку, дать банальное ощущение контакта. Выражение сочувствия, если уж на то пошло.

Однако спустя мгновение он передумал, увидев, как свет в этих глазах полыхнул ещё ярче.

Реальность заключалась в том, что он не мог ему помочь. Он не мог никак облегчить это бремя. Супруга этого мужчины умерла.

И он тоже умрёт. Так устроен мир.

И всё, что они на самом деле могли делать — это оставаться с ним, пока всё не закончится.

Они смогут отомстить за него, когда всё будет кончено.