Майор Громов

Не тряси зеленую яблоню — когда яблоко созреет, оно упадет само

— И что, Вы…то есть ты прям совсем ничего не помнишь? Ничегошеньки?

Стажёрка резвой козочкой скакала следом за мной, чем, положа руку на сердце, раздражала неимоверно. Все-таки для своего далеко не юного возраста она иногда излишне восторженно реагирует на некоторые моменты. Как ребенок, честное слово. Вот сейчас, например, именно тот самый случай.

Мы как раз подошли к отделу и я бы, если честно, хотел, чтоб она свой восторг поумерила.

Во-первых, вообще не вижу поводов для столь бурной радости. У человека, то есть — у меня, башка наглухо, похоже, отбитая. Человек, то есть — я, себя в двух ипостасях видит, а сестра Василия находит это крайне занимательным. Конечно, не она ведь чувствует себя шизофреником с раздвоением личности. Во-вторых, мы просто привлекаем внимание. Лариса через каждые несколько шагов подпрыгивает на месте, размахивает руками и громко задает вопросы. Цирк с клоунами какой-то.

— Помню. Отчего же? Но не то, что должен, если исходить из местных реалий. А какую-то другую жизнь. Другую жизнь, другую страну, другого Гагарина. Все другое. И никаких инопланетных разумов с их этой зеленой хренью. Я ведь тебе объяснил. В моих воспоминаниях Советский Союз приказал долго жить. Как раз в том самом 1991 году, в той самой Беловежской пуще. Все там остались живы-здоровы. Никто вообще на них не покушался. И я никакой не мент. Понимаешь? Я — вояка. Наверное… Ощущаю себя именно так. Солдатом. Хотя, не могу назвать даже род войск, в которых служил. Просто знаю, что служил, и все. Более того, менты меня раздражают. Не конкретные. Рябушкин вообще мне крайне симпатичен. И Тимоха… Вполне нормальные парни. Менты раздражают меня как явление. Я словно не вижу в этом слове ничего хорошего. Только говно какое-то. И о жизни своей не помню никаких подробностей. Вообще. Спроси меня кто-нибудь, как прошло детство, я не отвечу. Родители умерли, это знаю. Как? Когда? Понятия не имею.

— Обалдеть… — Лариса в очередной раз остановилась прямо посреди двора отлеления, переваривая мои слова. Эти конкретно, сказанные сейчас, и те, которые услышала в ответ на свой вопрос. По поводу того, кто я такой.

Потому что ответил ей чистую правду. Серьёзно. Взял и сказал, как есть.

— Не знаю. — Вот что я произнёс вслух, сидя на лавочке возле дома.

— Как не знаете… ешь. Не знаешь. Как не знаешь? — Лариса отреагировала ожидаемо. Посмотрела на меня, будто я ей сообщил, что земля — плоская и стоит на слонах.

— Вот так. Ни черта не знаю. Кроме того, что меня реально зовут Леха Громов, больше ни в чем не уверен. А-а-а-а-а… Ну, рожа точно моя. Со всеми недостатками.

— Почему с недостатками? — Лариса вдруг неожиданно смутилась. Покраснела и отвела взгляд. — Вы очень симпатичный. Похожи на героя романа. Я, между прочим, в юные годы была в Вас влюблена.

— За юные годы, конечно, спасибо. — Усмешка у меня вышла кривая. — Так-то у нас разница небольшая. Мне не столь давно четвертый десяток пошел. Вроде не сильно старый.

— Имею в виду, лет в восемнадцать я увлеклась. Когда Вы с Васей служить вместе начали в милиции. Вернее, он с Вами. Вася фотографии присылал. Родители очень просили на память.

— Опять на «Вы»? Договорились же. В общем, хрен с ней, с рожей. И поверь, я точно не лучший объект для влюбленности. Потому что… Черт… Я вообще не уверен, что со мной все в порядке. Я даже не уверен, что вокруг меня все в порядке.

После столь одиозного признания поднялся со скамейки и пошёл в сторону отдела. Хорошо, Рябушкин перед тем, как нас покинуть, стажёрке объяснял, куда конкретно надо двигаться. Потом он, правда, махнул рукой, мол, Лёха знает, разберетесь. А Лёха, как бы, не знал. Леха запомнил слова старлея. И теперь шел наугад, отталкиваясь от информации, которую Серега сообщил Ларисе.

Пока мы топали к отделу, рассказал стажерке все, как на духу. Начиная с момента, как очнулся возле забора того самого дома. Потому что, если честно, это — вопрос времени. Рано или поздно меня все равно спалят. Я тыкаюсь по углам, как слепой, старый, готовый откинуть лапы, кот. Мне нужен хоть один человек. Один. Которому я могу доверять. Единственный. Кто будет помогать, подсказывать и поддерживать. Иначе, погорю со своим незнанием. И не факт, что это не приведет к серьёзным проблемам. Еще, чего доброго, в дурку отправят.

А вот Лариса, что интересно, мои откровения приняла с неуместным восторгом. Она едва не попискивала от радости. Я, честно говоря, в первую очередь отталкивался от неизвестного мне Василия. Просто, если судить по словам подполковника и оперов, брат Ларисы — очень крутой тип. С точки зрения человеческих ценностей и порядочности. Ну, не может ведь у такого хорошего мужика…или пацана…черт, я даже не имею понятия, сколько ему лет. Короче, не может у Василия быть хреновая родственница. И потом… Имелось что-то в Ларисе… Не знаю… Сложно объяснить. Она будто неиспорченная. У нее будто четкая, сформировавшаяся шкала ценностей в башке. И ценности эти правильные. Этакая настоящая боевая подруга, с которой можно пойти в разведку. Которая не предаст, не кинет, не подставит. При всей ее чудаковатости я несомненно сестре Василия доверял.

— С ума сойти… Это потрясающе! Этот неимоверно интересный случай! Вы… то есть, ты — точно не сумасшедший. — Стажёрка снова сорвалась с места и догнала меня почти перед породками, ведущими в отдел.

— Блин…Вот спасибо. Успокоила.

— Да… Потому что так с ума не сходят. Ты не воображаешь себя другой личностью. Этого нет. Ты правильно оцениваешь себя, идентифицируешь, как Алексея Громова. Ты знаешь, что и в том варианте, и в этом существует один и тот же человек. Но ведь надо разобраться. Это ведь явно не просто так.

— Правда? — Я остановился перед входом в отдел, повернулся к Ларисе лицом, положил руку на плечо, а потом, проникновенно глядя ей в глаза, сказал. — Вот и разберись. Ты же умная. Целое высшее образование имеешь. Золотая медаль в запасе. Поручаю тебе ответственное задание. Подготовить доклад по минувшим тридцати годам. Подробно, с фактами и цитатами. Даты там, личности, все дела. Я должен понять, что произошло со мной. И внутренняя чуйка мне подсказывает, уж не знаю, по какой прихоти, искать нужно именно в этом месте. Потому что все остальное, похоже, одинаковое. Понимаешь? До того дня в этой чертовой Беловежской пуще, и здесь, в реальности…

Я сделал широкий жест, очертив рукой круг. Потом указательным пальцем постучал себе по лбу.

— И здесь, в моей башке… Одинаковая информация. Никаких отличий.

— Доклад? — Лариса растерянно уставилась на меня.

— Ага. А теперь давай закроем эту тему. Временно. Пока вокруг нас не собрались граждане милиционеры. И без того вон, смотри, дежурный выглядывает. Ты так кричишь, так громко все обсуждаешь, что мне кажется, даже на соседних улицах тебя слышно. А я бы не хотел привлекать внимание к своей, мягко говоря, проблеме. И надеюсь, не нужно говорить, что о моем состоянии не должен знать никто.

— Хорошо. Конечно! Ни единой живой душе… И…Алексей… — Лариса наклонилась чуть ближе ко мне, а потом шёпотом сказала. — Раз уж ты доверил мне важную тайну, я тебе тоже доверю. Свою. Но лучше, наверное, дома. А то боюсь, ты тоже будешь громко кричать.

С этой загадочной фразой стажерка обошла меня и бодро поскакала наверх по ступеням, к двери, которая вела в отдел. Вид у нее был крайне довольный. Еще более довольный, чем до этого. Даже страшновато стало, если честно. Не уверен, что хотел бы знать Ларисины секретики.

— Во как… — Я в лёгком изумлении уставился ей вслед. — Интересно…что там за тайна… Бабушку на хрен послала вместо того, чтоб перевести через дорогу? Не подобрала на улице очередного бездомного пса? Украла булочку в магазине?

В любом случае, стоять перед дверьми и дальше, было глупо. Тем более, думаю, Рябушкин там уже во всю общается с председателем жилищного товарищества, а я тут отлыниваю от своих прямых обязанностей. Как последний раздолбай.

А вообще…между прочим, мне стало даже интересно. Что за мутные делишки творил гражданин Анишкин? Почему он так резво кинулся изображать из себя спринтера лишь при одном упоминании правоохранительных органов.

— Ну, все. — Торжественно заявил Серега, только я переступил порог кабинета.

Причем председателя товарищества нигде не было видно. Хотя, он то как раз тут точно должен находиться.

— Что «все»? — Я многозначительно посмотрел на пустой стул. — Ухандокал Анишкина? Эх, Серега, Серега… Как же ты мог? Вот не зря он так старательно от тебя бежал. А это, Серёга, репутация милиционеров. Ты хочешь, чтоб от нас все бегали?

Рябушкин проследил за моим взглядом, сначала не понимая, что это — шутка. Потом до него дошло.

— Да ну, тебя… В общем слушай… А чего вы так долго шли?

Отвлекся вдруг старлей от основной темы разговора, а затем с подозрением покосился на Ларису, которая уже сняла верхнюю одежду и довольная, будто её золотом осыпали, сидела теперь в уголочке кабинета. Очень довольная. Аж зубы сводит от того, как ее плющит. Стажерка то и дело кидала в мою сторону загадочные взгляды и при этом светилась, будто мы с ней вот-вот начнем делать детей. Естественно, от таких ее взглядов в Серегиной голове, похоже, возникли самые различные предположения. И судя по тому, как он начал улыбаться, все эти предложения были неприличными.

— Воздухом дышали. Давай рассказывай про Анишкина. — Я дернул старлея за руку, отвлекая его от Ларисы. — Чего он побежал-то?

— А-а-а-а-а… — Рябушкин отмахнулся. — Подворовывает, гад. Действительно. Подумал, в этом и есть причина интереса милиции. В папке там как раз черная, можно сказать, бухгалтерия. Он не сильно. Не наглеет. Естественно, тоже ответит по строгости закона, но за то, что пошел на добровольное сотрудничество, не сильно жестко ответит. Речь не об этом…Ну, так вот… Председатель товарищества с огромной охотой рассказал нам интересную штуку. Несколько раз к нему обращались некие граждане, которые просили за определённую сумму денег предоставить им во временное пользование форменную одежду дворников. Мол, для съёмок кино. Но вот на кого в самую последнюю очередь данные граждане были похожи, так это на костюмеров и помощников режиссёра. По словам самого же председателя товарищества, кстати. Говорит, сразу понял, врут сволочи. Кино ни при чем. Платили четко. Брали форму каждый раз действительно на один день. И вот в графике таких случаев точно имеется интересная дата. Вернее, две подряд. Ровно перед убийством этого чертова директора. Но это не все…

Рябушкин подмигнул мне, потом снова покосился на Ларису. Лариса именно в этот момент тоже решила мне подмигнуть. Но конечно же по другому поводу, о котором старлей не знал. Поэтому для него манипуляции стажёрки выглядели откровенным кокетством. А она лишь хотела напомнить, что теперь является хранителем моей тайны, всячески поддерживает и гарантирует помощь. Наверное, так. Других причин моргать, мигать и так далее, я не видел.

— А! — Серега ткнул пальцем в стажёрку, а потом в меня. Лицо у него стало хитрое-прехитрое. — Это как понимать?

— Никак. — Я похлопал Рябушкина по плечу. — Давай дальше про председателя.

— Ага… — Старлей оторвался от Ларисы, на которую снова теперь пялился, и, наконец, продолжил. — Так вот…Оказывается, этого директора у нас убили. Я про родственника товарища Ласкина. А ещё троих ограбили! Только заявлений они не писали. Понял?

Рябушкин замолчал, с довольным видом уставившись мне в глаза. Ждал реакции. Но я, например, даже искренне не считая себя ментом, думаю, зря он так радуется. Вот уж за что ему точно начальство спасибо не скажет, это за отрытые каким-то чудесным образом грабежи. По сути, раз никто не обращался, то и пострадавших нет. А Серега их только что обозначил.

— Тааак…И откуда тебе об этом известно?

В отличие от старлея я радоваться не спешил. Думаю, если отнесем подобную информацию Семенычу, он нас просто кончит. Уверен, подполковник милиции в состоянии придумать, куда спрятать два тела и как отвести от себя подозрения.

— В общем, слушай… — Рябушкин подтащил ближе сначала один стул, потом — второй. Уселся сам и кивнул мне, предлагая сделать то же самое. — Гражданин Анишкин оказался весьма разговорчивым. Прямо даже неожиданно. Вот он сообщил об интересных слухах. Мол за последние три месяца — три ограбления. Причем, ни один из товарищей директоров, а все они при той же должности, что и родственник Ласкина, не побежал в милицию писать заявление. Понимаешь? При том, что наши граждане страсть как это дело любят. Поеб…

Серега осекся, смущенно «крякнул» и покосился на Ларису. Стажерка в этот момент вообще напоминала гончую, взявшую след. Она внимала каждому слову старлея с максимальным интересом. Даже немного приподняла зад, оторвав его от стула. Наверное, боялась упустить что-то мега важное.

— Поиметь мозг сотрудникам правоохранительных органов любят наши граждане. — Исправился Рябушкин. — Они же чуть что, бегут писать заяву. А тут вдруг — тишина. Причем, если верить Анишкину, вынесли директоров очень неплохо. Там очень, очень, очень приличные суммы денег.

— Круто. Но ты сам говоришь, это — слухи. Разговоры. Заяв то нет. А без заяв, что ты сделаешь?

— Я — ничего. И ты — ничего. И даже подполковник Иванов — ничего. Но! — Рябушкин поднял указательный палец вверх, а потом еще и глаза закатил. — Есть они.

Я посмотрел, куда указывал палец старлея. Ничего интересного не увидел. Потолок, как потолок. Когда-то был белым, сейчас побелка значительно утратила свою девственную чистоту и скорее напоминала унылую серость с некоторым количеством пятен.

— Вы про ОБХСС? — Подала голос Лариса. Она взялась обеими руками за стул и со скрежетом подъехала ближе к нам. — Имеете в виду, что директоров ограбили, но их потери никак не соответствуют тому финансовому состоянию, которое должно быть?

— Про них, про родимых. — Старлей хлопнул в ладоши и откинулся на спинку стула.

— Черт…Серега…Сюжет становится все более запутанным. Давай подробнее. — Сказал я и покосился на Ларису, которая, словно резвая, молодая лань едва не била копытом, то есть ногой об пол. Причем, это не в переносном смысле. Стажёрку от нетерпения просто разрывало на части. Она нервно стучала носком одной ноги о ножку стула.

— В общем…не знаю, как и почему, но мы, ребята, вытащили золотую рыбку, которая принесет нам звёздочки на погоны. И все благодаря тому дому, в который нас отправил Семеныч. В общем, смотрите, какой выходит пердимонокль… Бывший стукач сообщает подполковнику Иванову о том, что в старом районе, который давно ушёл под снос, в одном из домов некие граждане организовали блатхату. Мол, собирается всякая мелкая шпана. Мы идём к дому и нарываемся на троих крепких парней с оружием. Пистолет, из которого делает выстрел один из этих уродов оказывается тем самым оружием, из которого не так давно совершенно по-свински убили директора гастронома на Литейном. Далее…Мы начинаем выяснять, не произошло ли чего странного за последнее время. Выяснять у тех, кто, так сказать, живет у нас в криминальной тени города. Но вообще, если что…

Старлей со значением посмотрел на Ларису.

— Имейте в виду, товарищ стажёрка, в Советском Союзе нет мафии, криминала и так далее. Мы успешно с ними боремся. Это на загнивающем Западе всякого дерьма полно…Так вот…Неблагонадежные элементы сообщают нам о том, что некие мутные граждане претендуют на роль дворников там, где их, как бы, и так полно. И вот дальше получается совсем интересно. Левые дворники реально существуют. Так как у Анишкина брали для каких-то целей форменную одежду. То есть, действительно некие граждане изображали из себя честных работяг, ошиваюсь рядом с домами приличных граждан. В том числе, рядом с домом родственника Ласкина. Следили, значит. Зачем? А вернее, за кем? Так вот…Все три директора, которых ограбили, живут неподалёку друг друга. Один и тот же район. У нас в наличие получаются два руководителя магазинов и один руководитель овощной базы. Я так думаю, вот за ними и следили. А заяву они не пошли писать только по тому, что всего украденного у этих товарищей быть не должно. Выходит, они сами это благосостояние награбили. И если сообщить в милицию о краже, то придётся объяснять, откуда вообще все эти богатства. То есть, грабители все просчитали. Они следили, вычислили, сообразили и распланировали. А главное, знали прекрасно, никто не побежит в органы. Никто не будет искать справедливости. Поэтому, если мы подключим ОБХСС, то у нас точно появятся заявления. И мы сможем запустить все это на полную катушку. Потому что все один черт ведет к чёрной кошке. К банде. К той самой, которая хлопнула инкассаторов.

Рябушкин с довольным видом замолчал, ожидая реакции. Наверное, моей. Вряд ли Ларисиной.

— Отлично, конечно. — Я решил не подводить старлея. Правда, его радости по-прежнему не разделял. — Вопрос…на кой черт они грохнули этого родственника Ласкина. Почему тех троих ограбили и все. А этого — убили?

— Может, дело в том, что Ласкин связан с внучкой Гагарина? — Выдала вдруг стажёрка.

И я, и Рябушкин одновременно уставились на Ларису. Правда, причина нашего удивления была разной. Старлей будто сильно удивился тому факту, что сестра Василия выдвигает какие-то версии. А я — тому, что вообще ни к месту…с моей точки зрения, по крайней мере…всплыл первый космонавт.

— Ну, сами посудите… — Лариса вскочила со стула и принялась расхаживать по кабинету. — У нас есть четыре человека. Одна и та же должность. Благодаря которой они, как бы, наживались на социалистическом добре. Так чем может убитый отличаться от своих коллег? Просто…извините, конечно, но убийство директора гастронома на Литейной — дело громкое. Я им немного интересовалась. Помимо того, что убили его в конкретном месте, не оставив никаких следов, есть еще один интересный момент. Этот человек женат на внучке Юрия Алексеевича. Вроде бы, момент никак не связанный с этими преступлениями. Да? Но с другой стороны, это — единственная отличительная черта. В остальном он — абсолютно чист. То есть, как говорил товарищ подполковник, нет ни одного эпизода, порочащего его имя. И грабить его, по идее, никто не стал бы. Если с теми тремя все понятно. Здесь — странно как-то. Может, им и не нужно было богатство нечистых на руку директоров? Может, они это сделали, чтоб убийство родственника Ласкина потерялось на их фоне. Смазалось.

— Да как? — Я развёл руками, — Если терпилы заявлений не писали. Мы бы не узнали.

— Разве? — Стажёрка прекратила бегать по комнате и замерла напротив нас с Серегой. — А что, если в этом и суть? Что если убийцы знали, вы начнете копать и найдете вот эти хвостики ниточек, ведущих к ограблениям, о которых никто не говорил официально? Это собьёт вас с главного пути. Отвлечёт от чего-то очень важного. Появится ОБХСС. Начнутся все соответствующие ситуации мероприятия. Убили? Ну, мало ли.

— Как-то за уши притянуто. — Я с сомнением покачал головой. — Знаешь, как вилами по воде. Если бы, да кабы…И потом…изначально мы пошли проверять этот дом по распоряжению…

Я замолчал. И Серега тоже не произносил ни слова. Но при этом мы смотрели с ним друг на друга.