Маша и Медведь-3

09. ОТКРОВЕНИЯ

ВСЁ СМЕШАЛОСЬ. МАША

Надеюсь, что все они успели разобраться, куда и как надо держать, потому что очень быстро стало непонятно — куда мы вообще плывём? Тьфу, идём! Моряки ж не плавают… Все эти мысли метались в моей голове, словно кто-то их там тряс. Море перед нами вспучилось бугром.

Это как в сказках, когда кто-то убегает и бросает артефакт себе за спину, чтобы отгородиться от преследователей. Вот и вантиец бросил. Накатывая спереди и заворачиваясь с боков, кораблик начала окружать огромная стеклянно-зелёная волна. Она надвигалась, охватывая пространство вокруг «Следопыта» в замыкающееся кольцо, поднималась всё выше и выше, словно сопка. Голос у Анечки задрожал. Двести метров до несущейся на нас стеклянно блестящей стены. Сотня… Если такая масса воды обрушится на нашу палубу, тут и магии никакой не надо будет! Водяной вал окончательно замкнулся в кольцо, а мы оказались посередине, словно на донце ватрушки, в которую забыли положить начинку.

— Направление держим! — коротко бросил Баграр. Сам он пробивал коридор — узкую брешь в ткани чужого заклинания, словно вонзал в неё компактную воздушную капсулу, внутрь которой мог бы вместиться казачий кораблик.

Многометровая толща воды начала приподниматься позади нас, намереваясь смять судёнышко, но в накатывающей в лоб водяной горе уже образовался очень спокойный коридор, в который влетел «Следопыт» — словно в трубу — и все мы на нём. Капсулка закрылась, и, как воздушная пуля, начала двигаться внутри водяной горы

И я уже успела подумать, что всё хорошо, что мы проскочили, когда капитан непонимающим голосом сказал:

— А нетути этого острова на карте. Куда летим-то?

И почти одновременно — яростный рык Баграра, и всполохи огня, просвечивающие сквозь воду, и сгустки тьмы, и внезапно возросшее давление на щиты — столь резко, что явно сработал какой-то артефакт. Нет — артефакты, сразу несколько. Я хотела крикнуть, что вот сейчас — время для накопителей, обернулась — и увидела как сзади, из сливающихся глянцево блестящих стенок коридора ударил водяной кулак с человеческий рост, снёс часть палубных надстроек и сгрёб кричащую Катюшку.

Время замедлилось. В висках гулко стучала кровь. Я видела раскрытые в криках рты, медленно летящие капли, отчаянные Катины глаза. Водяная рука перехватила её поудобнее и втянулась в утекающую назад стену. Но никто кроме меня не смотрел назад. Взгляды всех были устремлены вперёд, мне за спину. И в каждом — отчаянное усилие и ощущение неотвратимости. Я обернулась, чтобы увидеть изрезанную морем скалу в трёх метрах от борта.

Последняя мысль была: «Это всё». Больше я ничего подумать не успела.

КАТЯ И ЛИСА

Кате было страшно. Но какая-то ещё её часть следила за происходящим с неожиданной рассудочностью. Водяная рука несла её с такой скоростью, что от бьющего в лицо ветра трудно было дышать. Потом её выбросило на жёлтый песчаный берег, где она долго не могла встать на трясущиеся ноги, кашляла и отплёвывалась. Пока в поле её зрения не появились лисьи лапки — очень тёмно-бурые, почти чёрные.

Но вторым зрением, внутренним, позволяющим видеть для прочих людей незримое, она видела, что перед ней находится женщина — молодая на вид, но очень, очень старая. Была она обыкновенного для здешних островов обличья — преизрядно смуглая, черноволосая, с непривычно выступающими скулами, острым подбородком и крупными, какими-то круглыми зубами.

Катя подняла глаза и натолкнулась на высокомерный и презрительный взгляд. Глаза этой ведьмы блестели лихорадочным сумасшедшим блеском. И ещё в нём было что-то такое… словно сварливая бабка пришла мясо на рынок выбирать, и всё ей не нравится.

Удивительно, но второй образ тоже воспринимался как истинный! Так не бывает под мороком. Значит… обе картинки правильные? Эта тётка — и женщина, и лиса? Катя непрерывно видела их обеих, и от того, как человеческая часть повторяла за лисьей все движения и жесты, становилось дурно.

— И это вот такие маги осмелились противостоять мне? — произнесла лиса, обходя её вокруг.

Странно было, что женщина во внутреннем плане тоже передвигалась на четвереньках, неприятно выворачивая наружу локти. Выглядело это… противоестественно, и от того отвратительно и страшно.

Язык звучал незнакомо. Хорошо, что дядя Баграр ей тоже заодно с другими «говорящий» модуль поставил, иначе… Было бы иначе лучше или хуже, Катя не успела додумать.

Лиса остановилась прямо напротив и припала к песку, заглядывая ей в глаза:

— А я ведь тебя съем… Детские сердца несут в себе столько жизненной силы… Почти как маги, — она облизнулась. — Но не сегодня, нет-нет! Надо подожда-а-а-ат-т-т-с-с-сь, пока луна не войдёт в полную силу. На третью ночь луна наполнится до краёв. Вот тогда… тогда настанет время!!!

Лиса засмеялась, скалясь одновременно двумя безумными улыбками.

Невыносимо… Катя зажмурилась.

Её бы, наверное, вырвало от страха, если бы океан только что тщательно не прополоскал ей желудок. Поэтому организму осталось только холодеть и сжиматься от ужаса. Катя вспомнила, что других людей от страха иногда трясло. В книжках даже писали: зубы стучат и всё прочее. А её вот не трясло. Только руки стали холодные-прихолодные. И Ноги. Посинели даже. А тапочки в воде потерялись. Надо было туфли обуть, они-то с ремешками, так запросто с ноги не скинешь… Эти мысли неожиданно её успокоили — не то что бы совсем, но настолько, чтобы перестать синеть.

За ней придут. Обязательно придут!

— Что, маленькая дурочка, надеешься, что твои приятели примчатся тебя спасать? — лиса села напротив и облизнулась. — Откровенно говоря, я тоже на это надеюсь! Тогда я смогу съесть их всех, и сила моя станет почти прежней!.. Эй, кто там! Отнесите её к остальным!

Катя даже сперва не поняла, что последние слова сказаны не ей. Но тут из-за кустов появился мужик, похожий на тех пиратов, что грабили французское судно — какой-то весь неопрятный, в обтрёпанных штанах и засаленной рубахе, воняющей кислым потом. Он обхватил Катю за пояс, словно рулон ткани, и потащил вглубь берега.

За густо разросшимися пучками непривычно гигантских и широких листьев, названий которых она не знала, показалась пещера. Охраняли её четверо таких же грязных пиратов с автоматами.

— Что — ещё? — спросил один.

— Да, — носильщик поставил Катю на ноги у входа в пещеру и грубо толкнул внутрь. — Мясо на обед.

Оба неприятно засмеялись.

— Из-за дружков этой маленькой мерзавки, — сказал вдруг третий, — нам в этот раз не досталось женщин. Может, госпожа отдаст нам тех, что постарше?

Лица остальных охранников разом сделались испуганными, а того, кто притащил её — злым:

— Я что-то не пойму: ты недоволен тем, что делает госпожа? Можешь пойти и сказать ей об этом.

— Нет-нет, что ты! — испуганно забормотал парень. — Я очень доволен и очень благодарен госпоже за все её милости!

— То-то! — злой сплюнул и ушёл. А остальные некоторое время молчали. Потом один из них сказал:

— Ты совсем безмозглый, что ли? Приятнее повеситься на собственных кишках, чем вызвать гнев госпожи.

— И быстрее, — совсем тихо добавил ещё один.

Катя потихоньку отступила вглубь пещеры. Внутреннее пространство оказалось не таким маленьким, как ей показалось с самого начала. Широкий естественный коридор сворачивал влево, огибал массивный выступ и приводил в большой округлый зал, сужающийся кверху, словно перевёрнутое ведро. Там, где у ведра полагалось быть донышку, красовалась огромная дыра в небо, закрытая мощной решёткой из жердин, перевязанных кожаными ремнями. А внизу, прижимаясь в стенкам, прямо на белом песке, покрывающем весь пол пещеры, сидели дети — не меньше двух десятков, мальчишки и девчонки. Катя подумала, что если бы они не были такими испуганными и грязными, можно было бы сказать, что их собрали, чтоб сфотографировать для какого-нибудь нарядного журнала. Ну, из специальных, где приглашают покупать всякое, и все люди там обычно такие хорошенькие…

Она подошла к стенке и села прямо на песок. Большинство из собратьев по несчастью были растерянны и подавлены, но некоторые таращились на неё — кто с интересом, кто с подозрением.

— Тебя тоже украли, чтобы съесть? — спросил совсем маленький, чуть не вдвое ниже её ростом, черноглазый мальчишка.

Катя кивнула. Он потянулся в её сторону и зашептал:

— Можно, я сяду рядом? Мне страшно, а со мной никто не разговаривает.

— Садись, — прошептала в ответ Катя (кто знает, как эти неприятные охранники отреагируют на громкие слова?) и похлопала по песку. — Они просто боятся, и поэтому им трудно говорить.

— А ты? — он поскорее перебрался поближе.

— Я… — Катя припомнила безумный взгляд лисы и передёрнулась. — Я тоже боюсь. Но я надеюсь, что мои друзья придут за мной.

Мальчишка посопел, обдумывая эту мысль.

— А твои друзья… Когда они придут, они могут забрать и меня тоже? Мне очень страшно.

— Я думаю, могут, — Катя обняла малыша за плечи. — Они сильные и добрые. Когда они придут, то спасут всех нас.

— Правда?

— Это точно. Они не такие люди, чтобы бросать детей в беде.

— Скорей бы они пришли! — малыш крепче прижался к её боку. — Меня зовут Тан.

— А меня Катя.

— Ка-тя… А что будет, если они не успеют? Нас съест страшная лиса?

— У них целых три дня, — Катя постаралась подбодрить в первую очередь себя. — Они успеют.

Почти три дня.

КАМЕННЫЙ МЕШОК. МАША

Виновата в этом была, скорее всего, я. Нет, точно я.

Я испугалась за Катю и растерялась. И не удержала формулу. Защиты окончательно рухнули, и вода захлестнула нас со всех сторон. Секунды, растянутые в бесконечность, всё длились и длились. Я с ужасом смотрела на надвигающуюся серую поверхность камня.

Что — вот так всё закончится?

Камень приблизился рывком… и наступила тьма.

Нет, я не потеряла сознание!

Звуков резко стало меньше и люди несколько обескураженно переставали кричать.

Слышно было, как в отверстия, устроенные в ограждениях палубы, стекает вода и плещется на что-то твёрдое внизу.

Потом корабль — вместе с окружающим нас камнем — резко дёрнуло вверх, и все мы почувствовали нарастающее движение.

— А вот и она, — констатирующим тоном оповестил нас Баграр, — магическая аномалия. Не рекомендую предпринимать резких действий, как бы нас в этом каменном кармашке не сплющило.

— Раненые есть? — негромко спросил помощник капитана. Почему-то всем казалось, что кричать тут небезопасно.

Пока мужики впотьмах организовывали перекличку (всё электричество после столкновения с вантийцем выгорело напрочь), мы, трое девчонок, подползли поближе друг к другу.

— Хорошо с верёвками придумали, — пробормотала Аня. — Катюньку надо проверить, не избилась бы в каюте.

Они не видели!

— Её вантиец забрал.

— Как⁈ — придушенно вскрикнули обе.

— Перед самым моментом, как мы сюда попали. По-моему, активировал сразу несколько каких-то краткосрочных артефактов. Щиты дрогнули, и он успел.

— Матерь Божья, — пробормотала Аня, — что же будет?

— Надеюсь, мы успеем выбраться из этого каменного мешка до…

— До того, как случится что-то ужасное, — закончила за меня Маруся.

Мы некоторое время посидели, обдумывая мрачные варианты будущего, на которое всё равно никак не могли повлиять.

Маруся вздохнула и потрясла головой.

— Меня ещё вот что волнует. Маша, а почему ты не сказала нам, что он не человек?

— Кто?

— Вантийский маг! Ведь совершенно же очевидно, что он не человек. Эти длинные острые уши… Даже при всей странности остального вида, таких ушей у людей не бывает.

— Тут впору поверить, что его мамаша согрешила с ослом, — хмыкнула Аня. — И кожа такая… серая.

Я пожала плечами, хотя в кромешной тьме этого, наверное, никто не заметил:

— Раса такая. Не знаю, как бы их здесь назвали, в том мире они себя зовут вантийцами. Они все такие, длинноухие, серокожие.

— И волосы у всех белые? — подозрительно спросила Аня. — Этот, вроде, на старика не похож.

— У всех, — согласилась я. — Они такими рождаются. И видят они в сумраке лучше, чем днём.

— Поэтому он темени нагнал, — поняла Маруся.

— Скорее всего. У них ещё зубы острые. Вы, если что, не пугайтесь.

— Что, прям как иглы? — брезгливо спросила Аня.

— Треугольные такие.

Мы помолчали, прижимаясь друг к другу плечами. Каждый думал о своём.

— Анечка, — Маруся как-то сделалась очень отрешённой. — А как так вышло, что тебя в Заранскую гимназию с Урала отправили? Почему не в Екатеринбургскую?

— А-а, — Аня вздохнула. — У меня бабушка с дедом здесь жили, мамины родители. Шесть лет мне было, я к ним на все летние каникулы из Ишкашимского гарнизона приехала. Речка чистая, карасики! С дедом рыбачить ходили, красота… Сентябрь настал — а меня назад не отправляют. В подготовительный класс гимназии устроили… Они два года мне не говорили, что родители погибли. Письма от них сочиняли, вслух читали. Я ответы писала каракулями, — я подумала, что хорошо в темноте делиться откровениями, не видно, как плачешь… — Всё ждала, когда за мной приедут. А потом как-то смотрю: почтальонша что-то в наш ящик кинула. Дай, думаю, достану — чё это всё деда да деда? А там — уведомление о перерасчёте пенсии на ребёнка, родители которого погибли при исполнении воинского долга. Меня, значит, — Аня шмыгнула носом. — Дед в калитку заходит, а я поперёк дорожки лежу без памяти, с этой бумажонкой в руках… Двенадцать мне было, он помер. Четырнадцать — бабушка. Вот я удивилась-то, когда меня вместо простого сиротского приюта во дворянский припёрли! Бате, оказывается, пожаловали. Наследное. За беспримерное героическое мужество. Посмертно, конечно же, — она горько вздохнула. — Лучше б живы были. В пень бы мне не упёрлось то дворянство…

— Твоя правда, — согласилась Маруся. — Много бы я отдала, чтоб отца вернуть!

Мы сидели рядышком, прижавшись спинами к обломкам палубной надстройки, и ревели в три ручья.

По-моему, нас слушал кто-то ещё. Был ли это есаул Савелий или кто-то из команды, кто знает.

Двигались мы долго. Даже уснуть успели.

РАЗГОВОР. КАТЯ

Сквозь решётку потолка чернело низкое южное небо, бархатное, всё в крупных, словно галька, звёздах. Маленькие пленники уснули, вжимаясь в углы пещеры, словно это могло их защитить. Сонно дышал прижимающийся к её боку Тан. Катя прислушивалась к происходящему снаружи.

Вот бормочут, переговариваются стражники у входа, делят, кому спать первым.

Шуршат под ветром листья.

Птиц совсем не слышно. Хотя, это-то как раз вовсе и не странно. Будь Катя птицей, она бы тоже ни за что не согласилась жить рядом с такой сумасшедшей лисой.

Вдруг послышались ещё голоса, громкие! Они шли сверху, со стороны решётки. Может быть, там площадка или даже дом? Сперва было ничего не разобрать, понятно только, что люди ругались, мужчина и женщина. И тут Катя узнала — лиса! А мужчина… нет, незнакомый.

Лиса шипела и плевалась, и слова её были полны яда:

— Так вот как выглядит твоё хвалёное мастерство!

— Перестань! Я предупреждал тебя, что он тоже хорош! И он успел восстановиться гораздо быстрее, чем я предполагал…

Но лиса слышала только то, что сама хотела:

— «Тоже»! Я не хочу знать про «тоже»! Ты хвалился, что тебе в нашем мире нет равных — и что я вижу? Тебе не помогла даже связка моих амулетов! Ладно, хотя бы девчонка у нас!

— Могла бы сказать спасибо! — зло буркнул он.

— Спасибо! — издевательски тявкнула лиса. — Как они смогли уйти так быстро?

Мужской голос ответил не сразу.

— Я, если честно, не очень понял. Больше всего это походило на то, словно из моря выступила скала и… захватила их.

— Опять⁈ — лиса тонко, истерически завизжала. — Опять он! Как же он мне надоел!!!

Голоса метались над отверстием пещеры, то удаляясь, то приближаясь. В криках лисы было столько непонятной брани, что слушать её было, пожалуй, даже бессмысленно. Мало-помалу она успокоилась и заговорила тихо, на самой грани слышимости:

— Значит, так. Если нет большого куска мяса, можно съесть много маленьких. Ты пойдёшь и принесёшь мне тех, из гнезда. Я не могу — я же дала слово не ступать на её остров и не прикасаться к ней ни оружием, ни магией, ни даже пальцем. А ты — нет. А я закончу с тем кораблём. Я чувствую, там работают амулеты. Может быть, там и маг есть. Это было бы большой удачей.