Маша и Медведь-3

16. КОНЕЦ ТЯЖЕЛОЙ НОЧИ

«СЛЕДОПЫТ»

Отец Филарет смотрел на летящую сверху скалу, словно на подошву великана, вздумавшего растоптать вредный кораблик. Плетью обуха не перешибёшь.

— Господи, — тихо сказал пожилой священник, — прими…

Практически сбив его с ног, сверху свалилось что-то визжащее. Смутно знакомый девический голос выкрикнул несколько непонятных слов…

Последовавший удар скалы прозвучал оглушающе, словно гигантским черпаком долбанули в непомерных размеров медный таз. Мир вокруг подпрыгнул и залился водной чернотой. Отцу Филарету понадобилось несколько секунд, чтобы понять — бурлит снаружи. Снаружи обнимающей «Следопыт» сферы!

Электрические лампы слегка подсветили окружающие морские воды.

— Аквариум наоборот, — сказал пулемётчик Петька. — Гля, какая пучеглазая!

Упавшие с неба девицы возмущённо на него обернулись, но Петька смотрел вовсе не на них, а на тычущуюся в стенку мерцающей сферы жёлто-полосатую рыбину.

— Крышка у нашего аквариума неподходящая, — одна из девиц, что похудее, деловито складывала какие-то верёвочки. — Аня! Надо петь! У меня все накопители слетели до нуля. Сколько продержимся, не знаю.

Аня продолжала сидеть на палубе, привалившись к стенке надстройки и закрыв глаза.

— Никогда, — произнесла она с чувством, — никогда больше я не полечу. И не уговаривайте!

Есаул Погребенько подошёл и присел рядом, взяв её за руку:

— Душенька, надо спеть.

— Спеть могу, — согласилась Аня, всё также не открывая глаз. — Смотреть боюсь.

— А не смотри, я тебя за ручку поведу. Всё хорошо будет. Веришь ли мне, душа моя?

Аня помолчала.

— Верю, — и потом ещё раз: — Верю! — и запела, поднимаясь:

Верила, верила, верю,

Верила, верила я….

Но никогда не поверю,

Что ты разлюбишь меня*.

*Казачий романс.

Вот это неожиданно! И ещё более неожиданным оказалось, что многие эту песню знали и дружно подхватили:

— Домик стоит над рекою,

Пристань у самой реки,

Парень девчонку целует,

Просит он правой руки.

Верила, верила, верю,

Верила, верила я….

Но никогда не поверю,

Что ты разлюбишь меня.

Целый казачий хор!

— Белая роза к свиданью,

Красная роза любви,

Желтая роза разлуки,

Я умираю с тоски.

Верила, верила, верю,

Верила, верила я….

Но никогда не поверю,

Что ты разлюбишь меня.

Песня лилась и дальше, но Маруся уже не слушала. Энергии стало достаточно, чтобы жёстко стабилизировать «изоляцию». Ещё немного — и двигаться можно будет. Никогда ещё, ни разу ей не приходилось держать самостоятельно две таких сложных формулы одновременно. А — надо, иначе никак. На сколько хватит воздуха в изолированном шарике, прежде чем людям станет дурно? Что будет, когда станет плохо самой Марусе? Тут к гадалке не ходи — зальёт всех сразу. Поэтому надо выползать из-под придавившей горы, сама она «Следопыт» ни за что не выпустит. Хоть потихонечку…

— Александр Петрович!

— Слушаю.

— Нам бы поскорее определиться, в какую сторону наклон скалы уходит. Фонарь, что ли.

— Прожектор. Сейчас организуем.

Луч прожектора медленно обернулся вокруг, выхватывая из чёрной взбаламученной воды широкий призрачно-зеленоватый конус. Определившись с направлением движения, Маруся очень аккуратно начала подталкивать кораблик. Так, главное — из защитной сферы не выпрыгнуть.

Они сдвигались в сторону свободы крошечными шажочками, словно улитка, высовывающая голову из раковины. Аня пела. И все казаки пели. Они, кажется, не очень поверили в перспективу выбраться живыми из этой ситуации, но придерживались принципа «помирать — так с музыкой!»

Это был целый концерт, и единственное, чего Маруся боялась — хватило бы кислорода. Внезапно скала шевельнулась, переваливаясь на другую грань, и дело как будто пошло легче. Маруся попробовала прибавить скорости — и «Следопыт», вместе со своей сферой изоляции вдруг дёрнулся вперёд, проскрёб краем сферы по морскому дну, вздымая облака песка и прочей морской мелочи — и вылетел, словно пробка из бутылки!

— Ур-р-р-ра-а-а-а!!! — завопили все.

И свежий воздух! Счастье какое!

— А теперь скорость! — воскликнула Маруся. — Зададим этой лисе трёпку!

— А барышня-то боевая! — засмеялись казаки, разбираясь по местам.

Их выкинуло чуть в стороне от происходящего сражения, и Маруся вложила в рывок все силы, чтобы лиса, считавшая их раздавленными, не успела заметить их появление.

— Аня! Сейчас батюшке Филарету перенаправь поток! Сконцентрируйся! Нам надо её достать!

«Следопыт» подлетел незамеченным, и маг-блокиратор смог начать свою работу, зацепив лисью сферу самым краем. Но этого оказалось достаточно, чтобы жемчужный шар перекосился и побледнел. Лиса начала смещаться, двигаясь рвано, словно охромевший зверь. Маруся из последних сил заставила кораблик прыгнуть вперёд, и теперь блокиратор вцепился в свою добычу уже по-настоящему! Лиса словно оказалась на поводке. Она дёргалась и металась в разные стороны, однако вырваться не могла. Но и отец Филарет не мог превозмочь накопленной ею мощи. Противостояние шло практически на равных, и совершенно непонятно было — кто кого измотает раньше.

Кто измотает — тот и победит? Или нет?

Маруся практически израсходовала свой ресурс маны и теперь только переживала за Аню и за отца Филарета, лицо которого выглядело мертвенно-бледным в свете электрических фонарей.

Магический ход корабля был исчерпан, но механический-то остался! И команда делала всё, чтобы подобраться к лисе поближе и облегчить работу магу-блокировщику. Ещё чуть-чуть! Жемчужная сфера сделалась слегка прозрачнее, и за ней, словно за нежной тюлевой занавеской, уже можно было разглядеть напряжённую фигуру женщины с растопыренными руками.

— Казаченьки, товьсь!

Зря курсанты скептически высказывались о казачьем вооружении. Да, не было в их арсенале тяжёлых пушек, зато карабины и винтовки, подходящие для такого случая — были!

Ещё один манёвр — жемчужная сфера рывком приблизилась метров на двадцать, стенки её сильнее побледнели.

— Бей в глаз, не порти шкуру! — выкрикнул Савелий, и лиса, яростно оскалясь, обернулась в его сторону.

Но это возымело совершенно обратный эффект, нежели она ожидала. Последовал общий слаженный залп, и лисий щит, проседающий под давлением отца Филарета, в крошечной точке напротив лисьего глаза моргнул, словно вуаль, прожжённая искрой. Прореха мгновенно начала затягиваться, но последняя, чуть запоздалая пуля, проскочила сквозь стремительно закрывающееся отверстие и вошла чернобурке прямо в глаз. Голова лисы дёрнулась, и в следующий момент отец Филарет едва не упал — так резко исчезло противостоящее ему сопротивление. Шар схлопнулся, и лиса полетела вниз, обмякшая, словно тряпочная кукла.

— Одолели ли? — оседая на палубу, спросил Филарет.

— Убедиться надобно!

— Аня, пой. Не останавливайся! — Маруся схватила подругу за руку, и собирая всю возможную ману, толкнула корабль вперёд, к месту падения тела.

— Здесь! — гаркнул кто-то, корабль замер, и в воду уставилось несколько прожекторов. Прыгнули добровольцы.

— Осторожно! — успела вскрикнуть Маруся и только тут поняла, что канонады давно не слышно, и Бриарей уже не бомбардирует лисий дворец кусками скал.

Зато за островом одна за другой непрерывно вспыхивали зарницы.

— Баграр там…

— Помочь бы ему, — обессиленно прошептал отец Филарет, — да, кажись, отбегал я своё, девоньки…

Аня встрепенулась и схватила его за запястье:

— Вот ещё! Рядом с двумя магичками умереть!

Маруся, не сговариваясь, взяла священника за вторую руку. Чувствовала она себя зверски уставшей, но уже не такой опустошённой — сложно это посреди океана, даже если тебя специально не накачивают, энергия сама льётся:

— Ну, давай, Ань, начинай. Я подхвачу.

Через десять минут целительных процедур отец Филарет перестал соответствовать присловью «краше в гроб кладут» и даже смог подняться на ноги.

— Эх, хотела я вас на леталку посадить, да самой на второе место устроиться, чтоб рулить, и рвануть к Баграру, а вижу, что не выйдет такая затея, — покачала головой Маруся. — Слишком уж рискованно.

— Да поехали все туда! — воскликнула Аня.

— А лиса?

— Ах, лиса же ещё, я уж и забыла про неё…

И тут голоса разом сделались громче, закричали радостно.

— Нашли⁈ — вскинулась Аня.

— Нашли, нашли! Полубаба-полузверь!

— А ну, пошли! — Маруся решительно потянула Аню и отца Филарета за собой.

Помощник капитана попытался преградить девушкам дорогу:

— Не стоило бы вам смотреть такое, барышни…

— Нет уж! — решительно обошла его Маруся. — Я должна своими глазами увидеть, что за чудовище нам противостояло. И вообще, она ли это?

Тело выглядело действительно страшно, словно оно даже в смерти не могло определиться — зверь ли оно, или человек? А ещё оно было очень… старым.

— Батюшка — она? — спросил мокрый до нитки Петя-пулемётчик.

Отец Филарет привстал на одно колено, повёл рукой над телом и словно прислушался.

— Она. Александр Петрович, охрану из трёх человек поставьте. Присмотр нужен, покуда не сожжём. Да проверьте, коли все из команды здесь — Баграру на помочь поспешим!

Через минуту команда вновь стояла по местам, а Маруся и Аня придавали «Следопыту» максимальное ускорение — в обход лисьего острова, туда, где полыхали зарницы.

В управляющей пещере Бриарея шёл жаркий спор — двинуть ли остров к Баграру, и не помешает ли ему это? Две предыдущие попытки привели лишь к тому, что мясорубка из яростно мечущегося водяного змея и мелькающего вокруг него Баграра почти совсем сместилась из зоны досягаемости.

— Смотрите! — воскликнул профессор Попов, который, казалось, умудрялся быть одновременно везде и примечать самые важные детали. — «Следопыт» идёт на сближение! И его не замечают!

И всё-таки они… нет, нельзя сказать: не успели. Явились к шапочному разбору — так будет точнее. «Следопыт» вылетел из-за мыска и устремился к бешеному штопору из воды и огня. При ближайшем рассмотрении стало возможным различить поднимающуюся из океана гигантскую водяную кобру и совершенно огненного Баграра, нарезающего спирали вокруг её головы.

Тут снова стало громко: шипело, свистело и даже как будто взрывалось, обрушивались плюхи воды размером едва ли не с их маленький кораблик.

— Достанем, отец Филарет⁈ — перекрикивая грохот, спросил капитан.

— Если под самым хвостом встать!

— Я могу поставить защиту! — предложила Маруся. — Прикрою корабль!

И тут несколько голосов разом закричали — а общий смысл был: «смотри-смотри!»

Напротив головы плюющейся водяными стрелами кобры что-то здорово жахнуло, и Баграр влетел ей прямо в рот. В следующий миг голова и капюшон змеи окрасились алой вспышкой, оторвались от тела и обрушились вниз. И также, на удивление постепенно, начало обрушиваться замершее водяное тело — сперва верхние сегменты, затем всё более и более нижние — словно титанический опадающий фонтан. Маруся поспешно поставила «изоляцию», чтобы расходящаяся волна не опрокинула казачий кораблик.

В сторону Бриарея, светясь, словно остывающий уголь, летел Баграр. Летел странно, кренясь на правый бок и как будто слегка припадая время от времени. И он, кажется, не видел их.

— Баграр! — закричала Маруся, и пять десятков голосов подхватили:

— Баграр! Баграр!

Тогда только он услышал их — и заметил, как будто проснулся. И когда он опустился на палубу, Маруся поняла, насколько смертельно он устал.

— В Заранске-то, поди, и то пободрее глядел, — переживающе высказалась Анечка.

— Это ничего, это мы поправим, — заторопилась Маруся. — Ах, жаль, бусин нет и накопители мои пусты. Ничего… Аня, давай пока хотя бы как с батюшкой, маленько… Баграр, садитесь… Гарью-то как пропах, о, Господи… Ребята, воды принесите! Лишнее из рук давайте уберём… — когти Баграра постепенно уменьшались и переставали светиться, возвращаясь из боевого положения в обычное, и только когда кто-то попытался помочь и обработать рваную рану на предплечье, все поняли, что странный предмет, который Баграр до сих пор автоматически сжимал в когтях, был обгорелой головой вантийца.

«Следопыт» развернулся к Бриарею, и все на корабле, не занятые его непосредственным управлением, усердно молились за исцеление одного измученного медведя. На подходе к острову Маруся перестала бояться, что Баграр у них на руках умрёт от истощения. Сейчас он просто спал.

МАША

Я видела, как Баграр пробился сквозь защиты вантийца, как опала кобра, и как он из последних сил потащился в сторону «Следопыта». Первый порыв был — побежать к берегу!

Я отскочила от проекции, вокруг которой сгрудились все курсанты и офицеры.

Нет, стоп! Как там Маша сказала? Инерция мышления у нас. Мы же магички! Эх, леталка у нас одна! Срочно надо исправить это упущение! А если… Я крутанулась вокруг себя. О! Лавка!

Верхом на ней сидеть оказалось удобно, хоть подол немного и мешал. Зато держаться есть за что и рулить ловко.

— Маша? — спросил удивлённый Димин голос.

Я даже оборачиваться не стала. Ну его, вдруг у него подавление воли через взгляд⁈

— Я быстро! — и взяла с места в карьер. Ну, это в книжках про всякие приключения так красиво пишется. А я просто стартовала на всём доступном мне сейчас максимуме. Услышала только, как профессор Попов вскрикнул:

— Феноменально! — а дальше только ветер свистел.

На палубу «Следопыта» рухнула со своей лавкой — вокруг Баграра уже вовсю молебен шёл.

Глазами спросила Марусю: как он?

Она покачала головой, мол — не очень. На руку показала, мол: браслетов нет. И всё, что на нём, в бою повыгорело, понятно! Я заторопилась, сняла с шеи риталидовое колье –почти полное зарядки! Обвязала Баграру вокруг пальцев — хоть так! Лапа сжалась, прихватывая камешки.

— Муша…

— Я здесь!

— Лиса?..

Я обернулась на Марусю.

— Казаки пристрелили, — подсказала она.

— Красавчики! — слабо ухмыльнулся Баграр. — Я спать, — и растянулся на палубе во весь свой немалый рост.

На Бриарее нас встречали радостными воплями. И впереди всех — профессор Попов. Воспользовавшись всеобщей сутолокой он заговорщицки сообщил мне:

— Мария, вы должны иметь в виду: ваш экстренный вылет произвел неоднозначное впечатление.

— Да вы что? — я засмеялась. — Вообще-то я не удивлена.

— И тем не менее, — профессор оглянулся, живо напомнив мне наши шпионские походы по магазинам в Заранске, — некоторые побежали на корабль… — он многозначительно пошевелил бровями: — Вы знаете, что связь восстановилась?

— Да вы что⁈ — я даже обрадовалась. — Так это же здорово!

— Мда?

— Конечно!

— Профессор, вы позволите похитить у вас вашу прелестную собеседницу?

Ага. Дима, Саша и Добрыня. А Иннокентия нет! Тоже, видать, помчался с докладом.

— Машенька, ваше выступление с лавочкой было феерическим! — сходу заявил Добрыня.

— Во всяком случае, вопрос о сверхбыстром перемещении из «Трёх котов» в гимназию отпал сам собой, — заметил Александр.

А он, значит, был — тот вопрос. Так-та-а-ак.

— Сударыня, — Дмитрий галантно поклонился, — я впечатлён!

— Спасибо.

Люблю я, когда меня хвалят, всё-таки. А кто не любит?

Вокруг Баграра засуетились, хотели организовать носилки из досок, вроде помоста, но тут он проснулся и сказал, чтоб не придуривались, уж с корабля он в состоянии сойти сам. И сошёл! И даже до пещерки управления добрёл, а уж там завалился в углу, пробормотав, что мы всё правильно сделали, и теперь ему просто надо отлежаться:

— Дайте два часа, потом уж пойдём Катюшку искать. Если она до того времени сама не явится… — Баграр приподнял голову, окинул толпящихся в пещерке мутным взглядом и строго предупредил: — Без меня на остров не лазить! Мало ли, вдруг там магических ловушек поналеплено… — и отключился уже окончательно.