Маруся. Книга 4. Гумилёва

ГЛАВА 2 ПАНИЧЕСКАЯ АТАКА

Конечно, можно было бы лететь первым классом или даже на частном самолете с собственной коман­дой бортпроводников, но ведь это так скучно. К тому же Маруся не доверяла частным самолетам, считая, что они куда менее надежны, чем крупные авиалайне­ры, набитые людьми, а значит, и большей ответствен­ностью. Папе бы такая идея не понравилась, хотя он сам был редким образцом демократичности и часто разъезжал по городу на велосипеде. Но то папа. Он сам за себя постоять может, а вот единственную дочь он считал непригодной для обычного человеческого су­ществования, не столько, правда, переживая за ее без­опасность, сколько переживая за безопасность других. Марусю папа считал концентратом неприятностей. Чуть только разбавьте ее толпой, и сразу же что-нибудь приключится, как будто она магнитом притягивала к себе происшествия разной степени тяжести.

Впрочем, сейчас Марусе было не до размышлений, так как ей пришлось покинуть самолет и войти в зда­ние аэропорта. Для любого нормального человека зда­ние аэропорта ничем не отличается от всех остальных зданий. Есть даже такие, которым нравится находить­ся в огромных помещениях, забитых людьми, но это только тем, кто слыхом не слыхивал о таком заболева­нии, как панические атаки. Панические атаки могут быть вызваны разными причинами, но у Маруси они случались именно в больших помещениях: аэропортах, вокзалах, кинотеатрах и даже внутри огромных торго­вых центров. И если клаустрофобию, то есть боязнь маленьких и замкнутых помещений типа лифта, еще можно как-то логически понять и объяснить, то чем именно вызвана Марусина агарофобия — понять было невозможно. Но как только она оказывалась в окруже­нии движущейся толпы, сердце начинало колотиться как бешеное, глаза застилало пеленой ужаса, а разум отказывался подчиняться элементарным командам.

Школьный психолог уверял, что такое заболева­ние не возникает на пустом месте и это как-то связано с детской травмой, с чем-то агрессивным и неприят­ным, что Маруся когда-то пережила, будучи еще очень маленькой, так что воспоминания стерлись, а ужас остался. Но что такого ужасного Маруся могла пере­жить? Она выросла в богатой семье, где за ней всегда присматривала служба безопасности, и никаких серь­езных стрессов, по крайней мере от толпы, не припо­минала. Единственным серьезным стрессом, который она перенесла, было исчезновение мамы. Она пропа­ла, когда Маруся еще под стол пешком ходила, уехав в экспедицию и не вернувшись. Но, во-первых, пусть и ужасно так говорить, Маруся не запомнила своих серьезных переживаний — ведь ее берегли и долгие годы обещали, что мама вот-вот вернется, пока она сама, поумнев, не поняла, что этого не произойдет ни­когда, а во-вторых, это опять-таки никак не было свя­зано с толпой.

Честно говоря, в данный момент паника еще не подступила, скорее, начиналось ожидание паники — Маруся знала, что проклятый ужас не преминет объ­явиться с минуты на минуту и в самый неподходящий момент. Поэтому она просто бежала, сконцентриро­вавшись на своих мыслях и стараясь успеть вырвать­ся на свободу быстрее, чем ее нагонит маячащий на горизонте страх. Всего лишь проскочить через сканер, толкнуться в двери и вывалиться на улицу. Вдохнуть воздух, остановить такси...

Ну почему, ну почему же все так долго! Очередь перед контролем безопасности почти не двигалась — кого-то задержали или сломались сканеры? Впер­вые Маруся пожалела, что выбрала обычный рейс. С простыми смертными никто не церемонился — тол­па постепенно сгущалась, расширялась и давила со всех сторон.

— Не толпиться! Пожалуйста, встаньте по одно­му! — выкрикнул человек в форме секьюрити. — От того, что вы напираете, очередь быстрее не пойдет.

А вот и он. Вязкий противный ужас медленно впол­зал внутрь, словно инопланетное чудовище из липкой слизи... Маруся почувствовала, как сердце предатель­ски дрогнуло и заторопилось. Тын, тын, тын, тыдын, тыдын, тыдын, тын-тын-тын-тын-тын... Понеслось галопом, отдавая в уши. Притормози! Не надо! Не сей­час! Ладони стали влажными, виски сдавило, живот скрутило судорогой — хоть падай. «Пристрелите меня кто-нибудь!» — пронеслось в голове.

— Отступите назад! Я прошу вас отступить назад и выстроиться по одному!

Назад? Еще назад? Толпа отхлынула волной, ута­щив за собой еще на двести метров. Да сколько же это ждать? До вечера? Неделю? Вечность?

Ожидание было невыносимым, а осознание того, что покинуть здание без прохождения контроля невоз­можно, сдавливало глотку и мешало дышать. Не сооб­ражая, что делает, Маруся выскочила из очереди и бы­стрыми шагами направилась в обратном направлении. Куда именно, она не имела ни малейшего представ­ления — ей просто нужно было бежать. Бег разгонял страх, создавал ложное ощущение избавления и ухода от опасности.

На запястье Маруси была наклеена практически невидимая полоска прозрачного силикона — пла­стырь с миллионом тончайших иголок, через которые под кожу непрерывно вводился стопадреналин — пре­парат, блокирующий выброс адреналина, главного ви­новника панических атак. Пластырь не работал. Ско­рее всего, потому что Маруся, как всегда, пропустила момент, когда его надо было сменить на новый. Мару­ся даже потерла полоску пальцем, словно пыталась вы­давить остаток лекарства, как из тюбика, но пластырь не действовал, а паника подступала все сильнее, рас­ползаясь темными пятнами перед глазами.

— Девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь...

Маруся принялась отсчитывать сотню в обратном порядке, как учил папа, — надо было сконцентриро­ваться на чем-то и переключить внимание, пока со­стояние не стабилизируется...

— Девяносто шесть...

Только что была перед глазами, отвернулся на ми­нуту, а ее уже нет! Чен в который раз рассматривал толпу людей, стоящих в очереди на паспортный кон­троль, и не находил среди них девчонки. Ну не под землю же она провалилась? Куда ее черти понесли?

— Ну как, нашел сестренку? — прямо навстречу ша­гал тот самый любопытный громила из секьюрити.

Чен вежливо улыбнулся, изобразив на лице беспо­койство.

— Нашел и потерял.

— Серьезно? — не поверил гигант.

— Вот что у нее в голове? Только что была тут...

— Провел бы без очереди, что ты тоже над ребенком издеваешься?

— Ну вот не успел, уже слиняла, — не скрывая раз­дражения, огрызнулся азиат.

— А то давай по громкой связи объявим?

— Нет, спасибо, — натянуто улыбнулся Чен, про себя подумав, что этого еще не хватало...

— Ну как знаешь. Тебе видней... — словно немного обиделся громила.

— Да, мне видней, — со злостью тихо прошипел Чен Чжоу, быстро удаляясь и неприлично резко окончив разговор.

До выхода оставалось пять минут. Нестор уже об­лачился в новый костюм и сейчас стоял перед мони­торами, небрежно зачесывая волосы и явно думая о чем-то кроме предстоящего выступления. Как не вовремя. Все равно что прервать просмотр фильма на самом интересном месте! Он видел все. Видел Марусю, бегущую по залу без какого-либо заданного направле­ния, — она металась, шарахаясь из стороны в сторону, словно искала выход из замкнутого пространства. Ви­дел Чена, который явно потерял девчонку, однако ка­ким-то животным чутьем точно выбрал путь пресле­дования — китаец все еще не замечал свою жертву, но тем не менее безошибочно настигал.

Что будет дальше? Убьет? Поговорит? Или аресту­ет — не зря ж он оделся в форму. Фальшивое задер­жание? Для чего? Для похищения? А для чего же еще. И что ему нужно? Ну уж точно не деньги Гумилева. То­гда, возможно, какие-то сведения? На рынке высоких технологий они идут ноздря в ноздрю... Ну, Гумилев, ты и кретин! Кто же отпускает ребенка без сопрово­ждения?

— Нестор Петрович? — в дверь тихо и словно с опас­кой постучали.

— Еще пять минут! — неожиданно грозно крикнул Целитель, не отрывая взгляда от захватывающего дей­ствия, разворачивающегося перед его глазами.

Пяти минут должно хватить. Они вот-вот найдут друг друга... Нестор отбросил расческу и с нетерпени­ем потер руки. Дневники дикой природы! Канал Эни- мал Плэнет! Любимая передача еще со школы.

Маруся старалась не смотреть на людей, она просто быстро шагала, глядя в пол, который был весь исчер­чен разметкой, как автомагистраль, и дублировал со­общения с табло и панелей: предложение опробовать новый поезд — до центра за восемь минут (после того как в Москве запустили вертолеты, администрации железных дорог пришлось несладко, и теперь они из кожи вон лезли, чтобы оттеснить конкурентов). Юри­дическая контора «Моменталь» (заключение и растор­жение браков в течение двадцати минут прямо в аэро­порту), коктейль «Возрождение» (стволовые клетки с ванильным вкусом и пышной пенкой — дураки не переведутся никогда), «Стопадреналин» пролонги­рованного действия... Маруся проследила взглядом, куда указывала стрелка, и свернула в аптеку.

— Новые легкие — это легко! — обнадеживала си­ликоновая девица у входа и вдыхала кондициониро­ванный воздух полной грудью гигантского размера. Лет двадцать назад такие куклы продавались в спе­циализированных магазинах, пока кому-то не пришла в голову мысль заменить ими промодевушек. Вставить звуковой чип и моторчик, заставляющий расправлять­ся пластиковую грудную клетку, оказалось дешевле, чем нанимать живых студенток, в принципе таких же безмозглых, но требующих все большую и большую зарплату.

— Стопадреналин! — выпалила Маруся, облока­чиваясь на прилавок и протягивая персональный жетон.

Удивительно, но в аэропортах еще остались аптеки с настоящими фармацевтами. Говорят, Министерство здравоохранения «потеряло немало здоровья» на вой­не с Министерством развития, которое всячески при­зывало заменить всех продавцов на автоматы.

Извините, но ваш счет заблокирован...

Фармацевт напоминал доисторическую рели­квию — сморщенный старичок в белом пластиковом халате, больше похожем на мешок для мусора.

— Заблокирован?

Старик погрузил жетон в считывающее устройство и отрицательно замотал головой.

— Возможно, у вас закончились средства...

Средства были, в этом Маруся не сомневалась, но

почему жетон не сработал? Оттого что лекарство ока­залось недоступным, паника лишь усилилась. Маруся почувствовала, как на глаза навернулись слезы, ком в горле разросся, причиняя ощутимую боль.

— Пожалуйста, мне очень нужно...

— Вы можете воспользоваться кабинетом срочной психологической поддержки.

— Мне не нужна поддержка, мне нужен пластырь!

— Извините, но ваш счет заблокирован...

Зачем надо было оставлять живых продавцов, если по сути они ничем не отличались от бездушных авто­матов?

— Мне очень плохо, пожалуйста. Я вам дам часы, это настоящие...

— Кабинет срочной психологической поддержки находится...

Маруся выбежала из аптеки, задев силиконовую куклу, которая упала лицом вниз, ни на секунду не прерывая рекламного текста. После каждого вдоха ее голова приподнималась над полом, бессмысленно ты­каясь носом в кафель при каждом выдохе.

Бежать!

Эта мысль возникла в голове как вспышка. Главное — не оборачиваться. До конца зала, не заходить в лифт! По­чему? Просто не заходить! Значит, по ступеням вниз, на первый уровень, там по коридору в гостиничный сектор, бесконечная стойка ресепшн, за ней отделение связи, еще ниже в кинотеатр или направо по коридору — магазины.

Вниз!

Маруся ни на секунду не задумывалась, куда бе­жать, — думали ноги. Сейчас они управляли движе­нием. Кабинет срочной психологической поддержки — смешно, он будто сам выпрыгнул навстречу. Мимо! 16 кинозалов. Дальше! Туалеты, санчасть, магазины...

Отчетливое ощущение погони. Как будто кто-то или что-то вот-вот настигнет тебя. Это чувство будет преследовать, пока ядерное адреналиновое топливо не выгорит дотла — только тогда обессиленное серд­це сбавит ход, легкие расправятся и позволят глотнуть воздух, мозг насытится кислородом и сможет сообра­жать. Когда включится мозг, станет понятно, что ни­какой опасности нет, никто не гонится, и можно бу­дет... Маруся резко обернулась. Прямо за ее спиной находилось существо — высокое, невероятно бледное, с яркими голубыми прожилками на висках и на шее. Белые, словно наполненные туманом глаза смотрели прямо на Марусю. Где-то там, в самой глубине созна­ния, мелькнула неуверенная мысль, что этого не мо­жет быть. Что это галлюцинация, прозрачных людей не бывает, и если все-таки вдохнуть... если не подда­ваться панике... если успокоиться...

Таких людей не существует, не существует, не суще­ствует. .. Таких людей... Но если это не человек?

Чен видел Марусю прямо перед собой и видел, как она испугана. Она постоянно оборачивалась и прибав­ляла шаг, словно пытаясь убежать от кого-то... Но, как ни странно, смотрела она не на него. Она вглядыва­лась в пустоту, и с каждым разом на ее лице отражал­ся все больший ужас. Но что или кого она там видит? Прозрачных? Чен знал про этих существ, но предста­вить, что они тоже оказались здесь, сейчас... Они, Не­стор, Чен, тот человек в капюшоне... В один и тот же день, в одном и том же месте? Не Домодедово, а ведь- минский шабаш... неужто тайный список все же слили?

Пора действовать. Вон там, за кинозалами, ей придет­ся свернуть в довольно узкий коридор. Немноголюдный и не просматриваемый с внешней стороны — удачное место для задержания без лишних свидетелей. На всякий случай Чен сжал в кулаке Морского Конька — если что-то пойдет не так, он вынужден будет им воспользоваться.

Опасность! Это существо представляло для нее смертельную опасность, и в здании оно было не одно. Купить билет и спрятаться в кинозале? Жетон не ра­ботает. Позвать на помощь? И как, интересно, объяс­нить? Позвонить? Маруся нащупала в кармане куртки телефон и нажала на кнопку.

— Ваш номер заблокирован...

Маруся нажала кнопку еще и еще...

— Обратитесь в службу поддержки либо...

Вниз, через два пролета стоянка рентомобилей. Са­дишься в любой, вместо ключа зажигания и докумен­тов — все тот же жетон. Да, это побег и нелегальное пересечение границы, за которое по голове не погла­дят, но возвращаться в очередь на паспортный кон­троль, когда за тобой гонится уродливое существо, по­хожее на человекоподобную медузу?!

Маруся запрыгнула на сиденье. Кнопка старта и красная мигающая надпись.

ИЗВИНИТЕ, ВАШИ ПРАВА ЗАБЛОКИРОВАНЫ.

Не оборачиваться. Не смотреть в зеркало заднего вида, потому что они уже там. Не паниковать и не ду­мать. Просто бежать. До конца зала, там около ста вы­ездов, перепрыгнуть шлагбаум и вверх по резиновой ленте на первый уровень, оттуда лифт вниз, лифт и без вариантов — большой светлый зал сверхскоростных поездов, турникет и служба безопасности.

Персональный жетон. Персональный жетон — ваше все. Удостоверение личности, водительские права, банковский счет, медицинская карта, страховой полис, ключ зажигания, ключи от дома, доступ в компьютер­ную систему... Билет на поезд, в конце концов!

ИЗВИНИТЕ, ВАШ СЧЕТ ЗАБЛОКИРОВАН.

Какой идиот придумал сделать на турникетах зву­ковое оповещение? Обнаружив заблокированного пользователя, эти штуки начинали реветь как сирены и разве что не хватали тебя в свои цепкие объятия.

— Позвольте ваш жетон?

Служба безопасности обязана реагировать на по­добные происшествия. Заблокированный пользова­тель — это не просто человек без билета, он преступ­ник. Непонятно, что вообще надо совершить, чтобы тебя заблокировали: ограбить национальный банк? убить президента? Маруся никого не убивала и, кро­ме того, очень не хотела, чтобы убили ее, поэтому она преодолела препятствие так же, как шлагбаум... а те­перь со всех ног к поездам... ослушаться службу без­опасности — паршивая история даже для дочери мил­лиардера. Обратный отсчет от десяти. Девять, восемь, семь, шесть — не больше трех шагов до двери поезда. Пять, четыре, три, заряд электрошока между лопаток и, как та силиконовая кукла, лицом в пол.

— Цап-царап! — Нестор протянул руку с пультом и отключил мониторы.

Что ж, в этот раз добыча досталась вовсе не тому, кто ее преследовал. Животный мир жесток и непред­сказуем. Однако мысль о том, какое разочарование постигнет сумасшедшего китайца, заставила Нестора злорадно усмехнуться. Девчонка настолько внезапно изменила план побега, что даже такой опытный охот- 11 и к, кл к Чен, не смог вовремя среагировать и догнал ее ровно в тот момент, как между ними закрылись дверцы лифта. А дальше кто не успел, тот опоздал... Ищи ее теперь.

Нестор пригладил волосы, надел темные очки, по­правил ворот рубашки и торжественно покинул поме­щение

Маруся сидела в небольшом, похожем на куб каби­нете, стены которого были сделаны из затемненного стекла. Она пыталась сконцентрироваться и понять, что тут вообще происходит. Мысли разбегались, а все внимание уходило на изучение перламутрово-белых ботинок капитана службы безопасности.

— Гумилева Мария Андреевна... Так?

Маруся очнулась и наконец-то оторвала взгляд от ка­питанской обуви. Марией ее никто никогда не называл, так что имя казалось каким-то чужим и незнакомым.

— Две тысячи пятого года рождения... Пятнадцать лет?

— Четырнадцать.

Капитан пробежался пальцами по сенсорному эк­рану, и тот сперва мигнул обращенной к Марусе сто­роной, а потом замерцал таблицей прилетов-отлетов. Яркое излучение двустороннего монитора высвечива­ло лицо офицера: его глаза были прозрачными, словно стеклянные шарики.

— Цель вашего визита в Москву?

— Я здесь живу.

— Вы здесь живете... — повторил капитан. — А в Сочи?

— Бабушка.

Сильнее всего болело правое плечо, как будто весь удар пришелся именно на него. Наверное, как-то не­удачно подвернула руку, когда падала.

— И что вы там делали? В Сочи?

— Отдыхала. Сейчас ведь летние каникулы.

— А почему вернулись?

Эти прозрачные существа, похожие на людей... но не люди. Кто они? Привидения? Фантомы? Смешно... Сейчас собственный страх казался фантазией, но при этом она могла бы поклясться, что существа были, что даже в данный момент, в эту минуту они есть, и они есть где-то рядом, за этой стеной, смотрят на нее. Ма­руся чувствовала...

— Почему вы вернулись в Москву?

— Хотела отметить день рождения с друзьями.

— М-м-м... А ваш отец случайно не...

— Да, это он.

— Хм... Интересно...

Капитан сверил информацию с данными на компью­тере и слабо кивнул. На мониторе замигало входящее сообщение — клик и очередная таблица. Правда, ско­рее это было похоже на кассовый чек, в котором четко отражалось, когда и где Маруся пользовалась жетоном. Вот она вышла из дома в Сочи, оплатила такси, купила сок, прошла регистрацию, купила кофе и булочку, ку­пила журнал, купила резиновую уточку (о боже!), ска­чала музыку... Ничего криминального, если не считать уточки. Села в самолет, прилетела... Жетон фиксировал каждый шаг — сканеры считывали информацию, даже когда он просто лежал в кармане или в сумке.

В две тысячи четырнадцатом году правительство пыталось ввести закон об обязательном вживлении микрочипа: тот же жетон, но размером с булавочную головку, однако идея не прошла — люди оказались не готовы к такому вмешательству в свои организмы. После скандальных дискуссий и многодневных улич­ных пикетов правительство пошло на уступки — было решено отказаться от принудительной «вакцинации». Пришлось, правда, вернуть привычный жетон, од­нако с некоторым усовершенствованием — теперь в нем появился сенсор, который определял «хозяина»

дактилоскопическим методом по отпечатку пальцев, так чтобы никто чужой не смог воспользоваться кодом, плюс при утере жетон можно было восстановить в лю­бой точке любого населенного пункта — владельца просто идентифицировали и выдавали новый жетон.

— Ваш идентификационный код был заблокирован в десять часов тридцать восемь минут. Попытайтесь вспомнить, что в этот момент происходило?

— Я не помню, что происходило в десять часов три­дцать восемь минут.

— Примерно...

— Ну. Я прилетела...

— Так...

— У меня закончился пластырь.

Капитан достал из кармана бумажную салфетку и промокнул лицо.

— Вы хотите сказать, что используете лекарствен­ный препарат, чтобы не волноваться, и что вы часто испытываете гнев?

— Я так не сказала.

— Но это так?

— Ну, я, конечно, злюсь... То есть не злюсь, а начи­наю нервничать. И, может быть, в этот момент, когда я нервничаю, я немного раздражена...

Капитан посмотрел на Марусю, слегка нахмурив­шись, точно его мучила страшная головная боль, ис­точником которой была сама Маруся.

— Это как-то связано? Ваше состояние и вспышки гнева. Вы испытываете гнев в момент волнения?

— Я...

Капитан резко вскинул ладонь, призывая к тишине.

— Сформулирую более точно... Если в момент при­лета действие пластыря закончилось и вы забеспокои­лись, могло ли это спровоцировать агрессию с вашей стороны?

Что?

Казалось, будто офицер подводит к чему-то, к како­му-то выводу, цепляется за слова и увязывает их в одну логическую цепочку... Но к чему он подводит?

— Вы пытались оказать сопротивление службе без­опасности. ..

— Ничего я не оказывала!

— Тогда почему вы убегали?

Маруся не нашлась, что ответить. От службы без­опасности она убегала по инерции, без какой-либо причины. Точнее, убегала она вовсе не от них, а от прозрачных... Но попробуй теперь это объясни.

— Вы ведь заходили в аптеку?

-Да.

— В какое время это произошло?

— Не помню точно...

— Хорошо. Вы зашли в аптеку. Что дальше?

— Я не смогла оплатить покупку...

— Дальше?

— Вышла из аптеки.

— Куда вы направились, когда вышли из аптеки?

— Я...

— Почему вы стали убегать?

Вопросы посыпались такой скоростью, что Маруся не успевала подумать, прежде чем ответить.

— Не знаю.

— Почему вы убегали? — настойчиво повторил офицер.

— Показалось, что за мной кто-то следит.

— Вы заметили что-то странное, что вас напугало?

— Нет... Н-ничего не заметила. — Маруся запнулась, вспомнив своих прозрачных преследователей, но тут же собралась с силами. — Ничего! Просто бежала.

— Вы обмолвились, что вам показалось, будто за вами кто-то следи-]'.

— Ну да. У меня была паническая атака, я же гово­рю. .. — Маруся снова протянула руку с пластырем так,

чтобы офицеру было его лучше видно. — Закончился стопадреналин, и, видимо, произошел выброс гормо­нов или чего-то там, мне стало плохо, я очень занерв­ничала, и мне показалось, что за мной кто-то следит — я понятия не имею, почему мне так показалось.

Капитан отвлекся на изучение цифр в мониторе. Как будто он перестал ее слушать, потерял интерес или не верил...

— Мне почудилось, что там был какой-то человек с прозрачной кожей... — втянув голову в плечи, сказа­ла Маруся, осознавая, как нелепо это звучит, и пыта­ясь спрятаться в панцирь, как черепаха.

Капитан поднял голову и уставился Марусе прямо в глаза.

— Нам придется провести анализ крови на наличие наркотических веществ.

Маруся обреченно кивнула. Безумие какое-то. Ад­реналин, пластырь, страх... Оправдываться было бес­полезно — все оправдания звучали бредом и вызыва­ли еще большие подозрения. Маруся вспомнила сцену из какого-то старого фильма, который они с папой смотрели в прошлом году, — там обвиняемый заявил, что будет хранить молчание, пока не придет его ад­вокат. У Маруси не было адвоката, но зато был папа. Так и сказать? Сказать, что до его приезда она больше рта не раскроет. Но тогда это подтвердит, что Маруся в чем-то виновата, а ведь она ничего плохого не сде­лала... Уж лучше отвечать на все вопросы — скорее всего это недоразумение вскоре разрешится, и ее от- I [устят.

— Опишите подробно, что вы делали в аптеке, — снова включился капитан.

— Я бежала, увидела указатель, зашла в аптеку. Гам был старик, который отказался продавать мне пластырь, потому что мне заблокировали счет и я не могла оплатить покупку. Я стала просить его дать мне пластырь в обмен на часы, потому что мне правда было очень плохо, и я была готова на все что угодно...

— Даже на убийство?

Маруся улыбнулась. На мгновение она почувство­вала себя в безопасности — если капитан шутит, зна­чит, все не так страшно. Но потом она посмотрела в его глаза, и радость улетучилась.

— Мы восстановили время по камерам слежения. Сразу после вашего ухода был обнаружен труп фарма­цевта...

— Что?!

— И единственное, что нас интересует, это способ, которым вы смогли изувечить человека практически до неузнаваемости.

Камера находилась на нулевом уровне, там же, где располагалась стоянка рентомобилей, вход в метро и дешевые отели. Сейчас, в спокойном состоянии, если это состояние можно было назвать спокойным, Маруся наконец-то обратила внимание на дизайн подземного этажа: широкая дорога, выложенная плиткой, по обе стороны настоящие уличные фонари с теплым оранже­вым светом, широкие тротуары, симпатичные скамей­ки, разноцветные справочные автоматы, банкоматы, деревья в кадках, газоны и шум прибоя из невидимых динамиков. Расслабляющая курортная атмосфера. Как будто прогуливаешься по вечерней набережной. Ну... это если не считать наручников и пары конвоиров.

— Мы связались с вашим отцом...

Фальшивые дорожные знаки указывали направ­ление движения, места для парковки, ограничивали скорость. На перекрестках торчали фальшивые свето­форы.

— Через пару часов вас навестит психолог и задаст несколько вопросов... Не возражаете?

Напротив подземного отеля обосновался корей­ский ресторан с шутливой табличкой «Место для вы­гула собак», и Маруся вспомнила, как они с классом летали в Сеул прошлой весной и как она сломала ми­зинец, поскользнувшись в бассейне.

— Вы слышите меня?

Вот вам четырнадцать лет. Вы только что вернулись с отдыха, где прекрасно провели время с друзьями. Ваша кожа все еще соленая от морской воды, потому что этим утром вы плавали, и кажется, что волосы на затылке до сих пор не просохли, и вы немножко влюб­лены, не в кого-то конкретно, а просто так, во всех, по­тому что вам хорошо и четырнадцать лет...

А вот вы уже сидите на допросе, и вас обвиняют в убийстве. Заставляют снять одежду. Потрошат сум­ку. Берут кровь. Вкалывают успокоительное. Вот вас ведут в камеру и задают дурацкие вопросы: «Какой сегодня день недели? Какое сегодня число?» Конечно, Маруся все слышала, но отвечать не хотелось, поэтому за нее ответил кто-то другой:

— Оставь девочку в покое.

Маруся почувствовала невыносимую усталость, будто она не спала неделю или даже больше, шум ис­кусственного прибоя убаюкивал, кондиционеры гна­ли воздух, глаза слипались...

Они вошли в здание, внешне неотличимое от ма­ленького одноэтажного отеля, разве что без светя­щейся вывески, и на окнах закрытые ставни. Внутри пеприятный холодный свет, как в больнице, воору­женная охрана, коридор...

— В комнате есть коммуникатор для внутренней связи. В случае необходимости вы можете связаться ■ нами.

Одна из дверей была открыта, словно камера уже жда- мл свою пленницу. Чьи-то руки легонько подтолкнули

Марусю вперед, она перешагнула порог и услышала, как за спиной защелкнулся замок. Немыслимо, как все мо­жет измениться за считаные минуты. Маруся хотела бы об этом еще немного поразмышлять, но усталость взяла свое. Она опустилась на кровать, на автомате скинула с себя босоножки и моментально... буквально за пару секунд уснула. Уютный тюремный интерьер — широ­кие кровати, матовые белые лампы, лохматый зеленый коврик — она по достоинству оценить не успела, однако, судя по звуку, там, помимо прочих удобств, имелась ра­ботающая телевизионная панель.

— Беги!

Маруся перевернулась на спину и открыла глаза.

— Сейчас же! Срочно! На другой конец света, под землю, на Луну, куда угодно. Ты не представляешь, на что способны эти люди...

Маруся потерла глаза и повернулась на звук. На эк­ране телевизионной панели мокрое от пота мужское лицо таращило глаза и умоляло бежать кого-то, кого — видно не было:

— Твоя смерть — это еще не самое страшное, что может с тобой случиться...

Пульт на прикроватном столике — значит, телевизи­онная панель старая, и голосового управления у нее нет. Тянуться лень, но слушать этот бред совсем невыноси­мо! Маруся добралась до пульта и переключила канал.

— .. .больше не могла пошевелиться. А ведь ей было всего девятнадцать лет, и Марина находилась на са­мом взлете карьеры. Что может быть страшней? Меди­цина оказалась бессильна, и тогда бабушка Марины...

Отполированный до пластикового блеска шоумен рассказывал очередную душещипательную историю. На экране мелькали фотографии юной гимнастки: ма­ленькая девочка в розовом трико, девочка на брусьях, девочка на олимпийском постаменте, девочка с меда­лью, девочка на операционном столе... Бабушка с за­плаканными глазами.

— Ирина Сергеевна, расскажите, как вы узнали про целителя? Как поверили в чудо?

О господи! Опять этот Нестор. Идиотский цирк с идиотскими фигурантами. Шоу, целиком и полно­стью основанное на обмане. Наверняка с подставными актерами и придуманным сценарием. Как люди вооб­ще могут верить в такую чушь? Типа, великий Нестор взмахнул рукой и излечил от перелома позвоночника?

Маруся поморщилась, надавила на кнопку и пере­ключила канал.

— Поистине бесценна...

Теперь на экране появилась лысая говорящая го­лова, ловко прикрепленная к плечам в полосатой ру­башке. Внизу бегущей строкой проносилось известие о похищении «Сикстинской Мадонны» из дрезденско­го музея.

— Мы пока не можем объяснить, каким образом грабителям удалось...

Маруся услышала шаги за дверью, бросила пульт и притворилась спящей. Меньше всего ей сейчас хоте­лось отвечать на вопросы.

— Мария?

Женский голос. Очень мягкий, почти нежный. Ма­руся услышала, как дверь закрылась, потом осторож­ные шаги мимо кровати к изголовью, потом замолчала телевизионная панель.

— Вы слышите меня?

Маруся приоткрыла один глаз. Перед кроватью стояла женщина в форме, видимо, тот самый психо­лог, который собирался прийти через пару часов по­сле допроса. Бывают такие женщины, чью половую 11 ринадлежность можно определить только по голосу.

Высокая, худая, с короткой стрижкой. Ни грамма кос­метики, тонкие черты лица и какая-то странная су­хость, будто ее прогнали через вакуумную машину, и та откачала из нее всю жидкость. Даже кожа на ее лице выглядела словно пересушенная бумага. Маруся задумалась о том, что произойдет, если такую женщи­ну столкнуть в бассейн? Сколько литров воды она впи­тает и до каких размеров увеличится? Возможно, тогда у нее появились бы и грудь, и губы, и...

— Меня зовут Аида. Если вы не против, я задам вам несколько вопросов.

Как будто она не задаст их, если Маруся будет против.

— Как вы себя чувствуете?

Маруся села и дотянулась голыми ступнями до хо­лодного пола. Где же босоножки? Куда она их запихнула?

Женщина заботливо предложила ей казенные та­почки. Достала откуда-то из-под кровати, сняла хру­стящую упаковку и протянула. Как мило!

— Вас что-нибудь беспокоит?

-Да.

Психолог приподняла кресло, поставила его ближе к кровати, села и посмотрела прямо в глаза Марусе. В ее взгляде было столько трепета и заботы, что хотелось сразу же довериться и поделиться самым сокровенным.

— И что же?

— Как грабителям удалось похитить «Сикстин­скую Мадонну»?

— Какую мадонну? — Женщина-губка нахмури­лась, и ее высокий лоб превратился в гофрированную рисовую бумагу.

— Сикстинскую. У нее ведь столько степеней защиты...

Женщина-губка замолчала. Забота и трепет в ее

глазах сменились ледяным спокойствием.

— На вашем месте я бы думала о том, сколько степе­ней защиты у вас.

Ничего приятного в ее голосе уже не было.

Маруся опустила глаза и посмотрела на тапоч­ки. Мягкие, легкие, будто из пенопласта, и огромные, словно рассчитанные на настоящего двухметрового преступника, если такие огромные преступники во­обще существуют. Маруся приподняла ногу и рассмо­трела удивительное изделие со всех сторон — в один такой тапок могли уместиться обе ее ступни.

— О чем вы сейчас думаете? — снова перешла на до­верительный тон «губка».

— Ни о чем, — честно призналась Маруся. — О та­почках.

— Вас не беспокоит то, что вы были задержаны? — Кажется, женщина-психолог никак не могла понять, что за «псих» попался ей на этот раз.

Маруся пожала плечами:

— Я не понимаю.

— Может быть, вы просто не хотите рассказывать?

— Почему бы я могла не хотеть?

— Хорошо... Когда вы зашли в аптеку, вы не почув­ствовали ничего подозрительного?

— Я чувствовала все подозрительным. У меня нача­лась паника.

Аида кивнула, достала из кармана маленький бу­мажный блокнот и, раскрыв его, положила себе на колени. Страница блокнота была сплошь исчиркана мелким почерком.

— Опишите подробно ваши ощущения на тот мо­мент, — попросила Аида, внимательно вчитываясь в записи.

— А вы точно психолог? — с легким сомнением спросила Маруся. Вся эта сцена казалась ей наигран­ной и насквозь фальшивой.

— Почему вы сомневаетесь? — Аида оторвала взгляд от блокнота и удивленно посмотрела на Марусю.

— Потому что вы задаете дурацкие вопросы.

Аида нахмурила брови.

— Вижу, ты не слишком-то хочешь идти на кон­такт, — со вздохом констатировала она, внезапно пе­рейдя на «ты».

Маруся резко выпрямила ногу. Поддавшись инер­ции, гигантский тапок слетел, пересек комнату и уда­рился в противоположную стену.

— С таким поведением... — заметно рассердившись, начала говорить Аида.

— Как вы определили, что я заходила в аптеку? — внезапно перебила ее Маруся, словно соединив в голо­ве какие-то детали.

— По записям видеонаблюдения.

— Там что, были камеры?

— Конечно. Камеры есть во всем здании...

— Значит, камера показала, как я выбегала из апте­ки и что именно там происходило?

Аида торжественно развела руками, на секунду превратившись в циркового конферансье, объявляю­щего коронный номер программы. Казалось, будто именно этого вопроса она и ждала.

— Запись стерта! — с необъяснимым удовольстви­ем сообщила она, видимо чувствуя себя детективом, загнавшим коварного убийцу в тупик.

— С какого момента?

— С момента, как вы туда зашли, — снова перешла на официальный тон Аида.

Маруся зажмурилась, словно пытаясь нарисовать в воображении логическую цепочку. Потом мотнула головой, открыла глаза и с недоумением посмотрела на Аиду.

— И вы что? Вы думаете, что это я ее стерла? Убила старичка и стерла записи? За несколько минут?

— Мария, вас пока...

— Маруся.

— Маруся. Вас пока никто ни в чем не обвиняет... — сморщились впалые щеки женщины-губки. Видимо, таким образом она улыбалась. — Мы вообще не счита­ем вас причастной...

— Поэтому и посадили в тюрьму?

— Это не тюрьма.

Маруся осмотрела комнату. Больше похоже на отель, только вот замки — снаружи.

— Папа приехал?

— Мы связались с вашими родителями. — Аида за­крыла блокнот и спрятала его в карман.

— Вы хотели сказать, с папой?

— Он скоро подойдет. Но надеюсь, вы не думаете, что если ваш отец занимает такое положение, то это автоматически делает вас безнаказанной?

— Надеюсь, вы не думаете наоборот...

— М-м-м?

— Что это автоматически делает меня виноватой!

Теперь у Маруси возникла мысль, что это все запро­сто могло быть подставой отцу. Как у любого богатого и известного человека, у него имелись враги. А обвине­ние дочери самого Гумилева в убийстве круто отрази­лось бы на его карьере... Значит, главное не наговорить лишнего, нести чушь и тянуть время до приезда папы.

— Здесь будут кормить?

Аида открыла папку и пробежалась глазами по тек­сту, сделав вид, что не услышала вопроса.

— Мы не смогли установить причину блокировки вашего жетона.

— Может, он просто сломался.

— Жетоны блокируются только в случае, если чело­век представляет собой опасность, думаю, вы знаете об этом...

— Я...

— Таким образом можно парализовать свободу пе­редвижения...

— Это я заметила...

— И облегчить поимку преступника.

— Я не преступник!

Женщина-губка резко захлопнула папку.

— Тем не менее я надеюсь, вы понимаете, что по­пытки побега бессмысленны.

— Но я не собираюсь никуда бежать.

— Единственная организация, которая может за­блокировать идентификационный жетон, это госбез­опасность. Мы связались с ними, и они подтвердили, что ваши права были аннулированы... Но по како- му-то странному стечению обстоятельств вашего дела не нашли, и мы полагаем...

Маруся отвернулась и принялась разглядывать сте­ну. Идентификационный жетон, госбезопасность, ан­нулированы, бессмысленны, парализованы — все, что говорила эта женщина, смешалось в одну большую кучу непонятных слов. Было совершенно очевидно, что произошла ошибка или подстава, и совершенно неочевидно, как доказать, что ты здесь ни при чем.

— Отложим это. Сейчас я хочу досконально выяс­нить, что именно произошло в аэропорту. Итак, вы вы­бежали из аптеки крайне испуганной, и согласитесь, это подтверждает...

— Что это подтверждает?

Маруся снова включилась в диалог, но теперь «су­шеная психологичка» вызывала у нее чувство, близкое к ненависти.

— По результатам анализа в вашей крови обнаруже­но предельно высокое содержание адреналина.

— Разумеется! У меня была паника. Сколько еще раз мне повторить? Если вы врач, вы понимаете, что это такое.

— Это могло быть вызвано сильным пережива­нием. ..

— Видите пластырь? Я налепила его два дня назад. Если я налепила его задолго до того, как это случилось, значит, я знаю, что выбросы адреналина случаются у меня НЕ по причине сильного переживания, а пото­му, что они случаются!

— Да. Но это не отменяет вероятности того, что вы­брос адреналина случился по причине сильного пере­живания.

Маруся закрыла лицо руками. В домике. Закрылась от всего и от этой мутной тетки, убогой логике кото­рой невозможно противостоять.

— Возможно, вы просто свидетель. Возможно, вы увидели нечто настолько страшное, что оно стерлось из вашего сознания, и теперь вам кажется, что вы ни­чего не помните или помните, но не так, как оно было на самом деле. Возможно, вы видели убийц... То есть вы не причастны, но вы всё видели, понимаете?

— Нет...

— Конечно, это не объясняет ситуацию с жетоном, но... Давайте поступим так. Сейчас мы проведем тест вашей мозговой активности.

— Э-э... это гипноз?

— Что-то вроде. Только более... нечто более глубо­кое. — Аида залезла во внутренний карман пиджака и извлекла оттуда кожаный футляр. Внутри оказался маленький шприц с прозрачной малиновой жидко­стью и короткой тонкой иглой, похожий на игруш­ку из кукольного набора для игры в «Больничку». — Я введу вас в транс... в состояние отключки, так чтобы ваше сознание освободилось от всех защитных блоков, а затем стану предлагать вам когнитивные модули, на которые ваш мозг будет реагировать...

— Какие модули? — переспросила Маруся.

— Ну... — Аида улыбнулась. — Обычные вопросы, сформулированные определенным образом.

Допустим... допустим, в аптеке произошло страш­ное убийство, и Маруся его увидела. Допустим, на ее глазах человека изувечили, потом стерли запись ви­деокамеры, потом... Кто были эти люди с прозрачной

кожей и почему они за ней следили? Почему заблоки­ровали жетон? Почему это все происходит? Почему не появляется папа? И почему тут такой холодный пол?

— Это не больно. Просто ложитесь и закройте глаза, Маруся. Я прикреплю несколько датчиков...

Неприятный писк заставил Аиду заткнуться. Жен- щина-губка встала со стула и открыла дверь.

— Надеюсь, доктор, у вас есть разрешение на прове­дение полисомнографического дознания?

Это был голос отца!

Аида пролепетала что-то невнятное.

— Вы понимаете, чем это может закончиться для вас?

Маруся увидела, как жуткая женщина-губка пулей вылетела за дверь, а вместо нее зашли уже знакомый капитан в белых ботинках и папа.

Папа сразу же с порога подмигнул. Это внушало на­дежду на скорое освобождение, поэтому Маруся под­мигнула ему тоже, чтобы показать, что она в порядке и не стоит волноваться.

— Ты как?

Маруся улыбнулась.

— Мы восстановили запись видеокамеры из мага­зина напротив. При развороте она захватывает кусок аптеки...

Папа выдержал паузу и посмотрел на капитана, будто ожидая от него продолжения рассказа, но капи­тан молчал, насупившись, словно кто-то серьезно его обидел.

— Ну, в общем, видно, что, когда ты ушла, аптекарь был еще жив.

— А они не могли восстановить эту запись раньше?

— Ну, тогда бы им некого было задерживать.

— Я уже объяснял, — наконец-то вступил в разго­вор капитан, — что сегодня у нас повышенные меры безопасности. Вы сами видели, что творится...

— Что видел? Толпы фанатов?

Маруся вспомнила, что в зале ожидания и правда толкались какие-то странные люди с плакатами, но в тот момент ей было не до них, потому что за ней гна­лись еще более странные существа.

— У нас распоряжение...

— Я не понимаю, как моя дочь связана с вашим рас­поряжением!

— Каждый раз, когда он появляется на людях, тво­рится нечто очень... очень сложное. А тут еще этот труп... Знаете, мы обязаны предусмотреть, предупре­дить. ..

Маруся переводила взгляд с папы на капитана и пы­талась догадаться, о чем идет речь, но по обрывкам фраз понять было невозможно.

— А кто прилетел? — наконец не выдержала и встря­ла она.

Офицер вздохнул и перевел удивленный взгляд на Марусю.

— Как кто? Нестор.

— Целитель? Что, он так просто летает обычными самолетами? В смысле... вот так со всеми?

— Ну. Это была какая-то акция — нас это не касает­ся. У нас распоряжение...

— Черт с ним, с Нестором, — резко прервал разго­вор папа. — Вы задержали мою дочь, не имея на то ни­каких оснований.

— Но у нее был заблокирован жетон!

— С жетоном я разберусь, — сухо отрезал папа 11 обернулся к Марусе. — Пойдем заберем твои вещи.

Маруся встала и, как в детстве, взяла папу за руку. Польше всего ей сейчас хотелось обнять его и распла­каться, но в четырнадцать лет девочки не плачут. Ну, пли им так кажется.