Марсианские шахматы

21. Риск во имя любви

– Да, да, и этот трус назвал меня слабоумным дураком!

Говорил это И-Гос, и обращался он к группе вождей в одной из комнат дворца О-Тара, джеддака Манатора.

– Если бы А-Кор был жив, какой бы это был джеддак!

– Кто говорит, что А-Кор умер? – спросил один из вождей.

– Где же он тогда? – спросил И-Гос. – И разве не исчезли также и другие, кого О-Тар считал слишком близкими к трону?

Один из вождей покачал головой.

– Если ты прав, я присоединяюсь к У-Тору у Ворот Врагов.

– Тсс! – предупредил один из них. – Идет лизоблюд. – И все повернулись к подходившему Э-Тасу.

– Каор, друзья! – воскликнул он, но его дружеское приветствие было встречено лишь несколькими угрюмыми кивками. – Слышали новость? – продолжал он, не смущаясь оказанным ему приемом.

– Неужели О-Тар увидел ульсио и упал в обморок? – иронически спросил И-Гос.

– Люди умирают и за меньшее, старик, – предупредил его Э-Тас.

– Я жив, – возразил И-Гос, – потому что я не замечательный, храбрый и любимый народом сын джеддака Манатора.

Это был открытый вызов, но Э-Тас сделал вид, что ничего не слышал. Не обращая внимания на И-Госа, он повернулся к остальным.

– Этой ночью О-Тар отправляется в покои О-Мая на поиски раба Турана, – сказал он. – Он сожалеет, что у его воинов не хватает храбрости выполнить эту обязанность, и их джеддак вынужден сам задержать простого раба. – И с этой насмешкой Э-Тас отправился разносить новость дальше. Последние слова были выдуманы им самим, и он получил большое удовольствие, приведя в смущение своих врагов. И-Гос окликнул его:

– В котором часу О-Тар отправится в покои О-Мая?

– В конце восьмого цода (около часа ночи по земному времени), – ответил мажордом и ушел.

– Посмотрим… – сказал И-Гос.

– Что мы можем увидеть? – спросил воин.

– Увидим, на самом ли деле О-Тар посетит комнату О-Мая.

– Как?

– Я сам там буду, и если я увижу его, то буду знать, что он там был. Если же не увижу, значит, он там не был, – объяснил старый таксидермист.

– Есть ли там что-нибудь, что наполнило бы сердце человека ужасом? – поинтересовался вождь. – Что ты там видел?

– Я видел немногое, и кое-что слышал, – сказал И-Гос.

– Расскажи нам, что видел и слышал?

– Я видел мертвого О-Мая, – сообщил И-Гос собравшимся. Все вздрогнули.

– И ты не сошел с ума? – спросил они.

– Разве я сумасшедший? – спросил И-Гос.

– И ты снова пойдешь туда?

– Да!

– Ты на самом деле сумасшедший! – воскликнули они.

– Ты видел мертвого О-Мая, но что ты слышал? – шепотом спросил один из них.

– Я видел мертвого О-Мая на полу его спальни, одна нога короля запуталась в спальных мехах и шелках на кровати. И я слышал ужасные вопли и стоны.

– И ты не боишься идти туда снова?

– Мертвец не может повредить мне, – сказал И-Гос. – Он лежит там уже более пяти тысяч лет. Звук тоже не причинит мне зла. Я слышал его только раз и остался жив – могу послушать еще раз. Эти звуки доносились из-за занавески, где я стоял и следил за рабом Тураном.

– И-Гос, ты очень храбрый человек, – сказал вождь.

– О-Тар назвал меня слабоумным дураком, и я пойду навстречу большей опасности, чем та, что лежит в комнате О-Мая, чтобы узнать, на самом ли деле он побывает там…

Наступила ночь, цоды тянулись один за другим, и наконец пришло время, когда джеддак Манатора О-Тар должен был отправиться в покои О-Мая на поиски раба Турана. Нам, сомневающимся в существовании злых духов, его страх может показаться неправдоподобным, ибо он был сильным мужчиной, отличным фехтовальщиком и воином с блестящей репутацией, но в действительности О-Тар дрожал, проходя по коридорам дворца к забытым покоям О-Мая, и когда он наконец оказался перед дверью, что вела непосредственно в апартаменты О-Мая, он был почти парализован ужасом. Он пришел один по двум очень важным причинам. Во-первых, никто не увидит его страха, никто не будет свидетелем, если в последний момент он повернет назад. Во-вторых, если он проделает это один или хотя бы заставит вождей поверить, что он сделает это, храбрость его будет оценена очень высоко, выше, чем если бы его сопровождала группа воинов.

Но, хотя он отправился один, он был уверен, что кто-то следит за ним. Он знал, что найдет раба Турана. Он не слишком хотел отыскать его, ибо, хоть он и был хорошим фехтовальщиком и храбрым воином, он видел, как Туран играл с У-Дором, и понимал, что в фехтовальном искусстве тому нет равных.

Так и стоял О-Тар, положа руку на дверь, – он боялся войти и боялся отступить. Наконец страх перед собственными воинами, следящими за ним, оказался сильнее, чем страх перед неизвестностью, ожидавшей его за древней дверью. Он толкнул тяжелую створку и вошел. Тишина, полумрак и пыль столетий покрывали комнату. От своих воинов он знал путь, по которому предстояло добираться до ужасной комнаты О-Мая. Он прошел через первое помещение, прошел через второе, где игроки в джэтан разыгрывали свою вечную партию, и оказался в коридоре, ведущем к проклятой комнате. Обнаженный меч дрожал в его руке. После каждого шага он останавливался и прислушивался, сердце у него замирало, холодный пот покрывал тело. Наконец он у двери.

И тут из спальни О-Мая до него донеслось приглушенное дыхание. О-Тар был близок к паническому бегству от безымянного ужаса, перед тем, чего он не видел, но что ожидало его впереди. Но вновь возник страх перед гневом и презрением воинов и вождей. Они сместят его и вдобавок убьют. Единственная его надежда – превратить неизвестное в известное.

Он двинулся вперед. Несколько шагов – и он у двери. Комната перед ним была менее освещена, чем коридор, поэтому сразу он почти ничего не мог в ней разглядеть. Он увидел в центре спальный помост, рядом с помостом на полу виднелось какое-то пятно. Он сделал шаг вперед и с громким скрежетом задел концами ножен за каменную стену. К своему ужасу, он увидел, что шелка и меха на постели зашевелились. Он увидел фигуру, медленно поднимающуюся с мертвой постели короля О-Мая. Колени его подогнулись, но он собрал все свое мужество, крепче сжал меч в дрожащей руке и приготовился сражаться. Но тут раздался протяжный и дьявольский стон, и О-Тар без чувств свалился на пол.

Гохан, улыбаясь, встал с постели О-Мая, и тут его внимание привлек какой-то шум в стороне. Оглянувшись, он увидел между чуть раздвинувшимися занавесами согнутую фигуру. Это был И-Гос.

– Спрячь меч Туран, – сказал старик. – Тебе нечего опасаться И-Госа.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Гохан.

– Я пришел, чтобы убедиться, что этот большой трус не обманет нас. Подумать только, он назвал меня слабоумным дураком. А взгляни на него! Лишился чувств от ужаса. Да, но тот, кто слышал издаваемые звуки, поймет его. Они чуть не поколебали мою храбрость. Значит, это ты стонал и скрипел перед воинами в тот день, когда я похитил у тебя Тару?

– Это ты, старый негодяй? – Гохан угрожающе двинулся к И-Госу.

– Подожди, – увещевал его старик. – Да, тогда я был твоим врагом. Но теперь я не враг тебе: обстоятельства переменились.

– Что случилось? – спросил Гохан.

– Тогда я еще полностью не понимал трусости нашего джеддака, так же как и вашей с этой девушкой храбрости. Я старик, и я пришел из прошлых времен, к тому же я люблю храбрость. Вначале я возмущался нападением девушки на меня, но затем я оценил ее мужество, оно вызвало мое восхищение, как и все ее действия. Она не боялась О-Тара, она не боялась меня, она не боялась всех воинов Манатора. А ты! Кровь миллионов отцов! Как ты сражался! Я сожалею, что выдал вас на поле Джэтана. Я жалею, что вернул Тару О-Тару. Я исправлю свою ошибку. Я ваш друг. Мой меч у твоих ног. – И он положил свое оружие на пол перед Гоханом.

Гатолиец знал, что отказ был бы величайшим оскорблением, поэтому он шагнул вперед, поднял меч и протянул его рукоятью вперед И-Госу, принимая его дружбу.

– Где принцесса Тара из Гелиума? – спросил Гохан. – Она в опасности?

– Она содержится во дворце в женских покоях, ожидая церемонии, которая сделает ее джеддарой Манатора, – ответил И-Гос.

– Этот трус хотел сделать Тару своей женой? – нахмурился Гохан. – Я прикончу его, если он еще не умер от испуга. – И он подошел к лежащему О-Тару, собираясь пронзить его сердце.

– Нет! – воскликнул И-Гос. – Не убивай его и молись, чтобы он не умер, иначе ты потеряешь принцессу.

– Как?

– Как только известие о смерти О-Тара достигнет женских покоев, принцесса Тара умрет. Женщины знают о намерении О-Тара жениться на ней и сделать ее джеддарой, и можешь быть уверен, что ее ненавидят, как только могут ненавидеть ревнивые женщины. Только власть О-Тара защищает ее от смерти. Если О-Тар умрет, Тару отдадут воинам и рабам, и никто не защитит ее.

Гохан вложил меч в ножны.

– Ты хорошо объяснил, но что делать с ним?

– Пусть он лежит, – сказал ему И-Гос. – Он не умер. Придя в себя, он возвратится в свои покои с отличной сказкой о своей храбрости, и никто не сможет разоблачить его хвастовства – никто, кроме меня, И-Госа. Идем! Он может прийти в себя в любую минуту и не должен видеть нас здесь.

И-Гос подошел к телу джеддака, на мгновение наклонился над ним и вернулся к постели.

Вдвоем они покинули спальню О-Мая и направились к спиральной лестнице. И-Гос провел Гохана на верхний этаж и оттуда на крышу дворца. Здесь он указал на высокую башню рядом.

– Тут, – сказал он, – находится принцесса Гелиума, и тут она будет жить до церемонии.

– Возможно, она будет в безопасности от чужих рук, но не от своих собственных, – сказал Гохан. – Она никогда не станет джеддарой Манатора, скорее убьет себя.

– Она сделает это? – спросил И-Гос.

– Сделает, если ты не сможешь передать ей, что я жив и что есть еще надежда, – ответил Гохан.

– Я не могу передать ей этого, – сказал И-Гос. – Помещения своих женщин О-Тар строго охраняет. Здесь его наиболее преданные рабы и воины, и среди них множество шпионов, так что никогда не знаешь, кто перед тобой. Даже тень не упадет в этих помещениях без того, чтобы ее не заметили сотни глаз.

Гохан стоял, пристально глядя на освещенные окна башни, в верхнем этаже которой находилась Тара.

– Я найду себе дорогу, И-Гос, – сказал Гохан.

– Но туда нет дороги, – ответил старик.

Некоторое время они стояли на крыше под бриллиантами звезд и торопливыми лунами умирающего Марса, обсуждая планы на тот момент, когда Тару приведут из высокой башни в тронный зал О-Тара. Гохан рассказал И-Госу о том, что он передал через Чека Флорану и Вал Дору, но уверил старого таксидермиста, что если тот искренне хочет, чтобы О-Тара низвергли с трона, то они сумеют это сделать в день, когда джеддак захочет жениться на принцессе Гелиума.

– Тогда придет твое время, И-Гос, – уверил его Гохан, – и если у тебя есть друзья, думающие так же, как и ты, подготовь их к такой возможности, которая наступит после того, как О-Тар самонадеянно попытается жениться на дочери Главнокомандующего. Где я смогу вновь увидеть тебя и когда? Сейчас я хочу поговорить с Тарой, принцессой Гелиума.

– Мне нравится твоя уверенность, – сказал И-Гос, – но ты ничего не добьешься. Ты не сможешь говорить с принцессой Гелиума, хотя, несомненно, кровь многих манаториан прольется в женских покоях, прежде чем они смогут тебя убить…

Гохан улыбнулся.

– Меня не убьют. Где и когда мы встретимся? Ты сможешь найти меня ночью, в комнате О-Мая. Кажется, это самое безопасное место для врагов джеддака Манатора, и находится оно во дворце самого джеддака. Я иду!

– Пусть духи наших предков окружают тебя, – сказал И-Гос.

После ухода старика Гохан по крыше подошел к высокой башне. Она была сделана из камня, и поверхность ее была покрыта сложными рисунками, глубоко вырубленными в каменной поверхности стен. Столетия почти не тронули эти стены благодаря сухости марсианской атмосферы, редкости дождей и пыльных бурь. Подъем по такой стене представлял большую опасность, которая отпугнула бы любого. Удержала бы она, несомненно, и Гохана, если бы он не знал, что жизнь любимой женщины зависит от выполнения им этого рискованного поступка.

Сняв сандалии, доспехи и все оружие, кроме кожаного пояса и висевшим на нем кинжала, гатолиец начал опасное восхождение.

Используя углубления руками и ногами, он медленно поднимался, избегая окон и держась в затененной стороне крепости, куда не падал свет Турии и Хлоруса.

Башня на пятьдесят футов возвышалась над крышей остальной части дворца. В ней было пять этажей с окнами, выходящими во все стороны. У нескольких из них были балконы, и их он прежде всего стремился избежать, хотя был уже девятый од и решительно все в крепости спали.

Продвижение его было бесшумным, и наконец он, никем не замеченный, добрался до окон верхнего этажа. Они, подобно тем, что он миновал, были закрыты прочными решетками, так что не было никакой возможности проникнуть внутрь. Темнота скрывала внутренность помещения за первым достигнутым им окном. За вторым окном оказалась освещенная комната, где спал на своем посту охранник.

Была видна также лестница, ведущая на нижние этажи. Двигаясь вдоль стены, Гохан добрался до следующего окна. Но теперь он висел с той стороны башни, которая обрывалась во двор в ста фурах под ним, а через некоторое время его настигнет свет Турии. Он понял, что должен поторопиться.

Подобравшись к окну, он увидел маленькую, тускло освещенную комнату. В центре ее был спальный помост, на нем под шелками и мехами лежала человеческая фигура… Обнаженная рука, высунувшаяся из-под одеяла, откинулась на шкуру – рука удивительной красоты; на ней был браслет, который Гохан узнал. Ему была видна вся комната, в ней больше никого не было. Прижав лицо в решетке, гатолиец прошептал дорогое имя. Девушка вздрогнула, но не проснулась. Он позвал ее вновь, на этот раз громче. Тара села на постели и взглянула на него. В ту же минуту показался огромный евнух, видимо, лежавший на полу у помоста с дальней от Гохана стороны. Одновременно за окном засверкала бриллиантовым светом Турия, и висящего снаружи Гохана стало отчетливо видно из башни.

Тара и евнух вскочили на ноги. Евнух выхватил меч и подбежал к окну. Гохан, совершенно беспомощный, представлял легкую добычу – от малейшего толчка он сорвался бы и разбился о камни двора. Но Тара ухватилась за охранника и потащила его назад. В то же самое мгновение она выхватила тонкий кинжал и, хотя евнух стоял к ней спиной, нашла его сердце. Без звука он свалился на пол. Тара подбежала к окну.

– Туран, мой вождь! – воскликнула она. – Что за безумие искать меня здесь, где даже твое храброе сердце не сможет мне помочь!

– Не будь так уверена в этом, сердце моего сердца! – ответил он. – Хотя я принес своей любимой лишь слова, они предвещают дела. Я боялся, что ты убьешь себя, Тара их Гелиума, чтобы спастись от бесчестья. И я хочу дать тебе новую надежду и просить, чтобы ты жила для меня, что бы ни случилось. Знай, что если все пойдет хорошо, мы будем свободны. Следи за мной в тронном зале О-Тара, когда он захочет жениться на тебе. Но что же нам делать с этим? – И он указал на мертвого евнуха на полу.

– Не стоит беспокоиться, – сказала девушка. – Никто не осмелится причинить мне зла из страха перед гневом О-Тара – иначе я давно была бы мертва: женщины здесь ненавидят меня. О-Тар защищает меня, а что для О-Тара жизнь какого-то евнуха? Нет, бояться нечего!

Их руки соединились через решетку, и Гохан был рядом с ней.

– Один поцелуй, – сказал он, – прежде чем я уйду, моя принцесса.

И гордая дочь Деи Торис, принцессы Гелиума, и Главнокомандующего Барсума прошептала: «Мой король, мой вождь!» и прижалась своими губами к губам Турана, простого пантана.