чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» ! Если память мне не изменяет, что навряд ли, – Евангелие от Матфея, где - то в самом начале ищи. Это вечное. Никто не желает покритиковать? Своё отношение к сказочкам Древней Иудеи ты уже не так давно высказывал. Услышали. По существу собственно данного стиха есть что - нибудь возразить, добавить, съязвить?
Разумеется, у голубчика Роланда фон Штауфена было с собой завёрнуто, что возразить, добавить и даже – вы не поверите! – съязвить по существу одной из самых, без сомнения, популярнейших библейских максим. Кто бы сомневался! Но сегодня – увы! – не его день. Не свезло мужчине! И мы, наверное, так никогда и не узнаем тевтонского авторитетного мнения на сей замысловатый счёт, ежели, конечно, не ретранслируем дискуссию куда - нибудь в параллельную реальность. Или в перпендикулярную? На ваше усмотрение. А пока в дверь настойчиво постучались. Оченно настойчиво! Просто долбились истерично!!!
– Ой! Никак Хрюкотаньчик наш объявился?! – Жанна Сергеевна уже порхала по комнате, прихорашиваясь на лету. – Звонок, что ли, опять не работает?! До чего ж вы, мужики, безрукие все! Ничегошеньки наладить как следует не можете! Беги, котёнок, открывай. Да хватит там греметь уже! Не приведи господи, Ширяева мне разбудите! Я вас обоих тогда в фарш наколбашу, поросята!
– Кто, кто?!
– Что «кто»?
– Толстосвин твой. Как ты его назвала - то?
– Хрюкотаньчик! Ха - ха! Правда, мило?
– Гм! Мило? А я тогда кто? Кто я по твоей… этой… свинской классификации? – Ты? …Борзохрюк, вот ты кто! Открывай скорее! Он же сейчас дверь вместе с косяком
вынесет, мазафака! Что за нетерпение?! Приступ диареи, что ль, у кого - то?! На уши давит?!
«…В камеру вкатился матёрый жирный енот с охапкой прутьев. Он шёл прямо, прямо, пока не упёрся в решётку. Тогда он сел и начал раскладывать прутья, чтоб разжечь огонь. Взгляд у него был ошалелый, поэтому я догадался, что Лемюэл енота загипнотизировал. Под дверью камеры собралась толпа. Нас - то она, само собой, не видела, зато глазела на матёрого енота. Я тоже глазел, потому что до сих пор не могу сообразить, как Лемюэл сдирает с енотов шкурку. Как они разводят огонь, я и раньше видел (Лемюэл умеет их заставить), но почему - то ни разу не был рядом, когда еноты раздевались догола – сами себя свежевали. Хотел бы я на это посмотреть…» Все бы поглазели с удовольствием, да? Не зря мы, поверьте, уделили здесь внимание творчеству мистера Каттнера, ибо очень уж Максимилиан Варламович смахивал нынче на того самого енота. Такой же жирный, матёрый и ошалелый. Не было, правда, особой уверенности в чьих - либо намерениях жечь костёр на полу Юркиной служебной однушки и уж тем более устраивать здесь же акт публичного самоизжаривания, однако складывалось впечатление, будто шкурку с него и впрямь сегодня уже разок - другой сдирали! Он шёл прямо, прямо, пока не упёрся в стол. Сел рядом и затих, тупо уставившись в никуда.
– Ну, здрассте! – суховато, прямо скажем, поприветствовал гостя Роланд. Что за хамство? Руки даже не подал. От же немчура заносчивая! В каком хлеву
воспитывался?! Меж тем никто, похоже, и не обиделся. Видимо, не до того. – Привет, мурзик! Эй, Макси - и - ик! – Жанна помахала руками перед окаменевшим
лицом. – Парниша, что с тобой?!
– Ничего. – Выражение пустых безжизненных глаз не изменилось. – Выпить есть? Налейте, ёта мать!
– О - о - о - о! Как всё запущено! Ролик, милый, мне там где - то в холодильнике початая бутылка водки пригрезилась. Глюки? …Нет? В таком случае нацеди, будь добр, граммчиков сто, не больше. И минералки прихвати, запить, если не сложно! …Кончилась? Тогда простой воды стаканчик. Слаб мальчонка…
Полстакана «Посольской» пролетели легко, без сучка и задоринки. Никакой запивки не понадобилось.
– Ещё! – всё тот же застывший гипсовый слепок вместо лица. – А не поплохеет тебе, Хрюкотаньчик? Нам работать и работать! – Какая, блин, к чертям собачьим, работа?! – глаза наконец - то ожили, страх сквозил в
них. – Там… – он вжал голову в плечи и как - то неопределённо пошевелил руками. – Бл*дь! Там человека убили!
Немая сцена. Словно гром средь ясного неба! Это, промежду прочим, стольный град Берлин, ежели кто подзабыл! Причём Берлин, надо понимать, совсем не тот, что в приснопамятные времена, после падения знаменитой Стены, на гребне истеричной, подчас граничащей со слабоумием популистской волны толерантности в течение нескольких десятилетий кряду до краёв заполонили разношёрстные толпы ауслендеров . До самой последней капли человеческой терпимости, когда хочется порвать уже кого - нибудь в клочья! Ведь пришли люди, заметьте, абсолютно иного уклада и весьма, так сказать, бесцеремонно вторглись в чужой монастырь со своей жизненной парадигмой, непонятной, мягко говоря, большинству консервативных, без того потихонечку вымирающих от инбридинга аборигенов. Молодые, сильные, красивые, девственно невоспитанные, с хорошими зубами, честолюбивыми планами, амбициями и крепкими яйцами, свободные от каких - либо обязательств и предрассудков в своём едином халявном порыве – от работы кони дохнут, пускай туземцы работают! – эти незваные «вечные гости», брошенные к тому ж «гостеприимными хозяевами» в своём собственном доме на произвол судьбы, конечно же, не смогли, да и не захотели ни с кем и ни с чем ассимилироваться, предпочтя колготиться обособленно, повсеместно создавая в жирующей скучной Европе полулегальные нервные гетто, анклавы, разного рода тауны. Откуда, собственно, и доныне расползаются кое - где по белу свету, наряду с привычными уже национальным бандитизмом и рэкетом, наркомания, проституция, контрабанда, подпольные казино, профсоюзы докеров и мусорщиков, прочие, прочие весьма прибыльные штуки. Вызывающие, в свою очередь, живейший интерес недобритых брутальных дядек, эпизодически устраивающих мафиозные разборки за передел сфер влияния с обязательно смакуемыми падкой на жареную человечинку, девственно «свободной» от совести прессой актами ужасающе кровавого насилия и изощрённых убийств, до трясучки пугающих простых обывателей.
Но… Это всё где - то там, в другом мире. Сложности с охраной правопорядка? Проблемы? Не - е - ет! Где угодно, только не здесь! Никаких вам миграционных заморочек, цветных гетто, всяких там чайна– и вьет - таунов. Здесь всё ж таки, господа присяжные заседатели, Восточный Берлин. Вос - точ - ный, смекаете?! – по праву считающийся, благодаря совместным усилиям бдительных граждан, вышколенной полиции и скромных незаметных вездесущих сотрудников Штази, одной из наиболее безопасных европейских столиц, да и вообще городов Конфедерации. Стена на месте, даже выше стала, крепче, красивее! Преступность, разумеется, имеет место, как, впрочем, и везде, где когда - либо ступала нога хомо цивилизованного. Может, хама? Больше, знаете ли, подходит. Нда - а - а… Воришки есть, безусловно, фарцовщики, спекулянты, хулиганы – шпана мелкая, футбольные фанаты, в общем, всего понемножку. Но без перебора! Как и всё у педантичных немцев: ровно столько, дабы полицаи местные в тонусе держались, мохом не поросли от безделья. Гм! Но чтоб вот так, средь бела дня… человека убили? Тем более на территории Академии Службы Конфедеративных Маршалов?! Осмелимся предположить, самого закрытого и охраняемого учебного заведения во Вселенной?! Невероятно, но факт! Это - то нашим фигурантам мозг и подорвало. Кого - то, вполне ожидаемо, напугало, кого - то призадумало… Чертовщина, право дело! А насчёт Вселенной… Хе! Что ж, вполне возможно, слегка и загнули…
– Как убили?! Где убили?! Кого убили?! – хором взвопили присутствующие, тут же загалдели на все лады. – Шутник, мазафака! …Хорош идиотничать! … Шайссе! … Да за такие шутки козлиные глаз на жопу…
– Скорую видели? Нет? Хоть слышали? – Максику, видимо, не до шуток, да и глаз жалко. – За трупешником торопились. Но… Облом - с! – Ещё более втянул голову в плечи. – А в коридоре, чтобы понятней было, пара крепких лысых чуваков дежурят. Один из них, кстати говоря, меня от подъезда аккурат до вашей дыры конвоировал. Откуда, спрашивается, этот урод знал, что мне именно сюда нужно, а?! Всю дорогу в спину тыркал, торопил, недоносок, ёта мать!
– Во - первых, здесь не тюрьма, малыш, – мягко возразила Жанна, – чтобы тебя конвоировали. Во - вторых, не такая уж ты, поверь мне, важная птица… И, кстати, никакая это не дыра, мазафака, а очень даже милая квартирка!
– Хорошо, хорошо, хоромы княжеские! Пусть сопровождал. Что - то принципиально поменялось? Не верите, сходите, сами гляньте! Сто пудов до сих пор ведь в коридоре сторожат, крокодилы!
– И то верно! Как это мне сразу в голову не пришло? – метнулась было девушка к двери. – Посмотрю? Я быстренько!
– Куда?! Стоять! Шайссе! – Роланд зычно гаркнул, аж самому неудобно стало. – Куда тебя понесло в таком виде? Холи шит! Приключений на свою арш очаровательную ищешь? Рептилий не видела? В зоопарк сходи, фикен их всех! А если он, и правда, типа того… не врёт? Похоже, кстати, на то… Сиди уж, отпаивай… этого своего… Хрюкотана несчастного! Сам схожу, гляну.
Отсутствовав всего где - то около десяти - пятнадцати минут, не более, фон Штауфен воротился, судя по всему, тоже слегка не в своей тарелке. Не столь расстроенный, конечно, как Максик, но и без выражения особого энтузиазма на лице.
– Грхм! В натуре пасут. – Удручённо проворчал бош. – Контору, естественно, не желают засвечивать, но все орлы при пукалках. – Хитро сощурившись, пригрозил пальцем входной двери. – От старого лиса ничего не скроешь! Пижнаки - то вона как топырятся! Дрек мит гринго . Я новосветский прононс паскудный, соплежуйский, с берушами в ушах различу! Разговаривают, точно рот свинбургерами набит, фикен их в самый арш! И торчать нам здесь безвылазно, по самым скромным прикидкам, часа три – четыре, не менее. Пока, значится, Шерлоки ихние Холмсы вместе с Пинкертонами разнюхают там всё досконально. Да - а - а - а… Отпечатки пальцев ног на потолке снимут, помаду губную соскребут с писсуара. А может, вовсе и не помаду, а пятна крови… хм… дефлоральной! Хе - хе! В грязном белье покопаются, пепельницы перетряхнут, корзины мусорные. Бачок опять же помойный опустошат – объедки перепробуют все на предмет возможной потравы ядом или, к примеру, наркотой. Хм! Заодно и пообедают…
– Фи, какая гадость! – Жанна Сергеевна прыснула в кулачок. – Хорош скабрезничать уже! Вы, мон шер, чай не в бомжатнике! Здесь всё ж таки приличные люди - то собрались!
– Вот и я говорю – гадость! А трупешник, кстати, так и не вывезли. Он там всё ещё лежит, мелом очерченный, валяется, очереди своей ждёт. Увезли девку какую - то покалеченную, еле живую. Мне только одно непонятно… – Рол озадаченно теребил мочку чисто арийского лопоухого уха. – Почему вся эта чешуя происходит именно в нашем, извиняйте, вашем совковом секторе? Какого рожна бедолага гринго именно сюда припёрся? Мамзелька ещё эта при нём стрёмная… Гм! Ну, дела - а - а - а…
– Мужчину, между прочим, в лестничный пролёт сбросили! Понимаете? – вскинулся вдруг Максимилиан Варламович. – Какие ещё, на х*й, писсуары, пепельницы? Что вы такое городите несусветное?! Неужто вам человека совсем не жаль? И девушку вслед за ним… Оттого, видно, и жива осталась. Труп при падении удар смягчил. О ужас! – воздел он руки. – О времена! – возмущению его не было предела. – О нравы!
– А ежели он сам упал? – не унимался с лёгкой издёвкой Рол. – Что скажете? Стояли, шахер - махер, мальчик с девочкой на лестничной площадке, никого не трогали, целовались себе взасос. Вдруг, ой! Что с тобой? Поскользнулся мальчик, как водится, на кожуре банановой, незадачливыми контрабандистами подброшенной, потерял равновесие и - и - и - и… Фьють! – наслаждался тевтон собственным красноречием. – Чёрт побери! Крылами взмахнул и полетел! Вниз, разумеется, куда ж ему ещё лететь, думм твоя копф?! Сверху - то крыша, не пробиться! Шъёрт по - бье - ри! И так это, понимаете ли, бодро полетел, что не успел вовремя затормозить. Да ещё подружка солидное ускорение придала. Она - то, по всей видимости, высвободиться пыталась из его цепких лап, но… Увы! Не шмогла! А вдруг они вместе прыгнули? Чем не рабочая версия? Несчастная любоффь и всё такое… – бош неприлично почесался. – Эдакие Монтекки и Капулетти местного разлива! Забрались под купол цирка, взялись за руки, феррюкнутые, и сиганули на потеху благородной публике…
– Вам не надоело паясничать, Роланд, клоуна корчить из себя? – как - то уж слишком нервно отреагировал Хрюкотаньчик. – И хватит тут яйца почёсывать! Человек, между прочим, погиб! Ёта мать! Вы не заметили?!
– Гм! Хамить изволите, батенька?! – интонация тевтонского вокала теперь не предвещала ничего доброго.
– Тэ - э - эк - с! Давайте - ка быстренько на кухню, мальчишки! – весьма вовремя разрядила обстановку благоразумная хозяйка раута. – Там поговорим. Развыступались крикуны, понимаешь! Доставай бутылку, Ролик. И закусь на стол мечи, не жмотничай! Тоже, пожалуй, глотну по такому случаю. А ты, кстати, почему осведомлённый такой выискался? Где, кто лежит? Куда, кого повезли? Сам - то откуда знаешь?
– Дык пообщался со служивым вежливо, хе - хе! В отличие от некоторых. – Хмуро покосился на Максика. – Куревом угостил. Пока напарник его отлучался куда - то. По - маленькому, надо полагать…
– А может…
– Не может! Здесь вам не тут! По - большому будут, когда всех преступников изловят! Должно отметить, мадам Д’Жаннэт слегка погорячилась. Похоже, не стоило ей столь
опрометчиво распоряжаться клёвыми харчами, к тому ж – чужими! Явно просчиталась девушка! Ели молча, пережёвывали случившееся. Каждый по - своему. После очередной стопки Максика, как водится, развезло в зюзю, и он, растёкшись по столу и двум стульям одновременно, напоминал теперь скорее огромного, выбросившегося с горя на брег скалистый, несчастного тюленя, нежели приличного, пускай и слегка ошалелого, енота.
Пережитый стресс вкупе с употреблённым вовнутрь изрядным количеством водочки , видимо, пробудили в нём зверский аппетит, вследствие чего ширяевские запасы, тут же подвергшиеся жесточайшему истреблению, таяли, словно сливочное масло во рту Феди Давидовича . Хм! Бережливому германцу только и оставалось, что грустно хмыкать да вздыхать вослед колбаскам, нарезке, сыру, иной снеди, с первою космической скоростью исчезающим в ненасытном чреве. Они - то с Назаровой тоже, разумеется, рюмку - другую выкушали и закусили, однако супротив рыжего Гаргантюа , к тому же под большой жирной мухой, даже парным разрядом достойно выступить шансы невелики! Разве что Добряка Ральфа на подмогу вызвать! Да и к чему, скажите на милость, юной леди все эти излишества? Все эти килокалории и килограммы? Так, баловство одно… Оставалось лишь ждать и трепетать в надежде, что милый Хрюкотаньчик до беспамятства всё же не обожрётся! Слава богу, процесс поглощения, к вящей радости присутствующих, вскоре застопорился. Натолкав в итоге под завязочку впечатляюще вместительный свой эпигастрий , гражданин Гонченко с явным сожалением отпал от корытца. Некоторое время он так сидел, сопел, вяло переводя осоловевший взгляд с остатков колбасы на распотрошённую упаковку ветчины, затем на огрызочек языка, горбушку хлеба и так далее, и тому подобное, по кругу, пока не почувствовал вдруг острую потребность немедля выговориться, излить душу кому - нибудь, чтобы, значит, почувствовать себя наконец - то Д’Артаньяном в придорожном сортире, ощутить всеобщее внимание и даже, чего уж там, погреться в лучах мимолётной славы. Языком спьяну помолоть – любимое занятие мужеское, девки отдыхают! Сей же момент глазёнки голубые блеснули, бровки птичками белёсыми взлетели, рыжий бобрик аж ирокезом вздыбился, спящий проснулся и запричитал гундяво:
– Ой - и - и - и! – со звоном хлопнул себя по лбу. – Говорила мне мама: не езди никуда, сынок! Не езди, говорила, и всё тут! Гы - ы - ы - ы!
При этом каждое его слово сопровождалось ухмылками, охами, ахами, междометиями, пожиманием плеч, закатыванием глаз и прочими обезьяньими ужимками. Толстосвин и по трезвяку - то выглядел, положа руку на сердце, довольно дурашливо, а в подпитии так и вовсе – шут гороховый! Всё - таки пьяные в массе своей люди странноватые! Причём Назарова Так, кстати, случается, ибо одни и те же события зачастую вызывают диаметрально противоположную реакцию: инь и ян, чёрное и белое, мужское и женское. Извечные, знаете ли, склоки, ссоры, раздоры. Как только вместе уживаемся, мир делим? А у геев и лесбиянок что? У олигархов, челяди прикорытной? Всё сплошь голубое или розовое? Где в их однополюсной жизни, в таком случае, единство и борьба противоположностей? Гм! Тоже
ведь вопрос неоднозначный…
– …И куда это, интересно знать, ты попрёшься на ночь глядя, мудило? – вопрошал мужчинка сам себя. – И правильно! Э - э - э - э… Куда я попрусь? Голодный, холодный, несчастный… Всеми забытый, заброшенный… М - м - м - м… Останься дома, уговаривала она меня… Представляете? У - у - у, не останусь! Нет! И не уговаривай! Съешь котлеток, выпей чайку, телик посмотри! Ну - у - у… Бля - а - а - а… Я же не такой, правильно? Если я срочно нужен друзьям, какой может быть телик? А - а - а? Я вас спрашиваю, ёта мать! И не нужно думать, будто Максимилиан Гонченко чего - то там испугался! – громогласно вдруг возвестил он с видом пьяного мышонка, вознамерившегося скушать злобного дворового котища. – Варламыч ни х*я не боится! Да - а - а! И нех*й тут… С вашими, понимаешь… Максимилиан всегда спешит на помощь! Вот так - то!
Это нужно было видеть! В конце своего душещипательного спича Максик, вы не поверите, столь артистично закатил глазки и всплеснул ручонками, эпатажно и, не побоимся этого слова, – жантильно, что железный бош таки сломался. Не сдюжил нервического напряжения тевтонский рыцарь! Ай - яй - яй! И потому, исходя желчью, едва - едва сдерживая рвотные позывы, давясь сильным, при ближайшем рассмотрении не очень - то искренним кашлем, быстренько ретировался в ванную.
– Чего это… он… Грхм! С ним?
– Не знаю. – Отвечала Жанна, загадочно улыбаясь. – Слюной ядовитой поперхнулся, видать. Ха - ха!
– Бля - а - а - а… Дела - а - а - а…
И тут наш Хрюкотаньчик вдруг начал удивительнейшим образом быстро трезветь. Прямо на глазах!
– …Странности начались, только я подъехал. – Потекло из него вполне связно, причём без всяких предисловий, словно вентиль открыли. – На подъезде скопилось довольно много машин. Австрийцы же через наш сектор срезают, чтобы крюка не давать, бельгийцы, ещё кто - то, по - моему – испанцы. Брукмюллер с Кристинкой отметились там, Раухенбахи с детьми, Ибанес, паршивец, как всегда, с новой шикарной тёлкой. Во чувак даёт, полностью фамилию оправдывает, ёта мать! Букву бы ему одну поменять… Ещё какие - то ребята, я их впервые видел. Иноземцев в объезд направляли, наших всех здесь тормозили, не пропускали. Собрался уж было домой разворачиваться, смотрю, сзади – скорая. Пришлось посторониться, пропустить. И в этот момент здоровенный мордоворот из службы безопасности показывает, да так, понимаете ли, настойчиво, мол, дуй за скорой, и побыстрее! Мне куда деваться - то? Дунул, ёта мать! Налейте, что ли!
– Хватит уже бухать, алканоиды! – откуда ни возьмись, тихой сапой нарисовался брутальный Роланд. Никто его и не заметил, а он, точно суслик дембельский, тут как тут. – Всё самое интересное в жизни пробухаете, алкаши - разрядники! Я же сказал, часа три минимум нам тут безвылазно торчать. Работать будем! Ты - то вообще в курсах, урюк, зачем тебя сюда позвали? …Нет? Шайссе! …Юрке помочь слойку собрать, а не жрать и бухать на халяву! – ввернул - таки своё «фи!» злой германец. – Вот зачем! Дармоед, холи ш - ш - шит! …Что не знаешь? …Тебе и не нужно ничего знать, Жанин вон всё подскажет. А пока валяй дальше! Рассказывай давай, фикен тебя! Чего застыл - то?
Вы не поверите! Максимилиан Варламович уже почти как стекло! Слегка запотевшее, конечно, но вполне ничего себе, пригодное к употреблению. Фон Штауфен в непонятках, Жанна Сергеевна тоже на измене слегка. Коротенький диалог вполголоса:
– Мадемуазель, вы с этим хлыщом давно знакомы? Пару стакашков чистоганом ведь засадил, не разбавляя, курва матка боска! И ни в одном глазу!
– Да я сама ох*ела! Извините за красное словцо. Обычно пары коктейлей полуалкогольных хватало, чтобы мальчик… того… в соплю, а тут такое дело…
Между тем Максик по - хозяйски так не терпящим возражений, командирским тоном продолжал себе вещать, не особо заморачиваясь интригой происходящего:
– Ладно, ладно! Хотели слушать? Так слушайте, не болтайте! Подлетаем мы, значит, к жилому корпусу, там народищу - у - у! – не протолкнуться! И как раз носилки вывозят, а я за скорой впритык стою, всё на моих глазах происходит. Вижу, сиськи торчат под покрывалом, знамо дело – женщина на носилках. Шевелится. Ну и слава богу, думаю, ничего страшного! Пятна крови, правда, на ней. Неприятно. Дайте хоть закурить - то, ёта мать! Свои в машине забыл.
– Курите, курите, Максимилиан Варламович, батюшка! – Рол пришёл в себя и снова вовсю стебался. – Может, сигару желаете из ширяевских запасов? Настоящие кубинские. Без бля! Рекомендую! Презент! Э - э - э - э спэйшл фор юоу - у - у - у! От небезызвестного гражданина - а - а… Ебанеса, кстати.
– С превеликим удовольствием!
Ага! На халяву - то чего ж экзотики не пыхнуть?! Авось понравится! Сигарный дым заволок комнату и повалил клубами в приоткрытое окно. Там собрался в тучи, а внизу забегали люди, выглядывая из - под зонтиков и приговаривая: «Тц - тц - тц, похоже, что дождь собирается! Тц - тц - тц, похоже, что дождь собирается!» Они бегали и бегали, а дождь всё не собирался и не собирался… Ерунда какая - то! Так и не собрался. Люди собрали зонты и недовольные разошлись. Нда - а - а - а… Халява, безусловно, вещь сладкая, однако необходимо помнить – почти из всех правил бывают весьма, весьма горькие исключения. Сигары – особая статья! Тем паче – кубинские.
О - о - о - о! Лишь истинный любитель по достоинству оценит их необыкновенный вкус и аромат! «Ромео и Джульетта», «Коиба», «Х. Упманн», «Партагас», «Монтекристо» – ласкают слух ценителей сигар. Людям же насквозь порочным, намертво свыкшимся с противными вонючими липкими сигаретками либо с огромным трудом от них отказавшимся, высокого кайфа попросту не понять. Как не понять его и простым смертным, ассоциирующим тонкий аромат великолепно скрученной «Черчилль» или, скажем, «Лонсдэйл» в лучшем случае с запахом давным - давно не стиранных, одиноко стоящих в углу носков, чадящего кизяка или ещё чего похуже…
Максик сигары курить, без сомнения, не умел. Он бы в курильщики сигар пошёл, кто ж его научит? Да и, как чуть позже выяснилось, не хотел вовсе. Просто выпендрился маленько! А вот понимание этой простой тезы пришло к пареньку явно с некоторым запозданием. Несколько довольно - таки глубоких затяжек на свою несчастную задницу он сделать всё ж умудрился. А как же иначе? Кто первый прокукарекал, того и в суп! Напросился – будь добр, исполняй! Тем более в присутствии хорошенькой самочки! Пых!
– …Кое - как припарковался на стоянке за домом. Пых - пых! – рассказчик кайфовал, вполне заслуженно ощущая себя центром всеобщего внимания. – Гляжу, в теньке прямо на газоне злостно нарушают правила парковки штук пять огроменных джипов затемнённых с штатовскими номерами. Та - а - ак! Пых! Ничего не боятся, суки! Мне бы сейчас мигом штраф размером с месячное жалование влупили, по самые не балуйся! Этим же пох всё! И бродит вокруг такой, знаете, как в дешёвых голливудских боевиках, бугай с квадратной челюстью, в абсолютно непроницаемых очках и с пружинкой в ухе. Эдакий перекачанный кот Базилио! Мэн ин блэк! Пых - пых! Не - е - ет, думаю, дело не в женщине! Тут что - то поинтереснее!
В общем, поначалу всё шло ничего себе так, довольно естественно и непринуждённо: Хрюкотаньчик самозабвенно пыхал настоящим хабанским дымом, бош садистки ухмылялся, периодически поглядывая то на него, то на часы, Жанна с любопытством и в то же время с некоей опаской в трепете душевном ждала неминуемого трагикомического финала.
– …Только - только из машины вылез, значит, дверь не успел закрыть, уже какой - то мелкий бес в костюмчике вокруг вертится и на этом своём гундявом американском английском приглашает куда - то с ним незамедлительно пройти. Пых! Я бы, может, грешным делом и отказался, нда - а - а - а… Но тут меня быстренько взяли в оборот пара будто из - под земли выросших питекантропов с дежурными пружинками в ушах и понесли. Двое из ларца, козлы вонючие, одинаковы с лица! Да так бодро! Этот, мелкий, за нами едва поспевал!
И доставили, значит, нас прямёхонько в соседний с вами подъезд. Во - о - о - от… Пых - пых! Там какой - то пучеглазый лысеющий головастик долго и нудно выспрашивал: кто я, откуда, где работаю, с кем, извиняюсь, трахаюсь, но ни разу – ни разу, слышите?! – не выспросил, а за какой такой ох*ительной надобностью, Максимилиан Варламович, ты сюда припёрся, а? Потому что явно для галочки! Точно заранее все ответы знал, ёта мать! Да я бы тогда, наверное, и не ответил. Сам не знал, честно говоря… Пых! Там же лежал труп. Возле него - то, собственно, всё и происходило. Зрелище омерзительное, граждане, доложусь я вам! Бр - р - р - р! Лужа крови, ошмётки мозгов на стенах, – рассказчик судорожно сглотнул, Назарова занервничала, – руки переломанные, ноги… – обошлось пока. – Фу! Кошмар! Затем головастик скомандовал одному из питекантропов. Та - а - ак, значит… Он - то меня сюда прямым ходом и… приволок. Препроводил то есть. Там… За дверью как раз один из этих… Пых - пых!
Дождались… После очередной, так скажем, смачной затяжки Максимилиан Варламович вдруг закашлялся, позеленел, виновато огляделся по сторонам, вскочил и, зажав рот обеими руками, выпучив глаза, быстро - быстро засеменил в сторону санузла.
– Марш за ним, гнусный провокатор! Уморил - таки бедного Максика?! По полной ответишь мне, садюга! – Жанна Сергеевна взашей вытолкала бессовестно гогочущего Роланда в том же направлении. – Блевать только в унитаз, мазафака! В биде и писсуар – не сметь! Бельё чистое там не запачкайте, только - только погладила! Суки, бл*ди, проститутки!
Кайф Максяткин кончился, по сути, так и не начавшись, но за всякое удовольствие всегда приходится платить, причём, что интересно, за сомнительное – втридорога! Максик, судя по всему, заплатил сполна, ибо, когда минут через тридцать – сорок сердобольный, насколько гены позволяют, фон Штауфен приволок обратно его вымоченную в холодной воде, обмякшую тушку, лица на бедолаге не было.
– Жив?
– Жи - и - ив курилка! Куда он, на х*й, денется из самолёта? Единственно, зря Юркины продукты извели. Глотает не жуя, мишуген поц! Колбаски целиком выпрыгивали из него! Шайссе! Просто троглодит какой - то!
– Надеюсь, унитаз не засорился?
– С трудом - с, но сдюжил - с!
Всё это время несчастный возлежал на специально по такому поводу освобождённом от всяческого хлама кухонном диванчике и молча страдал, переводя умоляющий взгляд с одного говорящего на другого. И даже никак не воспротивился, когда Роланд твёрдою рукой вколол ему в вену некий чудодейственный препарат из армейской аптечки господина Ширяева.
– Что это? Сильнодействующее? А не помрёт? Слабенький же ещё совсем! – забеспокоилась добрейшая Жанна Сергеевна. – И потом… Два трупа за день… Не многовато?!
– Ежели б не вколол, мог, пожалуй, и… того… окочуриться. – Рол с удовлетворением осмотрел «пациента». – Теперь уж точно не помрёт! Минут через десять – пятнадцать будет огурцом, вот увидишь. Главное – жрать ему до утра не давать, помяни моё слово. Ни крошки! Только пить. Воду! Мно - о - ого воды, холи ш - ш - шит! А вы, батенька, – обратился он к полуживому Хрюкотаньчику, – ежели в напитках и еде удержу не знаете, рот лучше зашейте, через клизму питайтесь. Дольше проживёте, авторитетно вам заявляю! В рукопашном бою худому, оно, поверьте, сподручнее. И вот ещё что! Чуть не забыл! – бош по - отечески взял Максика за руку. – Запомните как таблицу дядюшки Брадиса, молодой человек: благородные табаки, будь то сигара или трубка, без разницы, нормальные люди в затяжку не курят! Уяснили? Это, знаете ли, целая наука, искусство, если хотите, – трубку или сигару грамотно курить! А как вы тут из себя с сигарой выкаблучивались, то больше на попытку примитивного… хм… суицида смахивало.
Хе! – задумался на мгновение. – О! Кстати! Закурить не желаете? – в ответ лицо Максимилиана Варламовича перекосило, а внутри гулко булькнуло и забурлило. – Ну - ну! Успокойтесь, милейший! Просто проверил нужные рефлексы. Хе - хе! Рвотные в основном. Смею утверждать, батенька, вы как раз в нужной кондиции. Воспользуйтесь моим дружеским советом – сию же секунду бросайте это гнусное занятие! Бро - сай - те! Должно получиться.
– А вы чего ж? – еле - еле пролепетал болезный.
– Я?! Гм! Ежели когда - нибудь доведу себя до подобного свинского состояния, обязательно брошу! Торжественно обещаю и клянусь! Доннерветтер!
– Я всё слышу - у - у! – мамзелька, оказывается, принимала живейшее участие в разговоре, только молча. – Тебя, Ролушка, никто за язык не тянул. Держись теперь, малыш, уж я - то с тебя не слезу!
– Хм! Заберись сначала!
– Между прочим, по поводу «заберись»! Ты ничего не забыл, котёнок? Зачем сегодня все мы вместе собрались? Бросайте - ка вы, господин Борзохрюк, свои хромосомы, обжору этого, пациент теперь скорее жив, нежели мёртв, и присоединяйтесь оборудование настраивать. Пора дело делать. А то с вашей «пыжилкой», боюсь, в одиночку не управиться мне. И «Гена» какой - то… не такой… Понаворочали тут чёрт - те чего… Молодые рационализаторы - изобретатели! В полчаса - то хоть уложимся? К тому времени вашими молитвами и Хрюкотаньчик, надеюсь, оклемается.
– Атеист я.
– Ну, пусть будут… мантры… хм… медицинские…
Получаса оказалось вполне достаточно для всего. Не так давно ещё еле живой, Максик расхаживал теперь эдаким петушком и даже покушался на пирожные, за что тут же схлопотал по рукам от бдительной девушки. «Пыжилка» гудела, светящиеся голубые экраны пестрели непонятными закорючками; «Крокодил Гена», микрокамера, прочие прибамбасы выстроились в очередь, словно пионеры космоса, для отправки в неведомое; психоконнектор доктора Рубина тихонько потрескивал. Ширяев дрых без задних ног. В общем, затишье перед решающей битвой.
– Я вот одного только понять не могу, – Роланд оторвался от экрана Главного Вычислителя, в кристаллических недрах коего, собственно, и формировалась, «варилась», на сленге психостатиков, исходная психоматрица, а впоследствии, при должном усердии, удачном стечении обстоятельств, «варилась» и результирующая матрица – слойка Седова, – ты же видел мёртвого гринго, не так ли, мой юный друг?
– Да уж, этот момент, – Назарова удивлённо выглядывала поверх ширяевских очков, – должна признать, мы как - то слегонца упустили, а, Максик?
– Вы что, оглохли тут все?! Я вам об этом весь вечер талдычу! – Варламыч вновь почувствовал себя королём помойки.
– Так проталдычьте же нам скорее, милейший, – бош, казалось, сама любезность, – кто этот несчастный янки?
– Нет проблем! – наглый поц нарочито долго ковырялся в зубах и - и - и - и вдруг выпалил. – Элвис Пресли!!! Буга - га - га!
Прикололся вроде того. Это он зря.
– Щас как дам больно! – милая Жанин, похоже, ничуть не шутила. – Пойдёмте - ка на кухню, там хоть нормально разговаривать можно.
– Должен вас предостеречь, Максимилиан, – немец нервно поигрывал желваками, – вы отчаянно рискуете отправиться по его стопам. Конкретно! Не Пресли, разумеется, того, другого. Ну так как?
– Ребят, вы чего? Вы это серьёзно?
– А сам - то?
– Я же пошутил!
– И мы пошутили, правда же, госпожа Д’Жаннэт?
– А я ведь ни фига не шутила. – С какой - то особой задумчивостью, с некоей даже, можно сказать, грустинкой в голосе проговорила Жанна Сергеевна. – Я тебе, котёнок, сейчас просто - напросто сломаю нос! Или ногу, к примеру, оторву, мазафака!! Или вообще на хрен удавлю!!! Хочешь, Максик?!
– Нет, не хочу! Озверели, что ли? Ну, хорошо, хорошо! Вы и сами прекрасно его знали, вся Академия его знала, и вообще он очень популярный персонаж! Знакомьтесь: Андерсон. Джон Андерсон.
– А - а - а - а… – открыл было рот Роланд и тут же снова закрыл. – М - м - м - м… – госпожа Назарова тоже ничего вразумительного на - гора не выдала. – Чего это вы мычите? Чего притухли? Вы что, как - то со всем этим связаны?! Так и знал,
бл*дь! А - ку - еть! Дайте подумать! Я – единственный, кого пропустили через кордон. Так? Со мной единственным, по крайней мере на тот момент, беседовали американцы. Тоже факт! После чего меня единственного без всяких вопросов привели именно к вам, господа! Можно сказать, на аркане приволокли! Странновато всё выглядит, не находите, ёта мать? Если не сказать…
– Умолкни, ты, какер, единственный и неповторимый! – тихо, но жёстко обрезал его фон Штауфен. – Не сотрясай воздух, думм твоя копф! Дай хоть наконец - то и фонтану маленько отдохнуть! Гм… Странная, однако, история! – почесал он затылок. – Начнём с того, что Джон Андерсон – из Маршалов. Уже серьёзная заява! Юрец, конечно же, его знал, но будить по пустякам мы его пока не станем. Не след, сами разберёмся. Насколько мне известно, единственное, что их связывало, так сказать, лично, – серьёзный нокаут, в который Юра послал этого хансвурста на прошлых Академических играх, причём, если помните, в первом же раунде! Уделал задаваку, как сопливого! Да - а - а - а… Слабовато, прямо скажем, выступил мастер Джон, слабовато…
– Уау! Кто ж не помнит - то? Я в тот эпохальный вечер у самых канатов тёрлась. Обожаю брызги боевого мужского пота! Всё на моих глазах происходило. Ба - бах! Мощнейший лоу - кик в бедро, тот на мгновение равновесие потерял, чах - бах - трах! – и тут же скушал правый крюк по бороде! Фантастика! Рухнул, точно с дуба жёлудь! Супер! Прям там бы Юрке и дала, да не знакомы мы ещё были! Но… Тут такая штука - дрюка, Ролик… Уверена, это не всё, что их прямо или косвенно связывало.
– Да? Интересно, интересно! Просветите, милая девушка? – А мне вот страшно интересно, что вы знаете о какой - то американской
супер - пупер - спецмиссии, чуть ли не по спасению человечества, в которой, по слухам, Андерсон был задействован?
– То же, что и вы, Жанин. Вернее, что и все. Что якобы существует эта самая засекреченная миссия, и поэтому, естественно, о ней каждая собака в Академии знает.
– Н - н - нда. Негусто. Разочаровали, прямо скажем!
– Чем богаты! Ваш выход, госпожа Назарова. Пше прошу пани! – Тут такая штуковина, значит… Не хотелось бы никого разочаровывать, господа, на
самом деле нет у меня за пазухой ничего такого особенного, что могло бы вас хоть как - то… – Да ладно?! Хе - хе! …Серьёзно, что ль? Уау! …Не разочаровала, так хоть повеселила от
души! Гы - ы - ы - ы! …Прибедняться изволите? …Вы мне это прекратите, дорогая Жанин! Кто ж вам поверит - то? …Сама - то поняла, чего сморозила?! – наперебой выстёбывались воспитанные деликатные мужчины, экзальтированно хлопая себя по ляжкам, самозабвенно агукая, гыкая, мацая воображаемые сиськи, сально причмокивая и пуская слюни. – …Ну - ну! Интересно, а у кого здесь, в таком случае, вообще за пазухой что - нибудь есть? …У Максика, что ль? Буга - га - га! …Тем более – особенное! …Подскажите, пожалуйста! …Посмотрим, заценим!
– Так, малыши! Сдаётся мне, вы грешным делом решили, что речь вот об этом? – Назарова преспокойно распахнула халат, и тут же всё вокруг умолкло, даже назойливый самолёт перестал гундеть, и за окном сражённый воробей замертво свалился с ветки. – Н - н - нда? Смею вас уверить, ошибаетесь, мальчики! А ежели сей момент не прекратятся скабрезничания в мой огород, так и вовсе халатик сниму! Насовсем, мазафака! – дерзко топнула ножкой. – Заценили? А поскольку деваться вам особо некуда… Ролушка, котёнок, сходи, глянь, пожалуйста, на месте ль милые топтуны? Может, им по рюмочке хлебного вина вынести? Да с тарталеточкой вкусною! Э - э - эх, Сергеевна! – пальцами щёлкнула звонко. – Тоже ведь в чём - то люди, а? Как считаете?
– Маячат! Два тополя на Унтер - ден - Линден ! Кролика им дохлого в обе хари, а не по рюмочке! Фикен их!
– Вот - вот! Этим - то мы и займёмся. Будем, значит, друг друга… это… фикен, значит! Как раз - таки прямо в арш! Или криво. Причём, уверяю вас, сопротивление бесполезно, в этих цепких умелых лапах дольше пяти минут ещё никто не продержался! Уж я - то постараюсь! На милость к павшим тоже особо не рассчитывайте, не тот случай. Ну как, мастурбашки, готовы? Поэкспериментируем? Хм… Сексуально…
– Грхм! К падшим…
– Что?
– Пушкин о милости к падшим призывал.
– Это я в курсе, о Пушкине - то! Только вот вы после меня павшими станете. Ха - ха! И падшими, кстати, тож!
Повисла неловкая пауза. Она длилась и длилась, пока, наконец, бош не спохватился: – Ты - ы - ы… халатик - то запахни, мил человек! «Гм!.. Надень - ка, брат Елдырин, на меня
пальто… Что - то ветром подуло… Знобит…» – с явным удовольствием продемонстрировал тевтон недюжинные познания в школьном курсе русской литературы. – Мы же сюда не для того прибыли, не развлекаться, правда ведь, Максик?
– Нет, нет, что вы! – придушенно пискнуло в ответ.
– Мы собрались, чтоб сказку сделать былью!..
– Или болью? М - м - м - м? – с затаённой истомой в голосе проворковала девушка, поигрывая невесть откуда взявшимся в руке кухонным топориком. – Немножечко жёсткого БДСМ по коленкам вашему брату явно не помешало бы!
– Да бросьте вы, госпожа Д’Жаннэт, эти свои дурацкие провокашки! Ну сколько можно?! Отставьте уже, понимаешь, кровожадно - средневековые поползновения инквизиторские на после потом! С кем - нибудь другим подобным образом развлечётесь! И вообще, откуда в вас столько наносного?!
– Да! Откуда?! – поддакивало из - за спины.
– И ещё очень хотелось бы, так, между прочим, в очередной раз напомнить присутствующим, что цель нынешнего междусобойчика состоит уж никак не в потакании чьим - либо садистским либо иным… хм… человеколюбивым склонностям, а - а - а - а… Грхм! – не сразу нашёлся тевтон. – А - а - а - а… собрались мы здесь, дабы попытаться воспрепятствовать весьма, весьма вероятному, на мой взгляд, исключению из Академии нашего доброго друга, коллеги, товарища, возможно даже, м - м - м - м… – сощурившись, словно оценивая, покосился на голую Жанин , – чьего - нибудь будущего мужа… отца, деда, Маршала и - и - и - и… как знать, вполне допускаю такую фишку в обозримой перспективе, – Президента Всея Конфедерации! Представьте себе на секундочку: будущего Президента да пинком под арш, как оно вам, а?! И заодно, значится, всячески содействовать обретению наконец - то душевного покоя измученным «Боржомом» и бессонницей Юрием Ивановичем Ширяевым. Ура, господа - товарищи! Давайте же этим незамедлительно и займёмся! Оле - оле - оле - оле - е - е…
– Что, цирк приехал?! И вообще, в моём доме… В нашем с Юрой доме прошу не выражаться! Под арш ему, понимаете ли! Тихо уже, закончили! Хватит паясничать! Надеюсь, здравый смысл окончательно возобладал? – Жанна Сергеевна тщательно запахнулась. – Но ежели ещё хоть раз, хоть кто - нибудь… – пригрозила она поварским «оружием».
– Найн, найн унд нохмальс найн! – замахал руками Рол. – Ниммермейер ! Нищт БДСМ! Нищт шиссен !
– Хорошо, поверю и в этот раз. – Бесцеремонно затолкав Максика в самый угол, Назарова угнездилась на диванчике, выставив свои фантастические ноги для всеобщего обозрения и восхищения. – Итак, продолжим… Каких - то чётких оформленных данных, информации в общепринятом понимании этого слова, честно говоря, нет, к сожалению, у меня. Так, кое - какие зарисовочки юного натуралиста… Но поверьте, братцы - кролики, у нас есть чем вас удивить! Все в курсе, наверное, на какой кафедре я подвизаюсь, да? Максик не в курсе? Что ж ты так, малыш! На Кафедре безопасности систем, психостатических переходов, бла - бла - бла и всё такое. Ключевое слово – безопасность! Усёк? Так вот девушка я хоть и пытливая, но поперёк батьки в пекло лазать непривычная, и потому когда Юрий Иванович с гордо поднятой головой, с металлом в голосе борзо всхрюкнул Брукмюллеру, что, мол, без проблем окучит «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких, не придала тому особого значения. Юрочка, чай, не мальчик уже, отчёт в действиях своих отдаёт. К тому ж старина Роланд, о - о - о - о! – признанный гуру психостатики, друга в беде не оставит, всегда найдёт в себе силы подсобить. Нда - а - а… Ну, подумаешь, Стругацкие! Подумаешь, какой - то там «Понедельник»! Чем он мудрёнее вторника, скажем, или четверга? Детские игрушки! Чешуя русалочья, в двух словах! Однако вернувшись из загадочной Страны восходящего солнца и с некоторым удивлением застав господ Ширяева и фон Штауфена всё в том же удручённом состоянии духа у того же раздолбанного корыта, я слегка, честно говоря, прифигела! Время - то ушло! И тут во мне проснулся естественный профессиональный интерес. Я бы даже сказала – азарт! Кстати, знаешь ли ты, о Ролушка ибн Йозеф, как вашу парочку неразлучную с Ширяевым на факультете кличут? …Нет?! «Муха ШеШе»! Ха - ха - ха! Правда, не знал? Мило, да? А ещё – шишиморы! Здорово, да?
– Нет! Не здорово! Будет наконец - то хоть что - нибудь по существу?! – Будет, будет! Не дуйся, Ролик, тебе не идёт! Короче, решила я в базах пошариться,
дабы по возможности облегчить мальчикам задачу. А базы, чтобы все понимали, любые нам доступны, включая и «секретные», и «суперсекретные» студенческие. Ха! Такая уж у нас кафедра хитрющая! И что я вижу?! Нет ни одной слойки для Миров братьев Стругацких, ни одной! Представляете себе?!
– Эко диво! Открыла Америку! Думаешь, мы этого не знали? – Уверена, что нет, пока конкретно копать не начали. И не надо свистеть своим ребятам!
Некрасиво!
– Ладно, проехали! – насупившись, буркнул Роланд. – У Юрки, я уже давно подметил, особенность интересная есть: ему всегда попадаются самые трудные экзаменационные билеты, самые въедливые преподаватели, самые нерешаемые задачки и самые… хм… сложные… женщины. Что ж, тем ярче будут наши победы!
– Будут, брат - сосиска! Будут, не сумлевайся! Именно я в том вам и помогу! – Ой ли?
– Оставь сомненья всяк! Слушай сюда, котёнок, не перебивай! Недавно мы со смежниками - европейцами проектик один небольшой американцам сплавили. Очередную сервисную систему для обслуживания больших объёмов информации. Больших не то слово – огромных! Гигантских! Вселенских! На самом же деле ничего особенного – обычная межсекторальная научно - исследовательская работёнка. Целевое, бум говорить, расходование бюджетных средств. Ха - ха! Укрепляли дружбу, так сказать, между народами. Сутками на кафедре пропадали! У - у - ух! По большому секрету скажу, перетрахались все! Французы – вообще способные ребята, да и скандинавы ничего себе, крепенькие…
– Хм! Тоже мне тайна Мари Роже, перетрахались они! Было бы странным… – Да не перебивай уже, сукин ты хурензон! Совсем, что ль, расчеловечился, вести себя
прилично не можешь? Лучше б послушали, Роланд Йозефович, пока вы не шибко - то пьяны! Напомню, ежели кто не в курсе: янки заказчиками - подрядчиками выступали, саму систему лягушатники с датчанами мастырили, наше дело крайнее – безопасность. Мы ж всё по старинке живём, ресурсы экономим, потому своих отладочных баз не имеем. Все вокруг, разумеется, об этом прекрасно осведомлены, посмеиваются втихаря над нами, а плевать! И правильно, ресурсы денег стоят! У нас вона до сих пор вместо электронной библиотеки – неисчислимые тома засаленных инструкций лохматых годов. Не - е - ет, потуги были, естественно, но потом почему - то опять к бумаге вернулись. Так, говорят, надёжнее. Наверное, на случай Большого Электромагнитного Импульса. Ба - бах! Типа, когда там у них всё вокруг погаснет, медным тазом накроется, мы инструкцию по сборке и эксплуатации каменного топора при свечах изучать будем. При лучине! Аха - ха! В гордом одиночестве…
Лучина ли ассоциативно подвигла Жанну Сергеевну к размышлениям, топор ли каменный, может, свеча – сие науке неизвестно. Только призадумалась она, будто в стену невидимую упёрлась. Потихоньку, полегоньку на ощупь ту стену обошла, дальше двинулись:
– Вот только у кого «у них»? Хм… Непонятно… Войны уж давным - давно закончились, а мы всё в окружении мифических «врагов» продолжаем жить. И ничего, работаем, трудимся во благо родной Академии! Опять же библиотекарей не сокращаем, на радость заслуженным пенсионерам. Там, между прочим, Кристинкин дедушка до сих пор трудится. В бытность свою молодым – профессор, весьма уважаемый, кстати, в науке чел! И вы знаете, как - то вот и чухонцы попривыкли, и пшеки, и мадьяры, и норвеги. Удивительное дело, да? Оказывается, нравится людям странички - то настоящие бумажные перелистывать! Тут такая штуковина, значит… Отвлеклась я… Чего молчите - то, мурзилки международные, радио выключилось?
– Дык просила ж! Не перебивать.
– Хм! Неужто не перебили? И на том спасибо! Соответственно, отлаживался весь софт, как обычно, на черновых массивах заказчика. Впрочем, может, оно и к лучшему. И вот почему. В чужих, пускай и нерабочих, закромах иной раз оченно интересные вещицы обнаруживаются! Антиквариат! Вспомнила я тут на досуге об этой системке и с огромным удивлением обнаружила, что доступ к отладочным файлам - то до сих пор открыт у меня. Как интересно! Дай, думаю, пошарюсь! И что вы себе думаете? Нашла! Нашла, мазафака!!! Где - то далеко - далеко на периферии Великого Электронного Мозга чудом сохранились то ли промежуточные, то ли аварийные, то ли экспериментальные копии некоей весьма интересной базы. Видать, второпях перекидывали и попросту забыли подчистить. А может, специально… И потом, это ведь всё предполагалось исключительно для внутреннего пользования. Никто ж не виноват, что так вышло! Хотели - то как лучше! Но случай, как говорится, бог - изобретатель.
– Может, ещё чайку изволите? – ушлый фон Штауфен, считай, догадался, что именно нарыла Жанна Сергеевна, однако догадка сия его не радовала, ибо абсолютно никакой ясности не вносила и ничего, окромя кучи дополнительных тревожных вопросов, не порождала.
– Чайку? – несколько неожиданный, честно говоря, поворот событий застал Жанин врасплох. – Ну - у - у, чайку, наверное, можно… И даже – нужно! А что, зайчики - попрыгайчики, ужель так скоро надоело слушать меня? Ушки на макушке завяли?
– Хе! Ушки здесь абсолютно ни при чём, мадемуазель. Тем более – на макушке! Хе - хе! Хотелось бы хоть одним глазком глянуть на чудо - юдо! Представь себе на секундочку Хрюка с эдакими ослиными завядшими ушками на макушке, каково, а?! Хе - хе - хе! – посмеивался Роланд, ополаскивая кипятком заварочный чайник. – Всухомятку - то, оно любая пища, согласитесь, значительно хуже усваивается. Тем более для ума! Ворона – и та, не будь дурой, сухую корочку в луже размачивает. Сладенького опять же пожевать не мешало бы для стимуляции, так сказать, затухающей… хм… спинномозговой деятельности.
Так и порешили. Бодрящий терпкий напиток пришёлся между тем весьма к столу, а вкуснейшие пироженки «картошка» в качестве лучших в мире нейрометаболиков – вы не поверите! – пролетели прямо - таки на ура, дюже поспособствовав восстановлению пересохшего мозгового кровообращения! Чай, к слову, в народе популяризировался, когда и караси разноцветные, – во времена всё той же продвинутой китайской династии Тан . Хм! Креативно, однако, правила семейка! Пытавшемуся же примазаться под шумок Максику жёстко и безапелляционно указано было на его принадлежность к дружно жужжащему семейству пчеломухов, у коих сегодня, по несчастью, чёрный день. Ввиду чего он, увы, в глубоком шайссе, извиняйте – пролёте, то бишь лишён сладкого. Как, впрочем, и любого другого пропитания. Разве что сахарку в крепкий чай дозволено, да и то – лишь пару кусочков. Но… Как известно, всему, имеющему начало, да обязательно когда - нибудь наступит конец - трендец, венец любому реальному процессу. Всенепременно! Причём «хорошее», согласно известному закону подлости, может закончиться, едва - едва начавшись, «плохое» же мы огребаем вновь и вновь, невзирая на изрядно помятые бока, синяки, шишки, вопли, сопли и стадные стенания под поповские мантры. К глубокому сожалению подавляющего большинства присутствующих, завершилось и это уютное домашнее чаепитие.
– Теперь лучше усваивается? – принялась за своё болтушка Жанин. – Могу продолжать? …Спасибки, очень мило с вашей стороны! А знаете, я отчего - то уверена, дорогие мои мастурбашки, что кое - кто из вас уже обо всём догадывается. Ну… или почти обо всём. Правда, Ролик? Были, оказывается, у янки попытки сварить слойку именно для «Понедельника» Стругацких! Были, как ты, Ролушка, любишь выражаться, фикен их всех в самый - самый арш! Почему ж тогда, кто - нибудь вразумительно объясните мне, господа хорошие, информация об этом во всех конфедеративных базах напрочь отсутствует, хоть бы в разделе нереализованных попыток, а?! Ни единого упоминания! Ни следа, бл*дь, ни зацепочки! А ведь, согласно и поныне действующим жесточайшим техническим регламентам, просто обязана инфа там быть, курва матка! Гм! Ставим здесь большущий, жирнющий вопросительный знак! И ещё, пожалуй, целых три восклицательных!
Именно о тех самых попытках почти догадался Роланд. И всяческие конспирологические домыслы по поводу странного, мягко говоря, отсутствия в маршальских реестрах обязательной в подобных случаях информации о результатах, в общем - то, заурядных, по крайней мере на первый взгляд, исследований напрягли боша гораздо сильнее, нежели все остальные драматические события прошедшего дня вместе взятые. Весьма, весьма, должно отметить, непохожие на экспромт, пускай и отлично подготовленный, напоминающие, скорее, хорошо отрежиссированный спектакль. Эдакий демонстративный акт устрашения! Кого, чего и, главное, зачем? Зачем, спрашивается, убивать столь экстравагантно, привлекая всеобщее внимание, когда существует без малого миллион способов тихо и незаметно умертвить человека? Безвременно, скажем, почил в бозе от сердечного приступа, трагически погиб в автомобильной катастрофе, поганочек откушал бледных по недомыслию… Да мало ли чего непредвиденного случиться может?! То - то и оно, что непредвиденного! Здесь же явная бутафория просматривается. Только вот с какой целью? Девушка опять - таки, в буквальном смысле слова невесть откуда на голову свалившаяся… Кто она? Откуда? Гм… Всего лишь ещё пара вопросов безответных до кучи… Касаемо же отсутствия в базах данных необходимых сведений, о - о - о - о! – это вам, знаете ли, не соплю на палец наматывать! Штука серьёзная, скандалом на самом высшем уровне попахивает! Ну и денёк, голову сломаешь! «Гм!.. Сними - ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас, как жарко! Должно полагать, перед дождём…» Ну его к бениной маме, послушаем - ка мы лучше Жанну Сергеевну, глядишь, чего - нибудь дельное и вырисуется.
– …Начала разбираться… Кое - что восстанавливать, конечно, пришлось… Обычное дело… Ребятки, кстати, в ряде случаев с реперами конкретно лажанулись! Спустя рукава сработали, крайне непрофессионально. Удивило! Так бывает, конечно, особенно у наших бездельников от науки, ежели процесс затягивается и результат не светит, по их мнению, даже в отдалённой перспективе. Проще тогда всё бросить на потом, быстренько какую - нибудь другую слойку сварганить и отчитаться перед начальством, но - о - о - о… В общем, схалтурили, типа, «на отъ*бись»! За америкосами никогда раньше подобной лажи не водилось! Да - а - а - а уж… Мельчает порода. Зато один вариант меня порадовал! Здорово! Почти сварили, чуть - чуть слоечку недотянули! Прям как вы с Юркой! Ну - у - у - у, чуток, может, ближе к цели были. Опять же ж, почему недотянули? Что помешало? Куча вопросов, ни единого ответа. Фигня какая - то! …Да и ладно!
Глубокое бархатное контральто вернулось на радость слушателям, обволакивая, втекая в уши, завораживая, словно сладкоголосое пение сирен – несчастных, обречённых на ужасную смерть мореплавателей. Рассказчица теперь устроилась на бочок и так вещала, возлежа, точно на бреге Кампанском, грациозно изогнувшись, поджав изящные клюшки, удобно облокотившись о Максика. Легкомысленно распахнутый по причине кокетливого девичьего недосмотра халатик едва - едва прикрывал приковывающее взгляд красивое упругое естество, распаляя здоровый мужеский интерес. Хрюкотаньчик, бедняга, с трепетом душевным впитывая всем своим измученным поблёвышками организмом электризующие флюиды восхитительно - обольстительного женского тела, замер, точно кролик пред удавом, ни жив ни мёртв. Роланд всё чаще и чаще гнал от себя прочь настырную прилипчивую мысль – как же ему всё - таки хочется проиграть пари! М - м - м - м! Охренительно хочется!! Холи ш - ш - шит!!!
– …Я, разумеется, всё это дело через подставной канадский домен по - тихому слизнула. – Сергеевна знай себе ворковала, словно не замечая нарастающей вокруг сенсуально - электростатической напряжённости. – Не волнуйтесь, мальчики, не привлекут вас за соучастие! Ха - ха! Концов не найдут, потёрли базы. Буквально пару дней назад! Сами же они и потёрли. Видимо, за ненадобностью. Конец, конец… Концы, короче, в воду! В общем, последние суток трое, втихаря от глаз людских, отрабатывала Жанна Сергеевна ту матрицу, и, вы знаете, вполне успешно, мазафака! Есть кое - что! Сегодня свои наработки я наконец - то на вашем первоисточнике проверила. Не всё, конечно, гладко вышло, но, думаю, получится у нас. Уверена! Для того, собственно, и Максик здесь. Это всё мы немного погодя в натурном виде, так сказать, отработаем. Обязательно! Уже скоро! Сейчас же я пока на другом, весьма - весьма, по - моему, занимательном факте ваше драгоценное внимание заострить хочу. Эй, знатоки, завяжите - ка бантиком хвосты! Внимание на экран! Вопрос телезрительницы Фёклы Трутневой из деревни Добрые Пчёлы Рязанской области: как думаете, мастурбашки, чьи были все эти попытки? Ась? Спорим, ни за что не угадаете, особенно в свете сегодняшних событий? Ну, мальчишки, кто конфетку хочет?
Максик, несомненно, хотел, но у него нынче зверский облом - с! Зверчайший! С Жанной Сергеевной ведь не забалуешь. Соображаете? Удавит, не приведи господи, или ногу сломает, в лучшем случае – нос оторвёт! Поэтому оставим чревоугодника ненадолго в покое, пусть малька оголодает для острастки. Опять же целее будет! Старина Роланд относился к конфетам, да и вообще к сладкому, принципиально равнодушно. Единственной его маленькой слабостью были с раннего детства классические московские батончики «Рот Фронт». Прекрасный, без сомнения, десерт, почти… хм… натурпродукт, да только где ж взять - то его поздним вечером на окраине Берлина? Именно о том бош с лёгкой грустью и размышлял. Вкус детства! Мда - а - а - а, парочку любимых конфеток, пожалуй, зажевать для поднятия настроения сейчас не помешало бы! Ещё он думал - гадал о череде странных, в то же время строго логичных событий минувшего дня, вроде бы случайных на первый взгляд, но неслучайных встречах, очевидных и невероятных совпадениях. В завершение всего почему - то вспомнилось ему, как однажды давным - давно в далёкой - далёкой галактике, на третьей от яркого тёплого солнышка средних размеров голубой планете, в одной горячей - горячей точке, будучи в весьма - весьма непростой, совместной с кубинскими и ангольскими товарищами командировке, обнаружил он выдернутую чеку в ящике с ручными гранатами. Хм! Совсем - совсем не учебными. Очень - очень он тогда удивился! Вот прям почти как сейчас. Что ж! Поглядим, чем всё закончится. Будем надеяться, не столь… гм… шумно, как в прошлый раз.
– Неужто жмурик наш сегодняшний сподобился?! – давненько - давненько не выглядел Роланд фон Штауфен столь озадаченным. – Не может быть! Да уж! Зашибись погодка… Гм… Хундерт швэнце ин майнер келе, унд цу феранкерн мищь ин ден арш…
– Точно так, господа хорошие! Джон Андерсон собственной персоной! Последняя попытка, кстати, самая удачливая, состоялась где - то около года назад. Вот и думайте теперь! …Учти, котёнок, я по вашей берлинской мове тоже неплохо шпрейхаю. Ерст денкн, дан ленкн ! Сам - то сообразил, чего сморозил, али у тебя язык завсегда вперёд паровоза летит?!
– А что, собственно, такое? – сально осклабился Рол.
– Если я правильно поняла… Было высказано некое автопожелание… М - м - м - м… за гранью, я бы даже сказала, эдакого сурового мужеского супермазохизма… Или супрематизма? А - а - а - а, – не в силах выразить словами абсолютное бессмыслие последнего, безнадёжно махнула рукой, – та же шняга! В общем, подобного злющему врагу не пожелаешь, не то что себе, Ролушка! Ай - яй - яй, как опрометчиво! Для начала – рыбка золотая случайно ведь рядышком может оказаться. С нашими - то техническими возможностями – запросто! Ха - ха! Осознаёшь печальные последствия? Да и там, наверху, – Назарова привычным уже жестом тыкнула в люстру, – желание твоё мигом исполнить могут. Ты, поди, не впервой эту темку муссируешь, верно, малыш? Подумают, подумают… Ну… удивятся, конечно, маленько, но раз человек сильно хочет, почему бы и нет?! Мало ли у кого как жизненные обстоятельства сложились. Раз! Щёлк пальцами, и - и - и - и… полна жопа огурцов! Ха - ха - ха!
– Ну - у - у… Как - то уж совсем общё, неконкретно всё. Сдаётся, дорогая Жанин, слабовато вы шаритесь…
– Неконкретно? Слабовато? Это мы щас - с!
– Эй - эй - эй! – Максик явно чувствовал себя ущемлённым на празднике словоблудия. – Что ещё за огурцы?!
– Есть такой старый - престарый анекдот. Я как - то в библиотеке академическое издание Пушкина Александра Сергеевича разыскивала, попутно «Собрание старинных анекдотов» под редакцией Пустомлеева - Мединского обнаружила. Прикольное фамилиё, да? Запомнилось почему - то. И книжонка забавная. Ничего больше евоного не нашла, вконец пустой, видать, бамбук был, только, что шнягу всякую собирал. Пустомелев более ему подходит. Будете слушать?
– Что, бамбук пустой?
– Хорош тупить! Анекдот, мазафака!
– Конечно же будем!
– За себя говори! Шайссе! Столько времени впустую уходит на трепотню вашу! Ужас! – Представьте себе раннее летнее утро. Солнце ещё не взошло. Линкор, к примеру - у - у…
э - э - э - э… скажем… «Севастополь», тихохонько покачиваясь, дремлет на рейде Севастополя… же. На корме только что сменившийся вахтенный матрос ловит рыбу, и попадается ему на крючок, значится, золотая рыбка. Не какой - то там примитивный разноцветный гибрид карася, пусть и ведущий свою родословную аж со времён династии Тан , коего в избытке вываливают в канализацию нерадивые горе - аквариумисты, а самая что ни на есть Золотая Рыбка! Пушкинская! Жирненькая такая, увесистая, будто слиточек банковский! Дальше прям по Александру Сергеевичу, классика жанра человечьим голосом: чё тебе надобно, старичок, мол, исполню в лучшем виде, чё возжелаешь – хошь стриптиз, хошь порно с осликом, ну, и всё такое прочее. А матросик - то дюже подуставший после вахты, спать, видать, страшно охота пареньку! Он и удочку - то забросил так просто, из озорства, развеяться немного перед сном, расслабиться. Опять - таки курить во внутренних покоях корабля запрещено. Тем более – шмаль! И никакая рыба, поверьте, никуда ему не упёрлась, ни золотая, ни платиновая, ни даже полониевая двести десять. Разве что осётр икряной попадётся пудов эдак на десять – пятнадцать! Вот это – да, мирикал! Везуха - осетруха! Барыгам в порту толкнуть за полцены, на вырученные бабки столько косячков забить можно – весь флот в хлам укурится! В общем, присутствие полного отсутствия желаний у человечка, а тут ещё эта сраная Рыбка дободалась, знай себе канючит: загадай желание да загадай, загадай да загадай! До того достала, гнида, – глаза режет! Всю печень проела, что твой Прометеев орёл, курва матка! Как быть? Думал матрос, думал… До - о - олго думал! Тэ - э - э - к - с… Шифровальщика голубоглазого он, значится, сегодня ночью отхарил ко всеобщему удовлетворению, звездюлей от боцмана огрёб по полной, мяса кусок огромный варёного спёр на камбузе, сожрал… Гм! Запор гарантирован! Чего бы ещё захотеть? Жидкий стул? В прямом смысле дерьмовое желаньице… Анаши? Вроде есть пока ещё… Может, шнапса? Рыбка по ходу дела загибается уже на хрен, глазёнки помутневшие выпучила, плавником у виска крутит! Капец! Дурно ей без водицы - то. «О! – думает матросик. – Хорошо бы боцмана задобрить, а то ведь кажный божий день морду повадился бить, падло! Чем чёрт не шутит, вдруг получится? Рыба - то взаправду говорящая! Не осетруха, конечно, но всё ж…» «Короче, лишь только боцман наш проснётся, – строго - настрого наказал он Золотой Рыбке, – тут же выполни первейшее его желание! И смотри, вобла крашеная, чтоб без дураков мне! А то быро щас тебя… чайкам, вон, скормлю, секелявка, бля! Уразумела?! Побожись, сука! Так - то лучше! Гм… Я уж лучше после подсуечусь…» С теми словами и швырнул, значит, высохшую полудохлую рыбёшку обратно в среду, так сказать, ея комфортного обитания. А черноморский миниптеродактиль – жадная зубастая чайка – не изловчилась схавать её на лету…
– Не понял. И что? Что дальше? Это и есть анекдот? Рассказишко какой - то дерьмовый. Когда смеяться - то уже начинать?!
– Сам ты – дерьмовый! А смеяться тут, малыш, и вовсе не над чем. Грустный анекдот. Ме - ло - дра - ма - ти - чес - кий! Знакомое слово? …Как это… не совсем?! Гм! Озадачил, однако… Короче, горе у человека вышло, драма! Понимаешь? Поутру уже, солнце - то когда взошло, вышел бедняга боцман на палубу, потянулся и - и - и - и…
– И - и - и - и в чём драма… тизм?
– Ну и выдал ту самую злополучную сентенцию, дословно повторяю: «Зашибись погодка! Хундерт швэнце ин майнер келе, унд цу феранкерн мищь ин ден арш!» Тут такая штуковина, значит… А поскольку Рыбка – тварь хоть и весьма скользкая, холоднокровная, но добросовестная попалась, курва матка, и, к несчастью, как выяснилось, обещания свои, в общем - то, всегда старалась выполнять…
– Это на немецком? Знакомо, знакомо! Как «швэнце» - то пишется, не подскажешь? – По - моему с большой буквы и через а - умляут.
– Тэ - э - э - к - с! С большой, это понятно… Поглядим, погуглим! – Хрюкотаньчик вдарил по клавишам, словно заправский пианист. – Где тут наш козырный переводчик? – и уже через пару мгновений ржал кониной. – Буга - га - га! Во попандос у боцманюги! Хгы - гы - гы! С первейшим желанием - то! Ну, попал, ёта мать! Гы - гы - гы! Что ж это, товарищ Роланд, а? ! Буга - га - га! Тоже хочете, да?! Хгы - гы - гы!
– Гм! Тамбовский волк вам товарищ, извиняйте за тавтологию, дорогой товарищ! Грхм! Всё, приехали! Хватит ржать! – рявкнул угрюмо томившийся до той поры в безмолвии фон Штауфен, и без очков заметно было, что он зело смущён и раздосадован, ибо не ждал от присутствующих, тем более – женщины, столь неслыханной осведомлённости в рiдной тевтонской мове. – Лучше подумайте - ка о довольно странных сегодняшних событиях. Дрек мит пфеффер! Я отчего - то уверен, всем полезно будет! – бош, по обычаю, серьёзен на грани забавного, точно Снорк из замечательной книжки о муми - троллях. – Во - первых, массу вопросов вызывает просто - таки необъяснимое, если не сказать удивительное, отношение службистов янки к нашему дорогому гостю. С чего бы это, Максик, а? Что скажешь? Может, ты, Хрюкотан, – американский шпиён, думм твоя копф?! Родину за понюшку сраного виргинского табаку продал?!
– Гы - ы - ы - ы! – только и мычал не на шутку развеселившийся Максик, всхлипывая и умильно вытирая слёзы.
– …Нет? Верю! Без обид, но для шпиёна у тебя кишка тонка. Может, вы любовнички? Гм… Тоже навряд ли. Слишком со многими бы пришлось… Хе - хе! Тут уж точно кишка нужна о - го - го! Лужёная!
– Пардон, пардон, пардон! – сей же момент ехидно осведомилась Жанна. – Вы - то откуда, Ролик, такой информированный выискались, позвольте поинтересоваться? Пуф - ф - ф! Я о кишке лужёной, если что.
– Не позволю, курва матка боска! Ерст ди арбайт, дан дас шпиль, нах дер райзе комт дас циль ! Не время сейчас! Всё бы вам, милая Жанин, шуточки шутковать. А между тем дело - то серьёзное! Да - а - а - а… Масса вопросов и ни единого ответа. Ситуация, честно говоря, вообще не поддаётся никакому осмыслению! Шайссе! Однако меня, как ещё к тому ж в числе прочих достоинств и прекрасного аналитика, – с гордым видом гулко постучал себя кулаком в рыжеволосую грудь, – гораздо больше заинтриговало другое, доннерветтер! – а именно появление здесь, в расейском секторе Академии, некоего бравого гринго, ставшего впоследствии вдруг совершенно мёртвым. С чего бы ему здесь дохлому валяться - то? Как вам, а?
– Хм… Да пока, честно говоря, никак. Потом, кому какая на фиг разница? – Назарова флегматично пожала плечами. – Высоко в горы вполз Уж и лёг там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море . Полежал, полежал, заскучал… Ну, и - и - и - и… сиганул, как водится, с верхотуры, блин корявый! Ушибся, разумеется, летать - то не выучен! Теперь вот, собственно, лежит себе, валяется… Кстати! – встрепенулась она ни с того ни с сего. – Что там ещё за подельница в уголовном деле фигурирует, а? Хорошенькая хоть? Из нашенских? Кто - нибудь знает? Вдруг не поделили чего?
– Бу - у - у - у! – продолжал пускать смешливые пузыри Хрюкотаньчик. – Ёт - та мать! Уф - ф - ф!
– Вдруг, ласточка моя, бывает, ежели из маминой из спальни средь бела дня, покуда папа - трудоголик в обеденный перерыв секретарше начальника карандашик точит, выбегает некто кривоногий, волосатый и хромой! Вот это – вдруг так вдруг! Невзначаечка, понимаешь, эдакий репримандик! Девушка не в счёт, уверяю вас, в ней как раз довольно явственно просматривается случайная жертва. Касаемо же причины появления здесь невезучего янки, абсолютно уверен, дело вовсе не в Юрии Ивановиче Ширяеве, крепко набившем кому - то когда - то наглую звёздно - полосатую морду, а, как мне отчего - то кажется, именно в нашем сегодняшнем междусобойчике с твёрдым намерением сварить слойку в Миры Братьев Стругацких. Причём, прошу заметить, ни я, ни Юрка, к слову, до сего момента ни сном ни духом не были в курсе удачной попытки многоуважаемой Д’Жаннэт, умудрившейся надыбать где - то в абсолютно нелегальных, бесследно исчезнувших нынче базах пускай и не реализованный, но вполне себе рабочий прототип результирующей матрицы. Верная чуйка же подсказывает мне, что кто - то или, быть может, что - то, в отличие от нас с Иванычем, простачков, в курсе, бл*дь, всего происходящего! И это плохо, смею вас уверить, пахнет, дорогие мои!! Просто - таки за версту собачьим говном разит, холи ш - ш - шит!!!
О - о - о - о! Выразительно, не правда ли? Сколько экспрессии! Сколько натуральных эмоций! Да вам, товарищ фон Штауфен, в театральное впору поступать было, а не в какую - то там, понимаешь, вшивую Академию маршальскую! Однако перебивать говорящего, несомненно, хамство беспардонное, не стоило этого делать. Хорошо б ещё хамским своим поведением и нашим великим прикорытным теле - радиоведущим озаботиться. Глядишь, плебс зомбированный когда - нибудь прилично вести себя научится, терпимее к инакомыслию. Хе! То - ле - рант - нее! Мы же не станем им уподобляться, умолкаем, внемлем гласу тевтонскому. Тем более ведь вещает шельмец складно, согласитесь, ушей не отвесть!
– …Неоднократные же, как тут совершенно случайно выяснилось, попытки хитрожопых гринго в строжайшей тайне от всего прогрессивного человечества проникнуть в те самые Миры, почему - то так и не доведённые ими до победных реляций, что тоже здорово напрягает, лишь усугубляют мои тревоги и, сами понимаете, подозрения! Теперь вот и десантник их бравый мёртв, хурензон! Последняя надежда человечества, мазафака! Инициировать официальное расследование у нас, к глубочайшему моему сожалению, нет никаких оснований. Доказать какой - то там мухлёж нынче не представляется возможным. Все следы преступления – а это именно преступление, причём серьёзнейшее! – уничтожены. Поэтому в сложившейся непростой, просто - таки аховой, доложусь я вам, ситуасьён, остаётся лишь одно! – здесь голос германца зазвенел золингенской сталью, достигнув наивысшего, почти левитановского, пафоса. – Сделать то, что, судя по всему, не удавалось доселе никому!!! – энергично рубанул воздух широкой трудовой ладонью. – Забросить Ширяева в сердце того самого коварного пресловутого «Понедельника», начинающегося, подскажите - ка дружненько, когда? – абсолютно верно, в субботу! Но с величайшей осторожностью, други мои, – предостерегающе погрозил пальцем, – с величайшей осторожностью, хурензоны мои ненаглядные!
Уж что - что, а заряжать пипл позитивчиком, подвигая соратников на более - менее героические свершения во имя… или просто за чёрный нал, Роланду фон Штауфену доводилось не впервой! Хе - хе! Вспомнить хоть бы его пламенные речи накануне битвы при Равенне. Тогда, должно отметить, совсем неплохо вышло, отжёг будьте - нате! Воодушевлённые красноречием своего рыжего капрала, ландскнехты славно потрудились в тот день, атакуя боевые порядки Рамона де Кардоны ! Как - то на сей раз сложится?
– Да бросьте вы на х*й все эти свои конспирологические штучки! Гы - ы - ы - ы! Моя полиция меня стережёт! – Максимилиан Варламович, видимо, окончательно пришёл в себя. – Давайте - ка лучше поработаем немножко! Уф - ф - ф! Мне б затемно домой вернуться успеть. Иначе мама с утра будет беспокоиться.
– И то верно! – Жанна Сергеевна отчего - то пребывала в приподнятом настроении духа. – Мама волноваться не должна. Поехали, ребята!
– Моё дело предупредить! – деланно безучастно отреагировал Рол. – Дальше ваши проблемы… – подумал немного. – Какую базовую матрицу изволите выбрать, сударыня: нашу с Юркой или свою, то есть безвременно упокоившегося Джона Андерсона?
– Ролушка, зайчик, если мне телефон - то некуда было положить, куда, скажи на милость, я бы кристалл с матрицей засунула? Он ведь не маленький, мазафака!
– Гм… Логично! Что ж… Все по местам, задраить люки! Не курить, пристегнуть ремни! Грузимся, господа присяжные заседатели!
– Позвольте, позвольте! – недоумевал гражданин Гонченко. – Я - то вам за коим хреном понадобился? Страдал тут, блевал! Терпел хамёж этого рыжего бандерло… – брови фон Штауфена угрожающе поползли вверх. – Этого вот гражданина, да! Так за коим, я вас спрашиваю?!
– Не пыхти, Варламыч! – Жанна заняла место за дирижёрским пультом перед двумя огромными мониторами. – Цепляйся - ка быстренько к Главному Вычислителю и вперёд!
– К чему, к чему?!
– К серверу, мишуген поц! – у Рола, похоже, кончалось терпение. – Хорош дурака уже валять, и так уйму времени потеряли!
– Кто ж это его… так… обозвал?
– Я!!! Ещё есть идиотские вопросы?!
– Нет, нет! Уже подключаюсь! А - а - а - а… собственно, зачем? – Ну, ты, бл*дь, меня достал! – бош взревел. – Щас я тебе башку - то отверну, дрек мит… – Спокойствие, Ролушка, только спокойствие! – Назарова подсела к Максику. – Где тут
наш волшебный чемоданчик? Просила же захватить! …Здесь? …Превосходно! Доставай программку, что ты для меня делал. Помнишь? Я тогда к Туве Янссон в Муми - дол наведывалась…
– Но - о - о - о…
– Никаких «но»! За всё уплочено! Боишься, на собственность твою шибко интеллектуальскую позарюсь? Так она ж наполовину моя! Я – заказчица, и я же спинкой отрабатывала! Не забыл, поди? А давай - ка теперь у Ролика спросим? Барин – добрый, он рассудит. Сама справедливость! Ха - ха! …Ладно, ладно! Успокойся, малыш! Разворачивайся на своём кристалле, мастурбашка, никто кроме тебя и пальцем его не тронет. – Украдкой хитро подмигнула Роланду. – Только шевелись быстрее уже, эта твоя кваказябра дольше самой матрицы инсталлироваться будет! Договорились? Вот и славненько. Так! Всё! Собрались! За дело, мальчики!
Минут, наверное, сорок стояла относительная тишина, не считая каких - то странных переливчатых шумов в аппаратуре. Каждый занимался своим делом, не до болтовни, короче, было. Первым, вполне предсказуемо, отстрелялся Роланд:
– Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы, кто хочет сегодня поработать? А? Источник загружен, базовая матрица более - менее стабильна, реперов относительно немного… Точнее… Всего - то девяносто три штучки! Гм… Придётся, конечно, немного повозиться и даже попотеть… Шайссе!
– Ролушка, будь добр, малыш, графику результирующую выведи мне на второй монитор, пожалуйста! – Жанна Сергеевна спокойна и сосредоточенна, значит, всё пока по плану. – Только трёхмерных… этих… обструкций… абсракций, тьфу! – абстракций своих любимых не нагромождай, очень тебя прошу, и по двум осям вполне наглядно! …В цветах, если не трудно, зелёных и красных. Мне так привычнее… Коэффициенты наши сохранил, как я просила? …Умничка, перекидывай сюда! Корреляторы тож. …Максик, ты как там?
– Работайте, рабы галерные, работайте, солнце ещё высоко! Займитесь уже чем - нибудь полезным! – в Хрюкотанском голосе проскальзывали трудно скрываемые нотки раздражения. – Вычислитель этот ваш… Зато – самый Главный! О - о - о - о! Еле - еле шевелится, ёта мать! До утра нипочём не управимся! Знал бы, ни за какие…
– Не бухти, мармыга! Нормальный аппарат у нас. Ну… подустал маненько, надо понимать, в последнее время от перегрузок. С кем не бывает? И потом чего вы хотели - то, батенька? Раскручиваетесь на внешнем носителе и ждёте через медленный порт какой - то немыслимой производительности?! Развеселил старика! Хе - хе - хе! Откуда в ректуме, скажите на милость, полезные ископаемые, а?! Это вам не кимберлитовая трубка. Нету их там, не - е - ету - у - у! И не ищите! Так что трудитесь, молодой человек, трудитесь не покладая рук. Хе - хе! Труд облагораживает! Ди арбайт хат ден менщн гешаффн ! – браво отрезюмировал Рол, обернувшись к Назаровой. – Давай - ка мы, Сергеевна, слоечку, что ли, сварим, пока суд да дело? А то Юрик проснётся невзначай и - и - и - и… Пиши пропало! Накроется твоё пари греховодное!
– Наше, котёнок, наше! Думаешь, слюни твои липкие до полу никто не заметил? Ошибаешься! Как ты на голую - то меня пялился, охальник рыжий, дух захватывало! Уа - а - ау! Аж мурашки по мартышке!
– Где - где мурашки? …Вы мне это бросьте, разлюбезнейшая Д’Жаннэт! – сконфузился фон Штауфен. – Я этого не люблю! Давайте - ка лучше - е - е… м - м - м - м… Коэффициентики желаете перекинуть, корреляторы? Эт можно! Это мы мигом! …Тэ - э - эк - с! …Получите - с, шахер - махер, парикмахер! Сдачи не надо!
– И мне не надо! Ха! Глянь лучше сюда, Ролик. Картинка - то процентов эдак на шестьдесят – семьдесят вполне себе ничего, зелёненькая. Ощущаешь? Красных секторов не так уж много, согласись. Девяносто три репера совершенно точно «натягивать» не придётся! Учись, студент, как слойки констрылять надобно! Ха - ха! …Вот и всё! А ты боялась! – нараспев продекламировала Жанна, прихлопывая в ладошки. – Только юбочка помялась. А теперь иди к врачу, я ребёночка хочу!
– Хотеть не вредно! Работать будем?!
– Бум, бум! Заряжай таблицу корреляторов! …Пли по моей команде! …Приготовились! …Огонь, мазафака!
Следующие часа полтора выдались на редкость событийными. Нда - а - а - а… Совместное творчество ведь, согласитесь, вообще – штука замечательная, то, понимаешь, роднит участников, и тогда, будто голубки влюблённые, воркуют они, льнут друг к дружке, противно лобызаясь чмоки - чмоки в дёсны, то – глянь - ка! – тельники ни с того ни с сего рвут на себе – в драку лезут. Да так яро, иной раз водой студёной не разлить, бисовы души! Вот и у нас нешуточные страсти - мордасти эпизодически накалялись, вторя недавним постельным баталиям, и тут же утихали, откатываясь, словно морской прибой. Жаркие дебаты перемежались криками, орами, уговорами, заверениями в гениальности, конгениальности, взаимных обвинениях в беспросветной тупости, и даже чуть - чуть не дошло дело до серьёзного оскорбления личности посредством рукоприкладства. Или ногоприкладства, без особой разницы. Всё одно ж – больно! В результате фон Штауфену ничего иного не оставалось, как признать - таки за Назаровой право немного порулить. Её инициатива, ей, соответственно, и карты в руки. Весьма неохотно уступил бош бразды правления, вроде того: мели, Емеля, твоя неделя! Меж тем, к немалому его удивлению, спустя непродолжительное время красные сектора на экране можно было уже по пальцам одной руки пересчитать. Вот это да! Слойка - то клеилась, ёта мать! Засим немец наблюдал с всё возрастающим интересом, ибо им с Ширяевым столь близко к заветной цели подобраться так и не удалось. В то же время нет - нет, а всплывала откуда - то из глубины кишечника лёгкая досада на собственную несостоятельность, точнее, на её, Жанин, необычайную удачливость и везение. А чем ещё прикажете объяснять странную девичью успешность? Женским умом - разумом, что ли? Прекратите дурачка валять! Кому, согласно всем известной поговорке, везёт? То - то же! Впрочем, довольно скоро выяснилось: одного лишь везенья здесь явно недостаточно. Не тот случай, господа присяжные заседатели!
– Готов, Максик?
– Жду ваших указаний, миледи!
– Ролик, смотри, котёнок, где - то здесь вы с Ширяевым и забуксовали. – Наверное, да. Трудно сказать. Мне кажется, несколько дальше… – Слушай! Нам - то ладно, самому себе хватит уже завирать, умник! Если б вы ещё хоть на
один самый малюсенький шажочек малипусенький продвинулись, сварилась бы слойка, мазафака! Сто пудов! Въезжаешь?
– Всё обидеть норовишь, Сергеевна?
– И в мыслях не держала! Подсаживайся, раз такой умный. Слушаю и повинуюсь! Рули, друг - сосиска! Каковы наши дальнейшие действия, мон женераль?
Полчаса тщетных потуг сдвинуться с мёртвой точки энтузиазма участникам вечеринки, сами понимаете, не прибавили. Нда - а - а - а… Зато сильно поубавили гонору заносчивому уроженцу Саксонии, что само по себе уже, согласитесь, какой - никакой, а результат. В конце концов, окончательно убедившись в бесполезности многозначительного морщения лба и дальнейшего пустого надувания щёк, вынужден был бош таки сдаться на милость победительницы:
– Шайссе! Сдаюсь! Сама рули. Если, конечно, знаешь куда. – Кажется, знаю. По крайней мере, однажды мне нечто подобное удалось… Тут такая
штуковина, значит… Короче, дело не в реперах вовсе.
– Да?! А в чём?! В чём вообще может быть дело кроме реперов? – Сейчас, сейчас… Выбери любой проблемный красный сектор. …Выбрал? Покажи
трёхмерную графику, плиз! …Зачем? …Пойми, малыш, двумерная картинка нам уже неинтересна, роем глубже!
– Куда глубже - то? Реперы не совпадают, причём разнятся очень, очень здорово! В разы, холи ш - ш - шит! Всё уже с Юркой перепробовали, не натягиваются, лопни моя селезёнка!
– Спокойствие, только спокойствие! Показывай давай красоту свою вселенскую, не тяни резину.
На основном мониторе к тому времени стараниями гражданина фон Штауфена уже возникло нечто фантастическое – отдалённо напоминающее марсианский пейзаж изображение бесконечной, уходящей за горизонт, красновато - коричневой холмистой равнины. С тем лишь явным отличием, что ряды холмов располагались ровно, словно по линеечке. Зато высота разнилась у всех, ни одного равновеликого! Это и было так называемое «одеяло», то бишь графическое представление сектора, в нашем случае, кстати, – весьма проблемного, результирующей матрицы Седова, где каждый «холмик», извините за неприличные слова, есть результирующий экстремум функций базового и резидентного элементов. Всё понятно? Не очень? Хм… Представьте себе, для простоты восприятия, толстое стёганое скомканное одеяло, грубо говоря – прошитые насквозь два куска ткани и проложенный между ними слой ваты. Представили? Соответственно по аналогии: нижний кусок ткани – исходная, базовая психоматрица, верхний – резидентная. Вата – возникающее при их взаимодействии психостатическое поле перехода. Всё вместе – пресловутая слойка Седова. Анкерные элементы матрицы (согласно классической психостатике), именуемые в народе реперами, играют примерно ту же роль, что и прострочка, – обеспечивают устойчивую функциональность конструкции. В случае с одеялом это надёжная равномерная фиксация утеплителя по всей площади с целью максимального сохранения тепла. О как! Особенно когда индеец под ним один - одинёшенек. Хе - хе! Без индейки! Согласитесь, ежели одеялко не простегать или попросту, к примеру, напихать ваты в пододеяльник, оченно скоро вся она скомкается, сваляется, и проку уж точно никакого не будет! В психостатике, поверьте, всё схоже. Склеить результирующую матрицу означает, используя различные нехитрые технические приспособы, так сказать, «натянуть», то есть нивелировать резидентные реперы до базовых значений, вследствие чего в определённый момент и возникает более - менее устойчивое психостатическое поле перехода. Причём реперы, в отличие от остальных элементов, никогда не совпадают, а лишь стремятся друг к другу в пределе на бесконечности. Таким образом, результирующая слойка состоит из двух, осторожненько так их назовём, матриц - энантиомеров, «простёганных» по реперам между собой. Вот, собственно, пока и всё. Нет, не всё? Тяжёлый случай! Хм… Для людей, абсолютно несведущих в психостатике, придётся, пожалуй, добавить кое - что. И хотя таковых, по причине стремительно повышающегося самосознания масс как движущей силы любой, в том числе и научно - технической, революции, остаётся всё меньше и меньше, естествоиспытатели - очевидцы поговаривают, что в джунглях Амазонии, пустынях африканских, в Антарктиде средь пингвинов некрещёных встречаются ещё иногда дремучие индивиды, особливо ежели последние вдруг, паче чаяния, по причинам недоразвитости лишены счастливой возможности состоять в Конфедерации. Нда - а - а… Так вот значится, Первоисточник, чтоб вы правильно понимали, дорогие товарищи, есть массив информации, с той или иной степенью достоверности определяющей некую, отличную от настоящей, реальность. Причём абсолютно не важно: книга ль это, картина, фильм какой, устное повествование, другой какой - либо источник психостатического поля, без разницы. Исходная, базовая матрица, сконструированная на основе этого поля, является, по сути, «входной дверью» в ту самую, иную, реальность. Соответственно, аналогичная матрица, созданная в текущей действительности и практически являющаяся, после, разумеется, серьёзной обстоятельной «натяжки», стереоизомером вышеозначенной «исходной», так называемая резидентная матрица, по всему выходит, есть «дверь» из мира нынешнего. В свою очередь, поле перехода, при наличии малой толики воображения, вполне можно дорисовать себе как некое подобие шлюзовой камеры. Получилось? Ну, значит, где - то так…
– Пожалуйте, вам одеялко, милая Жанин! Тёпленькое ещё, грейтесь на здоровье! – Спасибки, мышастик! Теперь, господа, прошу всех сосредоточиться на ближайших к
реперам максимальных расхождениях элементов по экстремумам. Задача ясна? И так далее, и тому подобное… Что тут у нас? Та - а - а - ак… Кстати, какой хоть репер - то натягиваем?
– А? Репер? Это… Адаптация.
– Общая?! Ого, плохи наши дела!
– Не - е - ет, что ты! Всего - навсего репер интеллектуальной адаптации. Говно вопрос! – Уф! Отлегло! Ролушка, котёнок, постарайся больше без особой надобности никого не
пугать! Ладно? Мы же не в мир Хичкока погружаемся! …Так, Максик, запускай скорее монстра своего. Задачка плёвая, второй класс церковно - приходской школы. Ищем максимальные расхождения в секторе. Поэлементно! Обязательно в граничных областях пошарься, там частенько…
– Хм! Зачем тебе поэлементно, мать? Что ещё за глупости? – скептически скривился Рол. – Что делать - то с ними будешь? Доннерветтер! Они же жёстко по алгоритму Марковича выставляются для каждой базовой конфигурации.
– Алгоритм Марковича, как, к слову, и Эвклидова геометрия, физика Ньютона, вообще всё во вселенной, имеет свойство устаревать, и давно уже, можешь мне поверить, не есть истина в последней инстанции! Бесспорно, реперы всегда первичны, их коррекция однозначно влечёт за собой изменение остальных элементов. Так - то оно, конечно, так… Это, знаешь ли, как в старом детском анекдоте о слоне: съесть - то он, как говорится, съесть… Но… Кто ж ему дасть - то, животине ненасытной? Существуют, оказывается, и иные механизмы, закономерности…
– Что - что?!
– А то! Не мешай, скоро сам всё узнаешь! Есть что - нибудь интересное, Максик? – Вагон и маленькая тележка, ёта мать!
– Никакая я не ёта! Зовите меня… Просто… Мать. Выкатывай по одному! …Да не торопись ты, хороняка, не успеваю! Та - а - ак… Неинтересно… Мимо… Дальше… Следующий… – минуло ещё минуточек десять – пятнадцать. – Стоп! Ни фига се! Что ещё за хрень?!
– Погоди. Сейчас. М - м - м - м… Строка семьсот восемнадцать, столбец триста восемьдесят девять. Тэ - э - э - к - с… О, кажись, нашёл! Гм! Показатель уровня интеллектуальности… среды.
– Какой ещё среды? Почему не вторника, к слову, не четверга? – Да не в том смысле! В смысле, типа, среды обитания.
– Так бы и говорил: показатель уровня интеллектуальности среды обитания, темнило! Знакомый элемент, рабочий!
– Вот те дудки, Назарова, знакомый! Я же сказал: «типа»! Просто чтобы понятней было. Показатель уровня интеллектуальности среды обитания – та же строка, столбец, правда, другой – триста девяносто первый. Через один, выходит, от нашего. Уяснила? А здесь просто: показатель уровня интеллектуальности среды. И всё тут! Причём первой части или главы – я пока не понял. В других, судя по всему, иначе будет.
– Бл*дь! Дело ясное, что дело тёмное! Хорошо, пусть пока так. Ролик, малыш, что - то можно подправить? Коэффициенты какие - нибудь применить там, корреляторы?
– Всё уже применено. – Роланд неохотно рылся в толстенном справочнике - гроссбухе. – Тэ - э - э - к - с… Вышеозначенный элемент, с грустью и печалью сообщаю вам, сам по себе и не выделен - то нигде. По всему выходит – сущая безделица! Максимальная же групповая коррекция – на уровне трёх, максимум трёх с полтиной условных единиц.
– Сущая безделица? Смеёшься, котёнок?! Разуй глаза! Посмотри внимательно на графики: здесь минимум десятка выплясывает! Базовая конфигурация исходной матрицы – «Сказка», правильно? …На любой другой базе вообще ни черта не склеится! Плавали, знаем! …Поэтому ваш так называемый показатель уровня какой - то там невнятной интеллектуальности автоматически и выставляется алгоритмом Марковича по шкале обычных сказок: от единички у простеньких народных блатных хороводных до четвёрки – максимального значения – где - то у Гауфа или Хоффмана. Между тем трёшка, пускай – четвёрка, я отчего - то уверена, даже для Карло Коллоди и Туве Янссон не прохонде, а тут, понимаешь, такое дело – братья Стругацкие! Маловато будет, мазафака! Маловато! Это вам не какой - то там паршивый Оле Лукойе, знаете ли, хундерт швэнце ин майнер келе!
– Ага, я так и понял… Швэнце именно туда и все хундерт сразу! Мне собственной башкой прикажете об эту железяку биться, повышающие коэффициенты выколачивать?! – потихоньку вскипал Рол. – Всё равно не выйдет ни шиша! Шайссе! В ейные же мозги кристаллические нипочём не влезть!
– Прямо так уж и не влезть? – Жанна кокетливо потупила глазки. – Сдаётся мне, ты нас недооцениваешь, малыш!
– Хоть прямо, хоть криво! На это я пойтить не могу! И ни с каким начальством советоваться не стану! – в притворном ужасе замахал бош руками. – Категорически запрещено всеми… на свете… техническими… регламентами, о! Кое - где, к слову, за гораздо меньшие… хм… «шалости» серьёзная уголовка светит, если запамятовали, милая девушка! – и тут до немца начало потихоньку доходить. – Постойте - ка, братцы - хурензоны, уж не хотите ли вы сказать…
– «Мириться?! На х*й эти штуки, наганы взять прошу я в руки» ! – Жанна Сергеевна теперь фонтанировала матерными нетленками, искря, словно Магнето из второразрядных комиксов Джека Кирби. – Ха - ха! Регламенты? На то они и регламенты, чтобы их это… того… «На рею!!! Виси и не дыши. Забей заряд и вставь - ка фитиля, купчина лезет прямо на рожон. За тесаки, ребята, помолясь, ведь с нами бог и шкипер дядя Джон!» Максик, значится так: слушай мою команду! Внедряешься в стандартную программу проектирования результирующей матрицы, локализуешь указанный элемент, корректируешь его до состояния полного нестояния, то бишь, извините, совпадения, и фиксируешь с максимальной надёжностью. Поехали! Ха - ха! Ролик, рот закрой! Муха ШеШе залетит, станет в животе жужжать, спать не даст! Ха! Надеюсь, мы не в сети, Хрюкотаньчик?
– Как можно, миледи? Давно уж всё заблокировано.
– Холи ш - ш - шит! Вы что, ребята, реально Марковича взломали?! – злой тевтон наконец - то конкретно проникся ситуацией. – С ума сбрендили?! Да за подобные делишки самое малое – из Академии пинком под арш…
– Ну… Не то чтобы сильно взломали. Так, чуть - чуть… На экран смотрите, гражданин Борзохрюк! Всем смотреть на экран, мазафака! О чём тебе битый час талдычили?! Те самые иные механизмы и это… закономерности тож! Мы сейчас что изменяем? …Совершенно верно! Обычный элемент, который даже в справочнике упомянуть лениво! А что происходит? Реперы поползли навстречу! Разве не видно?! Да как борзо! Сектор - то теперича почти зелёный! Ещё чуток… Что я тебе говорила? Тютелька в тютельку! Съел? Поехали следующий! Быстро, быстро, мальчишки! Шнеллер!
– Фак! Фак! Фак! Холи ш - ш - шит! – в сердцах тихонько выругался фон Штауфен. – О майн гот, что ж вы натворили - то?! – схватился за голову. – Мит гутн форзэтцн вег цур хёле гепфластерт ! Хотя… В чём - то, наверное, гениально. Гм… Ежели в результате слойка склеится, впору дырку под орден ковырять! О - о - о - о! – окреп голос, бравурные нотки появились. – На докторскую, кстати, легко потянет, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы! С удовольствием бы в соавторы как - нибудь присоседился! Ладно, – окончательно успокоившись, махнул бош рукой, – сами утонем, так хоть науку вперёд чутка двинем, а может, и Юрку Ширяева вытащим. Чем чёрт не шутит! Мы точно не в сети? Бог даст, проскочим. Короче, какие наши действия?
– Процесс понятен, да? Уверена, мальчишки, вы теперь и без девочек достойно выступите. Ха - ха! Справитесь, не волнуйтесь! Главное, друг дружкой не увлекитесь ненароком! Тут такая штуковина, значит… Никого я не бросаю! Пуф - ф - ф! Просто душ хочу принять, усталость смыть. Мне ж ещё Юрочку в «психоход» собирать! Кстати, к стыду своему вынуждена признаться, не читала ваша покорная слуга «Понедельник начинается в субботу», каюсь! Какая там эпоха? Девки местные нижнее бельё - то хоть носють?
– Это, как и везде, смотря по ситуации. Хе - хе! Ты, вона, иногда тоже… того… балуешь! …Эпоха? Мнэ - э - э - э… – призадумался Роланд. – Где - то… Ближе к концу вашего двадцатого века, наверное. Джинсы - трубочки – куцый вариант до щиколоток, носки белые, ботики на «манной каше». Хм! Дефицит, не достать… Фигня! – кеды китайские вполне сойдут, Гленн Миллер, одномоментно прославивший на веки вечные мухосранскую Чаттанугу, Билл Хейли со своими Кометами, Элвис и всё такое прочее. Одним словом – стиляги! Хе! Штатники. Дрек мит пфеффер! Не волнуйся, Сергеевна, собрали вещмешок уже, лежит там, в шкафу, валяется, что твой ужик высоко в горах.
– Не мой, а Пешкова Алексея Максимовича, если уж на то пошло! Чужого, пусть и великого, не шейте мне тут, понимаешь! Ладно, нет меня. Надеюсь, к моему возвращению покончите, наконец, со всей этой постылой шнягой?! Надоело, чесс слово, блин горелый!
Не успели, однако. Два оставшихся сектора опять всем кагалом пришлось выправлять. И всё - таки оно случилось! Ура, товарищи! Слойка склеилась! Ну… Практически… Жанин по понятным причинам пребывала в лёгкой эйфории: ходила - бродила пританцовывая, о чём - то щебетала беспрестанно, взъерошивала «малышам» волосы и улыбалась, улыбалась с удовольствием от хорошо проделанной работы, предвкушая сладкое.
М - м - м - м! Оно и понятно, без пяти минут выигранное пари обещало ведь интригующий плезир со строптивым саксонцем! Не забыли, поди, ещё? В свою очередь, к некоторому удивлению фон Штауфена, обнаружилось, что и без «боевой раскраски ирокеза» девушка вполне себе ничего смотрелась: иногда свет божий днём затмевала и даже ночью довольно сносно освещала местами матушку сыру землю. Где только раньше гляделки тевтонские были? Гм… Вопрос! Оставалось лишь дождаться окончательной стабилизации результирующей матрицы, рассчитать длительность плутониады, после чего запулить Ширяева на недельку до второго, куда Макар, соответственно, телят не гонял, и - и - и - и… Не тут - то было! Как говорят у них там, в Саксонии: «Руфе нищт «Хазе» бист ду ин им саке хаст» . Причём, дорогие мои любители препротивного японского бухла, в слове «саке», просим обратить внимание, ударение ставится на первый слог.
– Эй! Эй! Эй! Идите - ка скорее сюда! – в голосе Максика слышались неподдельно тревожные нотки. – Что - то случилось! Самсинг… это… типа, хэппинед, бл*дь!
– Ну, что там у тебя опять стряслось, а?! Мазафака! – как - то уж очень недовольно, раздражённо отреагировала госпожа Назарова.
Устала, наверное… Обычно, при ближайшем рассмотрении, недовольство, раздражение, иные формы гневливости оказываются сплошь делом напускным. Всего - навсего ширмой, скрывающей болезненность, испуг, обиду, безволие, душевную слабость либо полнейшее бессилие. Сильный человек никогда ведь не поддастся гневу, согласитесь, не изрыгнёт на окружающих, тем более – близких ему людей омерзительную гневливость свою, не опустится до банального вздорного тявканья. Он попросту проходит мимо мелких дрязг, прощает незлобивые ошибки, дурашливое ребячество, прочие, в общем - то несущественные, вполне безобидные штучки и, в отличие от подавляющего большинства склочных сограждан, при необходимости действует жёстко, но без лишних слов. Или бездействует молча, что, кстати, весьма относительно и зачастую равнозначно. Хороши ли, плохи ли, правильны, неправильны поступки его – решать не нам, хоть мы и очень любим судить, осуждать, обрекая порой сильных людей на бесчеловечные муки и унижения. Особенно когда не удаётся сломить их непокорную волю. Гиены всегда с особым остервенением набрасываются на израненного льва, заживо грызя его, долго и жестоко. Лев, справедливости ради отметим, почти всегда убивает подлую гиену довольно быстро, практически одним ударом. На то он, собственно, и благородный лев, недаром царём зверей наречён! Что ж! Всё это словоблудие, конечно же, никакого отношения к делу не имеет, и у милой Жанин, разумеется, с гиенами ничегошеньки общего, только вот занервничала девица реально, ой, реально! Хе - хе! Прям львица!
– Сами смотрите! – Хрюкотаньчик тоже не косуля, ему лишнее на себя брать без надобности. – А то сделаю что - нибудь не так, с говном меня потом сожрёте! И с тапками.
В самом деле, происходило нечто странное. На только что сплошь зелёной холмистой равнине то тут, то там вспыхивали теперь ярко - красные огоньки - ягодки, будто раскинулись бескрайние битловские земляничные поляны форева, а индикатор уровня стабилизации результирующей матрицы замер, сука, на отметке восемьдесят с хвостиком процентов и ни с места! От же ситуёвина, растудыть её! Закачаешься!
– Кто - нибудь разъяснит мне, что это ещё за фигнюшки - помигушки? – лицо Жанны Сергеевны как - то сразу осунулось и глаза сделались пустые - пустые, точно стеклянные. – Я вас спрашиваю или кого?! Хоть кто - нибудь!
– Чертовщина какая - то! – Максик ошарашенно пялился в экран. – Впервые в жизни подобное вижу! Гм! Что - то сегодня долго не клеится… Негоже так, кирдык, похоже, слойке!
– Типун тебе на язык, Хрюкотан! М - м - м - м… – Роланд, видимо, решился отработать немного громоотводом. – Я, возможно, попытаюсь объяснить, однако не уверен…
Но Жанна уже ничего и никого не слышала. Девушка сидела, спрятав лицо в ладошки, из - под которых ручьями текли слёзы горшие. При каждом всхлипывании плечи её вздрагивали, и Ролику вдруг отчётливо вспомнились похороны матери, где вот так же плакала навзрыд его младшая сестрёнка, и он, совсем ещё тогда мальчишка, утешал сестру, обняв за худенькие трясущиеся плечи, и тоже украдкой нет - нет, а промакивал платком глаза…
С тех самых давних пор не переносил суровый бош женских слёз. Никаких! Напрочь! Да, да! Тот самый «железный» капрал, что, несмотря на шквальный огонь испанской артиллерии, лично повёл в атаку деморализованную, изорванную в клочья, понёсшую ужасающие потери гасконскую пехоту! Но то средневековая пехота, понимаешь, – богатыри, не вы! – а то они – хрупкие женщины. Пусть хоть и бабы - яги по жизни! Понимать надо!
– Жанночка, успокойся, милая! Что - нибудь обязательно придумаем, не переживай! – фон Штауфен приобнял Назарову, погладил по растрёпанным волосам, и далёкие воспоминания нахлынули с новой силой. – Да хорош реветь уже! Доннерветтер! Вот откуда, спрашивается, в самый неподходящий момент обязательно какое - нибудь шайссе всплывёт, а?! – в сердцах пробормотал он в никуда. – Почему, бл*дь, столь вопиющая несправедливость творится?! Айн фаулес ай фердирбт ден ганцн брай !
пенис, но тоже ведь рядышком, руку всего лишь протянуть , и - и - и - и: «…кажется достиг всего ты, пора оставить все заботы, жить в удовольствие начать и прибалдеть, и приторчать… Ан нет, готовит снова рок суровый жесткий свой урок!» И столь долгожданный кайф, вопреки радужным ожиданиям, внезапно обламывается. Хрясь! – разбиваются хрустальные мечты, рассыпаются замки песчаные, теряются ориентиры, сбиваются прицелы, последними же, как и положено, тихо почивают в бозе несбывшиеся надежды. Гм! Будто так и надо, мазафака! Тут же, спустя буквально чудное мгновенье, пропадает всякий вкус к жизни, притупляется мироощущение, а образовавшаяся в теперь уже заведомо тщетном ожидании головокружительных успехов невиданная доселе лёгкость мигом улетучивается вон из тела. Без - воз - врат - но! То есть – на х*й! Вместо того сваливаются на человека, зачастую окончательно и бесповоротно погребая под тяжестью своею, напасти, сомненья, невзгоды всевозможные, нередко трансформируя накопленную за годы мартышкиных трудов и бесконечных изматывающих сражений с ветряными мельницами усталость в бездонную трясину чёрной депрессии, и хочется волком выть, биться в истерике, плакать, рыдать навзрыд в подушку или же, отбросив прочь всякие условности, обречённо жевать на камеру галстук. А всё из - за чего? Вы не поверите! Как правило, из - за какой - то малипусенькой, ничего, казалось бы, не значащей фигнюшки - помигушки, которую и в расчёт - то никто никогда не брал! Какого - нибудь, к слову, неприметного показателя уровня интеллектуальности некоей малопонятной среды. «Не было гвоздя – подкова пропала, не было подковы – лошадь захромала, лошадь захромала – командир убит, конница разбита, армия бежит! Враг вступает в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя!» Мелочь, казалось бы, да? Гвоздик сраный! Существует, кстати, весьма авторитетное поверье, согласно коему именно из - за горстки обыкновенных, ничем не выдающихся гвоздей, в силу роковой беспечности попросту не оказавшихся в решающий момент у захвативших английскую артиллерию храбрых французских кавалеристов, армия Наполеона проиграла битву при Ватерлоо. Такая вот… хм… темпоральная притча «О забавных мелочах». А в это время, о - о - о - о… Меж тем фон Штауфен, обильно орошённый назаровскими слезами, размяк окончательно, бесповоротно и совершенно искренне желал теперь лишь одного: скорей утешить несчастную расстроенную девушку любыми позволительными и иными способами и даже допустил – о ужас! – страшнейшее святотатство: тайно вожделел возлюбленную друга своего, Гульбария, – тьфу на ёжика вашего пластилинового! – Ширяева Юрия Ивановича, конечно же имелось в виду. Здесь притормозим, бо Роланд Йозефович, саксонский наш фон - барон, наконец набрался смелости, собрался с силами, зажмурил глаза и выпалил:
– Хрен с ним, с пари этим грёбаным! Готов побыть с вами… это… наедине… Сколько возжелаете! Вот только белугой реветь, пожалуйста, не нужно, милая Жанин! …Не расстраивайтесь, ладно?
При этом мужественная тевтонская рука безотчётно прижимала к себе заплаканную мадемуазель всё крепче и крепче, сильнее и сильнее, пока, наконец, придушенное всхлипывание не перешло в надсадное кряхтение, а после и вовсе умолкло секунд на несколько…
– Уф! Да пусти же ты!!! Ох*ел совсем?! – ожила, затрепетала в железных объятиях Жанна Сергеевна. – Дышать нечем, насмерть задавишь ведь! Лучше бы трахнул разочек, чем рёбра - то ломать! Медведь!
Немая сцена. Мадемуазель даже плакать перестали. Во как! – И ведь придётся! – разрядил обстановку бодрым тенором прорезавшийся сквозь
возникшее неловкое замешательство гражданин Гонченко. – Куда ж вы теперь денетесь из жёлтой подводной лодки - то, а? К - к - кино - то уже кончилось!
– Что придётся? – осторожненько так, опасаясь, видимо, очередной какой - нибудь виктимной гадости, переспросил Роланд. – Ты это о чём? – хватку, однако, благоразумно ослабил. – Потрудитесь - ка объясниться, товарищ Хрюк!
– Попандос у вас, господин фон Штауфен! Рога - то по - любому лучшему другу наставлять придётся! Гы - ы - ы - ы! Примите мои поздравления, господа! Слойка многострадальная ваша стабилизировалась. На все сто процентов, ёта мать! Ур - р - ра, господа!
– Да ладно, Максик, не гони! – раздался в ответ нестройный, но довольно радостный хор, и кое - кто фальцетом взвизгнул, видимо, от счастья. – Ур - р - р - а - а - а - а!!!
– Ага, нашли дурачка! – проворчал Варламыч. – С вами гнать – себе дороже! То нос, понимаешь, оторвать грозятся, то ногу… Падло буду!!! …Устраивает?
– Где?! Правда, что ли?! Показывай! – покрасневшие, мокрые ещё, но сияющие уже радостной надеждой глазищи тут как тут, и даже размазанный по щекам макияж, придающий происходящему налёт эдакого сценического элискуперовского хоррора, не портил теперь общей благостной картины.
Заппой … Но капельку - капелюшечку!
– Глянь - ка, Ролушка, судя по всему, не врёт, каналья! Ха - ха! – настроение красавицы, словно сердце, к измене склонное, мигом развернулось градусов эдак на сто восемьдесят… семь, не менее. – Реально стабилизировалась, красава!
– Ну - у - у - у… Что тут скажешь? – Фон Штауфен тянул резину, явно чувствуя лёгкий дискомфорт ввиду недавнего проявления в общем - то неуместной для людей его склада сантиментальности. – Грхм! Молодцом, боец Гонченко, так держать! Дай пожму твою мужественную руку! – нашёлся бош наконец. – Отлично сработано, сынок!
– Эй - эй - эй! Граждане, тормозите! – памятуя о едва - едва не закончившемся серьёзными увечьями инциденте с Жанной Сергеевной, Хрюкотаньчик под шумок руку благоразумно в ответ не подал, целее будет, по «клаве» всё ж надо чем - то стучать. – Я, конечно, молодец - огурец, спору нет! Но в данном конкретном случае всего лишь пассивный наблюдатель. Сидел себе преспокойненько, грустил о вас… хм… любовничках несостоявшихся, не шалил, никого, знаете ли, не трогал, примус починял, и вдруг…
– Разве это не твоих рук дело? – очень уж хотелось девушке всех вокруг в герои записать. – Не твоего… монстра?
– Хм! – нагловато - развязно ухмыльнулся Максик, так, между прочим, поигрывая паховыми мышцами, словно вопрошая: «А которого из них, мадемуазель, вы, собственно говоря, имели в виду, ась?», но тут же сдулся, видать, в одном «из» уж точно не шибко - то уверенный. – Мой, как вы, Жанночка, изволили выразиться, монстр давным - давно вот здесь, на своём законном месте! – с довольным видом похлопал по козырному чемоданчику. – Думаешь, не заметил я ваши с немчурой перемигивания коварные? Ага, щаз - з - з! Не на таковского напали! Лохов в зеркале ищите! Лишь только последний сектор скорректировался, моментально всё было подчистую деинсталлировано! Съели?! – продолжал Варламыч бахвалиться своей небывалой осмотрительностью. – Что потом? …Потом сидел просто - напросто, наблюдал за процессом. И вот оно случилось. Само по себе. Аутоматично, так сказать. Прям, собственно, на моих глазах и случилось.
– Да?
– Точно так.
– А что же тогда… Какого рожна? – Назарова, казалось, пребывала в состоянии полнейшей растерянности. – Объясните уже кто - нибудь! Что случилось - то?!
– После, после! Слишком много времени потеряно. Запускайте «пыжилку», готовьте «Гену», микрокамеру, «Алексан… Сергеича» , прочую лабуду лабораторную протокольную. Абсолютно все условности должны быть соблюдены, действуем строго по регламенту! «Рубинштейн» включён? – фон Штауфен быстренько перехватил инициативу, а то так с соавторством, знаете ли, и пролететь недолго . – Плутониаду после высчитаем. Стоять, Назарова, бояться, никого руками не трогать! Ширяева не будить пока. Обстановочку разведаем, оценим, там видно будет.
Яичко, к всеобщему ликованию, оказалось на поверку не очень - то и тухлым. «Пыжилка» гнусно взвыла, и в воздухе, как обычно, слегка пахнуло горящей серой. Дьявольская всё - таки, что ни говори, штуковина, каждый раз мороз по коже!
– На входе коннектора сколько напруги бум заливать, гражданин начальник? – у Жанны аж ладошки вспотели от возбуждения. – Рубина полтора? Два? «Гена» - то ваш припухший, поди, тысячу раз переделанный, уже небось под центнер тянет?
– Полтора, два?! Не вздумай, холи ш - ш - шит! – бош аж с лица сбледнул. – Совсем ошалела?! Минимум миниморум! Одну десятую, ну, максимум – ноль пятнадцать выставляй, не боле! «Гена» как раз вполне стандартный, чуть - чуть, быть может, тяжелее обычного. Килограмм, наверное, двадцать пять, думаю, тридцать. – Роланд по ходу дела ещё раз на всякий случай перепроверил оборудование. – Ну… Плюс - минус. А вот товарища «Рубинштейна» мы малость того, модифицировали, эт точно! – причём большей частью над увеличением выходной мощности колдовали… Мараков Витька подсоблял. Знакома с ним? Гений электрический, Тесла свежеиспечённый! И хорошо, что не знакома… Слишком, понимаешь, активный!
– В каком смысле?
– До баб чужих зело охоч, в таком вот смысле! Спортсмен - бабник - разрядник, фикен его! Теперь смотрите, малыши и малышки, ежели аж цельных две единицы на вход нашего суперконнектора залить, как вы, миледи, – фон Штауфен с лёгкой укоризной покачал головой, – давеча предложить изволили, то на выходе кавалерист - супертяж в полном обвесе, вкупе с конягой своей бронированной, склизкой говнопулей сквозь рамку пролетит, будьте покойны! А то, глядишь, ещё и страшилище какое средневековое лох - несское за собой потянет. Чудище, понимаешь, из Ваккареса! Соображаете? Доннерветтер! Словно мухи в пылесос! Все, небось, баловались когда - нибудь? То - то же! В панцирь пукнуть не успеют!
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ