Марс. Станция Красные пески (СИ)

Глава четвёртая

Джон Малкофф внимательно наблюдал за транспортным луноходом Федерации на огромном экране, имитировавшим витраж — зал выхода находился на порядочной глубине от лунной поверхности, а экран-витраж создавал иллюзию, что зона посадки в луноходы находится прямо за стеклом, словно дело происходило на обычном транспортном вокзале.

В серую громаду лунохода по трапу поднялась группа федералов в легких скафандрах. Во главе группы был Андрей Фермор, с которым так нелегко шёл переговорный диалог по степени открытости марсианской темы.

Джон усмехнулся — Союз упорно настаивал, чтобы федералы открыли свою провинцию для совместных инспекций. Те, естественно, отвергали требования. Посмели бы они сами, хоть раз, потребовать подобного от Союза в любой точке его интересов!

Но в том и состояла тактика — давить по всем направлениям, не давать ни минуты покоя, вносить нервозность, отвлекать мелкими укола от главного.

Джон проследил до самого конца за окончанием погрузки лунохода федералов — в его огромное нутро механические погрузчики ввезли больше двадцати контейнеров, затем вошло ещё несколько человек в скафандрах (скафандры одевали на случай выхода из лунохода на саму поверхность Луны), потом трапы поднялись, вспыхнули яркие красные сигнальные огни, и монстр запылил прочь, быстро покинув освещённый сектор, канув в чёрную мглу.

Обернувшись к сопровождающим, Джон мягко улыбнулся, сказал капралу Полаку:

— Наши друзья уже двинулись в путь. Пора и нам. Капрал, свяжитесь с бортовым центром, чтобы приготовили канал связи «А», мне потребуется передать срочную информацию.

— Слушаюсь, господин полковник.

— Свон, вас прошу дать приказ пилотам к отлёту. Встречаемся на транспорте. Я отойду на пять минут.

Сопровождавшие, по-военному чётко, кивнули головами и беспрекословно двинулись выполнять приказания.

Джон, взглянув на свой жетон регистрации, снова улыбнулся, пальцем нажал на нём фиолетовую мерцающую звёздочку. Точка превратилась в значок «Лу» и мгновенно отобразилась карта движения к объекту. Джон испытал сожаление — было далеко и туда ему не успеть. Ничего, они обязательно увидятся, как он и обещал, но позже, ещё сегодня, но через какое-то время.

Он подошёл к аппарату связи, вывел запрос — с жетона оператору ушла информация о пользователе, его вызов был передан, и тут же экран связи включил изображение. Прекрасное лицо рыжеволосой девушки-китаянки озарилось улыбкой.

— Джон, ты уже освободился от забот? Здорово! Но тебе придётся подождать пару часов — моя смена ещё не закончена. Нет — иди сюда скорее, подождёшь прямо здесь!

«Моя Лу», — сердце Джона таяло от нежности. Уже год длился их необыкновенный роман, и Джон надеялся, что он растянется на всю жизнь. Она была гражданкой Срединной коалиции, постоянно проживала на Луне. Когда в агентстве выпадали командировки на естественный спутник Земли, Джон был первым в очереди на эти путешествия за казённый счёт.

Как она прекрасна, маленькая Лу.

Джон спрятал улыбку, сделал виноватое лицо.

— Малыш, мы сможем увидеться только через десять часов.

— Десять?! — Лу мгновенно опечалилась. — Но ты говорил, когда подлетал к Луне, что переговоры займут времени не больше часа-двух. Джон, мы не виделись больше недели. Я жутко соскучилась! У меня сердце от тоски сжимается, а ты говоришь, что ждать ещё десять часов!

— Так случилось, Лу. Дело государственной важности.

— Фу! Какое мне дело до твоего Союза! И, заметь, не такой уж ты чистокровный союзник, чтобы так стараться для них!

Джон рассмеялся.

— В том-то и дело. Мне приходится рвать лямку в три раза против коренных, чтобы доказать, что мне можно доверять.

— По-моему, ты им всё давно доказал.

— Тем не менее, Лу, придётся подождать. Я тоже безумно скучаю. Но я на службе и я военный человек.

— Бу-бу-бу. Какие мы важные. Ха-ха-ха! — Лу уже не дулась.

— Да, я очень важный. Тебя устроит важный муж?

— Если он будет похож на тебя один в один, то — да!

— Ладно, маленькая, я тороплюсь. Пока.

— Сделаешь важные государственные дела, и просто бегом к своей Лу.

— Можешь не сомневаться. Если потребуется — угоню космолёт.

— Герой! Все эти десять часов я буду жутко скучать.

Экран связи погас…

Малышка Лу убрала с лица счастливую улыбку, секунду созерцала пустой прозрачный экран в воздухе перед собой, потом, на высвечиваемой из трубки управления прямо на гладкую полированную поверхность стола, клавиатуре надавила несколько знаков. Экран затемнил фон, чтобы никто не мог видеть изображения, кроме пользователя.

Лу кивнула человеку на экране, коротко сказала по-китайски:

— Встреча сдвинута на десять часов.

Человек дал сигнал, что сообщение принято, и фон отключился, снова сделав экран прозрачным, а Лу, надев приветливую улыбку, уже внимала обратившимся за разъяснениями посетителям…

Джон торопливо поднялся на лифте в зону легких космических транспортов. Похожий на земной самолёт, элегантный космоплан на трех тонких стойках, ждал с открытым задним трапом. Завидев Джона, Свон крикнул пилотам, чтобы начинали старт.

Джон вбежал по уже закрывающемуся трапу, хлопнул Свона по плечу, пригибая голову, прошёл к пассажирскому месту позади экипажа. Усевшись рядом с Полаком, спросил капрала:

— Канал связи открыт?

— К нашему прилёту соединение активируют.

— Хорошо.

Джон, улыбаясь, откинулся в удобном кресле и закрыл глаза — рано радуются федералы, думая, что легко отделались от него отговорками о техническом сбое. Он им такой сбой устроит, долго чесаться придётся!

Лу не понимает его, когда он говорит, что обязан выворачивать себя наизнанку, доказывая свою преданность Союзу, говорит, он всё доказал.

Доказал, и не раз, и в полковники продвинулся не за красивые глаза, а за реальные дела. Только всех его побед ещё очень долго будет не хватать, чтобы окончательно стать своим для них — для того же Полака, Свона и других коренных граждан Северного Союза. Они всегда могут попрекнуть происхождением, напомнить, что тридцать пять лет он был гражданином Федерации, и что звали его не Джон Малкофф, а Ванька Мальков, и по-русски он до сих пор говорит чище, чем на пяти других языках Союза. И им не объяснишь, что из этих тридцати пяти лет, последние десять, перед уходом в лоно Союза, он работал законспирированным агентом, и под его началом была целая разветвлённая сеть по выкачиванию ценнейшей научной и военной информации. За те десять лет он сделал столько, сколько для Союза иной генерал не нагеройствовал за столетнюю службу. А он всё тот же полковник, который ежечасно обязан доказывать свою лояльность Союзу — не непосредственному начальству, а вот им — подчинённым, коллегам по службе и простым обывателям.

Джон открыл глаза, сидел, погруженный в задумчивость. Что нашла в нём Лу? Она та кая хрупкая, нежная, юная и красивая. Может, её прельстил его статус? Полковник Северного Союза, участник политических консультаций. А что? Она ведь мало видела в этой аквариумной лунной жизни. На Земле бывала только два раза, и то по специальной экскурсионной программе для отличившихся сотрудников обслуживающих отделов. А какая там программа — поводили по центру Пекина, да свозили на неделю в Тайвань — море посмотреть, панд в зоопарке да бои электронных крокодилов. Все её впечатления о планете Земля — сама ему рассказывала. Конечно, из-за его статуса, её негласно тщательно проверяло разведуправление — от срединников всего можно ожидать, у них что не гражданин, тот тайный осведомитель госбезопасности. Хорошо, что Лу обычная простая девушка, и их любви не может быть никаких помех.

Джон прибудет на корабль наблюдения — висящий на низкой орбите Луны тяжелый крейсер, с отличной локационной системой и многочисленными причалами для легких и средних космопланов, проведёт сеанс связи по каналу «А», отследит старт федералов на Марс и, с огромной радостью, вернётся к любимой Лу, проведёт с ней несколько незабываемых счастливых суток…

Космоплан, спрямляя орбиту, увеличил перегрузку и лихо вышел на стыковку с кораблём наблюдения…

Через двадцать минут Джон уже сидел в специальном отсеке тайной связи, похожим на комнату для психов в лечебнице — все стены усеивали сетчатые поглотители звука. На экране связи сердился важный господин в идеальном костюме, то и дело, обращая своё внимание с лица Джона на своём экране, на собственные пальцы с безупречным маникюром.

— Вы очень настойчивы, Малкофф, но явную авантюру я одобрить не могу! Слышите меня?

— Промедление, господин сенатор, создаёт угрозу национальной безопасности.

— Что создаёт угрозу безопасности Союза, решать не вам, а службе аналитики. Вы должны выполнять задания, не опускаясь до самодеятельности. Последнее задание исполнить вы никак не можете. Процесс вышел из вашего поля.

— Совсем нет. Почему я потребовал срочно канал связи? Спешу сообщить — внедрение прошло успешно, агент Камень в группе Андрея Фермора. Я лично убедился, что всё идёт по моему плану.

— Вы были рядом с агентом? Малкофф — это безумие! Контрразведка федералов очень сильна — если из-за вас агент провалится, вы поплатитесь должностью.

— Опасности разоблачения не было. Я обязан был убедиться лично, что он в группе! Через три недели, по плану, у меня с ним свидание на Марсе и мы переведём операцию в русло «Открытие».

Собеседник Джона смилостивился.

— Хорошо, Малкофф. Продолжайте работу. Заказанное вами, выслано и, по моей информации, прибудет на крейсер через пять часов. Контейнер на ваше имя.

— Как раз, господин сенатор, я буду на корабле вести наблюдение за стартом экспедиции федералов. А на счёт технических накладок в консультациях, вы беспокоитесь напрасно.

— Я беспокоюсь больше о вашей лунной симпатии, Джон.

— Господин сенатор, Лу тщательно проверял разведотдел.

— Я знаю, но мне не понятно — таких лунных девушек с паспортом Союза — несколько миллионов, а вы выбрали в подруги эдакую срединную патриотку.

— Любовь, господин сенатор.

Сенатор сразу построжал:

— Смотрите, Малкофф, чтобы эта любовь не помешала выполнению вашей работы. Не хотелось бы отстранять вас от операции — вы профессионал, каких мало, и вы работаете против Федерации по велению души, а не как основная масса агентов — за высокую зарплату и надбавки. Срединная девушка делает вас слабым. Пусть она не агент, но угрожая ей, могут надавить на вас.

— Исключено. К тому же, наш разведотдел прекрасно справляется с обеспечением моего прикрытия.

— Хм. Вы циничны, как любой профессионал. Значит, ненависть к бывшей родине так глубока?

— С Федерацией у меня старые счёты.

— Трудное детство? — сенатор усмехнулся.

Джон не стал отвечать.

Экран погас — сеанс связи окончился…

Итак, он получит контейнер с необходимым уже через несколько часов — отлично, а пока займётся обработкой информации о грузах и составе экспедиции федералов.

Помимо официальных данных, которые передавали друг другу Союз и Федерация по договору о разделе интересов на Марсе, существовала развединформация, передаваемая в отдел сбора данных на крейсере из лунных провинций Федерации. Там на каждой таились по нескольку внедрённых агентов. Джон не сомневался, что в промышленных зонах Союза творилось тоже самое, главное, чтобы контрразведка держала негодяев в постоянном поле зрения. Особо ценной информации эти поплавки собрать не могли, а мелочевка важным секретом не была, и её можно было раздобыть совершенно легально.

Пропуская информацию через компьютер, Джон думал о Лу. Жаль, что с военного крейсера нельзя было выполнить соединение и снова переговорить с ней, хотя бы пару минут. До вожделенной встречи ещё столько времени, ошалеть можно!

Разбросав информацию по системным файлам, Джон пропустил её через программу ключевых слов, не нашёл интересных зацепок — бывало, безобидная мелочь наводила на глубокие мысли, а после отправился в сектор приема пищи подкрепиться чем-нибудь плотным.

Сегодня у него было рыбное меню. У него раз в неделю обязательно был рыбный день, чтобы в организм поступали необходимые аминокислоты и фосфор. Это вошло в норму от прабабушек и прадедушек, а потом от бабушек и дедушек, которые проповедовали правила кормления населения времён СССР: «четверг — рыбный день», то есть, хотя бы раз в неделю, надо есть рыбу… Полезно для организма…. И это было правильно, ибо половина населения в то время пожирало ежедневно мясо, в основном, тяжелую для восприятия свинину, а другая перебивалась макаронами и перловкой… А когда он проводил время с Лу, меню из морепродуктов было главным — она, как большинство срединников, даже проживая на Луне, питалась, словно безвылазно жила на просторах родины — рыба, моллюски, водоросли, конечно, рис, и всевозможные соевые соусы. Зато лапшу не любила. А Джон, наоборот, балдел от срединной лапши, от её аромата и специфического вкуса теста.

Он много чего любил из гастрономических изысков. И, конечно, даже долго проживая в Союзе, не забывал своих исконных кухонных пристрастий — блинов и пельменей. Среди сослуживцев его не понимали, когда он нахваливал пельмени, и говорил, что это лучшее, оставшееся у федералов от древних застольных традиций. Для союзников пельмени — это фарш в вареном тесте…

Джон усмехнулся, запивая рыбное рагу сладким чаем. Ещё одна федеральная привычка — отдавать предпочтенье чаю, а не кофе… Потому-то его и не любили, и не принимали на бытовом уровне — он был чужим, и не хотел стать таким, как они…

— Господин полковник! — подошёл к столу Полак.

— Слушаю, капрал.

— Транспорт производит стыковку.

— Берите Свона, и проследите, чтобы к моему контейнеру никто не прикасался, кроме вас. Я через три минуты к вам присоединюсь. Складской отсек подготовлен?

— Так точно.

— Идите!

Проводив Полака взглядом, Джон торопливо, большими глотками, допил чай — зря добавил в заварочную смесь мелису — перебила аромат хорошего кенийского, посмотрел на оставшиеся в пластмассовом разносе, разделённом на тарелочные углубления, куски недоеденного рагу. Ладно, много есть вредно! Как советуют модные диетологи — из-за стола человек должен выходить с легким чувством голода. К тому же, его маленькой Лу он будет куда приятнее, если его пресс так и останется, словно у античного атлета, без жировых прослоек…

Как и обещал, через три минуты Джон был уже в секторе разгрузки.

Свон, самостоятельно впрягшись в ходовой погрузчик — эдакое металлическое чудовище на двух гигантских ногах с гидравлическими приводами, и с двумя ручищами-захватами, управляя джойстиками, ухватил контейнер с маркировкой: «Джон Малкофф», и понёс в отдельное помещение корабля, где отсутствовали датчики слежения, и дверь отворялась только спецкодом. Полак и Джон молча последовали за ним.

Опустив контейнер в центре помещения, Свон отстегнул лямки, вылез из погрузчика. Капрал запер дверь изнутри. Джон подошёл к контейнеру, в специальный паз вставил личный кодовый ключ — дверцы откатились в обе стороны, обнажая нутро.

Джон посмотрел на Свона и Полака. Те не проронили ни слова — внутри были боевые бронированные скафандры и, целый арсенал запрещённого ручного лучевого оружия…