Мародеры Гора

Глава 3. Я ЗНАКОМЛЮСЬ С ИВАРОМ РАЗДВОЕННАЯ БОРОДА И ПОЛУЧАЮ ПРАВО ВСТУПИТЬ НА БОРТ ЕГО КОРАБЛЯ

Воздух наполнился пронзительными криками.

Меня чуть не сбили с ног мечущиеся, вопящие люди.

Я изо всех сил напрягался, стараясь разглядеть, что происходит в окутанном фимиамом храме.

И вдруг почувствовал запах крови.

Рядом закричала девушка.

Жители Кассау – бедные и богатые, купцы, рыбаки и грузчики – устремились к огромным дверям храма, но там их встречали безжалостные топоры. Тогда они повернули к центру храма, где сбились в кучу. Топоры прорубали среди них дорогу. Вокруг меня раздавались стоны и оглушительные боевые кличи Торвальдсленда. Я слышал, как люди Ивара отрывают золотые пластины от колонн, пол святилища усеивали разрубленные на куски тела Посвященных. Те, что еще оставались в живых, сбившись в кучу, стояли на коленях возле стены. Мальчики, которые пели во время службы, теперь, прижавшись друг к другу, плакали, как девчонки. А стоявший на верхней ступени алтаря Ивар Раздвоенная Борода командовал своими людьми.

– Поторопитесь! – кричал он. – Собирайте все, что можете!

– Склонитесь пред топором! – выкрикнул один из знатных жителей Кассау, одетый в черный шелк, с серебряной цепью на шее.

Он, вероятно, был главой города.

Люди начали послушно опускаться на колени на грязный пол храма.

Я видел, как два воина из Торвальдсленда складывали в плащи золотые тарелки и сосуды из святилища, швыряя их, словно дешевую жестяную посуду.

Рядом со мной в страхе скорчился какой-то рыбак. Один из людей Торвальдсленда поднял топор, чтобы нанести ему удар. Я перехватил топор, когда он уже начал опускаться, и удержал его. Воин удивленно на меня взглянул. Его глаза округлились. Только тут он заметил у своего горла меч из Порт-Кара.

С оружием нельзя входить в храм Царствующих Жрецов, но много лет назад на празднике в Тарии, куда тоже запрещалось проносить оружие, Камчак из племени тачаков объяснил мне, что именно в таких местах оно может оказаться очень кстати.

– Склонись пред топором, – сказал я рыбаку.

Он повиновался.

Я отпустил топор северянина и отвел в сторону свой клинок.

– Не убивай его, – попросил я человека из Торвальдсленда.

Он сделал шаг назад, продолжая внимательно за мной наблюдать.

– Собирайте добро! – кричал Раздвоенная Борода. – Может, вы думаете, что мы будем ждать здесь начала сбора урожая?

Мой противник отвернулся и начал сдирать со стен золотые украшения.

В двадцати футах я заметил вопящего великана, который обрушивал безумные удары на стоявших на коленях и в мольбе простирающих к нему руки людей. Огромный топор поднимался в воздух и снова опускался на головы несчастных жителей Кассау. Я видел, как перекатываются могучие мускулы на обнаженных руках силача. Из уголков рта шла пена. Он разрубил какого-то человека почти пополам.

– Ролло! – сердито закричал Раздвоенная Борода. – Сражение закончено!

Великан с серым лицом и косматыми волосами неожиданно застыл на месте, подняв над головой сверкающий топор, – у его ног рыдал какой-то несчастный. Великан медленно повернулся в сторону алтаря.

– Битва закончена! – снова повторил Раздвоенная Борода.

Два воина из Торвальдсленда схватили великана за руки, с трудом заставили опустить топор, а потом осторожно отвели в сторону. Он повернулся и посмотрел на несчастных жителей Кассау, которые в ужасе закрывали лица руками. Создавалось впечатление, что великан не узнает их, словно никогда не видел раньше, в его глазах снова появилось отсутствующее выражение, топор бессильно повис в руке, и он медленно побрел к дверям храма.

– Те, кто хочет жить, – приказал Раздвоенная Борода, – должны лечь на живот.

Люди в храме – многие забрызганные кровью тех, кто совсем недавно стоял рядом, некоторые серьезно раненные, мужчины, женщины и дети – поспешили вы полнить приказ. Они лежали рядом с трупами своих знакомых и родственников.

Однако я не стал ложиться: когда-то я был воином и потому остался стоять.

Воины из Торвальдсленда смотрели на меня.

– Почему ты отказываешься преклонить голову перед топором, незнакомец? – спросил Раздвоенная Борода.

– А я совсем не устал, – ответил я ему.

Раздвоенная Борода рассмеялся.

– Это серьезная причина, – с усмешкой заметил он. – Ты из Торвальдсленда?

– Нет, – сказал я ему.

– Ты из касты воинов? – поинтересовался Раздвоенная Борода.

– Возможно, когда-то я к ней и принадлежал.

– Что ж, сейчас проверим, – бросил Раздвоенная Борода. Потом, повернувшись к одному из своих людей, приказал: – Дай копье.

Воин протянул ему одно из копий, на котором покоилась платформа.

Неожиданно у себя за спиной я услышал воинственный клич Торвальдсленда.

Я повернулся и принял боевую стойку, в одно мгновение оценил расстояние и коротким движением отбил копье, которое метнул в меня Ивар Раздвоенная Борода. Удар нужно было нанести чуть ниже острия одним быстрым движением. Копье отлетело в сторону и воткнулось в стену храма в пятидесяти футах у меня за спиной. В ту же секунду я повернулся обратно, готовый отразить атаку воина с топором. Тот застыл на месте и вопросительно посмотрел на Ивара Раздвоенная Борода. Я тоже бросил взгляд на предводителя северян.

Он усмехнулся.

– Да, – кивнул он, – возможно, в свое время ты действительно принадлежал к касте воинов.

Я обвел взглядом стоящих вокруг меня северян, и они подняли вверх свои топоры. Так люди Торвальдсленда приветствуют других воинов. Раздались громкие крики.

– Он останется стоять, – провозгласил Ивар Раздвоенная Борода.

Я убрал свой меч в ножны.

– Торопитесь! – приказал Раздвоенная Борода своим людям. – Торопитесь! Горожане скоро будут готовы защищаться!

Люди Торвальдсленда начали срывать золотые украшения со стен, наполнять плащи чашами и блюдами стараясь забрать все, что будут в состоянии унести. Ивар Раздвоенная Борода спрыгнул с алтаря и принялся со злостью разбивать сосуды со священным маслом об стены святилища. Потом он схватил связку свечей и тоже бросил ее в стену. Вскоре огонь уже лизал деревянные перекрытия храма.

Раздвоенная Борода перепрыгнул через ограду святилища и направился к людям, неподвижно лежавшим на животах у стены, выходящей в сторону Сардара. Огонь уже пылал вовсю, ярко озаряя храм.

Время от времени Ивар наклонялся, чтобы забрать кошелек у кого-нибудь из богатых горожан. Он отобрал деньги у главы города и сорвал с него серебряную цепь, которую с довольной улыбкой повесил себе на шею.

Затем ручкой от топора он нарисовал на полу храма круг, диаметром примерно в двадцать футов.

Это был круг рабыни.

– Женщины, – крикнул он, махнув топором в сторону стены, противоположной двери, – быстро! К стене! Спиной!

Охваченные ужасом, плачущие женщины под стоны мужчин бросились к стене. Я заметил среди них белокурую девушку в красной жилетке и юбке, чьи волосы были аккуратно убраны под алую сеть, переплетенную золотыми нитями; и статную, гордую девицу в черном бархате, украшенном серебряными лентами, на поясе которой висел тяжелый кошелек. Ивар Раздвоенная Борода прошел вдоль стены, внимательно разглядывая женщин, освещенных пламенем пожара. Он забрал у них браслеты, кольца и ожерелья, сорвал все кошельки, висевшие на поясах. Ивар отобрал кошелек и у статной блондинки, а потом сорвал серебряные ленточки, украшавшие ее черное бархатное платье. Она в ужасе прижалась к стене. У этой красотки была большая высокая грудь. Воины Торвальдсленда просто обожают таких женщин. Драгоценности и монеты Раздвоенная Борода бросил в золотую чашу для жертвоприношений, которую нес за ним один из его людей. Он освободил некоторых женщин, приказав им возвратиться на свои места и снова лечь на пол. Они с радостью поспешили выполнить его приказ.

У стены осталось девятнадцать девушек. Я восхитился вкусом Раздвоенной Бороды. Они оказались настоящими красавицами. Я бы и сам их выбрал.

Среди них конечно же были стройная белокурая девушка в красной юбке и та, что повыше, статная, в черном бархате, лишенная серебряных ленточек, украшений и кошелька.

Ивар сорвал алую сетку с головы стройной белокурой красотки. И волосы роскошным плащом окутали плечи девушки. Затем он сорвал ленточки и костяной гребень, который столь хитроумным способом удерживал волосы блондинки в черном бархате. Ее шевелюра оказалась еще длиннее.

Девятнадцать девушек с ужасом наблюдали за Иваром широко раскрытыми глазами, их лица освещали языки пламени горящей слева стены.

– Отправляйтесь в круг рабыни, – приказал Ивар Раздвоенная Борода, махнув рукой в сторону нарисованного на полу круга.

Женщины заголосили. Войти в круг, по законам Торвальдсленда, означает признать себя рабыней. Женщина, конечно, может не делать этого добровольно. Тогда ее швырнут туда обнаженной и связанной. Не имело значения, каким способом женщина попадала в круг – добровольно или по принуждению, – выходила она оттуда, по законам Торвальдсленда, рабыней.

Семнадцать девушек, безутешно рыдая, вбежали в круг и сгрудились там.

– Меня зовут Эльгифу, – заявила статная девушка. – Я дочь Гурта, правителя Кассау. За меня заплатят выкуп.

– Это правда! – закричал человек в черном шелке, с шеи которого Раздвоенная Борода сорвал серебряную цепь – символ власти.

– Сто золотых монет, – бросил Раздвоенная Борода, внимательно наблюдая за девушкой.

Она напряглась.

– Да! – закричал Гурт. – Да, я согласен!

– Через пять ночей, – сказал Раздвоенная Борода, – в шхерах Эйнара, возле камня с рунами Торвальдсмарка.

Я слышал об этом камне. Некоторые считают, что он обозначает границу между Торвальдслендом и Югом. Многие жители Торвальдсленда с этим не согласны. По их мнению, Торвальдсленд кончается в том месте, куда они не могут добраться на своих кораблях и которое не в состоянии защитить силой оружия.

– Договорились! – сразу согласился Гурт. – Я принесу золото.

– Подойди к кругу рабыни, – приказал Раздвоенная Борода Эльгифу, – но не входи в него.

Девушка кивнула и быстро подошла к границе круга.

– Стена храма долго не продержится, – сказал Раздвоенной Бороде один из его воинов.

Ивар посмотрел на молодую стройную девушку, белокурые волосы которой теперь были распущены. Она дерзко посмотрела на предводителя северян.

– Мой отец не так богат, – гордо заявила она, – но за меня тоже будет заплачен выкуп.

Раздвоенная Борода взглянул на нее и ухмыльнулся.

– Ты слишком хорошенькая для выкупа, – небрежно бросил он.

Девушка с ужасом уставилась на него. Я услышал, как в толпе заплакали от горя мужчина и женщина.

– Войди в круг, – коротко приказал Ивар Раздвоенная Борода девушке.

Она лишь вздернула голову.

– Нет, я свободная женщина и никогда не стану рабыней. Лучше умереть!

– Очень хорошо, – рассмеялся Раздвоенная Борода. – Преклони колени.

Она удивленно посмотрела на него и опустилась на колени.

– Опусти голову, – добавил Раздвоенная Борода, – и убери волосы с шеи.

Она повиновалась.

Ивар поднял свой огромный топор.

Неожиданно девушка закричала и обхватила руками его колени.

– Смилуйся над рабыней! – заплакала она.

Ивар Раздвоенная Борода рассмеялся, схватил девушку за руку, легко поднял ее и втолкнул в круг.

– Стена вот-вот упадет, – напомнил воин-северянин. Огонь уже добрался до потолка.

– Рабыни, – резко приказал Раздвоенная Борода, – разденьтесь!

Плача, несчастные начали раздеваться. Я увидел, что рыдающая стройная белокурая девушка удивительно красива. Ее ноги, живот и грудь были великолепны. И лицо тоже – красивое, чувственное и умное. Я позавидовал Раздвоенной Бороде.

– Сковать их, – приказал Ивар Раздвоенная Борода.

– Я слышу, как собираются у храма горожане, – сказал один из воинов, охранявший входные двери.

У двух северян через левое плечо к правому бедру – чтобы освободить правую руку – шла цепь, составленная из наручников для рабов, которые были сцеплены один с другим. Они быстро сняли цепь и принялись надевать наручники на тонкие женские запястья. Руки заводились за спину, теперь все женщины окончательно стали рабынями. Такими наручниками пользовались только северяне – на Юге они были более изящными и тонкими, но достаточно надежными и вполне соответствовали своему назначению. Эти наручники состояли из двух колец черного железа шириной в три четверти дюйма и толщиной в четверть дюйма. Кольца соединялись кованной скобой длиной в три дюйма. Некоторые девушки кричали от боли, когда наручники смыкались у них на запястьях.

Когда руки белокурой девушки завели за спину и на ручники защелкнулись, она поморщилась. И хотя они были самыми простыми и ничем не походили на изощренные изделия Юга, высвободиться из них было практически невозможно.

Ивар Раздвоенная Борода взглянул на Эльгифу.

– Ее тоже следует сковать. – Приказ был немедленно исполнен.

Теперь уже занялась крыша, огонь перекинулся на другую стену – туда, где только что стояли женщины.

В храме становилось трудно дышать.

– Свяжите женщин, – сказал Раздвоенная Борода.

Длинной веревкой все девятнадцать женщин были связаны между собой за шеи.

Впереди оказалась Эльгифу, она единственная была свободной и сохранила одежду. Остальные превратились в рабынь.

Засовы отодвинули, но двери пока открывать не стали.

Воины Торвальдсленда попытались поднять добычу. Столько золота не так-то легко унести.

– Нагрузите рабынь! – сердито рявкнул Раздвоенная Борода.

Его воины быстро начали связывать тарелки, кубки и другую утварь в тюки, сделанные из плащей, и вешать их на плечи рабынь. Вскоре все рабыни были нагружены. Некоторые шатались под тяжестью добра, которое взвалили на их хрупкие плечи.

– На Севере, – уверил их Ивар, – ваша ноша будет куда проще – связки хвороста, ведра с водой и навозом.

Девушки с ужасом посмотрели на него, до них только сейчас стало доходить, какая участь их ждет.

Ну а по вечерам им конечно же придется служить господам, наполнять огромные рога вином и услаждать их своими нежными телами.

– Мы готовы выступить, – доложил один из северян.

Снаружи доносились гневные крики горожан.

– Вам не удастся довести нас до корабля, – заявила стройная белокурая девушка.

– Молчи, рабыня, – равнодушно бросил Ивар Раздвоенная Борода.

– Мое рабство не будет долгим, – засмеялась она.

– Посмотрим, – улыбнулся в ответ Ивар Раздвоенная Борода.

А потом он побежал сквозь пламя к высокому алтарю храма Кассау. Одним прыжком вскочил на самый верх и плечом толкнул огромный золотой круг, венчавший алтарь. Круг медленно накренился и, обрушившись на ступени, раскололся.

Оказалось, что у круга лишь золотая оболочка, а внутри глина.

Граждане Кассау, находившиеся внутри горящего храма, удивленно загомонили.

Все думали, что круг отлит из чистого золота.

Стоя среди осколков фальшивого круга, Ивар Раздвоенная Борода поднял руки и неистово взревел:

– Да будет благословен Один! – После чего, перебросив топор через левое плечо, он повернулся в сторону Сардара и погрозил ему кулаком.

Это был символический жест презрения к Царствующим Жрецам и одновременно символ священного топора. Знак Тора.

– Больше нам не унести! – воскликнул один из северян.

– Мы и не будем пытаться, – засмеялся Ивар.

– А круг?

– Оставим его горожанам, пусть смотрят, – продолжал веселиться Ивар. – Пусть знают, что внутри золотой оболочки лишь глина!

Тут он повернулся ко мне.

– Мне нужно в Торвальдсленд, – сказал я. – Меня интересуют звери, я на них охочусь.

– Курии? – уточнил Ивар.

– Да, – ответил я ему.

– Ты спятил, – усмехнулся он.

– Вряд ли больше, чем Ивар Раздвоенная Борода. – Теперь пришел мой черед усмехнуться.

– Мой змей, – заявил он, – совсем не то судно, на котором можно купить место.

– Я играю в каиссу, – сообщил я.

– Путь на Север долог.

– Многие считают меня сильным игроком, – заметил я. – Тебе вряд ли удастся избежать поражения, если только ты сам не являешься мастером высочайшего класса.

Мы слышали, как снаружи неистовствуют горожане. Треснула одна из потолочных балок. Рев пламени заглушал все остальные звуки.

– Мы погибнем в храме, если немедленно не уйдем отсюда, – испуганно заявил один из северян.

Из всех людей, собравшихся в храме, только я, Ивар Раздвоенная Борода да еще великан, сражавшийся с таким остервенением, не выказывали особого беспокойства. Казалось, великан вообще не обращает внимания на ревущее пламя. Другие воины повесили ему на спину огромный мешок, который им самим нести было не под силу.

– Я искусен в этой игре, – заинтересовался Ивар Раздвоенная Борода. – А ты и в самом деле мастер?

– Да, – ответил я. – Конечно, я не знаю, каков будет результат нашей встречи, пока мы не попробуем сыграть.

– Верно, – согласился Раздвоенная Борода.

– Я приду на твой корабль, – сообщил я.

– Приходи, – не стал возражать Ивар.

А потом он повернулся к одному из своих людей.

– Возьми монеты, которые жители Кассау принесли в храм, и держись поближе ко мне, – приказал Раздвоенная Борода. Сейчас монеты лежали в большой чаше.

– Есть, капитан! – рявкнул северянин.

Загорелась задняя стена храма, затрещала другая потолочная балка. В воздухе носились искры, жалили лицо. Обнаженные рабыни то и дело вскрикивали от боли.

– Откройте другую дверь! – крикнул Ивар Раздвоенная Борода.

Двое его людей распахнули вторую дверь храма. Толкаясь, с истерическими воплями и плачем, охваченные ужасом жители Кассау, только что лежавшие в грязи на полу храма под горящей крышей, грозившей вот-вот свалиться им на голову, устремились наружу.

Ивар не мешал им.

– Они выходят! – закричали на улице.

Мы услышали, как с возмущенными криками к двери бросились мужчины, которые размахивали цепями, вилами и мотыгами.

– А теперь вы дадите нам уйти, – сказал Ивар Раздвоенная Борода.

– Вам не позволят довести нас до корабля, – сказала стройная девушка.

– Придется поторопиться, красотки, и тебе тоже, моя большегрудая радость, – объявил Ивар, ткнув пальцем в сторону Эльгифу, – или вы лишитесь головы.

– Открывай дверь! – крикнул он. Дверь распахнулась. – К кораблям! – рявкнул Ивар. – Шевелите ножками, милашки. – Он громко рассмеялся и сильно ударил ладонью стройную белокурую красавицу.

Его люди, окружив девушек, поспешили покинуть храм.

– Они выходят с этой стороны! – крикнул какой-то мужчина из толпы.

Однако большинство собравшихся снаружи горожан обнимали своих дорогих родственников или друзей, выбежавших из храма. Ивар Раздвоенная Борода, его люди и добыча – красивые девушки и золото – очень быстро, но не бегом, направились к пристани. Кое-кто из крестьян и рыбаков, которым не хватило места в храме, последовали за нами, они держали в руках косы и серпы.

Но у них не было вожака.

Они напоминали волков, что-то кричали, выли, размахивали кулаками, бежали за нами вслед, пока мы пробирались к пристани. Потом кто-то из них бросил камень, а вслед за ним еще.

Однако ни один не хотел попробовать топора воинов из Торвальдсленда.

– Спасите нас! – выкрикнула стройная белокурая девушка. – Вы же мужчины! Спасите нас!

Услышав ее крик, многие, казалось, осмелели и подобрались к нам поближе, но рассекающие воздух могучие топоры заставили их снова отступить.

– Собирайтесь вместе, – услышали мы. – В атаку! – Гурт в своем черном шелковом одеянии вдохновлял людей на битву.

У них появился вожак.

И тогда Ивар Раздвоенная Борода взял Эльгифу за волосы и развернул ее так, чтобы преследователи могли хорошенько рассмотреть девушку.

– Остановитесь! – заорал Гурт.

Потому что лезвие топора касалось горла Эльгифу, ее голова была откинута назад. Ивар Раздвоенная Борода ухмыльнулся, глядя на Гурта.

– Остановитесь! – простонал Гурт, который больше не хотел сражаться. – Пусть уходят!

Ивар отпустил Эльгифу и довольно грубо подтолкнул ее вперед.

– Пошевеливайтесь! – приказал он своим людям – И вы тоже, красотки! – крикнул Раздвоенная Борода связанным, нагруженным золотом рабыням.

Позади рухнула крыша храма, и я оглянулся. Небо почернело от дыма.

Ярдах в ста от пристани мы увидели толпу разъяренных мужчин, около двухсот человек, которые загородили нам дорогу. В руках они держали гарпуны, остроги и заостренные палки.

– Вот видишь, – радостно воскликнула белокурая девушка, – мое рабство оказалось недолгим!

– Граждане Кассау! – весело крикнул Ивар. – Вас приветствует Ивар Раздвоенная Борода!

Они посмотрели на него, напряженные и злые, готовые в любую минуту начать бой.

А Раздвоенная Борода, ухмыляясь, перекинул топор через левое плечо и повесил на широкую кожаную петлю. Эта петля крепилась кожаным ремнем, который шел от левого плеча к правому бедру, где имелся специальный крючок, чтобы вес топора не оттягивал ремень. Все воины Торвальдсленда, даже если у них нет никакого другого оружия, носят на поясе нож. Меч обычно крепится на специальном ремне, перекинутом через левое плечо, что, впрочем, принято повсюду на Горе. Естественно, можно подвесить ножны к главному ремню, поскольку он достаточно широк и выдержит дополнительную нагрузку. Он называется главным ремнем, чтобы отличать его от специальных ремней для топора и меча, а кроме того, этот ремень воины носят постоянно. Сюда же, конечно, крепится кошелек и другие нужные предметы. Как правило, горианская одежда не имеет карманов. Кое-кто утверждает, что этот ремень следует называть ремнем господина, потому что он иногда используется для воспитания рабынь. В чем лично я сильно сомневаюсь. Впрочем, как бы там ни было, обнаженных невольниц часто учат послушанию при помощи кнута.

Ивар Раздвоенная Борода протянул руку и взял у одного из своих воинов чашу с монетами, которые бедняки принесли в храм Кассау.

А потом, улыбаясь, принялся разбрасывать монеты.

Мужчины напряженно за ним наблюдали. Даже самая мелкая из этих монет равнялась плате за целый день работы в доках Кассау.

А Ивар продолжал пригоршнями разбрасывать перед рыбаками деньги.

– Сражайтесь! – отчаянно закричала белокурая девушка. – Сражайтесь!

Один из рыбаков не выдержал, наклонился и схватил монету.

В тот же миг одним широким жестом Ивар Раздвоенная Борода высыпал остатки золота на землю. Еще двое наклонились за деньгами.

– Сражайтесь! – снова завопила белокурая девушка. – Сражайтесь!

Первый мужчина, склонившись к земле, поднял другую монету, а потом и еще одну.

Его примеру последовали двое стоявших с ним рядом рыбаков.

И тогда не выдержали остальные, побросав оружие, они опустились на колени и принялись сгребать монеты.

– Трусы! Жалкие слины! – зарыдала девушка.

А потом она уже не могла больше кричать, потому что веревка у нее на шее натянулась, и вслед за другими рабынями она побежала мимо ползающих по земле рыбаков Кассау.

Не встретив никакого сопротивления, мы проскочили мимо рыбаков и остальных горожан и оказались на причале, возле которого я увидел стройного и быстрого змея Ивара Раздвоенная Борода. На корабле оставалось десять человек. Восемь из них стояли с луками наготове; никто из жителей Кассау не осмелился приблизиться к кораблю; небольшой северный лук с короткими тяжелыми стрелами не сравнится по дальности с большими крестьянскими луками южан, которыми пользовались рэнсоводы дельты, но в ближнем бою, на расстоянии в сто пятьдесят ярдов, его убойная сила достаточно велика. Кроме того, с ним гораздо удобнее обращаться, чем с крестьянским луком, напоминающим лук тачаков, инкрустированный рогом. Такие луки очень удобны в сражении на кораблях – вынув весло, можно пускать стрелы сквозь образовавшуюся амбразуру. Еще двое северян стояли возле причальных канатов, готовые перерезать их в любой момент.

Люди Ивара Раздвоенная Борода побросали свои плащи, набитые золотом, на корабль.

А капитан оглянулся назад.

Мы услышали отдаленный грохот. Стена храма рухнула. Еще через несколько мгновений обрушилась и другая стена.

Огромные черные клубы дыма поднимались в небо над Кассау.

– Мне нужно кое-что взять с собой, – сказал я, – а потом я к вам присоединюсь.

– Только не задерживайся, – предупредил меня Ивар Раздвоенная Борода.

– Ладно, – пообещал я.

И быстро побежал к таверне, находившейся неподалеку от гавани. Там я расседлал и освободил тарна, на котором сюда прилетел.

– Улетай! – приказал я ему.

Он взмахнул огромными крыльями, взмыл в дымное небо Кассау и направился на юго-восток. Я улыбнулся. Там лежали горы Тентис. Именно в этих горах жили предки тарнов. Я подумал о паутине, вытканной пауками, и черепахах, спешащих к морю, – как фантастично, как странно ведут себя животные! А потом вспомнил, что и сам я – животное, и кто знает, какова природа инстинктов, руководящих моими поступками?

Я бросил золотую монету на землю – плата за мое пребывание в Кассау и за содержание тарна.

Седло я решил оставить. Однако забрал свои седельные сумки с кое-какими вещами, золото, спальный мешок из меха и шкуру боска. А еще я захватил водонепроницаемые ножны, большой лук и сорок стрел.

Я еще раз посмотрел вслед тарну. Он уже исчез в за тянутом дымом небе Кассау.

Однако я не жалел об этом, потому что доберусь до Торвальдсленда гораздо более удобным способом.

Я побежал к причалу.

Восемь стрел были направлены мне в грудь.

– Не стрелять, – приказал Ивар Раздвоенная Борода, а потом ухмыльнулся: – Он играет в каиссу.

Я забросил свои вещи на корабль и, держа в руке лук, запрыгнул на борт змея.

– Отчаливаем, – объявил Ивар Раздвоенная Борода.

Северяне выбрали причальные канаты. Они не стали их разрубать. Лучники заняли места на скамейках рядом со своими товарищами.

Змей отошел от пристани, а потом развернулся.

Бело-красный полосатый парус, трепеща на ветру, начал подниматься на мачте.

А между скамьями, на палубе, среди добычи сидели обнаженные рабыни со скованными за спиной руками, – и среди них Эльгифу в разорванном черном бархатном платье. Все они были по-прежнему связаны между собой, а скрещенные ноги туго обмотаны шелковистой веревкой. Я заметил, что у Эльгифу отобрали башмаки и шерстяные чулки – это было сделано для того, чтобы надежно связать ей ноги, так же как и другим невольницам. Горианцы никогда не накладывают веревку поверх башмаков или чулок. Гордой и богатой Эльгифу придется оставаться босиком, как простой крестьянке или рабыне, – так пожелал Ивар Раздвоенная Борода – до тех пор, пока через пять ночей, не считая этой, возле камня с рунами на границе Торвальдсленда за нее не будет заплачен выкуп. Эльгифу, единственная из всех женщин, хотя она была связана и в наручниках, не казалась особенно расстроенной.

Ивар Раздвоенная Борода подошел к рабыням и посмотрел на белокурую девушку, шею которой охватывала веревка. Она сидела подобрав колени. Девушка взглянула на него, а потом пошевелила руками в наручниках, которые тихонько звякнули.

– Складывается впечатление, – заметил Ивар, – моя красотка, что твое рабство будет не таким коротким, как ты рассчитывала.

Девушка опустила глаза.

– Ты не сможешь сбежать, – сказал он, и девушка заплакала.

Северяне заработали веслами и дружно затянули песню.

Ивар Раздвоенная Борода наклонился и поднял башмаки и чулки Эльгифу, которые лежали там, где их бросили, когда связали ей ноги, и швырнул за борт.

А потом подошел ко мне. Мы видели, как мечутся на пристани люди. Кое-кто пытался организовать безнадежную погоню.

Люди Торвальдсленда запели сильными, красивыми голосами. Весла поднимались и опускались. Кормчий сидел возле огромного рулевого весла.

А за спиной у нас поднимался дым горящего храма. Казалось, что раздуваемый сильным ветром огонь распространился по всему Кассау.

Мы заметили, что те, кто находился на пристани, и даже смельчаки, собиравшиеся пуститься в погоню, вернулись в город. Зазвучал гонг, висевший у входа в храм. Город горел, и жители Кассау поспешили по грязным городским улицам к своим домам – у них появились новые заботы.

На палубе плакали скованные наручниками рабыни, которых увозили на Север, где они должны будут служить грубым, жестоким хозяевам.

И вот уже все небо над Кассау затянуло дымом, далеко над водой разносились удары гонга, возвещавшие о трагедии, постигшей город.

Северяне пели, весла поднимались и опускались, змей Ивара Раздвоенная Борода покинул гавань Кассау.