Марахси

Глава 7. ...и их противники

Наведаться следом за врачом в ангар, чтобы посмотреть, как готовят к завтрашнему бою ромульян, было идеей Саммю. По крайней мере, именно это он озвучил Быку сразу после того, как врач, пошатываясь, покинул приаренный зал.

— Я начальник безопасности, хочу быть уверен, что никакой подставы нам не грозит, — заявил он. — А то знаете этих представителей их касты…

— Самая гуманная профессия в мире? — понимающе усмехнулся Бык.

— Да прямо, — протянул Саммю. — Но держу пари, андроидам он симпатизирует больше, чем нашим бедным овечкам Долли. Моя работа — не допустить порчи имущества.

— Какого именно?

— Тех и других. Если кассин будет любимчиком публики, цена ему будет выше, чем ромульянину. Соответственно, наоборот тоже верно. А где есть фавориты, там и нечестное судейство, и подножки, и все остальное.

— Сами подумываете ставить на наших гладиаторов?

Саммю ничего не сказал, прошагал к выходу, предоставив собеседнику решать, является это ответом или нет. По пути он крикнул Язмину приказание развести кассинов по баракам, попросту свалив на него свои обязанности. Бык подумал и двинулся за ним.

Ближайший коридор он знал хорошо, ангар, в котором ставили чипы, тоже мог бы найти без подсказки, но что ему абсолютно не улыбалось, так это перемещаться в одиночку по черным, как ночь, тоннелям, полным поворотов и ям. Рассказы про Ялмунд задели его сильнее, чем он хотел показать.

Саммю понял его опасения, кивнул головой.

— Коротни тут проводка, все эти катакомбы погрузятся во тьму, и в ней мы слепы, как кроты. Заблудимся в считанные секунды.

— Можно будет нащупать провода на стене и ориентироваться по ним, — предложил Бык. — По крайней мере, не забредешь черти куда.

— Здесь никому нельзя верить, даже проводам, — хохотнул Саммю, дернув круглой головой. — Ромул правильно делает, что держит нас всех на расстоянии, дольше проживет. Врач та еще темная лошадка.

— Темнее, чем мы с вами? — пошутил Бык.

— Может и так, — не принял шутки Саммю. — У меня иногда бывают предчувствия, они довольно дурные. Редко, но случается. Так вот помяните мое слово — добром это дерьмо не кончится.

Бык не стал возражать. Его собственные предчувствия были еще хуже, но откуда они сейчас взялись — он понятия не имел. Пустые коридоры как всегда были пустыми, но он поймал себя на мысли, что постоянно оглядывается — убедиться, что червь не вылезает из боковых отсеков пути. В червя он ни на грош не верил, и боязнь этих дыр рационализму не поддавалась, но с момента выхода в коридор волоски на руках упорно стояли дыбом, и Бык ожесточенно потер их ладонью, чтобы не заметил Саммю.

Ангар с его крепкими дверями и ярким светом оба встретили с облегчением. К Саммю тут же вернулся ехидный и начальственный вид, потому что врач посмотрел от верстака на гостей мутным взглядом.

— О, — засмеялся Саммю, — с утра нарезамшись, ваше сиятельство. А как же клятва Гарпократа?

— Клоун, — прошипел врач.

Саммю не подумал обидеться, подтолкнул Быка локтем и указал подбородком туда, куда следовало направить взгляд. Направить его следовало на ящики с вежской маркировкой, которая Быку ничего не сказала, кроме даты последней поставки на производство. Врач приподнял крышку, запустил туда руку, вытащил горсть шприцов-тюбиков, другой рукой поснимал с них колпачки, зажал в кулаке весь набор и разом разрядил себе в плечо сквозь одежду. Что бы в них ни было, мутность взгляда быстро уступила фокусу. Пустые тюбики полетели в мусорное ведро за верстаком.

— Чему обязан? — спросил врач уже деловито, в нем не было и следа досады или несдержанности.

— Откровенно говоря, убиваем время, — ответил вместо Саммю Бык, которому показалось, что взгляд врача, направленный на него, немного теплее того, что адресовалось Саммю. — Кассинов посмотрели, и стало интересно, как поживают их противники. Кстати, где вы их держите?

Врач ткнул пальцем куда-то вверх, оба визитера задрали головы и так остались стоять — все стены от перекрытия этажа и выше были усеяны белыми фигурами андроидов, прикрепленных к вертикальным держателям. Больше всего это напоминало улей гигантских насекомых, облепивших его стенки и смотревших на людей внизу. Брони сейчас на них не было, точнее, она была раскрыта наподобие крыльев, отсюда это дикое сходство с бабочками. Наружу каждый ромульянин являл нечто вроде позвоночника с отводящими тонкими проводами, только идущий почему-то по передней брюшной стенке.

Врач нажал кнопку на пульте — и один из держателей со скрипом пополз вниз, раскачиваясь в пути на своих цепях. Когда ноги ромульянина стукнули о пол, андроид поднял голову. Маски не отделялись от лиц или же под ними не было никакого подобия лица, поэтому складывалось ощущение, что черты андроида сложены в презрительную гримасу. Корпус покрывала разноцветная вязь из иероглифов наподобие японских, к макушке головы была приделана войлочная косица. Саммю бесстрашно щелкнул его по лбу.

— Зачем их развесили? — спросил он. — Да еще и вскрыли?

— А как я должен подбирать им дозу? — огрызнулся врач. — Откуда, по-вашему, возьмется разнообразие?

Бык тоже подошел поближе, но трогать робота не стал, просто посмотрел в самый центр трубочек и связок.

— Для этого вы им вводите гормоны? — уточнил он. — Или это шутка? Зачем они роботам?

Врач поджал губы.

— У них органический мозг, — сухо ответил он.

— То есть? — Бык поперхнулся. — В каком смысле? Человеческий?

— Если вас интересует, носил ли кто-то эти мозги до ромульян, то нет, — ответ был полон ядовитого сарказма, который Бык предпочел не заметить. — Вся масса их мозга — клоны одной-единственной клетки, выращенные в лабораторных условиях и помещенные в оболочку под внешним управлением. Разработка Новой Виктории, которую она поставляет в готовом виде на производства вроде нашего.

Стало немного легче, тогда как Саммю явно был разочарован. Похоже, до этого дня он представлял себе ромульян изнутри несколько иначе.

— Какая профанация, — протянул он. — Впрочем, чего ожидать от людей, как не того, что они будут подражать матери-природе. И еще имеют наглость называть себя творцами, когда просто украли чужую идею.

— Все эксперименты по созданию искусственного интеллекта рано или поздно приходят к подражанию природе, — сварливо отозвался врач. — Зачем выдумывать велосипед?

Ромульянин то ли был отключен ниже шеи, то ли имел команду не мешать людям, но он опустил голову, не произнеся ни слова. Врач отошел к другому ящику, набрал там новых пластиковых тубусов и вернулся к верстаку. Свой набор он разложил в ряд, как торговец на провинциальной космолинии.

Бык смотрел на него с любопытством, а Саммю — настороженно, отступив немного назад.

— Мозг органический, и его работа осуществляется по образу и подобию людей, — врач вставил пластиковые тубусы в прямоугольный контейнер. — Мы подаем команды, но одного электричества недостаточно для передачи импульсов между нервными клетками. Большинство синапсов имеют не электрический, а химический механизм действия, а химический передатчик импульсов в человеческом мозге — нейромедиаторы.

— Гормоны?

Врач заправил контейнер, предназначенный внутрь андроиду, вставил его в приемный лоток.

— Да. Серотонин, мелатонин, дофамин.

— У них есть собственные мысли? — Бык внимательно смотрел на ромульянина, который получил свою дозу, но счастливым не выглядел.

— Не в том виде, в каком они есть у людей.

— Удивительно, что они оказались бесполезны против дрифта, — зачем-то сказал Бык.

Врач метнул на него непонятный взгляд, и начал набирать вторую обойму из пластиковых цилиндров.

— Зрелищность боя зависит от манеры движений, — сказал он, не отрываясь от своего дела. — Я попробую сделать так, чтобы со стороны это выглядело особенностями характера, но нужно понимать, что машина останется машиной, какую моторику ей не навяжи.

— И слава богу, — искренне сказал Саммю. — Машина, которая умеет ненавидеть или любить — что может быть страшнее.

— Ближе к делу, — перебил его врач. — Что нужно тем баранам, которые усядутся в кресло с билетами?

Он сделал многозначительную паузу.

— Агрессия, наверное, не помешает, — предположил вместо Саммю Бык, почесав себя за ухом. — Что-то вроде боевого рвения, не знаю, как выразить точнее. Он должен быть устрашающим. Победа не должна быть легкой, это неинтересно.

— Может быть наоборот, сделать его нерешительным? — возразил Саммю. — Истериком или неврастеником?

— Хорошо, истериком или неврастеником, — врач добавил несколько тюбиков в боковые пазы лотка. — Рекуррентная нейросеть учится на основе полученного опыта и отклика. Проще показать, чем рассказать.

В наступившую минуту тишины он свел обратно белые нагрудные крылья и прихлопнул их рукой совершенно по-дружески, словно предлагая андроиду слово. Саммю непроизвольно отступил назад, тогда как Бык напротив, подался вперед и заглянул в прорези маски ромульянина. Ему на какую-то долю секунды показалось, что в щели что-то блеснуло, хотя вероятнее всего, так отразился свет: голова андроида пришла в движение. Тот поднял ее, повернул, опустил, снова поднял, движения ускорялись и были несколько хаотичными. А потом его тело дернулось в захватах держателя.

Бык поспешно ретировался к Саммю, тогда как врач продолжал рассматривать ромульянина со всех сторон. Тот продолжал долбиться в своих захватах, усиливая рывки и удары, и почти выпал из них, когда они разжались. Сделала это рука человека или сам андроид добился свободы, Бык не понял, они с Саммю подпрыгнули совершенно непроизвольно, ромульянин выпрямился на месте, сверля их своими прорезями.

— Вы боитесь его движений, и он пытается оценить вашу реакцию, — пояснил врач. — Попробуйте сейчас не двигаться. Прыгай на месте.

Последнее адресовалось андроиду. Ромульянин подпрыгнул, и продолжил прыгать, потому что отменяющей команды не было. Звук при этом раздавался ухающий и тяжелый, зрители молчали, и через несколько минут прыжки стали одинаковыми и невысокими, монотонно исполняемыми.

— Нет реакции — нет смысла выкладываться, — прокомментировал врач, и снова повернулся к андроиду. — Видишь дверь? Пробей ее кулаком.

Ромульянин перестал прыгать, прошагал к входным дверям и врезал в середину створок. Они были металлическими, и трещинами пошла только краска. На двери появилась вогнутость, потому что удары продолжались, но без явной заинтересованности в конечном результате действий.

— Оставь дверь и подойди ко мне, — поступил новый приказ.

Ромульянин развернулся и прогрохотал по полу к своему повелителю. Врач взял с верстака железную палку и с размаху ударил прямо поперек белой маски. Бык ахнул, и даже Саммю издал неопределенный звук. Полипласту маски ничего не сделалось, но при втором ударе андроид шагнул назад и поднял руку перед собой в качестве защиты. Врач снова замахнулся, робот поднял вверх обе руки и закрыл ими голову.

— Хватит, — не выдержал Бык. — Вы его сломаете.

— Вот они, эмоции зала, — констатировал врач. — Ваши сочувствие и страх за его целостность заставляют его отступать и защищаться таким образом, чтобы ваших эмоций было еще больше.

— Ему больно?

— Нет, конечно, — врач отбросил палку в сторону. — Их панцирь — не кожа, там нет нервных окончаний. Он просто защитил место атаки, но видя вашу реакцию, улучшил свои действия. Искины быстро учатся, если их поощрять. Будем надеяться, сброду в зале понравится управлять ими. По крайней мере, результат боя стабильно будет радовать большую часть зрителей.

Врач отправил еще один тюбик в лоток андроида таким же движением, каким собакам дают лакомство за безупречно выполненную команду. Быку показалось, что врач сейчас потреплет ромульянина за ухом, но этого не случилось.

— То есть если в зале начнут орать и показывать палец вниз, он убьет кассина? — вдруг оживился Саммю, до которого дошло сказанное. — И отступит, если симпатии зрителей будут на другой стороне?

— Абсолютно верно. Так что пусть ваши кассины молятся, чтобы в зале сидели гуманисты, а не любители мясорубки.

— Люди обожают кровавые зрелища, — отмахнулся Саммю. — Один-другой случай с фаршем нам не помешают. Лишь бы потом он не перекинулся на зрителей. Паникующая толпа нам не нужна, а робот, вышедший из-под контроля, до сих пор популярная тема в кинокошмарах.

— Искины не злятся, — врач отошел к пульту и начал спускать еще одного андроида, пока первый неподвижно усваивал полученное, опустив руки вдоль туловища. — Они выполняют поставленную задачу. Как выглядит злость для стороннего наблюдателя? Громкие крики, агрессивные движения в пустоту, немного саморазрушительных действий, вроде пинания стен или предметов — это простая последовательность действий, которую можно задать извне в зависимости от ряда условий. То же самое относится к радости победителя — торжествующий звук, демонстрация определенных поз и жестов. Остальное им подскажут люди в зале.

— Если зрители захотят крови…

— Он убьет, — отрезал врач. — Что касается прочих человеческих страхов, то их природа темна и идет от отсутствия образования.

Бык украдкой взглянул на Саммю и решил, что насчет кошмара тот вполне мог иметь в виду и себя, хотя ни за что не признается. Чем же тогда вызван его поход в самый эпицентр машинной цивилизации Марахси? Преодолением своих страхов? Вызовом себе? Желанием контроля, в котором не признаешься никогда в жизни? Или чем-то другим?

— А почему ромульянин не может напасть на человека из зала? — спросил он врача. — На чем основана такая уверенность?

Врач сморщил нос.

— Удивительно, что вы всерьез задаете такие вопросы. Представьте, что вы стоите перед банкоматом с открытым окном диалога. Насколько высока вероятность, что он захочет обнулить вашу карту и перевести все деньги неизвестной старушке?

— Нулевая, — ответил вместо Быка Саммю. — У него нет своих желаний.

— Возьмите там шприц с дофамином, — съехидничал врач. — Попробуете награду по-ромульянски.

— Предпочитаю пиво, — отшутился тот. — То есть дрифтеры этим взяли наших бедолаг? Навязали им свою волю? Эмоции?

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — ответил врач. — Приведите ко мне хотя бы одного дрифтера, положите на верстак — и я вам скажу принципиальные различия. Рассуждать абстрактно я не умею.

— Если бы я мог это сделать, нашел бы покупателя получше, — хмыкнул Саммю. — За вскрытого дрифтера много не дадут, а вот за целого отвалят прилично. Только едва ли их занесет к нам на шоу.

— Ромул думает иначе, — негромко заметил Бык. — Он считает, что человек Шепарда здесь непременно появится.

Он увидел, что Саммю и врач как-то быстро переглянулись, сделали это непроизвольно, словно хотели убедиться в реакции друг друга.

— На его месте я сделал бы точно так же, — заявил Саммю. — Убедиться, что от дрифта мы так далеко, как это только возможно.

— На его месте я не был бы так уверен, — передразнил его врач. — Без чипа не узнаешь, а они ему вместе с ромульянами не достались.

— Чип можно украсть.

— Они не лежат на виду, а находятся в сейфе Ромула, — губы врача сошлись в одну тонкую линию.

— Разве для дрифтеров проблема вскрыть замок?

— Сейф механический, размером со шкаф и весит полтонны. А скоро вообще потеряет всякую привлекательность для атаки, потому что чипы будут вшиты всем желающим попробовать силы на арене, — сказал врач. — Живые сейфы так просто не отдадут то, что их кормит.

— Кто это решил? — скандальным голосом спросил Саммю, для которого новость явно стала неожиданностью. — Почему я об этом не знаю?

— Идея Ромула, — сладко ответил тот. — Вы имеете что-то против?

Саммю поколебался, но отрицательно качнул головой. Он немного постоял, глядя прямо перед собой, и вдруг, ни слова не сказав, вышел. Врач вернулся к своей работе, предоставив Быку развлекать себя самостоятельно или отправляться в обратный путь в одиночестве. При всей своей нелюбви к катакомбам, Бык выбрал последнее.