Магия Мохнатых

Заклинание орла

Когда орел-воин опускал его у стока озера, Желтая Ракушка рассматривал местность. Через узкое ущелье вытекал ручей, и бобр видел, что упавшие сверху скалы действительно могут легко запрудить его. Однако с такой проблемой его народа еще не приходилось прежде сталкиваться: обычно они наоборот — создавали, а не расчищали запруды.

Он проплыл вдоль речного стока, обследовал оба берега, пытаясь определить, где требуется углубить ложе водяного потока. И не увидел никакого способа прорыть туннель в сплошном камне утесов.

Вдоль скал стока он вернулся к озеру и начал исследовать остальной берег у этого конца. Орлу, принесшему его, надоело это, он улетел прочь, и Желтая Ракушка остался один на один с задачей, которая казалась ему неразрешимой. Однако бобр упрямо отказывался признаваться в неудаче.

В конце концов бобр передними лапами и головой неожиданно провалился сквозь заросли кустарника в яму в склоне кратера горы. Если все это озеро образовалось на месте действующего вулкана, тогда эта расщелина тоже появилась в давние времена, а позднее потоки застывшей лавы образовали крышу над ней. Плюхнувшись в яму, Желтая Ракушка обнаружил, что это никакая не расщелина, как он сперва предположил, а настоящий канал, который вывел бобра, когда он в кромешной темноте пробрался вдоль разлома, на открытый склон горы с противоположной стороны стены кратера.

Он вернулся назад в долину с озером и присел на корточки у края воды, с огромным аппетитом поедая свежую кору, собранную, пока он исследовал берег вблизи этой трещины. Для одного бобра здесь огромная работа, но он не видел никакой другой возможности добиться того, чтобы у озера орлов появился в случае бедствия запасной сток. К полудню он все еще был занят работой.

Берег озера требовалось подкопать и срезать так, чтобы получился открытый канал в ту трещину. Он копал передними лапами, пока они не стали кровоточить, как тогда, когда он брел по камням. Нужно было вытаскивать камни, оттаскивать и затем снова укладывать их друг к другу, чтобы соорудить что-то вроде желоба для стока.

Он упорно работал всю оставшуюся часть дня, продолжив и ночью, лишь время от времени останавливаясь чтобы передохнуть или снова поесть зелени, которой, к счастью кругом имелось в изобилии. И вот наконец он прорыл неровную канаву в земле, частично укрепленную стеной из камней и стволами твердых молодых деревцев, которые он смог повалить, очистить и вбить в камни для большей надежности. Потом все это основание покрыл слоем грязи, смешанной с переломанным кустарником, выровняв таким образом ложе канала. Все сооружение поднималось над нынешним уровнем озера на рост его тела, и в начале канала он построил еще одну стену из небольших камней, которые в случае необходимости легко можно будет сдвинуть сильными когтями орлов.

Когда вставало солнце, бобр лежал у берега, и воды озера омывали его кровоточащие лапы. Он так устал, что не имел сил подняться. Впрочем, проявив все лучшее, чем владеют бобры в искусстве строить плотины, он обеспечил орлов тем, в чем они нуждались. И если река, вытекающая из озера, снова будет запружена упавшими камнями, то все, что им потребуется сделать, так это разрушить тонкую перемычку, которая закрывает новый сток, и поток воды потечет по новому каналу. Конечно, нет никакой возможности проверить, пока не случится подобное бедствие, и Желтая Ракушка мрачно спросил себя, не потребуют ли орлы такого доказательства до того, как выполнят свою часть договора.

Над ним в воздухе раздалось хлопанье крыльев, и орел, который принес его сюда, а может, другой, только похожий на него, приземлился на краю сдерживающей плотины, которую построил Желтая Ракушка. Он раскачивался, глядя на канал, выстроенный бобром.

Ракушка слишком устал, чтобы тоже поднять лапу и подать какой-то знак. Тем не менее он кивнул, сначала в сторону озера, а потом в сторону сделанного им канала, надеясь, что орел, если это посланник, поймет, что задание выполнено.

Острые глаза птицы переместились от животного к каналу, ведущему в темную расщелину, открывшуюся сбоку от озера. А потом его когти показали серию знаков:

«Это путь в скалах?»

Желтая Ракушка вытащил свои кровоточащие лапы из успокаивающей боль воды и тоже знаками ответил:

«Путь сквозь стену горы. Когда вода поднимется, нужно будет вытащить камни, на которых ты сейчас стоишь. Это откроет новый путь для стока…»

Орел наклонил голову, исследуя плотину, на которой сидел, коснулся клювом одного из находившихся на самом верху камня, как бы проверяя устойчивость, а может, оценивая возможность удаления их, когда наступит в том необходимость. По-видимому, он остался удовлетворенным, потому что, не показывая Желтой Ракушке других знаков, взмахнул несколько раз крыльями и взлетел над озером, направляясь, как заметил бобр, не к деревне, а к утесам, куда улетели накануне днем Штормовое Облако и сопровождавшие его воины.

Желтая Ракушка расчесал испачканный в грязи мех, сморщившись от боли в кровоточащих ранах на лапах, однако заставил себя вычистить шкуру, дожидаясь, когда прибудут орлы для проверки работы. Их высокомерие было известно всем племенам, однако и бобры, разумеется, не самые худшие среди Народа. Как жаль, что у него не осталось коробочек с красками, его церемониальных бус и пояса, чтобы он мог выглядеть подобающим образом: глядя на работу, на которую он затратил множество часов, Желтая Ракушка подумал, что может гордиться ею.

Орел, прилетевший, чтобы проверить его работу, действительно оказался посланником: вскоре в небе появились другие крылатые существа, и Штормовое Облако вместе с ними: Наверное, его сопровождали помощники в управлении племенем или самые опытные воины; чуть погодя все они устроились на плотине. Орлы внимательно осмотрели плотину, канал за ней, расщелину, в которую должна будет в случае необходимости устремиться вода. Желтая Ракушка знаками показал вождю орлов, для чего предназначена каждая часть стока.

И что теперь — потребуют ли орлы от него демонстрации, для чего он должен будет каким-то образом запрудить второй речной сток и направить воду в этот канал? При мысли об этом его лапы взорвались от боли, а спина заныла. Впрочем, похоже, что Штормовое Облако не настолько сомневался в искусности бобра.

Вождь орлов сам прошелся по сухому руслу, просунул голову и плечи далеко в отверстие расщелины. Наверное, он разглядел свет на другом конце, который теперь стал более заметным: Желтая Ракушка очистил также и выход, чтобы еще больше облегчить сток воды.

Затем вождь орлов вернулся обратно и стал перед бобром.

«Отлично, — показал он знаками. — Ты сделал то, что было нужно. Поэтому и мы выполним свое обещание».

Вероятно, он подал какой-то сигнал, который Желтая Ракушка не заметил: один из следивших за ним воинов вдруг схватил бобра и взлетел в воздух. Желтая Ракушка закрыл глаза, испуганный тем, что находится так далеко от безопасной земли и висит без движения в когтях несущего его орла, и холодный ветер дует вокруг.

Они не вернулись к берегу, где находилась деревня, куда перед этим были доставлены выдры, нет, они поднимались к утесам, откуда появился сам Штормовое Облако. Там оказался ровный уступ, на который и опустили бобра, и он осторожно сел как можно ближе к его середине, стараясь не выказывать своим хозяевам недоверия к этим скалам — по крайней мере он так надеялся.

Камни вокруг него покрывали трещины и разломы, и эти дыры и расщелины, похоже, служили птицам в качестве жилища. И сейчас перед Желтой Ракушкой зиял провал одного такого отверстия. И все они раскрашены рисунками, которые отмечали успехи и дела не только живых воинов, ныне населяющих их, но и предков: должно быть, орлы живут здесь уж долго-предолго. Однако отверстие в камне, к которому желтая Ракушка сейчас стоял лицом, заметно отличалось от остальных: на всех рисунках были изображены волшебные талисманы. И когда бобр согнулся, чтобы посмотреть на них, Ворон выпрыгнул вперед из трещины у входа. Он энергично замахал крыльями, и по его призыву двое молодых орлов появились позади него, у одного был небольшой барабан, разрисованный красной и белой краской, а у другого — какая-то связка, которую он осторожно положил рядом с пятном на скале, почерневшей от многочисленных костров.

Орел, принесший связку, отошел в сторону и за три-четыре ходки принес к костру несколько небольших кучек хорошо высушенного дерева, которые сложил в форме вигвама. После этого он вместе с остальными орлами отправился к насестам, остался только один, с барабаном. Все это открытое пространство занимали скалы, где можно было сидеть. Желтая Ракушка покрутил головой справа-налево и понял, что все птицы спокойно расположились кольцом, хотя он не отворачивался от Ворона, чтобы посмотреть, находятся ли они также за его спиной.

И тут барабанщик начал стучать когтями правой ноги, сначала тихо, потом с большей силой, так что звуки, которые сперва казались только отзвуком далекого грома, становились все громче и громче.

Ворон взял уголек из коробочки с огнем, положил его в вигвам из деревянных веточек и бросил в пламя то, что взял из своих связок.

Появился дымок, разноцветный, сначала голубой, потом красный — и воздух заполнила смесь незнакомых запахов. Клубы дыма не расходились, а вставали ровными прямыми колоннами к облакам, как это было в случае с сигнальным костром выдр. Желтая Ракушка, запрокинув назад голову на толстой шее, чтобы следить за тем, как они уносятся ввысь, подумал, что это все больше и больше напоминает веревку, протянутую к Небесной Стране — которая отсюда, с вершины горы, не может быть слишком далекой.

Неужели Ворон собирается с помощью этого костра достичь Мира Небес и поговорить там с людьми-призраками?

Похоже, что нет. Пока дым был густым и поднимался ввысь, Ворон отвязал танцевальные погремушки со своих ног и взял черепашьи панцири, наполненные камешками. После чего начал танцевать вокруг костра, и, танцуя, пел, хотя звуки, которые он издавал, не имели смысла для Желтой Ракушки.

Как ни был утомлен бобр, он попытался побороть сонливость; но все же несмотря на все его усилия, голова упала вперед на грудь, а глаза закрылись. Потом он, наверное, выпрямился, вздрогнув, торопливо оглядываясь, чтобы увидеть, не заметили ли это орлы или Ворон.

Но они следили только за Вороном. Наконец Желтая Ракушка больше не смог сражаться со сном и провалился в беспамятство.

И хотя он даже сознавал, что грезит, ему привиделся какой-то странный сон, такой, что, проснувшись, невозможно забыть.

Он плыл высоко в небе, но не на крыльях орла, испытывая страх перед падением, а словно и у него тоже есть крылья — и были всю жизнь.

А внизу простирался мир, знакомый Желтой Ракушке. Вон там озеро, от которого отправился его клан на пути к югу. И он теперь видит их, узнает любого бобра. И средних них какая-то выдра, и бобры следят за тем, как это животное делает передними лапами знаки. И Желтая Ракушка узнал этот предупреждающий знак: путь на юг заказан, и им нужно теперь поворачивать назад, а, может, на восток или на запад, чтобы оказаться в безопасности.

Еще он увидел реку, болотистую топь с деревней выдр, где воины теперь готовят новые копья, а самки работают, собирая побольше еды, словно предполагают, что их островок-дом окажется в осаде.

Увидел он и селение норок, где его и Сломанного Когтя держали пленниками, и там норки хлестали бичами рабов-бобров, изможденных, израненных, низкорослых, заставляя их рыть все новые каналы. И при виде этого Желтая Ракушка стиснул зубы, охваченный безудержной яростью.

Но это еще не все, что он увидел по желанию духов. Он скорее не сам летел, а его несло вперед, на юго-восток, и горы с гнездовьями орлов теперь остались далеко за его спиной. Так он оказался в прерии, местами переходящей в пустыню. Там расположилась какая-то деревня, и он понял, что то, что ему показывают, — твердыня Изменяющегося.

Все ниже и ниже спускался он к этой деревне, пока не испугался, что кто-то из этих существ внизу вскинет голову к небу и заметит его. Но никто не делал этого: странный спиритический сон охранял его. И бобр ступил на землю перед жилищем со стенами из шкур, расположенным поодаль от остальных. Рисунки на них изображали великую и мощную магию, так что он боялся протянуть вперед лапу и приподнять занавеску входа. И все же Желтая Ракушка должен был сделать это: та необходимость что привела его сюда, приказывала ему это.

Поэтому бобр вошел и понял, что это жилище великого волшебника. Духи сна направили его взгляд к шесту в центре норы и связке, висевшей на нем. и он понял, что именно это должно оказаться у него, если он собирается снова стать только Желтой Ракушкой. Однако когда он поднял переднюю лапу, чтобы взять связку, клуб темного, смердящего дыма поднялся с костра, и он отпрыгнул назад, отчего вывалился мимо занавески наружу. А потом обнаружил, что не может возвратиться, что снова несется в воздухе, направляясь прочь от этого города койотов, обратно к горам орлов. И вот наконец он очнулся среди скалистых утесов, сидя перед костром, и Ворон больше не танцевал. Стук барабана тоже прекратился, не было ни барабана, ни других следящих за Вороном орлов. И уже началась ночь.

«Теперь ты знаешь», — Ворон не показал знаками, а просто пропищал эти слова на языке бобров, которые, хотя и были произнесены с сильным акцентом, однако оказались вполне различимыми, чтобы Желтая Ракушка мог понять их.

«Да, знаю», — ответил бобр.

«Ты должен отправиться туда и взять волшебную связку, чтобы заставить Изменяющегося исправить сделанную однажды ошибку: в этой связке заключена его сила, и без нее он всего лишь половина того, чем хочет быть».

«Долгий путь, — заметил Желтая Ракушка. — На него потребуется много времени».

«Но не слишком долгий, если лететь с помощью крыльев, — живо ответил Ворон. — Да, на четырех ногах он окажется очень длинным, однако мы облегчим его тебе».

«Вы очень добры…»

Ворон открыл клюв, резко рассмеявшись:

«Я делаю это не по доброте, бобр. Я делаю это, потому что Изменяющийся и я давно уже враждуем между собой. Когда-то мы были друзьями и вместе творили магию. А потом он в тайне от меня узнал кое-что и не поделился этим со мной, пошел своим путем и лишь смеялся, когда я говорил ему, что мы должны вести себя как братья и не утаивать знания друг от друга. Поэтому усмири Изменяющегося, и я буду рад этому. Я бы попросил у тебя эту магическую вещь, однако духи предсказывают, что она должна послужить другой цели. Впрочем, лишенный ее, он будет страдать, а это как раз и есть мое желание».

Он встал, и погремушки для танцев на его ногах издали слабое дребезжание.

«Я не прошу тебя войти в мою нору бобр: там много вещей, на которые лишь один я могу безбоязненно глядеть. Однако ты обнаружишь укрытие вон в той расщелине и еду. Отдохни некоторое время, а потом придет тот, кого ты видел в первой части своего путешествия».

Желтая Ракушка заполз с открытой площадки обдуваемой ветром, который теперь стал совсем пронизывающим, в трещину, на которую ему указал Ворон. Там он нашел немного коры которую, должно быть, принес один из орлов. Сам бы он выбрал себе другое, и на вкус она оказалась горькой. Но бобр съел се с благодарностью и свернулся клубком, чтобы заснуть.

Еще в темноте когтистая лапа разбудила его. Над бобром стоял молодой орел-барабанщик. Увидев, что Желтая Ракушка открыл глаза, он быстрыми знаками показал, что они должны отправляться. Он не дал бобру времени на то, чтобы возразить или спросить что-то: едва только Желтая Ракушка выполз из расщелины, как орел подхватил его, и они унеслись в темные облака навстречу ветру. В третий раз его испугал полет в воздухе, и бобр закрыл глаза, чтобы вынести его. Но в этот раз ему пришлось труднее: полет оказался куда более долгим, чем когда его поднимали на гору или переносили к озеру. Теперь те перелеты показались только краткими мгновениями угрожавшей ему опасности.

Над ним ровно били мощные крылья, и Желтая Ракушка догадался, что, как во сне, они направляются на юго-запад, прочь от гор, и летят над пустынной прерией, в которой он видел ту деревню койотов. Он попытался обдумать, что он будет делать, когда окажется там. Завладеть такой драгоценной вещью из норы, в которой она висит и которая находится посреди вражеской деревни, — дело опасное, трудно надеяться на успех этого предприятия. И все же спиритический сон дал ему ясно понять, что он должен это сделать.

Внезапно Желтая Ракушка почувствовал, что орел спускается, и открыл глаза. Поскольку его держали лицом вниз, он и в самом деле увидел приближающуюся землю. До наступления утра осталось совсем ничего, и свет уже стал сероватым — однако все же еще было достаточно темно, и землю покрывали тени.

Орел не стал мягко опускать его, а просто ослабил хватку, отчего Желтая Ракушка упал посреди зарослей кустарника и в следующий миг сражался с колючими ветками. Когда он освободился от пут, принесший его орел выглядел очень далекой, быстро удаляющейся в небе точкой, и у него не было возможности поблагодарить птицу, хотя сложно испытывать благодарность, когда тебя с такой бесцеремонностью бросают на незнакомую землю, возможно, совсем рядом с вражеским поселением.

Желтая Ракушка привстал на задние лапы и огляделся. Он оказался посреди прерии, где почти ничего не росло, местность совершенно открытая: он видел только низкорослый кустарник, и казалось, эти растения от зарождения жизни здесь не знали, что такое хорошая почва и обилие воды. Кое-где виднелись полоски песка, здесь вообще ничего не могло расти.

Бобр медленно повернул голову. Деревня койотов, где бы она ни пряталась, должна находиться не слишком далеко от источника: вода всегда должна быть у любых животных. Желтая Ракушка стал принюхиваться к каждому дуновению ветра, он делал глубокие вдохи во все стороны, надеясь обнаружить запах воды.

Он должен найти воду не только потому, что она приведет его к деревне, но и потому, что это источник существования. Та ссохшаяся гадость, которую добыли для него орлы накануне ночью, лишь пригасила голод, на самом деле до конца так и не удовлетворив его, и теперь бобр хотел есть, ему необходима еда и он должен добыть ее.

Он стоял лицом к югу, когда до него донесся совсем слабый запах, который он искал. Ничего не поделаешь, придется пешком идти по местности, которая отнюдь не предназначена для передвижения неуклюжего и медленного зверя. И лишь надежда когда-либо достигнуть той воды заставляла бобра держаться настороже.

Солнце уже поднялось, когда он побрел вперед, лапы начали снова болеть, горячий и твердый суглинок ранил их. При любом удобном случае он старался придерживаться полосок с грубой травой, которая давала почве хоть какую-то мягкость. Здесь есть жизнь: он видел птиц, раз или два — ящериц, вылезших из нор на утреннее солнце, прежде чем жара загонит их обратно в укрытие. И один раз он сделал широкий круг вокруг места, где спряталась змея, о чем его предупредил ненавистный мускусный запах.

Единственное, что радовало, — что запах воды становился все сильнее и сильнее, заставляя его двигаться вперед; он страстно желал плюхнуться в какую-нибудь речку, может, даже в озеро с прохладной водой. А потом замер и низко согнулся в тени кустарника, надеясь, что вовремя спрятался. Громкие вороньи крики, от которых заболели уши, далеко разносились в этой местности.

Поворачивая голову вверх-вниз, Желтая Ракушка смог рассмотреть ворон, когда они пролетели над головой — их три; как и он, они направлялись на юг, только под небольшим углом к востоку. Если он все же рискнет поверить, что они направляются в деревню койотов, тогда есть надежда, что он сможет добраться до воды на некотором расстоянии от врага: запах, похоже, идет с востока на запад.

Окончательно убедившись, что вороны уже далеко, Желтая Ракушка, покинув укрытие, заковылял дальше. Замечая впереди любой кустарник или островок высокой травы, где он мог бы растянуться на земле в случае необходимости, бобр со всей скоростью, какую только мог развить, перебегал, петляя, от одного кустарника к другому.

Теперь запах воды стал таким сильным, что бобр с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на бег. Однако сохранял осторожность и двигался от одного укрытия к другому, пережидая между переходами. Солнце уже начало припекать, и здесь летало больше птиц, но ящериц он больше не замечал. Однажды увидел двух кроликов. Они нанесли на себя окраску, говорящую, что они совершают набег, и двигались с осторожностью, как и он. Молодые самцы, подумал он, возможно, смело пытаются добиться какого-то трофея в этой стране койотов хотя, подумал он, их смелость — это просто юношеская глупость, и любой трофей, добытый таким образом, скорее принесет стыд, а не славу.

Бобры, как и другие племена Народа, считали храбрость ценным качеством, однако глупый храбрец не получает похвалы за свою глупость. Желтая Ракушка осторожно продвигался, чтобы не быть замеченным этой парой, хотя в любое другое время он бы спросил у них, куда идти. Если они действительно взялись за койотов, что только и можно предположить, то ему не хотелось, чтобы пошли слухи об его пребывании здесь, где одинокий бобр сразу привлечет к себе внимание и вопросы.

Земля вдруг оборвалась крутым склоном, и Желтая Ракушка посмотрел вниз в пропасть. Наверное, в другое время года ручей на ее дне и мог бы считаться рекой, однако теперь он совсем пересох, превратившись в цепочку водоемов, слишком мелких, чтобы плавать в них, по крайней мере те, что он увидел. Однако это была вода, и все его существо страстно устремилось к ней.

Вот только это ущелье все на виду. Отважиться на спуск здесь, безо всяких укрытий, означает просто покрасоваться перед любой вороной или же каким-нибудь койотом-разведчиком. Желтая Ракушка под углом стал спускаться к берегу, жадным взглядом поглядывая на озерца, на которые в любое другое время из-за грязной воды посмотрел бы с отвращением. Пока он спускался, водоемы стали больше размерами уже соединялись друг с другом, что служило верным признаком едва текущего ручья. Наверное, поближе к источнику этой высыхающей речки воды будет побольше.

Наконец бобр увидел зеленые растения, растущие на самом дне ущелья, и со вздохом облегчения полурухнул и заскользил вниз, а потом и вообще покатился к краю ручья. Впрочем, он не настолько забыл об опасности, чтобы не оборачиваться и не уничтожать широкими движениями своего хвоста все остающиеся следы.

Здесь росла низкорослая ольха, и он с наслаждением отведал ее. Но он был достаточно осторожен и сдирал веточки и кору только там, где эти следы нелегко заметить. Он нарезал и небольшую связку на будущее, как раньше, когда путешествовал в горах. В этой полупустынной местности нельзя слишком полагаться на то, что сможешь что-то потом обнаружить.

Неподалеку нашлось одно озерцо, в котором удалось глубоко погрузиться в воду, смочить испачканный песком и землей мех, успокоить ноющие лапы. Он нырял и плавал, постоянно держась тени деревьев, склонившихся к поверхности воды, пока не почувствовал себя почти таким же сильным, как прежде.

Судя но солнцу, уже миновал полдень. Он отдался слабому течению воды, пытаясь решить, что делать дальше. Как и большинство племен Народа, койоты предпочитают темноту ночи яркому свету дня. И с наступлением темноты после пробуждения их лагерь будет настороже. Имеет смысл оглядеться сейчас, если деревня находится не слишком далеко отсюда. Привязав к себе ремнями из водорослей связку с едой, бобр поплыл, приближаясь к берегу лишь тогда, когда вода становилась слишком мелкой. Впрочем теперь таких мест попадалось немного. Фактически, череда водоемов вскоре превратилась в ручей, и он смог передвигаться быстрее, чем утром.