Магия Дерини

10. ПРИКЛАДНАЯ МАГИЯ: ЗАКЛИНАНИЯ УТИЛИТАРНОГО ХАРАКТЕРА. МАГИЧЕСКАЯ ДУЭЛЬ

Прикладная магия описывает заклинания или действия как с физическими, так и с телепатическими компонентами, чье сочетание приводит к непосредственному результату. Повторение по памяти определенных действий наряду с соответствующей концентрацией приводит к определенным предсказуемым последствиям. Кроме того, повторение ритуальных действий помогает создать ментальное состояние, таким образом, более или менее стандартизированные движения и жесты, совмещенные с определенной сентенцией и концентрацией (иногда ключевыми фразами) позволяют высвободиться энергии, что приводит к определенному результату. Первую категорию заклинаний этого типа мы можем назвать заклинаниями утилитарного характера.

Заклинание, вызывающее появление огня в ладони, — одно из первых заклинаний этого типа, которое самые юные дерини узнают в процессе их формального обучения. Это одно из наиболее часто используемых заклинаний, результатом его применения является холодное пламя, для поддержания Которого требуется совсем небольшое количество энергии. Для того, чтобы в ладони появился огненный шар, нужно сжать руку в кулак и представить, что он находится внутри. Разжав ладонь, вы увидите в ней огненный шар, величина которого может достигать размера примерно с голову ребенка или с грецкий орех. (Некоторые практикующие дерини предпочитают проводить визуализацию непосредственно на раскрытой ладони. И совсем немногие способны сделать так, чтобы огонь появился без помощи руки, просто концентрируют свое внимание на какой-либо точке пространства, вызвав появление огненного светящегося шара.) Во всех внешних вариациях внутренняя сторона процесса остается неизменной: достигается необходимое ментальное состояние и затем приводятся в действие предварительно усвоенные наборы ментальных операций, которые позволяют добиться требуемого результата.

Из-за того, что пламя не имеет веса (или, в соответствии с современными физическими теориями, вес его незначителен), от оператора требуется совсем не так много усилий для того, чтобы огненный шар смог плыть по воздуху. Такой шар может быть послан на расстояние, в два-три раза превышающее размах рук практикующего дерини. Одновременно дерини способен поддерживать горение нескольких огненных шаров, однако манипуляции тремя или более сферами могут сказаться на концентрации оператора, если от него, помимо этого, требуется что-либо другое.

Пламя обычно принимает цвет, совпадающий с цветом ауры дерини. При желании цвет может быть изменен, однако дерини предпочитают связывать свою магию с каким-либо цветом еще в начале своего жизненного пути и впоследствии придерживаться его. В результате развития способностей Целителей их аура и вызываемое пламя часто приобретают зеленый цвет, хотя Целители из гавриллитов, кажется, отдают большее предпочтение белому или серебристому.

Виденные нами до этого момента типичные цвета могут быть сведены в следующую таблицу. Цвет пламени лиц, имена которых взяты в скобки, выведен из цвета их ауры или защитных полей.

Красный — Келсон, Конал, Джебедия.

Зеленый — Моргай, Рис, (Бэрретт де Лейни).

Серебристый — Дункан, Дугал, Денис Эрилан, Джэмил Эрилан, Тирсель, Эмрис.

Синий — Чарисса. Лиловый — (Уэрин). Фиолетовый — (Дейм Элфрида). Золотой — (Дугал), (Даррел).

Примеры использования светящихся огненных шаров весьма многочисленны. Йорам вызывает к жизни крошечную светящуюся сферу, когда он и Рис проникают в аббатство святого Фоиллана, чтобы похитить спящего Синила Халдейна. При освобождении Йомейра, где Камбер и его сын находят тела Алистера Каллена и Ариэллы, Камбер заклинанием вызывает огненный шар и позднее делает так, чтобы появилось еще несколько шаров. (Святой Камбер.) Когда же Морган зажигает огненный шар в подземных переходах его столицы Корота, мы видим это глазами человека.

…Морган повернулся, чтобы встретить их, шар мягко светящегося зеленого света лежал в ладони его левой руки.

— Расслабься, епископ, — тихо проговорил Морган, плавно двинувшись по направлению к Кардиелу, держа в протянутой руке светящийся шар. — Это всего лишь свет, ни плохой, ни хороший. Ну, дотронься до него. Он холодный, безобиден совершенно.

Кардиел не двинулся с места, не отрываясь глядя в лицо приближающегося Моргана, а не на огонь. Только тогда, когда молодой генерал остановился перед ним, епископ снова опустил глаза, чтобы взглянуть на огонь. От него исходил холодный, зеленый, мягко мерцающий свет, точно такой же, какой окружал голову Эрилана той ночью, когда тот дал понять, что он дерини. (Великие дерини.)

Огненные шары особенно удобны и практичны при исследованиях, проводимых под землей, так как, в отличие от факелов и свечей, они не образуют дыма. В разрушенных коридорах подземелья епископского дворца в Грекоте в руке Камбера ярко горит “холодный серебристый огонек, принявший форму шара, на расстоянии ладони от его руки. Жестом он сделал так, чтобы шар повис в воздухе чуть выше его правого плеча, и затем, шагая рядом с Йорамом, вообще перестал обращать на него какое-либо внимание”. (Святой Камбер.) Спустя некоторое время, когда они вошли в большую палату, одного шара оказывается недостаточно, и Камбер складывает свои ладони лодочкой и дает жизнь другому шару, “сделав так, чтобы он повис в воздухе на расстоянии вытянутой руки от первого, взмахнув рукой с аметистовым кольцом” — способ, несколько отличающийся оттого, что мы привыкли видеть. (Святой Камбер.)

Нет необходимости говорить, что светящиеся шары — отличительный признак дерини, которым обладают только они, и то, что, без сомнения, выдаст их, если свидетелем этого станет кто-то, кто прежде не знал, что перед ним дерини.

— Ты собираешься оставить этот шар зажженным, пока ты будешь работать? — спросил Келсон /Дугала/. — Если кто-нибудь заглянет внутрь, это тут же выдаст, кто мы на самом деле. (В поисках святого Камбера.)

Светящиеся шары — естественное следствие ауры дерини, которая может быть описана как визуализация психических защитных полей. (Дерини также способны ощущать, а иногда и видеть внутренним зрением защитные поля, однако это процесс иного характера.) Вид ауры вполне способен лишить человека присутствия духа не только оттого, что он соответствует классическому описанию нимбов и ореолов, традиционно связываемых со святыми и Господом, это явление используют и владыки дерини периода Междуцарствия в качестве внешнего напоминания, какую они имеют власть над людьми. Мы становимся свидетелями, как Имр и Ариэлла проецируют свою ауру именно для этой цели, когда совершают свой выход: “в таинственном великолепии от их голов исходил свет, как всегда, когда великие дерини имели обыкновение появляться во время торжественных церемоний”. (Камбер Кулдский.)

Тем не менее полтора столетия спустя, когда преследования дерини, казалось, должны были пойти на убыль, вид Бэрретта де Лейни, окруженного изумрудным пламенем защитных полей дерини, все еще может вселить панику в сердца не знавших жалости солдат, готовых казнить детей дерини. (Архивы дерини.) Нельзя сказать и о том, что Даррел, муж Бетейн, не осознавал, какой эффект получится, когда он зажжет свои прекрасные золотые защиты, спеша на помощь пытающемуся спасти детей Бэрретту. (Архивы дерини.)

Даже во времена восшествия на престол Келсона, когда общее отношение к дерини от завистливого приятия и мстительной ненависти сменилось суеверным страхом, вид ауры дерини почти всегда вызывает чувство страха у людей, которые неожиданно для себя становятся свидетелями этого. Весьма рассудительный в минуты опасности, но ничего не подозревающий епископ Кардиел в один миг теряет сознание при виде серебристой ауры Эрилана, при этом нужно принять во внимание, что он уже был свидетелем приводящего в замешательство неожиданного и необъяснимого перемещения дерини при помощи Порталов. (Великие дерини.) Свидетели же посвящения Дугала в рыцари были подготовлены намного лучше к такой демонстрации, о Дункане ходило множество слухов, и многие придворные уже были свидетелями магии Келсона в действии, однако свет, растворивший меч, который держал в руке Дункан, окруживший затем его и его сына, не мог оставить место сомнениям относительно того, кем они были.

/Этот меч/, в этом не было сомнения, был вместилищем магических сил многих поколений Халдейнов. И Дункан мог чувствовать его биение в своей руке. Дрожа от волнения, он крепко сжал эфес другой рукой и мог теперь медленно поднести меч к губам, чтобы поцеловать святую реликвию; проделывая эти, он позволил своей сущности дерини проявить себя в виде серебристого света, разлившегося по лезвию меча. Свет, сияя, струился, точно вода, по стали, в одно мгновение охватил его ладони и руки, окутав его голову и плечи, явно и открыто давая понять окружающим, что перед ними дерини. Благоговейный ропот свидетелей сразу же был прерван всепоглощающей тишиной, когда Дункан, двумя руками держа рукоять, опустил пылающее лезвие к правому плечу Дугала… Как только меч коснулся венца на голове Дугала и Дункан поднес лезвие к глазам своего сына, аура дерини Дугала вспыхнула, словно нимб, золотым сиянием вокруг его волос, отливающих медью… (В поисках святого Камбера.)

Неожиданное появление светящегося шара может вызвать во многом сходную реакцию, несмотря на то, что он может быть отделен от своего создателя, в отличие от ауры, предназначенной для ограждения дерини от действия магии. Морган, излечив лишенного сознания Дугала (ни сам Дугал, ни Морган тогда еще не знали, что он тоже дерини), гасит огненный шар, чтобы не напугать Дугала, когда он придет в себя. (Наследник епископа.) Год спустя Дугал сам, спускаясь с Келсоном в разрушенные и частично затопленные катакомбы МакРори в Грекоте, случайно вызывает появление светящегося шара, свет которого позволяет разглядеть дорогу. Эти явные признаки дерини, вероятно, вполне способны вызвать страх, так как люди только начинали убеждаться, что то, что им в течение многих поколений внушали о дерини, ошибочно.

Умение зажигать и гасить огонь является сторонним применением способностей дерини вызывать появление огня в ладони, и мы убеждаемся, как взаимосвязаны эти два явления, когда Камбер вызывает появление светящегося шара в потаенной часовне михайлинцев после посвящения в сан священника, и, чтобы был виден Божественный Свет, при помощи магии гасит все свечи, причем на расстоянии, значительно большем, чем это происходит обычно.

Умение манипулировать огнем весьма распространено среди дерини или, по крайней мере, было распространено во времена процветания дерини. В обстановке ритуала мы, по всей видимости, можем рассматривать это как способность управлять Стихиями Огня. Во время посвящения Камбера в сан Йорам зажигает свечу, от которой Эвайн зажигает угловые свечи, проводя рукой над ее фитилем. (Святой Камбер.) Эвайн и Энсель вместе вызывают заклинанием очистительный огонь для погребального костра, который должен поглотить тела ее первенца и других родственников. (Камбер-еретик.)

Опытные дерини часто довольно небрежно относятся к заклинанию огня. Торн Хейган зажигает свечи в своей спальне, взмахнув рукой и шепотом произнося какую-то фразу. (Великие дерини.) Эрилан на ходу зажигает факелы в комнате Камберианского совета (Великие дерини ) Тирсель зажигает свечу в кабинете Дункана после своего первого перемещения при помощи Портала. (В поисках святого Камбера.)

Даже плохо обученный Морган зажигает огонь в камине своего кабинета небрежным жестом, хотя, чтобы зажечь свечи в комнате, он использует традиционный способ. (Великие дерини.) При помощи своих способностей он также зажигает факел, находясь рядом с раненым бунтовщиком Мэлом, хотя и делает вид, что воспользовался обычным кремнем и куском железа. “Ты думаешь, что я дерини, что я могу призвать огонь с небес, чтобы просто зажечь факел?” — хвастает он (Великие дерини.), зная, что проделал именно это. Ко времени же, когда он зажигает огонь в камине кабинета Дункана перед пораженным Дугалом, он уже обладает достаточной смелостью, чтобы прочесть со скучающим видом довольно убедительную лекцию о пользе магии и таком ее применении, как сотворение огня, способном вызвать как положительный, так и отрицательный результат. (Наследник епископа.)

Снятие усталости — по своей сути ближе к современному пониманию заклинания по сравнению с процедурами, которые мы рассматривали до этого момента, хотя в данном случае мы должны принять “заклинание” в значении заранее установленного, быстро приводящего его в действие механизма, используемого вместо более продолжительной процедуры — постгипнотического внушения, если угодно, — который может быть приведен в действие усилием воли для достижения необходимого результата. Снятие усталости, конечно, дерини может произвести непосредственно и обдуманно, расслабившись и представив, что усталость покидает тело, причем с каждым вдохом оно наполняется энергией, однако использование заклинания позволяет обойти эти требующие значительного времени процедуры. Так как по своей природе это является “заклинанием”, или заранее установленным, приводящим его в действие механизмом, оно должно быть узнано от кого-либо, кто уже умеет его использовать, либо оно должно быть воспринято как часть знания, присущего телу изначально, как в случае с принятием Халдейнами своего потенциала.

Однако каким бы образом ни была приобретена эта способность, способ приведения ее в исполнение практически остается неизменным. Дерини делает один или несколько вдохов, либо проводя рукой по лбу, либо просто закрыв глаза, либо закрыв глаза ладонями, иногда надавливая на переносицу большими и указательными пальцами, приводя тем временем в действие ментальную установку, используемую этим индивидом. Она может иметь форму одного или двух ключевых слов, или “заклятия” (обычно являющегося фразой либо коротким стихотворением), или ключевым действием. Разные личности имеют различный подход к этому процессу, в зависимости от их обученности.

Катан, закрыв лицо руками, делает глубокий вдох, задерживает дыхание и потом медленно выдыхает, произнося слова заклинания дерини, которое снимает усталость. Другой глубокий вдох — и он чувствует, как успокоился его пульс и исчез неприятный вкус во рту. (Камбер Кулдский.)

Камбер, хотя и не использует специального заклинания, снимающего усталость, когда готовится к принятию памяти Алистера, наверняка применяет весь арсенал знаний, находящийся в его распоряжении, растянувшись на кровати и предоставляя возможность действовать “различным способам расслабления дерини, чтобы быть свежим и бодрым”. За расслаблением следуют несколько часов глубокого сна, после чего он проводит еще один час в медитации.

…делая ментальные и духовные приготовления, которые, он чувствовал, понадобятся ему, чтобы приступить к выполнению его задачи. Несмолкающий дождь снаружи помогал ему сосредоточиться, позволяя достичь глубинных точек его сознания. (Святой Камбер.)

Кверон, несмотря на гавриллитское образование, намного более последовательно использует снятие усталости по сравнению с Камбером. Спроецировав воспоминания Гьюэра о явлении ему святого Камбера для синода епископов, Кверон на мгновение просто садится и проводит слегка дрожащей рукой по лбу, “жестом, за которым, как было известно Камберу, скрывается заклинание, снимающее усталость”. (Святой Камбер.) Люди, находящиеся в зале, и даже некоторые дерини не предают этому никакого значения, вероятно, потому, что проделывает он это не колеблясь ни минуты. Глубоко вдохнув, он поднимается на ноги с легкостью, которую едва ли можно было ожидать от человека, только что выполнившего задачу, потребовавшую огромных усилий и невероятного мастерства, которая, тем не менее, по мнению самого наивного из наблюдателей, не потребовала и малейшего напряжения; встав на ноги, он выглядит так, словно силы уже полностью вернулись к нему. Данный случай позволяет нам впервые увидеть Кверона за работой, и мы можем взять на себя смелость утверждать, что, судя по той легкости и блеску, с какой он выполнил все это, Кверон действительно настоящий знаток своего дела, что подтверждается его последующими поступками.

Морган и Дункан не столь умелы; однако им также требуется скорее просто сделать глубокий вдох и “применить” заклинание. Можно, пожалуй, приписать такую быстроту упорным занятиям и их хорошей памяти, так как ни один из них не понимал, что происходит во время этого процесса, или как по-другому можно применить его в особом случае. Оба они стремятся преодолеть ограничения, расплачиваясь за это полным истощением, которое не может быть устранено посредством заклинания. Они “приводят в действие” заклинание и усиливают его воздействие, повторяя его, и наконец понимают, что могут снять усталость всего лишь один раз, но это не меняет их поведения. Дугал, получив данный навык от Дункана и Моргана, применяет его тем же образом, что и они, не понимая, что происходит на самом деле. Не отличается от них и Келсон, даже если часть его знаний была получена из другого источника, унаследованного от Халдейнов.

Лишь Эрилан, хотя он и применяет это заклинание весьма небрежно, дает нам почувствовать, какие ощущения вызывает это заклинание, когда прислоняет голову к спинке стула и закрывает глаза, “медленно проговаривая заклинание, чтобы снять усталость…” Однако мы до сих пор не понимаем, как он делает это, хотя и можем отчасти представить, какие ощущения оно вызывает.

Выдохнув. Эрилан закрыл ладонями глаза и сделал глубокий вдох, чтобы привести в действие заклинание, чувствуя, как усталость покидает его мозг, не оставляя следа, словно индиго, смываемое со свежеокрашенной ткани водами горного ручья. (Королевское правосудие.)

Мы уже были свидетелями переноса магического заряда на целый ряд различных предметов по самым разнообразным причинам — данный процесс иногда называется “настраиванием” предмета. Предмет, настроенный, или заряженный таким образом, может иногда выступать в качестве батареи, аккумулирующей необходимую для увеличения возможностей его владельца психическую энергию, сохраняющей ее в резерве, или может просто служить в качестве идентифицирующего ключа. Использование заряженного предмета для отмыкания замков или тайников имеет весьма широкое применение. Может быть оставлено телепатическое послание, введенное в предмет, например, восковую печать или печатку, посредством которой она поставлена.

Иногда заряженный предмет может предназначаться для использования в качестве телепатической линии связи между двумя дерини, как, например, медаль святого Камбера, которую Морган настраивает на частоту Дерри, ее емкость позднее увеличивает Келсон для обеспечения телепатической защиты, прежде чем послать Дерри следить за Бетейн. Чарисса получает доступ к должностной цепи, которую Морган должен был одеть на коронацию Келсона, и делает так, чтобы медальон, висящий на этой цепи, функционировал в качестве телепатического передатчика происходящего вокруг Моргана. Посредством этой линии связи она может вывести из равновесия Моргана, в то время как Йан, которому, несмотря на ранение, удалось провести всех, бросает в него кинжал.

Мы уже видели, как предметы, связанные в прошлом с отдельными индивидами, специально не настроенные на их частоту, могут иногда стать линией телепатической связи. Колье, которое прежде носила Ариэлла, шелковая ленточка с тесьмы Дугала, епископское кольцо замученного Генри Истелина, очевидно, сделанное из куска позолоты, покрывающей алтарь, и как-то связанное с самим Камбером, тут же приходят на ум.

И действительно, кольца — одни из наиболее широко используемых предметов, которые подходят для настройки, даже не из-за своей конструкции, а отчасти потому, что они тесно связаны со своими хозяевами благодаря непосредственному контакту с ними, отчасти потому, что золото и серебро имеют тенденцию удерживать психический заряд намного лучше, чем большинство других материалов. Кольцо, специально заряженное своим владельцем, действительно может служить средством передачи сильного телепатического сигнала. Огненное кольцо Халдейнов — один из наиболее ярких примеров. Настроенное на частоту тех, в ком течет кровь Халдейнов, оно используется как последний механизм, высвобождающий потенциал при их коронации. Печатка Моргана с грифом служит ему в качестве персональной точки фокуса для концентрации, а кольцо с Витязем используется им для связи с Келсоном.

Другие предметы также способны нести значительные психические заряды. Брошь Льва, три дюйма сверкающего золота, которые должен сжать в руке претендующий на престол Халдейн, получает свою телепатическую нагрузку благодаря царствованию множества королей. О мече Халдейнов говорят, что его клинок обладает магической силой, — так оно и есть. О Глазе Цыгана, темном неограненном рубине размером с ноготь мизинца человека, говорят, что он упал с неба в момент рождения Христа и был одним из подарков Волхвов Младенцу. Переходящий из рук в руки двенадцати поколений семьи МакРори, наделенный особыми силами Камбером и его родней, он концентрирует в себе могущество власти Халдейнов, начиная с Синила. Наделенная колдовской тайной силой золоченая кольчуга, от которой исходит неровное холодное сияние, тоже время от времени появляется в этом списке.

Существуют также заряды, переносимые на предмет в виде заклинания, такие, как “заговоры”, используемые старой Бетейн.

Заговор на любовь и заговор на ненависть. Заговор на жизнь и заговор на смерть. Заговор, чтобы хлеба были высокими. Заговор, приносящий чумное поветрие в ряды врага. Простые заговоры, оберегающие здоровье. Сложные заговоры, охраняющие душу. Заговор на богатство. Заговор на бедность. Заговор на еще не рожденное дитя, ждущее прикосновения женщины. (Падение дерини.)

Эти “заговоры” входят в сферу действия народной магии. Мы становимся свидетелями как положительных, так и отрицательных результатов, к которым приводит их неправильное использование. Например, заклинание, о котором просит томящийся от любви архитектор Риммелл, чтобы завоевать любовь Бронуин, наложенное на кристалл джеррамана, большой голубой камень с вкраплениями цвета крови. Впоследствии Келсон замечает, что кристаллы джеррамана могут быть использованы с разными намерениями, и результаты некоторых из них весьма благотворны, хотя данный случай доказал обратное.

Конечно, этот заговор не должен был нанести вред Бронуин, так как Риммелл любил ее и лишь хотел, чтобы и она полюбила его. Но когда заговор только начинает вступать в силу, Бронуин попадает в ловушку, ее плачь становится помехой, которая заставляет сместиться и видоизмениться энергетические элементы, что приводит к трагическим последствиям. Вмешательство Кевина нарушает хрупкий баланс процесса — хотя, вероятно, он был ошибочно установлен с самого начала — и оба, он и Бронуин, погибают в всплеске неконтролируемой энергии.

К категории магических предметов относят гладкие, цвета меди, камни, известные как кристаллы ширала, которые в действительности совсем не кристаллы, а гвинеддские аналоги янтаря. Обычно их находят грубо обкатанным в руслах ручьев и на берегу моря. Как и янтарь, являясь окаменевшей смелой, ширал может быть обработан и отшлифован. И тогда как янтарь способен удерживать статический электрический заряд, ширал содержит заряд психический, по всей видимости, лучше, чем любые другие материалы. Особенным его свойством является то, что камень, находящийся в руках работающего дерини, погруженного в медитацию или транс, ярко светится. Благодаря этой характерной черте он и используется в качестве фокуса при работе с внутренней магией, однако чаще он все же применяется для тестирования психического потенциала.

Складывается впечатление, что ширал был известен в истории дерини на протяжении длительного времени, так как просверленные камешки ширала были найдены привязанными в точках пересечения стазисной сети, защищавшей тело великого Орина, который жил в VII веке. Их очевидным назначением, по всей видимости, было содействие более длительному сохранению заклятия, вплетенного в сеть, камни, вероятно, служили маленькими аккумулирующими батареями, сохраняющими психический заряд.

В данном случае стазисные сети являются результатом применения особой колдовской дисциплины, известной как “наука вязания узлов”, которая обычно рассматривалась как отрасль магии женской. На практике знания, касающиеся вязания узлов, могут принимать формы от стазисных сетей, уже упомянутых нами, и подобных же сетей, наблюдаемых в целом ряде склепов монастыря святого Кирилла, до стежковой техники, подобной той, которую Риченда использует в ткачестве, и веревочек, которые Эвайн переплетает во время введения в Камберианский совет его членов. По сути, ширал может быть включен во все приведенные нами примеры.

Сам Камбер, кажется, ничего не знает о кристаллах ширала почти до конца своей жизни, так как лишь в конце 903 года он рассказывает Эвайн, как во время его последней поездки в Кулди он выуживает свой первый ширал из горного ручья в Кирнее, и лишь случайно узнает о его качествах некоторое время спустя во время медитации.

Слегка сжимая предмет пальцами обеих рук, Камбер вдохнул, затем выдохнул, его глаза сузились, когда он начал входить в транс. Дыхание замедлилось, черты его приятного лица разгладились. Вдруг камень начал слегка светиться. Камбер перевел на него свой взгляд и протянул руки к Эвайн, все еще находясь в трансе, — камень по-прежнему сиял… Взяв камень, Эвайн провела рукой над ним и склонила голову, про себя проговаривая слова заклинания, вызывающего состояние транса. В течение нескольких секунд камень никак не реагировал, и вдруг он начал светиться. Со вздохом Эвайн вернулась к реальности, поднеся камень ближе, в то время как свет, исходивший от него, продолжал усиливаться.

— Странно. Это почти не требует усилий, если знаешь, что делаешь. Но к чему он? Камбер пожал плечами.

— Не знаю. Я еще не нашел ему применения — кроме как вызывать восхищение у легковерных девиц… (Камбер Кулдский.)

Однако Эвайн за шесть месяцев нашла ему применение: ширал стал предметом любопытства со стороны принца Синила. Когда Синил становится свидетелем ее медитации и потом замечает камень в ее руке, он просит посмотреть его, а когда возвращает, слегка раздраженно, Эвайн понимает, что он что-то почувствовал, даже если и разум не осознал, что это было.

— Вы не должны бояться его, Ваше Величество, — не больше, чем когда приближаешься к просфорам, когда нисходит благодать Господня, — прошептала она, выражаясь словами, которые, как казалось ей, он должен был понять. — Сам по себе кристалл не плох, не хорош, хотя и обладает какой-то силой. Но приближаться к нему надо с почтением и четким пониманием того, что делаешь. Возможно, это нить, связующая с Господом? (Камбер Кулдский.)

Она продолжала объяснять заинтригованному Синилу, что кристаллы ширала могут способствовать концентрации.

— В качестве точки концентрации может быть использовано все, что угодно, но ширал намного лучше потому что он показывает своим светом, когда вы достигли минимального уровня концентрации. (Камбер Кулдский.)

Интерес Синила предоставил ей возможность ввести его в глубокий гипнотический транс; из этого состояния спустя некоторое время относительно легко будет перевести его в транс, достаточный для того, чтобы он не мог воспрепятствовать проникновению за его защиты.

Эвайн дает этот первый ширал Синилу. Некоторое время спустя Рис дает ей взамен другой, которому была предана форма и размер куриного яйца, с крошечными вкраплениями, отражающими солнечные лучи. Другие кристаллы ширала появляются со все учащающейся регулярностью на протяжении последующих лет, самый прозрачный, размером с кулак, — в кабинете Моргана, другой, размером с грецкий орех, подвешенный на золотую цепь, использовал Уэнсит, чтобы проверить потенциал Брэна Кориса; цвета меди, размером с миндаль, нанизанный на кожаный ремешок, который дает Дункану Мерис в ночь их венчания; и огромный, размером с человеческую голову, которым владел некто из Камберианского совета примерно в 1104-м, вероятно, это был Стефен Корэм. Во всех случаях кристаллы используются как точки для концентрации, средства для тестирования и как психические усилители.

Заклинания симпатической магии представляют собой некоторое символическое действие, вызывающее сходный результат, однако большего масштаба, “как в небесах, так и под ними”. Одним из примеров этого может служить способ, которым Ариэлла вызывает бурю, вглядываясь в карту дислокации войск грядущей компании и вызывая в своем воображении бурю, которая препятствует продвижению ее врагов, одновременно разбрызгивая воду над соответствующими зонами на карте, чтобы усилить свое воображение. (Святой Камбер.) Физическое действие, совершаемое наряду с произнесением заклинания, останавливающего сердце, так же обладает элементами симпатической магии, поскольку сжатие ладони в кулак вызывало к жизни телепатическое действие, в результате которого сердце жертвы сдавливалось до тех пор, пока оно не переставало биться.

Примером симпатической магии, применение которой, как первоначально полагала Ротана, привело к плачевным последствиям, могло бы послужить неосмотрительное ее обращение с кольцом умершей Сиданы. Келсон просит Ротану не надевать его, так как оно было запятнано кровью Сиданы. Однако она, позволив себе вообразить, каково было бы быть замужем за ним, — поступок сам по себе достаточно безобидный — тем не менее надевает кольцо, представляя, что это делает Келсон. Данное сочетание визуализации с физическим действием вполне могло бы быть истолковано в качестве заклинания симпатической магии, желаемый результат не мог быть достигнут из-за того, что это кольцо запятнано. Когда же до нее доходит молва о несчастном случае с Келсоном и Ротана думает, что он умер, она обвиняет себя, считая, что именно ее непослушание способствовало этому. (В поисках святого Камбера.) Конечно же, она не имела никакого отношения к этому, и Келсон был жив, однако ее неподдельный страх подчеркивает не вызывающее сомнений действительное существование симпатической магии как одного из аспектов магии дерини.

Тем не менее существуют заклинания, которые не подпадают ни под одну из категорий, упомянутых выше. Это заклинания, механизм действия которых не понимают даже некоторые опытные дерини. Вызов при помощи заклинаний волшебных зверей, стенректов, лайфэнгов и кэрадотов, ни один из которых не может быть найден в обычном измерении, можно отнести к этому разряду."

Другая необычная категория — миражи дерини. Некоторые из них являются результатом парагипнотического внушения, хотя чаще они возникают просто в соответствии с волей оператора. Эмрис и Целитель Кенрик силой своей магии делают так, чтобы на пути напавших на аббатство святого Неота появилось воображаемое болото и многочисленные ловушки. (Камбер-еретик.) Дерри, которого Морган учил видеть сквозь некоторые миражи, пытается использовать чувство боли, чтобы действительно увидеть, что делает Уэрин, хотя ни лиловая аура главы мятежников, ни результаты его лечения не оказываются мистификацией. (Падение дерини.) Когда же Келсон заклинанием вызывает появление огненной черты, чтобы остановить атаку, в которую бросилась его рать против армии Уэнсита, обман зрения, — если это действительно было обманом оказывается настолько сильным, что никто не смеет и подумать о том, чтобы использовать его действие на себе. (Великие дерини.)

Иногда дерини также имеют дело и с простым выбросом энергии. Зеленый шар, который Дункан бросает в одного из нападавших на Моргана, приводит того в бессознательное состояние. Голубая огненная сфера, вызванная заклинанием Чариссы, становится закованным в доспехи рыцарем, который ей нужен, чтобы надсмеяться и напугать Келсона. И, естественно, сама концепция магической дуэли включает в себя непосредственное противостояние энергии одного против энергии другого.

Мы становимся свидетелями магической дуэли лишь в редких случаях, тем не менее должны отнести данную сторону деятельности дерини к способным более других внушать страх как участникам, так и наблюдателям. Вкратце ее можно охарактеризовать как ритуализированное испытание возможностей одного дерини, противопоставленных возможностям другого, что часто приводит к смертельному исходу. На практике это означает единоборство на энергетических уровнях, практически недоступных пониманию людей. Ко времени восшествия на престол Келсона проведение дуэлей уже было регламентировано достаточно суровым набором правил и процедур, за исполнением которых следили члены Камберианского совета.

За некоторым исключением, магическая дуэль проходит внутри заговоренного круга, сдерживающего выбросы энергии огромной силы.

— Отчасти он необходим для обеспечения безопасности зрителей, — объясняет Морган Мигелю, в то время как Келсон и Чарисса готовятся к единоборству. — Если действия заклинаний не ограничить кругом, они иногда имеют тенденцию выходить из-под контроля. Сегодня они будут иметь дело с потоками энергии огромной силы самого различного происхождения. (Возвышение дерини.)

Обычно участники дуэли сами накладывают заклятие, таким образом обеспечивая надежность сдерживающего круга, который затем активируется энергией обоюдной интенции. Круг, вызванный к жизни заклятием Чариссы и Келсона, — классический пример этого.

Чарисса улыбнулась и отступила на несколько шагов назад, воздев руки и медленно произнося заклинание. И полукружие из голубого огня тут же появилось за ее спиной, отчетливая линия синего сияющего льда очертила половину огромного круга святых знамений.

Она опустила руки и отступила еще на несколько шагов, покровительственным жестом давая понять Келсону, что теперь наступил его черед.

Мысленно обращаясь к святому заступнику, чью святость он отстаивал, Келсон поднял руки над головой, как сделала это Чарисса.

И незваные слова заклинания снизошли на его уста, слова, которые он прежде никогда не слышал, глухое пение, заставившее в ответ затрещать от напряжения воздух вокруг него, обдавшее всех жаром, вспыхнувшее малиновое пламя, появившееся за его спиной, приняло форму полукруга и свело два полукружия в один завершенный круг, наполовину красный, наполовину синий… Совершишь это, он заставил себя сконцентрироваться, в то время как Чарисса вытянула руки и начала произносить другое заклинание. Последнее было на языке, который он понимал, и он внимательно вслушивался, мысленно готовя ответ.

Голос Чариссы был тих, но ясно различим в тишине собора.

— Земля, Вода, Огонь и Воздух, Я заклинаю вами круг. Вспять ходу нет. Последний роздых Разъединит сплетенье рук.

Голос Келсона был тих и тверд, когда он отвечал на заклинание Чариссы.

— Пусть время остановит ход. И уз священных не разъять, Покуда смерти хоровод Не сломит времени печать.

Как только Келсон закончил, фиолетовый свет вспыхнул там. где находились две арки, полоса холодного фиолетового цвета теперь очерчивала единый круг в сорок футов, где должны будут драться на дуэли эти двое. (Возвышение дерини.)

В следующем году Келсон сталкивается с другой магической дуэлью, которая достаточно необычна даже для дерини, так как представляла собой не классическое столкновение один на один, а попытку единоборства “команд”: четверо с каждой стороны — восемь внутри внутреннего круга — и четверо членов Камберианского совета, осуществляющих судейство из нейтральной зоны между внутренним и внешним кругами, которые были вызваны заклятиями членов Совета. Слова заклинаний были куда более напыщенными, имели куда более ритуальный характер и, вероятно, были менее банальными, чем произнесенные Чариссой, однако конечный результат был подобен результатам других примеров, свидетелями которых мы стали: полусфера бледного лилового цвета, окружающая прозрачной пеленой, и внутренняя полусфера более темного фиолетового оттенка.

— Обозначьте их получше, — предупредил их слепой Бэррет де Лайни. — Покуда не погибнут все, отстаивающие одну сторону, внутренняя полусфера не исчезнет. Лишь победители покинут этот круг. (Великие дерини.)

Однако эта магическая дуэль так и не была доведена до конца, так как оказалось, что один из сторонников Уэнсита был двойным агентом. Келсон выиграл в результате невыполнения условий дуэли, таким образом, его соперники далее не были способны продолжать борьбу, поскольку в действительности прощались с жизнью.

Тем не менее рассмотрение данного вопроса не может быть попросту окончено на этом. В соответствии с результатом эту дуэль можно отнести к магическим дуэлям, оканчивающимся смертью. Сам Уэнсит дал гарантии, что все четверо проигравших погибнут прежде, чем победители смогут насладиться плодами своей победы. Хотя данная победа в результате предательства не засчитывалась, так как круг мог разомкнуться, лишь когда все четверо потерпевших поражение будут мертвы, и Келсон был вынужден либо сразу убить оставшихся троих, либо оставить их умирать болезненной и долгой смертью.

Но как? Келсон никогда прежде никого не убивал даже шпагой, хотя знал, как это делается. К тому же coup de grace куда более сознательный поступок, чем смерть в пылу сражения. То, что потенциальные жертвы Келсона были его врагами, нисколько не упрощало дело. Одно дело, когда ты наносишь удар милосердия другу или товарищу по оружию как последний жест сострадания, другое — когда ты наносишь его врагу, особенно если не можешь быть уверен, что месть не закралась в мотивацию этого поступка. Келсон получает куда более важный урок, чем просто узнает, как остановить сердце, когда убивает троих, оставшихся в живых.

Четыре года спустя он вновь вынужден столкнуться в магической дуэли со своим кузеном. За прошедшие годы молодой король получает как утонченность, так и некоторую непринужденность, самоуверенность, которая доставляет немало беспокойства его чуть более молодому оппоненту, несмотря на то, что Конал сам получил свои знания от члена Камберианского совета.

— Это бессмысленно, — пробормотал Келсон. — Заговаривай круг.

— Я? — прохрипел Конал.

— Да, ты. Ты начал все это. Я позволяю тебе начать и эту глупость. Или ты не знаешь, как?

Насмешка оказала свое воздействие. Задетое чувство собственного достоинства заставило выпрямиться его во весь рост. Сделав на негнущихся ногах несколько шагов назад, Конал без каких-либо приготовлений поднял руки над головой, шепотом накладывая заклятие. Позади него, на полу, окружив его, вспыхнул полукруг темно-красного огня, заставив придворных суетливо отпрянуть назад, прижимаясь к южной стене залы, те же, кто был за спиной Келсона, отступили в оконные проемы.

Испробовав преграду, воздвигнутую Копалом, Келсон с облегчением подумал, что для раскрытия ее смертельный исход не понадобится, закончив тем временем свою часть заклинания, он одним взмахом поднял руки над головой, изящно выгнув их в дугу. Вспыхнувшее позади него темно-красное пламя слилось с огнем, зажженным Копалом, заключив их обоих в красный круг.

— Теперь вновь твоя очередь, — опуская руки, сказал Келсон.

Беспечность, с которой король произнес эти слова, наводящая на мысль, что все, чтобы не предпринял Конал, тщетно, злила капризного принца, но он лишь снова поднял руки на уровень плеч, повернув ладони внутрь, к центру круга.

— Если ты ожидаешь услышать какой-нибудь банальный стишок, то ты ошибаешься, — сказал Конал. — Мой учитель не верит в это. Я торжественно заявляю, что все, что будет происходить внутри круга, не выйдет за его пределы, и никому, находящемуся вне его, не будет причинен вред, и он не может быть разъят до тех пор, пока один из нас не одержит не вызывающую сомнения победу над другим. Ты подразумеваешь это?

— Именно, — согласился Келсон, тоже вновь подняв руки. И с кивком Копала он начал, как и Конал, изливать энергию внутрь обшивки круга, едва осознавая, что огненные дуги, которые каждый возвел над своей головой заклинанием, поднимаются, чтобы образовать над ними свод. Когда все было закончено, казалось, будто они стоят под куполом из розоватого, слегка матового стекла. (В поисках святого Камбера.)

Таким образом, внешнее проявление защитного круга может варьироваться, однако сама по себе защитная функция остается непреложным его компонентом. Лишь раз мы были свидетелями магической дуэли, начатой без предварительного образования круга, когда взбешенный Синил сталкивается лицом к лицу с Хамфри Галларо, священником-михайлинцем, отравившим его первенца во время крещения. Камбер и его родня спешно стали поднимать защитные поля, которые не так эффективны, как защитный круг, но все же лучше, чем ничего, в случае опасности.

Они успели вовремя, так как последовавшие за этим слова заклинания, произнесенного Синилом, потрясли сам воздух, древние, вселяющие ужас слова отдавались эхом в сводах, балках и покрытых мозаикой панелях.

Заклинанием Синил заставил появившийся огонь окружить его — живое пламя, которое было не столько видимо, сколь чувствовалось, ощущалось теми, кто был снаружи. То был огонь, который можно было заметить лишь краешком глаза, и который исчезал, если смотреть на него в упор, однако от этого он не становился менее смертоносным, попади он в незащищенного… Михайлинец в свою очередь двинулся навстречу Синилу, окутанный золотой дымкой, остановившись лишь тогда, когда всего несколько метров искрящегося пространства разделяло их.

Воздух светился от напряжения, ясно различимые молнии сверкали в пространстве, отделявшем одного от другого, безрезультатно отскакивая от защитных полей. Воздух был колюч и едок, словно заряжен. Во все нарастающем потоке энергии свечи почти совсем оплыли. И он изливался с ревом вниз, отдаваясь эхом в стенах каменной палаты, сверкая вокруг голов двух соперников, словно беснующиеся уродливые нимбы. Еще большая волна задула все свечи, и мгновение ветер завывал почти в кромешной тьме.

Вой ветра становился тоном выше и выше до тех пор, пока зрители не смогли различить два голоса — невыразимые, мощные, злобно спорящие друг с другом в бездне, которая открылась силами, вызванными в смертельном бою. Давление нарастало, и наблюдатели старались защитить свои уши, глаза и разум от неслышимого, невидимого, непостижимого, обстреливающего их органы чувств отовсюду.

В конце концов михайлинец зашатался и испустил сдавленный отчаянный стон, его взгляд наконец прояснился, прося о пощаде, и он упал. Внезапно наступила тишина, и комната погрузилась во тьму. (Камбер Кулдский)

Столкновение между Синилом и Хамфри можно рассматривать как неформальную магическую дуэль, как и дуэль, в которой Синил нанес поражение Имру, и столкновение Джеханы с Чариссой. В соответствии с характером возникновения неформальных дуэлей, обычно возникающих под влиянием момента, один из противоборствующих, как правило, погибает. Мы с самого начала знаем, что если выиграет Синил, он не пощадит Хамфри. Однако Имр не позволил Синилу убить себя, предпочтя умереть по своей воле. Джехана остается живой лишь благодаря тому, что смертельный удар Чариссы был в самый последний момент отведен Морганом и Дунканом, благодаря вмешательству, которое было бы невозможным, если бы две женщины сражались по соответствующим правилам в заговоренном круге.

Относительно того, какими могут быть эти правила в магической дуэли, мы имеем лишь отрывочные сведения. Мы знаем, что спорящие заранее оговаривают, будет ли противоборство продолжаться до смертельного исхода. Мы знаем, что принявший вызов имеет право на первый удар в заклинаниях, испытывающих на прочность, которыми обычно начинается дуэль по правилам, и что от мужчины ожидают, что он уступит женщине, даже если он принимает вызов.

Камберианский совет в первые годы своего существования начинает сводить воедино правила магических дуэлей. Однако складывается впечатление, что эти правила начали упорядочивать еще до появления Камберианского совета, хотя именно он впоследствии действительно отшлифовывает все аспекты, касающиеся церемоний, и в конце концов позволяет форме перевесить содержание. Основываясь на тех скудных фактах, которыми мы располагаем на сегодняшний день, мы можем поставить вопрос, действительно ли варнариты начали процесс систематизации в то время, пока они все еще находились в Кериссе. Вероятна, инициатива исходила от высших должностных лиц Эйрсида, древнего и таинственного братства дерини, построившего киилль. Однако какие бы из этих источников не были подлинными — или даже если ни один из них не был бы истинным — именно Камберианский совет на протяжении десятилетий, последовавших после смерти Камбера, исполнял все возрастающие контролирующие функции.

К сожалению, мы видим Совет лишь в годы его становления и упадка, однако мы должны взять на себя смелость утверждать, что в течение временного отрезка в две сотни лет он обладал весьма действенной властью над дерини, демонстрировавшими, мягко выражаясь, вопиющие проявления своего могущества. В действительности, когда Камбер начинает обсуждать вопрос о регулирующем органе с Йорамом, на поверхность выходят две основных проблемы:

1) исполнение обязанностей этим органом будет основываться на насилии;

2) наблюдатели должны сами взять на себя обязательства по предотвращению злоупотреблений.

Нам не сообщается, какие меры могли быть применены Советом для того, чтобы наказать нарушителей, в дни его становления, однако во времена Келсона угроза их применения была достаточна для того, чтобы вселить страх в Торна Хагена, и даже Уэнсит предпочитает соблюдать внешние формы, исполнение которых требовалось августейшим органом. (И будучи уличенным его настоящими членами, он не осмеливается отступать от правил, на которых они настояли.)

Создается впечатление, что Чарисса также испытывает отвращение к нарушению правил магической дуэли. Однако в то время как ее настойчивость по отношению к дуэли с Келсоном может быть отчасти мотивирована чувством мести, отнюдь не мягкость и жалость по отношению к будущей жертве не дают ей убить его тайно, исподтишка, незримым ядом снадобий, как она убила его отца. От одного предательского убийства, если Совет начнет задавать неудобные вопросы, еще можно как-то откреститься, два же будет объяснить труднее. Бросить открытый вызов было смелым, но тем не менее не выходящим за рамки правил поступком дерини, смертельно оскорбленного другим.