Мафиози из гарема

Глава 4

На следующее утро Птенчиков подскочил ни свет ни заря — уж очень ему хотелось познакомиться с вероятным единомышленником. Звонить куда-то в такую рань было неприлично. Маясь от нетерпения, Иван подошел к окну. Батюшки! Какой сюрприз: унылая серость, доводившая его давеча до нервного расстройства, за ночь сменилась сияющей белизной первого снега. Даже уродливый остов «многофункциональной кормушки», сооруженной Птенчиковым в припадке острой хандры, теперь напоминал очертаниями игрушечный замок, невесть каким чудом занесенный в лесную глухомань. Возликовав, Иван скинул пижаму и в одних трусах выскочил в морозную свежесть предрассветных сумерек.

Босые ноги тут же свело от соприкосновения с ледяной крупой. Иван попробовал собрать пригоршней снег, чтобы растереть крепкое, жилистое тело, но скривился от разочарования: белый покров был еще слишком тонок, и в его ладонях оказалось полным-полно сосновых иголок вперемешку с землей. Вернувшись на крыльцо, он тщательно обтер руками жидкие снежинки с перил и посыпал себя сверху, будто хотел посолить. На этом ритуал первого приветствия зимы пришлось признать оконченным.

Правда, в качестве экстремального развлечения у Птенчикова всегда оставалась возможность добежать до лесного озерца и окунуться в ледяные объятия воды. Прикинув, что для звонка Антипову все еще слишком рано, он вернулся в избушку, облачился в спортивный костюм, нацепил на ноги старые — столетней давности! — кроссовки, которые не соглашался променять ни на одну из современных рессорно-скоростных моделей, и взял плавный старт в направлении рассвета. Бегать Иван любил. Сложно сказать, сколько километров он намотал в свое время по городскому парку, раскинувшемуся неподалеку от его дома. Чутко прислушиваясь к внутреннему состоянию, он произвел небольшое ускорение и остался доволен: судя по всему, от подобных экзерсисов переместиться в Шамбалу ему не грозило. Легкая атлетика — королева спорта! Может, заменить комплексы асан метанием молота? А лучше- бумеранга, чтобы не разыскивать это молот в сугробах, если он вдруг полетит не в ту сторону…

Заспанное солнышко нехотя поглядывало сквозь макушки деревьев на клубящийся у земли морозный туман. «Ему бы кофейку», — сочувственно подумал Иван. Сам он ощущал себя превосходно: пробежка бодрила и вдохновляла; но, согласитесь, небесному светилу как-то несолидно пускаться вскачь — что о нем подумают жители земли? Развеселившись, Иван еще наддал ходу и лихо взлетел на последний пригорок, отделяющий его от воды.

Открывшееся зрелище буквально заворожило склонного к метафорическому восприятию действительности учителя литературы. Перед ним плескалась целая чаша золота! Озеро за ночь покрылось ледком, а чистюля-ветер не дал снежинкам его засыпать, сметя их к дальнему берегу. Иван осторожно спустился с обрыва и подошел к самой кромке. Робкое золото слегка отступило, и он увидел, будто под стеклом аквариума, сплетение темных водорослей и небольшую рыбешку, меланхолично пошевеливающую плавниками. Рыба озадаченно взглянула на Птенчикова, вильнула хвостом и ушла в глубину. Иван поднял глаза к золотому сиянию и осторожно шагнул на лед.

Удивительное состояние «между» пронзило его со всей остротой. Только хрупкая корочка отделяла небо от воды, высоту от глубины, зыбкую прозрачность от темной тайны, неподвластной человеческому взгляду. Иван замер на месте, страшась нарушить баланс между настоящим и вероятным, жизнью и смертью, теплом спортивного костюма и ледяным ужасом жестокой воды. Солнце поднялось выше, золотые струйки потекли по льду к дальнему берегу, пробираясь меж снежными иероглифами, оставленными ветром.

Иван медленно развернулся и пошел обратно. Окунаться в воду расхотелось: он не чувствовал себя вправе ломать исполненную мистического смысла ледяную грань.

Вернувшись в избушку, Птенчиков с удивлением обнаружил, что пробыл в лесу дольше, чем предполагал. Метнувшись к видеофону, он поспешно набрал номер Антипова. Мобильный снова был недоступен, зато по домашнему ответила симпатичная девушка с забавными ямочками на пухлых щеках. Она рассеянно выслушала излияния Птенчикова по поводу его находки.

— Мне кажется очень важным вернуть эту книгу владельцу, — закончил свою пламенную речь Иван.

— Ну, так приезжайте, — равнодушно предложила собеседница.

— Что, прямо сейчас?

— Почему бы и нет? У меня как раз выходной.

Быстро собравшись, Иван вызвал аэротакси и назвал адрес Антипова. Только в пути он сообразил, что забыл поинтересоваться, дома ли сам хозяин.

Дверь ему открыла та же симпатичная девушка, представившаяся Тосей. Она взяла привезенную книгу и долго благодарила Ивана, думая о чем-то своем.

— Извините, а самого Антипа я не могу увидеть? — без особой надежды поинтересовался Птенчиков.

Девушка вздрогнула и как-то беспомощно заморгала пушистыми ресницами.

— К сожалению, мужа нет дома… А вы, наверное, его друг?

— Увы. — Иван развел руками. — Я с ним даже не знаком.

— Где же вы тогда взяли книгу?

— Ее нашли в одной из лабораторий ИИИ, ремонтом которой занимался ваш супруг. Кстати, не знаете, каким источником он пользовался, делая эти прекрасные репродукции? Здесь встречаются довольно любопытные сюжеты, и я с удовольствием бы прочел полный текст.

— Ну, об этом вам лучше спросить в мастерской, где работает… работал Антип. — Девушка как-то судорожно вздохнула, прижала книгу к груди — и вдруг разразилась бурными рыданиями. Ивана от неожиданности чуть удар не хватил: так все чинно начиналось, и тут — на тебе! Осознав, что словами делу не помочь — их просто никто не услышит! — он бросился на кухню за водой. Половину стакана влил в хозяйку, а остатками принялся усердно орошать ее кудрявую голову. Тося встрепенулась и слегка отодвинулась:

— Я думала, вы знаете, где Антип, а вы… — Она укоризненно покосилась на Ивана.

— Разве ваш муж пропал?

— Нет, что вы! То есть да, конечно. Вернее, он… он… — Девушка густо покраснела и опустила глаза. — Я думаю, он меня бросил.

Она приготовилась зарыдать вновь, и Ивану пришлось принимать экстренные меры.

— Нет, нет! — бурно запротестовал он, вживаясь в роль психотерапевта. — Этого не может быть! Вы такая молодая, красивая и… вообще.

Но девушка его не слушала.

— Я сама во всем виновата, — бормотала она, глотая слезы.

Иван деловито присел рядом с ней:

— Хотите поговорить об этом?

Девушка хотела. Умерив частоту всхлипываний, она начала рассказ:

— Мы с Типой сразу поняли, что предназначены друг для друга, еще до того, как получили подтверждение по показателям гамма-параграфа из базы данных брачного архива. Первое время все было просто замечательно. Типа был таким любящим, заботливым, он обожал, когда я ему позирую, и увешал моими портретами всю квартиру.

Птенчиков огляделся вокруг и обнаружил, что со стен на него глядят несколько десятков Тось, написанных… впрочем, технику исполнения этих полотен Иван не сумел определить. Девушки на портретах смотрелись как живые, и он решил, что Антипов — весьма талантливый художник.

— На третью годовщину нашей свадьбы Типа подарил мне спортивный аэробот, о котором я так мечтала. Сколько же ему пришлось трудиться, чтобы накопить нужную сумму! Я была ему так благодарна, так им гордилась! А он… он…

— Стал ездить на нем сам? — со знанием дела подсказал Иван.

Тося вытаращила глаза:

— Почему вы так думаете?

— Ну, типично мужское поведение, — засмущался «психотерапевт», — с кем не бывает…

— Мой муж не типичен. Это незаурядная личность! — сурово отрезала девушка. — Он… он… забрал у меня ключи на следующий же день и продал аэробот обратно! Я даже подружкам его показать не успела. — Глаза Тоси вновь опасно заблестели.

— Не делайте скоропалительных выводов! — заторопился Иван, прикидывая, сколько стаканов воды может вместиться в хозяйку. — Может, ему просто понадобились деньги.

— Зачем? — заинтересовалась Тося.

— Ну… мало ли, — растерялся «психотерапевт».

Девушка перевела взгляд на один из своих портретов и надолго задумалась.

— Знаете, последнее время Антип вел себя как-то странно, постоянно куда-то исчезал, стал нервным, раздражительным. Я пыталась выяснить, что происходит, а он только отмахивался — все, мол, нормально…

— Типично… гм, извините. А почему вы считаете, что ваш муж вас бросил?

Тося снова смутилась, но нашла в себе мужество продолжить рассказ:

— Когда Антип забрал ключи, я жутко разозлилась, проплакала полдня, а потом стала звонить подружке, чтобы отменить намеченную вечеринку. Она тут же примчалась ко мне, принялась утешать и посоветовала устроить скандал, пригрозив разводом. Сказала, что сейчас это ужасно модно и все, мол, так делают.

— Простите, я не совсем понял: что сейчас модно? — растерялся Иван.

— Пугать своего партнера по браку разводом! Неужели вы не слышали эту громкую историю, которую так долго муссировали по телевидению? — Тося доверительно понизила голос: — Это первый развод со времени утверждения, методики гамма-параграфа в Институте брака. Я, конечно, не знаю всех подробностей, но говорят, что у этих людей где-то в прошлом затерялась единственная дочь, оказавшаяся преступницей и авантюристкой. Родители девушки обвинили друг друга в неправильном воспитании ребенка, переругались и расстались, не желая больше иметь ничего общего.

Тут Иван сообразил, что речь идет о родителях Соньки, которая около года назад использовала нелегальную машину времени и умчалась в прошлое, чтобы ограбить доверчивого царя Салтана, однако решил не уточнять, что не только осведомлен обо всех подробностях этого дела, но и был его непосредственным участником.

— Именно тогда разводы и вошли в моду, — продолжала Тося. — Правда, по-настоящему разводятся мало, в основном пугают друг друга в воспитательных целях. Говорят, это так увлекательно… Подруга утверждала, что скандал нужно устроить непременно, и даже дала адрес агентства, где этому могут научить.

— Научить скандалить? — поразился Иван.

— Ну да, — серьезно покивала девушка. — Дело новое, непривычное. К сожалению, я не успела воспользоваться услугами профессионалов — как только за подругой закрылась дверь, вернулся Антип, и пришлось импровизировать на ходу.

— И как?

— Очень плохо, — горестно вздохнула Тося. — Знаете, как это сложно — скандалить без подготовки? Я сказала мужу, что он негодяй, помахала руками, потом, кажется, топнула ногой… Или сначала топнула, а потом помахала?

Девушка окончательно смешалась и умолкла, припоминая подробности семейной сцены.

— Да, действительно — никуда не годится, — с видом знатока подтвердил Иван. — Кто ж так скандалит?

— А как надо? — с надеждой посмотрела на него Тося.

— Вы могли бы разметать по плечам волосы, сорвать с себя гирлянды цветов и другие украшения, упасть на пол… — припомнил Иван соответствующие рекомендации из «Камасутры», которую ему пришлось подробно изучить, распутывая одно сложное дело.

Тося восхищенно затаила дыхание. Иван, вдохновленный ее вниманием, решительно отступил от индийских канонов:

— Еще можно было огреть мужа по голове чем-нибудь тяжелым. Для таких случаев хорошо подходит сковорода…

— Что вы говорите? — возмутилась Тося. — Это же больно!

— А как вы думали? Скандал есть скандал. Ну, не хотите бить сковородкой — не надо, — великодушно разрешил Птенчиков. — Тогда нужно хотя бы расколотить что-нибудь об пол, с грохотом и треском. Вот эта вазочка вполне бы подошла… — Взгляд мэтра подернулся легким туманом. Перед глазами понеслись воспоминания оставшейся в прошлом веке юности: малогабаритная квартирка, стройная девушка, которую он, к счастью, так и не назвал своей женой…

— Ни за что! — всхлипнула Тося. — Эту вазочку мне мама на свадьбу подарила.

— Ну, знаете ли! — Иван даже подскочил от возмущения. — Чтобы скандалить, нужны крепкие нервы, нечего тут нюни распускать! — Он перевел дух. — А в финале сцены надо крикнуть: «Не жана я тябе боле, не жана». Это даже малые дети знают, которые мультики по телевизору смотрят. Изо всех сил шарахнуть дверью так, чтоб штукатурка посыпалась, и гордо уйти к маме.

— Ой, я так и поступила! — обрадовалась было Тося, но тут же сникла: — Вот только дверью не хлопнула. Вежливо попрощалась, напомнила, где стоит суп, лежат чистые носки, и пошла. Сидела потом у мамы целых три дня — все гадала, что же полагается делать дальше.

— А муж?

— Что — муж?

— Не позвонил, не примчался с цветами и извинениями, не клялся купить вместо аэробота космический корабль, не пел под окном серенады…

— А должен был? — поразилась Тося. — О, в таком случае эти «семейные скандалы» и впрямь замечательная вещь! Только понимаете, Типа ведь тоже не знает всех правил, а сходить к специалисту ему бы и в голову не пришло. Когда я до этого додумалась, то решила позвонить ему сама, но не смогла найти мужа ни по одному номеру. Тогда я поспешила домой и увидела, что его не было здесь несколько дней. Вот и получается, что он… он тоже меня бросил! Что теперь делать? Я вовсе не хотела разводиться по-настоящему! — Слезы все-таки прорвались сквозь заслон из пушистых ресниц и шустрыми ручейками побежали по Тосиному лицу, тактично огибая миленькие ямочки на щечках.

— Значит, вы не видели этого типа… извините, Типу с тех самых пор, как пытались устроить скандал? Не припомните, как давно это было?

— Неделю назад, — всхлипнула Тося.

— Неделя… — задумчиво протянул Иван. В голове его клубились смутные ассоциации. Неделю назад произошел взрыв в Институте. Незадолго до этого Антипов устроился работать в ИИИ маляром, «поправ идеалы» и «предав талант», что буквально потрясло его прежнего начальника. В одной из лабораторий он случайно оставил сборник самодельных репродукций, выполненных с восточных миниатюр, а обгоревший человек в Реабилитационном центре бредит на старотурецком…

— Сходится!!! — в восторге завопил Иван.

Тося икнула и быстро вытерла слезы:

— Что сходится? Вы знаете, где мой муж?

— Ну, — смутился Иван, сообразив, что пока не вправе раскрывать тайны следствия, — положим, не знаю, но начинаю догадываться.

Лицо девушки озарилось надеждой. Птенчиков почувствовал, что обязан сказать что-то патетическое:

— Обещаю вам, Тося, что верну обратно вашего Типу.

— Ой, — радостно подпрыгнула девушка, — тогда я побегу в музыкальный магазин подбирать серенады.

— Это еще зачем? — опешил «психотерапевт».

— Ну, понимаете, на покупку космического корабля мне пока не наскрести, — честно призналась «пациентка».

— Я знаю, это Антипов! — заявил Иван, врываясь в Лабораторию по переброскам во времени.

— Что ты, это Сапожков, — убежденно возразил Аркадий, разглядывая чьи-то ноги, торчащие из-под огромного агрегата неизвестного предназначения, возвышающегося посреди комнаты.

— Не, ребят, я Гвидонов! — раздался придушенный голос, и из щели под железным монстром выполз Егор. — Ой, Иван Иванович!

Гений технической мысли крепко обнял учителя, и некоторое время в лаборатории были слышны лишь невразумительные возгласы типа: «Ты как?» — «Да так, а вы как?» — «Еще как!» Наконец эмоции улеглись, и Иван вспомнил, зачем, собственно, мчался к друзьям. Усевшись прямо на полу, он рассказал о последних событиях.

— Так вот, я почти уверен, что обгоревший человек в Реабилитационном центре — это Антипов Антип Иннокентьевич, — подвел он итог.

— Ясный перец! — восхитился Егор, но Аркадий лишь покачал головой:

— Не думаю, что ты прав. Полиция с самого начала сверила физиологические параметры пострадавшего с базой данных брачного архива, но так и не смогла идентифицировать его личность.

— Да ведь Антипов женат, — возразил Иван. — Его анкету уже изъяли из архива!

— Из архива ничего не изымают. Во время заключения брака данные жениха и невесты просто перекладывают в другой раздел.

— Ты хочешь сказать, что в этом архиве собраны характеристики на все население страны? — удивился Иван.

— Не все, а только достигшее совершеннолетия. Но ведь нашему герою явно больше шестнадцати.

Птенчиков пригорюнился.

— Не расстраивайтесь, Иван Иванович, — заговорил Егор, — без Антипова тут точно не обошлось. Наверняка это он улетел на машине времени, а сюда по ошибке прибыл кто-то другой. Потому и произошел взрыв — пришелец из прошлого не справился с управлением сложной техникой. Вот соберем заново Центральный компьютер, отправимся в командировку и прищучим этого реставратора прямо посреди древнего Стамбула.

— Еще бы знать, в какой отрезок времени отправляться, — подлил дегтя скептик Аркадий.

— Что ж, придется это выяснить, — решительно тряхнул головой Иван. — В мои руки попала улика. Неспроста ведь Антипов копировал средневековые миниатюры, да еще и принес их с собой в ИИИ! Попробую-ка я узнать о них побольше. — Птенчиков ненадолго задумался. — Нужно звонить в реставрационную мастерскую.

Бывший начальник Антипова визуально напоминал маяк: такой же высокий и сияющий.

— Мэтр Птенчиков! Проходите, проходите, — ворковал он на пороге реставрационной мастерской, буквально лучась радушием. «И этого человека адъютант начальника полиции называл мрачным типом?» — удивленно подумал Иван, отвечая на приветствия.

— Вот радость-то какая, я даже не предполагал, что когда-нибудь познакомлюсь с вами лично! — продолжал меж тем реставратор, с умилением разглядывая гостя. — Скажу вам по секрету: я являюсь горячим поклонником вашего таланта.

— Ну, знаете, для успешного расследования одного таланта недостаточно, — смутился Иван, — тут требуется изрядная доля везения…

— Расследования? — презрительно скривился заведующий мастерской. — Что вы, мэтр, я говорил вовсе не о полицейских делах. Даже обидно, что вы уделяете им столько времени. Поверьте, я был на всех представлениях созданного вами экспериментального театра! Вот где раскрывается ваш поистине безграничный талант, озаряя своим светом юные дарования учеников и отражаясь во влажных от восторга глазах зрителей.

— Э… — глубокомысленно изрек Птенчиков.

— Позвольте воспользоваться случаем и спросить, над чем вы работаете сейчас?

— О, об этом пока рано говорить, — выкрутился Иван и потряс головой, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Следовало срочно переходить к делу. — Вчера вечером с вами беседовал по телефону мой помощник…

— Этот мило краснеющий молодой человек в полицейском мундире? — живо подхватил реставратор. — Кто-то из ваших учеников? Наверно, начинающий? Сразу видно, не хватает сценического опыта: настоящие полицейские никогда не краснеют!

— Он еще исправится, — уныло пообещал Птенчиков.

Заведующий хитро прищурился:

— Сейчас я попробую угадать, зачем вы приехали в нашу мастерскую. Хотите обновить декорации? Заказать костюмы? О, неужели вам понадобился художник-оформитель для нового спектакля?!

— Да-да, — малодушно принял его версию Иван. — Что бы вы могли сказать, например, о кандидатуре Антипа Антипова?

Лицо реставратора стало медленно наливаться краской.

— Впрочем, можете не отвечать, это я так — к слову пришлось, — засуетился детектив, прикидывая, что из мастерской может уже и не выйти.

— Антипов?! — взревел оскорбленный в лучших чувствах художник. — Этот плебей, предавший Искусство? Но почему, почему ваш выбор пал именно на него? Будто мало вокруг достойных! — Он в отчаянии ударил себя кулаком в грудь и тут же закашлялся.

— Вот только не надо себя калечить, — расстроился Иван. — Что вы, право, как маленький? Извините, что ввел вас в заблуждение: художники нам нужны, Антипова я разыскиваю совсем по другому вопросу.

— Правда? — с подозрением взглянул на него заведующий мастерской.

— Служение искусству не терпит вранья! — гордо заявил мэтр. Насладившись произведенным эффектом, он продолжил: — Дело в том, что в мои руки попали выполненные Антиповым репродукции старинных миниатюр. Как любителю литературы, мне было бы интересно прочесть все произведение, которое они иллюстрируют, но, к сожалению, большие куски текста были выпущены при копировании…

— Да, такой вандализм вполне в духе этого субъекта, — убежденно покивал заведующий.

— Словом, я надеялся, что вы поможете мне разыскать первоисточник. — Иван извлек из кармана найденную в ИИИ книгу.

— Мэтр! — растроганно произнес художник. — Я счастлив, что могу быть вам полезным!

Он нырнул в глубину мастерской и ловко застучал по клавиатуре компьютера, вводя задание для поисковой системы. Вскоре деловитый принтер выплюнул ответ: название музея, адрес, часы работы, номер книги в каталоге экспонатов и место ее размещения в общей экспозиции. Воспрянувший духом поклонник Ивана сунул листок в карман и радостно объявил:

— Это не так уж и далеко от Москвы. Идемте, мэтр, я вас подвезу!

Через пару минут Иван, даже не успевший сообразить, нужно ли ему так срочно мчаться в музей, сидел в расписанном под гжель аэроботе.

— Только ничему не удивляйтесь, — наставлял его орудующий рычагом управления художник.

— А чему я должен… вернее, не должен удивляться? — осторожно поинтересовался Птенчиков.

— Увидите.

Иван приготовился к самому худшему: мертвым петлям, нырянию в воздушные ямы, неисправностям аэробота и привычке водителя засыпать на полном ходу. Однако оказалось, что дружеское предупреждение к самому полету отношения не имело. Аэробот благополучно преодолел весь путь и приземлился на стоянке у внушительного здания. Точнее, архитектурного ансамбля, состоящего из множества разнообразных пристроек, громоздящихся друг на друга.

— Я не стал извещать директора музея о нашем визите, — говорил меж тем реставратор. — Это совершенно непредсказуемый человек! Если бы он узнал, что мы хотим увидеть определенную книгу, то вполне мог бы припрятать ее в самом дальнем углу и водить нас по своему лабиринту до тех пор, пока мы не выучим наизусть всю экспозицию.

— Этот музей построен по принципу лабиринта? — заинтересовался Иван, более внимательно разглядывая здание.

— Да. Причем с легкостью видоизменяется в зависимости от возрастных и психологических особенностей посетителей. Если сюда забредает экскурсионная группа, состоящая из школьников, конечной целью становятся поиски «Макдоналдса». Этакий бег по залам с препятствиями из шедевров и призом в конце пути за проявленную смекалку и наблюдательность. Более сознательные зрители подвергаются многократному тестированию для перехода на каждый последующий «уровень». Для стимуляции самых азартных директор хотел открыть в последнем зале казино, но ему не разрешили. Даже самые неподготовленные и равнодушные к искусству люди бывают вынуждены обойти всю экспозицию: их гонит вперед стремление найти-таки выход из этой западни.

— Но в музее могут одновременно собраться самые разные посетители, — растерялся Иван. — Под кого же тогда подстраиваться?

Реставратор уныло цокнул языком:

— Не соберутся. Посетители здесь вообще большая редкость.

— Так не лучше ли вернуть музею первозданный вид и дать людям возможность наслаждаться искусством без психологического давления и глупых аттракционов? — нахмурился Иван.

— Что вы! Тогда сюда вообще никто не придет. Между прочим, среди музеев нашей страны этот самый посещаемый. И все благодаря стараниям директора!

И тут окончательно запутавшийся Иван узнал, что люди XXII века, глотающие книги в таблетированном виде и давно забывшие, что такое театр, вовсе не нуждаются в посещении музеев: к их услугам удобные электронные каталоги, снабженные подробнейшими комментариями экскурсоводов. Четкость изображения и насыщенность цветовой гаммы зачастую превосходит оригинал, к тому же можно не только полюбоваться шедеврами, но и перекроить их в соответствии с собственным вкусом, что-то подрисовав, что-то ликвидировав, увеличив существенное и отрезав лишнее. Музеи превратились, по существу, в складские помещения, где пылятся громоздкие, неудобные в обращении полотна и скульптуры.

— Местный директор — настоящий энтузиаст своего дела. Чего только не изобретал он для привлечения посетителей! Устраивал викторины, конкурсы, даже соревнования типа «Мама, папа, я — интеллигентная семья». Снимал рекламные ролики, выдумывал скандальные истории для «желтой» прессы. Наконец, добился утверждения обязательных экскурсий в программе школьного образования, а взрослым стал попросту приплачивать за визит.

— Из каких же фондов?

— Сам рисует, он ведь художник. Посетителей мало, денег много…

— Но это же уголовное преступление!

— Преступление — это когда кому-то во вред, а у него все только на благо.

— Но если кто-нибудь узнает…

— А все и так знают. Думаете, люди бегут с этими деньгами в магазин? Нет, оставляют на память и хвастают перед знакомыми: прикинь, я побывал в настоящем музее!

Они ступили в просторный холл и остановились у турникета.

— Нужно вызвать кассира, — пояснил реставратор, нажимая на кнопку.

В турникете отворилось окошечко, и электронный голос произнес:

— Цель визита?

— Наслаждение искусством.

— Возраст, образование, профессиональные склонности?

Посетители терпеливо ответили на вопросы, и в руки им вывалилась пачка банкнот.

— Добро пожаловать! — произнес электрокассир, и турникет озарился приветливым зеленоватым свечением.

— Вперед, — скомандовал реставратор, сжимая в руке автошпаргалку с планом музея. — Мы знаем номер зала, где хранится книга. Нужно пробежать как можно больше, пока за нас не взялась программа экскурсионного обслуживания.

Однако преодолеть галереи в резвом марш-броске им не удалось: путь преградила выдвижная панель с диктофоном, экраном и множеством кнопок непонятного предназначения, и знакомый голос произнес:

— Будьте любезны поделиться своим мнением по поводу представленной в Греческом зале…

— Хватит издеваться! — не выдержал реставратор. — Я прихожу сюда уже который год и каждый раз должен отвечать на эти бесконечные вопросы. А ну, с дороги, глупая железяка, не то я расколочу тебя на запчасти!

Панель покраснела — видимо, от негодования — и оглушительно взвыла в аварийном режиме. Заработали невидимые глазу шестеренки. Проход освободился, и ошарашенные произведенным эффектом посетители увидели спешащего к ним человека с разметавшимися по плечам прядями седых волос.

— Это директор музея, — простонал заведующий реставрационной мастерской. — Умоляю, только не проговоритесь о книге, не то мы проторчим здесь до самого утра.

Директор подбежал к нарушителям спокойствия и остановился, прожигая их огненным взором. Вдруг на лице его отразилось удивление, а затем и искренняя радость:

— Акакий Сигизмундович?

— Добрый день, Феропонт Никодимович. Позвольте представить вам моего друга: Иван Иванович Птенчиков. Вы, вероятно, о нем наслышаны…

— Как же, как же: человек, возродивший интерес к «Камасутре», — просиял среброволосый директор музея и понимающе подмигнул мэтру. Иван покраснел гуще, чем адъютант начальника полиции, и почувствовал неодолимое желание провалиться сквозь землю. К сожалению, такой возможности ему не предоставили: директор уже подцепил своих гостей под белы рученьки и с силой тайфуна повлек в недра своего «лабиринта». Заведующий мастерской лишь скрипел зубами, неприметно поглядывая в план музея.

На одном из перекрестков движение неожиданно застопорилось. Не умолкающий ни на минуту директор настойчиво пытался развернуть всю компанию направо, но реставратор, повинующийся голосу инстинкта и указаниям шпаргалки, упорно тянул налево. Страсти накалялись, взгляды суровели, лбы противоборствующих покрылись испариной. Не выдержав гнетущего напряжения, Иван принял единственно возможное решение и, неожиданно для всех, рванул прямо в распахнутые двери зала Альтернативной живописи.

Учитель литературы морально подготовился увидеть нечто шокирующе-невразумительное, однако выставленная экспозиция его приятно удивила. На стенах скромно и с достоинством висели выполненные в реалистической манере сюжетные полотна. Почувствовав за спиной недовольное сопение реставратора, Иван поспешил придать своему лицу восторженное выражение и пошел вперед.

Что-то в этой «альтернативной живописи» настораживало, вызывало подсознательный дискомфорт. «Иван Грозный в ожидании рождения своего сына», — прочел Птенчиков название ближайшего шедевра. «И снова пятерка», «Застройка Помпеи элитными коттеджами»…

— Вам нравится? — с неожиданной робостью обратился к Ивану директор музея.

Реставратор ткнул мэтра в бок и зашептал:

— Это он сам рисовал…

— О… очень неожиданная трактовка идеи альтернативы в искусстве, — промямлил Иван.

— Каждый из нас должен стараться сделать мир чуточку лучше. Хотя бы в области, подвластной его дарованию. Меня часто приводит в недоумение выбор сюжетов творцами: к чему этот пессимизм, черные краски, надломленные линии? Я выбираю путь жизнеутверждения! Кстати, вам никогда не приходила в голову мысль переписать «Анну Каренину»? С вашим знанием «Камасутры»… — Седой борец за победу оптимизма мечтательно закатил глаза.

Реставратор наступил на ногу задохнувшемуся от возмущения Птенчикову:

— Не возражайте, это бесполезно.

Учитель медленно сдулся.

— Да, в ваших рассуждениях есть рациональное зерно… — Он невольно взглянул на лучащегося добродушием Грозного. — Только Иоанн Васильевич никогда не был таким курносым.

— Откуда нам знать, как выглядел Грозный. Это все, батенька, ИСТОРИИ.

«Я пил с ним в подвале мальвазию из литых подсвечников!» — чуть не брякнул Иван, но вовремя воздержался от сенсационных сообщений.

Меж тем реставратор решил воспользоваться тем, что увлеченный разговором директор ослабил бдительность, и выскользнул из зала. К тому моменту, как его хватились, он успел проникнуть в галерею искусства Востока и склонился над интересующей Птенчикова книгой.

— Трогать экспонаты руками категорически воспрещается! — негодующе вскричал директор музея, обнаружив наконец своевольного гостя.

— А руками их никто и не трогает, — невозмутимо обернулся к нему реставратор и продемонстрировал изящный пинцет.

— А-а, — протянул директор, разглаживая суровую складку меж седых бровей. — Тогда другое дело.

— Мэтр, я слышал, вы изучали арабский? — незаметно подмигивая, осведомился реставратор у Птенчикова. — Не подскажете, о чем идет речь в этом манускрипте? Уж больно любопытные иллюстрации.

— С удовольствием! — откликнулся Птенчиков, элегантным движением плеча оттирая директора в сторону.

Вот она, книга! Лежит перед ним во всей своей красе. Раза в три больше, чем сделанная Антиповым копия. Хрупкие от старости листы, знакомые миниатюры, сплетающая таинственные узоры арабская вязь. Запасливый реставратор протянул ему еще один пинцет. Птенчиков осторожно подцепил страницу.

Ну, и что же делать дальше? С одного взгляда тайну Антипова не разгадать. Нужно изучить тексты, сравнить подлинник с копией, определить, какие миниатюры художник посчитал для себя важными, а какие выпустил за ненадобностью… Что-то перемудрил господин реставратор со своей конспирацией: разве можно выпросить книгу у директора музея, не сообщая ему, что она представляет определенный интерес?

Птенчиков перелистнул еще страницу. За его спиной раздался недоуменный возглас:

— Ничего не понимаю… Как такое возможно?

Взволнованно пыхтя, директор отпихнул Ивана и в свою очередь склонился над книгой.

— Феропонт Никодимович… — севшим голосом произнес реставратор.

— Да, Акакий Сигизмундович…

— Это же… это же открытие века!

— Или гнусная фальсификация.

— Экспертизу!

— Всенепременнейше.

— Выходит, Антипов знал…

— Антипов? Тот талантливый юноша из вашей мастерской? Но почему он ничего не сказал?..

Терпение Ивана лопнуло:

— Извините, что вклиниваюсь в вашу беседу, но не согласитесь ли вы объяснить, о чем, собственно, речь?

Художники оторвались от книги и разом выдохнули:

— Краски!!!