Мафиози из гарема

Глава 23

Весть об оглашении нового указа быстро облетела город. В первый двор султанских владений набилось столько народу, что финику негде было упасть. Глашатай вышел на высокий балкончик, деловито откашлялся, привычной скороговоркой отбарабанил многочисленные славословия вроде «подобный…» и «бесподобный!», однако в последний момент чуть не завалил все мероприятие. Мобилизовав накопленный за годы службы профессионализм, глашатай все же сумел взять себя в руки и подавил готовый сорваться с уст возглас изумления. Вместо веками отточенной фразы: «…властью, данной ему Аллахом, повелевает!» — на листе значилось: «…имеет честь довести до вашего сведения»!

Купцы и ремесленники, чайханщики и янычары в едином порыве подались вперед, стремясь не упустить не единого слова. Выдержав драматическую паузу, глашатай торжественно продолжил чтение:

— Славный город Истанбул переполнен грехом, как железы змеи переполнены смертоносным ядом. Терпению Аллаха пришел конец, и пало на наши неразумные головы страшное проклятье — поднялось из морских глубин жуткое чудище и требует каждый день разыгрывать на рулетке самых красивых девушек, наших дочерей, сестер и невест. Каждая проигранная девушка поступает в полное распоряжение чудища с последующим употреблением в пищу на манер послеобеденного десерта.

Вздох ужаса прошелестел над толпой, особо слабонервные лишились чувств и тихо повисли, зажатые разгоряченными телами своих сограждан.

— Желая спасти наш город от страшной беды, сиятельный султан повелевает: систему подпольных игорных заведений типа «Казино-хана» ликвидировать полностью. В связи с этим долги граждан данным организациям аннулировать, письменные обязательства о передаче частного имущества в пользу казино считать недействительными, высвобожденные при ликвидации денежные средства частично раздать бедным, частично пустить на трудоустройство лишившихся работы крупье, дилеров и охранников.

Над площадью воцарилась гробовая тишина. Пауза затягивалась. Опытный глашатай начал медленно пятиться с балкона, прикидывая свои шансы на благополучный исход, в смысле — уход, когда толпа в едином порыве взревела:

— Ура!!! Слава султану!!!

Малознакомые люди принялись обниматься, слезы радости стекали по щекам, счастливые улыбки расцветали на лицах, и хотя доброй половины указа, составленного Иваном Птенчиковым, народ не понял, общий смысл уловили все.

Внезапно рев толпы перекрыл странный звук — это янычары в знак протеста стучали древками своих топориков по перевернутым походным котелкам:

— Не позволим закрыть казино!

— Без риска жизнь — не в жизнь!

— А без сала да горилки — тем более…

— Добавим соли в пресный бульон существования!

— И зададим перцу всяким там чудовищам…

— Мы будем драться и победим! — горланили они, позабыв о своем позорном бегстве с берега Босфора.

Антипов, все это время наблюдавший за происходящим из потайного оконца, не выдержал и выскочил на балкон:

— Граждане янычары! — воззвал он, простирая вперед руки. — Прошу вас, успокойтесь.

Подданные воззрились на него с удивлением. Султан просит? Да как же такое возможно?

Однако Антипов понял воцарившуюся тишину по-своему и, ободренный, продолжил попытку демократических переговоров:

— К чему нам лишние жертвы? Мы решим возникший конфликт с заморским чудищем дипломатическим путем. Вы знаете, что такое «дипломатический»? Это значит — мирный. Путь переговоров…

— Так что ж, сражения не будет? — крикнул какой-то смельчак из толпы усатых головорезов.

— Конечно нет! — просиял Антипов. — Я слишком ценю своих доблестных воинов, чтобы посылать их на бессмысленное кровопролитие.

— А как же прибавка к жалованью за несение службы в боевых условиях?

— И переход на усиленный режим питания?

— Братцы, нас обманули! — Янычары снова забарабанили по своим котелкам, и вся площадь наполнилась угрожающим гулом.

— Война — это зло! — убежденно крикнул Антипов. — Я, конечно, понимаю, что вас с детства учили ятаганами махать, но попытайтесь на минутку задуматься…

— Парни, а ведь сиятельный султан просто трус! — в восторженном изумлении перебил Антипова обнаглевший от собственной безнаказанности смельчак.

— Где наш Хлопко? Пускай ведет войска на чудище!

— Ан-дрий-ко! Ан-дрий-ко! — скандировала возбужденная толпа янычар.

— Андрийко? — растерялся Антипов. — А я его это… в отпуск отправил. По семейным обстоятельствам.

— Султан лжет! — в опьянении нежданной демократией вскричал один из приятелей гарного хлопца, участвовавший в недавнем противостоянии у дверей гарема. — Андрийко сидит под арестом. Его, того и гляди, превратят в евнуха.

Толпа возмущенно взревела.

Побледневший Антипов отчаянно жестикулировал на своем балконе, пытаясь что-то объяснить, но его уже никто не слушал. Ропот нарастал, грозя обрушиться на дворец смертоносной лавиной.

— Арака, кофе, казино! — скандировали зараженные всеобщим безумием алебардщики.

— Сало, драники, горилка! — гнули свое янычары, предпочитающие «столоваться» в заведении Ксюхи.

— Султана на мыло!

— Свободу хлопцу Андрийко!

— На гарем!!!

Железно обоснованная необходимость штурмовать султанский гарем привела доблестных воинов в совершенный восторг. Они и думать забыли о чудище — кому охота тащиться на берег, когда святая мужская дружба обязывает хорошенько пошарить по заповедным комнатенкам прекрасных наложниц? Надо сказать, алебардщики тут же оставили давнюю вражду с янычарами и собрались выступить с извечными конкурентами единым фронтом. Кто-то успел зарядить пушку в сторожевой башне, и теперь ее внушительное дуло угрожающе покачивалось из стороны в сторону, словно размышляя, куда бы прицелиться.

— Сюда разворачивай! — махали снизу, указывая направление на гарем. — Пробьешь брешь в стене, а уж мы не оплошаем!

Перепуганные мирные жители пытались покинуть территорию дворца, но лишь усиливали давку. Серые камни площади окрасились первой кровью, обильно струящейся из расквашенных в толчее носов.

Антипов в ужасе присел, спрятавшись за балюстраду балкона, и ползком добрался до нервно жестикулирующего из глубины коридора Птенчикова.

— Опять эти янычары! — выдохнул реставратор в отчаянии. — Что же делать? Я должен спасти гарем, империю и наши жизни!

— Может, мне попробовать? — живо предложил Птенчиков, порываясь выскочить к народу.

— Ни в коем случае! Вас, как Синдбада-морехода, вынянчившего морское чудище, просто разорвут на части!

— Но у меня есть и сторонники, — обиженно надулся Иван. — Жители города были счастливы услышать о закрытии казино. Думаю, они…

Закончить мысль мэтр не успел — раздался страшный грохот и дружные вопли «ура», вырывающиеся из множества глоток.

— Революционный залп «Авроры»? — побледнел учитель литературы.

— Да нет, откуда тут взяться крейсеру?

— Крейсер-то как раз не проблема. Нужно сказать Гвидонову, и он трансформирует «Хамелеон».

— Но штурм уже начался…

— Не путайте меня! Я вовсе не собирался давать сигнал к началу восстания. Наоборот — нам нужно пугнуть бунтовщиков.

— Рушить дворец моего сына я никому не позволю! — вскипел Антипов.

— Э… — растерялся Иван. — Вы не поняли, я просто хотел пустить в воздух пару ракетниц. А дворец и без того уже рушат…

Они дружно опустились на четвереньки и поползли на балкон, чтобы оценить сквозь перильца общую диспозицию.

— Ексель-моксель, да что здесь происходит?! — раздался сзади величественный рев, и из коридора выскочил настоящий султан — поцарапанный, в разорванной одежде, с шишкой на лбу и заплывшим глазом. Следом за ним высунулось исполненное неподдельного любопытства лицо Васьки-Маугли, но мальчишку тотчас отпихнули в сторону, и на балкон невозмутимо просеменил длинноухий горбатый ишак.

— Властью, данной мне Аллахом… — заорал султан, перегибаясь через перила.

— Васька, негодник, живо брысь с балкона! — зашипел Птенчиков, подползая к мальчику и оттирая его в коридор.

— Сынок, ты вернулся! — прослезился от умиления Антипов, пытаясь пригнуть к полу непрезентабельную ишачью морду, пристроившуюся у самого плеча сиятельного султана.

— Мы, великий султан, могущественный и непобедимый… — надрывался Абдул-Надул, но никто из подданных даже не пытался сделать вид, что его слушает.

— Бесполезно, — развел руками Антипов. — Психология толпы. Они слишком возбуждены, чтобы внимать голосу разума.

— На гарем!!! — доносились снизу счастливые вопли.

— Я вам покажу — на гарем! — завопил с балкона султан. — Возбуждены они, понимаешь ли!

— Тебя не слышно, — покачал головой Антипов.

— Брат, возьми вот это! — неожиданно вывернулся из-под локтя Ивана Васька-Маугли, подскочил к Горбунку и распахнул ему пасть. — Усилитель громкости. Отличная штука!

Он выудил из глотки невозмутимого ослика что-то вроде рупора и протянул султану.

— ВСЕХ КАСТРИРУЮ К ЕДРЕНЕ ФЕНЕ! — рявкнул разошедшийся Абдул-Надул, доводя до логического завершения начатую мысль.

Трубный глас, вырвавшийся из рупора, заставил толпу рухнуть на колени и замереть в священном трепете.

— Братан, подкрути колесико вправо, а то этот звуковой диапазон рассчитан на общение в непосредственной близости к работающему турбореактивному двигателю, — раздался в наступившей тишине звонкий голосок Васьки-Маугли.

Султан слегка приглушил усилитель громкости и продолжил воспитательную беседу:

— Да нашлет на вас шайтан чесотку и икотку! Что вы тут устроили?

Птенчиков быстро подсунул ему под нос смятый черновичок указа.

— Ага, переполнены грехом… Казино — хана… Чудище? — Он метнул вопросительный взгляд на отца.

— Все в порядке, это муляж, — успокоил его Антипов.

— Им управляет наш человек, — добавил мэтр.

— Грешников перевоспитываете? — понимающе усмехнулся султан и громыхнул через ослиный усилитель: — Ну и кому тут мои указы не нравятся? Шаг вперед!

Его трепещущие подданные лишь прочнее уперлись лбами в холодный булыжник площади.

— Ваши души черны, как дно колодца, а помыслы зловонны, как протухшая селедка! Вы погрязли в грехе, как тварь неразумная в болоте! Прогневали Аллаха, всемогущего и всеведущего, и он ниспослал вам страшную кару!

Грозный голос светлейшего пробирал народ до самых селезенок.

— Чудище на девушках не остановится, потом оно примется за янычар. Это я вам, как султан, гарантирую! — бушевал Абдул-Надул. — Всем молиться!!!

По согбенным телам пробежала дрожь: ослушаться султана было невозможно, но Мекка находилась в стороне, противоположной балкону.

— Молиться, я сказал!

Народ неуверенно зашевелился. Кто-то поспешил развернуться вокруг своей оси, кто-то все еще опасался сменить ракурс, дабы не выразить своими ягодицами вынужденного непочтения сиятельному султану. Абдул-Надул фыркнул в кулак и принял поистине государственное решение:

— Советую проявить должное усердие в принесении покаяния и приятии обетов. Мне недосуг тут надзирать за вами, есть и другие дела, но помните: Аллах видит все. Искупительная молитва должна продолжаться вплоть до вечернего призыва муэдзинов. Если ваши души сумеют очиститься… Сейчас, минутку.

Он отложил рупор и повернулся к Птенчикову:

— Как вы планируете поступить с чудищем?

— Отправим его на историческую родину, — улыбнулся Иван.

— Вот и славненько. — Абдул-Надул снова взялся за усилитель: — Если ваше раскаяние будет искренним и сердца исполнятся благодатного трепета, Аллах явит нам свою милость. Страшное чудище уберется восвояси!

Дружный вздох всколыхнул небо над дворцом. Султан снова нахмурился:

— Но помните: если что, вернуть животинку будет не сложно. Кстати, не забудьте залатать пролом в фундаменте. Стоимость стройматериалов вычтем из жалованья янычар.

Он величественно взмахнул рукой, отвратил от подданных царственный взор и покинул балкон. Запуганный народ быстренько повернулся в сторону Мекки и начал старательно исполнять этико-мистические рекомендации султана.

— Пойдемте-ка в мою опочивальню, — кивнул Абдул-Надул товарищам. — Устал я, как собака!

Егор Гвидонов сочувственно хихикнул и, пользуясь отсутствием жены, продекламировал по радиосвязи бессмертные стихи Омара Хайяма:

— Да, пора уходить, — рассеянно кивнул Птенчиков, занятый своими мыслями.

— «Не так, как мы хотим…» — печально повторил реставратор начало строки.

— Поздно, рано… — проворчал султан. — Не вздумай грустить, отец. Ты молодец, что заскочил в Истанбул. — Он подмигнул Антипову.

— А вот мы и впрямь припозднились, — сокрушенно вздохнул Васька, вспоминая свою постаревшую маму. — Лучше было прилететь лет на двадцать пораньше.

— Тогда я стал бы младшим братом? — подозрительно нахмурился султан.

— Не переживай, светлейший, Василий на трон не претендует, — усмехнулся Птенчиков. — Его отец вообще в другой стране царствует.

— Аллах мудр! — просиял Абдул-Надул и дружески потрепал брата по плечу.

— Единственный из нас, кто ухитрился явиться вовремя, так это ты, грозный повелитель Истанбула, — улыбнулся Антипов своему сиятельному сыну. — Иначе бы мы с янычарами не справились. Кстати, почему ты так странно выглядишь? Как прошло путешествие?

— Ужасно! — содрогнулся Абдул-Надул, вспоминая пережитое. — Ты хоть знаешь, что умудрился отправить меня в тот самый день, когда второй из храмов Святой Софии был разрушен?

— Ну надо же! — расстроился Антипов. — Значит, тебе так и не удалось его посмотреть?

— Да меня чуть не убили! В городе творилось какое-то светопреставление. Я не совсем уловил, в чем там суть, но, по-моему, свара началась на ипподроме, где проходили гонки колесниц. Партия болельщиков, называющая себя «венеты» — голубые — что-то не поделила с партией «прасинов» — зеленых, но потом они почему-то объединились и пошли против самого императора Юстиниана. Чего хотели — не знаю, но они были очень агрессивны и постоянно вопили «Ника!».

— «Ника» — побеждай, — прошептал Птенчиков и обернулся к Антипову: — В какой год ты отправил своего сына?

— В пятьсот тридцать второй, — растерялся реставратор. - Я помню, что последняя София датируется пятьсот тридцать седьмым годом, а Абдул хотел увидеть ее предшественницу. Но для слишком дальнего перелета у машины могло не хватить мощности — аккумуляторы подсели. Я не захотел рисковать и определил дату прилета с разносом всего лишь в пять лет…

— Не захотел рисковать! — передразнил Птенчиков. — И отправил человека в самое пекло — во времена восстания «Ника»! Знаешь, сколько народу тогда погибло? Более тридцати пяти тысяч!

— Да, теперь я точно знаю, что азартные игры до добра не доводят, — благочестиво покивал султан.

— Да при чем здесь азартные игры? Это все политика…

— Политика — самая азартная игра на свете, — парировал Абдул-Надул. — Забыли люди Аллаха — или какому богу они молились в те времена? — оттого все и беды. Это мне один странник объяснил, который выдернул меня из мясорубки и помог вернуться домой. Улыбчивый такой, с большущей змеей, и все время вертится…

— Гуру!

— Дервиш! — одновременно воскликнули Птенчиков и Васька.

— Что он тебе говорил?

— Говорил? — Султан старательно наморщил лоб. — Да он в основном молчал. Но мне почему-то все стало ясно.

Снова заработала радиосвязь.

«Ну попрощались? — жизнерадостно хихикнул Гвидонов. — Меня тут уже начальство спрашивает, отчего никто не летит домой».

«Да-да, идем», — заторопился Птенчиков.

Васька крепко обнял своего взрослого брата:

— Хочешь, я оставлю тебе рупор? Для лучшего взаимопонимания с подчиненными.

— А что, давай! — обрадовался султан. — В хозяйстве пригодится.

Он перевел взгляд на Антипова:

— Отец, не беспокойся, миниатюру я закончу. А для расплаты с ростовщиком…

— С антикваром.

— Какая разница! Возьми этот бесценный меч. Им владел сам Мехмед Фатих — Завоеватель.

— Стоп, стоп! — вмешался Птенчиков. — Вывозить древние реликвии из прошлого категорически запрещено правилами Института. С Кунштейном мы и так разберемся.

— Ну как знаете, — пожал плечами султан и вновь обернулся к Ваське: — Мать береги. Скажи, в Истанбуле навсегда сохранится память о ней. Даже когда Аллах призовет меня пред свои светлые очи.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Птенчиков.

— Айя София, — торжественно пояснил султан. — Когда посреди бушующего Константинополя я увидел, что прежняя церковь Святой Софии разрушена, то сразу понял, что получил шанс увековечить имя матушки в самом величественном и прекрасном сооружении, какие существуют на земле.

— Я бы не стал высказываться по поводу собора так категорично, — пробормотал Антипов, которому больше нравилась готическая архитектура, но султан его не услышал:

— Рядом со мной оказался некий Анфимий из Тралл. Он очень переживал, наблюдая происходящее, но одновременно испытывал необычайный душевный подъем, так как надеялся, что именно ему император доверит восстановление храма. Так вот, я доказал этому замечательному человеку, что восстанавливать здание в прежнем виде не имеет смысла, и быстренько начертил, как должна выглядеть настоящая София.

— Ну ты даешь! — расхохотался Антипов. — Святую Софию действительно проектировал Анфимий из Тралл, на пару с Исидором из Милета. Как ему понравились твои чертежи?

— Поначалу он не поверил, что можно построить купол таких размеров, да к тому же опереть его на «ажурный» барабан, прорезанный окнами.

— «И купол ее на цепи подвешен к небесам», — процитировал Антипов древнее описание Софии. — Но ты ведь объяснил Анфимию, как достичь такой «невесомости» и при этом избежать разрушений?

— Разрушений? — удивился Птенчиков.

— Понимаете, в отличие от плоского потолка, купол давит на опоры не только сверху вниз, но и вбок, стремясь развалить их в разные стороны. Архитекторам Святой Софии пришлось немало потрудиться, чтобы замаскировать, спрятать от глаз тяжелые массы камня, уравновешивающие друг друга. И если вошедшему в храм кажется, что вогнутые полусферы висят в воздухе сами собой, а прорезанная десятками окон стена тонка, как бумага, то снаружи за эту легкость пришлось платить, пристраивая мощные башни-контрфорсы и арки, которые, словно каменный обруч, стягивают всю конструкцию.

— Я… об этом я Анфимию ничего не говорил! — побледнел Абдул-Надул. — Наоборот, я убедил его, что бояться нечего, так как точно знаю, что храм не рухнет в течение многих веков.

— Ну не беда, сам сообразит, — махнул рукой Птенчиков.

— А если не сообразит? — забеспокоился реставратор. — Нужно срочно спасать Святую Софию!

— Ох, дайте передохнуть! Только и делаю, что кого-то спасаю…

— Как вы можете проявлять такое равнодушие? Если храм вследствие неправильных расчетов превратится в руины…

— Мы же знаем, что не превратится, — прервал реставратора Птенчиков. — В прошлое летаете, а основных положений теории путешествий во времени не выучили! Изменить историю нельзя, можно лишь принять участие в ее создании. Прибиться к определенному отрезку на бесконечной шкале времени и действовать в исторических реалиях, став в нашем понимании «историческим» персонажем. Вернетесь ли вы в свой век или же так и останетесь «в гостях» — дело ваше. Не исчезают же с лица земли города оттого, что люди переезжают с места на место?

— Вы хотите сказать, что недоработка моего сына будет исправлена и не приведет к катастрофе?

— Уже была исправлена тысячу лет назад. Может, Анфимий сам догадался, как уравновесить исполинский купол, а может, ему подсказали. Кто, вы говорите, с ним работал — Исидор из Милета?

— Да-да, — просиял Антипов. — Значит, мне не нужно лететь в Константинополь и объяснять всем, как устроена София?

— Вам нужно лететь домой. При чем срочно. Мы столько времени потратили, чтобы вас разыскать!

— Иван Иванович, — раздался по радиосвязи взволнованный голос Егора. — Из ИИИ сообщают, что наша машина, оставленная на берегу, снова исчезла!

— Не может быть… — простонал Антипов.

— Васька!

— Абдул-Надул!

— Неужели они полетели в Константинополь?!

Детектив и реставратор в панике заметались по опочивальне. Царственных братьев нигде не было видно, и лишь развороченное ложе приглашающе зияло бездонной дырой.

— Удрали подземным ходом, пока мы тут беседовали…

— А мы и не заметили!

— Что ж, — вздохнул реставратор, — придется нам еще немного задержаться в Стамбуле. Сын меня ни разу не подводил, он скоро вернется.

— Не вернется, — мрачно возвестил Гвидонов. — Машине не хватит мощности. Вы же не зарядили аккумулятор? Вполне вероятно, что братья даже до пятьсот тридцать второго года не долетят, застрянут по дороге…

Антипов Антип Иннокентьевич мерил нервными шагами опустевшую опочивальню своего сына. После долгих консультаций с ИИИ было решено оставить его временно исполняющим обязанности султана — чтобы не допустить кровавых распрей в славном городе Истанбуле. Империя осиротела в одночасье! Грозная султан-валиде пожертвовала личным комфортом ради спасения дочери и унеслась на птице Рух в неведомые края. Хитроумный Угрюм-Угу на глазах изумленной публики был превращен в белую женщину и сожран чудовищем. Таинственный младший брат султана, который был унесен дэвами еще до собственного рождения, опять пропал, не оставив даже прощального иероглифа. Сам же Абдул-Надул Великолепный отправился топтать улочки тысячелетней давности, и как объяснить его отсутствие подданным — историкам было совсем непонятно. И все это, заметьте, в тот момент, когда жители Истанбула только-только взялись за ум и обратили свои помыслы в сторону благочестия и созидания!

Сменить Антипа на посту обещали в ближайшие часы. В смысле ему не придется ждать в режиме реального времени, пока экспедиция ИИИ разыщет Абдул-Надула и его шустрого братца: из любой точки временной шкалы султана отправят в сегодняшний день Истанбула. Какой бишь сейчас месяц по календарю хиджры?

Остается надеяться, что темпераментным янычарам не придет в голову немедленно повторить попытку революционного бунта…

Антипов опустился на матрас, закрывающий подземный ход. Скоро он увидит Тосю. Бедная девочка, сколько ей пришлось пережить из-за непутевого мужа! А ведь впереди еще официальное разбирательство с наложением санкций прокурора, психокоррекция и ампутация порочных частей личности… Выдержит ли их любовь такое испытание?

Тося уже заводила разговор о разводе…

Ничего, после ампутации он станет совсем другим человеком, и развод не понадобится. По крайней мере, до тех пор, пока они заново не узнают друг друга.

В дверь опочивальни робко постучали.

— Войдите, — лениво зевнул Антипов.

Непрестанно кланяясь, в комнату скользнул изрядно похудевший за время целительного пребывания в банях Осман-Ого, великий визирь.

— Да позволит высочайший повелитель, затмевающий своим величием само солнце, донести до его чуткого слуха, способного уловить шепот звезд, обсуждающих тайны мироздания, к словам раба своего, недостойного лобызать ковер, на который ступала его легкая нога, подобная стволу кипариса…

Антипов прикрыл глаза и кивал в такт плавно льющейся речи, в смысл которой вникать было совсем не обязательно.

— …родила наследника, — минут через десять закончил визирь и выжидающе замолчал.

— Что? — встрепенулся Антипов, упустивший суть доклада.

— Да позволит высочайший повелитель… — невозмутимо завел визирь по второму кругу.

— Мне, пожалуйста, конец этой дивной фразы.

— Несравненная Лаура только что родила наследника империи. Каковы будут распоряжения великого султана?

— Ну это… спеленайте его, что ли, — растерялся Антипов, совершенно не представляющий, что полагается повелевать в таких случаях.

Осман-Ого вытаращил глаза, закусил конец бороды, чтобы не ляпнуть невзначай чего лишнего, и, подобострастно кланяясь на каждом шагу, поспешил удалиться, дабы собственноручно запеленать султанского отпрыска. Он тоже не представлял, как сумеет справиться с ситуацией, но со светлейшим повелителем не поспоришь.

Когда дверь за визирем затворилась, Антипов схватился за голову:

— Только я, только я мог умудриться стать дедушкой в двадцать пять лет. При чем всего несколько суток спустя после того, как зачал сына! Боже правый, что скажет Тося?..