Львиный престол

Глава восьмая ВЕЛЛАН, ВТОРОЙ РАССКАЗ

Тарантия, столица Аквилонии.

Ночь с 11 на 12 день первой зимней луны 1288 г.

«…Король Конан остался в одиночестве. Все, даже самые верные его сподвижники, делившие с ним тяготы войны против Нумедидеса, были твердо убеждены, что правитель благополучно вернулся из Пограничья и ныне пребывает во дворце, занимаясь трудами на благо государства. Настоящий король, чье время правления исчислялось всего лишь семью лунами, еще не успел обзавестись широким кругом преданных ему людей, а потому был вынужден действовать самостоятельно. Впрочем, ему было к этому не привыкать — именно так он прожил все годы, предшествовавшие его восхождению на трон, и привык к тому, что в любом деле можно полагаться только на себя. Для начала король Аквилонии решил разыскать своих спутников, затерявшихся в многолюдной Тарантии. Однако непредсказуемая судьба распорядилась иначе. Вместо друзей он наткнулся на врага — тайно прибывшего в Аквилонию короля Кофа.

Мнения современников о Страбонусе, правителе блистательного Хоршемиша, разнятся также, как небо и земля. Однако большинство историков сходится в том, что это был человек умный, жестокий и умеющий из всего, даже из собственных поражений, извлечь выгоду для себя или своей страны. Так он поступил и в этом случае, столкнувшись лицом к лицу со своим давним противником…»

Из «Синей или Незаконной Хроники» Аквилонского королевства

— Kуда исчезли эти недоумки? — огорчался Конан, расхаживая по комнате от одной стены к другой. С главной площади Обители доносился бой колокола — восемь ударов. Это значит, что вот-вот наступит закат, в городе зажгут фонари, а спустя еще два колокола обыватели лягут спать. Единственными оживленными местами в Тарантии останутся кабаки, притоны, дома терпимости и, разумеется, Логиум. Ваганты обычно полную ночь гуляют. — Демон с ним, с Мораддином — сам полез в западню, а теперь наверняка застрял во дворце! Но где Тотлант с Эйвиндом? Я ведь им четко приказал — из Обители Мудрости носа не высовывать!

Я отлично понимал чувства киммерийца. Наша компания разбрелась в разные стороны и, что характерно, никто наверняка не знал, где находятся остальные. После неудачной попытки освободить Халька из Железной башни и несколько опрометчивого (на мой взгляд) решения Мораддина отправиться во дворец и все выяснить самому, мы с Конаном (а точнее — Конан со мной. Я был в обличье «королевской собаки», то есть волка) вернулись в Логиум, в дом для вагантов.

Мало того, что Тотлант с Эйвиндом бесследно исчезли, так еще неведомо куда испарился наш гостеприимный хозяин, месьор Робер Ди Монтобье. Его комнаты были заперты, а вечно пьяный сторож ничего не видел.

У Конана моментально возникло подозрение, что Робер повел стигийца и Эйвинда либо в город, либо в амфитеатр, к фиглярам. Ну, или на худой конец, в кабак.

Ох уж эти мне тарантийские кабаки! «Цивилизованные» аквилонцы не имеют даже самого малейшего представления о том, что такое настоящий хороший трактир. Как вспомню «Танцующую лошадь» в Брийте, тоска накатывает. У господина Барли Бютта и мясо сочнее, и овощи острее пахнут, да и подает хозяин брийтской «Лошади» на стол не виноградную кислятину, гордо именуемую «белым пуантенским», а приличествующее всякому нормальному человеку пиво. Понять не могу, отчего в Аквилонии пиво считают варварским напитком и заменяют его дурными винами. Впрочем, это я так, к слову…

Денек сегодня выдался хлопотливый. Вначале отправились к городской тюрьме, надеясь с помощью настоящего короля свести на нет усилия монарха фальшивого по поимке «злодеев короны». И ведь получилось бы! Конана стражники признали, хотя и подивились на некоторое несообразие — варвар «забыл» о собственных приказах и к тому же теперь бородку носит, чего прежде за ним не водилось. В Железной башне выяснилось, что Халька еще под утро увели во дворец и наши усилия пропали даром. Конан сделал вид, будто что-то перепутал, распрощался с лейтенантом стражи и мы быстренько покинули двор тюрьмы.

Больше всего меня удручало то, что мне приходилось ходить по городу во второй своей ипостаси — волчьей. Эти мерзавцы даже разорились на ошейник с поводком. Вот поставьте себя на мое место. Было бы вам приятно исполнять роль домашней собачки? Ошейник трет, за поводок дергают… Какая-то горожанка, умилившись моей светлой пушистой шубой, проворковала: «Ой, какой песик!» и бесстрашно почесала за ухом. Мораддин посмеиваясь, еще заметил госпоже: «Не бойтесь, собака не кусается».

Это я-то не кусаюсь?

Когда мы пришли в трактир, а Конан с Мораддином начали обсуждать дальнейшие планы, уважаемому Веллану Бритунийцу (замечу, капитану королевской гвардии Пограничья) пришлось лежать под столом на грязной соломе. И грызть великодушно брошенную Конаном кость. А также гонять блох. Пакостным кусачим тварям было наплевать на то, что я не собака и не волк, а разумное существо, кое в чем даже превосходящее человека. Мне тогда подумалось, что рано или поздно придется Конану отмстить за такие издевательства над старым другом.

Но более всего мне испортил настроение случай у ворот Логиума. Мы с Конаном домой возвращались. Некая почтенная дородная дама выбиралась из завешенных бархатом носилок, которые тащили шестеро здоровенных чернокожих слуг. Наверное, госпожа прибыла в Логиум навестить возлюбленное чадо, обучающееся в этом вертепе какой-нибудь там астрономии или схоластике. Конан расплачивался со стражником Логиума за вход, и это время из-под балдахина носилок выскочила маленькая, до отвращения чистенькая, с розовым бантиком на шее, собачонка и устремилась прямиком ко мне.

Нет, не подумайте, она и не подумала меня облаивать. Во-первых, это была сучка. Во-вторых, она находилась в том интересном состоянии, когда… Ну, вы понимаете. И гнусную малявку за скудоумием ничуть не смутило то, что я был крупнее раз в пять и вообще не относился к породе собак.

Конан со смеху помирал. А я стоял, как последний дурак, поджав хвост, и, скаля зубы, пытался отогнать настырное животное. В общем, оборотнем хорошо быть в лесу или среди своих — таких же оборотней. Племени Карающей Длани в городах делать нечего. По крайней мере, в облике волка.

Я почувствовал себя нормально, только поднявшись в наши комнаты и быстро превратившись обратно в человека. Конан, разумеется, продолжал трястись от смеха. И говорил всякие гадости, наподобие: «Чего ж ты такой случай упустил?..»

Ну, я и высказал варвару все, что думаю. Конан, впрочем, не обиделся. Его тотчас занял другой вопрос — куда подевались все остальные?

Мы ждем Тотланта, Эйвинда, а заодно с ними и Мораддина (или какую-нибудь депешу от него) уже четыре колокола. Почти стемнело. Конан злится, я тоже начинаю тревожиться. Наконец, заскрипели рассохшиеся ступени лестницы, ведущей на второй этаж. Шел один человек, это я точно понял.

Киммериец выглянул в коридор.

— Робер, задери тебя Сет! — рявкнул Конан, узнав вечернего визитера. — Ты не знаешь, где наши приятели? Шемит и высокий рыжеволосый парень?

— Не знаю, — судорожно выдохнул вечный вагант. — И никто не знает. К великому счастью для нас всех.

Конан поймал изрядно пьяного месьора Робера за рукав и втащил в нашу комнату.

— А ну, объясни! — потребовал король. — Что-то я не понял твои последние слова.

— Здорово было, — размашисто кивнул наш хозяин, тряхнув темными вьющимися волосами. — Они драку устроили. С королевскими гвардейцами.

— Что? — переспросил я и непроизвольно опустился в кресло. Ноги перестали меня держать после эдакого сообщения.

— А ваш шемит, — голосом запойного пьяницы продолжил Ди Монтобье, — вовсе и не шемит! А самый настоящий волшебник! Он начал молниями швыряться! Или, вернее, огненными шариками… Первый раз в жизни такое видел. А потом они всех раскидали, забрали коротышку-немедийца и сбежали. Большая облава в центре города была. Не переживайте, их не поймали…

Облава? Подождите-ка, помнится, когда мы были с Конаном в городе, я отметил про себя необычное оживление на улицах. То и дело проезжали отряды конной стражи, бегали туда-обратно воины городской охраны в малиновой одежде… Что ж такого натворил Тотлант? И при чем тут Мораддин?

— Рассказывай по порядку! — рявкнул Конан прямо в лицо Робера и для острастки встряхнул его за грудки. — В точности! Ты что, все видел?

— Своими глазами, — уверенно подтвердил вагант. — В общем, было так…

И он рассказал. Честно признаться, у меня волосы дыбом встали едва я уяснил, что именно произошло на улице Гвардейцев. Конан после речей вечного ваганта, между прочим, тоже выглядел несколько ошарашенным.

Сводилась история Робера вот к чему.

…Ехали себе по улице благородные дворяне, служащие в королевской гвардии. А с ними почему-то был граф Мораддин. А в это время Робер, Эйвинд и Тотлант покупали медовые плюшки у лоточника. Все тихо и спокойно. И вдруг проклятый шемит (который вовсе не шемит) делает страшное лицо, вытягивает вперед руки и начинает пуляться в лошадей синенькими молниями. Тотчас телега с сеном загорелась. Господа гвардейцы, естественно, перепугались. Потом немедийский недомерок ка-ак схватит меч! Как пойдет всех крушить налево и направо! Кровь так и хлещет! Убитых не меньше десятка! А может быть, даже трех десятков! Народ вокруг бегает, кричит, панике предается. Вот как плохо, вот как страшно!..

— А потом они убежали, а я в таверну пошел, — сказал господин Ди Монтобье в завершение своей проникновенной речи. — Однако точно знаю, что их не поймали. Я у военных на улицах спрашивал: изловили, мол, злодеев, или нет? Гвардейцы меня пиками отогнали и злились. Значит, твои, о король, сподвижники на свободе.

— Сподвижники, — горько вздохнул Конан. — Идиоты они, а не сподвижники. Встречу Тотланта — лично рыло начищу. Вот этим кулаком, — киммериец выставил перед собой сжатую в кулак ладонь. — Велл, собирайся!

— Куда? — переполошился я. — На ночь глядя? Ты что, хочешь их спасать идти? Где мы их найдем?

— Не суетись, — мрачно сказал Конан. — В Тарантии есть десяток местечек, где укроют кого угодно, лишь бы деньги были заплачены. Я еще по старым временам об этих заведениях помню. Прежде всего надо заглянуть в дом мамаши Куродье…

— Куда? — изумленно переспросил я. — Мы собираемся идти в бордель? Я, конечно, ничуть не против, но, на мой взгляд, это слегка невовремя.

— К мамаше слетаются все городские сплетни, причем самые свежие, — пояснил Конан, натягивая куртку. Дворянский синий костюм, одолженный у Робера, он сбросил, переодевшись в обычное невзрачное дорожное платье. — Ее дом, разумеется, не самый благопристойный, но самый богатый новостями… Робер, катись спать, ты сегодня перебрал. Двери в наши комнаты я оставлю открытыми — вдруг Тотлант с остальными вернутся.

Конан вытолкал пьяного и ничего не понимающего Ди Монтобье в коридор, кликнул меня и едва не кубарем скатился по лестнице вниз.

— Веллан! — услышал я его возглас. — Бегом! Где ты копаешься?

Да, хорошо начался вечер. Хвала Иштар, я не забыл прихватить с собой оружие. Люди говорят, что в Тарантии по ночам лучше ходить при мече.

Надеюсь, мы действительно идем только лишь за сплетнями и не впутаемся в какую-нибудь дурацкую историю по вине взбудораженного и разозленного Конана. Однако не верится мне, что наступающая ночь будет тихой да спокойной…

Вечерняя Тарантия по-своему привлекательна. В центральных кварталах города, на мостах через Хорот и вокруг Обители Мудрости особые служители городской управы зажигают масляные фонари с цветными стеклами, некоторые горожане украшают свои дома факелами, а корабли, стоящие в гавани столицы (это вниз по течению в четверти лиги от дворца) и вовсе похожи на расцвеченные огоньками праздничные «весенние деревья». В Пограничье и Бритунии в день весеннего равноденствия есть традиция ставить посреди поселка срубленную ель или молодую сосенку, украшать ее дарами земли и фонариками, а к вечеру закатывать большой праздник. С песнями, танцами и выпивкой.

Конан уверенно вел меня через город, обходя наиболее оживленные улицы. Тамошние лавки не закрывались до полуночи, богатые тарантийцы устраивали в своих домах приемы, а городская стража усиленно надзирала за порядком. То есть в центре города, возле дворца-замка, даже после заката было слишком людно. Но и кварталы победнее тоже не казались вымершими.

Мы шагали к полуночной окраине города. Дома в этом районе были старинными, низкими и обшарпанными. Катили возы припозднившихся золотарей, из дверей какого-то захудалого трактира выкидывали отказавшегося платить пьянчугу, а тот шумно возмущался. Из раскрытых окон дома, который, судя по вывеске, принадлежал купцу бронзовой гильдии, изливался возмущенный женский крик, сопровождаемый звоном бьющейся посуды и редкими оправданиями хозяина. Последнего, как видно, уличали в супружеской неверности.

Кого-то били, оттеснив в темный угол между двумя домами. Били увлеченно, с душой и старанием. Поленом по голове. Побиваемый тихо стонал, а неизвестные злодеи яростно повторяли что-то насчет неуплаченного вовремя долга.

Несколько раз я обратил внимание на смутные тени, маячившие под арками домов. Загадочные люди были завернуты в темные или серовато-коричневые плащи, а руки с подозрительным спокойствием держали за пазухой.

— Уличные грабители, — недовольно поморщившись, бросил мне Конан. — Возле дворца и дорогих кварталов их почти повывела стража, а здесь… Не беспокойся, на нас никто не нападет. Во-первых, нас двое, во-вторых, мы вооружены и трезвы. Эти стервятники чаще всего обирают пьяных. Вернусь в замок — попеняю начальнику городской стражи.

Меня всегда радовал оптимизм Конана. Последние слова он сказал с такой уверенностью, что я не усомнился: скоро король действительно вернется на свое место.

Заведение мамаши Куродье называлось пышно: «Остров вечного блаженства». Как и положено по городскому уставу, над входом висели вычурные кованые фонари с красными стеклами. Привратник, встречавший у дверей посетителей, однако, был слегка пьян, нечесан и краснонос.

— Месьоры! — воззвал он, едва увидев нас. — А вы зашли бы? У нас сегодня особенный день! Мамаша празднует день рождения! Всем посетителям скидка, постоянные бесплатно!

— Какая жалость, — огорчился Конан и хитро посмотрел на меня. — Я перестал быть постоянным клиентом госпожи Куродье года два назад, еще когда служил Нумедидесу.

Киммериец отстранил привратника, походя бросил ему монетку (целый золотой солид, между прочим) и, как обычно, пинком растворив дверь, вошел. Я маячил у него за плечом.

Так себе заведение. Не слишком богатое, однако и не слишком бедное. В приемной зале, находившейся сразу за входом, стояла немного потертая, но все еще неплохая мебель, обтянутая синим бархатом. Стены были того же цвета, но посветлее — мамаша наверняка не поскупилась на голубоватый узорчатый штоф для обивки. Бронзовые светильники, подсвечники… И среди всего этого благолепия — не меньше двадцати совершенно хмельных посетителей и почти такое же количество девок в прозрачных нарядах. А некоторые и вовсе без одежд.

— Чего изволите, господа? — к нам моментально подскочил молодой служка с отвратительно льстивой и честной физиономией отъявленного мошенника. — Не беспокойтесь, все устроим в лучшем виде! Вам отдельные комнаты или… — он хитро усмехнулся, — будете со всеми вместе?

— Мамаша сегодня здесь? — мрачно осведомился Конан, не забывая, однако, бросать взгляд на веселящихся красоток. У меня от шума уши закладывало. — Отведи.

— Госпожа Куродье занята, — насупился служка. — У нее гости.

— Я тоже гость, — хмыкнул варвар и как бы невзначай взял парня за шею сзади и чуток сжал пальцы. Тот пискнул. — Куда идти?

— Господин… — прохрипел служка. — Мне ничего не говорили… А мамаша на втором этаже, в своей гостиной.

— Вспомнил, — кивнул Конан и отпустил железную хватку. — Веллан, пойдем.

Надо полагать, замашки Конана не вызвали особого удивления у прислуги. Никто не побежал за вышибалой, никто не возмутился. А если говорить честно — ни один человек, кроме привратника и озабоченно потиравшего помятую шею служки, и не заметил нашего появления. Конан невозмутимо прошел направо в коридор, свернул на лестницу и вскоре мы оказались у двустворчатых дверей.

— Говорить буду я, — Конан серьезно взглянул на меня и ободряюще хлопнул по плечу. — Ты все равно здесь никого не знаешь.

На этот раз варвар открыл дверь по-людски. То есть за ручку. Мы вошли и…

— Ой, — только и сказал я.

Никогда не видел такой вызывающей пошлой роскоши. Гостиная хозяйки заведения представляла собой большую квадратную комнату, слегка вытянутую в длину. Одна парча, золото и малахит. Причем обивка стен (золотая с зеленым шитьем парча) никак не сочеталась с мебелью (выложенный изумрудным малахитом стол, такие же кресла с оранжевой обивкой и жуткие витые светильники по углам). Невыносимо смердело благовониями — едкий дым исторгался из многочисленных курильниц.

За круглым столом сидело восемь человек. Почти у каждого за спиной воздвигался телохранитель. Эти красавцы отличались удивительно тупыми мордами и сверх всякой меры раздутой мускулатурой. Даже Конан, уж на что большой, выглядел по сравнению с ними недомерком, а уж обо мне и говорить нечего. Однако надо видеть разницу — кто как выглядит и кто что умеет…

А вот господа, сидевшие за серебряными столовыми приборами, были не слишком приметны. Пожилые, седоватые мужчины, некоторые со шрамами на лицах, другие просто напоминали ушедших на покой канцеляристов или писцов. Голову даю на отсечение — у мамаши собрались самые знаменитые и удачливые воры этого квартала, содержащие собственные шайки.

Телохранители седых старцев повернулись к нам. В их глазах не читалось никакой мысли. Будто у цепных собак. Конан оставался невозмутим.

— Привет, мамаша! — киммериец обратился к сухощавой высокой женщине, сидевшей прямо напротив. По виду ей было лет шестьдесят, но лицо хранило следы былой божественной красоты. — Узнаешь?

Ушлые старички переглянулись, а здоровенные мордовороты на всякий случай положили ладони на рукояти оружия.

Мамаша Куродье медленно встала, жестом дала понять остальным, чтобы не беспокоились, и удивительно легкой для своего возраста походкой приблизилась к Конану. По ее глазам было видно — она ничуть не боялась нежданного визитера.

— О! — наконец изрекла хозяйка заведения. — Конечно, узнаю! Постой-ка…

Мамаша величественно повернулась к своим гостям и вымолвила:

— Благородные месьоры, я прошу меня извинить. Это очень важный гость, которого я ждала слишком долго. Мне нужно поговорить. Кушайте горячее без меня.

«Благородные месьоры», ни сказав ни слова, закивали. Как видно, здесь умели ценить чужие тайны. Телохранители немного успокоились и отвернулись. Великая Иштар, ну почему их глаза так напомнили мне пустой и бессмысленный взгляд козы?

Госпожа Куродье, схватив Конана за рукав, потащила его в завешенный неизменной парчой проход между двумя омерзительными светильниками в виде сплетшихся позолоченных змей. Я шагал следом, дав себе слово ничему не удивляться. Король, которого знают и уважают в посредственном борделе?.. Ладно, и это переживем.

Мы оказались в маленькой, столь же роскошной и яркой комнатке с кроватью, двумя креслами и столиком, загроможденным пергаментными свитками, баночками с какими-то мазями, драгоценностями и раскрытыми коробками с подозрительным порошком. Не иначе, как лотос.

— Ну, здравствуй, — серьезно сказала мамаша Куродье, усаживаясь в кресло. Конан присел на кровать, а я остался стоять у дверей. — Не думала, что ты меня вспомнишь. Ты ведь теперь король…

— Да какой я король?.. Название одно, — вздохнул варвар. — Ах, мамаша, здорово у тебя было прежде… Кстати, мои поздравления с днем рождения. Сколько тебе?

— Восемнадцать, как и каждой женщине, — со смешком ответила хозяйка «Острова». — Ты пришел только лишь поздравить меня? Ценю. Однако мнится мне, что ты, красавчик, хочешь узнать у мамаши что-то, чего не знаешь сам и чего тебе не сообщит ни один напыщенный дворцовый индюк. Говори, что случилось? Ты знаешь, на меня можно положиться. Кроме того, я не забыла, как ты однажды помог мне выкрутится… Я отдаю долги.

Мамаша на меня вовсе и не смотрела. Наверное, полагала, что я — обычный телохранитель.

— Сегодня днем пропали несколько моих друзей, — прямо начал Конан. — На них охотилась стража. Вначале они были на улице Гвардейцев, потом, как я знаю, побежали к кварталу Рогаро и там исчезли. Их трое. Первый — невысокий человек с короткой черной бородой, второй — в одежде шемита, смуглокожий и черноглазый. Третий — рыжий, здоровенный, чуть повыше меня ростом. Очень напоминает крестьянина.

— Поняла, — кивнула мамаша Куродье. — Если все узнаю в точности, позволишь мне королевским указом открыть заведение на главной улице или где-нибудь поблизости?

Конан фыркнул.

— Демон с тобой, позволю. Ты всегда была человеком дела. Итак?..

Хозяйка протянула руку, дернула за толстый, сплетенный из золотых нитей шнур, и тотчас в дверном проеме показалась физиономия одного из мордоворотов, охранявших спокойствие на званом ужине.

— Позови Годрика, — спокойно приказала мамаша.

Детина кивнул и исчез в полутьме коридора.

— А что за хмырей ты собрала сегодня? — поинтересовался киммериец. — Рожи, кажется, знакомые.

— Помнишь, около десяти лет назад ты привозил контрабандные товары в Тарантию? Ты еще работал с этой… — хозяйка поморщилась, вспоминая. — С этой… рыжая такая. Карела, кажется?

— Ну? — нагнул голову варвар.

— Вы продавали тогда белое золото месьору Базилю, — сказала хозяйка. — Помнится, ты его обсчитал на двести сестерциев. У меня всегда была хорошая память, дорогой мой. Не пойму, каким образом прирожденный бандит вроде тебя мог занять трон нашей великой страны?

— А что, ты недовольна? — внезапно ощетинился Конан. — Тебе плохо сейчас? Хуже, чем при Нумедидесе?

— Лучше, — согласилась хозяйка. — Налоги низкие, в городе спокойно. Но все равно это очень странно… Кстати, сбрей бороду, тебе не идет. Ты спрашиваешь, кто у меня в гостях? Сегодня я пригласила старых друзей. Базиль до сих пор возит в столицу недозволенные товары, Герат промышляет торговлей лотосом, а все остальные… Одно и то же.

— Разреши, дорогая, войти, — меня едва не пришибли дверью и я отошел в сторону, облокотившись на низкий шкафчик красного дерева. Так и есть, заявился один из старцев, прежде сидевших за столом.

— Годрик, милый, — господа Куродье обольстительно улыбнулась полному и благообразному старикану. — Ты опутал своими сетями весь квартал Рогаро и должен знать, что произошло сегодня. Один мой очень хороший друг ищет троих людей, за которыми гонялись стражники. Это случилось незадолго до четвертого полуденного колокола.

Годрик бросил на меня и на Конана подозрительный взгляд, однако ответил:

— Да, случился переполох. Я думал — кого-то из наших ловят, но потом спросил у своего осведомителя в страже. Что-то связанное с политикой. Охотились за троими, но никого не поймали. Они будто сквозь землю провалились. Хотя из Рогаро не так много выходов и все они были перекрыты.

— Где они исчезли? — жадно спросил Конан. — В каком именно месте?

Старый пройдоха посмотрел на хозяйку, и та утвердительно кинула — можно, мол, говорить.

— Мне сказали, — осторожно произнес Годрик, — что стража последний раз видела беглецов в тупике Трех Лилий, возле дома торговца магическими принадлежностями Антония. Это последний дом переулка-тупичка. Сбежать они оттуда не могли. Если только не воспользовались тайными ходами, проложенными в домах или подвалах.

Мамаша Куродье вопросительно посмотрела на Конана. Тот снова кивнул. Следовательно, варвар узнал все, что ему было нужно узнать.

— Спасибо, Годрик, — хозяйка улыбнулась еще любезнее, показав неожиданно белые и крепкие для ее возраста зубы. — Иди к столу, я сейчас вернусь.

Когда старик, промышляющий воровством и махинациями, исчез, госпожа Куродье повернулась к варвару.

— Ну? — она строго взглянула на киммерийца. — Я тебе помогла?

— Да, разумеется, — Конан встал, подошел к хозяйке и чмокнул ее в морщинистую щечку. — Через несколько дней жди указ. Откроешь одно из лучших заведений на Королевской улице.

Не перестаю удивляться вере Конана в лучшее, а заодно и тому, сколь легко он раздает обещания. Но, что характерно, он всегда их выполняет.

— Я знала, что тебя не испортит королевский трон, — задумчиво произнесла мамаша. — Но позволь спросить, почему за твоими друзьями бегала твоя же стража? Я полагала, что у короля больше власти и влияния…

— Ошибка вышла, — улыбаясь, развел руками Конан. — Не тех ловили. А теперь мне самому приходится искать собственных друзей.

— Странное поведение для короля, — госпожа Куродье проницательно глянула на Конана и прищурилась. — Впрочем, мне нет до этого никакого дела… Ты подаришь мне что-нибудь на день рождения?

— Ну-у… — замялся киммериец. — Возьми хотя бы это.

Он сунул руку в кошелек, достал оттуда новехонький сестерций с собственным вензелем «КК — Конан Канах» и вручил монетку мамаше.

— А остальное потом, — сказал Конан. — Извини за беспокойство. Мы, пожалуй, отправимся.

— Не забудь про свое обещание, — бранчливо напомнила старуха. — Знаю я вас, королей!

…И вот снова мы оказались на темных тарантийских улицах. Где-то далеко на колокольне храма Митры отбивали полночь. Конан молча шагал в сторону центра города, и, наконец, вывел меня на угол Королевской улицы и проезда Монетчиков. Отсюда начинался квартал Рогаро.

— Эй, почтеннейший! — варвар окликнул одинокого стражника, стоявшего у дверей Казначейской управы. — Не скажешь, как пройти к тупику Трех Лилий?

— Идите прямо, — сонно ответствовал блюститель, даже не посмотрев на нас. — Потом направо. Потом второй поворот налево. Потом спросите у кого-нибудь.

— Спасибо, — сквозь зубы буркнул Конан.

И мы вдвоем двинулись вглубь квартала торговцев древностями. Едва светили масляные фонари, бросая оранжевые отблески на влажную кладку мостовой. Пахло туманом, кошками и дымом редких факелов.

— Мы их найдем, — уверенно сказал варвар. — Или отыщем следы. Но если эти трое ублюдков благополучно выбрались из облавы и теперь сидят в Обители Мудрости — всех троих придушу лично…

— Я начинаю думать, что мы заблудились, — озабоченно сказал Конан. — И спросить-то не у кого…

— Уж конечно, — я сплюнул и оглядел темную улицу. — Нормальные люди в такое время спят. Полночь отбило не меньше полутора колоколов назад. Может быть, ты мне объяснишь, какого пучеглазого демона мы шляемся по Рогаро? Все равно никого не найдем. Если Мораддин и остальные сбежали от облавы, значит рано или поздно вернутся в Обитель Мудрости. Было бы намного разумнее остаться там и подождать их.

— Не могу я сиднем сидеть! — проворчал киммериец. — Не могу и все тут! Сразу кого-нибудь убить хочется. Глупая история… А хуже всего то, что мы потерялись.

Разговаривали мы довольно громко — голоса гулко разносились по узенькой улице торгового квартала. Наконец, наша болтовня надоела хозяину дома напротив, распахнулось окно на втором этаже и в проеме появилось смутно белеющее лицо.

— Идите прочь, господа хорошие! — замученным голосом сказал пожилой мужчина в ночном колпаке, перегибаясь через подоконник. — Разве можно шуметь в такое время?

— Можно, — твердо ответил Конан. — Вот сейчас еще и песни петь начнем. Может быть, даже похабные.

— Любезнейший! — я поднял голову и обратился к домовладельцу прежде, чем он сумел осмыслить речи киммерийца. — Как пройти к тупику Трех Лилий? Объясни, и мы немедленно уйдем.

— Объяснить? — тупо переспросил разбуженный нами горожанин. — Вы, месьоры, пройдите вперед, до первого перекрестка, и сверните налево. Вот вам и Три Лилии.

— Если наврал — вернемся и точно песни петь будем, — пригрозил Конан и дернул меня за рукав. — Пошли, Веллан.

На этот раз искомый переулок обнаружился удивительно быстро. Длиной он был шагов восемьдесят и заканчивался мрачным темным домом с аркой, ведущей во внутренний дворик. Над входом мерцала тусклыми болотным светом грязная масляная лампа.

— Вот что, — Конан развернулся ко мне. — Велл, придется тебе опять использовать свои способности. Сам видишь — здесь никого нет, но мог сохраниться запах.

— Плохо бедному Веллану, — я сокрушенно покачал головой. — Эдак я скоро в твою домашнюю собаку превращусь.

— Не остри, — прервал Конан мои страдания. — В волка превращаться необязательно. У тебя же есть еще один… одно… ну, в общем, ты понял.

— Ужас какой, — я невесело рассмеялся. — А представь, что будет, если хозяин этой лавки вдруг выйдет на улицу до ветру или заглянут ночные стражники? Воплей будет на всю Тарантию — «Оборотни, оборотни»!

— Ничего не случится, — беспечно поморщился варвар. — Давай, превращайся.

Ему легко говорить — «превращайся». Побывал бы сам в моей шкуре! Облик, промежуточный между человеческим и волчьим, сохранять довольно трудно. Я уж не говорю о том, что, пребывая в ипостаси «чудовища», лучше не смотреть на себя в зеркало. Сам перепугаешься.

Я сосредоточился, позвал свою «звериную» половину и едва не вздрогнул, когда начали изменяться кости. Казалось, хруст стоял такой, что можно было перебудить половину города. Я подавил острое желание довести превращение до конца, с трудом остановив изменение тела, и открыл глаза.

Так. Руки-ноги на месте (правда, отросли когти и жесткие светлые волосы), стою вроде бы на двух ногах… Провел языком по зубам, нащупал клыки. Обоняние и слух обострились.

— Светоносный Митра, — простонал Конан, подойдя поближе и оглядев меня. — Увидев такое лет десять назад, я бы без размышлений тебя прикончил. Ну и рожа…

— На себя посмотри, — прохрипел я. Оборотень в облике чудовища сохраняет способность разговаривать, хотя человеческая речь и дается с трудом. — Сам попросил, а теперь глумится!

— Больше не буду, — хохотнул варвар. — Но зрелище все равно отвратительное… Эй, эй, убери зубы!

Я понял, что сейчас лучше не обращать внимания на поддевки Конана. Надо делом заняться.

Нагнувшись, я потянул носом воздух. Множество самых различных запахов. Сало, которым намазывает сапоги стража, невыносимо резкий аромат конского навоза, кошачьи следы… Вот пожалуйста, кровь, только не человеческая, а куриная. Та-ак, а это что такое?

Я, помнится, уже упоминал, что Мораддин пахнет по-особенному. Отчасти человеком, отчасти гномом. Не думаю, что в Тарантии может находится еще один такой полукровка. Следовательно, граф Эрде, а с ним, надо полагать, и остальные, действительно побывал в этом переулке. Запах очень слабый, но он есть.

След завел меня под арку, затем во дворик. Здесь уже отчетливо пахло Тотлантом. Тоже интересный аромат, вроде мускуса. Да, они здесь проходили. Что я и растолковал Конану.

Обрывался след у двери, ведущей в дом. Конан осторожно потолкал створки. Закрыто.

— Может, постучаться? — варвар покосился на меня вопросительно. — А можно просто забраться, я еще не разучился открывать такие замки с помощью кинжала.

— Как хочешь, — выдавил я. — Но, по-моему, сюда лучше придти утром и попытаться мирно поговорить с хозяином. Если мы сейчас вломимся в дом, то с жильцами — со всеми поголовно — случится удар. Вообрази таких гостей — страшный волосатый варвар и наполовину превратившийся оборотень!

— Сам ты волосатый, — парировал Конан. — Хорошо, заглянем сюда утром. А сейчас можно пойти в ночную таверну. Я помню одно местечко неподалеку…

Я поднял руку, призывая варвара к тишине. Внутри дома происходило нечто странное. Неясный звук исходил из полуподвала, оттуда же истекал запах грозы. Очень похожий на тот, что испускала Небесная гора. Разве что послабее. Шипение постепенно усиливалось, и наконец, его начал различать даже киммериец.

— Что такое? — прошептал Конан, недоуменно оглядываясь. — Что происходит?

— По-моему, в доме кто-то балуется магией, — догадался я. — Такой запах обычно бывает, когда Тотлант устраивает свои фокусы.

— Значит, стигиец скрывается тут, — понимающе кивнул Конан. — Давай-ка все-таки зайдем внутрь. Посмотрим, как они здесь развлекаются.

Варвар вынул кинжал, на ощупь поковырялся острием в замочной скважине, затем взялся за косяк и очень медленно отворил дверь, как-то ухитрившись не скрипнуть старыми проржавевшими петлями. Наверное, лет двадцать-двадцать пять назад Конану цены в Шадизаре не было.

— За мной, — одними губами сказал король. — Держись за спиной. Ступай тихо-тихо. Кажется, здесь очень сухие половицы.

По моему разумению, дом был пуст. Хозяин либо жил в другом месте, а сюда приходил лишь утром, открывать лавку магических принадлежностей, либо этой ночью увеселялся в заведении наподобие вертепа мамаши Куродье. Я не ощущал близкого присутствия человека. Однако я согласился с желанием Конана осмотреть дом и поискать следы пребывания наших друзей. И, кроме того, меня очень заинтересовал звук, шедший снизу, из подпола.

Конан, ступая удивительно мягко для своей комплекции, миновал коридор, ведущий в обход помещения магазина, и наткнулся на лесенку, ведущую вниз. На всякий случай король держал в левой руке обнаженный кинжал.

Медленно и осторожно мы спустились к источнику звука и странного запаха. Вернее, прошли восемь или девять ступеней по лестнице. Конан остановил меня и, толкнув, погнал обратно. Да я и сам понял, что находиться в подвальчике этого таинственного дома может быть опасно.

Комната подпола была достаточно большой и свободной. Обычно горожане загромождают подвал всяким ненужным хламом, а здесь лишь стояли несколько скамей, протянутых вдоль стен, да в ближнем углу громоздилась огромная закрытая бочка. На крышке что-то лежало, но я не сумел рассмотреть, что именно.

А посереди комнаты тускло мерцал непонятный огненный овал, высотой в рост человека. В центре синевато-белого кольца, постепенно разгоравшегося все ярче и ярче, клубилась тьма и изредка вспыхивали синие искры. Я не ошибался, когда подумал, что здесь происходит некое магическое действо…

— Понаблюдаем, — шепнул Конан, когда мы выбрались наверх. Король улегся на живот и свесил голову в квадрат лестничного проема. Я последовал его примеру.

Через некоторое время овал побагровел, в подвале заблестели яркие рассыпающиеся вокруг огоньки, и вдруг раздался резкий хлопок. А затем…

Из пламенного кольца вышли два человека. Спокойно так, будто из обычной двери.

— Портал, — прошипел Конан. — На интересное местечко мы набрели… Любопытно, что за гости явились к хозяину?

Двое неизвестных молча постояли рядом с Порталом, дожидаясь, пока он исчезнет. Мы следили.

Первый ночной визитер был худощав, ростом приблизительно с меня. Я разглядел, что на нем было обычное шемское одеяние — длинный перепоясанный балахон, темный плащ и тюрбан. Его спутник был повыше, вооружен двумя мечами и в полутьме казался чернокожим.

— К двери, — едва слышно скомандовал Конан. — Подождем их там, а потом выясним, кто промышляет запрещенной магией в моей столице.

Мы осторожно поднялись и на цыпочках пошли к двери. Если гости нас услышат, то, может быть, снова построят волшебные ворота и исчезнут неизвестно куда.

Замерев в темном углу возле выхода во двор, мы стали ждать. Довольно скоро послышались уверенные шаги. Люди поднялись в коридор из подвальчика и теперь шли прямо на нас. Я расслышал полушепот:

— Господин, позволь, я пойду впереди. Антоний обещал, что этой ночью в доме никого не будет, но вдруг…

— Я доверяю Антонию, — ответил второй. — Это верный мне человек. Он должен выполнить уговор. Кроме того, сегодня здесь был стигиец, он проверял.

«Какой еще стигиец? — подумал я. — Это не может быть Тотлант. Наш колдун всегда говорил, что не умеет строить Порталы для перемещения людей. Почтовые — пожалуйста, но для работы с переброской человека ему пока не хватает умения.»

Мои более привычные к темноте глаза, однако, различили, как силуэты поменялись местами, едва разойдясь в узком коридоре. Теперь высокий двигался впереди. Мы с Конаном затаили дыхание и таинственные гости, миновав наше убежище, вышли во дворик. И тут варвар отстранил меня, зашелестела сталь вытягиваемого из ножен меча и он решительно шагнул вслед за неизвестными.

— Привет, — громко сказал Конан в спины пересекающих двор людей. — Эй, далеко собрались?

— А-а… — человек, которого называли «господином», обернулся. Мне казалось, что он сейчас упадет в обморок от неожиданности. И вдруг он завизжал:

— Стахор, убей его!

А дальше случилась драка. Очень короткая. Стахор, который наверняка был телохранителем человека в шемской одежде, прыгнул в сторону Конана. Я видел по движениям — это умелый и знающий воин. Но варвар, как всегда, был непредсказуем.

К сожалению, многие рубаки с достаточным многолетним опытом загоняют себя в некие рамки. Если ты собрался биться на мечах, то подразумевается, что твой противник тоже обязан держать меч и знать должный набор приемов клинкового боя. Их всего-то не больше сотни. При желании можно отточить мастерство до совершенства, но, когда нарываешься на человека, действующего не по правилам, происходят неприятности.

Это и случилось со Стахором. Он обнажил свои клинки, дважды попытался достать Конана и выбить оружие из его рук (замечу, почти небезуспешно. Второй раз варвар едва удержал рукоять). Но Конан вдруг озарился добрейшей людоедской улыбкой, быстро отступил на шаг назад и… бросил оружие. Стахор замер в недоумении. А этого вовсе не надо было делать.

Киммериец невидимым глазу движением сорвал с пояса прилепленную на ремень тяжелую медную бляшку, метнул и попал телохранителю шемита прямиком в переносицу. Кто не знает, насколько это больно, пусть не говорит. Потом Конан молниеносно наклонился, выхватил свой кинжал и бросил его острием вперед. Лезвие рассекло шею морщившегося и остолбеневшего Стахора и телохранитель мешком повалился на землю.

Я в это время медленно двигался вдоль стены к арке, чтобы отсечь второму гостю торговца Антония путь к бегству. Разумеется, увидев смерть охранника, он побежал. Я вынырнул из полутьмы, перегородив ему дорогу. Напомню, что я пока не сменил облик «полуволка» на обычный человеческий.

— Ой, — человек запнулся и остановился как вкопанный. — Помогите… — хриплым шепотом произнес он. — Здесь чудовище…

— Сам чудовище, — громким задорным голосом сказал я и улыбнулся. Показав все свои клыки.

Это незнакомца и добило. Он снова охнул и все-таки потерял сознание, повалившись прямо на меня. Мне ничего не оставалось делать, как подхватить тело.

Подошел Конан, вытирая кинжал о завалявшуюся в кармане тряпицу. Посмотрел. Потом откровенно заржал.

— Ну ты даешь, Велл… — сквозь слезы прохрипел киммериец. — Эко бедолагу напугал! Послушай, возвращай себе обличье человека. Мне и самому на тебя смотреть тошно.

— С удовольствием, — ответил я. — Как ты думаешь, что это за люди?

— Я не думаю, я знаю, — со странной уверенностью произнес варвар и указал на простертое у наших ног тело шемита. — С этим красавцем мы давно знакомы, я его узнал моментально. Только делать этому человеку в Тарантии ну совершенно нечего. Загадок только прибавилось.

Я закрыл глаза и начал медленно превращаться. Не знаю почему, но вернуть себе обличье беловолосого бритунийца куда сложнее, нежели обернуться волком. Все-таки народ Карающей Длани значительно больше приближен к звериному миру…

— Ну вот, — Конан удовлетворенно потрепал меня по волосам. — Совсем другое дело. — Хоть на человека стал похож. Полагаю, дом будет до утра пустовать, так что давай затащим этого ублюдка под крышу, а когда очнется — поговорим по душам. У меня найдется, что ему сказать.

— Так кто он? — озадачился я. — Волшебник?

— Какой волшебник? — скривился варвар. — Ты мне не поверишь, но мы поймали сегодня удивительно важную птицу, которой никак не следовало даже совать нос в Аквилонию. Знакомься — перед тобой, как выражается Публио, мой «царственный брат». Кофийский король Страбонус, сын Деметрия. Что же такое происходит в наши беспокойные времена?

— Кто-о? — у меня челюсть отвисла. — Ты что-то перепутал. Зачем королю Кофа являться в Тарантию, да еще через магический Портал, да еще с одним-единственным телохранителем?..

— Сейчас и узнаем, — уверенно сказал Конан. — Только уж поверь мне, это действительно Страбонус. Я его узнаю из тысячи. Берись за плечи, понесли.

Вот уж воистину — ночь сюрпризов. Конечно, Тотланта, Мораддина и Эйвинда мы не нашли, но зато поймали владыку соперничающей с Аквилонией державы, который, вдобавок, является самым мерзким интриганом к закату от Кезанкии. Во всяком случае, мне так говорили о Страбонусе знающие люди.

В моей голове царила невероятная мешанина мыслей. История, в которую мы влипли, с каждым мгновением становилась все загадочнее. Пока тащили в дом бесчувственное тело переодетого под шемитского купца кофийца (или человека, столь на него похожего, что Конан ошибся), я попробовал разложить по полочкам все события минувших седмиц. Получилось только лишь выстроить цепочку из необъяснимых происшествий, никак, на мой взгляд, между собой не связанных. Тогда я никак не мог представить, что одно событие проистекает из другого. И, кроме того, в этой истории набралось слишком много участников и почти каждый играл лишь за себя самого.

Итак. Вначале объявился странный двойник короля, захвативший трон и теперь разыскивающий настоящего аквилонского монарха. Затем, уже в Тарантии, сперва таинственно исчезает Хальк, который наверняка теперь содержится заложником во дворце, а вслед за библиотекарем пропадает Мораддин. Правда, к вечеру того же дня граф Эрде снова появляется, но только для того, чтобы исчезнуть заново, прихватив с собой Тотланта и Эйвинда. Надо полагать для того, чтоб скучно не было. Попутно объявляется некий загадочный «стигиец» (любитель строить Порталы), а вдобавок ко всему в Тарантию прибывает не кто иной, как король Кофа собственной персоной. Переодетый шемитом. С одним-единственным телохранителем. И, конечно же, нам с Конаном приспичило явится ночью именно на эту улицу, в этот странный дом…

Каково?

— Не зевай! — шикнул варвар, когда я, погрузившись в размышления, запнулся о ступеньку порога. — Где-то здесь лестница наверх. Понесли!

Кофиец оказался тяжеленьким. Кряхтя, мы подняли его на второй этаж, в небольшую комнатку с диваном и несколькими стульями и свалили на устилающий пол иранистанский ковер. Конан, предусмотрительно закрыв ставни (чтобы с улицы свет не увидели), постучал кремешком и затеплил полдесятка свечей, воткнутых в старинный серебряный подсвечник.

— Ну-ка, ну-ка… — киммериец поставил шандал на пол и нагнулся над едва дышащим гостем из Портала. — Уязви меня Сет, это действительно Страбонус! Веллан, посмотри на этот шрам над бровью…

Конан выпрямился, оглядел комнату и, обнаружив на столе кувшин с водой, плеснул несколько капель на лицо простертого на ковре человека. Потом несколько раз звонко ударил его по щекам.

— Верняк средство, — довольно улыбнулся варвар, когда перепуганный мною кофиец зашевелился. — Любого поднимет.

Человек сел, облокотившись спиной на ножки дивана и держась правой рукой за лоб. Его темные глаза оценивающе смотрели то меня, то на Конана.

— А где оборотень? — неожиданно твердым голосом спросил кофиец.

— Убежал, — коротко бросил Конан. — Скажи спасибо мне и моему другу. Иначе загрызли бы.

— Спасибо, — послушно кивнул человек. Придя в себя, он приобрел уверенный и невозмутимый вид. Я чувствовал, что он ничуть не боится ни меня, ни Конана. — Ты самостоятельно охраняешь от нечисти свою столицу по ночам? Достойное занятие…

— Узна-ал, — довольно протянул Конан, не обратив внимания на язвительный тон. — Я вот тебя тоже узнал. И что ты делаешь в Тарантии?

— У меня здесь любовница, — не задумываясь, ответил гость. — Пришел ее навестить.

— Врешь, — устало поморщился варвар. — Такие честные глаза могут быть только у отъявленного лгуна. Кроме того, всем известно, что ты по примеру туранцев завел сераль. И в серале ты содержишь не только женщин…

— Не твое дело, — жестко сказал человек. — А ты-то сам что здесь делаешь? У меня возникают мысли о предательстве…

Конан замолчал, кофиец выжидал, а я более пристально рассмотрел нового знакомого. Не больше сорока лет, рост почти четыре локтя, лицо узкое, с крючковатым носом, но красивое. Волосы по кофийской моде коротко пострижены. В левом ухе — маленькая платиновая серьга с круглым бриллиантом.

Киммериец поднялся со стула, на котором сидел, прогулялся по комнате, чуть отрешенно разглядывая висевшие на стенах картины и безделушки на каминной полке, и, наконец, посмотрел в мою сторону.

— Веллан, позволь тебе представить этого господина. Я оказался прав — сегодня ночью мы встретились с королем государства Коф. Его имя, как я и говорил — Страбонус.

— Весьма рад, — кофиец неприязненно глянул на меня. — Варвар совершенно прав и я не собираюсь отрицать его слова. Могу я узнать, что вы собираетесь делать со мной?

— Отпустим, — неожиданно сказал Конан. — Слушай, приятель, мы с тобой встречались не один раз и знаем друг друга довольно давно. Помнишь историю с неудавшимся переворотом? Кажется, лет шесть прошло?*[1]

— Гораздо лучше, чем хотелось бы, — холодно ответил Страбонус. — Так мне можно идти?

— Ты забыл о том, что я всегда ставлю условия, — возразил киммериец. — Если ты ответишь мне откровенностью на откровенность, я отпущу тебя на все четыре стороны и мы забудем о событиях этой ночи. Если нет — я просто тебя убью. И пускай в Кофе догадываются, что произошло с королем.

— Тсота-Ланти знает, где я, — на лице кофийца не дрогнул ни один мускул. — И он сумеет отомстить.

— Так это проклятый маг Алой Башни построил Портал? — прищурился Конан. — Честное слово, я ему когда-нибудь сверну шею!

— Да, ты прав насчет волшебника и Портала, — бесстрастно ответил Страбонус. — Я прекрасно понимаю, что проиграл в этой игре, сделав всего два хода. Полагаю, кто-то выдал меня, донеся о моем прибытии в Тарантию… И ты решил заявиться сам и унизить меня? Это не королевский поступок. Зато поистине варварский.

— Оставь, — мне показалось, что Конан немного обиделся. А также я видел, что кофиец заблуждается. Просто Страбонус не знал о невероятной цепи случайности, приведшей меня и киммерийца в этот дом. Его логические построения были изящны, вот только отправная точка изначально неверна. — Ты согласен на мои условия?

— Нет, конечно, — усмехнулся король Кофа. — Но я вижу, что другого выхода нет. И если ты снесешь головы тем людям, которые предали меня или способствовали измене, я лишь порадуюсь. Если я расскажу все, ты меня отпустишь?

— Слово варвара, — немного патетически и одновременно насмешливо сказал Конан. — Ты знаешь, что всегда выполняю обещания. Однако ты забыл мои слова: «Ответить откровенностью на откровенность». Сначала буду говорить я.

Только по прошествии нескольких седмиц, после того, как мы покончили с неприятностями, изначально вызванными появлением подземного огня, я понял — Конан той холодной ночью поступил исключительно правильно. С его стороны это был ход, способный принести равно как гибель, так и победу. Варвар всегда уважал достойного противника и проявил это чувство к Страбонусу, а тот, уяснив, что его планы провалились, проиграл с достоинством. Как настоящий король. Только лишь полоумный Гай Петрониус в своих «псведоисторических» рассказах называл кофийского короля «хитрым ублюдком без единого проблеска совести и чести». В действительности все оказалось не так. Кофиец умел принять поражение и даже из его последствий извлечь пользу.

Ночью с 11 на 12 день первой зимней луны я стал невольным свидетелем тайной и необычной сделки между королями Аквилонии и Кофа. Но если б мы знали, к чему это приведет спустя несколько лун…

Поначалу я удивлялся, откуда бывший наемник (то есть Конан), лишь недавно захвативший трон, и прирожденный аристократ, наследник одной из самых благородных династий Заката Хайборийского материка, столь хорошо знают друг друга. И Конан, и Страбонус мгновенно опознали знакомое лицо. Из скупых и немногословных рассказов варвара я потом узнал, что он несколько лет назад служил в гвардии при дворе кофийского владыки и принимал участие в заговоре, устроенном одним из дворян. Мятеж, к сожалению для Конана, подавили, он вынужден был бежать, а в Кофе варвара объявили злодеем короны и вынесли очередной смертный приговор.

Однако сейчас двум королям пришлось позабыть старые распри, отбросить мысли о мести, и выслушав друг друга, придти к согласию.

Конан, как я уже упомянул, решился рассказать все. Варвар остановил готового к откровенности Страбонуса, усадил его в кресло, ударом кулака взломал дверцу шкафчика, в котором хранились вина, принадлежащие торговцу Антонию, и, вручив каждому по серебряному бокалу, начал говорить.

Последовала донельзя знакомая мне история. Вначале Конан поведал внимательно слушавшему и сохранявшему невозмутимый вид Страбонусу о появлении зеленого огня на границах Аквилонии, невероятных человеческих жертвах, имевшихся на пути порождений Небесной горы, о грифоне из Ямурлака, поездке в Пограничье и прочем. В том числе и о том, что сейчас он сам, Конан, король Аквилонии, потерял трон, а скипетр величайшей страны Заката держит в руках какой-то… самозванец. Очень странный. Двойник, в точности повторяющий облик настоящего короля. Человек (или не человек ), толкающий Аквилонское государство к войне, способной захватить все страны Заката. От Зингары до Турана.

— Мне не нужна эта война, — с серьезным выражением на лице втолковывал Конан Страбонусу. — Сейчас Аквилония владеет достаточным запасом золота для того, чтобы не обрушилась торговля внутри королевства, равно как и с другими странами. Я не понимаю, для чего самозванцу потребовалось начинать войну с Офиром и искать союза с Немедией. К Закату от Кезанкийских гор крупных войн не было почти сто лет. Все значительные державы — Зингара, Аквилония, Немедия, Аргос и, конечно же, Коф с Офиром — процветают. В казне Аквилонии пока нет средств для того, чтобы поддерживать постоянную военную компанию на двух-трех направлениях. Конечно, если мы обретем союзничество Немедии, будет куда проще разгромить Офир, а потом твое, Страбонус, государство, и дойти до границ Стигии… Только зачем?

Однако я заметил одну вещь. На протяжении всей своей речи Конан ни разу не упомянул о том, что мы с ним оказались в доме Антония по воле слепого случая. И даже несколькими ложными намеками дал понять Страбонусу, что мы находимся здесь именно потому, что произошла измена.

— Речи не юноши, но человека умудренного, — ответил кофийский король, внимательно выслушав слова киммерийца. — Не ожидал, что ты столь далеко пойдешь. Я-то всегда считал тебя простым рубакой и необразованным дикарем, способным лишь размахивать мечом… Впрочем, позволь мне подумать.

Конан быстро кивнул, налил себе в кубок вина и отошел к окну. Я сидел в дальнем углу комнаты, не осмеливаясь встревать в разговор. В конце концов, киммериец всегда знает, что делает.

Рука варвара толкнула ставни, и я увидел, что самая яркая звезда на Закате подошла почти к горизонту. Белая точка уходила за тарантийские крыши, освобождая место утренним созвездиям. Вскоре на башне храма Митры пробили четвертый послеполуночный колокол.

— История настолько необычная, что я вынужден в нее поверить, — я вздрогнул от внезапно раздавшегося резкого голоса Страбонуса. — Пускай меня сожрут все демоны Сета, но я никогда не слышал ничего подобного. Варвар, ты хочешь сказать, что сейчас все страны Заката под угрозой всеобъемлющей войны? И ее провоцирует некое магическое существо, занявшее твое место? Пожалуй, тогда я могу кое в чем тебе помочь.

— Ну? — резко обернулся Конан. — Как и договорились — правду за правду?

— Придется, — скривил губы в улыбке ночной гость. — Признаюсь честно — мне более всего нужно спокойствие на Закате. Как и тебе самому. Однако я собирался добиться равновесия совсем другим способом. Пускай ты сейчас не являешься королем в полном смысле этого слова, но… Я безоружен, а у тебя меч. И вдобавок вас двое, а я один, — Страбонус покосился на меня. — Хорошо. Я расскажу, зачем Тсота-Ланти переместил меня в Тарантию.

— Не тяни, — рявкнул Конан. — Говори!

— Я хотел лично посмотреть на то, как тебя убьют, — спокойно, с расстановкой произнес король Кофа. — Я, Тсота-Ланти и верные нам люди в Аквилонии уже десять седмиц готовили заговор. Мы уже пытались убить тебя, однако план покушения не удался.

— Деревня Артен! — ошарашенно воскликнул Конан, догадавшись. — Постоялый двор «Корона Аквилонии»?

— Именно, — подтвердил кофиец. — К сожалению, вас было слишком много. Ты вырвался из западни и, как ни странно, теперь я должен благодарить богов за эту случайность. Если бы ты умер, изрыгающее зеленый огонь чудовище прошло бы дальше, через Аквилонию к Офиру. А может быть, и к моей стране.

— Ну ты и мерзавец, — вздохнул варвар.

— А ты лучше? — возмущенно парировал Страбонус. — Мы только что вспоминали о заговоре против меня, который провалился по чистой случайности! Кто был одним из главарей, случайно не помнишь?

— Это случилось давно, — решительно пресек начинающуюся свару Конан. — Итак, меня должны были убить и ты прибыл полюбоваться на то, как меня зарежут или отравят? Какова подоплека? Когда это должно было случится?

— Через сутки, — честно ответил Страбонус. — В твоем дворце. Все подготовлено, остается лишь… Ну, сам понимаешь. Ладно, я открою тебе все подробности…

Я уже несколько раз упоминал о вещах, которые я не люблю. Ненавижу подземелья, кислое пиво, терпеть не могу, когда аквилонские дворянки называют меня «милой собачкой» (это когда я нахожусь в обличье волка) и совсем не переношу сильную жару. Теперь этот список пополнился.

Я ненавижу политиков! Королей, канцлеров, герцогов и прочую шушеру! Они вечно кроят загадочные морды, объясняются намеками, строят какие-то козни, непонятные простому смертному и оправдывают свои бесчестные выходки некоей «высшей необходимостью» и «государственными соображениями»!

Я знаком с Конаном достаточно давно. Он всегда был нормальным человеком. Любил выпить, подраться, втягивал всех приятелей в какую-нибудь авантюру, а потом сам же вытаскивал нас из неприятностей… В принципе, он таким и остался. Но теперь к его положительным качествам добавилось несколько отрицательных. Прежде всего — эта малоприятная черта, которую многоученые мужи называют «государственной мудростью».

В общем, скажу я вам, той ночью Конан надул Страбонуса, будто распоследняя базарная торговка, продавшая лопуху-вельможе крытую амальгамой свинцовую безделушку в качестве древнего кхарийского украшения из белого золота. Я слушал разговор варвара и кофийца, и изумлялся. Неужели король Кофа такой дурак? Или это мы дураки, а он старательно изображает из себя развесившего уши болвана и делает вид, что верит всем словам Конана?

Мне показалось, что Страбонус купился на рассказанную киммерийцем легенду. Варвар с серьезным видом заявлял, что, если трон не будет возвращен законному государю, в «кровавом огне всеобщей войны» сгинут все государства Заката; что Конан (настоящий, имеется в виду) никогда не хотел ни с кем воевать; что если двойник останется на троне, под угрозой будет не только Офир, но и корона Хоршемиша… Словом, варвар старательно изображал из себя несправедливо обиженного, благочестивого и просвещенного монарха. Я старательно кивал, а в самые драматические моменты его сбивчивого рассказа вздымал глаза к потолку, тихонько поддакивал и говорил: «Все образуется, Ваше величество».

Страбонус каменно молчал, а в его глазах искрились льдинки. И смотрел он на нас, будто на двух помешанных.

— Если я помогу тебе вернуть корону, — заговорил кофиец, когда Конан остановился перевести дух перед тем, как начать все сначала, — что я получу взамен на эту услугу?

— Хотя бы собственную жизнь, — усмехнулся Конан. — По-моему, этого достаточно.

— Это только по-твоему, — голосом завзятого лавочника перебил Страбонус. — Обещаешь, что снизишь налоговые сборы с кофийских купцов?

— Обещаю, — варвар кивнул и посмотрел на иноземного венценосца отвратительно правдивыми голубыми глазами.

— Та-ак, — Страбонус задумчиво почесал подбородок. — Еще вернешь разрешение моим торговым кораблям плавать по Хороту и Алимане в пределах Аквилонии. Потом отзовешь из Кофа проповедников-митриацев. Они изрядно мешают моему придворному волшебнику Тсота-Ланти. Старик нервничает…

— А может, тебе еще луну с неба достать? — возмутился Конан. — Между прочим, делами религии занимаюсь не я, а главный жрец Валамир. С ним и договаривайся! Храмы в моей стране королю не подчиняются.

— Досада какая, — вздохнул кофиец. — Хорошо. Ограничимся пока торговыми льготами для купцов Кофа. И последнее, самое важное условие.

— Ну? — насторожился Конан, предчувствуя подвох со стороны Страбонуса.

— Весь следующий день ты будешь меня слушаться, — решительно сказал тот. — Если так боишься, что я убегу или что-нибудь испорчу — приставь ко мне своего цепного пса. В случае чего он сумеет всадить кинжал мне под ребра…

Я громко прокашлялся. Проклятый кофиец будто нарочно обозвал меня «цепным псом». Или догадался, кто я такой.

— Можно и согласиться, — поморщившись, проговорил варвар. — Главное в другом. Каким именно приказам я должен буду подчиняться?

— Любым, — уклончиво ответил Страбонус. — Заговором руковожу я сам и собираюсь… Вернее, собирался посадить на трон человека, верного Кофу. Он не обременен слишком большим количеством мозгов, но у него есть умные друзья, которые в нужный момент подскажут, как поступать… Итак, ты говоришь, что во дворце находится твой двойник? Отлично. Мы подменим двойника двойником.

— Чего? — вытаращился Конан. — Ну-ка объясни…

— Я тут кое-что придумал, — с нарочитой скромностью сказал кофиец. — Буквально сейчас… Если те честолюбивые люди, которые согласились принять мою помощь в устроении заговора, хотят убить короля — мы не будем им мешать. Наоборот, ты, я и все верные слуги, которые остались в твоем распоряжении, начнем способствовать заговорщикам по мере своих сил. Ночью мы, как и положено всяким порядочным злоумышленникам, придем во дворец, убьем тебя, тело унесем и спрячем, а место короля Аквилонии займет двойник.

И Страбонус изящным жестом руки указал на Конана.

— Ничего себе, — почесал в затылке варвар. — Здорово придумано. Никогда бы не подумал, что с помощью короля Страбонуса буду участвовать в заговоре против самого себя и превращусь в собственного двойника! Что-то мы перемудрили…

— Придумай лучше, — снисходительно фыркнул кофиец. — Итак, кажется, ты понял, что нужно делать? Сейчас мы пойдем в дом человека, который обязан возглавить переворот. Он знает, что я должен прибыть сегодня ночью, чтобы лично надсмотреть за событиями. Я объявлю этому дворянину, что план претерпел изменения…

— Змееныши Сета! — радостно выругался Конан. — Про тебя правильно говорят: «Хитрее Бела и умнее немедийского стряпчего». То есть ты представишь меня человеком, который должен будет заменить на троне настоящего короля?

— Именно, — согласился Страбонус. — Если бы послезавтра утром в городе объявили, что король Конан внезапно умер, а его место занял один из немногочисленных наследников Эпимитриуса, в городе началось бы недовольство. И прежде всего — со стороны пуантенской гвардии. Хотя точно знаю, что Просперо нет в столице… А теперь все пройдет очень тихо и спокойно. Настоящий король, вернее, то, что выдает себя за него, умрет, ты займешь трон, а с заговорщиками разберешься сам на следующий день. То есть когда я вернусь в этот дом и через Портал уйду обратно в Хоршемиш. Даже жаль немного, такой отличный план сорвался…

— Учти, — угрожающе начал Конан. — Я от тебя не отойду ни на шаг и, если почувствую, что ты ведешь двойную игру, прирежу незамедлительно. Но если твоя придумка выгорит, то… Вернувшись в Хоршемиш, жди моего посольства с указом о льготах кофийским торговцам. Договорились?

— Договорились, — спокойно ответил Страбонус, встал и протянул варвару руку. — Пусть твой телохранитель будет свидетелем. Я клянусь именем Солнцезарного Митры, что я верну тебе трон в обмен на мою жизнь.

— Если б только на жизнь, — вздохнул Конан, с силой пожав ладонь кофийца. — Канцлер опять начнет орать, что я разоряю казну.

— Прикажи отрубить ему голову, — Страбонус поморщился и затряс слишком сильно сдавленными пальцами, побелевшими от пожатия варвара. — В таком случае сейчас мы пойдем к герцогу, который должен меня ждать. Ты будешь молчать и соглашаться со всем, что говорю я.

Мы быстро собрались. Конан оттащил валявшийся у входа в дом труп Стахора в соседний двор, чтобы не вызывать подозрений у хозяина Антония, который должен был вернуться утром, и посыпал песком кровавые пятна возле порога. Небо на восходной стороне начало сереть, когда мы беспрепятственно покинули квартал Рогаро. Король Страбонус вел нас по городу с уверенностью, достойной любого тарантийского горожанина. Мне подумалось, что кофиец наверняка уже много раз бывал в Тарантии.

Мы свернули на набережную Хорота и двинулись к полуденной окраине столицы. В кварталы, где жили самые богатые и знатные люди, дворяне и наиболее зажиточные купцы.

— Сюда, — Страбонус указал на ворота красивого белого дома с колоннами, стоявшего в глубине сада. — Между прочим, Конан, я тебе посейчас не сказал, кто участвует в заговоре. Видишь герб над створками?

Варвар поднял голову и всмотрелся в изображение на вычурном щите-дроглоре, вывешенном у въезда в поместье.

— Ублюдок… — Конан едва дар речи не потерял. — А вроде бы уважаемый человек… Ладно, идем. Я герцогу потом все выскажу. Если, правда, он жив останется.

Дожидаясь, пока сонные привратники, разбуженные колокольчиком, подойдут к створкам, я подумал, что не следовало уезжать из Пограничья. Как спокойно жилось бы мне на родине! Никаких королей, Порталов, заговоров и заумных рассуждений о судьбах мира!

Но раз уж ввязался — придется идти до конца.