Львиный престол

ПРИЛОЖЕНИЕ — II

Hи в одной летописи Закатного материка, даже в известных своей точностью и обширностью «Немедийских хрониках» не встречается упоминания о происхождении народа гулей или вампиров. Однако доподлинно известно, что в 300 — х годах от основания Аквилонии, когда были заложены города на Полуденном Побережье, Рабирийские горы (точнее, холмы) уже считались местом, весьма неблагоприятным для жизни человека. Таковыми они остаются по сей день.

Рабирийские горы (в просторечии Рабиры) представляют из себя цепь довольно высоких, густо поросших смешанным лесом холмов, тянущихся вдоль правого берега Хорота от устья до его слияния с Алиманой. Разумеется, леса Рабиров всегда притягивали взоры предприимчивых купцов, однако их освоение затрудняло малое количество известных троп, а также известные своими дурными привычками обитатели этих мест, до последнего времени беспощадно уничтожавшие всякого, осмелившегося переступить границу их владений.

Существует несколько противоречащих друг другу предположений о том, откуда взялись странные жители Рабирийских гор. Самое распространенное — гули являются несколько необычной разновидностью нежити, и, скорее всего, выведены магическим путем либо кхарийцами, либо их потомками — стигийцами. В качестве аргумента защитники этой гипотезы ссылаются на те же «Немедийские хроники», в которых описаны подобные процессы создания существ, не являющихся людьми, а также на бытующие на Полуденном побережье народные суеверия и, что уже совсем нелепо — на гулей Иранистана. Как известно, гули Иранистанских гор не имеют ни малейшего отношения к народу Рабиров, действительно представляя из себя нежить (то есть не сумевших полностью материально воплотиться демонов), существующих только за счет добываемых ими жертв — людей.

Предположение о том, что гули — потомки или создания кхарийских завоевателей, кажется нам не совсем правдоподобным, ибо между двумя этими народами издавна идет непримиримая вражда, причины коей скрыты в толще времени.

Более истинными представляются две иные версии. Первая гласит, что гули — изначально такие же создания Илу, как и все прочие разумные расы, только наделенные некоторыми определенными таинственными способностями. Вторая называет гулей потомками альвов, некогда перешедших на службу Темному властелину и позже наказанных за это. Существует также утверждение, что гули и в самом деле потомки альвов, однако за свою непомерную гордыню и надменность они были прокляты богами и изгнаны из мест обитания всех прочих племен.

Но какова бы не была настоящая история их появления на свет, гули существуют и поныне, владея почти третьей частью зингарийских земель и твердо придерживаясь политики самоизоляции. На текущее время их численность составляет приблизительно около трех тысяч, разделенных на семьи или кланы под управлением единого правителя. Еще около 400 — 500 особей-одиночек рассеяны по городам Полуденного побережья, Аквилонии, Немедии и, видимо, Турана. Некоторые из гулей полностью отказываются от традиций своего народа, некоторые сводят их до минимума, однако есть и такие, что считают поселения людей своей личной охотничьей вотчиной. Разыскать их и убить бывает весьма затруднительно, ибо гули от природы наделены редкостной изобретательностью и находчивостью.

Именно в силу этих качеств выходцы из Рабиров, решившие покинуть свою родину и поселиться среди людей, предпочитают не смешиваться с населением городов, а лучше всего — постараться занять какую-нибудь должность, требующую постоянного напряжения умственных и физических сил. Известны случаи, когда гули служили при дворах самых известных владык Закат, как правило — в качестве лазутчиков или телохранителей.

Самоназвание народа гулей неизвестно. Люди придумали им множество прозвищ, самыми распространенными из которых являются «Дети ночи», «Те, кто рыщет в сумерках» и «Гвиллион», то есть «Ночные бегуны». Народные предания утверждали, что гули поклоняются Сету в образе летучей мыши, однако выяснено, что это не так. Гули действительно чаще всего избирают своим символом летучую мышь — за склонность к потаенному образу жизни, однако воплощениями их богов являются луна (обычно двурогая, то есть нарождающийся месяц) и вороная лошадь (расхожий символ пугающих сновидений).

Также выяснено, что гулям совершенно несправедливо приписывали умения обращаться в туман и летучую мышь, отращивать перепончатые крылья и полнейшую неспособность переносить солнечный свет. Как доподлинно установлено, к врожденным свойствам гулей относятся умение видеть в темноте, наводить морок на иные разумные существа и удивительная восприимчивость к практической магии любых видов. Они с легкостью овладевают почти любыми существующими заклинаниями, предпочитая боевые и позволяющие каким-либо образом отвести противнику глаза, но не могут создавать их самостоятельно. С другой стороны, они почти неспособны противодействовать направленной на них темной магии, чем частенько пользуются их давние враги — стигийцы.

Солнечный свет гули действительно не любят, однако никакого физического воздействия таковой на этих существ не оказывает, в отличие от их иранистанских тезок, которые под лучами солнца буквально рассыпаются в прах. Не влияет на гулей и серебро, а распространенное средство уничтожения нечисти — осиновый кол — опасно в той же степени, как и для любого живого существа, в которое ткнули заостренным предметом.

Зато утверждение о длительном сроке жизни гулей оказалось верным. Они живут до 300 — 400 лет, долго сохраняя внешнюю молодость, но их старость не затягивается, как у людей, а наступает почти мгновенно.

Основываясь на рассказах гулей, переселившихся к людям, можно попытаться создать приблизительный портрет жителя Рабиров. Они невысоки ростом (около 3 локтей), телосложения скорее хрупкого, однако достигают неплохих результатов во владении оружием, предпочитая метательное или стрелковое. Характерная черта всех гулей — очень бледная, почти бесцветная кожа, широко поставленные и более крупные, нежели у людей, глаза желтоватого или зеленого цвета, темные волосы и резкие черты лица. Они действительно имеют клыки — по два сверху и снизу — сходные видом с клыками мелких хищных животных. Гули, живущие в городах, иногда их стачивают, дабы не выделяться среди людей. Также гули обладают данным природой оружием — втяжными когтями, в спокойном состоянии скрытым в подушечках пальцев. Эти когти не слишком крупного размера, зато невероятно заостренные и прочные.

И, наконец, несколько слов о самой непривлекательной черте этого народа — привычке к употреблению чужой крови. Как можно судить из кратких замечаний гулей, живших при дворах некоторых правителей Заката, кровь совершенно необязательно должна быть человеческой (однако это предпочтительнее). Объем потребляемой жидкости составляет в среднем три-четыре чашки в течении седмицы, остальная пища гулей — такая же, как и у людей. Полностью отказаться от потребления крови они не в состоянии, ибо как в этом случае начинается процесс стремительного старения, который почти невозможно остановить.

Характер гулей можно обозначить одним словом — «непредсказуемый», а их взгляд на жизнь выражается девизом: «Если уж мне чего-то хочется, то я этого добьюсь!» Они с презрением относятся к человеческой расе, именуя людей «двуногими животными» и любыми средствами не допуская их в пределы Рабирийских холмов.

Правители Полуденного побережья никогда не заключали никаких договоров или соглашений с гулями. Несколько раз предпринимались попытки проникнуть в Рабиры и силой привести его обитателей к повиновению. Все эти попытки заканчивались неудачами — войска либо попадали в ловушки, либо истреблялись исподтишка. После чего было здраво решено предоставить гулей их собственной судьбе.

По некоторым сведениям, последние 200 лет правитель народа гулей не сменялся. Известно только его имя — Драго. Одной из его дочерей была небезызвестная Ринга, графиня Эрде, «Немедийская Ищейка». Большинство приводимых здесь сведений о гулях получено именно от нее.

Упоминания о таинственной Закрытой земле на полуночи Аквилонии относятся к еще к периоду крушения огромной Кхарийской империи. Эти разрозненные и зачастую противоречащие друг другу сведения едины в одном — у истоков реки Ширки и возле закатных отрогов Киммерийских гор находится маленькая (около трех тысяч квадратных лиг) область, населенная невиданными существами. Непроницаемой облачной стены вокруг Ямурлака тогда еще не существовало, однако почти непроходимые заболоченные леса и удаленность от людских поселений служили ему надежной защитой. Кхарийцы не интересовались этим загадочным мирком и его обитателями, лишь изредка отлавливая некоторых существ, части тел и шкур которых могли быть использованы в проведении определенных магических ритуалов. Хайборийское нашествие тоже не затронуло Ямурлак — основной поток переселенцев с полуночи двигался восходнее, через более низкие перевалы закатного Граскааля.

Происхождение наименования «Ямурлак» поныне остается загадкой. Основополагающим считается предположение, что это сильно искаженное хайборийцами кхарийское слово, означающее «Тайна», «Таинственное место» или «Опасность». Эта версия выглядит вполне правдоподобной — переселенцы с полуночи частенько сохраняли кхарийские названия местностей или городов, со временем трансформируя их в соответствии с канонами своего языка и произношения.

Естественно, что образование Ямурлака в его теперешних границах произошло не сразу, а постепенно, возможно, в течении нескольких столетий или даже тысячелетий. Есть мнение, что первоначально Ямурлак был постоянным местом обитания какой-то из разумных нечеловеческих рас, позже сгинувшей то ли под натиском людей, то ли в силу безжалостности времени. Поскольку этот край был надежно укрыт лесами и болотами от взоров людей и тогда еще сохранявших прежнее могущество альвов, он стал своеобразным убежищем для тех существ, у которых более не оставалось своего рода или которые изначально существовали на земле в очень малых количествах.

Вытесняемые с мест своего исконного обитания расселявшимися людьми, необычные существа были вынуждены отступать на полночь. Некоторые из этих существ были изначально наделены разумом, иные — нет, представляя из себя лишь причудливую разновидность обыкновенных животных. К таковым относятся, например, обитающие в Ямурлаке голубые медведи, которые ничем, кроме цвета шкуры, не отличаются от своих сородичей, лысые вепри или черные олени. Уничтожаемые или изгоняемые существа, не привыкшие жить кучно и тем самым давать врагам организованный отпор, уходили все дальше и дальше на полночь, пока, наконец, не достигли границы лесов будущих аквилонских провинций Боссония и Гандерланд. Здесь перед ними встал выбор — отступать дальше, то есть миновать Киммерийские горы и углубиться в холодные, негостеприимные земли полуночи, или предпочесть опасную жизнь в лесах по соседству с людьми? Обитание в лесах давало некоторое преимущество — люди опасались казавшейся им бескрайней пущи и не совались туда без нужды.

Необычные животные и их предводители — представители исчезающих разумных рас, имевших не человеческое происхождение — предпочли леса. Они вошли в пущи у истоков Ширки и затерялись в них, став таинственными призраками в народных сказках, объектами поклонения более отсталых народов и, наконец, кусочками загадочных шкур и черепов, кои иногда попадались на глаза любопытствующими путешественникам по полуночным краям Аквилонии. Однако на расспросы, где и когда было добыто это животное, никому не удавалось получить разумного ответа. Как правило, выяснялось, что странный зверь был случайно подстрелен прадедом или пра-прадедом, и что пришел этот зверь из Ямурлака, который находится где-то в лесах на полуночи, а дороги туда никто не знает, и вообще лезть в эти гиблые места — все одно, что добровольно подвизаться в самоубийцы.

Единственный в истории Хайбории случай попытки организованного насильственного проникновения в эту область и попытки завоевания Ямурлака произошел в 1049 году, во времена правления небезызвестного Сигиберта Завоевателя. Эта попытка не увенчалась успехом — армии удалось приблизиться к пределам запретного края, но затем всеми захватчиками — от последнего солдата до главнокомандующего — овладел такой непредставимый ужас, что было решено спешно покинуть леса. Более подобных враждебных действий в отношении Ямурлака не предпринималось.

Приблизительно в ту же эпоху, к которым относится зарождение и становление Аквилонского королевства, Ямурлак обзавелся дополнительной защитой от людского рода — так называемой «Призрачной стеной». Насколько можно судить по рассказам немногочисленных очевидцев, она представляла собой непрерывную полосу зеленоватого тумана, сохранявшуюся даже в самые жаркие и холодные дни. Человека, неосторожно приблизившегося к этой заградительной полосе, охватывало беспричинное чувство страха, возрастающее по мере углубления в лес. С тех пор Ямурлак окончательно превратился в легенду наподобие «городов-призраков» Шема и Стигии или «Запретных пещер» Кезанкийских гор. Люди перестали тревожить его обитателей, а они, вероятно, именно к этому и стремились.

Принцип создания и поддержания «Призрачной стены» остался доселе невыясненным. Немногочисленные маги и волшебники, пытавшиеся проникнуть сквозь нее, вскоре отказались от своих попыток, определив их как «безнадежные». Также затруднялись они и в классификации Силы, отвечавшей за поддержание Стены. По их отзывам, эта Сила не могла быть объявлена доброй или злой, а более напоминала стихийное проявление сил природы, к коим относятся воздушные вихри, ураганы или землетрясения. Очевидно, Призрачная стена являлась плодом трудов кого-то из обитателей Ямурлака, достаточно древнего, чтобы знать подобные заклинания, и достаточно могущественного, чтобы удерживать непостоянную магическую энергию в определенных, жестко заданных рамках.

Осенью 1288 года Призрачная стена внезапно исчезла. Поводом к этому, видимо, послужил разрыв земной тверди и извержение зеленого подземного огня на границах этого таинственного края. Стена пропала, а напуганные обитатели Ямурлака разбежались по окрестностям. К сожалению, они слишком долго пробыли в изоляции и для многих из них оказалось роковым то обстоятельство, что люди во множестве освоили и заселили ранее недоступные области полуночных лесов. И, разумеется, жители Боссонии и Гандерланда восприняли нашествие небывалых и невиданных доселе животных как угрозу собственным жизням и владениям. Многие из обитателей Ямурлака были в горячке перебиты или изловлены. Прекратилось это лишь тогда, когда со всей очевидностью стало ясно — жители Ямурлака, несмотря на свою причудливую и частенько угрожающую внешность, не испытывают к людям ненависти и не склонны видеть в них объекты для охоты. К тому же большая часть животных, особенно те, что были наделены разумом, сообразили вернуться в родные края или отступить на полночь, в предгорья, пребывание в которых было для них более безопасным.

Стена отсутствовала ровно три луны, в конце 1288 года по неизвестными причинам вновь возникнув на прежнем месте. Это дало повод некоторым ученым мужам выдвинуть гипотезу, согласно которой Призрачная стена Ямурлака является естественным природным образованием, а не творением чьих-то рук или порождением неведомой магии. Однако это предположение не объясняет самого факта образования Стены, ее внезапного исчезновения, а затем последующего появления. Можно лишь с некоторой долей уверенности предположить, что разрывы земной тверди имели какое-то влияние на Стену и после того, как по воле богов разрывы прекратились, Стена вернулась на свое место, как пересохшая река после обильных дождей возвращается в проложенное века назад русло.

Однако люди успели воспользоваться столь неожиданное дарованным им шансом побывать внутри Запретного Края. Результатом этого похода стало исследование уже не раз упоминавшегося Халька, барона Юсдаля, озаглавленное «Путешествие в Ямурлак, или Забытая страна». Это сочинение достаточно распространенно во всех библиотеках и книжных лавках стран Заката, а потому нет необходимости пересказывать его содержание. В целом оно сводится к изложению истории этого края, описанию встреченных в Ямурлаке видов уникальных животных и кратким выдержкам из бесед со своеобразным старейшиной этих земель — василиском по имени Тлакочауака или, сокращенно, Тач. Возраст этого невероятного существа приближается к восьми тысячам лет и оно, вероятно, является одним из последних представителей своего народа.

Наиболее многочисленными в Ямурлаке являются следующие виды разумных нечеловеческих существ: грифоны (около тысячи голов), измельчавшее и вырождающееся племя альвов, люди-пауки, кентавросы, оборотни из рода Карающей Длани, некогда бежавшие сюда с полуночи, и, видимо, гарпии. Сведения об иных разумных и неразумных видах немногочисленны и расплывчаты. Бытует утверждение, что на полуночи Ямурлака обитает маленький выводок какой-то из разновидностей драконов (что представляется маловероятным, так как все достоверные случаи встреч с драконами происходили на Восходе, в землях Кхитая и на побережье моря Вилайет. Кроме того, эти существа на протяжении нескольких столетий целеустремленно разыскивались и уничтожались людьми, так что вряд ли где-то могли сохраниться способные к размножению самцы и самки), а также, что где-то в глубинах лесов можно встретить крохотные популяции животных времен Валузии и Атлантиды. Все вышесказанное, к сожалению, не имеет никаких документальных подтверждений, а потому может быть смело отнесено на счет безудержной человеческой фантазии, склонной преувеличивать существующие опасности и раздувать самые малейшие страхи.

Барон Юсдаль, путешествовавший по Ямурлаку в течении нескольких дней и дотошно расспрашивавший гигантского василиска Тача о населяющих эту землю существах, донес до сведения потомков одну важнейшую истину: человек, проникший в Забытый край, не подвергает себя особой опасности, если только не ведет себя вызывающе и не пытается навредить жителям Ямурлака. Также Хальк утверждает, что присутствие в Ямурлаке созданий, именуемых обычно «нечистой силой», ничем не доказывается. Единичные экземпляры лесных вампиров (эти твари похожи на очень крупных росомах, однако, как и положено вампирам, питаются кровью и имеют некоторые врожденные магические способности) или выходящих на охоту по ночам вурдалаков (это тоже животное, питающееся падалью, а никак не известное демоническое существо, изредка появляющееся возле крупных человеческих кладбищ) отнести к «нечисти» невозможно только лишь потому, что это — живые существа из плоти и крови, а никак не воплотившиеся демоны.

Ходят слухи о находящихся на территории Ямурлака развалинах огромного города изначальных альвов (предположительно назвавшемся «Крепость Королей»), однако поросшие лесом руины имеют дурную славу. Якобы там сохранилась существующая «сама по себе» враждебная (а что вероятнее — чужая) людям магия альвов. Еще во времена правления государя Конана Канах в Тарантийском Университете была предпринята попытка снарядить экспедицию для обнаружения и исследования этих развалин, но внезапно вмешались жрецы Митры и сумели доказать Университетским профессорам и заинтересовавшемуся сим проектом королю, что делать этого не следует — любые найденные предметы, созданные альвами, могут нести в себе чуждую человеческому роду магию.

В настоящее время Ямурлак пребывает в своем прежнем состоянии — Призрачная стена, как и раньше, надежно защищает его от всех незваных гостей. Что происходит за этой непроницаемой оградой — остается неразрешимой загадкой. Однако имеются несколько не совсем достоверных сообщений о том, что люди проходили через Стену (даже не испытывая при этом полагающегося безумного ужаса) и возвращались обратно, сохранив жизнь и здравый рассудок. К сожалению, мы не располагаем ни одним подтвержденным надежными свидетелями рассказом очевидца, а потому Боссонский Ямурлак, как и прежде, остается лесистым краем на полуночи Аквилонии, полным неразрешимых тайн, населенным невиданными животными и хранящем свои секреты от посторонних глаз.

О многоразличных формах богопочитаний на Закатном материке говорено неоднократно, однако люди, митраисты в основе своей, не всегда знают о богах народов про которых сказано выше. Незнание же порождает недоверие и, зачастую, страх. А вдруг обитающие в подгорных пределах гномы поклоняются жутким демонам Черной Пустоты, гули чтут кровавых божеств Валузии, а оборотни кладут требы забытым зверобогам?..

Спешу утешить неведающих: эти три разумные расы не обратились к Тьме, несущей хаос. Отрывочных сведений о религии гномов достаточно для того, чтобы уяснить — Великий Длиннобородый Отец, родоначальник подгорного племени был создан в Предначальные эпохи одним из сыновей Бога Единого — прозвание сего великого духа неизвестно людям, но в старинных хрониках встречается имя звучащее приблизительно как «Аул Кузнец».

Оборотни не имеют собственной религии и, как большинство людей, чтут Митру, Иштар, Эрлика или например Бела. В то же время Племя Карающей Длани обожествляет природу, и в некоторых деревнях Пограничья можно найти священные деревья, камни или тотемных животных, чаще всего волков.

Гули Рабиров скрывают от людей имена своих богов, но судя по тому, как Ринга, графиня Эрде в течении всей жизни боролась с порождениями Тьмы, рабирийцы, несмотря на странный образ жизни и необычные для людей нравы, не обратились к черным божествам.

Я не вправе говорить о том, какой из богов лучше или хуже, добронравнее или жесточе. В этом мире есть две великие силы, оказывающие влияние на род человеческий и на наших ближайших родичей. Имена этих вековечных противников известны — Свет и Тьма. И никто не сказал о них лучше великого богослова из Аграпура Авестиниана Туранского. Богов нельзя делить на «своих или чужих», но только лишь на приверженных хаосу или созиданию, сиречь Тьме и Свету… Прочтите же отрывок сочинения легендарного мыслителя и убедитесь в истинности его слов.

И вот говорят: добро и зло, свет и тьма, правда и ложь — не суть ли то две ветви единого древа, и не суть ли одно — брат другого от единого Отца, и что не будет первого брата без близнеца его. И зло для одного оборачивается добром для иного; и нет добра, когда не видно зла; и что худого славить Тьму, ибо как незнаема Тьма, так и незнаем Свет; и что всякая правда не вечна, и все суета сует и томление духа; и посему всякий лжет, и нет никого, пред кем держать ответ, и все позволительно, когда есть сила и знание.

И вот говорят: что с того, славить ли Митру, бога Света, либо чтить Великого Змея, Отца Тьмы, когда тьма есть не — свет, а свет есть не — тьма? И что блюсти истину помыслов, слов и дел, когда истина — зеркало лжи, а ложь — зеркало истины? И не есть ли служение истине худшее рабство нежели служение силе, ибо истина иллюзорна, и следование иллюзии удерживает сильного и мудрого и ведет к гибели, а тот лишь бессмертен, кто свободен от иллюзии и чтит лишь большую силу и мудрость, но, служа им, и сам получает чрез них часть силы и мудрости и тем становится сильнее и мудрее и превозможет смерть, поелику и она не более чем сила.

И вот говорят: что толку жалеть и каяться и чтить закон и тем обрекать себя и иных на страдание бесплодное, когда добро и справедливость лишь иллюзия, и не лучше ли избрать свободу, когда дарована она от начала всем, и не лучше ли не быть, но и не умирать, и не есть ли в том свобода, к коей стремиться всякий? И не есть ли то, что именуют злом — единственное добро, зане убиение иллюзий и служащих им избавляет мир тварный от несвободы?

И верно: есть мир сущий, и есть суждения о нем, кои есть отражения сущностей, явленные тварям, наделенным свободною волей. Но коли есть отражения, то есть и зеркало. И коли исходят лучи от сущего, то отражаться должны от не — сущего, сиречь от пустоты. И се, на то и дана тварям свободная воля, дабы узрели отражение сущностей в зеркале. И когда видится суть неискаженной, то и есть истина, а посему и тот, кто стремиться узреть отражение неискаженное, имеет намерения истинные, и в сем стремлении помыслы имеет, и слова говорит, и дела производит к истине его приближающие. А полную истину зрит лишь тот, кто во всякой сути пребывает, а есть то ни кто иной, как Отец Всего Сущего и Творитель, несотворенный и творящий.

И вот говорят иные: нет лжи и нет истины, ибо есть зеркальные отражения друг друга, взаимно друг друга искажающие. Но коли есть сущности и отражения их, то и есть отражения неискаженные и есть искаженные. И те, что неискаженные, есть истина, а те, кои искажены, и есть ложь. И постигнут суть лишь те, кои стремятся к истине, ибо имеют истинные намерения, а иные, провозглашающие ложь равной истине, сути не постигнут, ибо ищут ее в несути и к несути стремятся.

А как несуть и есть пустота, то и цель их пустота, и пусты знания их, ибо невозможно познать то, чего нет, несотворенное и нетворящее, кое может явить себя лишь в мире тварном и в противодействии ему. А как есть это противодействие единственно в изничтожении мира тварного и обращении сути в несуть, то и является злом великим, а значит и ложные намерения есть зло, и помыслы, к оным намерениям приводящие, есть зло, и дела тех, кои поклоняются лжи, есть зло.

А и есть свет лишь там, где есть суть, и, значит, есть он у добра, а там, где нет сути, а, значит, есть и зло, и нет никакого света.

И как есть и был всегда Несотворенный и Творящий, так есть и сотворенное им, творящее либо нетворящее. И есть свободная воля у сотворенных и творящих, и как наделены ею, то и свободны отделять истину ото лжи и избирать истину либо ложь, и творить могут, преумножая сущности, либо изничтожать их, и в том также есть их свобода. И есть сотворенное и творящее люди, и боги, и демоны, и духи; а сотворенное и нетворящее есть прочие сущности и твари, изменяющиеся, но воли не имеющие.

И есть посему два пути: либо творить и преумножать сущности, света неискаженного от Несотворенного и Творящего чрез них исходящего взыскуя и тем к истине стремясь и к Отцу Сущего всемерно приближаясь, либо иной путь — ко лжи обратиться и почитать ее за истину и к утверждению ее стремиться, взыскуя тьмы, все, от чего свет исходит, отвергая, и, тем самым, сущности уменьшая и изводя.

И первый путь есть путь Митры, ибо для преумножения сущностей следует мир сей приемлеть и любовь и жалость к тварному питать, а посему и блюсти чистоту помысла, слова и дела. И противный путь есть путь Сета, ибо допускает ложь и почитание несути за суть и ведет к несути, стремясь извратить творение сообразно лжи дабы подчинить его, а для того сущности уменьшить и сделать творящее нетворящим, а нетворящее низвести до небытия.

И вот говорят: нет истины единой, и всякий, утверждающий, что имеет намерения истинные, ведет ко лжи, ибо всей истины нет ни у кого кроме Отца Всего Сущего, и всякое истинное намерение в воплощении своем — сиречь в помысле, слове и деле — ложно и сулит одно лишь страдание, а посему и нет ни единого пути истинного, и все равно ложны, и посему путь Сета лучший, ибо сулит свободу столь большую, сколь сможет достигнуть, сильному и мудрому. А Отец Всего Сущего недвижен и удален безмерно, и Отец Тьмы — архонт мира сего, а потому и следует поклоняться ему и почитать его и ложь приемлеть.

Но зане есть Отец Всего Сущего во всем, кроме несути, то и путей к нему великое и безмерное множество, как есть он бесконечен и сама полнота сущего. А потому и всякий путь, отличный от пути лжи, к несути ведущему, истинный и Ему угодный, страдание же — суть наказание за помыслы, слова и деяния ложные, а смерть — избавление от оных страданий. А если и есть Отец Тьмы архонт мира сего, то и будет благим деянием ему противодействовать хотя бы и тем, что на путь его не ступать, для чего и следует блюсти чистоту помыслов, слов и деяний.

И посему истинен путь Митры, ибо к свету ведет и постижению сути через истинные намерения и соблюдению Договора как меж Творцом и творением его, такожде и меж сущностями. А овеществлен тот договор в огне и свете, сиречь в правде помысла — истинном намерении, правде слова, а не в клятве либо заклятии, и не в силе, но в правде деяния.

На сем я, Флавий Аркон, и завершаю сопроводительные листы к «Синей летописи» составленной сто девять лет назад библиотекарем Хальком, бароном Юсдалем…