Люди и Тени

ГЛАВА 20. ПАРАД

Пение боевых флейт, грохот тяжелых барабанов, рёв ритуальных труб… Людской гомон. Толпа пестрела дорогими одеждами, блестящими украшениями, сияющими от радости глазами. Все, даже самые бедные нашли во что принарядиться, отыскали в старых комодах, в семейных склепах, либо заняли у ростовщиков, либо выпросили у купцов — за последующий отработок. Глаза у всех сияли искренне. Блокада снята! Тени бежали, двуглавцы повергнуты, трёхрукие изрублены… Конец тоске и тревогам — теперь Шиккунай может вздохнуть свободно.

Улицы вымыты, изгороди подкрашены, стены выбелены, стёкла окон блестят, нигде ни соринки. Город словно помолодел, скинул с себя скорлупу закостенелого уныния, смыл слои пыли и липкого страха. И даже сама Природа приветствовала победу — веял свежий, лёгкий ветерок, цветок сиял золотом, воздух прозрачный и чистый — как родниковая вода. Тепло и свежесть, покой.

По Центральной аллее, осенённой яркими знамёнами, устланной пёстрыми коврами, залитой дневным светом, шло танналарское войско. Впереди — кавалеристы Кузуни и шершни, те, что низвергли маразута. Ехали неспешно и ровно, в вычищенных доспехах, отдохнувшие и довольные. Слабо улыбались, махали толпе, щурились от света. Народ приветствовал воинов, кричал «Кумай!» Под копыта коней падали цветы… Кавалеристы ощущали себя по-настоящему живыми — и едва слышно благодарили богов.

Дальше шла пехота. Солдаты шагали широко, топали кованые сапоги, бряцали доспехи, пели боевые роги. На рыжем жеребце гарцевал Луривун, его лицо сияло просто таки лучезарной улыбкой. «Кумай, кумай!» кричала толпа. Луривун глянул в толпу и отдал честь…

Шли ополченцы, погонщики мулов — в дешёвых кожаных доспехах, с топорами и вилами. Они тоже сражались: защищали обозы… «Кумай» — звучало отовсюду. «Кумай» — отвечали командиры ополчения. Голоса грубые, хриплые — но не злые. Весёлые.

И наконец, в самом «хвосте» войска, ехали Главнокомандующие. Тес-Нур на белом скакуне, с синим знаменем, на котором изображен Золотой орёл, знак Шанивы. Доспехи посеребрены, вычищены до блеска, щеки выбриты, но глаза — задумчивые. Батташ Сувай на большом буром лохматом коне. Варвар щурил глаза, и едва заметно улыбался. И — Найпа… В скромной серой мантии и серебряной диадеме, на рыжей лошадке. Девушка глядела растерянно, но держала голову прямо.

А город сиял, и Центральная аллея пересекала его ровною стрелой. По обочинам аллеи возвышались деревья, их рыжая листва напоминала о скорых холодах. Вокруг — толпа, яркая и радостная как цветник. Вдали, в золотистом мареве — Дворец династии, шпили священных башен, и Шалланге — Врата Силы. Из них, медленно и величаво, выезжала процессия — навстречу танналарскому войску. Процессия пышная и важная, увешанная регалиями и облаченная в шелка. Министры, председатели Совета, старейшины знатных родов, главы ремесленных общин и торговых домов. Все с полноватыми лицами, надменными — но не злыми — глазами. Они, укрытые в безопасных кабинетах, сытые и самоуверенные — были не такими уж плохими людьми. Питаясь за народный счёт, никогда об этом не забывали — служили честно, хоть их служба и не покрыта славою. Они — мозг Шиккуная, и это и их праздник… Но герои на нём — не они!

В окружении охраны ехали Главнокомандующие Шиккунайского войска. Войска, которого уже шесть месяцев не существовало, которое полегло, попав в засаду, было истреблено коварными хаорами. Но которое всё равно считалось реальным — ведь иначе нельзя? Или как? Сотники и командиры кавалерии, знаменосцы и начальники штаба — они глядели сдержанно, почти угрюмо. Ехали под приспущенным знаменем, на рослых конях, но в обычных — не парадных доспехах. Народ приветствовал не их, как будто они и не воины вовсе, как будто не граждане Шиккуная, готовые отдать за него жизнь. Проигравших не чествуют…

А впереди, на роскошной, запряженной белыми конями колеснице, ехала Му-Наара, Княгиня. Полноватая, рыжая, в синей мантии и золотом ожерелье. Пожилое лицо было серьёзно, и даже слишком — глаза широко раскрыты, губы поджаты, густые брови нахмурены. Лоб увенчан серебряной диадемой с символами Луны. Му-Наара держалась безупречно — мать народа! Рядом пешком шагал Духовный лидер, босоногий, завернутый в белую ткань. Исхудавший от постов, но чистый и стройный. Опирался на посох, в левой руке — чётки, седая голова непокрыта.

— Приветствую вас, славные воины! — мощный глас Княгини разнёсся над городом. Она обращалась к танналарцам. Все притихли. — Я… Мы… Мы все хотим поблагодарить вас, отдать должное вашему мужеству! Вы… — Речь была высокопарной, довольно скучной, хотя содержательной. Слушая её старики смахивали слёзы, женщины восхищенно улыбались, парни почёсывали затылки, дети — скучали и зевали…

Но все замерли от восторга когда в небе воспарили Огненные журавли. Озарённые полуденным светом, золотисто-рыжие, сверкающие и переливающиеся в ясных лучах. Их перья преломляли свет, и отражали его в мягком сиянии. Багряные крылья, охристые тела, перевитые голубыми лентами… И небесно-звонкие голоса, печальные, но жизнеутверждающие.

Священные птицы Кузуни, впитавшие теплоту октябрьской листвы, и силу заходящего Солнца.

— Кумай! — кричали старики. Люди помоложе — молчали словно очарованные.

Птицы кружили над городом не сами — на их спинах восседали девушки из знатных семей: наследницы древних родов, дочери вельмож, сёстры офицеров. Они кричали приветствия — но почти никто не слышал: слишком высоко. Сыпали вниз пыльцу Цветка — символ вечного обновления…

— А почему у меня нет такого журавля? — спросила Найпа, ткнув Тес-Нура в бок.

— Веди себя пристойно! — цыкнул офицер. — Нету потому что НЕТ ДЕНЕГ! Шиккунай расположен на Великом торговом тракте, Пути пряностей. А мы — нет.

— Но ведь многие наши дома покрыты рыжими перьями…

— Перья стоят намного дешевле. Птицы часто линяют… Да, сиди тихо!

А журавли кружили, их голоса звенели, и сыпалась серебристая Пыльца. И светил Цветок и всё казалось ярким насыщенным сном, слишком странным даже для сна — не говоря уж о Реальности. Но победа есть победа, она была реальна, и пусть кратковременна — твари вернуться — всё равно была, и нужно её отметить. Ведь как бы ни густела тьма, сквозь неё всё же пробивались лучи света. А значит, надежда ещё не умерла.

Самый большой журавль описал в воздухе круг, снизился и приземлился на дорогу, рядом с Найпой. С него спрыгнула светленькая девчушка, щуплая и тонкокостная. Зато ряженая в голубые шелка… И смелая — глаза её сияли.

— Приветствую вас, Предводители танналарского войска, — громко сказала подросток. Я наследница Шиккунайского трона, кланяюсь вам, от лица всего народа!

Она трижды поклонилась Найпе, Батташу и Тес-Нуру и вручила им по золотой стреле. Затем достала флягу и наполнила золотую чашу.

— Пейте, сок цветка, чтоб ваши силы не иссякли! Пусть он поможет вам выстоять в Войне.

Все отпили и ощутили глубокий необъятный покой… Затем девчушка наполнила глиняную чашу. И все отведали козьего молока. Как напоминание о надежде: война закончиться, настанут мирные времена. И в Цветах и их соке уже не будет нужды.

И вот — ликующий город замер. Тысячи людей склонили головы, каждый ударил себя кулаком в грудь. Ведь под небом прокатился печальный рёв ритуальных труб. То Дервиши, с вершин священных башен, призвали народ к минуте молчания. Дабы почтить память погибших, всех кто полёг освобождая Шиккунай.

Так и завершились торжества… Начались гуляния. Заиграла лихая народная музыка, полились винные реки и весёлые речи. Где-то уже дрались, где-то делали ставки и бросали кости, слышался смех и пьяные песни… Солдаты тоже люди, не святые, зато настоящие. Без гуляний их жизнь была бы слишком тяжелой.

Настала ночь, зажглись тысячи огней и из всего войска немногие оставались трезвыми. Среди них — Тес-Нур, «образцовый офицер». Батташ — «Напьюсь дома, в кругу родичей!» И, конечно же Найпа… Девушку не стали снова запихивать в дом для безумцев — её здоровье поправилось. Но держали под усиленной стражей.

Для Шиккунайцев освобождение было счастьем. За шесть месяцев блокады княжество уже начало ощущать нехватку еды и дров, тканей и других товаров. Его жители были народом деловым, прежде всего торговцами, а уже потом работягами. Ещё бы — Шиккунай располагался на пересечении торговых путей! С северо-запада на юго-восток тянулся, петляя, Великий путь Пряностей, или Большой тракт. Так его назвали задолго до Затмения, когда по нему ходили огромные караваны, и пряности были основной статьёй дохода. После Затмения настал хаос и разруха, Тракт опустел… Но как только цивилизация начала возрождаться — возродился и он. Пряности почти утратили ценность — война, но сам Тракт оставался незаменимым. Мощная артерия связующая народы, дорога Солнца, путь объединяющий людей. С юга, из жаркого Ханаара, везли финики и лимоны, алоэ и инжир, шерстяные ковры и соль. Ещё дальше, за ханаарскими землями зеленели княжества Баатов, утопающие в джунглях. Оттуда везли лекарства, полученные из диковинных цветов, змеиный яд, дорогую прочную древесину, чай, целебный мёд и мясо обезьянок… Всё это доставляли на северо-запад, через южно-кузунийские земли — к северо-кузунийским княжествам. Там продавали, покупая железные орудия и оружие, зерно и медовуху. И везли на юг…

Мало того — через Шиккунай протекала Река Улиток, от Седых гор, что на востоке к западному океану. По её мутным водам плавали корабли и швартовались в Шиккунайском речном порту. С океана прибывали стальные катера Технократов. Доставляли технические диковинки — полезные в хозяйстве, но жуткие, непонятные… Например маленькие мельницы, что делали ветер и разгоняли духоту, «вентиляторы». Стеклянные бочки, что сами по себе варили еду. Синие фонари, что не только светили, но и грели, не нуждались в масле, «лампы». И ещё много разнообразного хлама. Всё это быстро ломалось — ведь никто не умел их чинить — технократы привозили новые. А может они специально продавали порченый товар, чтоб он быстрее ломался и покупатели платили снова? Вудрош их знает!

Кстати, тахами не только продавали — они и покупали. Руду, с горных рудников — с восточных истоков Реки. Зерно, мясо. Покупали как можно больше…

Но все торговые пути, и речные и сухопутные, пролегали через Мёртвые земли. А значит через территорию Врага, где обитали Твари, и путешествовать по ним было опасно. Корабли защищались шипами и бронёй, а караваны ходили под сопровождением охраны — на них постоянно нападали. Из каждого похода кто-то не возвращался, нередко случалось и худшее — весь караван попадал в засаду и гиб вместе с мулами и грузом. Из-за каждого холма, из каждого мёртвого леса подстерегала Смерть.

А ещё Твари портили пути, разрушали придорожные станции-форты, крушили мосты и делали ловушки… А ещё на Мёртвых Землях было полно гнилостных хищников, ни от кого не зависящих, но вечно жаждущих крови. А кроме всего прочего там бушевали ядовитые бури, стлались колдовские туманы и шли стеклянные дожди… Потому ремесло Торговца было опасным — а значит и славным, романтичным! Про них писали книги и слагали песни.

Шиккунайцы это типично торговый народ, и потому их уважали. Они не отсиживались дома, собирая пошлину. Сами то и дело отправлялись в путь. Но, конечно, от пошлины тоже не отказывались… На пересечении Реки Улиток и Великого Тракта всегда царило оживление, и деньги текли золотым потоком… Потому блокада больно ударила по жителям Шиккуная. И освободителей — танналарцев они готовы были носить на руках.

На празднике Победы собралась разношерстная публика, ведь в больших богатых городах кто только не живёт. И кузуни, и варвары, и улыбчивые белозубые ханаарцы, и даже пару татуированных баатов. Звучал громкий смех, лилась музыка, звенели железные кружки, слышался топот танцующих сапог… Лишь к началу рассвета винные реки иссякли, и пьянка сменилась тяжелым сном.