Любовь, опаленная огнем

Глава 7

Магазин-ателье "Эбаут вис" располагался на улице Фэнни Кэплен в доме № 22 и был украшен бронзовой вывеской, на которой была изображена стройная женщина в широкополой шляпе с узкой талией, одетой только в бюстгальтер, трусики и пояс с чулками. По характерным линиям силуэта, Саманта безошибочно определила, что прототипом для изображения вероятнее всего являлась женщина идуменянской народности. Об это говорили непомерно большие груди и очень узкие бедра. Впрочем, по уверениям Ксэнни, имеющей грудь в сорок три дюйма, здесь можно было подобрать белье на любой размер.

Владелица заведения Хэлен Хэнгг девушкам не понравилась. И дело было не в цвете ее кожи. Ее фигура была какой-то угловатой, и это очень настораживало. Они не почувствовали ни какой душевной чувственности исходящей от Хэлен. В ее манерах угадывалась чрезмерная коммерческая заинтересованность. Но вот товары ее магазина… Саманта задохнулась от восторга и очарования. Это было какое-то волшебство — все эти кружева, нежные цвета, бесстыдные фасоны, способные подчеркнуть самые обворожительные части ее гибкого и стройного тела. Однако хозяйка магазина не дала подругам расслабиться под воздействием этого колдовства, которым они все, наслаждались. Саманта вздрогнула, когда Хэлен заговорила очень тихим голосом:

— Воля — это опасное оружие.

Саманта глянула на нее с досадой, которую испытывала всякий раз, когда кто-то бесцеремонно лез ей в душу:

— Вы считаете, что лучше отдаться течению жизни и обстоятельствам?

— Ваша судьба не в ваших руках, — заметила Хэлен поучительным тоном.

— Вы хотите сказать, что никогда нельзя изменить ход событий?

— Вовсе нет, при большой силе воли можно. Именно в этом-то и таится опасность, потому что подобное поведение зачастую влечет за собой немало бед. Надо жить в согласии с природой.

Саманта покачала головой.

— И в чем же состоит согласие с природой? — спросила она.

— Вы близки к тому, чтобы обрести мудрость, — ответил Хэлен с бесстрастной улыбкой. — Поживете среди нас, вдали от безумной цивилизации, к которой принадлежали, вы меня поймете.

— Что значит поживете? — удивленна спросила Джоана, — Интересно, кто это за нас решил, где мы будем жить?

— Ваша судьба предопределена, это видно на ваших лицах — продолжила модельер.

— И что же видно на наших лицах — задала вопрос Кэт.

— Прохлада оазиса, изнывающий жар пустыни, пламя страсти…

— Извините, но мы сюда за покупками пришли, — оборвала ее Джоана, — я надеюсь сеанс предсказания не входит в стоимость покупки?

— Ну что вы! — глаза Хэлен Хэнгг неприятно сузились, а взгляд стал каким-то жестким — весь магазин и примерочные в Вашем распоряжении — выбирайте не стесняйтесь.

— А скидки постоянным покупателям действуют? — спросила Ксэнни.

— Конечно! Все в силе! Не буду Вас отвлекать, — с этими словами Хэлен удалилась.

— Не нравится мне все это! — задумавшись произнесла Джоана, — пожалуй не стоит выпускать винтовку из рук — она перевела взгляд на "Ли Мэтфорд" с примкнутым штыком.

— Да, что-то в ней не так — почесав свой изящный носик, пробурчала Кэт, — давайте не затягивать с процессом покупок, как-бы еще на какую-нибудь пакость не нарваться.

Сказать это было легко, а вот сделать… тафта, чесуча, канаус, фай. фанза; разнообразные либерти, атласы, сатины; плюш и бархат, радоме и сюра; дама и бурдесуа, шапп и фуляр, флер и флоренс, флорентин и муслин, миткаль и вигонь. И кружева, кружева, кружева. Розовые, белоснежные, ярко-красные, черные, телесного цвета. Глаза у всех девушек разбегались, и они застыли не в силах сдвинуться с места. После нескольких минут стояния, Ксэнни решительно сделала шаг и сгребла в почти две дюжины вешалок:

— Ну чего встали! Берите сколько сможете, и пойдем мерять!

Девушки выйдя из оцепенения последовали ее примеру.

Примерочная, в которую они зашли, оказалась на удивление очень большой — практически правильный квадрат со стороной четыре ярда. Одна из трех стен была украшена огромным зеркалом от пола почти до потолка высотой в семь футов. Некоторое неудобство представляло слишком сильное освещение, бьющее в глаза. Если бы не это был не примерочная, то Саманта бы сказала, что такой свет больше подходит для фотосалона. Справа и слева у других стен примерочной стоят огромные кушетки обтянутые черным атласом размером приблизительно два с половиной ярда на полтора. Саманта потрогала одну из них рукой и удивленно воскликнула:

— Какие мягкие! — подмигнула Кэт, которая тут же обхватила Ксэнни за талию, прижав спиной к себе, и стала расстегивать ее платье. Джоана, приподняв юбку их новой подруги засунула свою ладошку ей в трусики, на этот раз из черного кружевного радоме, и прильнула к ее губам. Саманта, посмотрев на подруг сбросила на пол брезентовый плащ с капюшоном, и, встав на колени, переместила руку Джоаны в район груди Ксэнни, взявшись двумя руками за черное кружево шелка, она опустила их вниз, аккуратно приподняв и вернув на место правую, а затем левую ногу девушки, помогла ей избавиться от ненужного белья. Погладив, увлажнившийся от сладострастного наслаждения белокурый треугольник волос Ксэнни Догг Патрон, она нежно прикоснулась к нему, своими сочными страстными губами. Она целовала Ксэнни с такой жадностью, что казалось, никогда не насытится. Кэт, избавив Ксэнни от платья стала раздевать Джоану. Все остальное шло как во сне. Не успела Ксэнни забиться в сладострастных волнах накатившей страсти, как Кэт буквально бросив Джоану на кушетку практически сорвала с нее одежду, и оплетя ее юное прелестное тело руками и ногами слилась с ней в страстном поцелуе. Наблюдая за ними, Саманта прозевала момент, когда пришедшая в себя Ксэнни, повалила ее на персидский ковер с высотой ворса около полутора дюймов, и стала осыпать ее жаждущее ласки тело горячими поцелуями. Никто из девушек так и не вспомнил, сколько раз их захлестывали цунами страсти, и сколько раз пробуждался вулкан наслаждения в их гибких стройных телах.

Когда Саманта наконец, стала приходить в себя, она лежала на кушетке в нежных и заботливых объятьях Кэт, рядом учащенно дышали Джоанна и Ксэнни. Внезапно за занавеской примерочной кто-то вежливо покашлял. Саманта с удивлением и стыдом вспомнила, что они находятся в магазине и пришли делать покупки. Покраснев от смущения, она с неохотой покинула объятья Кэт и заняла села на кушетку. Заметив ее действия, остальные девушки тоже приняли вертикальное положение, а Джоана на всякий случай подвинула к себе винтовку "Ли Мэтфорд". Наконец, Саманта, слегка охрипшим голосом произнесла:

— Войдите!

Как впоследствии рассказывала Джоана, вошедшую в примерочную Хэлен Хэнгг выдал именно ее коммерческо-оценивающий взгляд. Она смотрела на девушек как на породистых лошадей выставленных на продажу. Если бы в ее глазах была хоть капля эмоций, хоть капля страсти — но этого не было! Джоане даже померещилось, что кто-то будто прикрепил к ней табличку-ценник с указанием цены.

В руках у Хэлен была пачка фотографий, которые она пряча то, что на них изображено, демонстративно держала на виду.

— Ваша судьба предопределена, — произнесла Хелен, демонстративно скосив глаза на пачку фотографий, — и пришло время вам отправиться к нам, туда, где Вас уже ждут.

— А кто Вы такая, чтобы решать за нас, что мы должны делать? — неприязненно спросила Кэт, — почему мы должны Вам подчиняться?

— Потому, что я уже говорила вам, что ваша судьба не в ваших руках.

— А в чьих? В ваших что ли?

— Именно в моих! Вы ведь не хотите, — Хэлен протянула девушкам пачку фотографий, — чтобы то, что здесь отснято увидело ваше командование?

Саманта взяла протянутые хозяйкой магазина фотографии и кровь бросилась ей в лицо. На них было изображено абсолютно все, что только что происходило здесь в примерочной. Вот Кэт целует ее между ног, а вот она целует девичью грудь Джоаны, а вот Ксэнни бесстыдно раздвинув свои бедра, приподняла свой таз и выставила все на показ…

"Господи, — подумалось Саманте, — как она могла! Какая низость! Эта стерва фотографировала все сквозь зеркало в примерочной!". Но она не успела ответить этой Хэлен, ее опередила Кэт:

— А если мы наплюем на вашу угрозу? В конце концов нам наплевать на то, что вы сделаете с этими фотографиями, тем более, не забывайте, что вы одна, а нас четверо!

Хэлен усмехнулась:

— Не хотите добровольно — заставлю силой! Сделка уже состоялась, и свой гонорар за вас я уже получила — хозяйка магазина продемонстрировала пачку пятидесятифунтовых купюр. — Одевайтесь! И поживее! Выбранное белье можете забрать с собой, на новом месте работы оно Вам очень пригодится!

— Да что ты о себе возомнила курица! — Кэт рывком вскочила и сделала шаг в сторону Хэлен Хэнгг. Та увидев ее движение, повернула голову и крикнула:

— Самуэль! Натан! Девочки упрямятся!

Занавесь в примерочной отъехала в сторону и внутрь шагнули двое мужчин в черных костюмах и плащах, одетые по последней лондонской моде. Рост одного из них был около шести футов, второй был чуть пониже — примерно на полтора дюйма, но гораздо шире в плечах. Саманта и Ксэнни ойкнули и инстинктивно прикрыли руками свои волнующие прелести. Кэт отскочила назад, а Джоана взяла винтовку "Ли Мэтфорд" двумя руками. Саманта посмотрела в глаза, бесцеремонно рассматривающих их мужчин, и ей стало страшно. У судившего их генерала Окинлека были хоть какие-то эмоции, а этих — двое мужчин южной народности рассматривали их как без каких-либо эмоций. В их глазах был только денежный расчет и жесткость. Они словно счетные машинки оценивали каждый квадратный дюйм ее кожи, и каждый кубический дюйм ее тела и ее подруг. Тот который повыше, нарочито развязным голосом произнес:

— Ну, че сучки вылупились! Быстро оделись и с вещами на выход! — и сделал шаг в направлении Кэт. Послышался лязг затвора и Джоана, наведя винтовку на высокого, взвизгнула:

— А ну назад!

— Э! Шалава! Ствол убери, а то выстрелит ненароком! Витрину хозяйке попортишь! — продолжил южанин, приостановившись на мгновенье и махнув рукой в сторону направленной на него винтовки "Ли Мэтфорд". После чего, скользнув взглядом по Джоане, державшей в руках оружие, как на безвредный предмет интерьера, он вновь шагнул в сторону Кэт, которая, испуганно пятясь назад, прижалась спиной к стене.

Звенящий хлопок выстрела "Ли Мэтфорда" резанул по ушам всех находящихся в примерочной, тело высокого отшвырнуло назад, на полуоткрытую занавеску, и оно медленно сползло на персидский ковер. Звенящая тишина и оцепенение длилась где-то секунду, после чего его напарник-крепыш, с перекошенным от злобы лицом с криком:

— Да ты че тварь! На куски порву суку, — бросился на Джоану, которая каким-то заученно-механическим движением остановила его в ярде от себя, насадив бегущего на штык винтовки. Глаза крепыша и его лицо выразили крайнее удивление происходящим, но сказать он ничего не смог, только что-то хрипел, и медленно сгибая ноги в коленях, оседал вниз на все тот же персидский ковер с полуторадюймовым ворсом. Саманта увидела, что Джоана не меньше удивлена происшедшим и зачарованно смотрит на то место в груди мужчины, куда она вогнала штык. К сожалению Саманте не удалось обдумать данную мысль до конца, поскольку Хэлен Хэнгг истошно заорала, бухнулась на колени перед застеленным высоким в черном и что-то начала завывать на незнакомом Саманте языке. Вопли Хэлен вывели из ступора всех остальных: Ксэнни — подняла с пола что-то из одежды и постаралась прикрыться, Джоана — выдернула штык из завалившегося на пол крепыша, а Кэт, Кэт подскочила к Хелен и схватив ее рукой за волосы ударила со всего маху коленом по лицу. После чего, отпустив ее темные волосы, принялась с остервенением избивать хозяйку магазина ногами. Вопли Хэлен тут же сменились вскриками, а затем всхрипами, а серый полуторадюймовый ворс персидского ковра окрасился красными пятнами крови из ее разбитого лица.

Саманта подскочила к Кэт, и, вцепившись ей в плечи, стала оттаскивать в сторону крича ей на ухо:

— Остановись, ты же убьешь ее!

От удивления Кэт замерла и округлившимися глазами глянула на подругу:

— Именно это я и хочу сделать!

— Но ведь она не хотела нас убить!

— Хм… А, что, по-твоему, то, что она предлагала лучше смерти? Превратиться в животное, исполняющее прихоти хозяина или хозяйки, это что — жизнь, по-твоему? Это что нормально, да?

— Но, Кэт, если она такая, то зачем нам уподобляться ей?

— Саманта! Радость моя! Давай выбросим из головы эту христианскую чушь про милосердие и доброту к врагам своим! Зло должно быть наказано! Тот, кто прощает зло, делает его еще более жестоким сильным и безнаказанным! Если ее не наказать сейчас, то она продолжит свое черное дело, потому что поймет, что над ней нет закона, и нет тех, кто может ее наказать!

— Но может не стоит ее убивать? Эти подонки, которых убила Джоана — они свое заслужили, а Хэлен, может не стоит обагрять руки ее кровью?

— Точно, не стоит! — встряла в разговор Джоана, — Ксэнни! Ты ведь хорошо знаешь город?

— Да! Я здесь выросла!

— Отлично! — Джоана пнула под ребра Хэлен, и звонко крикнула, — А ну раздевайся тварь! И побыстрее!

— Что ты задумала?

— Потом расскажу! Пускай она сначала разденется, и мы потом ее на всякий случай свяжем.

Хэлен всхлипывая и размазывая по темнокожему лицу кровь, сопли и слезы поднялась на ноги, и начала трясущимися руками стягивать с себя платье. Саманта смотрела на ее фигуру и недоумевала — неужели у Джоаны, после общения с ней, Кэт, Ксэнни и другими ее подругами возникло желание заняться чем-то интимным с этой чернокожей? Она почувствовала, как в ней начинает подниматься откуда-то из глубин ненависть в этой Хэлен, и ревность к Джоане. Что она в ней нашла? Неказистая фигура — грудь обвислая, неправильной формы, лицо — лицо стало отекать после нескольких ударов Кэт, которая била эту модельера от всей души. И без того пухлые губы, распухли еще больше, и представляли нечто ужасное. И что в ней увидела Джоана? Может цвет кожи? Ее привлекает экзотика? Конечно, она может намазаться каким-нибудь темным кремом, чтобы понравиться Джоане, но все же… Господи, неужели ее не привлекает настоящая женская красота? Что она нашла в этой темнокожей? Саманта почувствовала, что сейчас расплачется. Господи, что же делать? Как вернуть нежность и ласку Джоаны? И не в силах сдержать свои чувства и хлынувшие слезы она с мольбой в голосе застонала:

— Джоана! Господи! Ну что ты в ней нашла? Разве я, разве мы, — она кинула взгляд на Кэт и Ксэнни, — хуже этой?

На юном личике Джоаны отразилось недоумение. Она подошла к Саманте, и обняв ее за талию спросила:

— Ты о чем? Я если честно не понимаю о чем ты?

— Ну, как же не понимаешь? — Саманта всхлипнула, — зачем тебе эта Хэлен?

— Господи! — судя по выражению лица, до девушки дошло, о чем подумала ее подруга, — Ну как ты могла такое подумать? Чтобы я с этой? Сэмми, милая! — рука Джоаны ласково скользнула в щель между бедрами Саманты, — Мне никто кроме вас не нужен! А раздеться она должна, для того, чтобы потом было легче от нее избавиться! Ты же сама хотела, чтобы мы ее не убивали.

— Правда? Тебе она не нравится? — глаза Саманты были как у доверчивого ребенка, она чувствовала, что готова сейчас что угодно ради своей подруги, — Ты не шутишь?

Джоана вместо ответа впилась жарким поцелуем своих юных девичьих нежных губ в уста подруги. Та, счастливо застонала.

Хэлен между тем разделась и испуганно смотрела на девушек.

— Джоана! Отвлекись на минуту! — подала голос Кэт, — Что с этой то делать?

С неохотой прервав свой поцелуй, Джоана бросила взгляд на темнокожую хозяйку магазина и изрекла:

— Ее нужно связать покрепче — и руки и ноги, а потом допросить по поводу этих мерзавцев, и того где хранятся негативы с нашими фотографиями.

— А потом?

— Потом — скажу потом! — подмигнула Джоана Кэт, и продолжила целовать Саманту.

— Поняла! Ладно, — Кэт сурово посмотрела на Хэлен, — Раз убить тебя мне не дали, значит допрашивать буду очень жестко, и даже жестоко! А ну ложись на пол! Ксэнни! Принеси мне пожалуйста дюжину нейлоновых чулков!

— Какого цвета и размера?

— Подлиннее! Мы их вместо веревок используем!

Ксэнни кивнула, и покачивая бедрами вышла из примерочной. Ее полушария сорока трехдюймовой груди при каждом шаге очень соблазнительно вздрагивали, от чего у Кэт пересохло во рту от возникшего желания. "Девчонка еще! Нашла время и место!"- хмыкнула мысленно Кэт. Вскоре Ксэнни вернулась, и они вдвоем связали Хэлен. Саманта и Джоана от поцелуев перешли к более активным ласкам и нежностям завалившись на кушетку в позе 69, а Кэт несмотря на соблазнительное покачивание Ксэнни своей шикарной грудью, вздохнула и начала допрос Хэлен.

На удивление допрос прошел очень быстро. Со слов Хэлен Кэт узнала, что Торг женщинами с целью их эксплуатации для разврата (известный как traite des blanches).существовал в Европе еще с середины 19 века. С введением в большинстве государств Европы и Америки системы правительственной регламентации проституции, для содержателей домов терпимости явилась необходимость постоянно обновлять состав эксплуатируемых ими проституток. Исследованиями специалистов было выяснено, что проститутка, в среднем, остается в доме терпимости не более 5 — 6 лет: пьянство, сифилис, ненормальные условия жизни ежегодно вырывают из числа обитательниц домов терпимости не менее 1/6 части, и так как добровольно поступают в дома терпимости сравнительно немногие, то содержатели этих заведений обыкновенно имеют особых агентов (зухеров) для вербовки молодых женщин. В последнее время в некоторых городах Западной Европы, например в Генуе, Бордо, Гавре, Саутгемптоне, Лондоне, и в Манчестере, где они сейчас находились, появились правильно организованные агентства, занимающиеся исключительно торговлей женщинами. Зухеры разыскивают своих жертв (по техническому выражению — "товар") самыми разнообразными способами; они высматривают девушек на бульварах и улицах, посещают больницы и намечают тех девушек, которые по выздоровлении будут находиться в затруднительном положении, стараются приобрести возможно более широкое знакомство в семейных домах, тщательно скрывая свое ремесло, и обращаются к намеченным ими жертвам с предложением доставить прекрасное место и хороший заработок в другом городе. Нередко также путем объявления в газетах и обращения в справочные конторы они вызывают девушек и женщин, желающих получить места буфетчиц, экономок, горничных, бонн и т. п., или просто публикуют, что ищут девушку на честное, хорошо оплачиваемое место. В некоторых заводско-фабричных центрах, где работают много женщин, зухеры (в большевистской Москве они известны под именем "маккавеев") имеют своих постоянных агентов (обыкновенно — трактирных половых или более развратных работниц), которые намечают наиболее подходящих девушек и по приезде зухера приводят их к нему якобы для найма на хорошее место. Иногда зухер является в семейство в качестве приезжего купца, начинает ухаживать за девушкой, женится по фальшивому паспорту и после свадьбы уезжает с нею в соседнее государство или же уговаривает девушку ехать с ним для венчания за границу, а затем сдает свою «жену» в дом терпимости; в Лондоне, напр., были зухеры, которые женились под ложными именами по 6 раз, после чего жены их оказывались в константинопольских гаремах и домах терпимости. Нередко один зухер открывает модную мастерскую, а другой — дом терпимости; девушки, поступающие в мастерскую, развращаются там и продаются в дом терпимости. Наконец, бывали случаи, когда зухеры похищали девушек силою. Навербованные такими путями женщины обыкновенно отправляются к месту назначения в сопровождении самого агента. О прибытии транспорта "живого товара" агенты предупреждают скупщиков условными телеграммами (напр., "Высылаю 12 серебряных ложек", "отправлено 8 мешков муки"). Главным рынком сбыта "живого товара" является Южная Америка, в особенности Буэнос-Айрес и Рио-Жанейро, где белые женщины очень ценятся. В Константинополе, Трапезунде и Египте торговля женщинами производится не так открыто, но зато там этот промысел существует издавна. Женщины, вербуемые в одном государстве, продаются в другое; такой обмен проституток обнаружен между Францией и Англией, между Германией, Швейцарией, Бельгией и Россией. Плата, которую получают зухеры с содержателей домов терпимости за каждую доставленную туда женщину, весьма различна: в Англии бывали случаи продажи женщин в дома терпимости за 300 — 500 фунтов стерлингов, а в Аргентине за белую женщину платят (считая с доставкой) до 2000 фунтов стерлингов. В домах терпимости вновь прибывшим девушкам обыкновенно говорят, что их не будут удерживать, если им не понравится новая жизнь, обещают даже дать денег на обратную дорогу, если они будут вечером сидеть в зале и разговаривать с гостями; затем в качестве гостей к девушке подходят агенты хозяев, опаивают ее и лишают невинности, а на другой день несчастной объявляют, что документы ее сданы в полицию, и что вместо них она должна получить "желтый билет". Иногда вновь прибывшую приводят во врачебно-полицейский комитет, объясняют ей, что все приезжие обязательно подвергаются врачебному осмотру и таким образом, путем обмана вносят девушку в списки проституток, после чего с нею уже не стесняются. Наконец, нередки случаи, когда завербованную зухерами девушку принуждают к занятию проституцией побоями и истязаниями. Когда девушка утратит свою свежесть, ее перепродают из перворазрядного дома терпимости в более дешевые дома, обыкновенно за сумму ее долга хозяину заведения (считая в нем и плату зухеру), с известною уступкою. После нескольких перепродаж девушка обыкновенно оказывается в притоне самого низшего разбора, откуда затем ее бесцеремонно выталкивают на улицу.

Магазин-ателье Хэлен был одним из пунктов разветвленной сети женщинами. Благодаря тайному фотографированию, производимому в примерочной, она имела преимущества перед конкурентами по бизнесу — у нее была целая база фотоданных, практически на всех посетительниц магазина. Причем в отличии от соперничающих контор, ее фототека содержала фотографии обнаженных женщин, одетых в различное дорогостоящее нижнее белье разнообразных фасонов. Это позволяла потенциальным заказчикам рассмотреть товар так сказать со всех сторон и ракурсов и составить детальное представление о том, что обычно у женщин спрятано под платьем. Именно поэтому зухерская контора возглавляемая Хэлен имела постоянных клиентов, и за качественный товар ей платили гораздо больше, чем другим зухерам — по 10 000 фунтов за каждую девушку. Работа была налажено очень четко — сделанные фото проявлялись практически сразу, в фотолаборатории, расположенной за зеркалом примерочной, там же печатались фотографии жертвы, и один из помощников тут же Хэлен мчался на телеграф, рассылая их через фототелетайп по иностранным рынкам. Второй помощник Хэлен, занимался слежкой за жертвой, провожая ее от магазина до места проживания, уточняя затем ее адрес и привычки. Как только от заграничных клиентов поступал заказ, Натан и Самуэль ехали к месту проживания жертвы и похищали ее. Далее, похищенная, обкалывалась наркотиками и переправлялась в установленное клиентом место.

Кэт и Ксэнни, а также присоединившихся к ним после взрыва страсти и любви Саманту и Джоану несколько ошарашили слова Хэлен о том, что заказ на них поступил из Берлина. Недоверчивая Джоана пришла к выводу, что нужно обыскать убитых ею зухеров. Результат обыска привел еще к большему шоку. У обоих при обыске были обнаружены удостоверения офицеров СС — штандартенфюреров СС Самуэля Беттельхейца и Натана Гольдмана, а также разрешение на беспрепятственное пересечение линии фронта за подписью генерала Окинлека и германского командования, а также несколько дипломатических паспортов различных государств. На удивленный вопрос Саманты: "Как такое возможно?", Хэлен ответила, что война войной, а бизнес есть бизнес. Если бы они не занялись любовными ласками в примерочной, то возможно им удалось бы избежать встречи с ее агентами и уехать в расположение бригады, но они занимались друг другом слишком долго, и Хэлен успела не только отправить их фотографии заказчикам, но и тут же получить заказ на девушек.

Саманта с Джоаной отправились в фотолабораторию, оставив Кэт и Ксэнни присматривать за Хэлен, на тот случай, если ей вдруг удастся развязать путы. Но не успели они дойти до нужной им двери, как Кэт крикнула, что беспокоится не о чем, и они с Ксэнни осмотрят верхние этажи здания — на втором, находилось по словам Хэлен само ателье, а на верхнем ее апартаменты.

Помещение фотолаборатории поразило Саманту своими приборами, ванночками, шкафами и какой-то неухоженностью. Она с любопытством осмотрела односторонне зеркало, через которое их фотографировали, и присоединившись к Джоане, занялась методичным поиском негативов, и фотографий. Впрочем, как и следовало ожидать, процесс этот не занял много времени — все находилось на виду, и еще не было убрано в шкаф. Вопрос шкафа, в котором хранились фотографии тех, кого продала Хэлен в рабство, очень занимал Саманту. В ее голове не укладывалось, как можно хранить в доме улики, доказывающие соучастие в преступлении — похищении людей? Или дочке Сессила Родса дозволено в Англии все, потому что она его дочка? Пусть даже и внебрачная? В голове у Саманты начала складываться теория о том, что темнокожая Хэлен Хэнгг, организовав свой преступный бизнес, мстит белой расе за своих соплеменников, которых белые работорговцы несколько столетий вывозили в Америку. Теория почти уже сложилась в стройную логическую систему, когда в помещении лаборатории зазвучал визг, похожий на звук работающей бензопилы, только более тонкий и звонкий. Это визжала Джоана, которая бросив винтовку на пол, заскочила на столик в фотолаборатории, и показывая куда-то в угол рукой продолжала издавать жуткие звуки.

Саманта метнулась к брошенной винтовке "Ли Мэтфорд", и передернув затвор дослала патрон в патронник, наведя винтовку в тот угол на который показывала ее подруга. Откуда-то сверху раздался топот бегущих по лестнице ног — это Кэт и Ксэнни спешили им на помощь.

— Джоана! Девочка моя, что случилось? — попыталась прояснить ситуацию Саманта, поскольку в углу, на который она навела винтовку, никого не было.

— М-м-м-м… — промычала перепуганная девушка, посмотрев на подругу широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Что случилось? — в один голос крикнули запыхавшаяся от бега Кэт, и не менее запыхавшаяся Ксэнни.

— М-м-мышь! Там мышь — взвизгнула Джоана, и ее затрясло от страха.

Саманта подошла поближе к углу и внимательного его осмотрела. Естественно, что мыши там не было, да и вряд ли она еще неделю здесь появится после шума поднятого юной подругой. Однако крошки на полу, говорили о том, что Джоане не померещилось.

— Джоана! Дай мне руку, я помогу тебе слезть — сказала Кэт, но та в ответ лишь испуганно затрясла головой, а на перепуганном личике выступили слезы.

— Я боюсь! А вдруг она на меня прыгнет!

Саманта подошла к столику, на котором тряслась от страха ее подруга, и нежно положив руку ей на бедро, спокойным ласковым голосом произнесла:

— Давай я возьму тебя на руки и вынесу отсюда? Я ведь буду рядом с тобой! И на меня мышь не прыгнет. Хорошо?

— Хорошо, — всхлипывая и трясясь от ужаса, ответила девушка.

— Ну, тогда иди ко мне на руки!

Джоана крепко обняла Саманту за шею, и оплела свои ноги вокруг талии подруги, та, убедившись, что все в порядке вышла из лаборатории, нежно прижимая к себе ее вздрагивающее и плачущее юное девичье тело. Спустя четверть часа, лаской нежностью, ей удалось успокоить девушку. К этому времени, Кэт и Ксэнни перевернули вверх дном и лабораторию и верхние этажи здания. Они решили захватить все фотографии и негативы, собранные Хэлен с собой, чтобы потом детально разобраться в происшедшем. Кроме того, хозяйственная Кэт решила объявить данный дом их законным военным трофеем — и на основании этого, они с Ксэнни методично и без разбору набивали сумки, чемоданы, кофры и мешки всяким барахлом. На возражение Саманты о том, что они превращаются в банальных грабителей, и мародеров Кэт только весело хмыкнула, и заявила:

— Если уж бог не на нашей стороне, и нас то пытаются сжечь на костре, то пытаются продать в рабство Гитлеру, то незачем и выполнять заповеди такого Бога! Ты еще скажи, что он нам испытание наслал! Веру нашу проверить! Вера моя в любви к тебе, к Джоане, к Ксэнни, к Валерии, остальным кого я люблю! А на остальное мне наплевать! Пускай его заповеди выполняют те, кому этот Бог помогает! Мой Бог — любовь! Настоящая любовь!

— Но ведь ты пытаешься оправдать банальный грабеж нашими чувствами!

— Ну и что с того? Им, — Кэт кивнула в сторону Хэлен, — значит можно делать все, потому что у них есть деньги и власть, а нам значит совсем ничего? Только пресмыкаться под ними? Теперь мне кажется все больше понятно, как люди становятся большевиками!

— А что все-таки с этой сукой — Ксэнни посмотрела на связанную Хэлен Хэнгг, — будем делать?

— Ирландский квартал далеко отсюда? — подала голос, успокоившаяся от истерики Джоана.

— Да нет, четверть часа на машине.

— А публичные дома там есть?

— Да, и немало. Так ты хочешь сдать туда эту стерву? — встряла Кэт, и ее глаза мстительно разгорелись.

— Конечно!

— Хм, а если она сбежит оттуда? — вступила в дискуссию Саманта.

— Я думаю вряд ли, — задумчиво сказала Джоана, пристально смотря в помертвевшее от ужаса лицо внебрачной дочки Сессила Родса, — там сейчас наверняка полно боевиков из Ирландской Республиканской Армии, и наверняка их патрули, так же как и в Лондоне перекрыли доступ правительственным войскам и полиции на территорию квартала. Или ты считаешь, что темнокожая женщина без одежды сможет разгуливать по тем же улицам, где ходят рыжеволосые вооруженные парни, у которых на руках повязки со свастикой?

— Слушай, Джоана! Да тебе с твоим умом пора полком или бригадой командовать! — восхищенно воскликнула Кэт, осознав многоуровневую степень коварства их юной подруги.

— Ну, — Джоана зарделась, — я стараюсь учиться, знания они никогда не помеха.

— Ты просто умница! — воскликнула Саманта, нежно чмокнув юную прелестницу в щечку, — Давайте собираться, и убираться от сюда!

— Так мы уже собрались, — заявила Ксэнни, указав взглядом на кучу спешно собранных трофеев, теперь нужно одеться, и все это погрузить в "Моррис".

— Ну тогда чего мы стоим? — почти в один голос воскликнули, девушки и стали лихорадочно одеваться.

С погрузкой всех чемоданов, баулов, мешков и прочего проблем не возникло. По совету Джоаны, их старались укладывать вдоль бортов боевого отделения бронеавтомобиля, чтобы создать дополнительную защиту. "Лучше уж носить кружевные трусики с дыркой от пули на живом, чем эти трусики, в неповрежденном виде потом наденут на твой продырявленный труп" — таковы были ее слова. Саманта пожалела, что у нее нет с собой записной книжки, чтобы записать слова подруги. Впрочем, после сетования на эту тему Кэт, та пулей метнулась на верхние этажи, и принесла подруге дюжину различных записных книжек. Видя, что Саманта не знает, какую из них выбрать, она кинула в бронеавтомобиль все. Поскольку Саманта еще не была на верхних этажах, то она решила, с грустью подумав, что то, что они сейчас делают — это все таки кража или грабеж, подняться в апартаменты Хэлен и тоже осмотреть, взяв с собой Джоану — тем более, что они практически уже управились с погрузкой — оставалась только затащить Хэлен Хэнгг.

Как и следовало ожидать, в глаза девушкам ударила ранее не виданная роскошь. Единственное, чего они не нашли, так это пожалуй золотого унитаза. Все остальное… Все остальное напоминало Британский Музей или Версаль в миниатюре. Столько антиквариата в чьих-то частных владениях ей еще не доводилось видеть. Вместе с тем, несмотря на роскошь, все отдавало какой-то безвкусицей. Огромные апартаменты напоминали более склад, лавку древностей, чем жилое помещение. Не спасали положения и персидские ковры с ворсом не менее трех дюймов. Стены были обшиты гобеленами. Конечно же, Саманте интересовавшейся историей было бы интересно побродить, поизучать сюжеты на них изображенные, попытаться определить их возраст, но не сейчас. Сейчас она решила сосредоточить внимание на книгах — она решила, что Джоане нужно продолжать образование, пускай сейчас и не самое подходящее время. А вот с книгами вышла проблема — их практически не было. Несколько альбомов с старинными гравюрами эротического содержания, несколько буклетов на ту же тему — складывалось впечатление, что Хэлен Хэнгг помешана на теме эротики и секса. Или, может она, черпала оттуда вдохновение для создания новых моделей одежды? В любом случае, они с Джоаной забрали все бумажное из того, что нашли, включая газеты и телефонные справочники.

А дальше, когда они все загрузили в «Моррис», у них возникла проблема, с Хэлен Хэнгг, которая начала жутко вопить при попытке вынести ее на улицу. Пришлось срочно заткнуть ей рот кляпом из полудюжины кружевных трусиков из черного фуляра, и замотать в кусок атласа, принесенного со второго этажа, где размещалось ателье. Кэт, напоследок, хозяйственно прихватила пару миниатюрных швейных машинок, пачки с иголками, несколько дюжин ножниц. Ее взгляд гласил, что, мол, в хозяйстве все пригодится. В конце концов, им удалось запихать в боевое отделение рулон атласа, с извивающимся телом Хэлен Хэнгг, и взревев шестицилиндровым карбюраторным рядным двигателем "Моррис коммершиал" с рабочим объемом 3485 см3, их бронеавтомобиль продолжил путешествие по улицам столь негостеприимного города.

В городе, между тем царила паника, и не просто царила, а разрасталась. То тут, то там виднелась брошенная военная техника, витрины многих магазинов были выбиты, и там деловито суетились какие-то подозрительные личности. Глядя, на весь этот хаос, Джоана деловито предложила пополнить вооружение бригады за счет брошенной военной техники. Предложение было поддержано единогласно, так же как и единогласно было поддержано предложение Кэт — загрузить технику, которую они захватят, различными полезными съедобными и несъедобными вещами, хотя в душе у Саманты все сгорало от стыда, от того, что она наступила на горло собственной совести.

Чтобы как-то скрасить дорогу, Ксэнни завела разговор о том, что где-то в этом районе есть неплохой обувной магазин, где можно приобрести качественную рантовую обувь с джемированной стелькой и подошвой из джелутонга. Кэт почесала свой прелестный носик и сказала, что нужно подумать, ибо данный вид обуви уставом не предусматривался, но можно будет заглянуть в данный магазин на обратном пути. Дождь все так же хлестал из затянувших небо темно-серых облаков, именуемых в науке нимбусами. Это обстоятельство сильно смущало Самату и остальных девушек. Для чего одному и тому же понятия придумывать несколько наименований. В чем смысл? Саманта, несмотря на мучавший вопрос, не стала задавать его в слух, ибо это наверняка дало бы повод Кэт очередной раз проехаться по правительству старой доброй Англии, ее церкви, населению и двойной лживой демократической морали. Саманту уже начинало тошнить от этих разговоров о политике, однако она не могла не признать того факта что ее подруга права — кругом сплошная ложь и лицемерие. Кругом двойная правда. Для нее самой и ее подруг — на небе сейчас облака, для таких, как Хэлен Хэнгг это не облака, а нимбусы. То, что для Саманты и подруг — народ Англии, — для таких как Хэлен — электорат, причем на словах, а за глаза дочь Сессила Родса считает их вообще быдлом и скотом. "Черт! — подумала Саманта, — Пора прекращать думать на эту тему, а то еще превращусь в большевика! Или уже превратилась? Хватит!!!! Лучше про эти, как их про нимбу… Тьфу! Про облака!!" Она прислонилась к смотровой щели и удовлетворенно хмыкнула — идущий дождь, еще не являлся ливнем, хотя и был достаточно сильным, но до ливня, а ливнем считается дождь, при котором за минуту выпадает более одной двадцать пятой дюйма осадков, до ливня еще не дотягивал. И это радовало, ибо хоть что-то в этой жизни было хорошо.

— Кэт! Сядь пожалуйста за пулемет! — крикнула Джоана сквозь шум работающего шестицилиндрового карбюраторного рядного двигателя "Моррис коммершиал" с рабочим объемом 3485 см3, - Мы подъезжаем к границе квартала!

Кэт кивнула и пересела к пулемету «Брен» калибра 7,7 мм. Граница квартала была обозначена четко — с балконов свисали полотнища красно-черных знамен с фашисткой свастикой. Главная опасность, о которой они не подумали, могла заключаться в том, что у ирландцев могла быть своя артиллерия — вряд ли бы они соблюдали дурацкие уставы и наставления британской армии и соответственно могли выстрелить по их бронеавтомобилю. Но им пока везло — артиллерию по дороге они не встретили, желающих зашвырнуть в их бронеавтомобиль гранату — тоже. Отдельные патрули, одетые в брезентовые плащи с капюшонами, каучуковые калоши, и вооруженные винтовками "Ли Мэтфорд" особой активности не проявляли.

Публичным дом, к которому они подъехали, находился в старом трехэтажном здании на площади имени Герцога Мальборо. Судя по внешнему виду, здание из потрескавшегося кирпича ранее выполняло роль какой-то дешевой гостиницы. Заведение называлось "Фри Комфорт" и принадлежало полукитаянке-полуяпонка Айрен Хэй Мак Эйд. Под козырьком крыши парадного входа, стояло двое рыжеволосых ирландцев, ростом шесть с половиной футов и вооруженных бейсбольными битами. Джоана аккуратно припарковала «Моррис» напротив парадного входа, но глушить шестицилиндровый карбюраторный рядный двигатель жидкостного охлаждения "Моррис коммершиал" с рабочим объемом 3485 см3 не стала. Охранники борделя застыли в напряженной позе, но спасаться бегством не стали. Зато Хэлен Хэнгг стало подавать признаки неуемной активности — ей удалось выплюнуть кляп, и она начала орать сквозь рулон атласа, в который ее упаковали. Одновременно она пыталась изгибаться и извиваться, но, будучи связанной и плотно замотанной особых успехов добиться на этом поприще ей не удалось. Девушки приоткрыли дверь «Морриса» и высунули рулон наружу, а затем оттолкнули его на крыльцо, одновременно ухватив и дернув за свободный край ткани. В результате проделанных манипуляций, он размотался, и Хэлен Хэнгг скатилась к ногам, вышедшей на шум, хозяйки заведения. Айрен Хэй Мак Эйд была высокой женщиной с костлявой подростковой мальчишечьей фигурой и выпирающими ключицами. Стрижена она так же была по-мужски. Первоначальный испуг от созерцания бронеавтомобиля «Моррис», сменился удивлением от нежданного подарка судьбы орущего и извивающегося у ее ног. Спустя несколько минут удивление сменилось злобной мстительной улубкой.

Ксэнни, видимо прочитав мысли Саманты, наблюдавшей за происходящим произнесла:

— Хэлен продавала ей свои товары по завышенной в полтора раза цене. Дескать она шьет только для благовоспитанных граждан, а не для каких-то там шлюх!

Джоана весело хмыкнула, и сказала:

— Давайте убираться отсюда! Чем черт не шутит!

И радостно взревев шестицилиндровым карбюраторным рядным двигателем жидкостного охлаждения "Моррис коммершиал" с рабочим объемом 3485 см3, их верный «Моррис», ставший чуть ли не вторым домом, покатил по мокрому дорожному покрытию, прочь от веселого дома, на пороге которого истошно кричала Хэлен Хэнгг.