Lvl 1: Благодарные Мертвецы

TRACK_30

— Ну и что это за хрень? — спросил я.

На горе вместо храма стояло серое и унылое офисное здание из стекла и бетона. Выглядело в средневековом городе — как член посреди сугроба. Внутри не оказалось никакого священника. На входе стояла симпатичная девушка в униформе и, улыбаясь во все тридцать два зуба, спрашивала, за каким хером я сюда припёрся.

— Прошу прощения, господин Артист, ваш запрос не понятен. Скажите, кого из создателей вы хотели бы повидать?

— Федьку, братана моего. Теодора. Он тут ещё богом трудился...

— Вас поняла. Третий этаж, кабинет 3-17.

— Охереть не встать...

Я поднялся на третий этаж по мраморной лестнице, прошёл по коридору. Всё было до идиотизма современным и настоящим. Может, всё-таки нет никакой виртуальной реальности, а меня просто глючит перед смертью, после того как тот выродок меня в почку ножом ткнул?..

Я нашёл нужную дверь, толкнул её, вошёл и остановился.

В пустом кабинете стояло кресло, напротив него — стол, на столе — большой монитор. На мониторе я увидел унылую рожу своего брата.

— Я, вообще, шёл, чтобы тебя обоссать, но теперь уже позабыл, за что. — Я сел в кресло. — Что это ещё за новая бредятина?

— Ах, это... — поморщился Федька. — Ну... В общем, мы проходили очередную проверку, и на этот раз Ватикан подверг резкой критике то, что разработчики выставляют себя богами. Пришлось спешно менять декорации. Это здание наскоро из другого проекта скопировали, потом приведём в соответствие с реалиями.

— С виртуалиями тогда уж, — фыркнул я. — Так вам и надо. А то ишь — расслабились. Боги они, конечно. А, во, вспомнил! — Я подался вперёд. — Мы с одной хорошей девушкой с утречка хотели погрешить немного, и что ты думаешь, она мне сказала?

— А что она тебе сказала? — рассеянно спросил брат. Он смотрел в сторону — похоже, печатал что-то на другом мониторе.

— Сказала: «Извини, у меня внезапно начались эти дни»! Вот что она мне сказала, Федя!

— Ах, это... — Федя хихикнул. — Да, забыл предупредить. Ты постоянно меня выводишь, и я не успеваю снабдить тебя информацией. Виртуальная реальность — дело очень непростое. Мы пытаемся создать идеальную копию физического тела, избавив его от множества недостатков, свойственных оригиналу. Всё было прекрасно, но в последнее время нас завалили жалобами. Дело в том, что, изменив соответствующим образом гормональный баланс у женщин, мы лишили их и возможности испускать виртуальный аналог неких феромонов... В общем, у многих мужчин начало пропадать половое влечение. Пришлось вносить коррективы...

— Так это у пидарасов! — взвыл я. — Зачем ты нормальным-то людям жизнь портишь?! Это уже п**дец какой-то!

— Мёрдок, это — биология. Не я придумал. Ты удивишься, но половое влечение больше зависит от обоняния, нежели от визуальных образов и осязательных...

— П**дец, — резюмировал я и закрыл глаза ладонью. — В реале хоть самовыпилиться можно.

— Ну извини. Это уж вообще не я решаю. Это — наша биологическая группа, меня поставили перед фактом.

— Беспредел — без согласия владельца изменять его организм! Если у меня уменьшится член, я вырвусь отсюда и перебью всех в твоей биологической группе, так им и скажи. Каждое утро буду измерять длину линейкой.

— Я даже не сомневаюсь, — вздохнул Федя. — Слушай, давай сегодня не будем ссориться, а? Я коротенечко тебе всё расскажу — и убегу на совещание. Кстати, как тебе уник?

— Кто? — Я посмотрел на Федю сквозь пальцы.

— Уникальный инструмент. Я из кожи вон лез, чтобы успеть заключить контракт с какой-нибудь реальной фирмой-производителем, и успел.

— А. Так это твои выходки? — Я усмехнулся. — Картинка как картинка. Мне всё равно на нём чёрт-те сколько играть нельзя.

Радость от обладания Риккенбакером померкла довольно быстро, буквально утром, когда я открыл инвентарь полюбоваться на него. Была б настоящая... Эх, беда. Не держать мне уже настоящих гитар в руках, не играть настоящую музыку. Выть от тоски хочется, ещё и Сандра, со своими «днями». И бухать-то противно. А надо.

— Ты серьёзно забыл? — Федя посмотрел на меня с жалостью.

— Что забыл? Вчера была годовщина с тех пор, как ты впервые поцеловал меня в задницу? Так не было такого, не фантазируй, грязный извращенец.

— Вчера был твой день рождения. Наш... С днём рождения, брат.

Я опустил руку и тяжёлым взглядом посмотрел на Федю. Он улыбался, но под моим взглядом улыбка померкла.

— По-твоему, мне, вот в этом дерьме, в котором я нахожусь по твоей милости, не насрать?

— Ты очень злой и жестокий человек, Мёрдок...

— Нормально. Они заставляют ни в чём не повинных женщин истекать кровью, а злой и жестокий — я.

— Мёрдок...

— А с каких это пор вы стали оцифровывать детей?

— Каких детей? Ну да, определённый процент несовершеннолетних присутствует. С согласия родителей в программу разрешено включать подростков начиная с шестнадцати лет, с рядом ограничений на пользование ресурсами виртуала, но...

— Трёхлетний шкет, — перебил я. — По крайней мере, он думает, что ему три. А так — может, два. Или четыре. Но никак не больше. Вы там что, вообще с дуба рухнули? Кто с ним тут цацкаться будет?

Федя хлопал глазами.

— Вань, ты о чём?

— О сиськах. Я всегда говорю только о сиськах. Он пытался сосать грудь Сандры, когда она его укладывала. Она дала ему по морде — само собой. Он начал выть, и мне пришлось петь ему «Колыбельную» Покровского, чтобы он уснул. Разве трёхлеток ещё кормят грудью?..

— Всякое бывает, — пробормотал Федя. — Отдельных индивидов могут кормить даже до семилетнего возраста... Но постой. Что?! Ребёнок? В игре — трёхлетний ребёнок? Какой у него ник? — Федя положил руки на невидимую мне клавиатуру.

— Рч — что-то там, — сказал я. — Щас, погоди... Ар, си, эйч, эн. Напечатаешь так, или тебе, как всем дебилам, нужно: «Русская „я“ наоборот, русская „эс“...».

— Я живу и работаю в Штатах уже не первый год, — отрезал Федя. — И до того имел множество контактов с носителями...

— Ага, знаю. В игрушки по сетке рубились. Чтобы понимать, на какой х*й тебя в наушниках послали, ты язык и выучил.

— Какого х*я?! — заорал Федя и вскочил. Я перестал видеть его лицо. — Это... Этого не может быть! Бля, да нас тут всех раком поставят!

— Так вам, пидорам, и надо, — подхватил я. — Становитесь, девки, раком, будет репетиция. Кстати, да, мне на репетицию пора.

Я уже даже привстал, но тут Федя рухнул обратно в своё кресло и обхватил голову руками. Выглядел он бледным и вконец охеревшим.

— Неучтённый игрок, — пробормотал он. — Возраст — два с половиной года. Два с половиной! Это безумие. Это...

— Трибунал? — предположил я.

— Если об этом хоть кто-то посторонний узнает — проекту п**дец. Госсссподи... Мёрдок, ты должен мне помочь.

— Ни в коем случае!

— Ваня, как брата прошу! Пожалуйста! Не показывай его никому.

— Что мне его — под замок посадить? Это ж ребёнок, ёп!

— Тоже верно... Вот что. Скажи, что это взрослый человек, просто немного того. Нельзя, чтобы информация утекла. Я поговорю с куратором проекта напрямую.

— Я алкоголик и рок-звезда. Мне нельзя с детьми.

— Пожалуйста! Это ненадолго. Сделай так, чтобы никто не узнал.

— Сандра уже знает...

— Но чтобы больше — никто! Пусть она молчит, и ты сам молчи!

Я подумал и хитро прищурился:

— А что мне за это будет?

— Мёрдок!

— Только про совесть и честь не начинай, а? У меня от таких разговоров жопа чешется.

— Я подарил тебе новую жизнь в...

— Пока, Тео. — Я встал.

— Стой! — заорал Федя. Эк его вштырило. Видать, правда ситуация аховая. — Подожди! Чего ты хочешь?

— Отмени менструации.

— Я этого не могу. Я правда не могу, Мёрдок! Если хочешь, я... Любой предмет, с любыми характеристиками. Ну, в определённых пределах, чтоб в баланс лёг. Только скажи, я устрою.

— Да нахера мне это рисованное говно? — ужаснулся я.

— Хочешь стать мэром?

— Чего?

— Скоро запустят проект «Самоуправление». Вообще, количество мобов будет сокращаться. Все должны работать. Ты можешь стать главой города!

— Да где ж я так нагрешил-то?..

— Характеристики прокачаю — какие скажешь! Это вообще — раз плюнуть.

— Хм... — Я почесал голову. — А это уже мысль. Значит, так, записывай. Роме — это который Romul — харизму подними, пунктов на двадцать. Ему девку подцепить надо и жахнуть, чтоб самооценку поднять, а то он мне басиста совсем зачмырит. Стучит вроде и так нормально, с энтузиазмом, хватит ему. Иствуду — талант на десять пунктов, не больше, а то я завидовать стану. И, это... Как там... Усидчивость, или концентрацию — тоже пунктов на десять, если есть такое.

— Есть такое, — пробормотал брат, печатая на клавиатуре. — Ушам не верю. Ты просишь даже не для себя?

— Во-первых, для своей группы. А во-вторых, до себя я ещё не добрался. Так вот, я. Мне талант до сотки, «алкашку» увеличь на двести единиц, скорость регенерации выставь на максимум, пиво бесплатно, вискарь и всё крепкое — бесплатно, во всех заведениях. Жратва тоже бесплатно.

— Так, стоп. Пиво, вискарь и еда — это не характеристики.

— А Рчн — нихера не взрослый. Так всем и расскажу.

— Мёрдок! Давай будем реалистами...

— Не, давай будем виртуалистами.

— Не смешно!

— А я угараю, мне смешно. Может, у тебя просто чувства юмора нихера нет?

— За что ты меня так ненавидишь?!

В этом возгласе пробилось такое детское отчаяние, что мне даже неудобно сделалось.

— Я тебя не ненавижу, Федя. Я тебя безжалостно испытываю на прочность, как и любого другого человека. Я — твой постоянный стресс-фактор. Ну и — да, я до сих пор в большой претензии, что ты меня сюда засунул. Так что стебать я тебя буду вечно.

— Ладно... С характеристиками постараюсь сделать всё, что смогу. Но ты должен понимать, что в полном объёме это...

— А, да. Сандре в Любовницу тоже очей двадцать вкинь. Мне очень нравится наблюдать за её прогрессом.

— Это исключено.

— Это ещё почему?

— Сандра... Парень, который её оцифровал, и так беспокоится, что её навыки любовницы быстро развиваются. У него не слишком высокий уровень доступа, но характеристики он смотреть может. Он любит её, Мёрдок. И ждёт своей смерти, чтобы соединиться с ней навеки.

— Он что, е**нутый? — вытаращил глаза я. — Вокруг — толпы живых, текущих от страсти девок, а он хочет сдохнуть, чтобы пялить нарисованным х*ем нарисованную б**дину, которая его при жизни динамила?

— Это называется «любовь», Мёрдок. Может быть, если бы ты знал, что это такое, твои песни не были бы такими убогими.

— Я знаю, что такое любовь. Но то, о чём ты мне рассказал, называется маниакальным психозом. Может, и не так называется, но это ж п**дец, одержимость!

— Ладно, согласен, тут ты прав... Но вот так вот всё получается. В общем, мне жаль этого парня, и я не буду потворствовать твоим игрищам с его возлюбленной. Надеюсь, ты поймёшь.

Да я вообще, блин, понятливый — караул.

— Охереть, — сказал я. — Вот поговорил с тобой и уже не знаю, где п**дец и шизофрения страшнее — тут, у нас, или там, в реале.

— Примерно поровну, — вздохнул Федя. — Люди-то одни и те же... Ладно. Удачи тебе с группой и спасибо, что согласился помочь. Мне пора.

Экран погас. Я покачал головой. Здравствуй, новый день в безумном мире...