Ловец душ

14

Следующие пять дней были проведены большей частью в номере мотеля. Они были наполнены ожиданием, скукой, чтением, просмотром телевизора, физическими упражнениями и тремя вылазками в кино. Патриция была недовольна. Она не желала уподобляться лягушке, притаившейся среди кувшинок в пруду в ожидании мух. Гордон старался занять ее разговорами о ее же прошлом: детстве с его счастливыми и болезненными эпизодами; любовниках; честолюбивых помыслах и развеянных иллюзиях; о том, что ей досаждало и что заставляло радоваться – короче говоря, обо всем том, что делало ее единственным и неповторимым человеческим существом.

Патриции нравилось говорить о себе. Но ей необходима была и физическая деятельность. После нескольких часов расплескивания своего эмоционального содержимого она начинала метаться по номеру взад и вперед, после чего заявляла, что вынуждена либо пойти прогуляться, либо лечь в постель с Гордоном. Он, не сопротивляясь, делал то, что она предпочитала. Но к концу пятого дня скорее был склонен к тому, чтобы прогуливаться. Сказывалась пятнадцатилетняя разница в возрасте. Он уже начал задумываться над тем, стоит ли им жениться. Пока его сексуальные возможности устраивают ее, но через 20 лет ей будет 50, и вряд ли ее темперамент уменьшится. Ему же в 65 лет совсем будет не до этого.

Патриция ни разу еще не заговаривала о браке. Возможно, она даже не думала об этом. Разумеется, если бы ее жизнь вошла в нормальную колею, она бы взглянула на свое положение с учетом длительной перспективы. К тому же он не мог с уверенностью сказать, что желает этого брака. Даже наоборот – ему не хотелось ничем себя связывать, особенно до тех пор, пока вся эта история не закончится.

Тем временем, пока события их личной жизни лениво волочились, события общественной жизни развивались бурно.

Во время беседы, которую вел на телевидении Джек Филлипс, появился некто доктор Оренштейн из Иешивского университета – член федеральной комиссии, изучавшей «Медиум». Он заявил, что вселенная электромагнитных организмов, вполне возможно, не является расширяющейся вселенной. Если это так, то веками аккумулирующаяся в ней энергия должна уничтожить ее. Так называемые «покойники» в этом случае будут уничтожены вместе со своим миром. Конечно, это достойно сожаления, но не представляет опасности для нашей вселенной. Разумеется, только в том случае, если канал связи между вселенными не будет открыт в тот самый момент, когда она «взорвется». Никто не знает, какая чудовищная энергия хлынет сквозь брешь между двумя мирами, и каким будет результат этого прорыва.

Джек Филлипс побледнел. У него был такой вид, будто он жалеет, что затеял этот разговор. Но, в конце концов, ему удалось совладать с собой и высказать предположение, что этого не может быть – ведь первый же удар энергии должен разрушить «Медиум», залатав, таким образом, брешь.

– Возможно и такое, – сказал д-р Оренштейн. – Но некоторые из нас задумываются над тем, что массовое использование «Медиума» может создать слабое место в стене между мирами. Его можно сравнить с утечкой через плотину. Если утечку не ликвидировать сразу же, вся плотина через короткий промежуток времени становится зияющей дырой, в которую может хлынуть море.

– Вы сошли с ума! – крикнул кто-то из присутствующих.

– Вы что же, стараетесь нас запугать? – возмутился второй.

– Боже, мы обречены! – выдохнул третий.

Джек Филлипс, дав знак успокоиться, произнес:

– Мне кажется, доктор, что вам не следовало бы выступать публично с такого рода заявлениями. Это может вызвать панику. Ведь у вас нет практически никаких доказательств, не так ли? Это ведь только гипотеза, да? Я бы сказал – предположение, ведь вы не можете представить никаких фактов, я повторяю, никаких фактов.

– Верно, – признался д-р Оренштейн. – Но одно только это предположение должно заставить нас задуматься. Какими могут быть последствия массового использования «Медиума»? Я – ученый, и то, что я говорю, может рассматриваться как ересь многими другими учеными. Наука должна подвергать все сомнению и тщательному изучению. Многие из моих коллег будут придерживаться этого принципа. Но многие и согласятся со мной. Само наличие вероятности, какой бы ничтожной малой она ни была, должно возбудить в нас тревогу о будущем всего живого на планете. Возможно, разговор этот преждевременен. Но мои мысли и рекомендации по этому поводу уже изложены в официальном докладе. Скоро вы все сможете с ним ознакомиться. Разумеется, если президент разрешит публикацию.

– Значит, вы категорически рекомендуете прекратить использование «Медиума», – сказал Филлипс.

– Да. И немедленно! Мы должны тщательно все изучить, проанализировать возможные последствия.

– Однако, доктор, – вмешалась в разговор одна из приглашенных, Регина Коломела, – каким образом вы сможете узнать о последствиях, не изучая «Медиум» в действии?

– Очень правильный вопрос, – ответил д-р Оренштейн. – Тем не менее, я считаю возможным произвести анализ данных, уже полученных в процессе эксплуатации «Медиума», то есть математический анализ.

– Сейчас я должен уделить некоторое время рекламе мыла, – с облегчением сообщил Джек Филлипс. – Мы продолжим после демонстрации рекламного ролика.

Зрители выглядели раздосадованными. После рекламы, как того и следовало ожидать, Филлипс объявил, что д-ра Оренштейна срочно вызвали, и он не сможет более принимать участие в дискуссии. Подробностей, разумеется, он не сообщил.

Еще через два дня миссис Уэбстер во время передачи, проводившейся местной станцией, объявила о своем согласии с д-ром Оренштейном. «Медиум», заявила она, уже ослабил стену – ей стало гораздо легче устанавливать контакт с миром духов.

Другой участник передачи, эстрадный конферансье Боб Джасиерс, добавил: он надеется, что этого еще не произошло. Тогда бы всем нам начали являться днем и ночью призраки, а в него самого вселился бы дух тещи.

После выступления д-ра Оренштейна средства массовой информации только и делали, что сообщали о беспорядках по всему миру.

Президент США считал, что не стоит подогревать страсти публикацией официального доклада федеральной комиссии. Но напряженность была слишком велика, и он вынужден был через три дня обнародовать этот трехтысячестраничный документ.

В тот же день свое официальное мнение в отношении «Медиума» высказал и Ватикан.

Если говорить кратко, то доклад федеральной комиссии констатировал, что «Медиум», вне всякого сомнения, является средством общения с покойниками. Сорок пять опрошенных с абсолютной уверенностью опознаны, начиная с особенностей их речи, и кончая подробностями личной жизни, которые не могли быть известны никакому шарлатану.

В доклад были включены выдержки из бесед с этруском Менле Атланом, французским королем Людовиком XIV, Гамилькором Борка (Отцом Ганнибала) и Периклом из древних Афин. Специалисты-языковеды, входившие в состав комиссии, подтвердили их подлинность. Никто из современников, каким бы он ни был образованным, не смог бы имитировать язык настолько хорошо.

Правда, о карфагенянах и этрусках было известно сравнительно мало, однако беседа с Менле и Гамилькаром дала богатый материал. Никакой ученый не мог бы создать грамматику и словарь, ни в чем не противоречащие друг другу, исходя из тех скудных знаний, которыми располагала наука ранее. И ни один ученый не смог бы привести такие мельчайшие детали культуры и истории древних карфагенян, римлян и этрусков.

В день опубликования доклада по нью-йоркскому радио выступил д-р Оренштейн. На телевидение его больше не пускали, но он нашел добровольного покровителя в лице владельца радиовещательной компании.

Обвинения Оренштейна были весьма серьезными.

Он заявил, что доклад комиссии не был полным, что его обширные разделы президент исключил, не желая отвечать за их публикацию, хотя и понимал, что утаивать эти разделы длительное время не удастся.

Как выяснилось, комиссия определила местопребывание Иисуса Христа и Джозефа Смита (основателя секты мормонов) и взяла у них интервью. Иисус был весьма удивлен и даже возмущен тем, что неевреи поклоняются ему как Богу. Его учение, заявил он, предназначалось только для евреев. А Джозеф Смит признался в том, что знаменитых золотых пластин, на которых была якобы начертана Книга Мормонов, никогда не существовало. Он, однако, настаивал на том, что записал ее под диктовку самого Господа. Пластины были благочестивым обманом, но Бог повелел ему сказать людям, что пластины он нашел – благодаря этому новую веру приняли гораздо быстрее.

Д-р Оренштейн был застрелен двумя фанатиками, едва только вышел за порог радиостанции.

Крупнокалиберная пуля рикошетом убила также девятилетнюю школьницу, возвращавшуюся домой с уроков.

Убийцы умчались в автомобиле, но нарушили правила дорожного движения и врезались в грузовик. В их похоронах участвовало более 40 тысяч человек, и более 80 тысяч долларов было собрано по подписке для членов их семей. После вычета налогов эта сумма снизилась до 20 тысяч.

Заявление Ватикана было довольно остроумным и полным опровержений.

Если эмсы на самом деле существуют, о чем говорят факты, то они являются копиями, что также подтверждается фактами. Однако не являются подлинными душами умерших, а только их «электромагнитными тенями». Бог, по только одному ему ведомым таинственным причинам, допустил их существование. Но вселенная их не является ни раем, ни адом, ни чистилищем. В этом верующие могут быть абсолютно уверены.

В заявлении упоминалась и гипотеза Карфакса, причем названа она была предположительно верной. Какова бы ни была истина, говорилось в конце, лучшим выходом из создавшегося положения будет закрытие «Медиума» на веки вечные. Католикам же со дня опубликования заявления прибегать к его услугам возбранялось категорически. Папская энциклика на сей счет выйдет в следующем году.

– Тогда это будет вопросом догмы, а не порядка, – сказал Карфакс. – Интересно, что произойдет, когда найдут Моисея или Магомета? Какие объяснения мы услышим?

Так и проходили дни. За стенами номера происходили сильные бури, внутри них – бури послабее.

Патрицию раздражала привычка Гордона бубнить себе что-то под нос и его пристрастие к хлебу с чесноком; она приводила Карфакса в ярость тем, что разбрасывала повсюду свою одежду и предпочитала сосиски жареному мясу, что не ела зелени и считала президента, этого твердолобого консерватора, великим человеком. Не было у них единогласия и в отношении телепередач. Ей нравилось смотреть спортивные репортажи и комедии, но быстро наскучивало все, что было хоть немного серьезным. Например, ей не нравился Шекспир – она громко зевала и тяжело вздыхала, когда он наслаждался фильмом.

Конечно, это были мелочи. И с ними легко было бы свыкнуться в иных, не столь уединенных условиях. Карфаксу они уже начали казаться признаками несовместимости характеров.

Он получил от «Форчун и Торндайк» уже три сообщения. Агент в Бонанза Серкусе был не в состоянии определить со всей достоверностью наличие или отсутствие Вестерна или Лиффлона в комплексе Мегистуса. Агенту не удалось проникнуть в десятиэтажное здание, но он подкупил служащего государственной почты, чтобы проверить, нет ли какой-либо корреспонденции на их имена. Ничего не оказалось. Это могло означать, что они либо связываются с внешним миром посредством видеофона, либо отсылают свою почту самолетом Мегистуса.

В штаб-квартире в Беверли-Уиллшире, однако, Вестерна не было – это сообщил один журналист.

Кроме того, агенту (его звали Рейнольдс) удалось выяснить в энергокомпании Бонанза Серкус, что Мегистус расходует обычное для подобного рода предприятий количество электроэнергии. Этот факт ни о чем не говорил, поскольку «Медиум» мог извлекать энергию из вселенной электромагнитных существ.

На пятый день Рейнольдс позвонил Карфаксу в 13.10, сразу после того, как они с Патрицией вернулись с завтрака.

– За мной установлена слежка. Я привлек чье-то внимание. Кто-то побывал в моем номере, двоих я заприметил со вчерашнего дня. Что делать дальше? Вы хотите, чтобы я оставался здесь, или мне предпочтительнее смыться?

– Смывайтесь, – сказал Карфакс. – Эти парни могут вести грязную игру – ставки весьма высоки.

Он жалел, что не отправился туда сам. Это было бы намного дешевле, и он был бы занят чем-то полезным. Но если Вестерн там, ему ничего не стоило бы опознать Карфакса и, поймав его на горячем, затащить внутрь комплекса Мегистуса.

С другой стороны, какой смысл Вестерну заваривать всю эту кашу? Раз уж миссис Уэбстер не жалуется на последствия разговора с Лиффлоном, следовательно, Вестерн чувствует себя в полнейшей безопасности. И, скорее всего, имеет для этого вескую причину – Лиффлон будет начисто отрицать все, о чем может рассказать миссис Уэбстер.

Карфакс чувствовал, что загнан в тупик и будет в нем сидеть, пока на арену не выйдет Лиффлон.

Во время обеда он был нетерпелив и раздражителен. Даже кинофильм, который они посмотрели после (замечательная и жуткая экранизация научно-фантастического романа Лема «Солярис»), не поднял его настроения. Войдя в номер, он увидел горящую под экраном видеофона сигнальную лампочку. Дежурная сообщила, что для него оставлен номер в Бонанза Сити, по которому просили позвонить. Еще через три минуты, широко улыбаясь, он вернулся к Патриции.

– Я должен диспетчеру аэропорта две сотни долларов. Лиффлон и его секретарша отбывают в аэропорт «Санта-Сусана».