Лорд утерянных земель

Глава 7

Я снова сижу за столом напротив полковника Павлова, но на этот раз мы беседуем у нас в гостиничном номере.

– Я бы, конечно, мог сказать, что тебя даже на час нельзя одного оставить, чтобы ты не вляпался в какие-то неприятности, – удивительно спокойным для сложившейся ситуации тоном произносит мой бывший начальник, – но это было бы не вполне справедливо. На дуэль тебя бы в любом случае кто-то из Слуцких вызвал, но я не думал, что это случится так скоро.

– Чем мне всё это грозит?

– Ничем особенным, кроме гибели во время поединка, – Павлов по-прежнему невозмутим. – Правда, зная тебя, я уверен, что убить себя ты не позволишь. Впрочем, в таких делах никогда нельзя с полной уверенностью предсказать исход. Легко тебе не будет, это точно.

– Что хоть собой представляют эти дуэли? – вклинивается в наш диалог Шела. В отличие от полковника, она не пытается делать вид, что совсем за меня не переживает.

– Старый ритуал, имеющий несколько вариантов, – начинает рассказывать Павлов. – Противник Сергея выбрал из них самый жесткий – поединок до смерти одного из участников с переходом всего имущества проигравшего победителю. Такая разновидность дуэли допустима далеко не всегда, но в вашем случае она возможна. Речь идет не о публичном оскорблении или защите чести, а о мести за убийство близкого родственника. При таком раскладе ограничения в дуэльном кодексе минимальны.

– Отказаться от поединка можно?

– Только по уважительной причине. Нужно иметь физическое увечье или серьезные проблемы со здоровьем, либо занимать должность, непосредственно влияющую на безопасность баронства. Меня, например, вызвать на поединок нельзя. У Сергея ни одной из этих причин нет, а отказ без причины ведет к понижению статуса на одну ступень. В нашем случае Сергей вновь станет простолюдином. Процедура займет какое-то время, но итог будет именно таким.

– Место, оружие, правила? – продолжает вытягивать из полковника информацию Шела.

– В пяти километрах от восточных ворот есть специальный дуэльный полигон. Фактически просто огороженный кусок местности, расчищенный от растительности и более или менее утрамбованный. На нем имеются естественные укрытия в виде довольно крупных валунов. Собственно, по месту всё. Оружие зависит от того, кто сражается. Если обычные люди, то любой легкий огнестрел и в дополнение холодное оружие без ограничений. Если дуэль происходит между морфом и обычным человеком, то аналогично, но морф не может применять никакие конструкты тайкунов. Применение личных способностей никак не ограничивается. Впрочем, такие поединки чрезвычайно редки. К тому же морф не может вызвать на дуэль обычного человека. Возможна только обратная ситуация. Если в поединке сходятся два морфа, а это именно ваш случай, то ограничения есть только на тяжелое оружие и устройства кибов. Никаких гранат, огнеметов и тому подобного. На броневике, к слову, тоже на дуэльный полигон не пустят. Только ручной огнестрел. А вот по конструктам тайкунов никаких ограничений нет.

– И Станислав Слуцкий всерьез намерен выиграть поединок на таких условиях? – недоверчиво спрашивает Шела. Она явно чувствует в происходящем какой-то подвох, но не понимает, какой именно, и её это напрягает.

– Противник Сергея – наследственный морф, но при этом довольно сильный, что бывает достаточно редко. Слуцкие не зря выбрали для поединка именно его. Он хороший стрелок и тренированный боец, однако не это главное. Он далеко не впервые участвует в подобных поединках и уже не раз побеждал в них морфов, считавшихся намного более сильными, чем он. И каждый раз это были дуэли до смерти одного из участников. Фактически Станислав – дуэльный боец семьи Слуцких, и своими поединками он серьезно увеличил фамильное состояние.

– Я не столь богат, чтобы так рисковать из-за моего имущества.

– Зря ты так думаешь, Сергей. Боюсь, вы оба даже не представляете, сколько стоит броневик, на котором вы приехали. Да и сам факт владения такой машиной способен сильно поднять престиж Слуцких. Кроме того, у тебя есть ещё и редкий комплект конструктов, который в случае победы твоего противника перейдет в собственность его семьи. Да и желание отомстить за Руслана Слуцкого тоже играет немалую роль. Это ведь тоже вопрос престижа и авторитета Слуцких. Прощать такое среди аристократов не принято. И здесь не имеет никакого значения, по каким причинам ты убил их родственника. Важен только сам факт убийства.

– О личных способностях Станислава Слуцкого что-то известно?

– Очень мало. Он чувствует направленную на него угрозу, но такое среди морфов не редкость. Остальное неизвестно. Наверное, об этом могли бы больше рассказать его противники по поединкам, но увы, их уже нет в живых.

– Что будет, если я проиграю, мне понятно. А если проиграет Слуцкий? Я обязательно должен его убить? Или есть другие варианты победы?

– Можно сразу не убивать, но тогда нужно добиться, чтобы он громко и четко произнес ритуальную фразу признания поражения. В таком случае семья Слуцких получит шанс выкупить его жизнь. Цену при этом будешь назначать ты. Если они не согласятся на твои условия, ты можешь без всяких последствий для себя добить признавшего поражение противника.

– И на следующий день меня вновь вызовут на поединок?

– Нет. Повторный вызов по одному и тому же поводу невозможен, как и месть за родственника, убитого на дуэли. Вопрос будет считаться полностью закрытым.

– Когда состоится дуэль? – спрашивает Шела, и я замечаю, что держать себя в руках ей становится всё сложнее. Понятно, что Станислав Слуцкий не просто так столь уверен в себе. Он рассчитывает на какую-то свою способность, о которой мы ничего не знаем, и эта неизвестность заставляет Шелу сильно за меня переживать.

– Поединки всегда проводятся в двенадцать часов дня, следующего за днем вызова, – отвечает полковник. – В связи с этим визит Сергея к барону Самарову перенесен на вечер.

***

Тапар слушает меня внимательно и не перебивает. Я рассказываю ему о режиме обостренного восприятия достаточно подробно, стараясь не упускать важных деталей. Когда я заканчиваю, тайкун задает несколько уточняющих вопросов, а потом секунд на десять в связывающем нас ментальном канале устанавливается вязкая тишина.

– У нас похожее явление называется вихревым скачком, – наконец нарушает паузу Тапар. – Не скажу, что оно полностью соответствует твоему описанию, но скорее всего это что-то похожее. Правда, такая способность становится доступна кейру только после достижения уровня адепта, да и то открыть её получается далеко не у всех. Как правило, это требует длительных занятий с наставником, перешагнувшим уровень высшего адепта. К сожалению, сам я скачком не владею, так что все мои знания о нем исключительно теоретические.

– Я могу как-то научиться активировать это состояние по собственному желанию?

– Ты уже этому учишься, – голос Тапара в моей голове звучит немного странно. Он как будто говорит со мной и одновременно что-то напряженно обдумывает. Может всё-таки зря я рассказал ему про эту способность?

– Что значит, уже учусь?

– Ты ведь сам сказал, что в последнее время обостренное восприятие всё чаще приходит к тебе именно тогда, когда ты в нем особенно нуждаешься. Чем больше ты применяешь вихревой скачок, тем лучше твое тело к нему адаптируется. Скачок включается не на уровне сознания. Он является реакцией организма на стресс, поэтому в спокойной обстановке вызвать его очень непросто. Да и не всякий стресс приводит к его активации. Здесь всё очень индивидуально, так что дать конкретный совет довольно сложно. Тебе нужно постоянно прислушиваться к своим ощущениям, предшествующим активации скачка, и научиться вызывать их искусственно. Ты должен понять, какой именно вид стресса заставляет организм перейти в новое состояние, и натренироваться вгонять в этот стресс свое тело волевым усилием.

– Звучит как-то слишком абстрактно…

– Если бы всё было так просто, у нас каждый кейр владел бы вихревым скачком. На самом деле, тебе просто фантастически повезло. Ты каким-то образом смог преодолеть самый сложный этап обретения этой способности. Главная проблема обычно заключается в том, чтобы хотя бы раз провалиться в это состояние, пусть и совершенно неосознанно. Научиться им управлять обычно гораздо легче, чем впервые в него войти.

– Спасибо, Тапар. Я попробую последовать вашему совету.

– Держи меня в курсе своих успехов, – отвечает тайкун, и мы разрываем ментальную связь.

На самом деле, общий смысл понятен, однако, судя по всему, овладеть методом осознанного входа в вихревой скачок до поединка со Станиславом Слуцким я не успею. Впрочем, есть ведь одна процедура, во время которой я регулярно и гарантировано проваливаюсь в нужное состояние, так что попробовать несколько раз прислушаться к возникающим перед этим ощущениям вполне можно. Патроны к Валу у меня ещё есть и, пожалуй, самое время заняться их модификацией.

***

На столике передо мной стоят две небольшие коробки, и в каждой из них россыпью лежат патроны к Валу. Часть из них я уже накачал скрытой силой, остальные ждут своей очереди. Модифицированных патронов у меня и без того хватает, но сейчас передо мной стоит другая задача, я должен понять, что именно дает моему организму толчок для входа в режим обостренного восприятия, и попытаться это что-то воспроизвести.

Честно говоря, я был уверен, что всё окажется не так уж сложно. В вихревой скачок я проваливаюсь почти сразу после того, как направляю в пулю поток скрытой силы, и меня начинает бить об виртуальную стену, одновременно взрывая в голове столь же нематериальные фугасы. Всё это сопровождается болезненными ощущениями, и в итоге я вхожу в нужное состояние. Однако проблема в том, что в режим обостренного восприятия я как-то погружался и раньше, когда ещё не было ни стены, ни фугасов. Да и наличие боли для этого тоже не являлось обязательным. Эти ощущения – частный случай, а мне нужно выделить нечто общее, что с одинаковым успехом срабатывало в разных обстоятельствах.

Я продолжаю работать с патронами, раз за разом пытаясь выделить из гаммы не самых приятных ощущений то единственное, которое даст мне ключ к управлению вихревым скачком, но когда мне начинает казаться, что я вот-вот смогу его выловить, силы внезапно заканчиваются, и Шела, хорошо чувствующая мое состояние, предлагает мне сделать перерыв.

Пока я отдыхаю перед следующей попыткой выйти на новый уровень владения своей способностью, Шела разворачивает над столом тактическую голограмму.

– Вот он, ваш дуэльный полигон, – звучит в моем ухе голос Ло.

Я смотрю на медленно вращающееся изображение и понимаю, что полковник рассказал нам об этом сооружении, мягко говоря, не всё. Нет, ничего действительно важного он не утаил. Поле предстоящей схватки Павлов описал хоть и достаточно скупо, но предельно точно. А вот о том, что понастроено вокруг дуэльного полигона, мой бывший начальник почему-то умолчал. Возможно, просто не счел это существенным.

Больше всего увиденное напоминает мне стадион или арену для гладиаторских боев, какими я видел их на картинках в старых учебниках. Правда, здесь имеется немало специфических особенностей. Квадрат примерно двести на двести метров огорожен крепким забором, опутанным колючей проволокой. Внутри, как и говорил полковник, нет никакой растительности, зато по всей площади хаотично разбросаны крупные камни, вполне подходящие в качестве укрытий от пуль.

Вокруг забора местность тоже расчищена от кустов и деревьев, и метрах в пятидесяти от него на небольшой возвышенности расположены трибуны, способные вместить немало зрителей. Вид у них довольно специфический, поскольку они должны не только обеспечить посетителей удобной площадкой для наблюдения за дуэлью, но и гарантировать им безопасность. Поэтому сложены трибуны из бетонных блоков, и для обзора между ними оставлены только узкие амбразуры.

Места для зрителей расположены довольно далеко, так что те, кто приходит посмотреть на бои современных гладиаторов, наверняка пользуются биноклями или другими средствами наблюдения. А ещё я почти уверен, что здесь принимаются ставки на победу одного из соперников. Возможно, это делается неофициально, но что-то я очень сомневаюсь, что местные аристократы, да и зажиточные простолюдины, не используют столь удачный повод для заключения пари.

– Интересно, барон придет посмотреть на нашу дуэль? – задаю я риторический вопрос с изрядной долей сарказма в голосе.

– Да уж вряд ли он пропустит такое зрелище, – мрачно отвечает Шела. – Вот уроды, даже дуэль превратили в представление на потеху публике.

– Чему тут удивляться? – комментирует слова Шелы Ло. – В нашей истории нечто подобное тоже было. Люди везде одинаковые.

– Ладно, пора, пожалуй, продолжить наши упражнения с патронами, – я чувствую, что уже достаточно отдохнул, и могу снова вернуться к прерванному занятию.

***

Посмотреть на дуэль прибывают почти все аристократы Свислова. Барон Самаров, как и ожидалось, тоже присутствует, причем вместе с супругой. У них на центральной трибуне отдельная ложа. Естественно, с лучшим видом на полигон и наиболее хорошо защищенная от случайных пуль и не попавших в цель выплесков энергии тайкунов.

Шевалье Станислав Слуцкий и его секунданты уже заняли место на специальной площадке перед южными воротами полигона, ну а мы, соответственно, стоим перед северными. Секундантами аристократа могут быть только аристократы, и Слуцкий выбрал на эту роль двух своих друзей-прилипал из не слишком богатых и авторитетных родов.

У меня выбор оказался не столь богат, но вопрос неожиданно решился довольно оригинальным образом, приведшим местное высшее общество в состояние, близкое к шоку. Похоже, даже толстая скорлупа надменности и спеси Станислава Слуцкого дала изрядную трещину, когда он увидел, кто прибыл на полигон представлять мои интересы.

Слева от меня в непринужденной позе стоит начальник тайной службы полковник Павлов, а справа – личный советник барона Самарова Юрьев. Для бывшего простолюдина из глухой деревни, совсем недавно удостоенного возведения в личное ненаследуемое дворянство, это выглядит, мягко говоря, необычно.

Зрители на трибунах блестят линзами биноклей и монокуляров, причем значительная их часть направлена именно на меня и моих секундантов. Ждать долго не приходится. Из громкоговорителя, закрепленного на мачте над центральной трибуной, раздается короткий сигнал, и ворота открываются.

Перед прибытием на дуэльный полигон меня ознакомили с ритуалом начала поединка. Сейчас наступает время действовать секундантам, так что мы с Юрьевым остаемся на месте, а Павлов отправляется навстречу уже идущему к нам представителю Слуцкого. В центре полигона они встречаются и обмениваются стандартными фразами о том, что ни одна из сторон не отказывается от поединка, и оба соперника готовы разрешить свои разногласия в честном бою.

Затем секунданты продолжают движение, чтобы убедиться, что у противников нет при себе запрещенного оружия. Это простая формальность. Обыскивать нас никто не будет, но любой участник дуэли знает, что за нарушение правил последует очень жестокая кара, так что, как мне рассказал Павлов, идея протащить на дуэльный полигон компактный гранатомет или что-то подобное никому пока в голову не приходила.

Смотрю на Станислава Слуцкого глазами летающего голема и вижу, как он извлекает из внутреннего кармана небольшую бутылочку с темной жидкостью и быстро выпивает её содержимое. Видимо, на вкус напиток, мягко говоря, не очень. Мой противник гадливо морщится и протягивает опустевший сосуд оставшемуся с ним секунданту. Тот быстро прячет бутылочку в сумку, пока приближающийся к ним полковник Павлов ничего не заметил. И что это было? Наркотик? Стимулятор? Теперь это выяснится только в ходе поединка.

К нам подходит секундант Слуцкого. Он придирчиво оглядывает меня с головы до ног, всем своим видом демонстрируя подозрения, что бывший деревенский охотник, по какой-то нелепой случайности ставший аристократом, не заслуживает доверия и легко может затеять нечестную игру. Большего он, правда, себе не позволяет – сказывается присутствие рядом Юрьева, наблюдающего за потугами прихлебателя Слуцкого с легкой насмешкой во взгляде.

– Вы закончили, шевалье Ямской? – с ленцой в голосе спрашивает Юрьев.

– Да, господин советник, – быстро кивает секундант моего противника. – Мы можем начинать.

– Желаю вам удачи, шевалье Белов, – невозмутимо произносит Юрьев, – надеюсь увидеться с вами сегодня вечером на приеме у барона.

Советник разворачивается и неторопливо направляется к выходу с площадки для секундантов, а Ямской какое-то время тупит, пытаясь осознать, как такое недоразумение, как я, могло получить приглашение на прием к самому барону. Впрочем, в себя он приходит довольно быстро и торопливо покидает площадку. Я остаюсь один и разворачиваюсь к воротам, ожидая сигнала.

Громкоговоритель разражается коротким и каким-то хриплым воем сирены, возвещая о начале поединка. Считается, что входя на территорию полигона, мы со Слуцким друг друга не видим – обзор нам закрывают расположенные в центре боевой арены валуны. В моем случае, правда, это не работает. Летающий голем Тапара висит над нашей гладиаторской ареной, и при желании я всегда могу взглянуть на неё сверху его глазами, да и Ло или Кан вполне способны подсказать мне, где в данный момент находится противник. Что интересно, я даже формальных правил поединка при этом не нарушаю. Нет в них ограничений на такие действия. Ну а если бы и были, так мне это безразлично. Я сюда не дворянскую честь пришел защищать, у меня совершенно другие планы.

Сделав всего несколько шагов за ворота, Станислав Слуцкий резко уходит вправо, и укрывается среди группы из трех валунов, расположенных относительно недалеко друг от друга.

– По местным меркам у твоего противника очень хорошая экипировка, – сообщает Тапар. –Скрытность и наблюдение ему обеспечивает Куб отрицания света – довольно редкий конструкт. Создавшей его школы книжников уже не существует, но артефакт они сделали хороший. Высший ранг. Правда, настроен он на своего владельца не лучшим образом. Впрочем, здесь это обычное дело.

Я тоже не тороплюсь вступать в бой. Ухожу в противоположную сторону от Слуцкого, стараясь пока не сокращать дистанцию. Долго играть в прятки здесь не получится, но пара минут у меня точно есть. Не хочу лезть вперед, не поняв, на чем основана уверенность моего противника в победе. Павлов не просто так сказал мне, что Слуцкий уже умудрился отправить в небытие несколько морфов, причем более сильных, чем он сам. Во всяком случае, так считалось до начала их поединков.

– За защиту от физических атак у Слуцкого отвечает амулет щита среднего ранга, – продолжает описывать экипировку моего оппонента Тапар. – Получше того, что был у тебя, но в целом достаточно посредственная штука, хотя один удар серпа пустоты может выдержать. Для атаки он будет использовать боевой жезл адепта школы Грозы. Не такой продвинутый, как был у тебя, но в умелых руках тоже довольно опасный. Правда насчет того, что его руки можно назвать умелыми, я сильно сомневаюсь. Твой Пояс огненного зеркала точно удержит шесть-семь прямых попаданий из такого оружия. Впрочем, может и больше, если ты вовремя войдешь в состояние вихревого скачка и направишь поток скрытой силы в щит.

– Это всё? – спрашиваю на общем канале, продолжая смещаться вправо, чтобы между мной и противником оставалось как можно больше крупных камней. Пока ни он, ни я двигаться к центру полигона не спешим.

– Есть у него ещё три вспомогательных конструкта – перстень, браслет и боевая перчатка. Фактически это дополнительные резервуары скрытой силы, несколько расширяющие возможности куба, амулета и жезла. Плюс имеется холодное и огнестрельное оружие, но о нем тебе лучше расскажет коллега Кан.

– Сергей, у тебя новая проблема, – обеспокоенно произносит Ло. – В километре от полигона воздушный разведчик засек стрелка со снайперской винтовкой. Вычислитель оценивает её мощность и точность, как достаточные для ведения прицельного огня с такой дистанции. Судя по всему, твоя защита выдержит довольно много попаданий из этого оружия, но только при условии, что к моменту начала обстрела её ресурс не будет растрачен в бою с основным противником. Боевой робот нейтрализовать стрелка не успеет, он сейчас слишком далеко от города. В принципе, мы можем его уничтожить, но для этого придется пожертвовать дроном, а у нас их и так очень мало.

– Подождём развития событий, – останавливаю я Ло. – С километра по мне ещё нужно попасть, а я постараюсь не подставляться. Интересно, кто это такой. Что-то мне не верится, что стрелок – человек Слуцкого. Слишком рискованная затея, к тому же чреватая очень неприятными последствиями. Победа такой ценой семье Слуцких точно не нужна.

Пока мы обсуждаем внезапное изменение обстановки, мой оппонент решает изменить тактику и начинает постепенно приближаться к центру полигона. Не по прямой, а двигаясь по медленно сужающейся спирали. Похоже, для того, что он задумал, нужна более короткая дистанция, чем почти две сотни метров.

– Из огнестрела у Слуцкого имеются пистолет-пулемет Бизон-2 и довольно мощный длинноствольный револьвер.

Очень странный расклад. Экипировка у противника намного слабее моей, а выбор оружия вообще не вполне понятен. Слуцкий ведь наверняка знает, что и защита, и маскировка у меня на высоте. Об автомате Вал он тоже осведомлен и, возможно, даже в курсе, что иногда он стреляет не совсем обычными патронами. На что же он тогда рассчитывает? И ещё этот револьвер... Зачем он? Прицельная дальность у него низкая, а эффективность высока только на сверхкороткой дистанции. Или Слуцкий всерьез намерен сойтись со мной практически в упор? Жаль, что не существует записей его предыдущих поединков. Посмотреть их было бы очень полезно.

Чувство опасности, не проявлявшее с момента начала поединка особой активности, внезапно начинает неприятно ворочаться под черепной коробкой. Мир вокруг на какое-то мгновение неуловимо меняется, как будто слегка теряя краски. Странное явление длится десятые доли секунды, и всё вновь приходит в норму.

– Трёхкомпонентный ментальный импульс – прорезается в моей голове голос демона.

– Это что ещё такое? – я на всякий случай смещаюсь метров на двадцать левее. – Выражайся яснее.

– Хозяин, вы подверглись тройной ментальной атаке нестандартного формата. Первый компонент направлен на выявление вашего местоположения. Второй – на подавление воли. Третий – на замедление скорости реакции и физических возможностей организма. Атака не была сфокусирована, и Пояс огненного зеркала практически свел к нулю её воздействие на ваш мозг.

– Слуцкий теперь знает, где я?

– Только очень приблизительно, – как всегда невозмутимо отвечает демон. – Почти вся направленная на вас энергия ментального импульса была успешно рассеяна.

– Кан, Тапар, вы почему молчите?

– А что мы должны говорить? – обеспокоенно спрашивает инженер. – Пока никаких изменений в ситуации на полигоне сканеры не фиксируют.

– Я только что подвергся ментальной атаке сложной конфигурации. Защитный конструкт справился, но часть энергии всё-таки пробила щит.

– Не было никакой атаки, Сергей, – возражает Тапар. – Мой голем её бы обязательно засек.

Я вообще перестаю понимать, что происходит. Как такое может быть, что мой демон, управляющий комплектом артефактов времен Чужой войны, смог зафиксировать атаку, которую не заметили сканеры и конструкты, изготовленные на полтора века позже? Впрочем, одна версия у меня всё-таки есть.

– Опустите одного из разведчиков как можно ниже и держите его прямо за моей спиной. Возможно, атака была жестко сфокусирована в плоскости, параллельной земле. Дроны и голем находились намного выше, потому ничего и не зафиксировали.

– Мы бы в любом случае засекли вторичное излучение при выплеске темной энергии любым старым конструктом, – возражает Кан.

– Это не конструкт, – выдвигает свою версию Тапар, и в его голосе я слышу внезапно возникшее напряжение. – Скорее всего, противник Сергея задействовал личную способность.

Чувство опасности вновь дёргается в моем мозгу, и мир опять выцветает, теперь почти на секунду. В этот раз внешними эффектами воздействие не ограничивается. Я успеваю почувствовать накатившую слабость и заторможенность, но неприятные ощущения быстро проходят.

– Хозяин, опасность, – запоздало предупреждает демон. – Второй импульс был сфокусирован намного лучше первого и частично пробил вашу защиту. Ментальный удар с более близкого расстояния грозит вам временной потерей боеспособности.

– Зафиксирована ментальная атака, – на секунду позже демона докладывает Кан. – Это одна из самых опасных форм выплеска энергии тайкунов. Силовые щиты справляются с ней хуже всего.

– Мой голем опять ничего не обнаружил, – сообщает Тапар.

Меня это не удивляет. Разведчик Тапара остался висеть высоко над полигоном, обеспечивая мне вид сверху, а один из дронов Кана опустился вниз и болтается где-то у меня за спиной. Видимо, предположение о том, что ментальный импульс распространяется параллельно земле, близко к истине.

Судя по всему, ментальная магия – фамильная склонность семейки Слуцких. Убитый мной Руслан тоже умел швыряться ментальными импульсами, но у него была несколько другая специализация. Определять местоположение противника он тоже мог, а вот другой его способностью являлось ментальное принуждение к правде. Однако, когда он попытался применить его ко мне, у него ничего не вышло, хоть мне и пришлось изрядно напрячься, чтобы не разболтать всё, что я знаю.

Додумывая эту мысль, я быстро бегу вдоль границы полигона, стремясь выйти из зоны следующего ментального импульса. Плеваться ими, как из пулемета, Слуцкий явно не способен. Ему нужно время на накопление скрытой силы для следующего удара. В момент последней атаки он довольно точно определил мое местоположение, но с каждой секундой я всё сильнее смещаюсь в сторону от этой точки.

Сам Слуцкий тоже на месте не стоит, но и вперед бездумно не лезет. Перемещается мой противник короткими рывками от валуна к валуну, и в принципе, можно попытаться его на этом поймать. Вот только для этого мне придется прекратить перемещаться и занять позицию в ожидании его очередной перебежки.

Воплотить эту мысль в жизнь я не успеваю – меня накрывает третьим ментальным импульсом. Теперь секундной слабостью и выцветанием окружающего мира проблемы не ограничиваются. Меня шатает на бегу, я спотыкаюсь и падаю, с трудом координируя движения, чтобы не сломать себе что-нибудь при ударе об утрамбованную землю.

Инерция позволяет мне закатиться за очередной валун, но сразу вскочить и побежать дальше у меня не получается. Мозг работает заторможенно, а тело с трудом выполняет его вялые команды. Секунд через пять я более или менее прихожу в норму, но если так будет продолжаться, ещё через пару ментальных атак я буду превращаться в овощ на минуту, а этого вполне хватит, чтобы Слуцкий приблизился ко мне вплотную. О том, к чему это приведет, думать почему-то не хочется.

Не забываю я и о снайпере, засевшем где-то на пологой возвышенности, покрытой редким кустарником. Сейчас он меня не видит – не пробить ему мою маскировку, даже если у него имеется какой-то конструкт наблюдения или сканер, собранный из фрагментов устройств кибов. Но если Слуцкий как-то обозначит для него цель… Впрочем, я по-прежнему не уверен, что мой противник и стрелок – сообщники. Хотя, конечно, нельзя исключить и версию, что это всё же именно семья Слуцких решила подстраховаться на случай совсем уж нежелательного развития событий.

Снова бегу, прекрасно понимая, что дальше так продолжаться не может. Я или перехвачу инициативу у противника, или он меня в конце концов обездвижит и добьет. Хуже всего то, что стрелять мне можно только наверняка. Если я обнаружу свою позицию, тут же нарвусь на сфокусированный ментальный импульс, и сколько мне придется от него отходить, никто не знает. Думаю, при таком раскладе времени на расправу со мной Слуцкому вполне хватит. И мощный револьвер ему в этом очень поможет. Теперь понятно, зачем он прихватил его с собой.

– Сергей, прекращай бегать, – Ло мыслит примерно так же, как и я. – Это ничего не даст. Нужно атаковать самому.

Она, несомненно, права, но всё не так просто. Можно, конечно, рвануть навстречу противнику, но при этом слишком велик риск нарваться на нанесенный с короткой дистанции концентрированный ментальный удар, а это почти наверняка означает очень быстрый летальный исход. Слуцкий вырубит меня, а потом просто расстреляет, как в тире. Такого шквала огня никакой щит долго не выдержит.

Идея возникает у меня в голове спонтанно. Я толком даже не успеваю её проанализировать, как меня настигает четвертый ментальный импульс. На этот раз Слуцкий довольно сильно промахивается. Не получается у него каждый раз угадывать направление, в котором я убегаю. И всё же меня изрядно пошатывает. Я даже падаю на одно колено и несколько секунд трясу головой, пытаясь прийти в себя. Если бы не маскировка, уже точно схлопотал бы пулю. Не от Слуцкого, так от снайпера.

Состояние обостренного восприятия накатывает внезапно, и это позволяет мне собраться, перебороть слабость и рвануть вперед в спринтерском темпе. Вот только длится прилив сил недолго. Как только я оказываюсь за очередным укрытием, организм переходит в обычный режим. Не могу утверждать, что мои вчерашние попытки нащупать путь осознанного вызова вихревого скачка не дали никаких результатов, но создать надежно работающий алгоритм погружения в состояние обостренного восприятия мне так и не удалось, а он мне сейчас нужен просто позарез. Если методика не сработает, я рискую получить очень неприятные последствия, причем уже очень скоро.

Мне нужно время. Хотя бы немного времени, чтобы собраться и попытаться вогнать организм в нужное состояние. Снимаю с пояса жезл стихии вакуума и выскакиваю из-за укрытия. Где прячется Слуцкий, мне известно совершенно точно, хотя в прямой видимости его и не наблюдается. Прямо на бегу наношу удар серпом пустоты. Не по противнику, его мне отсюда не достать, а по одному из двух крупных валунов, за которыми он скрывается. Бью под углом, вкачивая в жезл очень приличную порцию скрытой силы. Рассечь здоровенный булыжник пополам я не рассчитываю, но срезать его верхушку у меня получается.

Срубленный пласт камня с угрожающим шуршанием соскальзывает с вершины и тяжело падает на грунт, ощутимо его сотрясая, а я бегу дальше, надеясь, что Слуцкий потратит хотя бы несколько секунд на осмысление ситуации. Вряд ли мой оппонент предполагал, что я достаточно точно знаю, где он находится, да и разрубленный камень тоже не должен его обрадовать. Он-то, скорее всего, считал, что дело уже почти сделано, а тут оказывается, что жертва ещё может огрызаться, причем достаточно опасно.

Прячусь за небольшим валуном и пытаюсь выбросить из головы посторонние мысли. Кладу на землю боевой жезл, а вместо него достаю ключ артефактора и один из стальных метательных шариков. Кидаю шарик на грунт и направляю на него жезл с зеленым камнем.

– Давай демон, не подведи, – мысленно взываю к своему бестолковому ассистенту. – Этот шарик – конструкт. Работаем!

На этот раз демон не задает дурацких вопросов. Возможно, я всё-таки зря считаю его слегка туповатым. Поток скрытой силы послушно устремляется к шарику, извлеченному мной когда-то из обломков крупного подшипника. В голове ожидаемо взрывается серия бомб, да и виртуальная бетонная стена тоже уже здесь, и меня об неё без всякого почтения прикладывает всей тушкой.

Организм немедленно обижается на такое обращение и соскальзывает в режим обостренного восприятия, и тут наступает самый тонкий момент. Если сейчас я просто прерву попытку накачки стального шарика скрытой силой, меня выбросит обратно в обычное состояние. Такое уже много раз случалось в моих вчерашних экспериментах. Мне нужно подменить один стресс другим, и тогда я останусь в режиме вихревого скачка. По крайней мере, теоретически. На практике мне такое ещё ни разу не удавалось.

Сейчас мне приходится буквально разрываться на три части. Я одновременно продолжаю качать силу в магически инертный шарик и краем сознания слежу глазами летающего голема за перемещениями Слуцкого. Параллельно с этим левой рукой кладу автомат на валун и почти не целясь выпускаю подряд две короткие очереди куда-то в сторону меняющего позицию Слуцкого. О прицельной стрельбе в таких условиях, само собой, речи нет, но сейчас это мне и не требуется.

Впереди мелькают яркие вспышки и почти мгновенно на меня накатывает грохот. В валун бьют мелкие каменные осколки. Зрителям, собравшимся посмотреть на нашу дуэль, обеспечено отменное зрелище. Восемь модифицированных пуль способны устроить среди разбросанных по полигону валунов знатный фейерверк, и они с этой задачей отлично справляются. Выглядит моя стрельба очень эффектно, но за модифицированными пулями тянется едва заметный светящийся след, видимый только морфам, и теперь Слуцкий знает, откуда я веду огонь. Для него это огненное шоу – признак моего отчаяния. Он понимает, что я стреляю неприцельно, и делает вывод, что это лишь попытка оттянуть неизбежное.

Чувство опасности вонзает мне в мозг раскаленный штырь, и я мгновенно перебрасываю весь поток текущей через меня скрытой силы с накачки энергией стального шарика на подпитку силового щита, создаваемого Поясом огненного зеркала. Состояние обостренного восприятия при этом никуда не девается, а значит, мне всё-таки удалось впервые вызвать вихревой скачок по собственной воле. Одновременно я лихорадочно вспоминаю, как противостоял попытке магического принуждения к правде, и выстраиваю в собственной голове ещё один защитный барьер на случай, если Пояс огненного зеркала всё-таки не справится.

– Опасность! – бухтит демон.

– Сергей, что ты творишь?! – заглушая мысленный голос моего помощника выкрикивает Ло, а Шела издает только тихий всхлип. Она сейчас на трибуне рядом с Павловым и Юрьевым, и вслух мне сказать ничего не может.

Я почти физически ощущаю, как ментальный импульс бьет в силовой щит. Сейчас это не размазанный по большому сектору удар по площадям, а точно сфокусированная ментальная атака, призванная превратить меня в безвольную куклу. Выплеск скрытой силы четко структурирован и обладает немалой мощью. Чувствуется, что Слуцкий годами оттачивал эту технику, но и я встречаю удар противника, неплохо подготовившись к его отражению.

Силовой щит, щедро напитанный скрытой силой, принимает на себя яростный поток ментальной энергии. Наверное, сейчас моя защита без особых проблем отразила бы прямое попадание снаряда среднего калибра, но удар Слуцкого имеет другую природу, и щит справляется с ней не до конца.

– Защита пробита, – шелестит в моей голове голос демона.

Часть ментальной энергии, пробившая щит, обрушивается на меня и врезается в последнюю преграду, поспешно выстроенную мной прямо в собственной голове. Врезается, сминает её, но и сама почти полностью рассеивается. Меня шатает, я выпускаю из рук ключ артефактора и автомат и тяжело опускаюсь на землю, а Слуцкий уже бежит ко мне, стреляя по моему укрытию из пистолета-пулемета. Нас разделяет не больше семидесяти метров, однако это расстояние ещё нужно пробежать, а я уже прихожу в себя. Скрытая сила, продолжающая течь через мой источник бурным потоком, смывает последствия ментального удара, и возвращает мне утраченную способность действовать.

Противник уверен, что я сейчас совершенно не готов к сопротивлению, и дальнейшее становится для него очень неприятным сюрпризом. Первое, что попадается мне под руку – это Жнец. Жезл лежит очень удобно, и на то, чтобы поднять его и навести на цель, уходят буквально доли секунды. Мой случайный выбор оружия неожиданно оказывается очень удачным. Слуцкий как раз пробегает мимо большого валуна неправильной формы, и я повторяю недавно примененный прием, но уже с совершенно иной целью. Серп пустоты подрубает верхушку валуна, и каменюка примерно в тонну весом валится прямо на голову моему оппоненту.

Его силовой щит срабатывает штатно и не дает своему хозяину погибнуть под ударом прилетевшего сверху булыжника. Он отталкивает камень, и тот падает прямо перед Слуцким. На этом ресурс амулета иссякает, и вспыхнувшая силовая защита рассыпается ворохом бледных искр, а мой противник, набравший очень приличную скорость, влетает во внезапно выросшую на его пути каменную преграду. При виде этого зрелища у меня мелькает злорадная мысль, что теперь не только я знаю, что такое с размаху впечататься в бетонную стену.

Слуцкий влипает в камень и тихо сползает по нему на землю. Судя по всему, он уже не боец, но бдительности я стараюсь не терять. Встаю и собираюсь совершить короткий рывок к поверженному противнику, но в этот момент в валун рядом со мной бьет тяжелая пуля. Снайпер вступил в игру, вот только как он меня увидел?

– Сергей, маскировка! – предупреждает Ло, и я только сейчас осознаю, что моя сфера скрытности работает едва на пару процентов мощности. Отражая ментальный удар Слуцкого, я вытянул скрытую силу буквально отовсюду, докуда смог дотянуться, и бросил её в щит и свою личную ментальную преграду, возведенную в собственной голове. А потом повторил то же самое ещё раз, вложив едва начавший восстанавливаться запас энергии в удар серпом пустоты.

Я резко пригибаюсь и прыгаю в сторону. Вторая пуля проходит чуть выше и бьет в камень, за которым лежит Слуцкий. Позиция стрелка мне известна. Вал, конечно, не то оружие, из которого можно куда-то попасть на дистанции около километра, но это только если использовать обычные патроны. С модифицированными вопрос особый – по воздействию на цель мои пули напоминают одновременно фугасные и зажигательные снаряды.

– Демон, целеуказание!

Вывожу маскировку в штатный режим, смещаюсь влево и выпускаю по подсвеченной цели весь остаток магазина. В камень справа от меня врезается ещё одна пуля, а потом поросшая кустарником вершина небольшой возвышенности, на которой засел снайпер, превращается в огненный ад.

– Шела, он твой!

– Простите, господа, мне необходимо ненадолго вас покинуть, – не отключая канал связи, вслух произносит Шела, обращаясь к Юрьеву и полковнику Павлову. – Вы ведь слышали выстрелы с холма за полигоном. Кто-то пытался вмешаться в поединок и убить шевалье Белова. Преступника необходимо срочно задержать или ликвидировать.

– Мы готовы оказать вам любое содействие, – мгновенно реагирует Павлов.

– Доставьте меня как можно быстрее до нашего броневика.

– Следуйте за мной, госпожа лейтенант, – вместо полковника отвечает Юрьев, и его голос не обещает стрелку ничего хорошего.

Я вижу, что снайпер ещё жив. Ему повезло, и ни одна моя пуля в него не попала. Этого, впрочем, и следовало ожидать. Тем не менее, самочувствие стрелку мой ответный огонь явно изрядно подпортил. Во всяком случае, двигается его отметка довольно медленно и неуверенно. Сейчас, правда, мне пока не до него – нужно заканчивать со Слуцким.

Меняю магазин и обхожу камень, с которым так неудачно для себя встретился мой оппонент. Что интересно, Станислав Слуцкий в сознании, но явно находится на грани нокаута. Его лицо залито кровью, правая рука вывернута под неестественным углом, однако в левой он с трудом удерживает тяжелый револьвер, изо всех сил пытаясь навести его на меня. Мало того, что у него это чисто физически плохо получается, так он еще и видит меня, как размытую тень, несмотря на сверхкороткую дистанцию.

Грохочет выстрел, и пуля пролетает в метре от моего правого плеча. Слуцкий находит в себе силы изменить прицел, но выстрелить второй раз я ему не даю. Ударом ноги выбиваю револьвер из дрожащей руки противника, снимаю маскировку и навожу ствол Вала точно на переносицу противника.

– Семья выкупит мою жизнь, – хрипит Слуцкий, однако в его глазах нет страха. В них пылает только ненависть, и я вижу, что на самом деле он и не думает признавать свое поражение, а его слова – не более чем уловка, призванная меня отвлечь.

Зрачки Слуцкого начинают быстро расширяться, а в уголках рта появляется пена странного зеленоватого цвета. Я сразу вспоминаю выпитую им перед началом поединка жидкость. Наверное, всё-таки некий стимулятор, усиливающий способности к ментальной магии.

– Сергей, не верь ему! – предупреждает Тапар, но я и сам понимаю, что мой противник уже сделал свой выбор.

Я знаю, что сейчас произойдет, и изменить уже ничего не могу. Да и не хочу, если уж говорить честно. Оставлять в живых такого опасного врага – большая ошибка, но будет лучше, если первый шаг сделаю не я. Так моей совести будет спокойнее.

Слуцкий уже готов к нанесению нового ментального удара, и как только чувство опасности вцепляется когтями в мой мозг, я тяну на себя спусковой крючок. Вал тихо шелестит автоматикой перезарядки, а в голове противника появляется непредусмотренное природой отверстие.

***

Продолжаю стоять на месте, ожидая прибытия секундантов. Я понимаю, что со стороны концовка нашего поединка выглядела хладнокровным убийством лишенного способности защищаться противника. Никто ведь не знает, что промедли я ещё хотя бы секунду, и Слуцкий нанес бы по мне сфокусированный ментальный удар. Впрочем, по дуэльному кодексу я был в своем праве. Семья Слуцких, конечно, не будет в восторге от моего поступка, но надеюсь, увиденное послужит уроком для других желающих свести со мной счеты.

На полигоне довольно долго никто не появляется. Видимо, секунданты и зрители опасаются стрелявшего в меня снайпера. Это вполне разумно, ведь они не знают, уничтожил ли я стрелка ответным огнем. Минут через десять мимо полигона ревя двигателем проносится наш бронетранспортер. На его броне я вижу отряд из шести стражников с автоматическим оружием, в тяжелых бронежилетах и кевларовых шлемах.

Снайпер за это время успевает уковылять всего метров на двести от своей изначальной позиции. Ранение в ногу крупным и острым деревянным обломком не способствует быстрому перемещению. Да и контузию он, похоже, получил достаточно серьезную. Упускать стрелка нельзя, а то вдруг Слуцкие попытаются вывернуть ситуацию так, будто это я нанял его для убийства своего противника во время дуэли. Так себе версия, конечно, но хотелось бы исключить даже саму возможность возникновения каких-либо подозрений в мой адрес.

Броневик вламывается в кустарник и, легко подминая растительность, взбирается на возвышенность. Перед самой вершиной он замедляет ход, и десант спрыгивает с брони. Боевая машина выкатывается на плоскую верхушку холма и останавливается. Через десяток секунд несколько раз коротко рявкает тридцатимиллиметровая пушка. Взрывы впереди и по обе стороны от стрелка наглядно объясняют беглецу, что его отлично видят, и следующий выстрел станет для него последним. Снайпер останавливается и тяжело опускается на землю, ожидая прибытия пеших преследователей. Винтовку он давно потерял, а теперь отбрасывает в сторону и небольшой револьвер – последнее оставшееся у него оружие. На пощаду стрелок вряд ли рассчитывает, но умирать прямо здесь и сейчас он не хочет.

Через пятнадцать минут Шела и стражники возвращаются к трибунам. Секунданты и зрители к этому моменту уже покидают свои укрытия и втягиваются на территорию полигона. Ни у кого не спрашивая разрешения, Шела загоняет броневик прямо на площадку для дуэлей. Восьмиколесная боевая машина бодро подкатывает прямо к нам, и к тому моменту, как вокруг меня и тела Слуцкого начинает собираться толпа, пленный уже стоит на коленях, удерживаемый лейтенантом Вировой за воротник куртки, и готов к немедленной даче показаний. В его глазах я вижу характерный блеск. Шела времени зря не теряла, и побуждающий к откровенности препарат уже бурлит в крови стрелка.

Толпа бурно обсуждает нашу схватку, но голоса быстро стихают, когда к нам подходит окруженный свитой и стражниками Самаров.

– Хасан Ибрагимов, – подсказывает барону полковник Павлов, указывая на задержанного стрелка. – Известная личность. Петля по его шее уже давно скучает. Не последний человек в криминальной среде. Входит в группировку Уильяма Кёлера.

– Кто тебя послал? – с брезгливостью глядя на стрелка, спрашивает барон, явно не рассчитывая получить ответ.

– Уильям, – неожиданно легко сдает своего босса Ибрагимов.

– Что он тебе приказал?

– Убить шевалье Белова во время дуэли. Желательно таким образом, чтобы все решили, что меня наняла семья Слуцких.

– А это не так?

– Нет. После гибели Руслана Слуцкого наши отношения с его родственниками обострились. Они отказались платить по его долгам. Моё задание имело сразу две цели. Первая – отомстить Белову за гибель множества наших людей, и вторая – подставить Слуцких. Уильям считал, что столь серьезный удар по репутации сделает их сговорчивее.

– Почему послали именно тебя? – барон явно слегка озадачен откровенностью снайпера. – Исполнителя попроще не нашлось?

– Я морф. У обычного стрелка попасть в шевалье Белова не было бы никаких шансов. Он бы его просто не увидел. Даже я стрелял почти вслепую, несмотря на использование очень дорогого артефакта проникающего зрения.

– Все слышали его слова? – барон обводит взглядом толпу, иногда чуть задерживая его на отдельных лицах.

Толпа согласно гудит.

– Шевалье Белов, у вас есть претензии к семье Слуцких по поводу инцидента со снайпером?

– Никаких. Меня вполне устраивает результат дуэли.

– Секунданты шевалье Станислава Слуцкого, у вас есть претензии к шевалье Белову?

– Нет, – после небольшой паузы один за другим отвечают оба приятеля убитого.

– Почему он застрелил Станислава? – раздается из толпы визгливый женский крик. – Наша семья могла бы заплатить выкуп, а он даже не дал нам этого шанса!

– Главное оружие Слуцкого – ментальный удар, – громко и отчетливо произносит Хасан Ибрагимов, всё ещё находящийся под действием развязывающего языки препарата. – Это секрет вашей семьи, но не все умеют хранить секреты, особенно по пьяни. Если бы Белов не застрелил Слуцкого, в следующую секунду ваш родственник выжег бы ему мозг.

На полигоне устанавливается напряженная тишина. Постепенно все взгляды сходятся на бароне Самарове. Именно от него толпа ждет окончательного решения.

– Поединок окончен, – мрачно глядя на снайпера, произносит барон. – Победил шевалье Белов. Всё имущество проигравшего переходит в собственность победителя. Полковник, проследите за тем, чтобы необходимые формальности были соблюдены надлежащим образом.

– Всенепременно, господин барон, – слегка наклоняет голову в вежливом поклоне Павлов, совершенно не скрывающий своего удовлетворения результатом дуэли.

***

Силин собрал своих людей в штабной палатке, чтобы обсудить новости, только что поступившие из Свислова. Объект их охоты вновь проявил себя с неожиданной стороны, и это могло внести коррективы в уже разработанные планы.

– Агент Пауля сообщает, что вчера дуэльный боец одной из аристократических семей баронства Самарова вызвал шевалье Белова на поединок, – без всякого предисловия сообщил Силин, – Условия самые жесткие – схватка до смерти одного из противников и переход имущества проигравшего победителю. Дуэль состоялась сегодня днём.

– Надеюсь, наше задание не потеряло смысл в связи с безвременной кончиной главного фигуранта? – осторожно уточнил Степнин, самый молодой морф из приглашенных на совещание.

– Не потеряло, иначе я бы с этого и начал, – ответил Силин, не скрывая недовольства тем, что его перебили. – Белов победил и стал заметно богаче, чем был раньше. Намного богаче, но это для нас не столь уж важно. Хуже всего то, что, судя по всему, мы противника сильно недооценили. Станислав Слуцкий, вызвавший его на дуэль, был опытным бойцом, победившим уже далеко не в одном поединке. Его секретным оружием являлся мощный ментальный удар, но против Белова этот козырь не сработал.

– Как он защитился?

– Неизвестно. Агент не смог выяснить такие подробности. Зато он рассказал, что прямо во время поединка Белова пытался застрелить некий снайпер, стрелявший в него из-за границ полигона с хорошо выбранной позиции.

– Стрелок промахнулся?

– Да. Причем, несколько раз подряд. А потом он был обстрелян в ответ Беловым, получил ранения, и его захватила лейтенант Вирова при некотором содействии местной стражи.

– Может наоборот? – демонстративно изогнул бровь молодой морф. – Стражники осуществили захват, а она рядом постояла?

– Нет, господин Степнин. Всё было именно так, как я сказал. Лейтенант Вирова преследовала стрелка управляя броневиком, а потом прижала его к земле огнем скорострельной пушки и заставила сдаться. Роль стражников свелась к сбору брошенного снайпером оружия и конвоированию задержанного. Им, между прочим, оказался некто Хасан Ибрагимов, подручный главы местной криминальной группировки и не самый слабый морф.

– Серьезная дамочка, – озадаченно качнул головой Краев. – А я полагал, что она просто женщина Белова и не более того. Ну, в технике неплохо разбирается и, вероятно, ещё что-то по мелочи умеет, но чтобы так…

– Одно другому не мешает, – невозмутимо ответил Силин. – Она бывшая охотница, причем не за утками и зайцами, а за артефактами чужих. Необычное занятие для женщины, особенно настолько красивой, но, видимо, мозги у неё так устроены, всякое бывает. Не это сейчас главное. Белов оказался намного сильнее, чем мы думали изначально, и в связи с этим у нас возникает очень неприятная проблема. На данный момент у меня нет никакой уверенности, что мы сможем захватить его живым, а убивать Белова нет никакого смысла. Он нам не враг, а морф с уникальными способностями, который может принести огромную пользу герцогству. Жаль только, что Белов – человек семьи Волжских, однако пока он не получил титул барона из рук графа Волжского, всё ещё можно исправить. Нам приказано действовать с позиции силы, и ещё пару дней назад я считал такой подход единственно верным.

– А теперь, судя по всему, вы свое мнение изменили, – не столько спрашивая, сколько констатируя факт, произнес Краев.

– Да. Теперь я считаю, что с Беловым нужно попытаться договориться.

– Господин Силин, вы очень верно заметили, что у нас есть конкретный приказ, – возразил Степнин. – Изменить его может только тот, кто его отдал. У вас ведь есть возможность связаться с руководством. Думаю, самое время это сделать.

– Я уже отправил свой доклад наверх, – недовольно поморщился Силин.

– И, судя по всему, ответ вам не понравился, – оценив выражение лица командира отряда, предположил Степнин.

– Нам приказано действовать в соответствии с изначальным планом, – подтвердил Силин. – Начальство считает, что только силовой захват сделает Белова сговорчивым и позволит навязать ему необходимые нам условия. К сожалению, те кто принимает решения, находясь в сотнях километров от места событий, не всегда способны адекватно оценивать реальную обстановку.

– Руководству всегда виднее, – пожал плечами Краев. – Приказано – значит будем выполнять. Если при этом Белов погибнет, нам, конечно, мало не покажется, но лучше уж так, чем получить на свои головы обвинение в прямом нарушении приказа. В конце концов, вы ведь своевременно доложили наверх о возникших проблемах, так что со своей стороны мы сделали всё, что могли.

– Согласен, – поддержал Краева Степнин. – Раз есть приказ на захват, значит проведем захват.