Лорд утерянных земель

Глава 4

Огонь мы с Тапаром открываем одновременно. Вал с тихим шелестом выдает короткую очередь, а боевой жезл тайкуна выбрасывает три параллельные струи инфернального пламени. Тапар – книжник школы Шторма, и конструкты у него соответствующие. Его конёк – стихия огня, одна из базовых и самых изученных, но от этого не менее смертоносная.

Совершаю короткий бросок в сторону, меняя позицию, и спустя мгновение после моих выстрелов, в том месте, где я только что находился, возникает из воздуха довольно крупный шестиногий ящер, подернутый тонкой пленкой маскировочного поля. Выглядит он слегка размазанным в пространстве, но нет сомнений, что такую маскировку сканеры противника пробить вполне в состоянии. Фантом прыгает вперед и вправо, тоже имитируя смену позиции. В сотне метров от меня аналогичный прыжок исполняет соткавшийся из ничего его брат-близнец. Обоих призрачных големов наверняка уже засекли сканеры укрепрайона кибов, и его вычислитель должен связать их появление с внезапной атакой на своего робота-разведчика. По крайней мере, наш план предполагает именно такой расклад.

Защитное поле атакованного нами робота сносит практически в ноль. Оно вспыхивает и тут же гаснет, а в корпус боевой машины времен Чужой войны бьют остатки непогашенной щитом энергии. Выдвинутая из-под брони пушка, похоже, повреждена, но у противника есть ещё одна, да и об ударно-разведывательном дроне на его спине забывать тоже не стоит. Я понимаю, что терять нельзя ни секунды. Стрелять по фантомам роботу лучше не позволять. Вернее, стреляет-то он пусть сколько влезет, но вот давать ему в них попадать точно не следует, иначе вычислитель укрепрайона быстро разберется, что атаковали робота не призраки, а кто-то другой, гораздо более опасный.

От пропущенного удара робот останавливается и отшатывается назад, но пружинит на четырех конечностях и быстро восстанавливает равновесие. Одновременно с этим из его корпуса выдвигается уцелевшая пушка, а со спины срывается диск летающего дрона. Этот момент упускать нельзя, и я бью по противнику серпом пустоты, стремясь рассечь его сверху вниз ровно пополам.

Это мое первое боевое применение конструкта стихии вакуума. Выглядит жезл необычно. Вместо одного или нескольких крупных прозрачных камней в навершии, к чему я уже успел привыкнуть, здесь рукоять заканчивается довольно толстым плоским диском темно-фиолетового, почти черного цвета. Во время работы артефакта внутри диска проскакивают быстрые змеящиеся разряды, но за его пределы они не выходят. Зато впереди, около цели, формируется нечто, действительно напоминающее формой серп. Это зона абсолютной пустоты, и она обрушивается на объект атаки под тем же углом, под которым повернут диск жезла. В данном случае его плоскость я сориентировал перпендикулярно земле, и серп бьет робота точно сверху. Что может сделать пустота броне робота? Обычная – ничего, но стихия вакуума – очень коварная штука. Соприкасаясь с преградой, серп не пытается её пробить. В месте удара он превращает в пустоту её саму. Как именно это происходит, мне не смог объяснить даже Тапар, но жезл работает безотказно, в чём я немедленно убеждаюсь.

Пытающийся взлететь диск разваливает ударом серпа пополам, и он исчезает во вспышке взрыва. Рукой, сжимающей рукоять жезла, я чувствую отдачу и легкое сопротивление, но продолжаю атаку. Серп, уже растративший часть своей энергии, падает на спину роботу. Сопротивление возрастает, но на пробитие брони запаса скрытой силы, вложенного в виртуальное лезвие, всё-таки хватает, а дальше оно безнадежно вязнет в туше робота кибов. В этот раз режим обостренного восприятия активироваться почему-то не желает, и я жалею, что так и не спросил о нем Тапара, хотя уже не раз собирался. Что-то меня каждый раз останавливало.

Все четыре конечности робота подкашиваются, он делает пару неуверенных шагов и валится набок. Видимо, повреждения, нанесенные серпом, всё же оказались критическими. Этот противник больше не боец, однако дело пока не сделано, мы ведь пришли сюда за конкретным трофеем, а его ещё нужно добыть.

Боевой жезл – не пулемет. Некоторые конструкты умеют наносить удары сериями энергетических сгустков, но чаще всего им всё-таки требуется какое-то время на перезарядку, и зависит оно в основном от способностей хозяина к прокачке скрытой силы через свой источник. Мне для быстрой перезарядки Жнеца нужно состояние обостренного восприятия, а оно пока капризничает и приходить не торопится.

– Артиллерия укрепрайона открыла огонь! – предупреждает Ло, и почти сразу на месте призрачных ящеров земля встает дыбом, а нас с Тапаром забрасывает комьями грязи деревянными обломками и прелой листвой. Тайкун подыгрывает противнику, изменяя иллюзию. Теперь по местности вокруг воронок от взрывов разбросаны ошметки уничтоженных големов. Во всяком случае, так должна выглядеть картинка, воспринимаемая сканерами дронов-разведчиков, взлетевших над укрепрайоном кибов.

Что интересно, по другую сторону ничейной зоны царят тишина и спокойствие. Складывается впечатление, что наделенному имитацией разума конструкту, управляющему укрепрайоном тайкунов, нет никакого дела до происходящего на нейтральной полосе, хотя наша короткая схватка с роботом кибов наверняка была зафиксирована его средствами наблюдения. Меня это бездействие несколько напрягает, но пока отвлекаться на анализ его причин просто некогда.

– И что теперь? – спрашивает Тапар.

– Пойду потрошить добычу. Надо опередить робота-ремонтника, который скоро прибудет сюда для эвакуации поврежденного собрата. Только не хотелось бы, чтобы изменение состояния нашего трофея заметил противник. Прикроете меня?

– Можешь приступать. Я создам иллюзию, что робот так и лежит там, где ты приложил его серпом пустоты, и все составные части у него на месте.

Я чувствую, как жезл напитывается скрытой силой, и к моменту, когда я оказываюсь рядом с упавшей набок боевой машиной кибов, он вновь готов к применению. Сейчас маскировочное поле робота не функционирует, и лежащий в моем рюкзаке шар тайкунов легко просвечивает броню, показывая мне внутреннюю структуру добычи. Тремя короткими рассекающими ударами я вырубаю из туши робота уцелевшую автоматическую пушку, умудрившись не повредить её механизмы перезарядки и отсек с компактно уложенной лентой боепитания.

Получившийся обрубок весит под сорок килограммов, и тащу я его с изрядным трудом, особенно с учетом того, что на мне уже навешано. Тапар продолжает держать наведенную иллюзию, и для сторонних наблюдателей ограбленный робот всё ещё выглядит относительно целым.

– Отходим, – пыхтя от напряжения, приказываю я Тапару.

– Сергей, я не смогу долго поддерживать иллюзии при удалении от места боя. Мы слишком нашумели, и теперь обе стороны ведут активное наблюдение за ничейной зоной. Давление на призраки слишком сильное, и без постоянной подпитки они почти сразу рассеются.

– Держите, сколько сможете. Надеюсь, мы за это время успеем уйти достаточно далеко.

– Я бы на это не рассчитывала, – обеспокоенно возражает Шела. – Какие-то нехорошие шевеления у противника наблюдаются, причем в обоих укрепрайонах. Взлетают новые дроны и големы. Через несколько секунд они сунутся прямо к роботу, и тогда никакая иллюзия уже не поможет.

Тихо ругаясь, я перехожу на бег. Бросать добычу жалко, а нести тяжело и неудобно. Тапар мне помочь не может, он полностью сосредоточен на удержании иллюзий и пока не покидает свою позицию, рассчитывая догнать меня несколько позже, когда я со своей ношей отойду подальше от места боя.

– Интенсивность сканирования местности противником растет, – предупреждает Кан. – Фиксирую повторную активизацию артиллерийских систем и стационарных дальнобойных конструктов иншеров. Вижу выходящих на поверхность боевых роботов и големов.

– Доигрались, экспериментаторы, – злобно шипит Ло. – Высылаю второго робота вам навстречу.

Это очень кстати. Один робот и так нас страховал, но два – это намного лучше. По крайней мере, в нужный момент они смогут отвлечь на себя внимание противника.

– Охотник, брось эту дрянь и валите оттуда! – приказывает Ло, вот только она мне не начальница.

– Бросить уже добытый артефакт? – задыхаясь от бега с тяжелой ношей, возмущаюсь я. – С чего бы это? На самом деле, пока ещё ничего не случилось. Ну, возбудились почему-то местные твари, так может они сейчас начнут азартно крошить друг друга, а мы тихо исчезнем со сцены и с интересом понаблюдаем за дракой со стороны.

– Сергей, Ло правильно говорит, – неожиданно поддерживает десантницу Шела. – Брось пушку, потом её подберем.

– Тапар, начинайте отход! – игнорируя слова Шелы, обращаюсь по ментальному каналу к тайкуну. – Вы там и так уже слишком задержались.

Упрашивать Тапара не приходится, и он срывается с места, довольно быстро нагоняя меня.

– Секунд через десять призраки сдохнут, – на бегу сообщает тайкун.

– Охотник, ты жадный идиот! – в голосе Ло звучит искреннее возмущение. – Бросить бы тебя там вместе с этой хренью, да Тапара жалко. Шела, надеть боевую экипировку! Выдвигаемся к этим чудикам, пока им задницы не поджарили!

И вот теперь я понимаю, что всё действительно серьезно. Не стала бы Ло отдавать такие приказы, если бы нам не грозила реальная опасность.

– Не надо, Ло! Сами справимся, – я опускаю пушку на землю, дожидаюсь Тапара, и мы вместе бежим дальше. Перед тем, как рвануть за мной, тайкун бросает что-то рядом с пушкой, и наш трофей окутывает небольшая полусфера полога скрытности, полностью скрывая его от сканеров и конструктов наблюдения.

– Фантомы рассеялись… – докладывает Кан.

– Фиксирую массированный залп стационарных огневых точек обоих укрепрайонов! -рычит Ло. – Да чтоб вас всех с вашими авантюрами…!

Сначала взрывами снарядов накрывает изрядную площадь ничейной территории вокруг позиций, с которых мы с Тапаром стреляли по роботу. Туда же ярко светящимися росчерками бьет какое-то оружие тайкунов, окончательно выжигая измочаленную осколками растительность. Что интересно, друг по другу непримиримые враги почти не стреляют. Видимо, нас обе стороны воспринимают, как приоритетные цели.

– Да что с ними такое?! – в голосе Кана звучит непонимание. – Не настолько большой ущерб мы им причинили, чтобы так реагировать? А укрепрайон иншеров Сергей и Тапар вообще не трогали.

– Вопрос не в размере ущерба, а в способе его нанесения, – негромко отвечает Шела. – Мы сделали что-то такое, что было воспринято, как очень опасная угроза.

– Второй залп! – предупреждает Ло, которой сейчас явно не до абстрактных рассуждений. – Часть снарядов ляжет рядом с вами!

– На землю! – кричит Тапар, и я падаю, закатываясь в какую-то неглубокую ямку.

Земля несколько раз ощутимо вздрагивает. Раздается грохот серии взрывов, и над нами проходит ударная волна, несущая всякий лесной мусор, комья земли, довольно крупные ветки и даже небольшие камни. Дерево метрах в тридцати от меня неожиданно вспыхивает всё целиком и мгновенно рассыпается горкой праха, который тут же сносит очередной волной спрессованного воздуха.

– Тапар, вы целы?

– Жив пока.

– Уходим!

Мы бежим дальше.

– Ло, нужно отвести наших роботов, они здесь будут только мешать, – неожиданно заявляет Шела. – Целей для них всё равно нет, а если они начнут стрелять, то выдадут направление, в котором отходят Сергей и Тапар. Противник их не видит и бьет по площадям. Снарядами только что накрыло очень большую территорию, причем не только там, где были наши, но и часть ничейной зоны в противоположной стороне.

Пару секунд Ло молчит, а потом с видимым облегчением произносит:

– Отвожу роботов. Похоже, в этот раз нам крупно повезло.

Третьего залпа мы так и не дожидаемся. Видимо, осознав, что шансы накрыть цели слишком малы, наши противники решают не тратить зря ценные боеприпасы. Дроны-разведчики и летающие големы ещё какое-то время кружат над чащей, старательно избегая сближения друг с другом, но потом успокаиваются и возвращаются в укрепрайоны. Похоже, неконтролируемой эскалации конфликта нам всё же удается избежать, но меня явно ждет очень неприятный разговор с Ло.

Мы переходим на шаг и восстанавливаем дыхание.

– Ну как вы, Тапар? – улыбаюсь я тайкуну.

– Давно так не бегал, – качает головой союзник. – Теряю форму. Попросить что ли Ло погонять меня немного в спортзале?

– Как там наш трофей? Не раскурочило его случайным снарядом?

– Нормально всё с вашей пушкой, – отвечает за Тапара Кан. – Подождем час-другой, чтобы всё улеглось, и отправлю за ней ремонтного робота.

***

Вопреки моим ожиданиям, устраивать скандал и качать права Ло не стала. В конце концов, всё ведь закончилось более или менее нормально, а на то, что я признаю её право отдавать мне приказы, она вряд ли рассчитывает. Старый армейский принцип: если командир по каким-то причинам не может наказать подчиненного за совершенный проступок, он должен этот проступок не заметить. Здесь, конечно, ситуация несколько иная, но ронять свой авторитет, бодаясь со мной с вполне предсказуемым результатом, Ло однозначно не хочет. К тому же её правоту я ведь в итоге всё-таки признал и пушку бросил, так что всё она делает правильно. Незачем эту ситуацию лишний раз педалировать.

В целом я результатом охоты доволен. Трофей нам добыть удалось, да и пищу для размышлений мы получили весьма обильную. Понять бы ещё, почему реакция на наши действия оказалась настолько агрессивной. Впрочем, кидаться снарядами здешние обитатели иногда начинают и по более скромным поводам. Достаточно вспомнить, как нас с Данжуром едва не накрыло артиллерийским залпом на месте моей схватки с бандитами Уильяма Кёлера в Змеином лесу. А ведь тогда мы просто сильно нашумели, и не более того.

Новая экипировка показала себя очень неплохо. Правда, проверить в деле силовой щит так и не получилось, но может, оно и к лучшему. А вот серп пустоты оказался очень интересным инструментом. Жаль, что не удалось испытать его в полную силу, ведь войти в состояние обостренного восприятия во время рейда я так и не смог. Кстати, а почему я до сих пор не спросил Тапара об этой моей способности? Ответа на этот вопрос я не нахожу, но раз раньше меня от этого что-то удерживало, то и сейчас стоит сначала хорошо подумать, и только потом идти беседовать с тайкуном на эту тему.

Уже поздний вечер, почти ночь, но ужинаем мы все вместе. Тапар выглядит очень усталым и в основном молчит, вяло ковыряя вилкой в своей тарелке. Видимо, накрыло его отходняком после нашей весьма нервной прогулки. Я тоже предпочитаю больше слушать, что обсуждают союзники, а не говорить сам.

– Прежде чем ещё раз соваться к укрепрайонам, нужно понять, что именно в действиях Тапара и Сергея спровоцировало такую бурную реакцию местных обитателей, – категорично заявляет Ло. – Пока не поймем причину, больше никаких рейдов.

– Может стоит перенести все наши активные действия в Змеиный лес? – предлагает Кан.

– Там вокруг тоже живут люди, – с сомнением качает головой Шела, – да и нам самим в таких условиях работать будет очень сложно. Рано или поздно попадем под серьезный удар, пусть даже и случайно. С теорией вероятности не поспоришь, а прямое попадание ракеты или снаряда даже среднего калибра – это совсем не то, что любому из нас хотелось бы испытать на себе.

– Есть предположения, что там всё-таки произошло? – спрашивает Ло, глядя в основном на Кана и Шелу. От Тапара сейчас толку нет, а меня Ло воспринимает скорее как бойца и, может быть, как вполне сносного тактика, но не как инженера или аналитика.

– Я вижу две странности, – немного подумав, отвечает Кан. – Первая – это полное бездействие укрепрайона иншеров на начальном этапе схватки. Не заметить развернувшиеся боевые действия там однозначно не могли, однако до какого-то момента их просто игнорировали. Второе – это, безусловно, артиллерийские удары по площадям, при которых обеими сторонами было израсходовано очень много боеприпасов. Неадекватно много. Думаю, оба этих момента как-то связаны между собой, но внятного объяснения я пока не нахожу.

– Причина у обоих явлений действительно одна и та же, – соглашается Шела. – Кстати, вы обратили внимание, что оба укрепрайона на самом деле реагировали на происходящее почти одинаково? Сначала некий ступор, а потом чрезмерно агрессивный ответ.

– Имперские роботы и стационарные огневые точки вступили в бой намного раньше, – возражает Ло.

– Верно, – не спорит Шела, – но обрати внимание, первая реакция была точно такой, как мы и ожидали. Артиллерия укрепрайона ударила по фантомам големов, якобы стрелявших по роботу-разведчику. Сканеры хорошо видели цели, и снарядов на них было выделено ровно столько, сколько требовалось для их гарантированного уничтожения. Ни больше ни меньше. Очень трезвый и прагматичный ответ. Практически действие на уровне рефлекса.

– И что это меняет?

– Очень многое. В данном случае центральный вычислитель укрепрайона действовал по хорошо отработанному алгоритму. Такой реакции его искусственные нейронные сети хорошо обучены, и на понятную ему угрозу он отвечает мгновенно и предельно рационально. Однако параллельно с этим вычислитель получил информацию и о другой угрозе, гораздо более нестандартной, и на неё он быстро отреагировать уже не сумел. Для оценки такой ситуации в его памяти просто не нашлось правильно обученной нейросети и ему пришлось подключать к анализу эвристические алгоритмы, а они работают намного медленнее и требуют на несколько порядков больше вычислительных ресурсов.

– То есть ты хочешь сказать, что искусственный интеллект быстро решил знакомую ему проблему, а по незнакомой начал тормозить с принятием решения? – уточняет Кан.

– Именно так. И, кстати, с конструктом, управляющим укрепрайоном иншеров, судя по всему, произошло то же самое, только знакомой и понятной угрозы, на которую требовалось немедленно реагировать, он не обнаружил. Атаке ведь подверглась не его боевая единица, а имперский робот. Тем не менее что-то ему в этой атаке всё же очень не понравилось. Ну а когда рассеялся фантом над уничтоженным роботом, и окончательно стало ясно, что настоящие нападавшие не уничтожены, оба укрепрайона отреагировали максимально жестко, на время даже почти забыв о непримиримой вражде друг с другом.

– Так всё же что за угрозу оба искусственных интеллекта сочли настолько опасной и при этом нестандартной? – Ло не оспаривает выводы Шелы, но требует конкретики.

– Я вижу только один вариант, – тусклым голосом отвечает вместо Шелы совсем расклеившийся Тапар. – При атаке применялось комбинированное оружие, а это противоречит всему, что знают об этом мире оба наших противника. Их базы знаний однозначно утверждают, что технические устройства, использующие боеприпасы, накачанные скрытой силой, принципиально невозможны.

– Согласна, – поддерживает Тапара Шела. – Сергей использовал Вал с модифицированными патронами. В первый момент воздействие его пуль на цель можно было принять за удар какого-то из обычных конструктов иншеров, но ход боя наверняка был записан и, подвергшись атаке, робот мгновенно скинул эти записи вычислителю укрепрайона. Их анализ быстро выявил, что носителем магического заряда была обычная пуля. Вывод достаточно очевиден – некая сила смогла объединить технологии обеих цивилизаций, а последствия такого соединения непредсказуемы и могут нести угрозу выполнению приказа, полученного вычислителем укрепрайона полтора века назад.

– А укрепрайон иншеров? – обдумав слова Шелы, спрашивает Ло. – Там ведь не получили запись атаки.

– У них есть свои средства наблюдения, а робот разведчик в момент атаки находился не так уж далеко от зоны полного контроля иншеров, так что их управляющий конструкт тоже вполне мог сделать правильные выводы, но на это потребовалось какое-то время.

– Ладно, примем, как рабочую версию, – соглашается Ло. – Похоже, теперь нам придется временно воздержаться от применения модифицированных боеприпасов.

– Сомневаюсь, что это хорошая идея, – с выводом Ло я совершенно не согласен. – Я бы, наоборот, подумал о том, как использовать козырь, которого так боятся твари, захватившие наши земли.

– И у тебя уже есть на этот счет конкретные идеи? – Ло смотрит на меня, и в её взгляде читается неприкрытое подозрение, что сейчас я предложу какую-то очередную опасную авантюру.

Само собой, именно это я и собираюсь сделать.

***

Этой ночью мне наконец удается нормально выспаться. Никто ко мне не приходит, хотя приказ заблокировать дверь я демону так и не отдаю. Несерьезно это как-то. Не решаются такие проблемы подобным образом. Впрочем, в том, что Ло больше инициативу проявлять не станет, я и так почти не сомневаюсь. Ну а Шела… На это в такой ситуации надеяться было бы просто глупо.

Утром, после завтрака, меня вновь ждет в своей мастерской Кан. Шела тоже уже здесь. На столе перед нами опять лежит небольшой снаряд, извлеченный из ленты питания легкой автоматической пушки, но на этот раз он другой.

– Полтора века прошло, а общий принцип почти не поменялся, – задумчиво произносит инженер, глядя на трофейный боеприпас. – Впрочем, этот снаряд, пожалуй, действительно не такой сложный, как современный. Трудно измерить сложность количественно, но я бы сказал, что разница, как минимум, на порядок.

– Приступим? – спрашивает Шела, направляясь к креслу, в котором я уже сижу, оценивающе глядя на объект нашего эксперимента.

Я молча беру в руку ключ артефактора, и в его зеленом камне начинают проскакивать тусклые искорки. Браслет уже у меня на запястье, и теперь остается только вновь настроиться на неизбежные болезненные ощущения.

На этот раз Шела кладет руки мне на плечи, не дожидаясь, когда я начну корчиться от боли.

– Демон, ты знаешь, что делать, – я сосредотачиваюсь и навожу жезл на лежащий на столе снаряд.

– Да, хозяин, – сегодня мой ассистент немногословен.

– Начали!

Бросаю в снаряд поток скрытой силы, и в первый момент мои ощущения ничем не отличаются от того, что я проходил уже множество раз. Вспышки и взрывы в голове и каменная стена, о которую меня с размаху прикладывает всем организмом. Провал в режим обостренного восприятия, и всё та же стена, но при этом бьют меня об нее сильнее и чаще, а болевые ощущения выходят на почти невыносимый уровень. Что интересно, текущий через мой источник бешеный поток энергии в какой-то мере играет роль обезболивающего, но лишь в той степени, чтобы не дать мне потерять сознание прямо сейчас.

Стена остается монолитной, несмотря на все мои усилия, и всё же какая-то разница с предыдущим разом есть. В отличие от прошлого эксперимента, я не ощущаю интуитивной уверенности в том, что эту преграду мне не пробить.

Наращиваю усилия, стараясь хоть как-то отвлечься от боли. Обычно мне помогали в этом руки Шелы на лбу или плечах. Сейчас это тоже работает. Я не знаю, чем можно объяснить такой эффект. Возможно, чистое самовнушение, но это реально помогает. Впрочем, сейчас простых прикосновений явно недостаточно. Я продолжаю биться о виртуальную стену без видимого результата, и чувствую, что мозг подходит к пределу своей способности переносить это издевательство. Не так просто ему смириться с тем, что тело его хозяина – это таран для пробивания каменных или бетонных преград.

В правой руке я сжимаю бешено вибрирующий жезл, направленный на лежащий на столе снаряд, а вот левая у меня свободна, если не считать браслета на запястье. Одновременное нахождение сразу в двух местах – в мастерской Кана и в виртуальном пространстве, где меня молотит о стену, совершенно не способствует нормальной координации движений. Тем не менее поднимаю руку и пытаюсь дотянуться до ладони Шелы, лежащей у меня на плече.

Похоже, союзница, понимает, что мне нужно, и сжимает тянущуюся ей навстречу ладонь. Я стараюсь не стискивать руку Шелы, чтобы не сделать ей больно, но не могу оценить, насколько это получается.

Возможно, мои ощущения – просто иллюзия, но я чувствую движение некой силы, идущей через наши с Шелой ладони, причем движение это происходит в обе стороны. Наверное, я должен удивиться, но на это у меня просто нет сил. Взрывы в голове чуть стихают, а удары о невидимую стену теперь не сопровождаются почти невыносимой болью. Мне словно бы удается взять её под более плотный контроль. Предел моей выносливости как будто слегка отодвигается, и я чувствую в себе способность ещё немного нарастить усилия.

Вновь фокусируюсь на том, чтобы превратить свое тело в заостренный таран, вливаю в него всю доступную мне энергию из расширившегося потока скрытой силы, и в очередной раз бью в опостылевшую преграду.

Треск рвущейся материи… Хруст стекла под каблуком… Где-то я уже слышал эти звуки. Вернее, их непередаваемую смесь. А потом наступает темнота.

***

В себя я прихожу в своей комнате. Самочувствие, как ни странно, относительно сносное. По крайней мере, ничего не болит, хотя слабость ощущается во всем теле. Ещё чувствуется странный зуд в левой ладони. Нельзя сказать, что неприятный или раздражающий, но явно там лишний.

Открываю глаза, вынимаю руку из-под одеяла и внимательно её осматриваю. Ничего особенного не замечаю. Ни цветом кожи, ни какими-нибудь отёками или припухлостями левая ладонь от правой не отличается, но ощущения в ней очень необычные, хоть и выражены они довольно слабо. Проверяю подвижность пальцев, несколько раз сжимаю и разжимаю кулак. Вроде всё функционирует как положено. Замечаю, что от активных движений странные ощущения становятся слабее, как будто в затекшую от лежания в неудобной позе руку возвращается кровообращение. Секунд через десять зуд исчезает совсем, но вставать с кровати мне пока совершенно не хочется.

Через пару минут дверь бесшумно открывается, и в комнату входит Ло.

– Ну что, экспериментатор, как самочувствие, – с легкой усмешкой спрашивает десантница, удобно устраиваясь в кресле рядом с моей кроватью. – Тебе очень повезло, что ты отключился, а то я бы сама тебя в нокаут отправила. Ты что с Шелой сделал?

– Я? С Шелой? – резко сажусь и чуть не падаю на пол от внезапно накатившего головокружения.

– Не дергайся, нормально с ней всё уже, – поддерживает меня Ло и помогает снова принять горизонтальное положение. – Она тоже потеряла сознание, когда ты вырубился, но пару часов назад пришла в себя. Сейчас самочувствие приемлемое, только вставать ей пока рано, как и тебе. Автоматический диагност ничего толком не говорит. Просто констатирует сильное переутомление. Необходимые препараты вам уже введены, так что, надеюсь, скоро будете в норме. Так ты объяснишь мне, что это было?

– Понятия не имею. Во время пиковой нагрузки, когда я уже подошел почти к пределу своих возможностей, Шела как будто поделилась со мной частью своей силы воли, и я смог немного отодвинуть болевой порог. Это помогло мне проломить невидимую преграду, мешавшую накачать снаряд энергией тайкунов.

– Вампир недоделанный, – беззлобно ругается Ло. – Это не она с тобой поделилась, а ты из неё силы выкачал. Впрочем, может ты и прав. Шела утверждает, что действительно хотела тебе помочь и в какой-то момент почувствовала, что это получается. Более внятного описания я от нее так и не добилась.

Возникает мысль спросить у Ло, не жаловалась ли Шела на странные ощущения в левой ладони, но решаю этого пока не делать. Сам поинтересуюсь, при личной встрече. Вместо этого спрашиваю о другом:

– Что с результатом эксперимента? Кан и Тапар осмотрели снаряд?

– Осмотрели. Кан просветил его под всеми возможными углами, а наш союзник колдовал над ним со своим жезлом минут сорок. И тот, и другой утверждают, что изменения есть, причем очень схожие с теми, которые наблюдаются у модифицированных патронов к Валу. Но есть и некоторые отличия. В чем именно они заключаются, я так и не поняла. Это они тебе пусть сами объясняют. Кан уже вовсю занимается вашей пушкой. Говорит, к вечеру закончит, и завтра можно будет попробовать из неё пострелять. Только давайте уж где-нибудь подальше это сделаем. Желательно, вообще не в Каиновой чаще.

– Согласен. Я и сам не горю желанием устраивать огненное шоу рядом с нашей базой. Мне и одного раза более чем хватило.

– Ладно, отдыхай, охотник, – Ло встает с кресла, наклоняется надо мной и коротко целует меня в губы. – Не беспокойся, нас сейчас никто не видит и не слышит. Я ведь так и не сказала тебе спасибо за отличную ночь. Вот, говорю.

Она с легкой улыбкой смотрит на меня, с интересом изучая мою реакцию, а я молчу, не зная, что на это ответить и как вообще реагировать. В конце концов, решаю сказать, как есть.

– И тебе спасибо, Ло. Ночь действительно была просто восхитительной, – мои слова звучат вполне искренне, и по улыбке Ло я вижу, что она это чувствует, – но…

– Перестань, – останавливает меня десантница, не прекращая улыбаться. – Я же сразу сказала, что не собираюсь отбирать тебя у Шелы. Береги её, охотник, она того стоит.

Последние слова Ло произносит уже исчезая за дверью, и я расслабленно опускаю голову на подушку. Потрясающая женщина, хотя спасибо я ей сказал не столько за незабываемую ночь, сколько за те изменения, которые после этой ночи произошли в моей голове. И ведь Ло, похоже, это прекрасно поняла и, что интересно, полученным результатом осталась вполне довольна.

***

Слабость проходит быстрее, чем можно было ожидать. Впрочем, я и раньше замечал, что упадок сил после длительного погружения в состояние обостренного восприятия проходит намного быстрее, чем при обычном физическом утомлении.

Окончательно восстановившимся я себе не ощущаю, но из комнаты меня выгоняет голод. Снаружи уже давно стемнело, однако в подземных помещениях базы это незаметно. Здесь всегда одно и то же ровное освещение. Ну, за исключением личных комнат, конечно. Кухня и она же общий зал, где мы обсуждаем большинство наших дел, сейчас пуста. Честно говоря, я надеялся застать здесь Шелу. Можно, конечно, поинтересоваться её самочувствием, вызвав по личному каналу, но вдруг я её этим разбужу. Сон, как известно, самый быстрый путь к восстановлению сил, и мешать этому процессу мне не хочется.

Ужинаю я в итоге в одиночестве, а потом отправляюсь в мастерскую к Кану посмотреть, как у него идут дела с пушкой, и к своему удивлению, обнаруживаю Шелу именно там.

– Привет, – кивает мне инженер. – Я смотрю, тебе явно уже лучше, раз ты явился именно сюда.

– Да. Прихожу в себя потихоньку, – киваю Кану и перевожу взгляд на Шелу. – Ты как?

– Уже нормально. Тебе, похоже, досталось значительно сильнее. Можешь объяснить, что это было? Я спрашивала Тапара, но он ничего вразумительного сказать не смог. Сам ждет, когда ты сможешь дать хоть какие-то пояснения.

– Насколько я понимаю, меня вырубило одновременно с тобой, – я слегка пожимаю плечами. – Очнувшись в своей комнате, я особо не удивился. Такое уже бывало, причем не раз. На пике нагрузки мозг иногда не выдерживает и отключается, как будто срабатывает какой-то внутренний предохранитель. Но это я, со мной всё более или менее понятно, а вот что случилось с тобой, я понять не могу.

– Сергей, не желаете взглянуть на модифицированный снаряд? – спрашивает продолжающий возиться с пушкой Кан. – Лучше сделать это сейчас, пока я не вставил его в ленту боепитания.

На столе рядом с пушкой лежат четыре небольших снаряда. На корпусе одного из них виднеется неровный круг, нанесенный чем-то вроде оранжевого маркера, но мне эта подсказка не требуется, я и так чувствую, какой из них мне нужен. И скрытой силы в нем, кстати, намного больше, чем в модифицированных пулях СП-6. Да, эксперимент, похоже, действительно прошел удачно, но мне почему-то кажется, что самый ценный его результат – это не сам модифицированный снаряд, а тот метод, которым нам удалось накачать его скрытой силой. Именно нам, а не мне. Если бы не Шела, сейчас передо мной по-прежнему лежал бы обычный снаряд, а не артефакт, сама возможность существования которого отрицается учеными и книжниками двух могущественных космических цивилизаций.

– Ну как? – спрашивает Кан, с интересом глядя на меня. Задумавшись, я даже не заметил, как взял снаряд в руку.

– То, что нужно, – обнадеживаю я инженера. – Пожалуй, при испытаниях этой штуки не стоит забывать об осторожности.

– До испытаний тут ещё возиться и возиться, – беззлобно ворчит Кан. – Не знаю, чем именно вы расчленяли робота-разведчика, но пушке этот вандализм на пользу не пошел.

– Я старался, как мог, – развожу руками, показывая, что сделал всё от меня зависящее.

– Это чувствуется, – кивает инженер. – Ничего по-настоящему необратимого с вашим трофеем не случилось, но по мелочи многое вышло из строя. Что можно – починим, что сдохло окончательно – заменим. Потом подружим её с нашим блоком питания и системой управления огнем. В общем, работать будет, но нужно время.

– Ладно, не будем мешать человеку, занятому любимым делом, – улыбается Шела, и неторопливо направляется к выходу из мастерской.

Иду за ней, и когда дверь за нами закрывается, спрашиваю:

– Где мы можем спокойно поговорить?

– Можно у меня, – ровным голосом отвечает Шела. – Или у тебя, если тебе так спокойнее.

– Давай лучше к тебе. Хочется немного сменить обстановку. Мне только нужно будет заглянуть по дороге к себе и кое-что прихватить с собой.

– Хорошо, – если Шела и удивлена, то никак этого не показывает.

Заходим ко мне, и я забираю с собой рюкзак вместе со всеми артефактами. Шела смотрит на мои действия с интересом, но вопросов не задает. Идти недалеко, и секунд через тридцать мы уже входим в комнату Шелы.

– О чем ты хотел поговорить? – спрашивает она, опускаясь в кресло.

Я занимаю соседнее и какое-то время просто молча наслаждаюсь видом красивой женщины, удобно расположившейся напротив меня. В её позе нет никакого напряжения. Шела меня не торопит. Она просто смотрит мне в глаза, и мне кажется, что если я так и не заговорю, то это замершее мгновение может длиться вечно.

– Во время нашего эксперимента со снарядом случилось кое-что очень необычное, – я стряхиваю охватившее меня внезапное оцепенение. – Сначала всё шло вполне привычным путем, но в конце, почувствовав, что мне опять не хватает сил для преодоления преграды, я потянулся к тебе рукой, и ты вложила в неё свою ладонь. В этот момент что-то произошло. Мне сложно это описать. Наверное, нечто подобное случается при замыкании электрической цепи, только здесь движение шло не в одну, а в обе стороны. И то, что протекало через наши соприкоснувшиеся ладони, ощутимо добавило мне сил и позволило довести начатое до конца, пусть и ценой потери сознания, причем отключился не только я, а и ты тоже. А потом, когда я очнулся, в левой ладони некоторое время сохранялось очень странное ощущение. Что-то вроде зуда, но не на поверхности кожи, а как будто что-то внутри едва заметно прикасается к мышцам, настолько деликатно, что это совершенно не влияет на подвижность пальцев, да и никаких внешних проявлений я не заметил. Покрутил ладонью, несколько раз сжал-разжал кулак, и посторонние ощущения ушли.

– И ты попросил меня о разговоре наедине, чтобы спросить не чувствовала ли я что-то подобное?

– Да. Я пока никому не рассказывал об этом. Мне кажется, сначала нам нужно разобраться в этом самим.

– Хорошо, давай попробуем. Да, у меня тоже были странные ощущения в левой ладони, очень похожие на твои, но они быстро прошли, и я не обратила на них особого внимания. А вот перед потерей сознания никакого потока энергии или чего-то подобного я не почувствовала. Почти сразу после того, как я взяла тебя за руку, на меня резко навалилась дикая усталость, а потом меня просто вырубило, и очнулась я уже здесь в совершенно амёбном состоянии, для выхода из которого мне потребовалось несколько часов.

– И сразу после этого ты пошла к Кану?

– Нет. Сначала на кухню, есть очень хотелось. Пересеклась там с Ло и Тапаром, но если ты хочешь знать, рассказывала ли я им что-то о своих ощущениях, то нет, не рассказывала. Просто не придала этому особого значения. А к Кану я заглянула уже намного позже. Захотелось посмотреть своими глазами, что стало со снарядом.

– И как впечатления?

– Никак. Подошла, взяла со стола снаряд, повертела в руках, увидела оранжевую метку, спро…

– Стоп! – прерываю я Шелу на полуслове. – Сколько снарядов лежало на столе?

– Четыре, кажется. Или пять? Не помню.

– Ты сначала взяла снаряд, и только потом увидела метку?

– Ну да…

– А откуда ты знала, что брать нужно именно этот снаряд? Если он лежал меткой вниз, то ничем не должен был отличаться от других.

– Не знаю… – на лице Шелы появляется непонимание. – Мне даже в голову не пришло, что они одинаковые. Наш отличался.

– Чем отличался? Кан ведь не зря его пометил. Сам он без этого значка их бы точно перепутал.

– Да не помню я, чем именно, – негромко отвечает Шела, уже начиная понимать, что происходит что-то действительно странное. – Мне казалось совершенно очевидным, что этот снаряд не такой, как остальные.

– Так, пожалуй, самое время провести небольшой тест, – я достаю из рюкзака и начинаю раскладывать на аккуратно застеленной кровати артефакты тайкунов. В один ряд ложатся два амулета, ключ артефактора, шар, веер, граната, пояс и боевой жезл стихии вакуума.

Шела встает с кресла и молча наблюдает за моими действиями.

– А теперь иди сюда и поочередно прикасайся к каждому конструкту. Сосредоточься на своих ощущениях. Если почувствуешь что-то вроде легкой вибрации, сразу говори мне.

Кольца, подобного имевшимся у Харитона и капитана Говорова, у меня нет, так что определить, будут ли реагировать конструкты на прикосновения Шелы, я не смогу, но это и не нужно, она ведь не собирается скрывать от меня эту реакцию.

Шела не задает никаких вопросов и молча выполняет то, о чем я её попросил, но время идет, она переносит руку от одного артефакта к другому и каждый раз лишь отрицательно качает головой. Через пару минут конструкты заканчиваются, и Шела переводит взгляд на меня.

– Ничего? – на всякий случай уточняю я. – Совсем никаких ощущений?

– Ничего необычного. Как будто это просто декоративные поделки.

– Ладно, попробуем иначе, – я убираю конструкты обратно в рюкзак и достаю оттуда два магазина к Валу. Один снаряжен обычными патронами СП-5, другой – модифицированными. Выщелкиваю по пять штук из каждого, тщательно перемешиваю и высыпаю патроны на кровать. – Сможешь определить, какие из них модифицированные?

Шела без колебаний склоняется над россыпью патронов и быстро выбирает те пять, в которых я чувствую скрытую силу.

– Правильно? – спрашивает она, протягивая мне выбранные патроны.

– Ни одной ошибки, – удовлетворенно киваю я. – А теперь объясни, как ты это сделала?

Шела на пару секунд задумывается, а потом высыпает патроны обратно на одеяло и некоторое время внимательно на них смотрит.

– Не знаю, как это описать, – наконец произносит она, не отводя взгляда от патронов. – Они просто другие. Мне это очевидно, хотя никаких внешних отличий я не вижу. У меня как будто открылся некий новый орган чувств. Ну, как если бы я вдруг стала видеть в инфракрасной или ультрафиолетовой области, только это несколько другое, хотя суть та же.

– Шела, ты понимаешь, что произошло?

– Кажется, да. В результате твоего эксперимента возник неожиданный побочный эффект, изменивший мои способности к восприятию энергии тайкунов. Вернее, сделавший возможным такое восприятие.

– Скажем проще – ты стала морфом. Правда, несколько странным, но точно морфом. При этом ты по-прежнему не можешь установить контакт с артефактами тайкунов. По крайней мере, с имеющимися у меня при себе. Зато ты без всяких усилий отличаешь модифицированные боеприпасы от обычных.

– Получается, я могу чувствовать только те артефакты, которые были модифицированы тобой?

– Видимо, да. Впрочем, это ещё требует проверки. Возможно, среди моих конструктов просто не оказалось тех, с которыми ты можешь установить контакт. Маловероятно, конечно, но полностью исключать этого нельзя.

– Ты всё ещё считаешь, что рассказывать об этом остальным не следует? Думаю, Кану и Ло точно стоит об этом узнать. Насчет Тапара я не уверена. Не знаю, как он воспримет информацию о том, что варвары из-за барьера тоже способны напрямую взаимодействовать с темной энергией.

– Я бы с этим не торопился. Такая информация может расколоть наш и без того немного странный альянс. Тапар ведь не дурак, и очень скоро поймет, что все остальные от него что-то целенаправленно скрывают. А насчет Ло и Кана… Что им даст это знание? А вот для нас с тобой информация о возможности наделения представителей вашей цивилизации способностями морфов может стать опасной. Ты уверена, что хочешь провести остаток жизни в научных лабораториях в качестве объекта различных экспериментов?

– Для этого нам ещё нужно выбраться отсюда.

– А разве не над этим мы уже столько времени работаем?

– Не знаю, Сергей. Иногда мне кажется, что улететь с Земли вместе с нами – это не совсем то, к чему ты стремишься. Вернее, совсем не то. Для остальных это не столь очевидно, но я-то тебя уже неплохо знаю. Ты никогда не предашь людей, которые уже успели в тебя поверить. Лера, Данжур, Игнат, Савва Ильич, да даже лейтенант Виктория… Ты не сбежишь с нами со своей планеты, бросив их здесь на произвол судьбы. Думаю, ты хочешь всё изменить и вернуть ту Землю, которую полтора века назад отобрала у вас наша война, а наши возможности ты просто используешь для достижения этой цели. Нет, я не исключаю, что ты действительно готов помочь нам улететь домой, но главная твоя цель совсем не в этом, да и опасно для тебя нас отпускать. Мы ведь расскажем там всё, что здесь увидели, и для Земли это может закончиться самым непредсказуемым образом.

– И как давно ты пришла к таким выводам?

– Не прямо сейчас, конечно, но и не так уж давно. Более определенно сказать сложно – мозаика складывалась в цельную картину очень постепенно.

– И ты ни с кем не стала делиться своими подозрениями? Но почему? И почему ты так спокойно рассказываешь об этом мне?

– Не знаю, Сергей, – Шела зябко пожимает плечами и в задумчивости делает несколько шагов по комнате. – Может быть потому, что я тоже не уверена, что буду рада возвращению домой.

На несколько секунд в комнате повисает тишина. Шела молчит, ожидая моей реакции на её слова, а я пытаюсь собрать в кучу разбегающиеся мысли

– Морф Шела Вирова – звучит очень неплохо, – наконец подбираю я нужные слова и подхожу к остановившейся рядом с креслом Шеле. – Но, на мой взгляд, баронесса Шела Белова – будет звучать намного интереснее, ты не находишь?

– А разве баронесса Ло Белова звучит хуже? – разворачиваясь ко мне, негромко спрашивает Шела. В её голосе я не слышу ни обиды, ни обвинительных ноток. Скорее в нем угадывается едва заметная ирония.

– Звучит ничуть не хуже, – на моих губах появляется легкая улыбка, – но мне нужна только Шела, а всё, что было раньше – всего лишь отрезки длинного пути, позволившего мне это понять.

Наш поцелуй длится почти минуту. Мы оба слишком долго ждали этого момента, чтобы теперь торопиться. Я подхватываю Шелу на руки и несу её к кровати, на которой всё ещё лежат россыпью патроны СП-5, оставшиеся от нашего эксперимента. Подхватив край одеяла, Шела резким движением скидывает его на пол, и патроны с глухим стуком разлетаются по всей комнате.

***

Утром выясняется, что Кан закончит с пушкой только к обеду, что с учетом всех обстоятельств, я рассматриваю, как большую удачу. Спать хочется просто отчаянно. Видимо, такой эффект дало наложение наших с Шелой ночных приключений и ещё не завершившегося восстановления организма после вчерашнего эксперимента со снарядом.

Ло и Тапар делают вид, что считают наше с Шелой одновременное появление на завтраке простым совпадением, а Кану вообще не до нас. Буквально на бегу сжевав пару сэндвичей, он возвращается в свою мастерскую.

К моменту, когда пушка наконец готова к испытаниям, я уже чувствую себя вполне сносно, а Шела выглядит замечательно, и явно довольна развитием событий. К поляне, выбранной нами в качестве полигона, мы выдвигаемся втроем. На этот раз нам с Шелой составляет компанию Кан, а Тапар и Ло остаются на базе. В качестве усиления нашу группу сопровождают боевой робот и ремонтный дрон. Ну, не на себе же нам тащить изрядно потяжелевшую трофейную пушку. Кан соорудил к ней временный станок-треногу, на котором он разместил блок питания, а потом добавил к конструкции и довольно простую систему дистанционного управления – находиться рядом с пушкой во время выстрела модифицированным снарядом ни у кого из нас желания не возникло.

По моей просьбе спусковой механизм Кан сделал совершенно допотопным. Сейчас пушка может вести огонь только одиночными выстрелами, и для их совершения нужно каждый раз дергать за длинный шнур, привязанный к специальному рычагу. Помнится мне, во время первого испытания модифицированного патрона к Валу, такая схема оказалась вполне работоспособной, так что я решил повторить её и здесь. Выстрел ведь должен производить именно я, а не автоматическое устройство, получившее команду через систему связи. Впрочем, если соответствующую кнопку на пульте дистанционного управления буду нажимать я, то может всё и сработает, но модифицированный снаряд у нас только один, а значит непроверенные системы лучше не применять, чтобы потом не гадать, что именно пошло не так.

В роли мишени должен выступить очень внушительный валун, стоящий на краю лесной поляны. Высота у него почти пять метров, да и остальные габариты не менее выдающиеся. Этот эпический булыжник лежит почти в семи километрах от границы Каиновой чащи, так что идти нам приходится долго. Зато шансов нарваться на неприятности здесь почти нет.

Зимний лес вокруг места проведения испытаний практически пуст. Ни людей, ни крупного зверья поблизости не наблюдается, так что нам никто не мешает спокойно всё подготовить. Ремдрон под руководством Кана устанавливает треногу и закрепляет на ней пушку. Выглядит вся эта конструкция не особо впечатляюще. За внешним видом наш инженер явно не гнался. Пушка, как и раньше, выглядит грубо вырезанной из какой-то более крупной конструкции. Из мест рассечения внешней обшивки к станку тянутся какие-то кабели и провода, часть из которых Кан называет энерговодами. Комментарии инженера я слушаю вполуха, поскольку почти сразу потерял нить его рассуждений, а заваливать вопросами занятого делом специалиста мне не хочется.

– Ну вот, теперь всё, – наконец заявляет Кан, отходя от пушки и аккуратно разматывая тонкий шнур, привязанный к спусковому рычагу. – Установка уже наведена на цель. Первые три снаряда в ленте – обычные бронебойные. На них мы проверим нормально ли функционируют все механизмы. Четвертый – ваш экспериментальный боеприпас.

Наша позиция находится за ещё одним валуном метрах в пятидесяти от пушки и в паре сотен метров от цели, в которую должен ударить снаряд. Над поляной висят четыре воздушных разведчика – два дрона и два голема. Они ведут непрерывную запись, сканируя поляну во всех доступных диапазонах.

Первые три выстрела производит Кан. Ничего необычного при этом не происходит. Пушка функционирует штатно, исправно вгоняя в толщу камня бронебойные снаряды. При третьем попадании от валуна отваливается изрядный кусок. Впрочем, на фоне общего объема этой глыбы он смотрится мелким обломком.

– К работе установки нареканий нет, – сообщает инженер, бегло просмотрев записи. – Дальше дело за вами.

Беру в правую руку шнур, и на всякий случай отхожу за укрытие. Убеждаюсь, что Кан и Шела последовали моему примеру и аккуратно выбираю слабину. Рывок! Сам выстрел звучит негромко, но то, что происходит дальше, превосходит все мои ожидания.

Первой приходит сейсмическая волна. Земля ощутимо вздрагивает, а с прикрывающего нас камня взлетают лежавшие на нем тонким слоем снежинки. Потом на нас почти одновременно обрушиваются грохот и удар стены горячего спрессованного воздуха. Вернее, ударная волна бьет не по нам, а по нашему укрытию, и здоровенный камень, намертво вросший в грунт, ощутимо шатает. На этом пиротехнические эффекты не заканчиваются. Вокруг нас с начинают падать каменные обломки самых разных размеров. Некоторые из них при падении на мокрую землю шипят и выбрасывают в воздух облачка пара.

– Да вы что там, совсем охренели?! – в голосе Ло звучит гремучая смесь наигранного возмущения и вполне искреннего восхищения, смешанного с боевым азартом.

Сверху сыплется град мелких, но острых камней, выброшенных взрывом на большую высоту и теперь падающих на землю почти вертикально. Заслоняющий нас камень от их ударов не спасает, но мой щит срабатывает как надо, и травм я не получаю, а Кану и Шеле, облаченным в боевые бронекостюмы, этот каменный град вреда причинить не может.

Мысленно тянусь к одному из големов Тапара, кружащих над поляной. Тайкун дал мне возможность подключаться к органам зрения и слуха своих летающих разведчиков, чем я и решаю воспользоваться. Голем, похоже, получил повреждения, но в воздухе кое-как ещё держится, а вот здоровенной каменюке, в которую мы всадили модифицированный снаряд, повезло гораздо меньше. Булыжника-переростка больше нет. На его месте зияет воронка, вокруг которой разбросан десяток крупных обломков. Взрыву не удалось размолоть их до состояния щебня, а вот всё более мелкое унесло ударной волной намного дальше. Над лесом поднимается гигантское грибовидное облако пыли и пара, а деревья в радиусе тридцати-сорока метров повалены или выворочены с корнем.

Станок с пушкой опрокинут и лежит на боку. Похоже, установка словила прямое попадание довольно крупного обломка, и хорошо если одного. Судя по всему, без серьезного ремонта стрелять она уже не сможет, но сам эксперимент можно считать успешным. Даже несколько излишне успешным, пожалуй. Устроенный нами фейерверк наверняка был виден очень издалека, и теперь мне придется объяснять виконту Волжскому, кто и зачем учинил в его землях это безобразие.