Ломщик

Глава 5

Успешно отремонтировав оборудование завода, Макс вырыл себе яму. Начальница обнаружила, что в ее распоряжении оказался мужчина с руками, растущими не из пятой точки. Возможность загрузить его поручениями породила массу инициатив, по известному выражению российского классика, именуемых не иначе как «административный восторг». Гегения начинала день с постановки задач и завершала приемкой выполненной работы.

Через пару дней Макс пришел к выводу, что надо вспоминать навыки военной службы. Нет, не стрелять, не прыгать с парашютом и не рыть окопы от забора до обеда. Солдат спит — служба идет, а высший талант военнослужащего в мирное время сводится к умению убедить начальство, почему исполнить приказ «не представилось возможным». Иными словами, Макс принялся тихонько филонить. Не злоупотребляя, конечно, так как между ним и Гегенией выработался баланс: она — единственный работодатель, а он — единственный рукастый.

Его положение на заводе оставалось несколько двусмысленным. Например, некоторые девушки-осужденные пользовались куда большим доверием, чем он — вольняшка и несудимый. Те имели чипы и оставались частями системы, то есть с них больший спрос и над ними плотнее контроль. А что возьмешь с отлава?

Макс чувствовал это на самых разных примерах, и один случился где-то на седьмые сутки пребывания в Тремихе, когда по окончании смены к воротам приехал э-кар, а компьютер в диспетчерской отказался исполнить команду отворить ворота. Пришлось искать одного из инвалидов, чтоб тот своим уровнем допуска подтвердил команду.

— Закроешь сам! — буркнул инвалид сквозь зубы и зло сплюнул. — Видеть не хочу этих сучар.

Грузовичок, точнее — пикап, въехал на территорию и тормознул недалеко от склада. Того самого, с шкурами и оружием.

Из него вышли четверо, трое мужчин в ярко-оранжевых меховых комбинезонах, судя по их цвету — заключенные с зоны для опасных, а с ними — офицер в зимней повседневной форме. Завидев Макса, он спросил:

— Ты, что ли, новенький?

— Ну, я.

— Открывай ворота в цех. Волков привезли.

Белых хищников зэки затащили сами — на разделку и съем шкур. Вынесли из пикапа ружья, такие же, какие Макс смотрел с Ефанией, видимо, начальство не хотело, чтобы стволы даже с блокировкой спускового механизма хранились у опасных.

Трофеев было два, но охотники выглядели довольными добычей. Главное, никто из них не пострадал и не был ранен. Чисткой оружия они не озаботились, видимо, заряд в патронах не давал нагара. Просто отнесли винтовки в склад.

Пока они всем этим занимались, Макс наблюдал за компанией и заметил, что главным в группе, похоже, является не офицер пенитенциарной службы, а самый низкорослый из уголовников — седой крепыш с длинными кудрями, почему-то не остриженный по тюремному стандарту. Офицер покорно ждал, пока этот мелкий отдавал указания. Двое осужденных, наверно, ниже по масти, перетащили туши волков и замерли по сторонам и несколько позади пахана, подчеркивая его значимость. Крепыш с любопытством посмотрел на Макса.

— Новый… Первоход?

— Что, прости? — не понял Макс.

— В самом деле — первоход, раз по-нашему не знаешь. Как на женскую зону попал? Или без яиц?

— С яйцами порядок, не отморозил. Вольняшка я. Отлав без чипа.

— Сотня с лишним баб, а ты один с яйцами? Нихрена себе прикатило! — изумился один из охотников, но пахан показал ему два пальца, и тот покорно заткнулся.

— Говорили, что какой-то вольняшка с бабской зоны завалил волка. И я вижу — там на одну свежую шкуру больше. Герн и Орих на это точно не способны. Ты?

— Я, уважаемый.

— Фуфло гонишь! Один? Как?

— Выхода не было. Или я его, или он меня. Со страху, наверное. А тут девушка шла со смены, он к ней повернулся, я тюкнул его ледорубом сзади за ушами. Сразу наповал, даже шкуру кровью не заляпал. Только в вашу компанию не зовите! Больше не хочу…

— Вот это — правильно, — одобрил авторитетный. — У нас своя команда, свои правила. Ты — ломщик?

— Прости, не знаю, кто это.

— Не вешай фуфло на уши. Вижу — терминал включен. Чипа нет. Значит — ломщик.

Взлом компьютерных систем? Хакер, что ли? В России ломщиками называют жуликов, обманывающих на операциях с банкнотами, здесь явно что-то другое.

— Если имеешь в виду умеющего обращаться с вычислительной техникой, то да — ломщик. Но первый раз слышу это слово.

— Охотник на волка, ломщик… Откуда такой фраер нарисовался?

Рассказывать пахану про взрыв «Гелия» не стоило. Тот не крутил распальцовку, не грозился как Леонов в «Джентльменах удачи» выколоть «моргала», но стоять в шаге от него было физически неприятно. И уж точно этот урка запросто пришьет несистемного без чипа, уверенный в безнаказанности. Не сам, с ним одним Макс гарантированно бы справился, а подбив подручных неожиданно напасть. Выпускают же их за территорию зоны!

— Понятия не имею. В голове муть. Госпожа Гегения утверждает, что меня выбросило сюда какое-то сообщество отлавов, стерев память и заместив ее чушью. Фактически начинаю жить заново.

— Ломщик… — снова произнес авторитет. — У нас ломщики есть. Даже ломщик чипов.

— Как это?

— Похоже, ты и в самом деле зеленый. Это же высшая каста! С ломаным чипом ты — невидимка. Входишь в сеть, отправляешь запросы Глобе каждый раз с новым идентификационным кодом. Ты — есть, и тебя нет! Зато если поймают, мотаешь срок как за мокруху. Усек?

— Уважаемый… Могу ли я переговорить с этими… коллегами?

— Ломщиков редко отпускают с зоны, — зэк криво улыбнулся одним уголком рта. — Я передам. Будешь должен.

Они убрались, а у Макса засосало под ложечкой от ощущения совершенной ошибки. Криминальный авторитет назначил его своим должником! Ничего хорошего это не повлечет.

Но, по крайней мере, немедленных последствий он не обнаружил. Закончилась неделя, по календарю Рутении равная десяти дням, девятый и десятый — выходные, даже для заключенных. Энга рассказала, что им, девушкам, приходится быть очень осторожными в эти дни, потому что часть осужденных из числа опасных получает отпуск с расконвоем и шастает по Тремихе безнадзорно. Пусть по улицам болтаются наиболее примерные зэки, «устойчиво ставшие на путь исправления и перевоспитания», но все равно — опасники. Пристать и изнасиловать не могут, у них женилку отключают перед выходом, но тяготятся долгим воздержанием, особенно когда видят женщин. Люди разные, кто-то хулиганит — поймает и облапает, чтобы потом на зоне рукоблудить, вспоминая прелести попавшей ему в руки дамы. Но случаются и настоящие романы, пусть платонические, возникают пары. Они мечтают о нормальной жизни после освобождения.

«Вот этих „вставших на путь исправления“ больше всего нужно бояться мне», — отчетливо понял Макс. Отловят и шлепнут без смущения только за то, что не евнух среди десятков женщин, да еще гарантирована безнаказанность за убийство нечипованного. Один сплошной минус.

Поэтому выходные он провел на заводе и у Энги с Тилой, причем чернявая надолго оставляла их вдвоем:

— Не думайте, не из деликатности, — сказала парочке. — Мне надоело слушать как вы там возитесь. К комендантскому часу буду. Пока!

— Можно подумать, мы только шух-шух и занимаемся, — недовольно фыркнула Энга вместо благодарности.

— Шух-шух — хорошо, — шепнул Макс. — Но мне прекрасно с тобой не только во время близости.

Движением, ставшем уже привычным, он подхватил девушку и посадил себе на колени. Та обвила ему шею руками и положила голову на плечо.

— Знаешь… Мне хочется быть для тебя разной. В разной одежде, с разной прической. То северной волчицей, то пушистым зайчиком.

— Все получится — на Большой Земле. Расскажи еще про детство!

Живые истории Энги великолепно дополняли выловленное из сети. Да и сам процесс доставлял удовольствие, потому что слушал ушами, а руки обнимали стройное податливое тело, лицо щекотала прядь ее коротких волос… Странно признаться, но здесь, оказавшись практически на положении если не заключенного, то ссыльнопоселенца, Макс порой чувствовал себя лучше, чем в той жизни на свободе. Энга, давно смирившаяся с его необычностью, говорила, что в Рутении молодые люди гораздо более эгоистичны. Не жестоки, но совершенно не желают хотя бы на миг напрягаться ради другого. А ее парень не только бросился спасать свою девушку, вступив в бой с волком, но в тысяче мелочей выказывает внимание и заботу, поступая даже лучше, чем герои-любовники в сериалах. И о сериалах… Мама Энги ни разу не выбрала любимый дочкой, и позволяла ей подглядывать, когда смотрела свои собственные, предпочитая не жертвовать для единственного ребёнка мельчайшим удобством.

— Максик… — мурлыкнула Энга. — Мы с тобой всего неделю вместе, но мне просто не верится, что я так привязалась. И сама становлюсь какая-то другая. Мне тоже нравится заботиться о тебе.

Близость повлекла доверие и в денежном плане. Макс сделал Энгу держателем его счета, поскольку без чипа лишен возможности обратиться в банк. Гегения все же приняла его на работу, оформив как вольнонаемного. Как она при этом обошла Глобу, Макс не знал, но обрадовался. В колонии есть магазин, где можно приобрести необходимые вещи — ту же обувь и одежду. Заплатит Энга, но зарплата Макса упадет на ее счет, так что не ограбит девушку.

Еще Энге нравилось, что на голове парня удлинялся ежик волос, проклюнулись ресницы и брови. А вот челюсть и кожа ниже оставались чистыми зонами благодаря крему девушки. Целовать Макса, всегда опрятного и безупречно гладкого, хотелось до бесконечности… Поцелуи влекли продолжение, приятное для обоих.

К вечеру воскресения Энга призналась:

— У меня, наверно, за всю жизнь не было столько с мужчиной, как с тобой за эти дни. А у тебя?

— Госпожа Гегения уверяет, что все мои воспоминания, в том числе о девушках, сплошь ложные, — ответил Макс. — Значит — ничего не было, и ты у меня первая. А если что случилось, то не в счет, если не помню.

— Правда — первая?

— И единственная!

Он сбросил с нее одеяло и начал целовать моментально набухший сосок, опровергая собственные слова. Какой-то, пусть небольшой, опыт в движениях Макса чувствовался.

За эту неделю день удлинился. Энга рассказывала, как прекрасна тундра, освобожденная от снега.

— А волки?

— Прячутся в глубокие норы и в пещеры, где впадают в спячку. Летом им негде скрываться и к добыче не подкрасться. Обязательно пойдем гулять по сопкам! Покажу самые чудесные места. Скоро солнце перестанет садиться…

И кончится ее срок, прочитал по глазам Макс. Уже начинает задумываться — будет ли продолжение их отношений после Тремихи. А ведь Энга в лучшем положении и вернется в обжитой мир, к привычному существованию. Он останется один.

Да, конечно, подругу для шух-шух найдет. Возможно — опытнее, эффектнее, горячее. Даже не одну. Но Энга раскрыла не только объятия, но и душу, что, наверно, в этом мире индивидуалистов и эгоистов не часто встретишь. Тем более среди преступниц. Он не хотел с возлюбленной расставаться. Но привязанность его к подруге на начавшейся рабочей неделе подверглась серьезному испытанию.

Макс в свой законный перерыв забежал в диспетчерскую. Обычно флиртовал с двумя работавшими девушками, честно предупрежденными: он занят. Потом садился за свободный терминал, поглощал знания. Разобрался, например, с местной системой мер, которая оказалась куда проще, чем в прошлой жизни. Как понял Макс, благодаря чуть более высокой скорости движения планеты, совершавшей полный оборот вокруг светила за 360 дней.

Многое здесь считали в дюжинах, потому что 360 — это 30 дюжин. Метр остался метром, привязанный к длине экватора. То есть система СИ или что-то на нее похожее здесь существовала. Макс не смог определить, совпадает ли местный метр с российским до микрона. Конечно, есть физические постоянные, но, как абсолютное большинство людей, он не помнил их с точностью до нескольких знаков после запятой, поэтому не мог сравнить. Пришел к выводу, что прошлое осталось в прошлом, надо приспосабливаться к новому для него социуму, более упорядоченному, формализованному. Задумывался: а не согласиться ли на чип? Ведь сам выбирает, что смотреть в мировой сети, как, собственно, и раньше, в Беларуси и в России: хочешь — крути себе любую похабщину, а через VPN доступны любые инет-мусорки. Или слушай классическую музыку, любуйся картинами, совершай виртуальные экскурсии по Петергофу или Версалю, скачивай фильмы Тарковского или Феллини. Каждый управляет предпочтениями и, при желании, легко отклонит подсовываемое дерьмо. Здесь — то же самое.

Пока он предавался размышлениями за монитором, из цеха, перекрывая шум механизмов, подающих туши, раздались неожиданные звуки. Крик, громкие голоса. Похоже — выстрел.

«Мне больше всех надо?» — мелькнуло в голове, но Макс быстренько отогнал трусливую мыслишку. Там — Энга. Как минимум, нужно выяснить что происходит.

Он приоткрыл дверь диспетчерской и осмотрелся. Увиденное не понравилось крайне. Крупный мужчина в тулупе, не характерном ни для сотрудников администрации, ни для заключенных, грубо держал Гегению за плечо. Женщина левой рукой прижимала к себе правую, с которой обильно капала кровь. Второй размахивал пистолетом, похоже — изъятым у начальницы учреждения.

Вот нападавшие открыли дверь склада со шкурами и оружием, втолкнули раненую внутрь и вошли сами.

Макс метнулся к диспетчерам.

— На нас напали! Подстрелили Гегению Бриц! Пошли потрошить склад с волчьими шкурами!

— Святой Болтуарий! — одна из девушек побледнела. — Я видела, как во дворе у грузовых ворот сел коптер. Выходит, что бандиты. Сейчас же сообщу в комендатуру!

— Наверно, те же самые, — добавила вторая. — Что и два года назад к нам прилетали… Запру дверь!

— Помощь вылетела. В течение часа будут здесь, — сообщила первая и осеклась, сообразив, что час — это очень долго.

— Закроете после меня! — сказал им Макс и выскочил наружу.

За дверью он упал ничком и выполз в проход между разделочными столами. Даже если кто из бандитов видел, как приоткрылся вход в диспетчерскую, то выбравшегося оттуда парня с навыками войск дяди Васи, сокращенно — ВДВ, заметить бы не смог.

Гул механизмов стих, скорей всего, нападавшие их вырубили. Стало слышно, как с ближайшего разделочного стола капает кровь из оленьей туши.

Макс осторожно приподнял голову и убедился: внутри цеха еще трое. Один забрался на стол и размахивал оружием, неприятно смахивающим на армейскую штурмовую винтовку. Двое шагнули к сгрудившимся за столами девушкам.

— Шех! Они же все в крови! — сказал один из злоумышленников.

— Письки-то у них не запачканные, надеюсь? — ответил ему другой. — Хотя, когда вставлю моего большуна, кровь еще как хлынет. До горла порву!

— Тогда бери, которые посмазливее, и волоки их вон туда, — первый показал на склад чистой спецодежды. — На складе удобнее поразвлечься.

«Бывшие зэки! — догадался Макс. — Здесь сидели. Знают, где хранятся шкуры, где лежат мягкие стопки комбинезонов. Решили и потрахаться, и заработать, как говорила мокрушница, на остров в теплом море».

К его ужасу, они сграбастали Энгу. Потом — красавицу Гинию, обе упирались и отбивались, но бандитов только веселила их непокорность.

Хотелось броситься вперед… И попасть под пули ганмена на столе? А еще пара на складе — в компании раненой начальницы.

Поскольку гангстер с автоматом наверняка отвлекся на веселую борьбу двух дружков с девушками-осужденными, вход в склад он оставил без внимания. На корточках гусиным шагом Макс кинулся туда.

Гегения сидела на полу, все так же истекая кровью. Здоровяк, державший ее ранее, теперь же деловито пересчитывал шкуры, второй влез в шкаф с охотничьим оружием, достал одно ружье, и с явным удовольствием взвесил его на руке, широко расставив ноги как в стрелковой стойке… и получил сзади между ногами как по футбольному мячу. Точнее — по двум маленьким мячикам.

Макс вырвал у упавшего из-за пояса пистолет начальницы и попытался выстрелить во второго, но ничего не вышло. То ли на предохранителе, то ли настроен исключительно на владельца.

Детина, на голову выше и тяжелее килограммов на 20, с ухмылкой глянул на потуги Макса и вытащил здоровенный нож. Он был побольше, чем разделочные для оленей. Зэк начал приближаться. И по тому, как двигался, стало ясно: владеет и холодным оружием, и рукопашным боем.

Макс выхватил у бандита с отбитым наследством ружье, намереваясь использовать как дубину, но неожиданно возникла мысль лучше. Включил прицел, дослал патрон в ствол.

— Стреляй! — рассмеялся обладатель ножа. — Если сможешь. Но потом наступит мой черед.

Он даже отступил на шаг, как будто приглашая сделать ход первым. Играться, сволочь, вздумал? Там Энга, над ней вот-вот надругаются, на игры нету времени!

Макс закрыл ладонью объектив прицела и, повернув ствол в сторону веселящегося противника, надавил на спуск. Выстрел! Бандит выронил свой нож и рухнул навзничь. Макс выстрелил в него вторично и вновь попал. Потом приставил ствол к голове стонущего и третий раз пальнул, избавив негодяя от страданий по отбитым репродуктивным органам. Глянул на начальницу.

— Гегения! Почему пистолет твой не стрелял?

— Он завязан на меня, другой воспользоваться им не может. Вызови помощь!

— Уже позвали, но будет только через час. Придется нам самим.

Спрятав ружье за спиной, Макс выскочил в цех и, размахивая свободной рукой, побежал к обладателю штурмовой винтовки. Тот было поднял ствол, но не выстрелил, потому что услышал:

— Господин! Господин! Двое на складе приказали передать вам: им срочно нужна помощь!

— Скажи этим двум — хватит развлекаться с блядями, пусть валят за шкурами, — велел бандит и указал на склад с одеждой.

— Да, господин!

Расстояние между ними сократилось до минимума, теперь Макс не промахнется. Он выстрелил от пояса. Бандит сложился пополам и растянулся столе. Оружие упало на пол. Не зная, вдруг автомат убитого тоже снабжен индивидуальным идентификатором, Макс подбирать его не стал. Метнулся в склад с комбинезонами с тем же ружьем в руках.

Двое насильников там времени не теряли. Гиния стояла привязанная к трубе отопления, а с Энги срывали комбинезон. Она кричала, выкручивалась и отбивалась, но двум мужчинам это не мешало. Они довольно гоготали.

На Макса никто не обратил внимания, насильники готовились к приятному.

— Сейчас узнаешь настоящего мужчину! — сказал один и взялся расстегивать штаны.

Но выполнить обещание он не успел, поскольку тут же завалился набок с простреленной головой. Макс бахнул почти в упор, и пуля, рассчитанная на северного волка, убила его сразу. После чего Макс перевел ствол на второго, державшего девушку за руки.

Тот разжал пальцы и отпрянул.

— Стой! Стрелять буду! — приказал ему Макс.

— Стою… — ответил нападавший и поднял руки.

— Стреляю, — буркнул Макс и надавил на спуск.

Живых бандитов в складе не осталось, и по законам приключенческих мелодрам ему, наверно, следовало отшвырнуть ружье, обнять милую и обменяться поцелуями. Потом сказать: «Я проверю, что там снаружи» и услышать в ответ абсолютно бессмысленное: «Будь осторожен». Как персонаж Андрея Миронова из бессмертной комедии «Человек с бульвара Капуцинов», Макс «сделал монтаж», вырезав лишнюю часть эпизода. Проверил оставшиеся заряды в магазине и понесся к грузовой площадке с коптером. По пути пробормотал: «Полцарства за катушку изоленты!». Держать палец на объективе прицела было крайне неудобно.

Коптер оказался пуст. Он представлял собой вертолет с четырьмя роторами, напоминающий компоновкой мелкие электрические дроны. Когда-то Макс сам на такой крепил камеру и пускал летать над карельскими лесами, пока это не запретили.

Он заскочил в кабину и рассмотрел панель перед пилотским креслом. Управление типичное для этой страны и эпохи — предельно простое и, вероятно, не требующее чипа — самое то для противозаконных операций. На миг мелькнула мысль: забраться внутрь и махнуть на Большую Землю, там будь что будет…

Но он и так потратил лишних пару минут на изучение летательного аппарата. Его Энга ждет, невероятно перепуганная. Не каждый день ей выпадает подвергнуться насилию и видеть, как из двух голов хладнокровно вышибают мозги. Ведь люди не олени…