ЛоГГ. Том 4. Военная хитрость

Глава 9. Оккупация Феззана

Флот адмирала Вольфганга Миттермайера покинул имперскую столицу Один и, предположительно, взял направление на Изерлонский коридор. В этом были уверены большинство офицеров и солдат, но, по мере продвижения флота, некоторых стали одолевать сомнения. Офицерам-навигаторам постепенно становилось ясно, что с каждым варпом они всё больше удалялись от Изерлонского коридора. И хотя поначалу казалось, что они бесцельно слоняются по космосу, в какой-то момент буквы в их головах сложились в слово «Феззан». Это было единственное место, кроме Изерлона, находящееся вне имперской территории. Они не могли в это поверить.

Их опасения подтвердились 13-го декабря, когда о проведении операции «Рагнарёк» — о чём на тот момент знали лишь адмиралы — было объявлено войскам. С мостика флагманского корабля «Беовульф» адмирал флота Миттермайер обратился ко всему флоту по видеосвязи.

— Мы направляемся не в Изерлонский, а в Феззанский коридор.

Когда до двух миллионов солдат, слушавших Ураганного Волка, дошёл смысл его слов, их охватило волнение. Миттермайер продолжил, как бы успокаивая их:

— Оккупация Феззана, конечно, не является нашей главной целью. Феззан станет нашей тыловой базой, мы пройдём через коридор и разобьём мятежников, которые называют себя Союзом Свободных Планет, и тем самым положим конец конфликту, столетиями разделявшему человечество. Вот наша главная цель. Мы пришли не для того, чтобы завоёвывать и повелевать, но чтобы перевернуть страницу нашей общей истории.

Он глубоко вздохнул и продолжил:

— Конечно, это будет непросто. Территория Союза огромна. Их многочисленные войска приведены в боевую готовность, и у них есть великолепный командир, который поведёт их в бой. Но контроль над Феззаном даст нам ощутимое преимущество. Моя вера в ваше мужество сильна как никогда.

И окрылённый этими словами флот Миттермайера продолжил свой путь к Феззану.

Феззанское грузовое судно «Лёгкая нажива» было, впервые за шесть лет, загружено до краев ценным грузом — полезными ископаемыми — и держало курс домой. Экипаж, состоявший из четырнадцати человек, доверил это нехитрое задание навигационному компьютеру, а сам тем временем развлекался игрой в карты и шахматы, то и дело открывая рты, чтобы влить туда выпивку или рассказать, чем каждый из них займётся по приезде. К примеру, один из мужчин успел скопить средства и планировал жениться на своей возлюбленной, когда вернётся. Однако их безмятежное ожидание было нарушено необычным движением на главном экране: там россыпью появлялись светящиеся точки, и казалось, что им нет конца.

Члены экипажа переглянулись, но удовлетворительного объяснения нельзя было прочитать ни на одном из лиц. Через три минуты оператор связи объявил:

— Имперский флот! Десять тысяч, нет, двадцать тысяч кораблей. Но что здесь делает имперский флот? Это же нейтральная зона!

В воздухе раздался хор взволнованных голосов. Обычно молчаливый навигатор первым предложил объяснение.

— Враг собирается вторгнуться в Феззанский коридор. Мы все думали, что они направляются к Изерлону, но, похоже, нас поимели.

Он говорил так, как обычно рассказывают похабную шутку, но под тонкой корой язвительности бурлила магма беспокойства и страха.

— Так они собираются захватить Феззан? — спросил кто-то, надеясь услышать в ответ «нет», но в глубине души понимая, что этого не произойдёт.

— А сам как думаешь?

— Как ты можешь быть так спокоен?! Дело дрянь! Нужно срочно связаться с Феззаном!

Но к этому моменту уже десятки эсминцев и быстроходных патрульных кораблей направлялись к «Лёгкой наживе». Экипаж высылал предупредительные сигналы приближающимся кораблям в надежде, что те остановятся. Перед ними встал тяжелейший выбор. Даже феззанцы, которых считали смельчаками, были напуганы этими непредвиденными обстоятельствами и не могли за секунду решить, как же отреагировать.

— Ещё есть время, прежде чем эсминцы откроют огонь. Нельзя терять ни секунды. Давайте убираться отсюда, пока ещё есть такая возможность.

— Её нет. Они догонят нас в мгновение ока, — сказал навигатор, не желая давать никому ложную надежду. — А даже если нам и удастся сбежать, всё равно мы неизбежно встретимся с имперским флотом на Феззане. Так что лучше уж постараемся быть посговорчивее.

— Почему всё это вообще происходит? Я думал, что между Феззаном и Империей всё будет по-прежнему, но…

— Похоже, времена изменились.

По сути, им пришлось признать, что они лишь простые зрители в этой исторической драме. Они так старательно и добросовестно работали, не жалея самих себя, увеличивали своё богатство, торопились домой, полные надежд, что будут жить на полную катушку, но всё поменялось по щелчку пальцев. История изменилась, а с ней и времена. Государству, которым они все гордились, пришёл конец.

«Лёгкой наживе» гарантировали безопасность, экипаж передал судно под контроль, и вернулся на Феззан, окружённый кораблями имперского флота. Если бы они попытались сбежать, то были бы мгновенно уничтожены. Никому не удавалось уйти от Ураганного Волка. Перспектива, что их будет охранять 20-тысячный имперский флот, тоже не служила поводом для радости. Через полдня торговый корабль Феззана «Каприз» был также замечен системой радаров имперского флота и получил приказ остановиться:

«В противном случае, мы откроем огонь».

Но экипаж «Каприза» был куда храбрее, чем их товарищи на «Лёгкой наживе». Или куда глупее. Ослушавшись приказа, они всерьёз решили спасаться бегством.

Когда приказ был проигнорирован в четвёртый раз, у Миттермайера не осталось выбора. Через тридцать секунд непроглядную тьму пронзили белоснежные лучи света и разорвали «Каприз».

Члены экипажа молча смотрели, повесив головы, как главный монитор «Лёгкой наживы» озарила вспышка. Понимая, что они сделали правильный выбор, а «Каприз» совершил смертельную ошибку, они всё равно молились об успехе бравой попытки «Каприза» сбежать.

24-го декабря флот Миттермайера вышел на спутниковую орбиту Феззана.

По пути, в Феззанском коридоре, было захвачено 60 торговых кораблей и ещё примерно половину от этого числа пришлось уничтожить. Ураганный Волк рассчитывал встретить более героического противника, потому был крайне недоволен этой экспедицией, но он понимал, что впереди его ждало дело куда более грандиозное. Впрочем, сложно было сразу ответить, кому повезло больше — ему или его товарищу Оскару фон Ройенталю, который лишь отвлекал внимание, но сейчас танцевал с Яном Вэнли. В любом случае, Вольфганг Миттермайер войдёт в историю как первый, кто вторгся в этот коридор с момента основания Феззана.

На мостике его флагмана «Беовульф» Миттермайер на большом экране наблюдал за посадкой на поверхность планеты. С вышки связи Феззана пришло предупреждение:

— Внимание! Просим немедленно остановиться! Вы вошли в запретную воздушную зону. Повторяю: Внимание! Просим немедленно остановиться!

Предостережения были оставлены без внимания. Флот под командованием вице-адмирала Байерляйна уже покинул орбиту и пробивался через слои атмосферы к поверхности. Купаясь в солнечном свете, флот сверкал, охватив плотным кольцом планету, словно жемчужное ожерелье. Это было необыкновенно красиво.

— Немедленно свяжитесь с резиденцией правителя! Имперский флот вошёл в атмосферу. Это вторжение!

На вышке связи Феззана царила паника, что показывало хрупкость общества, которое жило мирной жизнью уже более века, и было построено людьми, забывшими, в своём самодовольстве, что такое кризис. Среди истерических воплей и беготни, один из диспетчеров со злости бросил наушники об стол, схватился за голову и негодовал про себя:

— Какого чёрта они не предупредили нас об этом?

Где-то внизу многие феззанцы точно так же посылали в небо проклятья. Такое поведение было естественным, но бессмысленным, примерно как попытка потрогать голограмму.

На поверхности Феззана, наполовину погружённого в ночную тьму, творился хаос. Дети, ещё не до конца всё понимая, тыкали в небо пальцами, родители следовали их примеру, поднимали головы к небу и застывали в таком положении.

Юлиан видел, как бесчисленные точки покрыли свод тёмно-синего неба, словно гирлянды. Он только что вышел на улицу в штатском. Он чувствовал, что за ним наблюдают, но не мог сказать, был это феззанец или кто-то из резиденции посланника, да и это было неважно.

Наконец началось. Юлиан это знал. Имперский флот вот-вот оккупирует Феззан и превратит его в тыловую базу для вторжения на территорию Союза. Предсказание адмирала Яна всё же сбылось. Он пытался помешать этому, но безуспешно.

Суматошные крики людей молотили по его барабанным перепонкам. Юноша повернулся на каблуках и, пытаясь ни на кого не наткнуться, побежал к зданию представительства Союза.

«Имперский флот вторгся на Феззан. Центральный космопорт оккупирован».

Когда вести об этом пронеслись по городу, правителя Адриана Рубинского не было ни в его офисе, ни в официальной резиденции — он находился в своём личном поместье. Гостиная с высоким потолком на втором этаже, несколько картин, написанных маслом, висели на стенах, а вся мебель была выполнена в старинном стиле рококо. В одну из стен было вмонтировано зеркало размером два на два метра. Несколько экстравагантно, но такими уж были вкусы правителя.

Даже столкнувшись с неизбежностью поражения в ходе внезапного и решительного вторжения войск Райнхарда на Феззан, Рубинский был похож на кого угодно, но только не на человека, который только что лишился всего: он развалился на диване и мерно потягивал вино из бокала. Человек, который сидел на диване напротив, начал разговор:

— Полагаю, вы обо всем слышали, ваше превосходительство? — спросил Руперт Кессельринг.

— Слышал.

— Близится последний час Феззана.

«Никто и не подозревал, что всё так обернётся», — подумал Руперт Кессельринг. И правда, даже он никогда и подумать не мог, что в этом, 798-м году космической эры, он увидит, как имперские солдаты ступят на землю Феззана.

— По нашей информации, Болтек может прибыть в любой момент. Верхом на коне: ему окажет поддержку имперский флот. Он придёт, чтобы занять ваше место, отнять власть, с которой он не способен справиться.

Руперт Кессельринг холодно улыбнулся, увидев собственное отражение в бокале вина.

— Твоё время вышло. Ты семь лет занимал пост — продержался меньше всех правителей в истории Феззана.

— Уверен в этом?

— В чём в чём, а в этом я согласен с Болтеком. Лишь в этом. Актёры, сыгравшие свои роли, но продолжающие бродить по сцене, мешают тем, кому ещё предстоит произнести свои реплики. Тебе пора уходить.

Если бы кто-нибудь другой заговорил с ним так, Рубинский, возможно, вонзил бы в него кинжал прямо здесь и сейчас. Но Адриан Рубинский был невозмутим. Чёрный Лис Феззана поставил бокал на край стола и ладонью погладил свой острый подбородок.

— То есть, ты согласен с герцогом Лоэнграммом, что со мной сложнее иметь дело, чем с Болтеком. Я польщён.

— Не думал, что ты будешь так превозносить себя.

Тон Руперта Кессельринга изменился с обидчивого на вульгарный. Судя по выражению его узкого лица, он сбросил маску любезности, и оно стало ядовито-пунцовым, отражая всю мучительную ненависть, кипевшую в нём. Если бы Кессельринг был робким человеком, он не смог бы посмотреть Рубинскому в глаза. Что в одном, что в другом, нашли своё выражение худшие человеческие эмоции, и, казалось, идёт какой-то химический процесс по превращению их во что-то ещё более темное. Улыбаясь, он потянулся к карману пиджака и что-то медленно и осторожно оттуда достал. В руке Руперта Кессельринга оказался бластер, а дуло было направлено на Рубинского. Правитель одарил его презрительным взглядом.

— Честно говоря, я не ожидал. Когда мертвец воздаёт себе похвалы, это не особо нормально, согласен?

— Понятно, как выпал шанс, ты решил показать свои клыки? — казалось, что Рубинского это даже впечатлило. — Ну, ты, конечно, молодец, что решил воспользоваться возможностью, но давай не будем забегать вперёд, ладно?

— Ты думал, что даже если дашь мне возможность что-то сделать, то всё равно не будет смысла менять изначальный план, не так ли, ваше превосходительство правитель? Ты бы наверняка потом сказал, что успех полностью зависел от того, как ты реагировал в процессе.

— Может и так, но уж точно не было никакой необходимости самому марать руки, Руперт.

Пунцовое лицо молодого советника побагровело, когда его назвали по имени. Его гнев и дискомфорт заставляли каждую вену на его лице пульсировать. Он сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться. Казалось, что слова, которые он хотел бросить в отместку своему жестокому отцу, застряли у него в горле.

— Так или иначе, я свергну этого идиота Болтека. Но сперва, чтобы стать правителем Феззана, мне нужно убрать с дороги тебя. Ты живёшь, чтобы обманывать других людей. Если я покончу с тобой здесь и сейчас, не только мне станет легче, — весь Феззан вздохнет с облегчением.

Он рассчитывал захватить Рубинского и передать его имперскому флоту, однако Кессельринг не был нужен герцогу фон Лоэнграмму, ведь у него в руках имелся Болтек. С ним, как и с Рубинским, скорее будут обращаться как с предателями и поступят соответственно. Он хотел встать во главе народа Феззана и привести его к возрождению. Поэтому существование Рубинского, который был более популярен, чем он, могло ему помешать. Когда он пришёл к такому умозаключению, он уже твердо решил, что будет руководствоваться лишь личными интересами, а потому его окончательно поглотила ненависть к собственному отцу.

— Но, Руперт…

— Заткнись! Не смей назвать меня по имени.

Рубинский спокойно закинул ногу на ногу и обратил свой лишённый эмоций взгляд на свою плоть и кровь.

— Я твой отец. Будет правильно, если ты позволишь своему отцу называть тебя по имени.

— Отец, значит…

Руперт Кессельринг едва не подавился на этом слове. Он откашлялся и прочистил горло.

— Отец? Если ты говоришь слово «отец», тогда почему же ты не…

Буря эмоций, яростно клокотавшая у него внутри, не позволила ему договорить. Молодой советник правителя приготовился нажать курок своего бластера.

Но в этот момент зеркало на стене издало резкий звук, напоминающий хруст, и разлетелось вдребезги, разбрасывая повсюду осколки. Удивлённый Руперт Кессельринг обернулся. Три луча света вырвались из облака разлетающихся осколков и пронзили его тело.

Всё ещё сжимая в руке бластер, Руперт Кессельринг исполнил короткий, но яростный танец агонии. Мгновение спустя он упал на пол и замер.

— Похоже, ты меня немного недооценил, Руперт.

Рубинский встал с дивана и посмотрел на своего сына сверху вниз, не впечатлённый, но слегка задумчивый.

— Я знал, что ты собираешься меня убить. Ты ведь пришёл сюда именно за этим, не так ли? Поэтому я подготовился.

— Но как?..

— Я всегда говорил, что ты слишком наивный. Ты действительно думал, что Доминик на твоей стороне?

— Эта шлюха!

От Руперта потребовалось колоссальное усилие, чтобы процедить это оскорбление. Но он уже слабо различал цвета, всё вокруг тускнело, и несколько размытых фигур, вышедших из пространства за стеклом, казались ему жителями какой-то сказочной страны, что скрывалась за ним. Они наблюдали из-за одностороннего стекла, ожидая момента, когда правителю понадобится защита. Руперт совершил ошибку: он начал сражение на территории своего отца.

— Ты взял от меня лишь худшее. Если бы ты немного поумерил свои амбиции и жадность, быть может, я передал бы тебе свою должность и власть на смертном одре. Ты знал это, но не умел ждать.

Злоба ещё слабо светилась в глазах молодого человека.

— Никогда не думал, что дождусь от тебя хоть чего-нибудь.

Красная пена, пузырившаяся в углах рта Руперта, сделала его голос почти неразборчивым. Места, куда его ранили, горели огнём, но холод, словно ночной хищник, пробирался от кончиков его конечностей к центру тела. Он подобрался к сердцу — это был конец.

— Я бы отнял её у тебя… Отнял бы у тебя всё… Я так решил… Я не оставил бы тебе ничего… Даже себя…

Его полное ненависти бормотание прекратилось, и Руперт Кессельринг застыл навсегда. Оставив незаконченными свои планы, сын Рубинского покинул сцену раньше своего отца.

— Ваше превосходительство, ждём приказов! — сказал, несколько колеблясь, один из телохранителей Рубинского.

Они не знали, кем по-настоящему был человек, которого они убили. Находясь по ту сторону зеркала, они не могли понять, о чём идёт разговор. Но всё же они не могли и не догадываться о том, что между этими двумя существовала какая-то тайная связь. И этого было достаточно, чтобы им стало не по себе.

Рубинский повернулся к тому, кто задал вопрос. Взгляд, направленный на него, казалось, причинил ему физическую боль, заставив сделать на шаг назад. Увидев в глазах Рубинского блеск, сердце телохранителя словно сжала ледяная рука, но спустя мгновение он исчез, и правитель вновь стал похож на себя, лишённый эмоций, но излучающий уверенность:

— Глава Союза Свободных Планет Иов Трюнихт благополучно скрывался, пока переворот не закончился. Давайте же последуем его примеру.

По приказу Миттермайера, в здании центрального космопорта Феззана разместилась временная штаб-квартира.

— Я получил сообщение из представительства Империи, — объявил его адъютант, капитан-лейтенант Курлих. — Они опасаются агрессии со стороны элементов, недовольных оккупацией Феззана нашим флотом. И запрашивают отряд для защиты.

— Мы только приземлились, а им уже что-то нужно от нас. Хорошо, вышлите им батальон наземных войск. Если они так боятся высунуть нос из норы, пусть не утруждают себя поприветствовать нас, — сказал Миттермайер, ухмыльнувшись.

Он собрал штабных офицеров, чтобы дать им первый приказ.

Были вновь определены цели, которые нужно было занять: резиденция правителя, представительство Союза, навигационный центр, центр общественного вещания, центральное бюро связи, шесть космопортов, центр управления по распределению товаров, штаб-квартира полиции, центр управления организации наземного движения и центр термоядерной энергетики. Когда всё это окажется под контролем, они завладеют мозгом и сердцем Феззана и смогут делать с ним всё, что им заблагорассудится.

— Самые важные цели — резиденция правителя, представительство Союза и навигационный центр. Нужно получить доступ к их компьютерам и собрать данные. У нас нет права на ошибку. Понятно?

Байерляйн, Бьюро, Дройзен и Зинцер, увидев блеск в глазах командира, нервно кивнули в ответ, осознавая ответственность своей миссии.

В прошлом, экспедиционные силы — в любом количестве — были вынуждены позорно отступать из-за неверной информации о географии территории Союза. Но если им удастся взять под контроль компьютеры навигационного бюро и представительства Союза, то они смогут нивелировать преимущество врага, который частенько пользовался тем, что ему известна обширная и незнакомая им местность. Используя Феззан в качестве тыловой базы и вооружённые этой информацией, они смогут вести войну на равных условиях. Для Райнхарда, стремившегося овладеть всей Вселенной одним мощным ударом, это было жизненно необходимо.

Нельзя было игнорировать и моральную сторону вопроса. Если важная информация о географии, военном и экономическом положении их страны попадёт в руки врага, даже Союз не сможет избежать волнений.

Успешно завершив вторжение на Феззан, Империя одержала стратегическую победу над Союзом, внимание которого всё это время было приковано к Изерлонскому коридору. Даже если командующий Союза Ян Вэнли был гением тактики, по крайней мере, они обладали контролем над ситуацией.

Затем Миттермайер объявил, что убийство мирных граждан, сексуальное насилие в отношении женщин и мародёрство любого рода запрещается, и что каждый, кто нарушит эти постановления, будет приговорен к смертной казни через расстрел, после приговора полевого суда.

— Не думайте, что Вольфганг Миттермайер нарушит своё слово. Любой, кто посмеет оскорбить честь имперского флота, получит награду по заслугам. Не забывайте об этом.

Офицеры его штаба сделали всё, что им было приказано. К своим подчинённым Миттермайер мог быть щедр и доброжелателен, но он был командиром, абсолютно нетерпимым к проступкам. Сама мысль о наказании заставляла их содрогнуться. При старом режиме он собственноручно казнил подчинённого, который убил гражданского, занимаясь мародёрством. Тогда это было проблемой, и он был отдан под трибунал людьми, которые завидовали, что простолюдин занимает высокий пост. Райнхард разобрался в деле и продвинул его по службе, сделав его адмиралом под своим началом. Миттермайер был обязан своему юному господину и желал вернуть долг верной службой.

Его приказания были одно за другим успешно выполнены: ключевые пункты Феззана были захвачены имперским флотом. Навигационное бюро было занято первым, все компьютеры с обширной навигационной базой оказались в распоряжении имперцев.

Затем была захвачена резиденция правителя, но самого хозяина особняка так и не обнаружили. А посланный в его личное поместье отдельный отряд обнаружил лишь тело молодого человека в гостиной на втором этаже и разбитое одностороннее зеркало. Его опознали как советника правителя, Руперта Кессельринга, но обстоятельства его убийства ещё предстояло выяснить.

Группа сухопутных войск численностью шестьсот человек, во главе с капитаном Гласером, на ста двадцати бронемашинах была послана на захват представительства Союза Свободных Планет на Феззане. Они на полной скорости неслись по главной магистрали города. Раньше по сторонам от неё всё было заполнено пешеходами, но сейчас почти все магазины стояли закрытыми, и их провожали лишь испуганные и гневные взгляды из окон.

Когда они добрались до представительства, капитан приказал блокировать здание по периметру. Он вышел из броневика и встал перед главным входом.

В этот момент луч заряженных частиц вылетел со стороны здания прямо ему под ноги, подняв вверх белый дым и куски дорожки, вымощенной плиткой.

— Что ж, это было ожидаемо, — произнёс Гласер, холодно улыбнувшись.

Он поднял руку и дал знак одному из броневиков навести свою двуствольную тепловую пушку на здание. Броневик прицельно выпустил две стрелы оранжевого пламени по первому этажу. Стекла разлетелись вдребезги, а огонь и дым, казалось, сражаются друг с другом, поднимаясь из оставленных в здании дыр.

Ответного огня не последовало. Если внутри и был кто-то, то он вёл себя необычайно тихо. Гласер, как его и учили, допускал вероятность засады, но использовать инфракрасный сканер при таком огне было бессмысленно.

Осторожно приблизившись к зданию, его солдаты бросились внутрь, но и минуты не прошло, как один из них выбежал обратно:

— Капитан, в здании никого нет.

Когда его спросили, кто же произвёл выстрел, солдат указал на окно второго этажа.

Капитан цокнул языком, увидев автоматический спусковой механизм. К окну была прикреплена лазерная винтовка с установленным таймером выстрела. Капитан, не стесняясь, высказал всё, что думал об умнике, с которым они имели дело. Он приказал солдатам потушить огонь и вместе с инженером направился в комнату управления.

Повозившись с компьютерами, инженер побледнел и повернулся к капитану. Как только он увидел его лицо, капитан понял, что он провалил самую важную часть миссии. Послышался отчётливый скрежет зубов, сообщавший о бессилии, и тут же стих.

Будучи прирождённым военным, Миттермайер не разбирался в вопросах экономики, но он знал достаточно, чтобы действовать осторожно. Банки пока что оставались открытыми, что позволило вести бизнес, как обычно, к большому облегчению народа. Несмотря на враждебный настрой по отношению к имперскому флоту, им нужно было продолжать жить, и нынешние экономические условия были далеко не самым худшим вариантом.

Исходя из этой же логики, Миттермайер выпустил указ, в котором объявлялось, что любой, кто будет уличён в тайном накоплении запасов или же в повышении цен, понесёт суровое наказание. Не прошло и часа после выхода указа, как многие новые ценники, которые выставили магазины, можно было выкидывать. Одним движением Миттермайер сокрушил мощную жажду наживы феззанцев.

28-го числа со своим флотом прибыл Нейхардт Мюллер. Подчинённые Миттермайера оказали торжественный приём своим товарищам. Более смелые граждане Феззана смотрели с ненавистью, а менее — с покорностью, как к оккупационному корпусу внезапно присоединились более миллиона солдат. Мюллер крепко пожал руку Миттермайеру, вышедшему его поприветствовать.

Тем временем космопорты Феззана перешли под имперский контроль, и все пассажирские перевозки были приостановлены. Никто не мог покинуть поверхность Феззана, по крайней мере, официально, а это означало, что правитель Рубинский и представитель Союза скрываются где-то на планете.

Работа Миттермайера на посту военного губернатора была почти безупречна, но, как и всё в этом мире, не обошлась без огрехов. Прямо перед прибытием Мюллера произошёл инцидент: несколько солдат изнасиловали женщину. Вместе с достоинством, у женщины похитили обручальное кольцо с сапфиром в форме звезды. По приказу взбешённого Миттермайера, личности преступников были немедленно выяснены. Ураганный Волк принёс извинения жертве, вернул кольцо и лично, как командующий, приговорил трёх солдат к высшей мере наказания.

Публичная казнь состоялась на площади Святой Терезы. Возможно, это было жестоко, но по-другому было нельзя. Открыто отменить казнь означало потерять доверие граждан оккупированного Феззана, а если бы казнь была проведена в тайне, неизменно пошли бы слухи, что преступники избежали наказания. В любом случае, он был должен успокоить общественное мнение и не допустить возможности гражданского сопротивления.

Предводитель преступников молил о прощении, но Миттермайер остался непреклонен.

— Я сказал, что никогда не нарушу своё слово. Или оно значит так мало, что ты его не услышал?

Миттермайер лично присутствовал при казни, а затем направился в центральный космопорт, чтобы поприветствовать своего собрата по оружию. Мюллер был благодарен за то, что ему оказал приём сам Миттермайер, который был выше его по званию, и отметил его успехи и осмотрительность в управлении Феззаном.

— Ну, пока дела идут неплохо, — ответил Ураганный Волк.

Феззанцы ещё не осознали, что произошло. Но нельзя отметать вероятность, что рано или поздно они могут взбунтоваться. В этом случае герцог Лоэнграмм непременно примет соответствующие меры.

— Как бы то ни было, мне станет не по себе, если я не буду сражаться, — заключил прирождённый военный.

По глухому переулку, куда такие как он никогда не забредали, бежал парень, одетый по-простому, в свитер и джинсы. Длинные белокурые волосы, черты лица, заставляющие девушек оборачиваться, тёмно-карие глаза, идеальная осанка и физическая форма выдавали в нём Юлиана Минца. За дверью, ведущей в неприметное малоэтажное здание, его уже ожидали трое мужчин, включая прапорщика Машунго и посла Хенслоу, сбежавших из представительства Союза. Третий человек был ему незнаком. Неужели Машунго нашёл своего независимого торговца?

Четырьмя днями ранее, когда он бежал обратно к представительству Союза, собственными глазами наблюдая за имперским вторжением, Юлиан вместе с Машунго сели было в машину, но беснующаяся толпа не давала ей проехать.

— Делать нечего, прапорщик. Пойдём пешком.

— Пойдём?

— Нет, побежим.

И Машунго побежал за ним. Он думал о безопасности этого мальчика и был готов сделать всё, что было в его силах, чтобы защитить его. Такова была личная просьба адмирала Яна.

Когда они вернулись в представительство, Юлиан увидел, что все собрались в коридоре. Он подошёл к послу Хенслоу и отдал честь.

— Ваше превосходительство, пожалуйста, выслушайте меня. Нам нужно немедленно стереть все данные с вашего компьютера.

— Стереть?

От тупости этого ответа сводило зубы.

— Если оставим всё, как есть, информация попадёт в руки имперского флота.

Посол Хенслоу ахнул и отвёл взгляд, как будто надеясь переложить ответственность на кого-то другого. Но никто желал не встречаться с ним взглядом.

— Прошу вас, нужно срочно принять решение. Имперские войска будут здесь с минуты на минуту.

Юлиан осмотрелся. Он подумал, неужели никто с этим не согласится — все стояли молча, почти апатично. Даже начальник штаба и капитан Виола просто стояли, злобно сверля его глазами.

— Я не собираюсь подчиняться приказам таких, как ты! — удивлённый громкостью собственного голоса, Хенслоу смахнул пот кончиками пальцев. — Но всё же твоё предложение звучит разумно, а поэтому стоит отнестись к нему серьёзно. Может, нам следует удалить данные с компьютера, но ты возьмёшь на себя ответственность?

«Если Союз проиграет, — подумал Юлиан, — этот человек захочет переложить вину на кого-нибудь другого».

— Есть и другой путь. Может, нам оставить все данные как есть, на компьютере, и сдаться имперскому флоту? Если мы предложим им ценную информацию, может, они проявят к нам снисхождение.

Юлиан говорил с сарказмом, но Хенслоу замолчал, и юноша с удивлением увидел, как на лице этого человека появилось эгоистичное выражение.

— Вас понял, — сказал Юлиан. — Я возьму на себя всю ответственность. Позвольте мне удалить данные из памяти компьютера.

В его словах чувствовалось внутренняя неуверенность, но если бы он не пошёл на это — всему конец. Машунго помог ему стереть память компьютера, и когда он вернулся через полчаса, то увидел неожиданную картину. Зал был совершенно пуст, а на диване в полном одиночестве сидел посол и недоумённо хлопал глазами, покинутый своими некомпетентными сотрудниками. Юлиан знал, что это место изначально не было оплотом закона и порядка, но такая безответственность была за гранью воображения. Он понимал, что если правительство Союза узнает об этом, то людям, покинувшим свои посты, придётся понести за это ответственность. Может быть, они просто перестали верить, что Союз продолжит своё существование. От этой мысли сердце Юлиана похолодело.

— Ты… ты… Умоляю тебя, отведи меня в безопасное место, — сказал Хенслоу, увидев Юлиана.

По правде говоря, этот человек был для Юлиана обузой, но он не мог с чистой совестью бросить его здесь. Поэтому он сказал послу переодеться во что-то более удобное и приготовить деньги и бластер. Из заряженного лазерного ружья Юлиан сделал устройство, которое произведёт выстрел по таймеру, и установил в окне второго этажа. Тем временем посол, успевший переодеться, бесцельно бродил по первому этажу. Стоило им покинуть здание, как они услышали звук колёс приближающихся бронемашин.

— Что будем делать дальше? Есть ли во всём этом хоть какой-то смысл? Если нет, то нам крышка.

До сих пор им удавалось не попасть в руки врагу. Но, пока они пробирались по глухим переулкам под покровом ночи чуть ли не бегом, к Хенслоу вернулось его привычное высокомерие. Ни разу в жизни не сталкивавшегося с трудностями и нуждой, его, казалось, смущал тот факт, что молодой человек, которому не было и двадцати лет, теперь стал его защитником.

Хоть Юлиан и завидовал проницательности своих старших товарищей, сейчас у него не было выбора, кроме как отвечать самому.

— Мы попробуем связаться с независимым торговцем.

— А когда свяжемся, что тогда?

— Я планирую заставить его предоставить нам корабль, чтобы сбежать с Феззана.

Посол покачал головой.

— Хмм… Но будет ли всё так, как ты говоришь?

Именно это Юлиан хотел знать больше всего. Однако они не могли просто стоять на месте и смотреть, как меняется мир во круг них. Он хотел вернуться к Яну. Туда, где был его дом. Он бросил на посла презрительный взгляд. Если бы только Ян был сейчас здесь, а не этот презренный человек. Насколько бы это подняло дух Юлиана…

Четыре последующих дня Юлиан скрывался в укромном переулке и продолжал искать способ сбежать с Феззана. Единственное, за что Юлиан был благодарен Феззану, это то, что здесь почти всё можно было купить за правильную цену.

У человека, которого Машунго представил Юлиану, были редеющие волосы и обвисшая кожа, из-за чего он производил впечатление очень уставшего человека средних лет. Но его глаза, к удивлению Юлиана, были очень живыми.

— Моя фамилия Маринеску, я исполняю обязанности капитана независимого торгового корабля «Берёзка».

Мужчина сказал Юлиану, что, как ему кажется, он может оказаться им полезен. Поскольку он был всего лишь административным сотрудником, то не был уверен в том, что собственноручно поднимет корабль, но уверил Юлиана, что лично проследит за тем, чтобы был нанят профессионал.

— По правде говоря, мы с вами не совсем уж незнакомы. Буквально через два рукопожатия.

— Два рукопожатия?

— Мой капитан, Борис Конев, и опекун младшего лейтенанта, адмирал Ян. Когда эти двое были детьми, ну, они, похоже, неплохо ладили, и их даже можно было назвать хорошими друзьями.

Глаза Юлиана блеснули, но блеск потух, когда он услышал, что капитан, который некогда был другом Яна, теперь находился на Хайнессене, в столице Союза.

— Но я знаю другого опытного пилота. Вы можете на меня рассчитывать. Для феззанца контракт — святое.

Однако он добавил, что понадобятся деньги.

— Сколько бы ни пришлось заплатить, я уверяю, что он будет обладать мужеством и навыками, необходимыми для этого задания. Не думаю, что прошу слишком многого.

— Я тоже так не думаю. Вашего слова мне достаточно. Можете ли вы найти этого человека прямо сейчас?

Не обращая внимания на протесты Хенслоу, Юлиан достал пять тысяч марок из толстого кошелька посла и вручил их Маринеску в качестве аванса. После того, как он ушёл, прапорщик Машунго задумчиво взглянул на своего юного начальника.

— Можем ли мы ему доверять?

— Думаю, да, но…

Он не мог с уверенностью сказать, что полностью ему доверяет. Однако другого пути не было, так или иначе, ему пришлось бы доверить свою жизнь и судьбу незнакомому человеку. Юлиан задумался, не является ли этот Конев, в дополнение к тому, что он друг детства Яна, так называемым «феззанским кузеном» пилота-аса Ивана Конева. Он никогда не узнает наверняка, пока не встретится с ним.

— Младший лейтенант, учитывая степень нашего доверия к нему и условия, в которых мы находимся, нужно быть готовыми убить его, если он решит предать нас. Что думаете?

При этих словах плечи Юлиана слегка сгорбились. Иногда ему казалось, что кто-то невидимый заставляет нести его весь груз ответственности и выполнять все обязанности, лежащие за пределами его понимания. Не про это ли говорят: что посеял, то и пожнёшь? Это следствие его желания стать военным? В любом случае, Юлиан должен был сделать всё возможное, чтобы вернуться к Яну, и он твёрдо решил сделать это.

Бронемашины, оснащенные двуствольными тепловыми пушками, с рёвом неслись по главной улице, сотрясая воздух звуками своих термоядерных турбин.

Человек, который смотрел на них из окна третьего этажа, с отвращением цокнул языком. Он был одним из независимых торговцев, собравшихся в баре под названием «Дракул». Поскольку половина космопортов уже была блокирована, большинство из них лишились работы, и им оставалось лишь всем вместе заливать негодование выпивкой.

— Говоришь, на Феззане ходили слухи об этом? Не могу поверить своих ушам! И они даже не смогли предсказать имперское вторжение?

— А что делали эти придурки в представительстве на Одине всё это время? Посылали бесполезные отчёты о вечеринках и погоде? Похоже, говорящие головы в правительстве все-таки просто так просиживают свои штаны.

— И ты правда этому удивлен? Не знаю, как в других странах, но у нас на Феззане правят бездарные идиоты. Было бы странно ожидать от них каких-то реальных дел.

Этим оскорблениям недоставало лоска, и те, кто их произносил, лучше других понимали, что от того, что они обрушивают проклятья на головы других людей, ситуация не улучшится, и тем более время не повернется вспять. Тёмные тучи повисли в душах каждого из них: они говорили о том дне, когда больше не смогут пользоваться календарём, к которому привыкли.

— Но что же, чёрт побери, будет дальше?

— Что будет? История изменится. Династия Гольденбаумов, Феззан, Союз Свободных Планет — все они исчезнут. А потом этот белобрысый щенок станет императором всей Вселенной.

— Ему мало уничтожить династию Гольденбаумов? Его жадность не знает границ, скажу тебе. Всё же любить его не за что.

— Любить, может, и не за что, но может ли дурак достичь таких вершин? Да уж, даже в этом нашим чинушам до него далеко.

От шутки все рассмеялись, но в смехе отчетливо чувствовалась нотка отчаяния.

— Помните, мы свободные граждане, не какие-то идиоты, что гордо зовут себя Союзом Свободных Планет, или как там это называется. Мы свободные люди. И милостивый император — последнее, что нам нужно.

Когда один из собравшихся собрался было ответить говорившему, его потянули за рукав. Среди них был пожилой, уважаемый торговец, которого почитали за старшего. Он взял слово:

— Лучше бы я умер. Мне не пришлось бы смотреть, как имперский флот оскверняет наши улицы своими модными армейскими сапогами.

Старый торговец тяжело вздохнул, а молодые вокруг него замолчали, погрузившись в уныние.

— Поскольку эта эра длилась сто лет, я лишь надеялся, что она продлится ещё сто, хотя, если подумать, в истории нет таких прецедентов. Но даже когда я увидел, как династия Гольденбаумов, правившая пять веков, превратилась в жалкую карикатуру на себя, я не думал, что придёт время Феззана. Как же я был глуп.

На словосочетании «придёт время» тишина стала гробовой, но затем её нарушил одинокий голос.

— Да, перспектива пугающая, но, может быть, это лишь на время. Феззан возродится. Мы восстановим наш оплот независимых торговцев ради свободных граждан. Как я уже сказал, нам не нужен император, который будет нами командовать.

Человека, который произнёс эти слова, звали Кейл Уилок. Его знали скорее как навигатора, чем как торговца. Внезапно послышались аплодисменты, и все обернулись. Аплодировал незнакомец, только что вошедший в дверь.

— Великолепная речь, Уилок.

Уилок улыбнулся старому другу.

— Так-так, неужели это Маринеску с «Берёзки». И чем я обязан удовольствию лицезреть тебя столь внезапно?

— У меня для тебя работа. Если тебе, конечно, интереснее пилотировать корабль, а не произносить речи.

— Спрашиваешь! Можешь на меня рассчитывать.

— Ты меня удивляешь. Ты соглашаешься, даже не спросив про условия работы? — улыбнулся Маринеску, почувствовав слепую решимость Уилока.

— Я бы принял предложение от самого дьявола, лишь бы свалить из этой дыры. А ты будешь получше дьявола.

Уилок дерзко ухмыльнулся.

30-го декабря, в 16:50 по местному времени, Райнхард фон Лоэнграмм вместе со своими ближайшими советниками ступил на землю Феззана.

Адмирал флота Миттермайер и адмирал Мюллер в сопровождении сорока тысяч солдат приветствовали имперского гросс-адмирала. День сменился ночью. Постепенно темнело, и под небом, где бездонная синева переходила в розовую полосу, юная белая фигура выглядела, словно иллюстрация к поэме. Даже те, кто презирал его, не могли не признать его поражающего великолепия. Солдаты, наблюдающие за высадкой Райнхарда в космопорту, будут до рассказывать своим жёнам, детям и внукам о том, как они видели белокурого юношу, непоколебимо возвышающегося в наступающих сумерках, пока не погибнут в бою или не умрут от старости. Солдаты громогласно приветствовали его, их пыл и мощь усиливались с каждым возгласом.

— Да здравствует император! Да здравствует Империя!

Миттермайер поклонился юному главнокомандующему.

— Они называют вас своим императором.

— Они воодушевлены.

Офицеры Райнхарда точно уловили суть его слов. Он не протестовал против того, что его называли императором. Когда он отсалютовал солдатам, в вечернем небе громыхнули новые радостные возгласы:

— Да здравствует император! Да здравствует Империя!

Райнхард будет коронован лишь в следующем году. Но на планете Феззан этот день навсегда запомнят, как момент, когда солдаты впервые назвали его «наш император Райнхард».

Райнхард реквизировал под свою временную резиденцию отель высшего класса. В своём первом послании он заявил, что имперская оккупация не лишит феззанцев многочисленных гражданских прав, которыми они всегда пользовались. Далее он выразил надежду, что территория Империи и доминион Феззан, обладающий самоуправлением, теперь будут единым и неделимым целым, и в этом он не лгал. Он просто не упомянул, что это был один из шагов на пути к его главной цели — завоеванию Союза Свободных Планет, и что это будет осуществляться под его строгим руководством.

Миттермайер принёс извинения Райнхарду за то, что не сумел выполнить три приказа: арестовать правителя Рубинского, посла Союза Хенслоу, и, наконец, ему не удалось получить информацию с компьютера в представительстве Союза. Райнхард невозмутимо пожал плечами.

— Редко когда получается всё сделать идеально. Если это не получилось у тебя, сомневаюсь, что получилось бы у кто-нибудь другого. Тебе не за что извиняться.

Райнхарда не особо волновало, что стало с кем-то вроде посла Союза Хенслоу. Сейчас его не особенно волновал даже Юлиан Минц. И, хотя неудача с компьютером в представительстве Союза была действительно неприятной, им удалось получить всю информацию в навигационном бюро, поэтому ситуацию нельзя было назвать безнадёжной. Но он не мог закрыть глаза на то, что Рубинский вырвался у него из рук и теперь где-то скрывается.

— Как вы думаете, фройляйн фон Мариендорф, что планирует Чёрный Лис?

— Я думаю, что он пока что признал поражение и зарылся в свою нору. Однако он, вероятно, догадывается, что посланник Болтек не сможет контролировать Феззан. Скорее всего, Рубинский рассчитывает, что, когда Болтек с треском провалится, придёт пора снова действовать. И тогда он встанет на сторону вашего превосходительства или же народа Феззана, это не столь важно.

— Значит, это неизбежно?

Райнхард согласился с выводами Хильды. Рубинский потратил немало времени, пытаясь заманить Райнхарда в ловушку похищением императора и проходом через Феззанский коридор, но на деле в ловушку попал он сам.

Райнхард почувствовал, как внутри у него зарождается какое-то новое чувство, и это не было ощущение абсолютного триумфа. Пока что это было всего лишь семя подозрения, но если бережно растить его, оно могло распуститься цветком тревоги. Болтек и Рубинский что-то скрывали. Что бы это ни было, рано или поздно оно перестанет быть тайной.

Закончив обед со своими офицерами, Райнхард в сопровождении имперской гвардии отправился в навигационное бюро. Когда коммодор Клапф, глава штаба оборонительных операций, подвёл Райнхарда к двери, ведущей к главному компьютеру, он вошёл в комнату в одиночестве, оставив за дверью даже своего личного телохранителя, капитана Кисслинга.

Безлюдная компьютерная комната была полна электроники, так что даже воздух в ней пах электричеством. Райнхард молча прошёл между компьютерами и остановился у огромного экрана, глядя на его огромную пустую поверхность.

— Да, именно этого я и хотел.

В его голосе послышались мечтательные нотки. Он положил руки на приборную панель и включил компьютер.

Он делал всё со знанием дела, словно пианист, почувствовавший вдохновение поимпровизировать. Но то, что он играл, само собой, не было музыкой. Он вывел на экран звёздную карту — галактическую систему из двухсот миллиардов звёзд. Увеличил её. Перед ним предстала территория Союза Свободных Планет. Появились названия каждой звёздной системы и путей, соединяющих их: Хайнессен, главная планета Союза; звёздный сектор Астарты, где он однажды отправил в небытие вражеский флот, вдвое больше его собственного; звездный сектор Дагона, где 158 лет назад имперский флот потерпел сокрушительное поражение; и бесчисленное множество других звёздных систем, секторов и мест сражений. Он с нетерпением ждал дня, когда покорит их все.

Райнхард был похож на живую скульптуру перед экраном. Немного помедлив, он взял серебряный медальон, висевший у него на шее, открыл его, и остановил свой взгляд на локоне рыжих волос, спрятанном внутри.

— Вперёд, Кирхайс. Сделаем Вселенную нашей.

Даже после смерти Зигфрида, Райнхард часто разговаривал со своим рыжеволосым другом.

Райнхард откинул назад свои золотые волосы, гордо расправил плечи и своей неподражаемой походкой покинул компьютерную комнату.

798-й год КЭ, 489-й по имперскому календарю был полон вражды и хаоса, но довлеющее ярмо прошлого было сброшено. Человечество узнало, по какому пути пойдёт, и кто какое место займёт в великом музее под названием история. Неужели за собой их поведут лишь несколько человек из сорока миллиардов?

Возгласы «Да здравствует император Райнхард!» раздавались по всей галактике. Время шло своим чередом, безразличное к тем, кто воспринимал их как добрый знак или же дурной.

На пороге стоял 799-й год КЭ, 490-й по календарю Империи.

КОНЕЦ 4 ТОМА.