ЛоГГ. Том 1. Рассвет

Глава 1. В вечной ночи

Зигфрид Кирхайс, капитан первого ранга флота Галактической Империи, выйдя на мостик, невольно застыл на мгновение, охваченный благоговением перед лицом космической бездны, украшенной бесчисленными искрами звезд.

Он словно плавал в бесконечной темноте, но это обманчивое ощущение быстро исчезло. Вспомнив, что он находится на капитанском мостике флагманского линкора «Брунгильда», Кирхайс оторвался от изображения на огромном полусферическом экране и огляделся. Освещение было приглушено, и в полутьме просторной комнаты между многочисленными приборами, компьютерами, терминалами связи, большими и малыми экранами сновали люди, напоминая беспорядочно суетящуюся в потоке стаю рыб.

Его нос уловил едва заметный запах, в котором с восстановленным кислородом смешивались запахи адреналина и электронного оборудования, создавая знакомую всем идущим в бой солдатам смесь.

Рыжеволосый молодой человек шагнул вперёд, к месту командира. Хотя он по праву заслужил звание капитана первого ранга, ему всё ещё не было даже двадцати одного года. И иногда он остро чувствовал несоответствие своего возраста и положения. Он не мог воспринимать это столь же небрежно, как его непосредственный начальник.

Граф Райнхард фон Лоэнграмм, откинувшись в кресле, что-то внимательно разглядывал на экране. Кирхайс подошёл к нему, чувствуя почти осязаемое давление звуконепроницаемого силового поля. Стоящие дальше пяти метров от Райнхарда не могли подслушать разговора.

— Любуетесь звёздами, ваше превосходительство?

Услышав голос Кирхайса, Райнхард выпрямился в кресле. Несмотря на то, что он сидел, было видно, что его тело, затянутое в чёрный с серебряными вставками мундир, принадлежит человеку мужественному и энергичному.

Райнхард был красивым и элегантным молодым человеком, обладающим красотой античной статуи, словно шедевр древнего мастера. Золотистые волосы обрамляли овальное, правильной формы лицо, нос и губы также были идеальной формы. Однако, острый ледяной взгляд его голубых глаз ясно показывал, что его обладатель отнюдь не безжизненная статуя. Женщины при дворе говорили, что у него красивые глаза честолюбивого человека, а мужчины называли их не иначе как глазами опасно одержимого.

— Да. Звёзды прекрасны, — ответил Райнхард и посмотрел на своего ровесника и друга. — Неужели ты ещё подрос?

— Нет, сто девяносто сантиметров, как и два месяца назад. Не думаю, что смогу вырасти ещё выше.

— Да уж, на семь сантиметров выше меня, пожалуй, и вправду хватит, — в его голосе послышалось эхо мальчишеской тяги к соперничеству.

Кирхайс чуть заметно улыбнулся. Шесть лет назад они были почти одинакового роста, и, когда он начал резко вытягиваться, обгоняя друга, Райнхард даже обиделся. Вряд ли кто-то ещё смог бы заметить в жёстком характере графа Лоэнграмма эту детскую черту.

— Кстати, ты по делу?

— Да, мы получили данные от разведывательных зондов по флоту мятежников. Как и ожидалось, они приближаются к нам с трёх сторон. Могу я воспользоваться экраном?

Золотоволосый адмирал кивнул, и Кирхайс начал набирать команды на приборной панели. На экране показались четыре стрелки. Они приближались к центру изображения слева, справа, сверху и снизу. Нижняя была красного цвета, остальные — зелёного.

— Красная стрелка изображает наш флот, зелёные — флот противника. Прямо перед нами — Четвёртый флот мятежников, численностью около двенадцати тысяч кораблей. Расстояние до него — 2200 световых секунд, и, если сохранять прежние скорость и курс, мы вступим в боевое столкновение не позже, чем через шесть часов, — палец Кирхайса скользил по экрану. — Слева приближается Второй флот мятежников, численностью пятнадцать тысяч кораблей, расстояние — 2400 световых секунд. А справа — Шестой флот, численностью тринадцать тысяч, расстояние — 2050 световых секунд.

Начало развития систем антигравитации, чьи волны не фиксировались радарами, а также использование материалов, не отражающих радиоволны, привело к тому, что радар как средство обнаружения противника вот уже несколько столетий постепенно отмирал. Люди могли полагаться лишь на традиционные методы, такие как корабли-разведчики и спутники-шпионы. Собранные таким образом данные приходилось обрабатывать, внося поправки на время и расстояние. Поэтому, единственным быстрым, хотя и неточным способом локализации противника оставалось измерение теплового излучения и массы.

— Общая численность вражеского флота — примерно сорок тысяч кораблей. Это вдвое больше, чем у нас.

— Похоже, они намереваются окружить нас.

— У наших стариков-адмиралов сейчас, наверное, лица зелёные… Нет, скорее, красные, — на лице Райнхарда промелькнула злорадная усмешка. Казалось, его ничуть не волнует тот факт, что превосходящие силы противника готовятся окружить их.

— Зелёные. И все пять адмиралов просили меня пригласить ваше превосходительство на срочное совещание.

— Неужели? А ведь они говорили, что не желают видеть меня.

— Вы не пойдёте на совещание?

— Нет, отчего же, я пойду… Должен же кто-то сказать им, что нужно делать.

Перед Райнхардом стояли пять адмиралов. Адмирал Меркатц, вице-адмирал Штааден, вице-адмирал Фаренхайт, вице-адмирал Фогель и контр-адмирал Эрлах. Именно их Райнхард называл стариками, хотя это и было преувеличением. Самому старшему, Меркатцу, ещё не сравнялось шестидесяти, а младшему, Фаренхайту, было всего тридцать один. Хотя, по сравнению с ними, Райнхард и Кирхайс были действительно очень молоды.

— Благодарю вас, ваше превосходительство, что согласились выслушать наше скромное мнение, — вышел вперёд адмирал Меркатц. Он был среднего роста, крепкого телосложения, почти без следов возраста, а его глаза только казались сонными. Офицером он стал задолго до рождения Райнхарда и обладал огромным боевым и административным опытом. Своими достижениями и репутацией этот человек намного превосходил Райнхарда.

— Я уже знаю, что вы хотите сказать, — сказал Райнхард, возвращая формальное приветствие. — Вы хотите обратить моё внимание на то, что наш флот находится в невыгодном положении.

— Именно так, ваше превосходительство, — вице-адмирал Штааден сделал шаг вперёд. Лет сорока, худой и высокий, с жёстким и хитрым лицом. Он был аналитиком и стратегом, отлично разбирающимся в теории военных действий. — Вражеский флот вдвое больше нашего по численности и окружает нас с трёх сторон. Если мы вступим в битву, у врага будут все преимущества.

Голубые глаза Райнхарда, пристально глядящие на Штаадена, холодно сверкнули:

— Иными словами, вы считаете, что мы проиграем?

— Такого я не говорил, ваше превосходительство. Но то, что мы находимся в крайне невыгодном положении, — это неопровержимый факт. Если вы посмотрите на экран, то и сами это поймёте.

Семь пар глаз сосредоточились на командном экране. Кирхайс вновь вывел на него расположение флотов, указывая численность и дистанцию. Из-за границы звуконепроницаемого поля туда же с любопытством уставились младшие офицеры, но, перехватив взгляд Штаадена, поспешили отвернуться. Откашлявшись, вице-адмирал продолжил:

— Много лет назад славный имперский флот потерпел горькое поражение от рук мятежников, называющих себя Союзом Свободных Планет. Тогда была такая же диспозиция.

— Вы говорите о Битве при Дагоне?

— Да, сокрушительное и болезненное поражение, — Штааден тяжело вздохнул. — Справедливость в войне полностью на стороне нашего великого императора, и нас, его верных слуг. Но подлые мятежники использовали эту хитрую уловку, в результате чего миллионы наших храбрых солдат и офицеров лишились жизни и были похоронены в холодной пустоте космоса. Мы обязаны избежать повторения сей прискорбной ошибки. Вот почему, по моему ничтожному мнению, мы не должны позволять жадности застить нам глаза. Нужно немедленно предпринять достойное отступление, которое не нанесёт урона нашей чести.

«И в самом деле, ничтожное мнение. Мнение невежественного старого зануды!» — подумал Райнхард, а вслух сказал:

— Вы, безусловно, очень красноречивы, но я не согласен с вашим мнением и не намерен отступать.

— Могу ли я спросить, какова же причина вашего решения? — Штаадену не удалось скрыть гнев.

— Причина в том, что на самом деле мы находимся в очень ВЫГОДНОМ положении.

— Что?..

Штааден поднял брови, Меркатц поморщился, словно от боли, а Эрлах и Фогель выглядели сбитыми с толку.

Лишь самого молодого из адмиралов, Фаренхайта, казалось, забавляет ситуация. В его водянистых голубых глазах мелькнул интерес. Многие злословили, что он, выходец из низшей аристократии, вступил в армию только ради денег. Его флот отлично показывал себя в быстрых прорывах и был очень мобилен, но, когда нужно было защищаться, ему зачастую не хватало упорства и терпения.

— Мне ужасно жаль, но, похоже, мне не дано понять мысли вашего превосходительства. Не соблаговолите ли вы объяснить нам подробнее? — вежливые слова Штаадена сочились ядом.

Поняв, что проще будет всё объяснить, Райнхард начал:

— У нас есть два преимущества. Во-первых, в отличие от противника, наш флот сосредоточен в одном месте, а не поделен на части. По сравнению с каждым из вражеских флотов, мы имеем заметное численное преимущество.

На лицах адмиралов отразилось недоумение.

— Во-вторых, так как наш флот находится в центре, то мы можем быстро добраться до каждого из вражеских флотов, в то время как противнику, чтобы добраться до поля боя, придётся делать большой крюк, на что уйдёт очень много времени.

Теперь все внимательно слушали, что он говорит.

— Таким образом, наш флот имеет преимущество за счёт сосредоточенности и мобильности. Что это, как не предпосылки к победе?!

Кирхайс смотрел на застывших адмиралов. Все они имели богатый опыт, все были ветеранами, но разум Райнхарда был гораздо гибче и яснее.

Молодой адмирал холодно посмотрел на замершего Штаадена и продолжил:

— Мы не можем попасть в окружение. Наоборот, это отличная возможность сокрушить противника по отдельности. И эту редчайшую возможность мы бы упустили, если бы решили отступить. Вы забыли о нашем долге? Нам поручено уничтожить армию мятежников. Вы сказали, что достойное отступление сохранит нашу честь, но как можно говорить о чести, не выполнив поручения его величества императора?! Или это оправдание вашей трусости?

Райнхард обратил внимание, что при словах «его величество император» все, кроме Фаренхайта, вздрогнули и напряглись. Он решил запомнить это.

— Хоть вы и говорите так, ваше превосходительство… — Штааден всё же попытался возразить. — То, что вы назвали «отличной возможностью»… Это лишь ваши домыслы. Военная стратегия не подтверждает их, в истории космических войн нет успешных прецедентов…

Он не только невежда, но ещё и буквоед, понял Райнхард. Если в учебнике по военной истории не написано об удачных прецедентах — значит, такое невозможно. Но лишь рискнув и победив можно создать такую запись!

— Завтра у вас будет успешный прецедент. Ещё вопросы есть?

— Вы уверены в победе, ваше превосходительство?

— Да. Если каждый из вас выполнит свою задачу.

— Тогда, быть может, вы объясните ваш план подробнее? — спросил Штааден, уже не скрывал подозрения.

Райнхард кинул взгляд на Кирхайса и принялся за объяснения.

…Две минуты спустя внутри звуконепроницаемой области послышался крик Штаадена:

— Это лишь теория! Каковы шансы, что всё пойдёт по вашей задумке?! Ваше превосходительство…

Райнхард с силой ударил по командной консоли, прерывая его.

— Довольно! Разговор окончен! Его величество назначил меня командующим флота, и вы обязаны подчиняться моим приказам. Подчиняться вышестоящему — долг каждого имперского офицера. Ваши жизни принадлежат мне. Если вы отказываетесь подчиняться, то волей его величества я могу лишить вас должности и покарать по закону военного времени. Не забывайте об этом.

Райнхард обвёл взглядом всех пятерых. Никто не ответил.

Адмиралы попрощались и вышли. Они не были убеждены и согласны с предложенным планом, но не осмеливались пойти против воли Императора. Только Фаренхайт понял и оценил план Райнхарда, остальные же четверо считали того выскочкой, незаслуженно пользующимся влиянием.

Кирхайсу с трудом удалось сдержать свои чувства. Он видел, как мешает Райнхарду его молодость, ведь, по мнению опытных офицеров, он получил своё звание и титул не за собственные заслуги, а благодаря протекции своей сестры Аннерозе, фаворитки императора. Так светится спутник, отражая свет звезды.

Хотя это была далеко не первая военная кампания Райнхарда. С тех пор, как он поступил на военную службу, ему уже не раз доводилось отличиться. Но каждый раз его победы воспринимались словами «ему просто повезло!» или «противник был слишком слаб!». Кроме того, Райнхард не был подхалимом и не собирался никому льстить, чем вызывал ещё большую ненависть. За глаза его всё чаще называли «наглый белобрысый щенок».

— Считаете, что всё в порядке? — в серых глазах рыжего юноши читалось искреннее беспокойство.

— Не переживай об этом, — молодой адмирал оставался спокоен. — Что они могут сделать? Они просто покорные трусы, неспособные пойти против воли императора.

— Но они могут затаить обиду.

Райнхард посмотрел на своего адъютанта и тихо, но весело рассмеялся.

— Ты слишком много волнуешься! Не обращай на них внимания! Пусть они ворчат, если хотят, но завтра всё изменится. Этот дурак Штааден получит свой «успешный прецедент» и наконец заткнётся, — адмирал поднялся и приглашающе махнул своему адъютанту. — Давай выпьем за победу, Кирхайс! У меня есть прекрасное вино четыреста десятого года. Будешь?

— Разумеется.

— Тогда идём. И, кстати, Кирхайс…

— Да, ваше превосходительство?

— Опять ты с этим «ваше превосходительство». Когда мы одни, не обязательно меня так называть. Я ведь уже говорил тебе.

— Я понимаю, просто тренируюсь, чтобы не ошибиться при посторонних.

— Раз понимаешь, то и не говори! Тем более, что когда мы вернёмся на Один, ты и сам станешь «превосходительством». И не смотри так. Тебя повысят по крайней мере до коммодора. Это нужно отпраздновать!

Проинструктировав напоследок командира корабля, капитана второго ранга Ройшнера, Райнхард двинулся в офицерскую гостиную. Кирхайс шёл за ним, обдумывая слова адмирала. Вернуться после боя и получить звание коммодора… Похоже, молодой адмирал даже не задумывался о возможности поражения. Любой другой принял бы это за гордыню, но Кирхайс понимал, что никому, кроме него, Райнхард не оказал бы такого доверия.

Кирхайсу неожиданно пришло в голову, что они знакомы уже десять лет. Встреча с Райнхардом и его сестрой Аннерозе стала поворотной точкой в его жизни.

Отец Зигфрида Кирхайса был скромным служащим министерства юстиции. Целыми днями он суетился между начальством, документами и компьютерами за жалкий оклад в сорок тысяч имперских марок в год. Для души он разводил в своём маленьком дворике орхидеи из системы Бальдра, а после еды любил опрокинуть бутылочку тёмного пива. В общем, он был простым, но хорошим человеком. Его рыжеволосый сын, Зигфрид, отлично учился, прекрасно показывая себя в учёбе и спорте, чем вызывал гордость у родителей.

Но однажды в пустующий дом по соседству переехала обедневшая семья из трёх человек: отца и двоих детей.

Узнав от отца, что усталый мужчина средних лет на самом деле аристократ, Зигфрид был потрясён. Но ещё больше его поразили золотоволосые дети, мальчик и девочка.

С мальчиком они подружились с первого дня знакомства. Его звали Райнхард и он был почти того же возраста, что и Кирхайс, всего на два стандартных месяца младше. Когда Зигфрид, представился при знакомстве, он, подняв брови, воскликнул:

— Зигфрид? Какое обычное имя!

Рыжий мальчик растерялся, не зная, как ответить на такую бесцеремонную критику, но Райнхард, не замечая этого, продолжил:

— Но фамилия твоя мне нравится. Звучит очень поэтично. Я буду звать тебя Кирхайс.

А вот сестра Райнхарда, Аннерозе, называла Зигфрида по имени, лишь сократив его до «Зиг». Внешне очень похожая на брата, Аннерозе была ещё стройнее и элегантнее, а улыбка её — всегда ласковой. Когда они с братом знакомились с Кирхайсом, она улыбнулась ему, словно солнце, мягко светящее сквозь ветви деревьев.

— Зиг, надеюсь, ты подружишься с моим братом.

С тех пор и по сей день он оставался верен её просьбе.

Шли дни, много всего произошло, и вот однажды напротив соседского дома остановился лимузин, из которого вышел человек в роскошной одежде. В ту ночь из соседнего дома доносился плач Райнхарда:

— Отец, ты продал мою сестру! Продал её!

На следующее утро, когда Зигфрид, как обычно, зашёл за Райнхардом по дороге в школу, Аннерозе встретила его ласковой, но грустной улыбкой:

— Райнхард больше не сможет ходить с тобой в одну школу. Пусть мы были знакомы недолго, но спасибо тебе за твою дружбу, Зиг, — она осторожно поцеловала мальчика в лоб и на прощание угостила шоколадным печеньем собственной выпечки.

В тот день Кирхайс тоже не пошёл в школу, до вечера просидев в парке. Укрывшись в тени марсианской сосны, чтобы его не заметил патрульный робот, он потихоньку грыз печенье, оплакивая разлуку с братом и сестрой.

Когда окончательно стемнело, он вернулся домой, ожидая нагоняя от родителей, но те ни словом не упрекнули его. Свет в доме соседей в тот вечер так и не зажёгся.

Месяц спустя на пороге их дома внезапно показался Райнхард, одетый в форму Императорского кадетского корпуса. Твёрдо глядя на обрадованного Кирхайса, он сказал:

— Давай вместе вступим в армию. Так можно быстрее получить все права взрослых. А нам нужна независимость как можно раньше, чтобы спасти мою сестру. Ты со мной, Кирхайс? Тогда поступай в ту же школу!

…Родители Кирхайса не возражали. Возможно, они надеялись, что он сделает карьеру, а возможно — видели, какие узы связали их сына с соседскими детьми. Как бы то ни было, Кирхайс, как и Райнхард, сделал свой выбор.

Большинство кадетов были детьми аристократов, да и остальные происходили из богатых семей. Кирхайса приняли туда только благодаря протекции Райнхарда и Аннерозе.

Райнхард всегда и во всём был лучшим, и Кирхайс изо всех сил старался не отстать от него. И ради себя, и ради брата с сестрой.

Иногда родители приезжали навестить кадетов. Но несмотря на их высокий социальный статут, они не вызывали уважения к себе. От них словно пахло гнилью и разложением. Это был запах испорченности властью.

— Ты только посмотри на них, Кирхайс! — говорил Райнхард, не скрывая отвращения и презрения. — Они и пальцем о палец не ударили, чтобы получить свои титулы. Они просто унаследовали их от предков. Будто вся Вселенная создана, чтобы они могли править ею.

— Райнхард…

— Нет ни одной причины, почему мы должны служить им, Кирхайс!

Они частенько разговаривали на эту тему, и рыжего юношу всегда потрясала уверенность, с какой говорил Райнхард.

В центре города стояла статуя Рудольфа Великого, и всякий житель Империи был обязан отдавать честь или кланяться, проходя мимо неё. Так как министр внутренних дел желал отслеживать все неблагонадёжные элементы, проявившие неуважение к родоначальнику династии, прямо в статую были вмонтированы камеры. Однажды, притворно поприветствовав статую, Райнхард с жаром сказал:

— Кирхайс, ты когда-нибудь задумывался об этом? Ведь династия Гольденбаумов существовала не всегда. Её основал Железный Рудольф. А раз он стал «отцом-основателем» новой династии, значит, сам не был сторонником существовавшего тогда режима. У него просто хватило силы и амбиций пробиться на самый верх. И он использовал свой шанс стать священным и непогрешимым императором, которого мы помним.

Что он хочет сказать? Кирхайс почувствовал, как его сердце на миг застыло, пропуская удар.

— Если Рудольф смог, то почему я не смогу? — взгляд холодных голубых глаз пронизывал Кирхайса. Мысли путались у него в голове, а дыхание перехватило.

Это было зимой. Вскоре оба они вступили в действующую армию.

«…В двадцатом и двадцать первом веках от Рождества Христова, наука и технология развивались быстро, но хаотично, что стало угрозой для всего человечества. Ярким примером этого было клонирование, результат развития генной инженерии. Хотя возможности его использования были ещё лишь теорией, его уже посчитали гарантией вечной жизни. Вместе с социальным дарвинизмом это привело к обесцениванию и презрению к человеческой жизни. Люди с «нежелательными» генами стали считаться недостойными иметь потомство. Мысль о том, что человеческая раса должна быть улучшена путём искоренения «дефектных» генов, набирала обороты. Эта идеология стала основой, на которой смогли прорасти идеи Рудольфа фон Гольденбаума…»

Текст на дисплее внезапно исчез, сменяясь другим:

«Коммодор Ян, пройдите в комнату совещаний. Коммодор Ян, пройдите в комнату совещаний».

Хотя его оторвали от чтения, но всё же коммодор Ян Вэнли не выглядел расстроенным. Он приподнял свой берет и попытался пригладить рукой вечно растрёпанные чёрные волосы.

Он был заместителем начальника штаба второго флота Союза Свободных Планет, и его рабочее место располагалось в углу капитанского мостика флагманского корабля флота, «Патрокла». Он втихаря загрузил электронные книги в рабочий компьютер, который должен был использоваться только для расчётов военной стратегии, и теперь иногда тайно наслаждался чтением, так что не мог считать себя совсем несчастным.

В документах его имя записывалось в восточном стиле. Такова была традиция, сохранившаяся ещё со времён, предшествующих Галактической Федерации. В этом стиле фамилия писалась впереди имени. В западном же, наоборот, сначала писалось имя, а затем уже фамилия. Хотя в эту эпоху национальности так перемешались, что никто не мог точно назвать национальность своих предков.

Ян был черноволосым и черноглазым молодым человеком среднего роста и телосложения. В свои двадцать девять лет он производил со стороны впечатление не военного, а спокойного учёного, по какой-то причине надевшего форму. Люди отмечали его мягкость и воспитанность и очень удивлялись, узнав его воинское звание.

— Коммодор Ян по вашему приказанию прибыл!

Командующий флотом, вице-адмирал Паэтта, был мужчиной средних лет с лицом, в котором безошибочно угадывался военный. Он бросил неприязненный взгляд на салютующего ему молодого офицера и сказал:

— Я рассмотрел предложенный вами план сражения, — он сделал паузу, окидывая Яна тяжёлым взглядом, в котором явственно читалось: «и этот мальчишка всего на два звания ниже меня?» — Он довольно интересен. Но не кажется ли вам, что наше положение не настолько пессимистично, чтобы действовать так осторожно?

— О, вот как? — мягко спросил Ян. Несмотря на вежливый вопрос, обращаться таким тоном к вышестоящему офицеру было несколько оскорбительно. Но вице-адмирал Паэтта не обратил на это внимания.

— Если действовать согласно вашему предложению, то мы наверняка не проиграем. Но просто не проиграть совершенно недостаточно. А убедительной и разгромной победы действуя по этому плану не добиться. Наши флоты окружают противника с трёх сторон, мы вдвое превосходим его по численности, так почему нужно делать акцент лишь на том, чтобы не потерпеть поражения?

— Но мы ведь ещё не завершили окружение.

На этот раз вице-адмирал обратил внимание на тон. Он хмуро посмотрел на молодого офицера.

Но Ян остался невозмутим.

Девять лет назад он закончил Военную академию Союза Свободных Планет и вступил в ряды флота обычным мичманом. Среди выпускников того года он занимал скромное 1909 место из 4840. Но теперь нельзя было сказать, что он обычный коммодор. Во всём флоте лишь шестнадцать человек имели чин от коммодора и выше к неполным тридцати годам, и он был одним из них.

Вице-адмиралу Паэтте было известно о боевом опыте этого молодого коммодора. За прошедшие девять лет Ян побывал более чем в сотне сражений. Разумеется, они отличались от нынешнего, когда в бой готовились вступить пятизначные количества кораблей, но всё же это были смертельно-опасные битвы, а совсем не детские игры. Не говоря уже о том, что он прославился как герой, сделавший возможным «Великий побег с Эль-Фасиля».

Но всё же Паэтте было трудно поверить, что молодой Ян Вэнли — опытный ветеран.

— В любом случае, этот план боя не принимается, — вице-адмирал вернул бумаги Яну. — Ничего личного, — хотя было очевидно, что этими словами он лишь пытается замаскировать правду.

Отец Яна Вэнли, Ян Тайлун, был известен среди многочисленных коммерсантов Союза Свободных Планет своим разумом и хитростью. Под приветливой улыбкой и привлекательной внешностью скрывался эффективный и изворотливый ум коммерсанта, который со временем позволил своему обладателю проделать путь от хозяина одного-единственного корабля до владельца огромной коммерческой корпорации. И он не собирался останавливаться на достигнутом.

— Всё дело в том, что я люблю деньги, — ответил он как-то приятелям, когда они начали расспрашивать его о секрете успеха. — А деньги, если не оставлять их лежать без дела, сами вырастут. Вкладывайте медь в серебро, а серебро в золото, вот и весь секрет!

Он сказал это вполне серьёзно, так что, по-видимому, действительно так считал. Тем не менее, этот его ответ привёл к тому, что его прозвали «Выращивателем Денег». Человек, придумавший это прозвище, наверняка сделал это не из добрых побуждений, но Ян принял его с удовольствием.

Помимо торговли, Ян Тайлун был так же известным антикваром. Его дом был полон старинных картин, скульптур, керамики и других произведений искусства докосмической эпохи. Всякий раз, возвращаясь домой с работы, он находил время, чтобы позаниматься своей коллекцией.

Возможно, его хобби, привычка выбирать лучшие среди произведений искусства, наложило свой отпечаток и на другие стороны жизни. Он развёлся с первой женой, неумной и расточительной женщиной, и женился во второй раз, на признанной красавице, вдове военного. Вскоре у них родился сын, Вэнли.

Когда пришло известие о рождении сына, Тайлун полировал античную вазу в своей мастерской. Услышав новость, он неохотно поднял голову и проворчал:

— Вот умру — и вся моя коллекция достанется этому парню… — и с этими словами вернулся к своему занятию.

Когда Яну Вэнли было пять лет, его мать умерла. Сердечный приступ неожиданно прервал её жизнь. Тайлун с трудом поверил в смерть этой ещё молодой и здоровой женщины.

В тот момент он как раз снова занимался со своей коллекцией. Услышав страшную новость, он выронил из рук статуэтку в виде бронзового льва. Подняв его, он пробормотал слова, которые привели в ярость родственников жены, когда им их передали:

— Слава богу, это не было что-то хрупкое.

Ян Тайлун потерял двух жён, с одной его развела жизнь, с другой — смерть. Жениться в третий раз он не собирался. Поначалу сына воспитывала горничная, но так как это отнимало слишком много её личного времени, то она запротестовала. Тогда отец стал просто брать маленького Яна Вэнли к себе, и они вместе чистили антиквариат.

Однажды родственники его покойной жены пришли к ним в гости и были потрясены, увидев, как отец с сыном молча сидят в кабинете и полируют какую-то вазу. Они решили спасти бедного ребёнка из рук столь безответственного папаши. Они спросили Тайлуна, что ему важнее — антиквариат или сын? Подумав, он ответил:

— Антиквариат стоит денег, — подразумевалось, что сын достался бесплатно.

Родственники возмутились, услышав это, и пригрозили обратиться в суд. Понимая, что дело может обернуться не в его пользу, Тайлун поспешно сел на один из своих торговых кораблей и покинул Хайнессен. Застигнутые врасплох, родственники не могли даже обвинить отца в похищении, а пытаться найти один корабль в огромной галактике представлялось бессмысленным.

Ян Тайлун взял сына в космос из-за обстоятельств, с которыми был не в силах бороться. Но, возможно, его поступок доказывал, что он был человеком с необычными воззрениями и идеями.

Вот так и вышло, что большую часть первых шестнадцати лет своей жизни Ян Вэнли провёл на космических кораблях. Свой первый варп-прыжок[1] он пережил, будучи совсем маленьким. Поначалу его тошнило и лихорадило, но потом он привык и ему начала нравиться такая жизнь. Ему понравилось наблюдать за механизмами, а также он увлёкся историей. Он смотрел старые видео, читал классическую литературу и слушал старые сказания. Особенно его заинтересовал «ужаснейший узурпатор в истории», Рудольф фон Гольденбаум. Для жителей Союза Свободных Планет он всегда был «злым диктатором». Но Яну это казалось странным — если Рудольф был так плох, то почему его поддерживали люди и даже дали ему верховную власть?

— Рудольф был по-настоящему ужасным человеком! А люди просто боялись выражать своё мнение.

— Почему они боялись?

— Я ведь уже говорил! Потому что Рудольф был по-настоящему ужасным человеком!

С некоторыми вариациями этот диалог повторялся с каждым, кого Ян Вэнли спрашивал о Рудольфе. К счастью, его отец имел своё мнение на этот счёт, отличное от остальных. Он сказал:

— Потому что люди были ленивы.

— Что ж, попробую объяснить. Большинство людей, сталкиваясь с трудностями, не хотят бороться с ними сами. Они ждут, что придёт какой-нибудь супермен или святой, и возьмёт на себя все их беды, страдания и обязанности. Рудольф воспользовался этой человеческой слабостью, дождавшись возможности и неожиданно появившись в зените славы. Но ты должен помнить: те, кто позволил диктатору захватить власть, виновны больше, чем сам диктатор! Хоть они и не поддерживали его, но молчали, а это ничуть не лучше, чем прямая поддержка… Но знаешь, сынок… Тебе бы стоило сосредоточиться на чём-нибудь более достойном внимания, чем это.

— Достойном внимания?

— Деньги или искусство! Деньги облегчат твою материальную жизнь, а искусство поможет духовной!

Хоть он и сказал так, Тайлун не собирался заставлять сына идти по своей стезе, и Вэнли всё больше погружался в историю.

Перед самым шестнадцатилетием сына, Ян Тайлун погиб при аварии ядерного реактора корабля. Незадолго до этого он наконец разрешил Вэнли поступить на исторический факультет Университета Хайнессена.

— Что ж, ладно. Быть может, и на истории можно заработать, — с такими словами он позволил сыну самому выбрать путь в жизни. — Не забывай про деньги! С ними тебе не придётся унижаться перед людьми, которых ты ненавидишь, и у тебя всегда будет хлеб с маслом. Посмотри на политиков — используя деньги с умом, они смогли пробиться на самый верх.

Жизнь Яна Тайлуна оборвалась в возрасте сорока восьми лет. Он оставил сыну свою торговую компанию и множество антиквариата.

После похорон на отца на Яна Вэнли обрушилось множество дел по хозяйству. Вступление в права наследования, уплата налогов, дела в компании… А затем случилось непредвиденное — большинство предметов искусства и антиквариата, которые его отец собирал почти всю жизнь, были объявлены фальшивыми.

Правительственные эксперты, изучившие коллекцию, заявили, что и этрусские вазы, и портреты эпохи рококо, и бронзовые статуэтки династии Хань и многие другие казавшиеся бесценными экспонаты, — всё являлось лишь жалкой подделкой.

И, будто и этого было мало, все акции компании, принадлежавшие отцу, ушли на погашение долгов. В итоге Яна практически выбросили на улицу вместе с кучей оставшегося хлама.

Он принял это без жалоб, так же, как до того — необходимость провести большую часть детства на космическом корабле. Единственным, чего он не мог понять, было то, как его умный и образованный отец мог собрать такую гору барахла, занимаясь любимым делом. С другой стороны, вполне возможно, что тот сделал это намеренно, такое было вполне в характере Тайлуна. Ну, а о потере компании юноша почти и не сожалел, так как никогда и не собирался заниматься бизнесом.

Тем не менее, настоящие трудности ждали впереди. Вскоре оказалось, что Ян не может поступить в выбранный им университет.

Из-за длительной войны с Галактической Империей государственный бюджет был направлен в основном на военные расходы. Поэтому расходы на всё, что не было связано с укреплением военной мощи страны, в том числе и на гуманитарное образование, безжалостно сокращались, бюджетных мест не осталось.

Есть ли такое учебное заведение, где ему позволят изучать историю бесплатно, думал Ян Вэнли. И оно было!

Ответом стал факультет военной истории Военной академии Союза Свободных Планет. Ян поспешил подать заявку, успев в последний момент. Хотя его результаты были не лучшими, но всё же ему удалось поступить туда.

Вот так, преследуя собственные интересы, Ян поступил в Военную академию. Его будущее было решено, хоть он и не отличался ни воинственностью, ни чрезмерным патриотизмом.

Часть оставшегося от состояния и коллекции отца хлама он выбросил, оставшееся же положил в камеру хранения, въехав в общежитие практически с пустыми руками.

В Академии Ян усердно изучал военную историю, остальным же предметам уделял куда меньше внимания. Меньше всего ему нравились стрельба, пилотирование и военная инженерия, изучению которых он уделял ровно столько сил, сколько было нужно, чтобы продолжать учёбу, а не вылететь или угодить на пересдачу.

Ян не ставил себе целью стать командиром флота или сделать карьеру в штабе. Нет, его мечтой было попасть на работу в военный архив и проводить время за исследованиями.

На экзаменах после первого года обучения он на отлично сдал военную историю, но чуть не провалил практику. Средняя оценка оказалась вполне удовлетворительной.

Интересно, однако, что во время экзамена по тактическому моделированию, где кадеты сражались друг с другом на тактических симуляторах, набирая очки, Ян проявил себя великолепно. Ошеломив сокурсников и инструкторов, Ян разгромил лучшего, по всеобщему мнению, стратега Академии Малкольма Уайдборна, прозванного «гением десятилетия». Он сосредоточил свои силы в одной точке, отрезав противнику линии снабжения и спокойно заняв оборону. Какие бы тактики ни использовал Уайдборн, ему не удалось ничего сделать. В результате оказалось, что он не в состоянии ни атаковать, ни отступить.

Оба компьютера и инструктор подтвердили полную победу Яна.

Уайдборн, чья гордость была серьёзно задета, сердито воскликнул:

— Если бы он воевал по правилам, и мы честно сразились лицом к лицу — я бы победил! А он только и может, что убегать, как безголовый цыплёнок!

Ян не возражал. Он радовался уже тому, что эта победа компенсировала ему низкую оценку по военной инженерии.

Но радость его была недолгой. Перед началом третьего курса инструктор сказал Яну, что его переводят на факультет тактики.

— Не тебя одного переводят, — утешил его инструктор. — Факультет военной истории ликвидируют, всех курсантов распределяют по другим специальностям. Я помню, как ты победил Уайдборна, поэтому, мне кажется, именно на факультете стратегии вы сможешь проявить свои лучшие качества.

— Но я поступил в Академию только для того, чтобы изучать военную историю. А теперь вдруг факультет расформирован. По-моему, это нечестно.

— Кадет Ян, хотя вы сейчас не в действующей армии, — голос инструктора стал жёстким и казённым — но вы стали военнослужащим в тот момент, когда поступили в эту Академию. По окончании вы получите офицерское звание и другие преимущества. А пока обязаны подчиняться приказам.

— Но…

— Вы только выигрываете от этого перераспределения. Все лучшие курсанты собраны на факультете стратегии. И чтобы попасть туда, прошли много испытаний. Вас же переводят туда просто так. Вам следует учитывать это.

— Я очень польщён, но я не обладаю достаточным талантом, чтобы учиться там.

— Язвите? Конечно, если вы не хотите учиться, это ваше право. Но тогда вы должны оплатить государству эти два года обучения. Только военнослужащие могут посещать Академию бесплатно.

Ян поднял глаза к потолку. В такие моменты он всегда вспоминал, как говорил о деньгах его отец. Он же, не имея денег, не мог иметь даже той капельки свободы.

В двадцать лет Ян Вэнли окончил факультет стратегии со средними оценками и покинул Академию, получив звание мичмана. Год спустя его повысили до младшего лейтенанта, впрочем, его личная заслуга в этом была невелика. После Военной академии он служил в стратегическом управлении флота, чему был весьма рад. К карьере он не стремился, зато наконец получил возможность работать со своими любимым архивами.

Но, вместе с повышением до лейтенанта, он получил и перевод на передовую линию, в штаб флота на Эль-Фасиле.

— Одно неверное движение — и всё пропало! — бурчал про себя молодой лейтенант, направляясь на новый пост.

Он никогда всерьёз не собирался становиться военным, но теперь был одет в униформу солдат Союза: чёрный берет с белой звездой, чёрную куртку, бежевый шейный платок, бежевые брюки и чёрные ботинки.

В этом году, 778-м году Космической эры, произошла Битва при Эль-Фасиле, давшая толчок карьере младшего лейтенанта Яна. Армия же Союза в этой битве покрыла себя позором.

В первой части боя принимали участие по тысяче кораблей с обеих сторон. Обменявшись ударами и потеряв около двадцати процентов состава, флота разошлись. Ян в это время сидел на своём месте на мостике флагманского корабля, ничего не делая. Конечно же, его советов никто не спрашивал.

Но оказалось, что имперский флот лишь изображает отступление. Он внезапно совершил маневр поворота и обрушился на ничего не подозревающий флот Союза.

Лучи энергии разорвали космическую тьму, освещая её ярче звёзд. Энергетические выбросы уничтожаемых кораблей накрывали ближайших соседей, вращая и круша их. Командир флота Союза, контр-адмирал Линч, ударился в панику. Вместо того, чтобы навести порядок в разрушенном строю, он развернул флагман и обратился в бегство в сторону Эль-Фасиля.

Узнав о бегстве командира, остатки флота потеряли всякую волю к борьбе. Даже те линкоры, которые оказались в ходе битвы среди судов противника, разворачивались и пытались покинуть поле боя. Половина из тех, кому удалось уйти, направилась следом за флагманом на Эль-Фасиль, другая половина и вовсе покинула эту зону космоса. Для тех же, кто не сумел сбежать, оставалось лишь два пути: умереть в бою или сдаться. Большинство предпочли второй.

В итоге на Эль-Фасиле осталось лишь двести кораблей и пятьдесят тысяч человек личного состава. Имперский же флот, напротив, получил подкрепление и втрое увеличил свою численность по сравнению с началом боя, чтобы сделать последний шаг и «освободить Эль-Фасиль из рук злобных мятежников».

Когда три миллиона жителей планеты поняли, что ситуация критическая и Эль-Фасиль непременно будет захвачен, они пришли в ужас. Представители правительства вели постоянные переговоры с военными, пытаясь придумать план побега для гражданского населения.

Младший лейтенант Ян Вэнли был назначен ответственным за эвакуацию. Контр-адмирал Линч никогда не был высокого мнения об этом молодом и довольно ленивом подчинённом. За то время, которое Ян провёл в его штабе, контр-адмирал никогда не прислушивался к его советам и не спрашивал его мнения. Но если это так, почему же он назначил столь молодого и неопытного человека выполнять такую ответственную задачу, доверил ему жизни трёх миллионов людей? Кадровое решение контр-адмирала шокировало даже его ближайшее окружение. Конечно, для этого была причина, и спустя некоторое время страшная правда выплыла наружу.

Представители гражданского населения тоже были поражены этим назначением, многие из них посчитали, что военные насмехаются над ними. Молодой, неопытный и слишком низкого звания, разве может этот лейтенант принимать серьёзные решения?

Ян же лишь почесал в затылке и приступил к выполнению обязанностей, стараясь держаться уверенно. Как бы там ни было, но дело выполнять нужно. Нападение было неизбежно, поэтому ему нужно было справиться с окружающим хаосом и разработать план. Начал он с того, что приказал готовить для эвакуации все гражданские и свободные военные корабли. Одновременно он пытался успокоить общественность, при этом не выдавая им лишней информации о планах эвакуации в ожидании подходящего момента.

И вот настал день, когда Эль-Фасиль потрясла ужасная новость: командующий флота Линч вместе со своим штабом и старшими офицерами бежал с планеты, бросив на произвол судьбы всё гражданское население и остатки солдат. Впрочем, захватить с собой всё военное имущество и другие ценности он не забыл. От этой новости многие потеряли самообладание. Начались повсеместные пьянки, драки, грабежи и поджоги.

Тогда Ян наконец обнародовал план эвакуации. Уводить людей он собирался в противоположном направлении от того, куда направился контр-адмирал Линч.

— Не волнуйтесь! — успокаивал он гражданских. — Командующий отвлечёт на себя внимание врага. Мы же не спеша выберемся отсюда, используя солнечный ветер и не надеясь на помехопостановщики.

Как оказалось, лейтенант предвидел возникшую ситуацию и собирался использовать командира в качестве приманки.

Всё шло именно так, как он и предполагал. Имперский флот, давно приблизившийся и ожидавший возможности для атаки, сразу заметил корабли убегающего контр-адмирала Линча и устремился вслед за ним. В конце концов, тот был вынужден выбросить белый флаг и сдаться в плен.

Тем временем, флот Яна покинул Эль-Фасиль и устремился в противоположном направлении, быстро покинув эту зону пространства. Имперские системы обнаружения, конечно же, засекли их, но корабли, идущие по инерции, с остановленными двигателями и выключенными помехопостановщиками, казались на экранах всего лишь группой астероидов. Поэтому на них не обратили внимания и пропустили беглецов прямо у себя под носом.

Лишь позже, уже отпраздновав победу, имперцы поняли, как их обманули, и пришли в ярость, сожалея о своей беспечности, за которую придётся отвечать перед командованием.

Яна Вэнли, сумевшего вывезти три миллиона человек и благополучно вернуться с ними на территорию, подконтрольную Союзу, славили как героя.

Высшие чины командования во всеуслышание хвалили мужество и хладнокровие Яна, и их похвалы были заслуженными. Но у поднятой шумихи были и другие причины: поражение, и бегство контр-адмирала Линча, бросившего мирных жителей в смертельной опасности, — чтобы смыть этот позор, армии требовался символ, настоящий герой! Образцовый офицер, пример, к которому должны тянуться все военнослужащие Союза Свободных Планет. Рыцарь без страха и упрёка, в сияющей броне справедливости и человеколюбия!

Двенадцатого июня того же года, в девять часов утра, Ян Вэнли был произведён в старшие лейтенанты. В тот же день, в час пополудни, ему было приказано явиться с докладом и получить звание капитана третьего ранга. По традиции, сразу на два звания продвигались только погибшие, поэтому руководству и пришлось организовывать всё довольно сумбурно.

Ян не обращал внимания на завистливые взгляды, которые бросали на него в штабе, его не интересовала карьера. С прежним вечно растерянным выражением лица он почесал в затылке и пробормотал по поводу случившегося:

— И как такое случилось?

Тем не менее, он был, безусловно, рад тому, что с повышением в звании увеличилось и денежное довольствие. Теперь у него хватало денег для покупки книг по истории. Кроме того, именно после всего произошедшего Ян всерьёз заинтересовался военной стратегией.

«Проще говоря, суть военного дела за последние три-четыре тысячи лет ничуть не изменилась. Пока войска не сошлись, победителя определяют линии снабжения, а когда бой начался — всё зависит от умений командира, — прочитав немало книг, рассказывающих о древних войнах, он пришёл к такому выводу. — Стадо баранов во главе со львом — львы, а стадо львов во главе с бараном — бараны. Ещё во времена Римской империи в мире существовала такая пословица, и множество изречений с тех пор лишь подтверждали мысль о важности сильного командира».

Двадцатиоднолетний капитан третьего ранга лучше всех понимал причину своего успеха. И в Империи, и в Союзе слишком полагались на технологии. Этот предрассудок настолько укоренился, что задумываться, скажем, над показаниями радара, никто не находил нужным. Благодаря этому Яну и удалось воплотить свой план в жизнь.

Навязчивые идеи всегда очень опасны. То же было и во время учёбы, когда на экзамене он одолел Уайдборна, вбившего себе в голову, что нужно действовать по строго определённой схеме.

Умение прочитать характер врага — важнейшая часть стратегического искусства. Во вторую очередь, если хочешь иметь возможность сражаться в полную силу, необходимо постоянное и хорошо налаженное снабжение. Гораздо проще отрезать врагу пути поставок, чем атаковать в лоб. Оставшись без снабжения, враг сдастся без боя.

Отец Яна всегда подчёркивал важность денег. Если попытаться использовать эту концепцию в войне и проводить аналогии, то если человека сравнивать с флотом, то деньги и будут снабжением. Подумать только, как полезны на самом деле были наставления отца!

В следующие годы Ян участвовал во многих военных кампаниях, достиг звания сначала капитана второго ранга, затем первого. К двадцати девяти годам он дослужился до коммодора. Правда, Уайдборн был уже контр-адмиралом — но лишь потому, что его посмертно повысили на два звания. Будучи капитаном, он, как всегда ожидая лобовой атаки, не смог предвидеть внезапного нападения с фланга.

Итак, сейчас Ян Вэнли находился в составе Второго флота на пути к системе Астарты.

Внезапно на капитанском мостике поднялся шум. Похоже, были получены новые разведывательные данные.

— Имперского флота не обнаружено в предполагаемой области. Вместо этого, враг движется навстречу Четвёртому флоту и в ближайшее время вступит в огневой контакт.

— Что? Но это не имеет смысла! — не удержался от возгласа вице-адмирал Паэтта, рухнув в командирское кресло.

Ян поднял с панели управления стопку листов и задумчиво посмотрел на них. «Вот уже почти шесть тысяч лет прошло с тех пор, как древние китайцы изобрели бумагу, — неожиданно пришла ему в голову мысль, — а ничего лучше для выражения своих мыслей человечество так и не придумало».

Молодой коммодор стал медленно перебирать листы. В них содержался разработанный им план, который Ян предлагал вице-адмиралу Паэтте.

«…Если враг амбициозен, он воспримет сложившуюся ситуацию не как безвыходное положение, а как удобную возможность атаковать наши силы по отдельности. Скорее всего, в первую очередь он нападёт на Четвёртый флот, находящийся прямо перед ними и имеющий в своём составе наименьшее количество судов. При подавляющем численном преимуществе, враг легко разобьёт его, после чего выберет цель для следующей атаки. В качестве меры противодействия, я предлагаю следующее: когда Четвёртый флот будет атакован, он должен медленно начать отступление, стараясь сохранить построение и не понести больших потерь. Начав преследование, враг подставится под фланговый удар Второго и Шестого флотов и, попав в окружение, будет полностью уничтожен. Такая тактика обеспечивает высокую вероятность успеха, но требует большой чёткости и слаженности действий наших флотов, а также постоянной тесной связи…»

Ян закрыл документ и поднял глаза, взглянув на широкоугольный монитор, с которого на него посмотрели в ответ бесчисленные холодные звёзды. Отвернувшись от них, молодой коммодор принялся набирать на пульте, вводя данные для составления нового плана.