ЛоГГ. Том 1. Рассвет

Глава 10. Новый пролог

Череда сражений, получившая название Битва при Амритсаре — по названию системы, где произошло решающее столкновение — завершилась полным поражением армии Союза Свободных Планет. Силы вторжения потеряли более двухсот звёздных систем, которые оккупировали благодаря стратегическому отступлению Империи, снова вернулись к хозяину, а Союзу едва удалось удержать своё первое достижение в этом витке противостояния: крепость Изерлон.

Перед началом экспансии Союзом было мобилизовано более тридцати миллионов солдат, но оставшихся в живых, которые возвращались домой через Изерлонский коридор, не было и десяти миллионов. Таким образом, процент потерь составил около семидесяти.

Это поражение, естественно, легло огромной тенью на всю политику и экономику Союза, его общество и вооружённые силы. Финансовые власти были в ужасе после подсчёта всех уже потраченных расходов и всех предстоящих, включая единовременные выплаты семьям погибших, а также пенсии. Потери, понесённые при Астарте, были ничем в сравнении с этим.

Громкая критика обрушилась на правительство и руководство вооруженных сил со стороны семей погибших и антивоенной фракции за то, что они вообще начали эту безрассудную кампанию. Гнев граждан, потерявших отцов и сыновей из-за предвыборной стратегии и жажды славы истеричного штабного офицера, был неудержим.

Среди провоенной фракции даже сейчас оставались апологеты, защищавшие вторжение со словами: «Вы говорите о потерях и понесённых государством убытках, но есть вещи куда более заслуживающие уважения. Не стоит под влиянием эмоций впадать в антивоенные настроения».

Однако им оставалось лишь сохранять молчание, когда противники загоняли их в угол: «Плевать на деньги! Но что вы имеете в виду, говоря, что оно важнее человеческой жизни? Защита тех, кто находится у власти? Военные амбиции? Значит, по-вашему, жизни этих двадцати миллионов солдат, проливших свою кровь — пока во много раз большее число людей проливает за них слёзы дома — не достойны вашего уважения?»

Сторонникам войны нечего было на это ответить, потому что, исключая отдельных людей, не обременённых совестью, они все чувствовали стыд за тот простой факт, что всё это время провели в безопасности.

Члены Верховного Совета массово подавали в отставку.

Популярность провоенной фракции резко упала, а значит, антивоенная в той же мере усилилась. Троих, кто голосовал против вторжения, повсеместно восхваляли, а председатель комитета обороны Иов Трюнихт был назначен временным главой правительства и оккупировал это кресло до предстоящих в следующем году выборов.

В кабинете у себя дома Трюнихт поднял бокал за собственное предвидение. Ему не придётся долго ждать, прежде чем слово «временный» исчезнет из его должности.

Что же касается военного руководства, то гранд-адмирал Сидни Ситоле, начальник Центра стратегического планирования, и гранд-адмирал Лазарь Лобос, главнокомандующий разбитой Космической Армады, ушли в отставку. Ходили горькие шутки о том, что своими ошибками Лобос наконец погубил своего извечного соперника, чего не смог сделать достижениями.

Вице-адмирал Уланф и вице-адмирал Бородин, двое командующих флотами, храбро погибших на поле боя, получили особое двойное повышение и посмертно пополнили ряды гранд-адмиралов, так как промежуточного звания адмирала флота в вооружённых силах Союза не было.

Адмирал Гринхилл вынужден был покинуть действующую армию, перейдя в комитет обороны, где занял пост заведующего отделом инспекции.

Контр-адмирал Кассельн также был переведён и покинул столичную планету Хайнессен, чтобы возглавить командование 14-й Базой снабжения, расположенной на окраине территории Союза. Кто-то должен был понести ответственность за ошибки со снабжением флота, ставшие одной из причин поражения при Амритсаре. Оставив свою семью в столице, Кассельн отправился к новому месту службы, находящемуся в пятистах световых годах. Его жена вместе с двумя дочерьми вернулась к своим родителям.

После выздоровления контр-адмиралу Форку было приказано уйти в резерв, что, очевидно, положило конец его амбициям.

Все эти перестановки вызвали тревожную нехватку кадров в руководстве вооружённых сил Союза Свободных Планет. Кто мог занять эти места?

Место начальника Центра стратегического планирования доставалось вице-адмиралу Куберсли, который до этого времени служил командующим Первого флота. Одновременно он получал следующее звание.

Так как он не участвовал в битвах при Астарте и Амритсаре, то, соответственно, не нёс ответственности за эти поражения. Он создал себе твёрдую репутацию, обеспечивая защиту столицы, поддерживая порядок внутри страны, а также уничтожая пиратов и охраняя безопасность судоходных путей. Куберсли с отличием закончил Военную академию, где все считали данностью, что однажды он займёт высший пост в армии. Теперь это предсказание сбывалось со скоростью, о которой даже сам он не мог и мечтать.

Сменить Куберсли на посту командующего Первым флотом должен был вице-адмирал Паэтта, оправившийся от ранений, полученных в Битве при Астарте.

Бьюкок становился главнокомандующим флота, разумеется, становясь при этом адмиралом. Этот опытный адмирал занял наконец место, достойное его опыта и способностей, и это назначение было высоко оценено как внутри вооружённых сил, так и простыми людьми. Хотя, каким бы знаменитым и заслуженным ни был Бьюкок, если бы не сложившиеся обстоятельства, вряд ли он, прошедший путь от рядового солдата, мог бы стать главнокомандующим всех военно-космических сил Союза. В этом смысле в полном поражении Союза, нашлось и нечто позитивное, пусть и с горькой иронией.

Решение о том, как наградить Яна Вэнли, заняло много времени.

Он привёл на родину живыми 70 процентов своего Тринадцатого флота, намного превзойдя по этому показателю любой другой экспедиционный флот. При этом никто не мог обвинить его в том, что он отсиживался в безопасности — Тринадцатый флот всё время находился в гуще жестокой битвы и до последнего не покидал поля боя, прикрывая отступающих союзников.

Куберсли надеялся, что Ян станет генерал-квартирмейстером в Центре стратегического планирования, что считалось третьей по значимости должностью во флоте Союза. Бьюкок прямо сказал ему, что он может рассчитывать на место начальника генштаба флота.

С другой стороны, экипажи кораблей Тринадцатого флота не представляли никого иного в роли своего командира. Как сказал Шёнкопф: «Солдаты мечтают о командире, обладающем способностями и удачей. Для них это лучшая возможность остаться в живых».

Пока в воздухе витали обсуждения его нового назначения, Ян взял отпуск и отправился на планету Митра. Дела обстояли так, что если бы он остался в своём доме на Хайнессене, то не смог бы выйти за дверь, не будучи окружённым толпой зевак и журналистов, желающих пообщаться с непобедимым героем, и с видеофоном, звонящим без перерыва. Одним словом, на отдых в таких условиях можно было не рассчитывать.

Его текстовый передатчик раскалился, выдавая письма каждые несколько секунд. Среди них была короткая записка, прочитав которую, Ян расхохотался. Это было сообщение из штаб-квартиры рыцарей-патриотов: «Мы восхваляем великого адмирала нашей любимой родины!». Другое письмо, пришедшее от матери одного из солдат Тринадцатого флота, погибшего на поле боя, глубоко потрясло и расстроило молодого адмирала: «Вы просто ещё один пособник убийц». Хотя он с самого начала всё понимал, но каждое напоминание о потерях вгоняло его в депрессию. Честь и слава строятся на фундаменте из тел неизвестных солдат…

Тогда Юлиан и предложил ему взять отпуск и уехать. Юноша чувствовал, что должен что-то сделать, он беспокоился за состояние своего опекуна, которого любил и уважал. В депрессии тот стал очень много пить. Ян был не из тех, кто, напившись, начинает буянить, но сейчас он пил не для удовольствия, а чтобы заглушить боль, и такое потребление алкоголя могло пагубно сказаться на его здоровье.

Ян, возможно, и сам это понимая, безропотно принял предложение Юлиана и провёл три недели в окружении природных красот, забыв о тяге к выпивке. Когда он вернулся в столицу, его уже ждало сообщение о новом назначении.

Командующий крепостью Изерлон. Командующий Патрульным флотом Изерлона. Член Верховного Совета вооружённых сил Союза Свободных Планет.

Таким было новое положение Яна Вэнли. Также он становился адмиралом. В прошлом случалось несколько примеров того, как люди становились адмиралом в неполные тридцать, но впервые кто-то преодолел три адмиральских звания в течение одного года.

Так как Патрульный флот Изерлона был создан из объединённых Десятого и Тринадцатого, то ему требовалось новое название и этот флот стал официально называться «Флот Яна».

Справедливости ради стоит сказать, что вооружённые силы Союза проявили максимальную благожелательность к молодому национальному герою. Вот только всё это было прямо противоположно настоящим желаниям Яна, мечтавшего об отставке больше, чем о продвижении, и предпочитающего мирную жизнь гражданского воинской доблести.

И всё же он отправился на Изерлон, где принял командование над линией обороны своей родины.

Естественно, это положило конец его жизни на Хайнессене, и вопрос, что же делать с юным Юлианом, заставил Яна немало помучиться в раздумьях. Он даже подумывал о том, чтобы попросить семью жены Алекса Кассельна позаботиться о нём, но Юлиан не собирался расставаться с приёмным отцом.

С самого начала юноша решил, что будет сопровождать его. Ян видел, как он готовится и, несмотря на некоторые колебания, в итоге всё же взял его с собой. В конце концов, к командующему всё равно бы кого-нибудь приставили, чтобы следить за его повседневными нуждами, и, в таком случае, предоставив эту работу Юлиану, он будет чувствовать себя более комфортно. Да и, несмотря на то, что Ян не хотел, чтобы мальчик пошёл по его стопам, он тоже не хотел с ним расставаться. Так что Юлиан стал гражданским специалистом на военной службе и рассматривался как капрал. Ему также была назначена заработная плата.

Разумеется, Юлиан был не единственным, кто последовал за Яном на Изерлон.

Адъютантом командующего стала лейтенант Фредерика Гринхилл. Заместителем командующего Патрульным флотом — Фишер. Шёнкопф возглавил службу безопасности крепости, что вызвало немало шуток, но уж он-то точно знал об охране Изерлона больше всех. Мурай и Патричев вошли в штаб командования, так же, как и Лао, помогавший Яну в битве при Астарте. Капитаном первой эскадрильи истребителей стал Поплан. Кроме того, у Яна были офицеры бывшего Десятого флота, с большинстве своём талантливые и способные. Командный состав Флота Яна неуклонно складывался.

«Вот бы ещё удалось заставить Кассельна взять на себя тыловую службу…» — подумал Ян, решив связаться с ним при первой возможности.

Но больше всего его в тот момент беспокоили действия имперского флота. Даже помимо графа Райнхарда фон Лоэнграмма было много адмиралов, отпрысков великих аристократических родов, вдохновленных его воинскими подвигами. Не планируют ли они ответного вторжения или удара теперь, когда способности Союза к сопротивлению ослаблены?

Однако, к счастью, эти опасения так и не претворились в жизнь, потому что в Галактической Империи возникла ситуация, не оставившая обладающим хоть какой-то властью времени и возможностей на то, чтобы думать о военных кампаниях на окраине.

Император Фридрих IV неожиданно скончался.

Одержав блистательную победу при Амритсаре, Райнхард вернулся на Один и нашёл столицу Империи практически погребённой под траурными флагами.

Император умер!

Причиной смерти была названа болезнь сердца. Мало того, что тело императора было ослаблено развратом и пренебрежением собственным здоровьем, но правящая семья Гольденбаумов и без того сильно выродилась. И внезапная смерть Фридриха стала ещё одной демонстрацией того, как же слаба и неполноценна императорская семья.

«Фридрих… мёртв? — пробормотал Райнхард про себя с таким же ошеломлённым лицом, как и у собравшихся рядом с ним адмиралов. — Болезнь сердца… Он умер своей смертью? Как же нелепо… Проживи он ещё пять… нет, два года, и тогда бы я устроил ему смерть, достойную его многочисленных грехов!»

Он повернулся к Кирхайсу и встретил взгляд, наполненный похожими чувствами. Не такими яркими, как у Райнхарда, но, возможно, даже более глубокими. Человек, десять лет назад укравший у них добрую и прекрасную Аннерозе, теперь был мёртв. Воспоминания обо всех прошедших годах вернулись и теперь кружились вокруг них в безумном хороводе…

— Ваше превосходительство… — раздался рядом холодный голос, мгновенно вернувший Райнхарда к действительности. Разумеется, это был Оберштайн. — Фридрих мёртв, а преемник не объявлен.

Все присутствующие, за исключением Райнхарда и Кирхайса, на мгновение потеряли дар речи, потрясённые тем, как нагло он отбросил все титулы императора.

— Чему вы так удивлены? — начальник штаба прошёлся по всем светящимся взглядом искусственных глаз. — Единственный человек, которому я клялся в верности, это его превосходительство гросс-адмирал Империи Райнхард фон Лоэнграмм. А Фридрих, пусть он и был императором, не заслуживал своих титулов, — сделав такое заявление, Оберштайн повернулся к Райнхарду. — Ваше превосходительство, Фридрих мёртв, а преемник не назван. Очевидно, что борьба за трон развернётся среди трёх его внуков. Все ближайшие решения будут носить временный характер. Рано или поздно новый император утвердится, но перед этим прольётся много крови.

— Думаю, ваша оценка верна, — после краткого раздумья ответил Райнхард. — И моя судьба также будет зависеть от того, кого из этих троих я поддержу, — он внимательно посмотрел на своего мастера интриг. — Так скажите мне, кто из тех, кто стоит за спиной у императорских внуков, обратится ко мне за поддержкой?

— Скорее всего, это будет маркиз Лихтенладе. У двух других претендентов есть собственные армии, а у него нет. Он сильнее всех нуждается в войсках вашего превосходительства.

— Понятно, — от улыбки, пусть и не той, что предназначалась лишь для Кирхайса и Аннерозе, красивое лицо Райнхарда, казалось, осветилось. — Что ж, давайте посмотрим, как мы сможем это использовать.

Все ожидали, что положение графа Райнхарда фон Лоэнграмма пошатнётся из-за смерти императора.

Однако результат оказался прямо противоположным. Так случилось потому, что канцлер Империи, маркиз Лихтенладе, объявил следующим императором Эрвина Йозефа, пятилетнего внука Фридриха IV.

Этот ребёнок был прямым потомком императора, так что такая преемственность была вполне понятна. Но он был слишком мал, чтобы править, и главное, не имел поддержки среди могущественных высокородных аристократов, и потому считалось, что его положение невыгодно.

В такой ситуации не было бы ничего необычного, если бы императрицей стала Элизабет, шестнадцатилетняя дочь герцога и герцогини Брауншвейг или Сабина, четырнадцатилетняя дочь маркиза и маркизы Литтенхайм, которые могли полагаться на силу и влияние семей своих отцов. Подобные прецеденты уже существовали. В таком случае отец слишком молодой императрицы на ближайшие годы становился бы регентом.

И герцог Брауншвейг, и маркиз Литтенхайм обладали уверенностью в себе и амбициями, так что при дворе начались неофициальные, но очень энергичные манёвры и интриги, направленные на то, чтобы сделать желания одного из них реальностью.

В частности, претенденты на роль регента пытались втянуть в свои махинации могущественные аристократические семьи, в которых были молодые неженатые сыновья. «Если вы подержите мою дочь в восхождении на престол, — говорили они, — я подумаю о том, чтобы ваш сын стал мужем новой императрицы».

Если бы все произнесённые обещания пришлось сдержать, у каждой из внучек императора оказалось бы по нескольку десятков мужей. Разумеется, на желания самих девушек никто внимания не обращал.

Однако, именно в руках маркиза Лихтенладе находились императорская печать и право отдавать имперские указы, и он не намерен был отдавать Империю в частную собственность мужьям дочерей императора.

Лихтенладе беспокоило то, куда движется Империя, кроме того, ему нравились его нынешнее положение и власть. Он решил выдвинуть в качестве наследника Эрвина Йозефа, прямого наследника Фридриха IV, но мысли об огромной силе тех, кто противостоял его планам, заставила его испытывать сильное желание укрепить собственные лагерь. Его сторожевой пёс должен был быть силён и, что важнее, легко управляем.

После долгих размышлений, маркиз Лихтенладе остановился на кандидатуре одного человека, хотя нельзя было сказать, что тем легко управлять. Пожалуй, этот человек был скорее опасен. Но если говорить о чистой силе, то лучшего выбора и представить было трудно.

Вот так граф Райнхард фон Лоэнграмм получил от Лихтенладе титул маркиза, в то время, как сам тот стал герцогом. Также Райнхард был назначен главнокомандующим Космической Армады Галактической Империи.

Когда Эрвин Йозеф был объявлен следующим императором, высокопоставленные аристократы, начиная с герцога Брауншвейга, сначала пришли в ужас, потом испытали разочарование, а затем и злость.

Но ось власти, созданная рукопожатием, которым по собственным эгоистичным мотивам обменялись герцог Лихтенладе и маркиз Лоэнграмм, оказалась на удивление прочной. Это объяснялось тем, что первому нужны были военная сила и популярность в народе второго, второму — авторитет в правительстве и влияние при дворе первого, и обоим нужна была власть нового императора, чтобы укрепить свои позиции.

Когда состоялась церемония коронации Эрвина Йозефа II, два представителя его главных вассалов торжественно поклялись в верности ребёнку-императору, который сидел на коленях у своей няни. Представителем гражданской власти был герцог Лихтенладе, который занял должность регента, а представителем военного руководства — Райнхард. Хотя им и неприятно было это делать, но собравшимся аристократам, чиновникам и офицерам пришлось признать этих двоих в качестве столпов нового порядка.

Высшие аристократы, которым не нашлось места у власти, скрежетали зубами. Герцог Брауншвейг и маркиз Литтенхайм объединились в своей ненависти к тем, кто лишил их того, что каждый из них уже считал своим.

Герцог Лихтенладе по их мнению был немощным стариком, который должен был покинуть политическую сцену после смерти императора Фридриха IV. А кто такой этот «маркиз» Лоэнграмм? Да, возможно, он имел неплохие достижения на службе, но кто он такой изначально, как не выскочка из бедной семьи, лишь по названию принадлежащей к дворянству, поднявшийся до своего нынешнего положения благодаря расположению императора к его сестре.

«Неужели мы должны просто стоять и смотреть, как такие люди забирают в свои руки власть в государстве?» — личное возмущение отдельных аристократов быстро стало всеобщим.

Пока у них были столь могущественные общие враги, связка Лихтенладе-Лоэнграмм оставалась твёрдой, как скала, и неразрушимой, как железная стена. Другого выбора у них просто не было.

Райнхард, ныне маркиз Лоэнграмм, сразу же произвёл Зигфрида Кирхайса в адмиралы флота и сделал его заместителем главнокомандующего Космической Армады Галактической Империи.

Герцог Лихтенладе тоже активно подержал это назначение, всё ещё не отказавшись от мысли сделать Кирхайса своим должником.

А вот Оберштайн испытывал опасения по этому поводу. Сам он теперь был вице-адмиралом и начальником штаба Космической Армады, а также первым секретарём адмиралтейства гросс-адмирала Лоэнграмма.

Однажды он подошёл к Райнхарду с откровенным советом:

— Хорошо иметь друга детства и хорошо иметь талантливого заместителя. Но опасно, когда эти две роли принадлежат одному человеку. Не стоило делать его заместителем командующего. Разве вам самому не кажется, что выделять адмирала Кирхайса среди прочих неправильно?

— Знайте своё место, Оберштайн, я уже всё решил, — молодой главнокомандующий заставил замолчать начальника своего штаба, этим единственным недовольным замечанием. Ему нужны были его разум и способности к интригам, но он никогда не считал этого холодного мужчину с серебристыми волосами и искусственными глазами своим другом, с которым можно поделиться тем, что лежит на сердце. И слышать от него скрытый навет на того, кто являлся его ближайшим другом, Райнхарду было неприятно.

После смерти императора Аннерозе, графиня фон Грюневальд, покинула дворец и переехала в частный особняк в Шварцене, который Райнхард приготовил для них. Приветствуя сестру, он воскликнул, словно пылкий мальчишка:

— Тебе никогда больше не придётся страдать, так что, пожалуйста, будь счастлива! Всегда!

Никто из знавших его не мог бы представить, чтобы блистательный адмирал говорил подобные слова, но они были наполнены искренними чувствами. Хотя теперь у него появилось и другое лицо, лицо бессердечного амбициозного интригана, но он не хотел, чтобы Аннерозе видела его таким.

Райнхард знал о союзе, в который тайно объединились герцог Брауншвейг и маркиз Литтенхайм, и в глубине души он радовался ему.

«Пусть этот нарыв прорвётся. Я казню их как мятежников против нового императора и одним ударом очищу ряды аристократов от их силы и влияния».

Если ему удастся уничтожить обоих зятей Фридриха IV, то остальным не останется ничего иного, кроме как признать его власть. Все эти сиятельства и светлости склонятся перед ним до земли и будут наперебой клясться в вечной верности. И, когда это случится, он сможет разорвать свой союз с герцогом Лихтенладе.

«Празднуй, пока можешь, своё возвышение, старый лис, это не продлится долго».

Разумеется, герцог Лихтенладе тоже не собирался вечно быть союзником Райнхарда. Он точно так же ждал эскалации конфликта с Брауншвейгом и Литтенхаймом. Используя военную мощь Райнхарда, он собирался сокрушить их. И, когда эта работа будет выполнена, ему больше не нужен будет столь опасный человек, как граф Лоэнграмм.

Следуя приказу Райнхарда, Зигфрид Кирхайс неуклонно готовил войска к ожидаемому ими вооружённому восстанию объединения высших аристократов во главе с претендентами на престол.

Кирхайс ощущал холодный взгляд Оберштайна на своей спине, но, так как никаких трещин в их отношениях с Райнхардом и Аннерозе не возникало, то он считал, что ему нечего стыдиться и решил, что в каких-то особых мерах предосторожности нет нужды.

Рыжий адмирал упорно трудился, выполняя свои обязанности, и в то же время наслаждался возможностью видеться с Аннерозе, возросшей по сравнению с предыдущими годами. Так что его жизнь была насыщенной и счастливой.

Если бы только эти дни могли продолжаться вечно…

Примерно в то время, когда новые структуры власти в Империи и Союзе наконец сформировались и начали потихоньку карабкаться вверх, Адриан Рубинский, правитель Феззана, сидел во внутренней комнате своей резиденции и готовился сделать звонок.

В комнате не было окон, в стенах были проложены свинцовые прокладки, а само пространство поляризовано.

Рубинский щёлкнул розовым выключателем на консоли и включил устройство связи. Трудно было охватить это устройство невооружённым взглядом, потому что вся комната была этим передатчиком, созданным для того, чтобы создавать мост через тысячи световых лет межзвёздного пространства, изменяя мозговые волны Рубинского и пересылая их к месту назначения.

«Это я. Пожалуйста, ответьте», — его мысли принимали форму определённого языка во время этих периодических сверхсекретных сеансов связи.

«Кто «я»?» — пришёл из глубин космоса ответ.

«Адриан Рубинский с Феззана. Как вы, ваше святейшество Великий Епископ? В хорошем ли вы настроении?» — Рубинский говорил со смирением, в которое трудно было поверить.

«У меня нет причин для хорошего настроения… Не сейчас, когда моя возлюбленная Земля ещё не заняла позиции, принадлежащей ей по праву. До того дня, когда Земле не станет поклоняться всё человечество, как было в далёком прошлом, моё сердце не будет спокойно», — Рубинский почувствовал донесённый до него из неимоверного далека глубокий вздох.

Земля.

Образ планеты, плавающей в космической пустоте в трёх тысячах световых лет от него, возник в голове Рубинского и стал ярким и чётким.

Заброшенная планета, которую человечество покинуло, полностью разграбив и разрушив. Обветшалая и опустошенная, истощённая и бедная. Руины, покрытые пустынями, скалами и редкими лесами. Горстка людей, влачащих жалкое существование, цепляясь за загрязнённую почву, навсегда потерявшую плодородность. Мир настолько жалкий, что даже Рудольф оставил его в покое. Третья планета своего солнца, не имеющая будущего и живущая лишь прошлым…

Тем не менее, этот забытый мир тайно управлял Феззаном. Именно оттуда прибыл Леопольд Лаап.

«Долгие восемьсот лет Земля терпела унижения, но близок конец этой несправедливости. Это Земля является колыбелью человечества и центром, откуда управляется Галактика, и скоро, в течение ближайших двух-трёх лет, настанет день, когда бросившие свою родину узнают об этом».

«Так скоро?»

«Ты сомневаешься в моих словах, правитель Феззана?» — его мозговые волны играли мелодию низкого и мрачного смеха. Смех религиозного и политического правителя Земли, известного как Великий Епископ, ужаснул Рубинского, и заставил всего волосы на его теле встать дыбом.

«Поток истории ускоряется. В частности, если говорить о Галактической Империи и Союзе Свободных Планет, то их политические и военные власти сближаются. Мы добавим к этому новое массовое движение среди простых людей. Духовное объединение, призывающее вернуться на Землю, прежде невидимо существующее в обоих государствах, заявит о себе открыто. Организационные работы и привлечение капитала ложатся на Феззан, и ошибок быть не должно».

«Конечно».

«Именно для этого наш великий вождь выбрал планету Феззан, куда отправил людей, верных Земле, и поставил перед ними задачу накапливать богатства. С помощью оружия вы не можете противостоять ни Империи, ни Союзу. Только благодаря экономической мощи, достигнутой путём умелого использования своего особого положения, Феззан доминирует в мирской сфере, в то время как Земля, благодаря вере, правит в духовной… Галактика вернётся в руки Земли без единого выстрела. Это грандиозный проект, на который ушли столетия. И теперь, в нашем поколении, принесёт ли наконец плоды мудрость нашего вождя?.. — в этот момент направленность его мыслей изменилась, став резкой. — Рубинский!»

«Ах… Да?»

«Никогда не предавай меня».

Если бы кто-то, знавший правителя Феззана, видел его сейчас, он был бы поражён тем, что даже этот человек может дрожать, покрывшись холодным потом.

«Я н-никогда даже подумать не мог, что услышу от вас такое…»

«У тебя есть способности и амбиции… Я просто предупредил, чтобы ты не поддался соблазну. Тебе, конечно, известно, отчего умерли знаменитый Манфред II и твой собственный предшественник на посту правителя Феззана».

Манфред II верил в идеалы мирного сосуществования между Империей и Союзом и попытался претворить их в жизнь. Предшественник Рубинского Валенков ненавидел своё подчинённое положение по отношению к Земле и попытался действовать независимо. Оба этих действия были невыгодны Земле.

«Только благодаря поддержке вашего святейшества я мог стать правителем Феззана. И я признателен вам».

«В таком случае, всё хорошо. Такое послушание защитит тебя».

Спустя некоторое время сеанс связи подошёл к концу, и Рубинский вышел на мраморную террасу, где, остановившись, посмотрел на полное звёзд ночное небо. Хорошо, что отсюда не видно Землю. Он чувствовал облегчение, словно вернулся в реальность из какого-то другого измерения, и постепенно восстанавливал присущую ему неукротимую уверенность в себе.

Если бы Феззан принадлежал только Феззану, то, возможно, он сам был бы фактическим правителем Галактики. Однако, к сожалению, на самом деле всё обстояло иначе.

Фанатикам, стремящимся обернуть вспять восемьсот лет истории и вновь сделать Землю столицей человеческой цивилизации Адриан Рубинский был всего лишь слугой.

Но будет ли так всегда? Ничто во Вселенной не абсолютно, и нет никакой причины, почему всё должно было оставаться неизменным.

— Так кто же останется окончательным победителем? Империя? Союз? Земля?.. — рот Рубинского, разговаривавшего сам с собой, искривился в лисьей усмешке. — Или же… Я?

— Мы не сможем избежать решающей битвы с аристократами. И эта битва, по-видимому, определит судьбу Империи, — сказал Райнхард.

Кирхайс кивнул и ответил:

— Я постоянно советуюсь с Миттермайером и Ройенталем. И подготовка к операции идёт по плану. Но кое-что меня беспокоит.

— Что в это время станут делать мятежники из Союза Свободных Планет?

— Именно.

Что случится, если, пока силы Империи, разделённые между Лихтенладе и Лоэнграммом с одной стороны и Брауншвейгом с Литтенхаймом с другой, сражаются друг с другом, Союз воспользуется этой гражданской войной для нового вторжения? Даже Кирхайс, уверенный в своих силах и не беспокоящийся о столкновении со знатью, чувствовал беспокойство на этот счёт.

Златовласый юноша подарил своему рыжему другу лёгкую улыбку.

— Не волнуйся об этом, Кирхайс. У меня есть план. И, какими бы стратегическими талантами ни обладал Ян Вэнли, этот план гарантирует, что он не сможет покинуть Изерлон.

— И что же это за план?..

— Если вкратце, то… — льдисто-голубые глаза вспыхнули энтузиазмом, и Райнхард принялся объяснять.

— Я чувствую искушение, — пробормотал Ян. Задумавшись, он так и не притронулся к принесённому ему чаю. Когда Юлиан пришёл, чтобы забрать чашку, он удивлённо взглянул на адмирала, но что-то, витающее в воздухе, не позволило ему спросить, что случилось.

Хотя ухудшение политической ситуации в Империи, похоже, получило некоторую отсрочку из-за быстрого возникновения связки Лихтенладе-Лоэнграмм, не было ни малейшей возможности перехода из сложившегося положения в период стабильности. Лагерь Брауншвейга и Литтенхайма собирался поднять вооружённое восстание, точнее, забиться в угол, а уже оттуда попытаться начать наступление на столицу. Гражданская война скоро разразится и разделит Империю.

И, когда это произойдёт, Ян мог бы придумать план и вмешаться — например, объединиться с Брауншвейгом и победить Лоэнграмма, взяв его в клещи, а потом одним ударом уничтожить и самого Брауншвейга. В таком случае Галактической Империи пришёл бы конец.

Или можно было помочь Брауншвейгу советами, чтобы тот сам смог на равных сражаться с Лоэнграммом, и, когда обе стороны истощат силы до предела, обрушиться на них и прикончить обоих. Яну были отвратительны такие мысли, ведь в глубине души он не хотел быть военным, но ничего не мог с собой поделать и гордился придуманными им стратегиями. Это он и имел в виду, когда пробормотал, что чувствует искушение.

Если бы он был диктатором, то так бы и поступил. Но что он мог сделать, будучи солдатом демократического государства? Это накладывало большие ограничения. Чтобы преодолеть их, ему придётся самому уподобиться Рудольфу.

Когда Юлиан заварил новый чай взамен остывшего и поставил чашку на стол, Ян наконец заметил его.

— О, спасибо.

— Вас что-то беспокоит?

Когда ему задали прямой вопрос, на лице самого молодого адмирала Союза появилось мальчишеское смущение.

— Эм… Это не то, о чём можно рассказать другим. Я имею в виду… Честно говоря, когда люди думают о победе, то нет предела тому, как низко они могут пасть.

Не совсем понимая, что пытается сказать его опекун, Юлиан молча ждал продолжения.

— А, кстати, — сменил тему Ян. — Я слышал, Шёнкопф учит тебя стрелять. И как, получается?

— По словам бригадного генерала, у меня врождённый талант.

— О, рад это слышать.

— Но, командующий, вы никогда не практикуетесь в стрельбе. Это вообще нормально?

— Ну, у меня к этому делу таланта нет, — рассмеялся Ян. — Да и усилий не прилагаю, так что я, наверное, сейчас худший стрелок в армии.

— И как, в таком случае, вы собираетесь защищать себя?

— Сражение, в котором старший офицер вынужден взять в руки оружие, уже проиграно. Так что я стараюсь не доводить дело до такой ситуации.

— Понятно. Тогда я буду защищать вас.

— Полагаюсь на тебя, — сказал, улыбнувшись, Ян и взял чашку с чаем.

Глядя на молодого адмирала, Юлиан подумал:

«Он на пятнадцать лет старше меня. Смогу ли я за следующие пятнадцать лет достичь его уровня?»

Мальчик чувствовал, что это расстояние слишком велико.

Галактика вращалась, неся с собой бесчисленные стремления, надежды и убеждения.

Это был 796 год Космической эры, 487 по Имперскому календарю, и ни маркиз Райнхард фон Лоэнграмм, ни Ян Вэнли не могли предвидеть, что ждёт их впереди.

КОНЕЦ 1 ТОМА.