Лишние Земли лишних

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 9:00.

Утро началось традиционно с развода в бигмачной во время завтрака, на котором меня опять попинали всем автобусом по поводу того, что завтракать мы могли бы и у Саркиса, где вкуснее и сытнее.

Ого, вот что значит два дня погонять девчат по-солдатски. Уже и о подсчете калорий забыли напрочь. Фигуры уже не блюдут и добавки просят. Прогресс, однако. Думаю, сержанта еще и премировать придется.

— Согласен, — ответил я, — только с одним условием.

Все напряглись, ожидая подвоха. И он не заставил себя ждать.

— Вы пойдете туда пешком, строевым шагом, с оружейными сумками на плече. И будете на ходу петь «Марусю».

— А почему «Марусю»? — раздался удивленный голос Сажи.

— Значит, с первым пунктом плана все согласны? — удовлетворенно потер ладонью о ладонь. — Тогда выбирайте запевалу. Хорошего запевалу, потому, как от «Арарата» до стрельбища вы также пойдете через весь город строем и с песнями.

— На фиг, на фиг этот график, — выступила Альфия, — я лучше тут булочку скушаю, чем через весь город топать, позориться.

Было видно, что это мнение поддерживает большинство. Подавляющее.

— А обедать где будем? — спросила Бисянка.

— Обедать, Танечка, мы пойдем к нашему любимому Саркису, — ответил ей с удовольствием.

Таня благодарно вспыхнула фиолетовыми глазами.

— Строем? — подозрительно спросила Наташа.

— Зачем? — удивился я в свою очередь. — На Фреде всех перекидаем. В два приема.

— А сейчас так нельзя сделать? — Это сучка Роза выступает, как всегда — не вовремя. Близость к моему телу откровенно портит ее характер. Или мстит мне, стервь, за мое скромное внимание к ее персоне прошедшей ночью?

— Сейчас для этого у нас времени нет, — убедительно кладу ладонь на стол. С легким стуком. — Стрельбище оплачено по определенным часам. Это наши общие деньги. И терять их, наверное, и вам не хочется. Потому как за пропущенное время нам денег не вернут, а за дополнительное снова заставят заплатить, но уже в два раза больше.

— Ладно, что воду в ступе толочь, — сказала умница Ингеборге, — пора собираться.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 12:00.

Билл приехал к нам на стрельбище, как и грозился.

Отстрелял поочередно все наши новые карабины, патронов по пять-шесть в каждом режиме, и сказал, что все нормально.

— Не снайперка, конечно, но на дистанциях до пятисот ярдов — штука точная. По точности даже лучше, чем эм-шестнадцатая, не говоря уже про ваш «калашников». Но я бы, на твоем месте, еще и «Холосайт» поставил на каждую. Проще будет для девчат целиться в движении.

— И почем обойдется это коллиматорное удовольствие «для папаши Дорсета»?[329] — подначил его я.

Билли не врубился. А может, даже О'Генри не читал вовсе, а только свои любимые мануалы.[330] Потому как ответил он мне только по делу, не обращая никакого внимания на мою литературную подколку.

— Недорого. Только это не коллиматор,[331] а голографический прицел.[332] Я тебе «Бушнелл[333] Тактикал пятьсот пятьдесят два Рэд Дот Сайнс» оптом продам на все стволы за 65 экю. — За штуку, конечно, не за все сразу, — совращал меня лукавый Билл. — Ну и установлю сам бесплатно. Планки у тебя в комплекте есть. Идет так?

Я задумался. Того, что это могла быть просто разводка на бабки, я уже не опасался. С Биллом можно было иметь дело. Да и патроны Билл, как и обещал, свои привез. Показал, что он не халявщик, а партнер! Только вот так ли нам нужен этот девайс?

— С Доннерманом можешь посоветоваться, если сомневаешься, — мягко подталкивал меня Билл к положительному решению. Для него положительному.

— А деньги летят, наши деньги, как птицы летят. И некогда им оглянуться назад, — расстроенно пропел я себе под нос по-русски.

— Ты это о чем? — не понял Билл.

— Да так, о своем, о девичьем, — не стал вдаваться в пояснения.

Позвали сержанта.

Он пришел, держа в руках такой же карабин, только уже с установленным «Бушнеллом».

— Борь, а у тебя такой ствол откуда? — удивленно спросил я его.

— У Билли купил вчера, после занятий, — сержант пожал могучими плечами, как бы не понимая, откуда у меня такая тупость, — понравился мне он. В машине с таким удобно.

— И почем? — Это должна быть для меня интересная информация. Жабка аж подпрыгнула и лапы растопырила.

— Тысяча двести, — сокрушенно ответил Билл за Бориса.

Жабка внутри меня начала недовольно скакать. Типа, а где еще три сотни?

— Я далеко не свежий переселенец, так что впарить мне его за полторашку Биллу не удалось, хоть он и старался, — довольно лыбится сержант, который еще и майор.

— Борь, вот Билл предлагает мне поставить на все карабины голографический прицел. Что посоветуешь?

— А ты сам погляди, — и он протянул мне карабин.

Я вышел на дистанцию и примерился. Вроде все понятно без подсказок. Девайс простой, как три копейки. С виду. А что внутри там начинено, даже не представляю. Тайна сия великая есть. Для меня, по крайней мере.

Тут все девчонки перестали стрелять, немедленно встали с матов и уставились на меня.

Ладно, думаю, пусть смотрят. Давно я не стрелял, крайний раз вообще по пьяни было на уральском полигоне пять лет назад, где нас стрельбой из боевого оружия угощали местные металлурги. Но когда служил во флоте, то всегда из «калаша» бил на пятерку. Любые упражнения. А стрельба — это как на велосипеде кататься, один раз научился — и на всю жизнь. Навыки восстанавливаются моментально при непродолжительных тренировках. Я и на том полигоне умудрился вояк удивить.

— Какая свежая мишень? — Я принял стойку для стрельбы стоя, упирая левый локоть в ремень.

— Вторая слева, — откликнулся сержант.

Покрутил карабином: непривычен для меня этот новый прицел. Закрыл открытые «мушечные» прицельные приспособления, да и сам стоит довольно далеко от глаза.

— Ориентируйся на красную точку, — подсказал Билл.

— Это я уже и сам понял, — отмахнулся я.

Словами конечно. Руки были карабином заняты.

Совместив красную точку с центром мишени, задержал вдох и выстрелил.

— Ты смотри, — воскликнул Доннерман, глядя в большую подзорную трубу на треноге, — мастерство не пропьешь! Однако, семерка. Один совет: смотри обоими глазами сразу.

Я снова прицелился и выстрелил, но, по привычке, снова прикрыв левый глаз.

— Уже лучше — восемь.

Я плюнул на выпендреж и занял позицию лежа.

Сотворил из своего тела упорный станок, как учили, поставил карабин на упор, который тут был сделан из чем-то набитого кожаного мешка. Снова прицелился, на этот раз оба глаза держа открытыми. Задержал дыхание, выбрал слабину спускового крючка и выстрелил.

— Есть! — прокомментировал Борис. — Есть девятка.

Я встал, отдал Борису его карабин и отнял ствол у Билла. Без новомодных электронных штучек.

Лег на мат и снова спросил.

— Свободная мишень?

— Третья слева, — ответил сержант.

Краем глаза посмотрел на столпившихся в сторонке девчонок, которые даже шуметь перестали и во все глаза пялились на меня.

Прицелился, нажал на спуск.

Сухой щелчок бойка. Выстрела не было.

Я недоуменно оглянулся, привстав.

Билли с виноватой мордой, нагнувшись, протягивал мне снаряженный магазин.

— Извини, парень, не успел тебе сказать, что тот я полностью расстрелял.

Я поменял магазин.

Передернул затвор.

Успокоил дыхание.

И не торопясь сделал подряд три выстрела.

— Девять. Десять. Граница девятки и десятки, — комментировал Борис, не отрываясь от зрительной трубы.

Я встал с мата, наверное, с очень довольной рожей.

Девчонки ту же завизжали и азартно аплодировали, подпрыгивая на месте. Как будто командой соревнования выиграли.

Я им показал два пальца в международном приветствии «виктория». Победа, значит. Хотя возник этот жест совсем по другому поводу. После битвы при Азенкуре,[334] где валлийские лучники перебили весь цвет французского рыцарства, французы стали ловить лучников английского короля и отрезать им указательный и безымянный пальцы правой руки, чтобы они больше никогда не могли стрелять из лука. Поэтому, возвращаясь, лучники дома всем показывали эти пальцы. Хвалились, что целые.

Билли развел руками: типа сдаюсь.

Борис покачал головой:

— Знатно. Вот если бы у меня в Патруле все бойцы так стреляли. Небось регулярно тренируешься?

— Нет, — скромно ответил я и честно добавил: — Пятнадцать лет оружия в руки не брал, — не говорить ему же про пьяную стрельбу в компании уральских олигархов. — Просто у меня глазомер хороший с детства. Художественная школа при Третьяковке[335] как-никак.

Ну вот, расхвалился что-то не ко времени. Зачем мне перья топорщить перед сержантом?

Я посмотрел на веселящихся девчат. А они ведь за меня болели, лапочки, как на соревнованиях. Приятно, черт побери.

— Кто хуже всех отстрелялся? — спросил у Доннермана.

— Лупу, — моментально ответил он.

— Катя, двигай ко мне, — крикнул я и рукой помахал, как водичку подгребывая, — и кто-нибудь… ее мишень притащите сюда.

Подошла Лупу и виновато спросила, опустив глаза:

— Ругать будешь за плохую стрельбу?

— Что ты, девочка моя, — сказал как можно ласковее, даже приобнял и поцеловал в щеку, — первый раз почти все плохо стреляют. Не бери в голову, — обнадежил ее, — просто ты сейчас будешь стрелять вот из этой винтовки, — я показал на карабин, который держал в руках Борис, — с новым прицелом. А Борис с Биллом тебе объяснят, как им пользоваться.

Повернулся к сержанту:

— Давай, Боря. Три мишени по три выстрела на сто метров. Одиночными.

Лупу легла на мат. До чего соблазнительная крошка она в этой позе. С двух сторон ее обсели на корточках Билл и Борис, объясняя, как надо стрелять теперь. С новым для нее девайсом.

Со стороны стайки девчат послышался приглушенный голос:

— Лежа. Ноги на ширине плеч. Одним патроном — заряжай! — и смех, естественно. Просто кобылье ржание.

Но Лупу — молодец, на провокацию не повелась. Проигнорировала.

Поменяли мишени.

Мне принесли листок, помеченный «Лупу». Он был девственен. Разве что с одного края его как бы зубом надкусили.

Я только головой покачал. Как все запущено. Но и то — хлеб, для первого-то раза. Хотя бы в сторону врага стреляет.

Отдали команду: «На рубеж».

Но стреляла только Катя. Остальных девчат я загнал за свою спину, чтобы не мешали.

Лупу сделала, немного торопливо, первую серию выстрелов.

Доннерман от подзорной трубы прокомментировал:

— Пять, четыре, два, — совсем неплохо. Можешь же, когда хочешь!

— Не торопись, — посоветовал Билл, нависая над тонкой Катей своей большой тушей, — мишень от тебя никуда не убежит. И дыши ровнее, не волнуйся.

Билл осторожно положил свою лапу на Катины лопатки.

— Вот так, еще ровнее. И не забывай, когда нажимаешь на спусковой крючок, задерживать дыхание. Только ненадолго.

Дали команду Кате стрелять дальше, после того как Билл что-то ей еще сказал, склонившись к уху. А что, я не расслышал.

— Четыре, четыре, один. — Борис отметил попадания, продолжая пялиться на мишень в подзорную трубу. — Отлично, девочка! Так держать!

Катя отстреляла третью серию.

— Торопишься, — прикрикнул сержант на Катю. — Зачем торопишься? Вот и результат: три двойки в полный разброс. — И, повернувшись ко мне, спросил: — Ну как, Жора, впечатляет? После сплошного «молока»? Это еще не учили никого как следует.

— Уговорили, — сказал я. — Билли, поставишь всем такой же прицел, когда обедать будем. Деньги возьмешь от продажи карабина, потом сочтемся. Устроит так?

— Не проблема, — ответил довольный оружейник, лучась просто.

Повернулся к сержанту.

— Как учить будешь?

— До обеда классически, чтоб поняли что к чему. Потом — с полоской. А после обеда уже с холосайтом[336] и только в движении. Я уже тактический полигон заказал. Так что даже без нового прицела им побегать-поползать обязательно бы пришлось.

Все же отвел сержанта в сторонку и тихо спросил:

— А что Билл такой довольный? На чем он меня наколол?

— Ни на чем, — ответил Доннерман. — Просто это охотничьи прицелы. На боевое оружие обычно другие ставят. Вот они у него и подзалежались малехо. А тут, как срослось у вас. Эта винтовка, «ругер-четырнадцать», тоже охотничьей считается. Так что вряд ли он больше пятерки экю на тебе нажил с прицела.

— Ну хорошо, коли так, — покачал головой, все еще сомневаясь, что на мне тут нажили только с полста экю.

Потом я в охотку пострелял из своих наганов. Остался собой очень недовольным. Тугой спуск требовал большого усилия пальца, а большое усилие сдвигало в руке револьвер с прицельной линии. Расстреляв семьдесят патронов, я успокоился, поняв, что с наганом мне надо еще долго тренироваться. Что же тогда про девчонок говорить? Вот сука Майлз!

Вычистил наганы, посмотрев минут с пятнадцать, как Боря ласково хлопает моих девчат по попам, заставляя принять правильную для стрельбы позу, и поехал к Олегу, «путанабус» инспектировать.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 13.08.

В ангаре у Олега было неожиданное для меня столпотворение. И все вокруг моего автобуса, который стоял ровно по центру пустого гаража.

Впрочем, уже не автобуса, а некоей монстры, которая на первоначальный школьный автобус была похожа только канареечной раскраской и надписью по борту. Во всем остальном это было нечто с чем-то.

Сзади появился выступающий бампер-ступенька, по центру в нем имелось отверстие, в котором ничего еще не было.

Выше, на стенке, нашли себе место две запаски на кронштейнах, которые уже были забраны чехлами. Но не пластиковыми, как на Старой Земле, а пошитыми из кондового брезента. Между ними торчала лестница на крышу. Как и обещал Олег — торцом к стене.

На самой крыше разместился солидный багажник с бортиками из труб в треть метра высоты. Верхний багажник с кенгурятником соединяли два натянутых троса такой же толщины, как на лебедках (сразу закралось подозрение, а не от моей ли лебедки эти троса Олег откусил?). А на тросах около кенгурятника — я даже названий их не знаю, скажем так — приспособления для натягивания этих тросов.

Ну, и сам кенгурятник из мощной, толстой трубы. Прямо скотосбрасыватель на паровозе. Таким даже грузовик в кювет столкнуть не проблема. На нем по центру еще одна запаска была привинчена, только без чехла. За кенгурятником фары дополнительно взяты в мелкую сетку.

На радиаторе появились толстые жалюзи.

Над ветровым стеклом, на крыше, стояла мощная фара, скорее даже небольшой танковый прожектор, судя по цилиндрическому корпусу, а вокруг нее что-то еще сверлили и вертели два незнакомых мне мужика в спецовках.

Народ, количеством с пяток тел, с ходу и не посчитаешь точно, крутился и вокруг автобуса, и на нем, и внутри него. И что-то увлеченно крутил руками.

Меня никто не замечал вообще. Пришел чел и пришел.

А вообще, если положить руку на сердце, работали ребятки красиво и слаженно. Чувствовалось, что им не первый раз пахать артелью.

Первым меня заметил Олег.

— О, Жорик, — улыбнулся обрадованно и протянул мне чумазую лапу, — а мы тебе радио монтируем. Пока только крепления под него и антенны. А вот что ставить и по каким ценам, ты это сам со спецом перетри.

Олег повернулся и крикнул в глубину ангара:

— Проф! Тут заказчик по твою душу пришел.

— Пров — это имя его? — переспросил я Олега.

— Нет, звание. Профессор по-русски.

— Натуральный профессор? — удивился я.

— В радио — да, — твердо ответил Олег.

— Скажи на милость — съехидничал я, — как далеко шагнул маркетинг на Новой Земле.

Больше ничего говорить не стал, так как объект нашего обсуждения к нам же и подошел. Протянул руку для пожатия, кратко представившись:

— Михаил.

Как только я пожал ему руку, так он тут же синхронно коротко и звонко испортил воздух. И смотрит на мою реакцию.

Ну смотри-смотри, я ее показывать никакой не буду. Ибо на фиг мне такие танцы с бубнами.

— Георгий, — тряхнул его ладонь. Мне от них работа нужна, а не светское общение. Я, кстати, за эту работу им и плачу.

Профессор был одного роста со мной, но весил больше, за центнер точно. Бритый и налысо стрижен, как новобранец, без бритья головы или эпиляторных кремов. Глаза хитрые. Одет был просто, но, как Вассерман, весь в карманах, из которых отвертки, круглогубцы разные и тестеры торчат. В распахнутом жилете видна морда Егора Летова на черной футболке.

— Так это вы заказывали установить вам ХОРОШУЮ для Новой Земли автомобильную связь, — голос у Профа поставлен, как у лектора, — отдельно оборудовать пост радиста с возможностью полного сканирования эфира, с выводом прослушиваемой информации в салон и оснащение каждого члена вашей группы переносной радиостанцией с широкополосным приемником. Я ничего не упустил?

— Да нет, примерно все так, — соглашаюсь, — разве что в ту же сумму включить обучение радиста всей этой мутотенью пользоваться.

— Не вижу проблемы.

— Вот и ладушки.

— Так как вы у нас заказчик солидный, — продолжил радиопрофессор, — то я бы порекомендовал вам поставить на автобус армейскую радиостанцию «Фалькон» от фирмы «Харрис» натовского стандарта. Короткие и ультракороткие волны в одном флаконе, считайте, что у вас это уже две радиостанции вместо одной. Кроме того, в отличие от гражданских версий, у нее есть возможность закрытой связи, которую тот, кому не нужно, не раскодирует, особенно в полевых условиях. Можно ставить стандартный фирменный декодер, а можно настроить его на специфический алгоритм заказчика. Имеется еще возможность создавать на базе этих станций полноценные компьютерные сети, каждая носимая станция может иметь свой ай-пи-адрес, а базовая — работать как сервер. Так же есть функция ретрансляции данных, в том числе и голоса. Мощность — десять ватт, но есть возможность дополнительно подключить усилитель на полста ватт. Еще плюс такой станции — ее неубиваемость при механических воздействиях. Как раз есть свежий комплект. Только что из-за ленточки. Даже не юзаный.

— А возможность сканирования эфира?

— Выше всяческих похвал. Удобно и надежно. Встроенный джипиэс, при наличии адекватных условий, умеет даже мерить высоту, направление движения и скорость, ну и координаты в разных системах.

— И почем такое удовольствие?

— Смотря сколько вам нужно носимых блоков к той станции, что будет стоять в автобусе.

— Ходилок[337] нужна дюжина.

Проф почесал задницу, что-то прикинул и выдал:

— Это будет грубо около двенадцати тысяч экю. Плюс-минус. Скорее — плюс.

Блин, и тут разводилово. Кролик я им, что ли?

— Вы считаете, что я сплю с английской королевой? — спросил я Михаила.

— При чем тут королева? — удивился Проф.

— Да только у нее есть такие деньги на капризы любовника.

— Так мы собрались мне тут мозга конопатить или связь вам ставить? — выдал Проф тираду.

— При чем тут «мозга конопатить»? — удивился уже я.

— А при чем тут английская королева? — вернул мне мячик Михаил. — Японский пень, если вам не нужна связь по категории люкс, скажите сразу, и мы всегда сможем сделать вам бюджетный вариант.

— А качество? — поинтересовался я.

— Качество я гарантирую при любом раскладе. Разве что не будет у вас закрытой связи и интранетовской сети[338] по радио, — гарантировал Проф.

— Это как раз для меня излишние функции, — успокоил я его. — Сколько будет стоить ваш бюджетный вариант?

— В зависимости от комплектующих — три-четыре тысячи экю. Может быть, четыре с половиной.

— Если вы качество гарантируете в любом случае, — высказал я свое предложение, — то давайте сойдемся на трех тысячах. Максимум. Каков ваш положительный ответ?

— Но если… — замялся профессор.

— Сталинград, — отрезал я с большой экспрессией. — И на ходилки-говорилки прикиньте еще мелкооптовую скидку. Их все же целая дюжина.

— Но… — замялся Михаил.

— Мне обратиться к вашим конкурентам? — пригрозил я ему.

— Чот йа не фкурю… — Проф решил включить специфическое психологическое давление на клиента.

Щас! Только шнурки поглажу. Мы тоже можем так же выражаться. Общаясь с Ругиным, еще и не этому обучишься. Вот я ему и ответил на модном Интернетовском олбанском языке падонкаф.

— Когда придет креветко, с ней и будешь вкуривать бамбук, красавчег. А мне не надо тут «мозга конопатить». Я не дочь Рокфеллера. Мне не нужен бизнес-класс, когда эконом достаточно рулиз. Мне нужна рабочая лошадка, а не текинский скакун на конкуре[339] в Зюзине.[340] Короткая связь между станцией и ходилками не больше пяти километров. А вот сканирование эфира необходимо как можно далекое и быстрое с возможностью определения азимута и расстояния.

— И все это, якорный аппендицит, за три тыщи? — попробовал торговаться Проф.

— Именно. И завтра. Фирма-изготовитель меня интересует мало, — подтвердил я свои условия, — главное, чтобы работало.

— Ну ты и задачки ставишь, язва-плешь-гнутый-глыч. — Михаил в качестве разнообразия почесал стриженый затылок.

— А кому сейчас легко? — ответил ему. — И вообще, кто из нас профессор?

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 15:00.

На обед Саркис расстарался и таки сделал холодный литовский борщ, который все уминали за обе щеки. А Саркис ходил довольный между столиков с кастрюлей в руках и всем предлагал добавки. Мало кто отказался.

А Ингеборге так вообще расщедрилась на сладкий поцелуй в благодарность.

Налюбовавшись на девочек и убедившись, что больше никто его целовать не лезет, Саркис подсел ко мне за столик, поставив на его край опустевшую кастрюлю. Сержант в это время куда-то отлучился, и я, покончив с борщом, с аппетитом пожирал жаркое из антилопы в одиночку.

Саркис выступил с неожиданным для меня предложением:

— Ара, я предлагаю вам перебраться в «Арарат», как ты к этому отнесешься? Все равно ко мне всех кушать возишь в обед. А так и завтрак с ужином у меня же будут. И не дороже вашей бигмачной будет, — показал он свою осведомленность в наших делах, — но качеством лучше. И уж точно вкуснее, — смеется.

— Так у тебя же все битком, — возразил ему, прожевав кусок антилопьего мяса.

— Завтра — послезавтра большая команда от меня съезжает с конвоем. Если девочки согласны жить по двое в номере на одной кровати, то семь домиков у меня точно будут свободными.

— Сколько у тебя домик стоит?

— Пятнадцать экю в сутки, — удовлетворил Саркис мое шкурное любопытство.

— Стоит подумать, — не сказал я ни да ни нет. — Предупреди заранее тогда.

— Хоп. — Саркис протянул мне ладонь, предлагая закрепить сделку рукопожатием.

— Нет, Саркис, — не стал я торопиться, — я сначала с девочками переговорю. Вдруг они не согласятся.

Саркис засмеялся звонко и выразительно, словно ему только что рассказали незнакомый анекдот. Потом, вытирая слезы умиления, сказал:

— Правильно тебя твои девочки приколистом обзывают. Они мне уже все уши прожужжали, что неплохо бы им здесь жить, а не рядом с бандитским кварталом. Наверное, ара, один ты этого не знаешь.

Вот так вот. Один я ничего не знаю. И сколько еще такого у них, о чем я не в курсе? Дела…

Однако меня самого, откровенно говоря, привлекла возможность сэкономить по 25 экю с номера. Это в сутки уже полторы сотни набегает в общий кошелек. И территория мотеля у Саркиса охраняется. Да и отвалить незаметно из «Арарата» быстрее получится, чем от Ноя, в случае чего непредвиденного.

— В таком случае считай — договорились, — согласился я с ним, — махни своей чернявой, чтоб пиво принесла — обмыть.

Саркис снова протянул ладонь, и я по ней звонко хлопнул своей. Все, теперь слово сказано.

А вообще сегодня хитом застольных бесед было обсуждение показательного выступления Билла с пистолетом. Сам виновник пересудов от стяжания заслуженных почестей скромно уклонился, сбежав в магазин, но девчонки были в полном восторге. Будто в цирке на выступлении побывали.

Особо впечатленной была Лупу. Она вообще ни о чем больше не могла говорить. Да и то больше междометиями, чем словами.

Даже Борис подавал вполне одобрительные реплики.

— Я, конечно, понимаю, — вдалбливал мне сержант, — что у него «кимбер», да еще тюнингованный. Но поверь, это стоило видеть, особенно когда он в сторону прыгнул и в падении десятку в мишени выбил. Это при его-то весе. Я — в отпаде.

Я слушал, и меня всего жабка целиком съела за то, что на стрельбище не остался. И вообще время на «наганы» тратил, вместо того, чтобы с лламовским «кольтом» потренироваться. Дык, кто же знал-то, что Билл — такой знатный ганфайтер.[341] Я же его только за симпатичного жирного менеджера по продажам держал. А в области скоростной стрельбы из пистолета скорее поставил бы на безногого Дональда, чем на Билла. Вот что значит имидж.[342]

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 21 число 5 месяца, суббота, 16:00.

— Билл, ты где так стрелять научился? — ору я, ворвавшись к нему в оружейный лабаз. Хорошо, что у него посетителей в этот час не было.

— В Корпусе морской пехоты США, — спокойно отвечает оружейник, улыбаясь и откладывая в сторону очередной наш карабин с уже поставленным на него прицелом, — службу закончил мастер-ганери-сержантом.

— Научи! — умоляю с бешеным напором.

— Так, как я стреляю, научить — раз плюнуть. Но чтобы так стрелять, как я, долго тренироваться надо.

— Ну хоть покажи как, — готов перед ним хоть на колени упасть, — как моряк моряку.

Очевидно, последний аргумент был очень весомый.

— Ладно. Почему не показать, — согласился Билл. — Особых секретов тут нет. Да и быть не может. Кстати, второй «ругер» только что ушел. За полторашку! — Билл изобразил на лице полное удовлетворение жизнью, как и желанием этим удовлетворением похвастаться. — Предлагаю совершить окончательный расчет по нашим сделкам.

— Согласен. Только тот карабин, что Боре продал, будем считать, что обменянный.

— Тогда за обучение придется тебе мне заплатить, — смеется Билл.

Хорошо так смеется, задорно. Наверное, видя мою огорченную рожу. Что-то я здесь совсем мордой торговать разучился.

Насладившись моим видом, Билл заявляет:

— Давай сейчас все посчитаем, итог подобьем, а за уроком приходи после закрытия магазина.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 19:00.

После обеда и краткого отдыха отправил девчат с сержантом на полигон.

Но не всех. Розу и еще трех, показавших самые хорошие результаты в стрельбе: Таню, Дюлю и Анфису, я отвез Профу в обучение радиоделу. Но тот нас всех из Олегова ангара выгнал, сказав:

— Заходите завтра, нынче мне не до сук.

Пришлось вернуться на стрельбище. Точнее, на тот его участок, который назывался тактическим полигоном, где не было классических бумажных мишеней — их заменяли металлические гонги диаметром сантиметров двенадцать-пятнадцать. При попадании они издавали характерный громкий звон. Так вот, под руководством сержантского майора, ползая от препятствия к препятствию, нам надо было не только поразить эти гонги, но еще их найти за определенное время. А это было совсем не просто.

Самое интересное, что эти мишени девчата поражали намного уверенней, чем бумажные круги. Наверное, оттого, что никто со стороны оценок не ставил. А может, прицеливание по красной точке помогло, но лично я так и не распробовал пока, в чем тут клевая фича.

К ужину вымотались совершенно. И я приказал всех везти к Саркису — вкусно ужинать и восполнять потерянные калории.

Взрыв энтузиазма и дюжина поцелуев были мне наградой за понимание чаяний коллектива. Но ларчик просто открывался — я сам опаздывал на урок к Биллу.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 24:16.

Поздно вечером, вместо уже ожидаемой Розы, ко мне в номер пришла Наташа Синевич. В одном гостиничном халате махровом.

Тихо прикрыв дверь, она молча встала у нее, переминаясь красивыми ногами. А руками нервно теребит концы пояса.

Я как раз в ноутбуке на карте северного континента маркировал разные маршруты до Новой Одессы. Это занятие уже заняло много времени и требовало фанатичной усидчивости, так как максимальный масштаб был тут все-таки скорее для летчиков, нежели пехотинцев. Да и не космическая это съемка ни разу, а аэро, а значит, и полосы неконтактные или слабо читаемые обязательно есть. Так что все надо по два-три раза проверить. А это время.

Самолет летит на заданной высоте со скоростью 400 километров в час по строгому маршруту. Снимает на специальный фотоаппарат узкую полосу местности под собой. Потом отпечатанные на фотобумаге кадры этой съемки склеивают в маршрутные полосы, а полосы, в свою очередь, склеивают уже между собой и получают планшетную фотокарту. Вот края таких полос (хотя по требованиям они должны перекрывать друг друга минимум на 30 процентов) часто идут впритык и снимаются краем объектива, так что зачастую разобрать, что, где и как, может только очень опытный специалист.

К тому же многие места (наверное, они Орденом считались маловажными) снимались с большой высоты площадным способом, а затем пристыковывались к более подробным маршрутным полосам, отчего при совмещении масштаба резкость изображения была разной. Вот и крутись.

Я хоть и не спец ни разу, вот этим самым и занимался (если подобрать приличное слово), сравнивая фотокарту (которая также была любезно представлена на диске, спасибо Ордену за это) с картой, прорисованной уже компьютером, а в некоторых местах еще и с кроками буров. И все это не на большом столе, а на пятнадцати дюймах монитора ноутбука.

Поднятая же до состояния топографической, эта компьютерная карта хорошо работала только вблизи крупных населенных пунктов, а в остальных местах больше напоминала картинку с дешевого маршрутизатора GPS, чем карту, даже туристическую, которая неточна по определению.

Потом по выверенным маршрутам надо будет рассчитать возможные стоянки, нашу потребность в топливе, воде и всем прочем. Тот еще головняк. Техника вождения войск на такой случай хоть генштабовские справочники имеет на все про все. А у меня только «Памятка переселенцу» и сокращение мозговой мышцы.

Сижу, молчу, работаю.

Наташа стоит, молчит, стесняется.

Я терпеливо жду, когда она сама что-нибудь скажет. Она же пришла, не я.

Так прошло минуты три.

Потом я не выдержал и повернулся:

— Наташ, ты, может, чего сказать хотела или спросить о чем?

Стоит, молчит. Только ноздри раздувает.

— Ну что молчишь? — подстегиваю ее к активности.

— Хочу и молчу. — Наташа резко отвернула голову, чтобы я не видел ее лица.

— Надо же: хочет — и молчит, — засмеялся я, вспомнив старый анекдот про грузина.

— Да не хочу я, — взвизгнула девушка и даже ножкой топнула в раздражении.

— Чего не хочешь? — переспрашиваю.

— Ничего не хочу, — отвечает.

— А зачем тогда пришла?

— Не знаю, как и сказать. — Глаза опять в пол, а руки теребят пояс.

— А ты с самого начала попробуй, — стараюсь ей помочь, хотя ни черта не соображаю, что вообще происходит.

Видно, что Наташа сильно волнуется и действительно что-то вертится у нее на языке, но что-то и препятствует это желаемое реализовать. Внутри нее, похоже. А проблема для нее важная, но не решенная, взбухла уже и выхода требует, как из пушки. Не лопнуть же ее разуму — все наружу выплеснет. Ладно, если просто криком разрядится, а то, не дай бог, включит с полпинка программу «псих-самовзвод» и начнет себя дальше накручивать, а потом как…

Тут уж на кого Бог пошлет. А кроме меня, в номере и посылать-то не на кого. И на фига сейчас мне скандал с истерикой на пустом месте?

Но пронесло. Наташа еще немного помялась и выпалила:

— В гареме произошел бунт!

— И кто кого взбунтил? — поднял бровь, стало уже интересно. — Неужто, старшую жену с поста свергли?

— Не свергли, а ограничили в правах. И ее, и Розу, — почти выкрикнула Синевич.

— И в чем же таком ограничили? Вроде живете все в одинаковых номерах. Едите все одно и то же. И винтовки всем одинаково хорошие купили. И форму…

— Да в тебе и ограничили! — перебила мою речь Наташа, чуть на крик не срываясь, хотя голос понизила и говорит все почти шепотом. Даже слух напрягать приходится.

— Интересно-интересно… — А мне действительно интересно.

— А что интересного? — Голос Наташи слегка потух. — Интересного как раз ничего не нашли. Все тривиально.

— Натуль, — прошу, — ты не ходи вокруг да около, ты прямо скажи. Ты же для этого пришла.

— Да. То есть нет. Вернее, да. Я запуталась, — мямлит девушка.

— Может, мне кого другого позвать, чтобы прояснил? — предлагаю радикальный вариант.

— Не надо, — почему-то пугается Наташа. — Я сама скажу.

— Говори.

— Не знаю, как сказать, — заводит она опять ту же пластинку.

— Да как есть, так и скажи, — я уже раздражаюсь, — хватит рок-н-ролл крутить.

— Как есть? — удивленно спрашивает меня.

И глаза округлила. И так они у нее большие, а сейчас совсем огромными стали.

— Ну да, как есть, — подтверждаю.

— Как есть… — протягивает задумчиво.

— Как есть, как есть, — подбадриваю.

— Ну… — мямлит, — девчонки решили…

— Давай-давай, смелее говори: что решили?

— Не знаю, как сказать, — она опять убрала глаза в сторону.

А сама краснеет. Стоит совсем уже пунцовая. Мне тут только стеснительных путан не хватает. Скопом они все наглые, как посмотрю, а вот поодиночке — очень даже разные.

— Может, простыми словами сказать попробуешь? — предлагаю вариант выхода из тупика.

— Как это? — удивляется.

— Очень просто. Взяла и сказала: что произошло и что девчата решили такого этакого.

— Я попробую, — соглашается.

— Я слушаю.

— Ну не получается у меня, не знаю, как такое говорить. — Наташка опять пошла себя накручивать.

— Ну тогда не говори. Иди себе. У меня работы по горло, — и отвернулся от нее к ноутбуку.

И тут же услышал в спину ее звонкий голос:

— Теперь ты будешь спать с нами по жребию.

Я моментально обернулся:

— А мое мнение не учитывается?

— Нет, — заявляет девушка. — Все решили, что так будет лучше.

— Каким это образом лучше? — Удивлен — это не то слово.

— Я была против, но большинство настояло на этом, — говорит Наташа виноватым тоном, как будто в провинности какой кается, — все так решили, только Бисянка сачканула. Сказала, что у нее критические дни. Хотя первый жребий был ее.

— А ты? — спрашиваю в лоб.

— Я не хотела, — снова голову отвернула в сторону, чтобы не смотреть на меня.

И от двери не отходит. Как встала, войдя, так там и стоит.

— Не хотела, так не хотела, — говорю ей нейтрально, — я к тебе не в претензии. Если тебя обратно не пустят, то вон на ту кровать ложись, — показал рукой, — это Розина. И спи. А я на другую койку лягу, когда работать закончу. Свет верхний выключи только, мне и экрана хватит, — и опять отвернулся от нее к компьютеру.

Прошла минута.

Потом другая.

Потом погас верхний свет.

Фу-у-у… Пронесло. А ведь на миллиметрах с истерикой разошлись. Еще бы чуть-чуть… и я себе не завидую.

Проскрипела кровать за спиной, и все стихло.

И тут же я подумал: вот блин, началось! Коллектив почуял свою силу и пробует свои острые зубки на мне, таком нежном, трепетном и ранимом. Но мы будем решать проблемы по мере их поступления, если нет возможности вовсе исключить этот порцион из рациона. Поэтому выкинул все из головы и вернулся к картографии.

Минут пятнадцать я спокойно работал, периодически слыша поскрипывание койки за спиной. Ворочается Наташка, не спит. Но, выкинув этот водевиль окончательно из головы, о нем подумать можно и завтра, еще полчаса корпел над картами и даже забыл о нем — проблема, которую я решал, была важнее для всех нас.

Вчерне были разработаны все возможные пять путей доставки наших тушек в Одессу, осталось только их маршрутизировать и окончательно обсчитать нужные ресурсы. Но это уже потом, вместе с Ингеборге сядем.

Я уже потягивался, настраиваясь на крепкий сон, когда услышал за спиной сердитое шипение. Прям кошачье.

— Жора, что ты за человек такой?

— Не понял? — повернулся я к Синевич.

— Блин, такая красивая деваха рядом лежит, а ты в компьютер уткнулся, — укорила она меня.

Ути-пуси, какие мы сердитые. Тут меня на смех пробило. Буквально за день до нашего попаданства в этот новый мир посмотрел я на видаке старую итальянскую комедию «Не промахнись, Асунта»,[343] целиком построенную на культурном непонимании англичан и итальянцев. Так там была почти аналогичная сцена.

— Натуль, — спрашиваю, — тебя, случаем, не Асунта зовут?

— При чем тут Асунта? — шипит. — Не знаю такую. А вот твое поведение оскорбительно для женщины.

— Чем? — удивляюсь.

— Тем самым, — продолжает шипеть. — Я тут, понимаешь… А этот ботаник[344] в монитор уткнулся. И только не говори мне, что я тебе не нравлюсь. Не поверю. Я вижу, какими глазами ты на меня смотришь.

Дорогая редакция! Мне шестнадцать лет и я офигеваю. Нет, я вообще отказываюсь понимать женщин. И это, между прочим, довольно больно бьет по моей самооценке, так как я всегда считал себя достаточно проницательным человеком и искушенным ходоком по бабам. А тут туплю, как первогодок[345] в кубрике. Не нашел ничего лучшего, как заявить:

— Ну ты же сама сказала, что не хочешь ничего.

— Мало ли, что я сказала! — возмутилась девушка. — Может, я от тебя действий ждала, а ты…

— А что я? — перебиваю. — Я, как современный цивилизованный человек, вообще против какого-либо «сексуал харасмент».

Наташа от возмущения чуть не задохнулась:

— Ты… Даже слов не подобрать… Чурбан!

Вот как. Однако, Георгий Дмитриевич, нам гол.