Лиорская мельница

Глава 19

Утро пятого дня принесло с собой резкую смену погоды. Изнуряющая жара спала, холодный ветер нагнал со стороны океана плотную завесу облаков. Туманная дымка, в солнечные дни быстро рассеиваемая солнцем, сегодня задержалась дольше обычного, накрыв Плешь полупрозрачным покрывалом.

– Расхолажило то как… Еще пара дней, и накроет, – полуголый благостный Джус сидел на приступке двери, держа в руках дымящуюся кружку. – Скоро Сбор придется до шести дней сокращать, а то смоет к шарговой матери.

Ежащийся от холода Брак промолчал, уныло бродя вокруг трака с длинным ломом в руках. Конец лома заканчивался широким плоским блином размером с две ладони, исходящим рассерженным шипением.

– Или вообще придется другое место искать. Раньше по месяцу хорошая погода стояла, а сейчас… Все чаще и чаще кроет. Вон еще один, под колесом! – четырехпалая рука ткнула в сторону кормы трака.

Калека подхромал к указанному месту и, хорошенько накалив наконечник, с силой припечатал давилку к камню. Глухо шмякнуло, из под железного блина рванулся в стороны зловонный пар и пузырящаяся жижа. Брак продолжал удерживать лом еще с полминуты, старательно пыхтя, после чего аккуратно приподнял.

На камне осталась неровной формы бурая клякса, плоская и местами обугленная. Не пострадавшие от жары участки по краям, зеленовато-прозрачные и мерзкие на вид, судорожно дергались, стремясь отползти подальше.

– Не дави так сильно, дубина, – Джус отхлебнул из кружки и почесал иссеченную застарелыми шрамами грудь. – Нажимай плавно, чтобы пропеклось. Или тебе охота ошметки весь день выжигать? Часовщик еще с рассветом садмов в “Мамашу” созывал, если пропустишь из-за своей криворукости – сам будешь с ним разбираться.

Брак помянул про себя шарга и принялся аккуратно прижигать расползающегося гразга. Погань судорожно пыталась избежать раскаленного металла, сокращаясь и дергаясь, но лом был быстрее.

– Откуда только занесло? Точно ведь какая-то ленивая падла на колесах притащила, поленилась проверить. Теперь на полдня шухер поднимется, торг встанет, – Джус допил и громко хлопнул ладонью по борту. – Эй! С тобой отец разговаривает. Так и будешь молчать?

– Падла… – пробормотал парень сквозь зубы, непонятно к кому обращаясь. Гразг, наконец, издох, оставив после себя лишь дурно пахнущую бурую пленку на камне. Таких пятен вокруг трака уже был с десяток.

– Что сказал?

– Не обязательно на колесах, говорю. Все машины на въезде досматривают, да и какой кретин гразгов забудет вычистить? Может, на цепе притащили.

– Скажи еще, ветром принесло. Хотя могло, мелких тварей штормами далеко разносит. Как-то даже под целый дождь из слизняков попали, я совсем мелким тогда был. Месяц их потом вывести не могли, три тарги потеряли. Под днищем смотрел?

– Смотрел. Нету там.

– Еще посмотри. Спину согнуть лень что-ли? Ты молодой, а задницу свою напрячь боишься лишний раз, – Джус выудил из кармана штанины кисет и принялся плотно забивать короткую металлическую трубочку содержимым мешочка. – А про кретинов ты зря. В степи их хватает. Да и везде, раз уж на то пошло. Но в степи их особенно много. Слышал историю про то, как Рейколм коров перевозил?

– Примерно тысячу раз… – пробормотал Брак. Он обнаружил мелкого гразга с внутренней стороны колеса. Тот уже успел выжрать в резине небольшую каверну и уютно там устроился.

– Рейколм был вольник, из бывших вояк республиканских. Дурак по жизни, но где-то раздобыл приличный старый трак, кое как перебивался мелкими заказами и бандитизмом. Команду себе даже собрал, неплохую, себя называл не иначе, как “Капитан”. Далеко на юг не забирался, понимал, что в степи его сожрут, – Джус раскалил палочку и затянулся сладковатым дымом, не слушая бурчанье сына. – А тут подвернулся ему заказ в Джаке, за хорошие кри. Тамошние фермеры собирались на берегах Калайны в пустыне пастбища разбить. Островные тогда как раз в устье город закладывали, с ферм сбывали бы туда мясо и молоко втридорога. Ну и наняли Рейколма перевезти за полконтинента тридцать голов скота, молодых телкок какой-то устойчивой к жаре погоды. По слухам, аж с самой Талензы доставили...

Калека слушал знакомую историю вполуха, возясь с щипцами. Гразг упорно не желал извлекаться из колеса, засел накрепко.

– ...дурак и согласился. Прицеп поставил решетчатый, коров туда напихал как рыбу в бочку, кузов тоже коровами и кормом забил. Так и поехали. Все бы ничего, но вольные земли Рейколм решил по побережью пересечь. Эйр сэкономить решил, да и боязно было через напрямик идти. Ему команда в один голос твердила, что затея тупая, надо по степи ехать. А то прижмут к берегу и все, деваться некуда. Но тот был упертый как люторог, послал всех к шаргу поперся вдоль берега. – Джус дожег остатки трав в трубочке и сунул ее в кружку, охлаждая. – Ну и нарвался. Все боялся бандитов и кланы, а опасаться следовало собственной глупости. Ну кто в здравом уме повезет тридцать молодых самок по побережью, в самый разгар сезона у люторогов? Да еще и в открытом прицепе. Молодые самцы, едва такое изобилие учуяв, срывались в галоп. У них мозгов на побережье совсем не остается, в башке лишь огонь и бабы. Одиноких кое-как отгоняли, но потом нарвались на здоровенное стадо, они тогда до полутысячи голов доходили.

Брак выковырял проклятого гразга и принялся аккуратно выжигать, стараясь не давить слишком сильно. А Джус тем временем заканчивал историю:

– Ну и началось. Лютороги на трак кидаются, таранят кузов и прицеп. Телки внутри от ужаса ревут, срутся, а двинуться не могут, плотно стоят. Скорости Рейколму не хватало уйти, трак старый, банки быстро расстреляли. Да и что ты против такой кучи будешь делать? Озверевшее стадо сперва прицеп с мясом отодрало, а потом и телок. В кузове тоже задница полная, там места побольше было, а телки взбесились… В общем, раскачали тот трак изнутри, обшивку проломили и чуть кабину не снесли. Повезло кретинам, что дорвавшиеся до телок лютороги про них забыли. Кое-как в степь сбежали, с разбитым кузовом и на одном движке.

Джус помолчал, задумчиво оглядывая свой трак. Перевел взгляд на вылезшего из-под днища сына.

– Уезжали из Джаки загрузив трак товаром на гору кри, а вернулись на обосранной вонючей развалине, которую даже в уплату пени за коров брать брезговали. К Рейколму прозвище “Коричневый Капитан” намертво прилипло, с таким кретином даже команда бывшая работать отказалась, дружно к шаргу послали. А все потому, что плюнул на правило, которое даже малые дети в степи знают. Видишь на побережье люторогов – без гигатрака не суйся. А ты говоришь, кретинов нет…

– Про Коричневого Капитана много историй. Я навскидку штук пятнадцать или четырнадцать вспомню, – Брак против воли увлекся, он давно не помнил Джуса таким. Показалось на мгновение, что сейчас кабины выйдет Сима и позовет завтракать. – Жаль неизвестно, что с ним в конце стало. Он ведь потом гравицепом командовал, где-то на островах.

– Обычным цепом, откуда у него кри на гравик… Спился, скорее всего, или сгинул в океане. Хотя, такое говно всегда всплывает. Ему сейчас под полтинник было бы.

– Больше.

– Тебе то откуда знать? – Джус, будто опомнившись, вновь нахмурился. Выцветшие брови сошлись на переносице, рот скривился. – Гразгов всех выжег?

– Всех, кого нашел, – Брак продемонстрировал отцу закопченный железный блин, покрытый дымящимися ошметками.

– Не юли как девка. Либо ты выжег всех и уверен в этом, либо ты брехло и просто хочешь свалить. Ты брехло?

– Нет, отец. Я всех выжег, – Калека прислонил лом к кузову и устало выдохнул. Туман уже начал рассеиваться, из дымки проступали силуэты таких же бедолаг, бродящих с давилками вокруг машин.

– Если пропустил, выпорю так, что ходить не сможешь. Спрашиваю еще раз, ты брехло? Или уверен в себе?

Брак выругался и снова полез под днище. Джус наблюдал за ним с брезгливой жалостью. Потянулся было за пазуху, забыв что раздет, скривился и опять принялся забивать трубочку.

Гразгов больше не было. Калека с трудом выволок себя из под трака, исподлобья глядя на приемного отца. Тот, больше не обращая на сына внимания, продолжал возиться с куревом.

– Больше нет. Пойду в мастерскую, – не дождавшись ответа, Брак похромал в сторону костра.

Джус промолчал.

На стоянке царила нездоровая суета. Недотягивающие до садмов Котобои внимательно осматривали технику и землю, при обнаружении гразгов громко призывая на помощь вооруженных давилками помощников. Вокруг постоянно раздавались глухие шлепки и шипение, камень густо покрывали бурые пятна.

Даже у костра не видно было привычной фигуры Отбивки – вооружившись давилкой, повариха грязно ругалась и выжигала тварей вокруг столов. Гразги – это не шутка, тут не до готовки. Если позволить тварям расплодиться, можно запросто потерять бесценную технику. Сейчас все в форте, кто способен самостоятельно передвигаться, заняты поиском и изничтожением мерзких слизняков. Ну, или почти все.

Брак почти доковылял до “Мамаши” по опустевшему торгу, когда его догнал запыхавшийся Логи. Толстяк выглядел еще хуже, чем после рейда, весь опухший и покрытый лиловыми синяками. На спине он тащил здоровенный округлый мешок, перемотанный веревкой и явно скрывающий внутри что-то очень тяжелое.

– Бракованный стой, твою шаргову мать! – лысому явно было тяжело громко говорить. – Ты точно хромой? Рванул от костра как флир от драка…

– Доброе утро, Логи, – калека остановился, разглядывая напарника. – Это не я быстро хожу, это ты еле ползешь. Ты с таргой подрался??

– Какое оно нахер доброе. На! – лысый скинул с плеча мешок, глухо бухнувшийся о землю. – В следующий раз сам… Ааа, шарг с тобой, не поймешь. Тут колесо для скиммера и светильники, какие нашел. Дальше сам тащи, я вусмерть удолбался.

Брак кисло взвесил мешок взглядом и оценил расстояние до “Мамаши”. Выходило не очень, похоже недолго толстяку оставаться единственным удолбанным. Хотя наличие долгожданного колеса грело душу и сулило скорое окончание работ над скиммером.

– Хоть до двери дотащи, он больше меня весит.

– Подгони тележку, у вас там есть. Что ты как маленький. Хотя ты и есть маленький, вот такусенький, – Логи показал пальцами. – Я ради этого круглого говна вчера кровь проливал, твоя очередь проливать слезы, или что там у вас, у калек. Короче, тащи сам. Я гразгов искать, некогда. Жаль их кувалдой нельзя.

– Гразгов кувалдой не получится. Они от такого…– начал было Брак, но был бесцеремонно перебит.

– Ты мне на каждый чих будешь по полчаса языком трепать? Шаргова плесень, Бракованный, каждый ребенок знает, кто такие гразги. Все, иди уже! – толстяк хлопнул напарника по плечу задавая направление, а сам развернулся и пошел в сторону кабака.

– Эй, а гразгов искать?

– В кабаке они тоже есть, я уверен. С моей тушей только по всяким щелям лазить. Я герой, мне не положено.

Глядя вслед удаляющемуся громиле, Брак тяжело вздохнул. Чего еще было ожидать? В последнее время он слишком расслабился рядом с толстяком, забыл про его поганый нрав. Общая цель сплотила, из голоса Логи исчезла покровительственность, да и шутки перестали больно кусать. И вот – опять. Все как обычно.

Впору в очередной раз задуматься, правильно ли он поступил, положив весь груз в этот прицеп. Выбора особого не было, но…

Снедаемый злостью и вновь накатившими сомнениями, парень волоком дотащил тяжеленный мешок до боковой двери. Постучал, кивнул охраннику и продолжил борьбу с трижды проклятым колесом. Шаргов толстяк небось уже дует пиво и смеется над тупым калекой. Брать тележку нельзя, придется идти через Чегодуна, просить о помощи тоже нельзя… Шаргов толстяк, неужели ему сложно было протащить мешок лишние пятьдесят шагов? Даже не волоком ведь, на спине пер, скотина отожранная.

В мастерскую калека ввалился озлобленный на весь мир и мокрый как медуза. Помимо колеса, еще и многострадальное крепление ноги опять разболталось, вынудив садиться и перезатягивать.

Брак не успел даже толком перевести дыхание, как подлетевший с выпученными глазами Рист сунул ему в руки давилку и фонарь. Сын старшего механика молча ткнул пальцем в распахнутый зев технического люка в полу, после чего убежал в трюм.

Следующие несколько часов слились для калеки в один бесконечный утомительный забег, или, вернее, заполз по тоннелям. Двигатели, баки, вентиляция, бесчисленные узкие лазы, забитые паутиной и гразгами. От вони сгорающих слизняков слезились глаза, локти и колени саднило, а глаза болели в мерцающем свете паршиво настроенного фонаря.

Гразги – мерзкие твари. Никто толком не знает, откуда они взялись, но раньше их точно не было. Очень сильно раньше. Среди ныне живущих навряд ли найдутся те, кто застал время без шарговых пожирателей. Нашествие гразгов – нередкое событие в степи, с которым все давно умеют бороться. Но менее опасным оно от этого быть не перестает.

Взрослый гразг напоминает зеленоватого полупрозрачного слизня длиной с предплечье. Ползает медленно и бесцельно, оставляя за собой легко различимый след из блестящей слизи. При этом гразг жрет. Жрет все, по чему проползает, великодушно делая исключение для голого камня и стекла. Внутренности гразга содержат в себе невероятно едкую жидкость, которая неторопливо, но уверенно разъедает вообще все.

Металл, древесина, резина, ткани и мясо, даже другие гразги – слизняку плевать. Никто не знает куда именно деваются ставшие его жертвами вещества и предметы, так как жрать ему просто нечем. Возможно – поглощает сквозь кожу, но почему тогда не меняется размер? Гразги почти не растут после того, как набрали вес. Просто ползают и жрут.

Это не было бы так опасно, если бы не несколько очень неприятных особенностей.

Во-первых, гразги страшно ядовиты. Раздави такого, и хлынувшая из внутренностей жижа примется разъедать все вокруг. Даже просто прикоснуться голой рукой опасно, можно остаться без кожи на пальцах.

Во-вторых, появление. Никто не ожидает шарговых гразгов. Их главное оружие – внезапность. Внезапность, быстрота и безжалостная эффективность. Буквально за одну ночь любая стоянка может оказаться загажена слизняками. Если хоть немного зазеваться – можно запросто лишиться машин. Откуда они берутся – загадка. Среди кочевников ходят самые разные версии, начиная от ветра, разносящего крохотных слизняков по окрестностям и заканчивая карой свыше за какие-то проступки. Только в одном сходятся все и всегда: пропустил хоть одного гразга – будь готов к их повторному нашествию.

И в-третьих, слизняков почти невозможно убить. Их можно давить, резать, топить, измельчать – все будет бесполезно. Гразг, на которого наступили ногой, становится только злее. Расплющенная плоть бодро стекается обратно, а слизняк становится намного шустрее и активнее жрет все вокруг. Разруби на два куска – получишь двух маленьких и очень злых гразгов. Единственное, чего они действительно боятся – огонь, и то подойдет не всякий. Сжигать слизняка на обычном костре можно несколько часов кряду, будет лишь шипеть и исходить вонючим паром. Раскаленное железо в руках сильного садма работает гораздо эффективнее.

Еще ходили упорные слухи, что гразгов привлекает металл и эйр, но прямых доказательств не было. Некоторые всерьез верили, что гразги могут народиться даже внутри спящего человека. Способ борьбы с нашествием слизняков все равно оставался один – выжигать всех до единого, обшаривая даже самые укромные места.

Вот и приходилось Браку ползать по темным, холодным с ночи тоннелям, выискивая следы тварей. С десяток гразгов пали жертвой давилки, но заканчиваться они и не думали. Несколько раз он натыкался на таких же бедолаг из экипажа гигатрака, ползущих навстречу. В этом случае приходилось с трудом разворачиваться или пятиться задницей до очередного отнорка. Страдать приходится всем, будь ты хоть трижды старший. Даже Кронг, скорее всего, сейчас обшаривает внутренности кабины “Мамаши” с железкой в руке.

Хотя Логи может и отмазался, с него станется. Разогреть железо до нужной температуры он все равно не может.

Гразги закончились, когда день уже перевалил за середину. Покинув внутренности гигатрака, Брак долго отогревался за столом в мастерской, старательно выкашливая набившуюся в легкие пыль. Рядом мрачно сопел вымотанный до предела Рист, едва не надорвавшийся в трюме. Подошедший мокрый Ухол, напротив, был отвратительно жизнерадостен, как и положено человеку, первым занявшему помывочную после целого дня совместного вычищения выгребных ям.

– Ну что, сосунки, ушатали вас гразги? Колитесь, у кого сколько.

– Отстань, Ухол. И без тебя тошно, – сын Часовщика устало потер длинный нос. – Штук тридцать, не считал.

– У меня двадцать три, – Брак попытался вытряхнуть паутину из волос, но быстро оставил это занятие. – И еще восемь у трака.

– А у меня шестьдесят один! Или около того, – Ухол радостно осклабился. – Я же говорю – сосунки.

– Это потому, что ты всю третью палубу разом выжег, – подошедший Аздан плюхнул на стол захрустевший сверток. – Откуда только дурь берется, сводить ведь ни шарга не умеешь.

– Глядя на довольную Отбивку, я задаюсь примерно тем же вопросом, – Ухол вытащил из свертка горсть медузок и скривился. – Опять сухомятка.

– Мыться пойду, – убедившись, что никто не против, Брак с трудом поднялся.

– Воды захвати, – протянул ему ведро Аздан, после чего повернулся к довольно лыбящемуся пузану. – Причем здесь Отбивка?

Пока калека мылся и менял выстиранную одежду, к сидящим за столом успел присоединиться уставший Часовщик. Выглядел старик осунувшимся, левое предплечье замотано бинтами. Бухнувшего на стол ведро кипятка Брака он поприветствовал кивком головы, не прекращая говорить:

– ...троих. Еще один настолько пьян был, что так и не проснулся.

– Обглодали? – Аздан бухнул в ведро целую горсть кубиков вурша и принялся мешать.

– Там четыре или пять гразгов было, без шансов, – покачал головой Часовщик. – Сколько не твердим, чтобы не спали в одиночку…

– Причем здесь в одиночку? Сам сказал, что он мертвецки пьян был. Волноломы же. Останься хоть чуточка ума – проснулся бы. Крепкому сну не очень способствует, когда тебя заживо жрут, – Ухол зачерпнул вурша кружкой и с наслаждением вдохнул пар. – У нас без потерь?

– У Длинного рабыне руку раздробило, гразг опору скиммера сгрыз. А так – без потерь, только железо. С движками у многих проблемы, не просыпаются. Скорее всего – погрызли, мелочевки много народилось, – Часовщик скривился. – Очухаются, конечно, подкормим. Рист, не спи, иди мыться.

– Слизняков наловили? – Вопрос прозвучал приглушенно, Аздан перемалывал медузок целыми горстями.

– Три штуки. Вялые уже, значит почти всех перебили. Жаль, что четвертый бак разбили.

– Я не виноват, – Ухол поднял руки в притворном испуге. – Он сам упал.

Неудачную шутку не поддержали. Все присутствующие прекрасно знали, кто именно и как грохнул герметичную стеклянную емкость, но говорить об этом было противно.

Брак участия в беседе почти не принимал, старательно набивая желудок и заправляясь вуршем. Ползание по тоннелям его основательно вымотало, но скиммер сам себя не доделает.

Дождавшись, пока остальные механики разбредутся по своим делам, парень отволок мешок с колесом в свой закуток, где принялся изучать содержимое.

Колесо было почти идеально. Явно снятое с тяжелого скиммера, литое и почти неизношенное. Даже подгонять особо не придется, разве что вилку расширить и свести ось нужного размера. Стоит отдать толстяку должное, в добыче отличных вещей ему не было равных.

А вот пара светильников же сразу вызвали вопросы. Нет, эйносы отличные, явно с каких то морских тварей. Сведены в аккуратные коробки с застекленными отверстиями, полусферические отражатели отполированы на совесть. Но вот застрявший в одном из отражателей рваный кусок металла, живо напомнивший о легком скраппере, а так же вырванные с мясом крепления… Наверное, лучше воздержаться от лишних вопросов.

Это же Вольные Земли, тут всякое случается.