Лиловый рассвет

Глава 2

2486 год. Планета Земля, космопорт «Нотрек».

Номер Яна Погорельского полностью копировал номер Гарвича. Тут и догадываться не нужно: все номера одинаковы как близнецы, распределения на «стандарты», «люксы» и прочей градации не было. Да и зачем, когда в Азуре все равны? Равенство во всём — от номеров гостиниц, до места секретаря Совета. Идеальный коммунизм.

Утром, по своему обыкновению, Ян поднялся рано. Солнце только-только поднималось, поливая космопорт кроваво-красным светом. Из окон гостиницы было видно, как на металлических тушах кораблей красные блики отражались, будто сгустки крови.

На часах было шесть. Время встречи оговорено не было, Гарвич ограничился своим обычным «с утра». Насколько помнил Ян, обычно это означало «сразу после завтрака», и, если завтрак начинался в семь, значит, в семь пятнадцать нужно было быть у Гарвича как штык. В общей столовой гостиницы накрывался так называемый «общий стол» — по сути, тот же шведский, но азурцы намеренно изменили название: ни одно слово не должно было напоминать о прежнем распределении людей по нациям, ни единого напоминания о былом неравенстве, даже географическом.

За завтраком Ян надеялся встретить кого-то из коллег по сопротивлению — не втроём же они улетают с планеты — но ни одного знакомого лица он так и не нашёл. Он предполагал, что наверняка, из боевого крыла кто-то должен полететь с ними, ну и пара человек из разведки, хотя последних он никогда не видел в лицо. Конечно, Ян желал не просто приятельских объятий — хотя от них он не отказался бы — а вот расспросить коллег про готовящееся дело ему было и вправду интересно. На крайний случай можно было встретить хотя бы Гарвича и Сюзанну, но и тех он в столовой не застал.

Гарвич уже ждал Яна, когда он позвонил в дверь. Гарвич открыл, и сел за стол, как и сидел до этого, запустив руки в волосы.

Кроме них в комнате оказалось ещё двое мужчин, уже одетых в лётные комбинезоны, одного из них Ян знал по боевой работе, это был Эндрю Кла́йфтон, такой же боевик, как и Ян. Они не раз участвовали в одних и тех же диверсиях, второго он видел впервые.

Выбор Клайфтона был не случаен — один из лучших бойцов, молодой лет на шесть старше Яна. Да и собственные счёты с азурцами имелись: его родители были вывезены с земли, да так и сгинули на какой-то производственной планете: ещё за три года до «Идальгера» от них перестали поступать хоть какие-то весточки. Живы ли, мертвы ли — никто не знал, в СБА не допросишься. Брат погиб в одной из стычек с «эсбэшниками». Клайфтону было за что мстить.

Незнакомец назвался как Ху́го Ба́ргас. Ян много слышал про него, он был начальником разведки сопротивления, но никогда не видел его ни вживую, ни на фотографиях. Баргасу было уже много лет — чуть меньше шестидесяти. Несмотря на солидный возраст Баргас держался, что называется, как огурец — он был всегда спортивен и моложав, строен и молод лицом. Казалось, начнись заваруха — и он побежит на боевое задание быстрее всех, да не просто быстро, а со скоростью мотоцикла. Ян искренне позавидовал ему — ещё неизвестно, сможет ли он быть таким же в этом возрасте. «Доживу ли…» — пронеслось в голове, но испугавшись, он прогнал этим мысли прочь.

Ян воспринял их присутствие спокойно, а вот у мужчин его появление вызвало волнение — он почувствовал лёгкое колебание воздуха в момент своего появления, в котором чувствовалось и сбивчивое дыхание, и учащённый пульс. Лиловые фамилию «Погорельский» произносили обычно с придыханием — он был живой легендой для всего сопротивления. А сейчас, когда в течение года после трагического успеха на «Идальгере» о Яне практически не было слышно, все решили, что «тот самый Погорельский» уже и умер. «Я уже думал, что ты погиб…» — Клайфтон так и сказал, когда пожимал руку. Ян лишь горько усмехнулся в ответ. Лишь связные знали, что он жив, раз регулярно забирал шифровки.

«Куда я денусь с подводной лодки…» — ответил Ян многозначительно.

Когда Ян и Гарвич встретились — Яну тогда было всего шестнадцать лет — Гарвич понял, что нашёл его. Того, кого он искал всё это время. И никогда не отпускал его далеко. Гарвичу был нужен именно такой человек, приближенный к центру: с альтернативным взглядом на вещи, имеющий свою твёрдую убеждённость и смелость в её проявлении, чёткую позицию, грамотность в решении поставленных задач, уверенность в бою и принятии решений. И при этом Ян никогда не претендовал на место Гарвича — и для того это был подарок судьбы: соратник, обладавший таким же талантом руководителя никогда и ни при каких условиях не требовавший для себя привилегий, каких-то мест или должностей. Всё, что нужно было Яну Погорельскому — свобода землян. И сегодня, в час, когда от людей, руководителей центра и приближённых, требовалось принять решение — остаться в деле или отказаться от своей работы — Ян выбрал первое. И Гарвич никогда бы не позвал Яна, если б не был на сто процентов уверен в том, что он согласится. Его твёрдая интуитивная уверенность в Яне Погорельском не подвела его и на этот раз. И Ян был с ним.

Разработать боевую операцию так, чтоб она была идеальной — пожалуйста. Выжить там, где практически это невозможно, и спасти партнёров — пожалуйста. Высказать своё неодобрение на решение Гарвича — на это Ян тоже был горазд. Он был единственный, чьё внутренне хладнокровие позволяло напрямую указывать лидеру, что тот неправ, причём Ян делал это таким образом, что Гарвич ни разу не усомнился ни в своём лидерстве, ни в верности Яна. Кроме того, способности к телепатии и мастерское владение телекинезом в сочетании с каким-то потусторонним спокойствием, граничившим с цинизмом, заставляли Лиловых относить Яна к области неизведанного. За свои способности он получил позывной «Шаман».

И теперь Шаман был снова в деле.

Гарвич поднял голову, указал пальцем на сумку:

— Ян, вот твои вещи. Барахло в большом отделении, документы — в боковом кармане. Переодевайся, потом сразу пойдём на контроль, у нас вылет в половину десятого. Сюзанна нас ждёт в холле. Челнок уже готов к старту, называется «Спектр». Я проверил номер — «жучков» нет, можем разговаривать свободно, — и он опять опустил голову на руки.

В имени Сюзанны Ян уловил какую-то тревогу, волнение, обиду… Что это? Он вспомнил свои вчерашние домыслы и удивился, что чувства Гарвича с ними совпали. Впрочем, это и вправду могло быть лишь совпадением.

Ян обратился коллегам:

— Что с ним? — вопрос был таким, будто Гарвич не слышал этого вопроса.

— Мигрень… — сообщил Баргас и пожал плечами.

Ян стал собираться. Открыл сумку — ничего не обычного: предметы мужской гигиены, такой же полётный комбинезон, пилотные ботинки. Он переоделся, ботинки зашнуровались сами, комбинезон сам подогнался по фигуре. Он сложил гражданское в сумку, повеисл её на плечо и спросил:

— Ну что, вперёд? Попьём кровушки?

А в голове, словно непрошенные, возникли мысли: «Прощай, Земля! Не знаю, увижу ли я тебя вновь!»

Перед выходом из номера Гарвич огласил легенду: «груз — продовольственный, летим на планету Тац». Потом «раздал» всем профессии, которые в точности совпали с их мирными специализациями: Гарвич — первый пилот и командир борта, Ян — радист гиперпространственной и планетарной связи, Баргас — сопровождающий груза, Клайфтон — бортинженер и запасной пилот, Сюзанна — второй радист. Теперь-то Ян понял на чём основывался подбор исполнителей — нужно было не только принести пользу операции, но «попасть» в специальность членов экипажа.

— В свободной зоне не смейте лу́пать глазами как котята, — выдал своё последнее напутствие Гарвич, — Запомните: всё для вас там обычное, если вы были там хотя бы раз. Это всем понятно?

Все дружно закивали головами.

От гостиницы, где Ян согласился на таинственную операцию, к порту «Нотрек» вела тропинка через парк. «Нотрек» — порт, построенный азурцами, цивилизацией, с маниакальной навязчивостью тяготеющей к природному естеству окружающего мира. На каждой открытой планете, где это только позволяла местность, города, поселения, городские пустыри они превращали в парки — экология городов была для них одной из главных задач прогрессорства. Но парк не примыкал к космопорту вплотную. Он заканчивался огромной бетонной площадью, служившей буфером на случай аварий и разлива топлива. Между самим парком и бетонной площадкой азурцы возвели бетонную стену высотой в один корпс[1], оснастив каждую тропинку раздвижными силикоборовыми[2] дверями.

И по этой тропинке сейчас шли четверо мужчин, одетые в чёрные комбинезоны пилотов. В отличие от вчерашнего дня, сегодня Ян шёл уверенно, с расправленными плечами, твёрдо осознав свою внезапную миссию.

Земляне пересекли буферную площадку, и подошли к зданию терминала. Конечно, и здесь не обходилось без ограничений, наложенных азурским порядком. Взлётное поле любого космического порта на Земле объявлялось «свободной зоной», в отличие от всей остальной территории Земли, и было огорожено забором из сетки Рабица[3]. Несанкционированное попадание на территорию взлётного поля каралось для землянина высылкой на закрытую планету. Да и санкционированный вылет для землянина оставался под запретом. Лишь во время депортации групп провинившихся, в порту можно было увидеть землян.

Терминал представлял огромное здание с прозрачными силикоборовыми стенами, внутри которого пространство делилось пополам громадной, во всю ширину здания, стеной из силикоборовых панелей. Со стороны входа — обычная земная зона, здесь ещё могли находиться земляне, а вот во второй половине, выход из которой направлял на лётные поля, землянам было находиться запрещено. В нижней части стены, ровно по центру зала располагался пункт пропуска, охраняемый СБА. Каждый проходящий через пункт должен был приложить руку к специальному сканеру, а терминал считывал его данные и сравнивал с базой данных. Лишь после этого, если человек являлся коренным азурцем, либо землянином, которому разрешили вылет, он допускался в свободную зону.

По легенде лишь Хуго Баргас оставался землянином с разрешённым вылетом. Если бы Гарвич оставил землянами всех — это вызвало подозрения. Как и кому удалось внести изменения в базу биометрических данных — вопросов не вызывало. Цифровой шпионаж у Лиловых был поставлен на должном уровне, но многое другое действительно было очень странным. Откуда взялся челнок, готовый их перевезти? Кто его предоставил, ведь каждый космический летательный аппарат, имевшийся на Земле, сразу после начала оккупации был учтён, а находившиеся в частных руках — изъяты? Откуда взялось топливо для заправки? Чем дальше Ян погружался в игру, затеянную Гарвичем, тем больше становилось вопросов и ещё меньше ответов и, судя по всему, никто, кроме самого Гарвича, ничего не знал в полной мере. Ян привык действовать по-другому: получать задание на разработку операции, составлять план — или приглашаться сразу под готовую миссию, цели, задачи и хотя бы примерный план которой заранее известны. А сейчас он чувствовал себя будто в мутной воде: что делать — непонятно, куда двигаться — неизвестно.

Пункт пропуска надлежало проходить по одному. Экипаж землян встал в очередь — к вылету готовилось ещё порядка десяти челноков. Ян немного нервничал, хотя внешне это не проявлялось: лишь сердце билось часто. Главное сейчас — быть спокойным на пропуске, не дать виду. Он же азурский радист, он проходил этот КПП не один раз… От осознания одного только факта, что он — землянин — пусть и тайно, но наконец, увидит другие планеты, увидит звёзды из иллюминатора, исполнив мечту миллионов людей, голова шла кругом — и это была не фигура речи. Ян не мог прекратить думать об этом, он даже забыл, что может применить телепатию и отвлекать оператора от своего состояния. Когда подошла его очередь, он даже не сразу услышал, что молодая женщина-оператор просит его приложить ладонь к сканеру.

— Вы меня слышите? — она обратилась к Яну повторно, и тот опомнился.

— Простите, я задумался…

— Пожалуйста, приложите ладонь к сканеру…

Ян выполнил требование. Девушка приветливо улыбалась — она вовсе не чувствовала никакого подвоха

Ян выполнил требование и посмотрел в свободную зону. Там его ждали уже прошедшие контроль Гарвич, Баргас, и Сюзанна — они, не моргая смотрели на него. Ян чувствовал лёгкую вибрацию воздуха, когда встречал их взгляды.

Вдоль прозрачной стены прогуливались «эсбэшники». В обезличенных шлемах, с автоматами в руках, в серой термоброне они выглядели устрашающе. Ян обратил внимание, что автоматы всё также открыто носятся в людных местах — солдаты держали их так, что в любой момент могли вскинуть их к плечу и вести прицельный огонь. Любая осечка сейчас — и они окажутся уязвимы: у них нет ни оружия, ни брони… Ян понимал, что вся безопасность момента — на нём, на его способностях, которые не имели материального воплощения: лишь ощущения, чувства, мыслеобразы…

Ян мельком взглянул в монитор пропускного пункта. На экране он увидел своё лицо и вымышленное имя: Рео́н Га́рнер.

Он поздно понял, что ему повезло — после того как Гарвич выдал ему сумку с вещами и документами, он даже не удосужился посмотреть на них. И сейчас его вымышленное имя для него стало открытием. Ян лишь чудом не провалился.

— Вы прохо́дите, — оператор улыбнулась Яну, и он сделал то же самое в ответ.

Ну что ж… Теперь никто не посмеет ему запретить передвигаться по изведанной части галактики. Он, здесь, в «свободной зоне», он готов к неизвестности.

Челнок уже ждал их на лётном поле. Внутри их встретил какой-то азурец. Собственно, определить это мог любой землянин: он обладал серой, с серебристой отливом, кожей. Он открыл входной бортовой люк, и, не выходя наружу, пригласил их занимать свои места. Ян замешкался, а потом схватил Гарвича за рукав и незаметно для остальных оттащил его в сторону, под трап.

— Джон, что происходит?

— В смысле?

— Почему у нас в экипаже азурец?

— Это свои.

Ян всматривался в глаза Гарвича, надеясь как-то выпытать из него нечто тайное.

— Ян, мы должны доверять ему.

— Джон, если начнётся какая-либо заваруха, я лично убью его.

Со стороны трапа послышался шум — подъехал робот убирать лестницу. Время взлёта неумолимо приближалось.

— Нам ещё с лихвой предстоит испытать этого, — ответил Гарвича и вбежал по трапу вверх.

Ян вошёл вслед за ним.

— Коллеги, я бы советовал занять места согласно штатному расписанию! — огласил кабину азурец. Взлетаем на автопилоте, но расслабляться не стоит.

Ян скосил взгляд в его сторону. Кажется — а ведь Ян умел определять это наверняка — ничто в нём не говорило о враждебности, тайной, либо скрытной. Это был мужчина среднего роста, с обычным, непримечательным лицом, если, конечно, не считать странным цвет его кожи.

Ян занял место за радиопультом, проверил системы, доложил о готовности. Затем доложили и остальные, и Гарвич дал добро на взлёт. Диспетчерская система космопорта, приняв готовность челнока, дала команду «старт» и грузовой корабль «Спектр» начал медленный разгон.

Корабль взлетал в штатном режиме, начался отрыв. Справа, вдали поднимался ввысь, так же медленно набирая высоту, второй челнок — «Нотрек» позволял стартовать двум кораблям одновременно. Ян наблюдал за ним, он почему-то неожиданно привлёк его внимание. Внезапно два огненных свища пронзили корпус соседнего корабля — один ударил в небо, второй в сторону «Спектра», а затем огненный шар разломил челнок пополам, и обломки устремились на землю. Грохот взрыва, несмотря на звукоизоляцию, докатился и до кабины землян.

— Что происходит? — Тихо спросил Клайфтон, сняв гарнитуру. — Так должно быть?

Гарвич не успел ответить. На радиопульте замигала лампочка экстренного вызова. Дежурный диспетчер вызывал «Спектр»:

— Это диспетчер «Нотрек». «Спектр», ответьте!

— Радист «Спектра» на связи, — Ян принял сигнал.

— Доложите обстановку! — мужской голос дежурного диспетчера требовал ответа и явно нервничал.

Гарвич по праву командира экипажа вклинился в разговор:

— Командир «Спектра» на связи. Взлетаем в штатном режиме.

Диспетчер замолк. Наверняка он не знал, что делать в подобных ситуациях. Взлёт продолжался.

Раскат грохота вновь докатился до кабины. Сначала один раз, а потом, уже стихая, резко перерос во второй.

— У нас взрывы на лётном поле! — диспетчер явно паниковал. Ян и Гарвич уже слышали грохот в наушниках. Похоже, в «Нотреке» творился ад.

— Наши действия? — спросил в рацию Гарвич.

Диспетчер взял паузу. Через некоторое время он ответил:

— Пока продолж…

Диспетчер замолк. Вместо него в наушниках возник белый шум, а сразу вслед за этим финальный раскат грохота суровым басом докатился до челнока. Было очевидно, что последний взрыв уничтожил терминал. Они не могли это видеть, но поняли это совершенно точно.

Ян посмотрел на Гарвича, тот был невозмутим. Ему показалось, что у него дёргаются уголки губ — будто он пытается сдержать улыбку. Невозмутимость лишь подчёркивала: теракт в «Нотреке» — дело рук Лиловых.

Гарвич произнёс:

— Выходим на орбиту. Где-то на восьмидесяти километрах высоты наш полёт примет орбитальный диспетчерский пункт. Далее — по заданию.

Они приближались к озвученной высоте. Челнок стремил свой полёт в полном радиомолчании. Небо постепенно темнело, медленно и неизбежно приближался космос.

Гарвич снял гарнитуру, обратился к экипажу:

— Всем быть начеку. Наверняка будет стыковка и проверка личностей. Но всё должно пройти тихо. Всем изображать беспокойство. Если хотите — можете изобразить панику. Ян, прикроешь ментально?

Ян кивнул.

Но как прикрыть? Если б знать, от кого… Он слышал только голос диспетчера, не видел его лица, не мог даже предположить в каком интерьере он находится. Но согласился. Может, если заставит необходимость, ему это удастся…

Через некоторое время он сообщил Гарвичу, что орбитальный диспетчерский пункт вышел с ними на связь и попросил переговоров с командиром. Тот надел рацию, ответил. По праву радиста Ян слышал их разговор.

— «Спектр», у вас всё в порядке? Есть ли у вас повреждения? — вопрошал диспетчер.

— Да, диспетчер, у нас всё в порядке, — ответил Гарвич.

Возникла пауза. Ян знал, что на орбитальном диспетчерском пункте дежурят «эсбэшники» с установкой протонных торпед. Случись чего — от них даже пыль не соберут. Нужно было разрешение на выход на орбиту, иначе — торпедная атака и провал. Гарвич покраснел так же, как горела красная лампочка на приборной панели. Она говорила о том, что проход закрыт.

— Отлично, «Спектр»… Проходите систему… Доброго пути.

И — зелёный свет на индикаторе…

Ян посмотрел по сторонам: орбитальный диспетчерский пункт остался по правому борту. Потом снял с себя гарнитуру, и тихо, но так, чтобы все слышали, произнёс:

— Что ж, Джон, ради этого и стоить воевать…

Ян улыбался. Впереди была свобода, за которую ещё стоило побороться.

2486 год. Открытый космос, грузовой челнок «Спектр».

Если бы Ян хотел прожечь её взглядом, то в алюминиевой банке с водой давно бы образовалась дыра. Но ему было нужно совсем не это. Банка бесшумно оторвалась от стола и повисла в воздухе.

Каюта Яна Погорельского больше напоминала карцер: узкий проход, в торце прохода откидной столик. Слева от входа — две спальных полки. И всё. Иллюминатора нет, даже из силикобора. Всё путешествие в космосе заключалось в созерцании металлических переборок или пластмассовых панелей. Тишина — хуже, чем гробовая. Лишь гудят пропеллеры вентиляционных шахт, да еле слышно стрекочут вентиляторы бактерицидных рециркуляторов. И это действительно то, о чём мечтает каждый землянин? Даже лобовое силикоборовое панно закрыли плотной тканью перед входом в «нуль» — говорят, что от его созерцания разумные сходят с ума. Не путешествие, а нудятина.

Одно успокаивало: ему досталась каюта без соседей, и никто не будет донимать лишними разговорами. Можно так и лежать, закинув одну руку за голову, думать о том, о сём. Кроме Мишеля, он и говорить-то ни с кем не любил — и теперь, наверное, и не полюбит. Кроме… Перед глазами мелькнули воспоминания, приятный женский образ с пшеничными волосами… Сколь приятен он ему был, столь и болезнен…

А ещё Яна удивило, как «Спектр» удивительно легко прошёл орбитальный диспетчерский пункт. Там, конечно же, уже знали про террористический акт, устроенный после взлёта челнока, но никто не заподозрил членов экипажа «Спектра». Орбиту и вход в нуль-пространство они прошли на удивление без труда, можно сказать, в рабочем режиме. Ян даже не сомневался кто стоит за этим: Лиловые. Возможно, кто-то из его знакомых готовил эту операцию. А сделано всё было — комар носа не подточил. Ян пытался припомнить, видел ли кого из землян в «свободной» части зала, но так никого и не вспомнил. Удивительно, как ювелирно точно всё было провёрнуто, в момент взрыва он сам испугался.

Продолжая удерживать банку на весу, Ян почувствовал, что к его двери кто-то приближается. Над дверью ещё не успел загореться индикатор, сигнализирующий, что за ней стоит человек, а Ян уже позвал:

— Джон, входи!

И с неохотой сел за столик, сложив руки в замок.

Гарвич нисколько не удивился, увидев парящую в воздухе банку — лишь хитро улыбнулся. Ему доводилось видеть и не такие проделки Яна. Он называл Ян «экстрасенс», хотя сам Ян не любил этого слова и вслух его почти не произносил. Сам Ян предпочитал слово «телепат».

Ян сумел открыть в себе этот талант за то недолгое время, что бывал с матерью.

Он замечал, что мама иногда не контролирует себя. Она могла подолгу сидеть без движения, смотреть в одну какую-то точку. Маленькому мальчику становилось страшно в такие моменты: начинали парить в воздухе вещи, ломались предметы домашнего обихода. И в один прекрасный момент Ян сильно захотел, чтобы все предметы встали на своё место. И они встали!

Он понял, что, в отличие от матери, полностью может контролировать необъяснимый взлёт на воздух различного добра. Он подолгу баловался, а по сути, это было тренировкой, когда под потолком парил будильник на пару с расчёской, когда карандаш выписывал в воздухе неописуемые кульбиты и сам вырисовывал на бумаге картины из снов Яна. А в добавок он приобрел быстрейшую реакцию и мощную интуицию, не раз выручавшие его в трудных ситуациях.

— Ты каждый день упражняешься? — спросил Гарвич.

Он положил на столик планшет, сел рядом с Яном. Ян повернул голову в сторону Гарвича:

— Да. Если хочешь, то я и тебя в воздух приподниму.

— Нет, уж спасибо, — Гарвич замахал ладонями, широко улыбнулся, — Ян, ты же в курсе, что мы летим на Тац?

— Ну, так и легенда гласит, что на Тац. Подожди, стой… на Тац?

Ян прислушался к ощущениям. Ему показалось, что Гарвич смеётся где-то внутри себя, это даже походило на сдержанное ликование — будто ему удалось обхитрить самого хитрого хитреца. Внешне он никак не проявлял эту эмоцию — лишь весело улыбался, глядя на Яна.

Гудение и стрёкот вентиляторов заполняли неловкую паузу. Банка всё ещё висела в воздухе.

Не прекращая улыбаться, Гарвич ответил:

— Но ведь мы действительно туда летим…

— Куда?! — Ян не столько удивился, сколько испугался. Тац — головная планета Азура. Ян решил: либо Джон Гарвич, известный как Карельски, выжил из ума, либо… Либо он и вправду выжил из ума. Других вариантов как-то не приходило на ум.

— Джон, что за игру ты затеял? Она вообще поддаётся человеческому пониманию?

— Да, Ян, именно. Всё поддаётся. Наше действо будет грандиозно: я намереваюсь собрать все наши группировки и ударить сразу по всем больным местам Азура. Будем поднимать восстание… Пришло время действовать по-серьёзному. Ну, придёт момент, я думаю, тогда и расскажу поподробнее.

— Ты рехнулся? — Ян почувствовал, что может спросить прямо так, в лоб, не соблюдая субординацию. — Если мы прибудем на любой космодром, туда сбежится весь Тац… Вся планетарная группировка «эсбэ» наверняка уже точит зубы! Я сомневаюсь, что на Тац нет ни одного подразделения без оружия, что бы они там не говорили по своим новостям!

Они опять замолчали под размеренный гул. Банка продолжала висеть в воздухе. Потом Ян продолжил:

— Джон, я знал, конечно, что ты рисковый парень, но, чтобы на столько… Как ты вообще собираешься что-то сделать? Тем более, после той резни, что ты устроил на Земле. Восстание…

Ян попытался собрать мысли в одну кучку, но это как-то не выходило. Он чувствовал, как внутри Гарвича всё так же ликует маленький хитрец.

Да, шоу, которое устроил Гарвич при взлёте, было грандиозно — его уже транслировали по всем телеканалам гиперсвязи Азура. Пострадал не только «Нотрек». Из имеющихся на Земле двухсот космодромов межсистемного класса были уничтожены пятьдесят, и почти в каждом из них были уничтожен как минимум один челнок, уже находившийся в воздухе. Служба безопасности Азура, конечно, не привыкла к таким масштабам, но работа есть работа, и рано или поздно виновники будут найдены. Особенно опасным это представлялось в тех условиях, когда сотрудники «эсбэ» стали получать приказ об использовании летального оружия.

Гарвич поступил хитро: он устроил доселе невиданный теракт, и при этом предотвратил ранее запланированное уничтожение Земли, которым нет-нет, да и пугало «эсбэ». Восстание — чем не повод претворить в жизнь угрозы. Но теракты надолго остановили эвакуацию мирных азурских жителей с планеты — а значит, и уничтожение Земли. А сам Гарвич — смылся, прихватив с собой самых близких соратников. Похоже, он затевал самую серьёзную схватку.

Когда мысли сложились в одну логическую цепочку, Ян отвернулся, уставившись куда-то в воображаемую даль, пальцы, сложенные в замок, приложил к губам. Карем глаза он заметил: Гарвич перестал улыбаться. Но это всего лишь от усталости, с непривычки. Ликование он спрятать от Яна не мог.

В каюте опять воцарилось молчание.

Ян продолжил:

— Мы не готовились к восстанию… — он замотал головой, убрал ладони ото рта. — Хватит ли сил? Нужна поддержка других закрытых планет, нужны аэрокосмические силы…

Гарвич опять хитро улыбнулся:

— Мы не виделись целый год, Ян. Акций практически не было… Думаешь, я сидел сложа руки?

Ян замолчал и с удивлением посмотрел на Гарвичв. Он понемногу стал понимать суть происходящего. Информационная пустота за год отсутствия Яна у Лиловых не была направлена против него специально. Диверсий и терактов, на самом деле, не проводилось в прежнем объёме. А сам Гарвич, видимо, готовил восстание: налаживал инфраструктуру, увеличивал агентурную сеть, укреплял контакты… И самое главное: соблюдал негласный закон террористической войны: каждая следующая акция должна быть устроена только тогда, когда предыдущая акция будет забыта, когда люди поверят в своё спокойствие и безопасность — тогда можно снова бить в самое больное место.

Улыбка сошла с лица Гарвича. Ян почувствовал, как внутри его командира ликующий хитрец уступил место серьёзному прагматику.

— Всё в порядке, Ян. Комар носа не подточит. У меня для тебя есть задание, — Гарвич легонько постучал пальцем по планшету, — Пока мы в полёте и у нас есть немного свободного времени. Там есть файл, голографическая модель одного сооружения. Описание сооружения, защитного гарнизона и его вооружения есть в приложенном текстовом файле. Нужно составить план десантной операции. В распоряжении условно атакующих будут пять тысяч человек и около двадцати челноков класса «Циклоп».

— Это на Тац? — спросил Ян.

— Нет, это не на Тац, — Гарвич поднялся и вышел из каюты.

Ян встал и легонько коснулся пальцем банки. Она отлетела к стене и разлетелась на несколько частей так, словно это была не банка, а бумажный пакет. Вода неровной лужицей разлилась по металлическому полу.

— Вот это зада-а-ачка… — размышлял он вслух, — Дожить до такого самоубийства…

Ян посмотрел на лужицу воды и поманил её пальцем. Вода тонкой струйкой оторвалась от пола и направилась по воздуху прямо ему в рот.

Какое-то непонятное, из ниоткуда взявшееся опьянение подкатило к голове Яна. Заволокло голову белой пеленой, и он почувствовал себя словно выдернутым из сна, и то, что произошло каких-то три секунды назад, казалось свершившимся вчера. Что-то вдохнуло в него грусть. Ян вспомнил мечту, которая стала мечтой всего его детства, да что там детства!.. Жизни!

Свободная планета Земля. Независимая от любых решений Совета Азура. Суверенная планета! Мечта почти погасла, она дотлевала как сырые дрова… А теперь мечта возродилась…

Он встал. Почувствовал головокружение, но всё же сделал неуверенный шаг, пнул лежавшие на полу остатки банки. По пути в воздух они рассыпались в мелкую пыль.

Такой же мелкой пылью сонливость, невесть откуда взявшаяся, упала на глаза. Ян плюхнулся на диван и тотчас же заснул мертвецким сном.

Шифрованное сообщение. Агент «Скрытый» — Рого́ну Дабро́нду

«Объекты ЯП, ДГ, СГ, ХБ и ЭК движутся на грузовом челноке «Спектр» в сторону Тац. Иных действий с их стороны не предпринимается. Объект ДГ действует по заранее установленному им плану.»

Шифрованное сообщение. Рогон Дабронд — Агенту «Скрытому»

«Продолжайте вести наблюдение. Докладывайте о перемещении и намерениях объекта ДГ. Объект ЯП пока представляет опосредованный интерес.»

[1]Корпс(фант.) — азурская мера длины, равняется 1,432 метра.

[2]Силикобо́р(фант.) — сплав карбидов бора и кремния, очень твёрдый и очень прозрачный материал.

[3]Карл Рабиц — изобретатель станка для плетения сетки с ромбическими ячейками.