Лилит

Глава 4 ГДЕ-ТО ИЛИ НИГДЕ?

Солнце было ярким, но я сомневался в том, что день надолго останется ясным, и заглянул в белый сапфир, который я носил, посмотреть, чиста ли звезда в нем. Она была определенно меньше, чем я ожидал. Я встал из-за стола, за которым завтракал, и подошел взглянуть на камень к окну. Ночью был ливень, и на лужайке дрозд разбивал домик улитки. Я вертел кольцо, стараясь поймать солнечный отблеск, и вдруг почувствовал пристальный острый взгляд из молочно-синей глубины камня. Он напугал меня так, что я уронил кольцо, а когда я его вновь поднял, взгляд исчез. В тот же миг солнце потемнело, серая дымка укрыла его, и в минуту-другую все небо покрылось облаками. Стало душно, внезапно налетел порыв ветра. Мгновение спустя полыхнула молния и раскатился удар грома, затем струями хлынул ливень.

Я открыл окно и смотрел на стремительно падающий дождь, когда заметил ворона, разгуливающего передо мной по траве важной поступью, с полным пренебрежением к потопу. Я догадывался, кто он такой, и поздравил себя с тем, что я в безопасности, на нижнем этаже. В то же время я был уверен в том, что, если я не буду осторожен, что-то может случиться.

Он подходил все ближе и ближе, потом вдруг отвесил глубокий поклон и внезапным стремительным прыжком оказался на подоконнике. Он перепрыгнул через него, спрыгнул в комнату и направился к двери. Я подумал, что он идет в библиотеку, и последовал дальше, но твердо решил не делать ни шагу за ним, если он вздумает подняться по лестнице. Он, однако, ни к библиотеке, ни к лестнице не повернул, а направился к маленькой двери, ведущей на лужайку между двух крыльев старого дома. Я поспешил открыть ему.

Он вышел на укрытое плющом крыльцо, остановился и смотрел на дождь, который падал сплошными тонкими струями, а я стоял за ним, у двери.

Долгий раскат дальнего грома последовал за второй вспышкой молнии. Ворон обернулся и посмотрел на меня, будто бы сказал: «Вы слышали это?», затем снова отвернулся и (видимо, с одобрением) продолжил созерцать погоду. И такой человеческой была его поза, его осанка, то, как он повернул голову, что я почти ненамеренно ответил:

– Прекрасная погода для червей, мистер Рэйвен!

– Да, – ответил он привычным мне уже весьма скрипучим голосом, – земля мягкая, им будет легко и входить и выходить из нее. Чудесное время сейчас, должно быть, в степях Урана! – добавил он, взглянув вверх. – Я полагаю, там тоже идет дождь, во всяком случае, всю прошлую неделю он там шел!

– И из-за этого там так чудесно? Почему? – спросил я.

– Оттого что все животные там живут в норах. – ответил он, – как здешние полевые мыши или кроты. Они станут, когда их срок придет.

– Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, а вам-то это откуда это известно? – усомнился я.

– Если бы там был кто-то, кто мог бы видеть! – ответил он, – это великое зрелище (пока не привыкнешь), когда земля вздымается и из нее выходит зверь. Вам может показаться, что это волосатый слон, но ни одно из здешних животных на него не похоже. Я чуть было не испугался, когда впервые увидел, как Змей Сухого Болота вываливается наружу – какая голова! Какая грива! А что за глаза!.. Но смотрите, дождь скоро иссякнет. Он кончится вслед за следующим раскатом грома. А! Вот и он!

Вспышка молнии пришлась на эти слова, а через полминуты грянул гром. Дождь кончился.

– А теперь мы должны идти! – сказал ворон и почти спустился с крыльца.

– Куда это идти? – спросил я.

– Туда, куда мы придем! – ответил он, – Вы же не уверены, что вы уже пришли домой? Я же говорил, что вы не можете войти или выйти как вам заблагорассудится до тех пор, пока вы не у себя дома!

– Я не хочу идти! – сказал я.

– А это не играет роли, по крайней мере, большой, – ответил он. – Вот наш путь!

– Меня вполне удовлетворяет мое местонахождение.

– Это вам так кажется, но это не так. Идем же!

Он спрыгнул с крыльца и повернулся ко мне, ожидая.

– Я не выйду сегодня из дома! – упрямился я.

– Вы пойдете в сад! – возразил он.

– Так далеко я не пойду. – ответил я и спустился с крыльца.

Солнце пробилось сквозь тучи, и капли дождя сверкали и переливались на траве. По ним шел ворон.

– Вы промочите ноги! – воскликнул я.

– И запачкаю клюв! – ответил он, немедленно вслед за тем погрузив его глубоко в землю и вытащив оттуда огромного извивающегося красного червя. Он закинул голову и подбросил червя в воздух. Тот расправил огромные крылья, переливающиеся красным и черным, и воспарил ввысь.

– Э! Эй! – воскликнул я, – Вы ошибаетесь, мистер Рэйвен! Черви – это не личинки бабочек!

– Это не важно, – каркнул он, – однажды будет так. Сегодня я не человек, который читает, сегодня я могильщик на… некоторым образом, кладбище… точнее… в… на… неважно где!

– Я понимаю! Вы не можете отложить свою лопату, поэтому, когда вам некого хоронить, вы должны что-то выкопать! Но вы должны отдавать себе отчет в том, что это, прежде чем оно полетит. Никому не позволено забывать, откуда и когда оно произошло!

– Это почему? – спросил ворон.

– Потому что тогда оно возгордится и перестанет уважать вышестоящих!

Ни одному человеку не дано заметить, когда в нем просыпается идиот.

– Откуда произошли черви? – спросил ворон так, будто в нем проснулось любопытство.

– Да ведь из земли, как вы изволили заметить! – ответил я.

– Да, в конце концов – из земли! – возразил он. – Но вначале они не могли из нее выйти, так же как вот этот (ворон посмотрел вверх) уже никогда в нее не вернется!

Я тоже посмотрел вверх, но не увидел там ничего, кроме маленького темного облачка, края которого были красны, будто от закатного солнца.

– Да ведь солнце не заходит! – воскликнул я, пораженный до глубины души.

– О, нет! – возразил ворон, – этот красный свет – от червя.

– Видите, что творится, когда создание забывает о своем происхождении! – запальчиво воскликнул я.

– Конечно, это к лучшему, если оно из-за этого поднимется выше и вырастет больше! – возразил он. – Хотя я, конечно, только помогаю им это обнаружить.

– Вы хотите наполнить воздух червями?

– Труд могильщика заключается именно в этом. Если только остальное духовенство это толком осознает.

Он снова погрузил свой клюв в мягкий торф, вытащил извивающегося червя, подбросил его в воздух – и червь улетел.

Я оглянулся назад и испустил вопль ужаса: я был сейчас уверен, что не выходил из своего дома, и тем не менее я был гостем в чужой стране!

– Кто дал вам право так обращаться со мной, мистер Рэйвен? – заявил я, чувствуя себя глубоко оскорбленным. – Я, в конце концов, свободная личность, или нет?

– Человек настолько свободен, насколько он может себе это позволить, атом не бывает более свободен! – ответил ворон.

– Вы не можете заставлять меня делать что-то против моей воли!

– Если бы у вас была воля, вы бы обнаружили, что никто и не может!

– Вы оскорбляете самую сущность моей индивидуальности! – упорствовал я.

Повсюду вокруг меня был сосновый лес, и я все время вглядывался в его глубины в надежде отыскать то непонятное мерцание и таким образом найти дорогу к своему дому. Но увы мне! Как я могу дальше называть это здание домом, если каждое окно, каждая дверь его открывается в… из… Я не могу даже садик держать внутри! Полагаю, я выглядел расстроенным.

– Может быть, вас утешит, – сказал ворон, – если я скажу, что вы еще не оставили свой дом, да и он вас не покинул. В то же время он вас уже не вмещает, или вы не можете в нем больше жить!

– Я не понимаю вас. Где я?

– Вы в пространстве семи измерений, – ответил он со странным смешком в гортани, чудно тряся хвостом. – Вы лучше шли бы за мной осторожненько, пока кого-нибудь не обидели.

– Кроме вас здесь нет никого, кого я бы мог обидеть, мистер Рэйвен! Я полагаю, скорее я могу обидеть вас!

– Это потому, что вы не видите опасных мест! Но вы ведь видите вон то большое дерево слева от вас в тридцати ярдах?

– Ясное дело, вижу! С чего бы мне его не видеть? – раздраженно ответил я.

– Десять минут назад вы его не замечали, а теперь вы не знаете, где оно находится!

– Я знаю.

– Ну и как вы думаете, где оно там?

– Почему это там? Сами ведь знаете где!

– А где это «там»?

– Что вы меня донимаете глупыми вопросами! – закричал я. – Я уже устал от вас!

– Это дерево стоит как раз в очаге на вашей кухне и прорастает почти точно сквозь его трубу, – сказал он.

– Теперь я знаю, что вы шутите надо мной! – ответил я с презрительным смешком.

– А я шутил над вами, когда вы обнаружили меня вчера, высмотрев меня в своем сапфире?

– Это было сегодня утром, и ни часом раньше!

– Я думал, ваш кругозор шире, мистер Уэйн, но не принимайте это слишком близко к сердцу.

– Это значит, вы пытаетесь сделать из меня дурака? – сказал я, отвернувшись от него.

– Извините! Кроме вас с этим никто не справится!

– А я отказываюсь это делать!

– Вы ошибаетесь.

– Как?

– Отказывая себе в самопознании. Вы пытаетесь это сделать не по истине, и тем жестоко себя наказываете.

– Простите, еще раз?

– Веря в то, чего нет.

– То есть, выходит, если я зайду за это дерево, я пройду сквозь кухонный очаг?

– Конечно! Правда, сначала вам придется пройти сквозь леди за фортепиано в столовой. Этот розовый куст – рядом с ней. Вы бы здорово ее напугали!

– В доме нет леди!

– Конечно! Разве ваша экономка не леди? Ее считают таковой в некой стране, где все – слуги, их ливреи разнообразны, но служат там – одному.

– Во всяком случае никоим образом фортепиано она использовать не может!

– Ее племянница может. Она там – хорошо образованная девушка и превосходная музыкантша.

– Простите меня, я не могу удержаться от мысли, что вы несете сущий вздор.

– Если бы вы только могли услышать эту музыку! Эти огромные длинные головки диких гиацинтов – внутри фортепиано, между его струнами, это придает особую свежесть его звучанию!.. Простите меня, я забыл, что вы не слышите!

– Две вещи не могут находиться в одном и том же месте в одно и то же время!

– Да ну? А я не знаю! – Мне вспоминается, что недавно как раз это и случилось, и, между прочим, как раз с вами. Это величайшая ошибка – одна из самых больших ошибок, которую совершает каждый из великих умников.

Человек вселенной никогда бы так не сказал – так говорят только люди вашего мира!

– Вы библиотекарь, а несете такую чушь! – воскликнул я. – Очевидно, вы прочитали не слишком много книг из тех, что находились под вашей опекой!

– О, да! Было время, и я обшарил всю вашу библиотеку и, закончив, не стал умнее! Тогда я был книжным червем и когда понял это, то в страхе очнулся. Чтобы получить уверенность в том, что я брошу читать на добрые несколько лет, меня сделали могильщиком. И тогда!.. Я учуял свадебный марш Грига в дрожании этих вот розовых лепестков!

Я подошел к розовым кустам и добросовестно прислушался, но не услышал даже слабой тени звука, лишь учуял что-то такое, чем никогда не пахла ни одна до сих пор знакомая мне роза. Это был обычный запах роз, но все-таки с небольшим привкусом (я полагаю) свадебного марша Грига.

Когда я поднял глаза, птица была рядом со мной.

– Мистер Рэйвен! – сказал я – Простите меня за мою грубость: я был раздражен. Не будете ли вы столь добры, не покажете ли мне дорогу домой? Я должен идти, так как у меня назначена встреча с моим управляющим. Не должно подрывать доверие своих слуг!

– Вам и не удастся подорвать вновь то, что уже пострадало много дней назад! – ответил он.

– Покажите мне дорогу… – взмолился я.

– Я не могу, – ответил он. – Чтобы вернуться назад, вам придется пройти через себя, а это не тот путь, который человек может показать человеку.

Мольба была напрасной. Я должен смириться со своей судьбой! Но как же я проживу в мире, все законы которого мне придется учить заново?.. Но какое же, однако, будет приключение! В этом есть некоторое утешение, ведь, найду я дорогу домой или нет, у меня будет редчайший шанс познакомиться с двумя мирами!

До сих пор я ничего не делал для оправдания моего существования; мой предыдущий мир не был лучшим прибежищем, здесь же я мог бы заслужить или каким-нибудь образом найти себе пропитание. Но здравый смысл подсказывал мне, что раз уж в том, что я оказался здесь, нет моей вины, то я вправе ожидать, что обо мне позаботятся и здесь так же, как и там. Я ничего не мог поделать с тем, что не могу вернуться в тот мир, который я оставил, а ведь в нем я был наследником большого имущества! Если этот мир, как я теперь понимаю, будет в претензии на меня за то, что я ем и еще могу есть, то моя претензия к этому миру будет состоять в том, что я должен есть – если он вообще будет иметь ко мне свои претензии.

– Не спешите, – сказал ворон, глядя на меня, – мы здесь живем не по расписанию. Но все же чем раньше начнешь делать то, что должно, тем лучше. Я возьму вас с собой – к моей жене.

– Благодарю вас. Идемте же! – ответил я, и он немедленно возглавил процессию.