Лицензия на убийство. Том 2

Глава 1. Хэнлорыж и ылыки

На пятый день пребывания в Трудовом Легионе Ковалёв осознал простую, но ужасную истину: шансов выбраться оттуда почти нет! До этого в его голове никак не укладывалось: зачем привлекать людей и ещё платить им зарплату, если можно использовать роботов? Но менее чем за неделю Лёха понял суть этой организации.

Проработав на руднике всего пять дней и изучив ситуацию изнутри, Ковалёв пришёл к выводу, что только в теории выгодней использовать роботов, а на практике всё выходило наоборот. Когда от невыносимых условий труда часть легионеров погибала, а часть срывалась, получала огромные штрафы и работала потом бесплатно, выходило, что живые работники были в несколько раз выгодней, чем техника, которую в случае поломки никаким штрафом и карцером в строй не вернёшь.

Утром шестого дня за завтраком комедианты снова подняли больную тему.

– Думаю, ждать Носка смысла больше нет, – неожиданно произнёс Жаб, прервав приём пищи. – Он явно не прилетит.

– Я это тебе на второй день сказал, – мрачно буркнул Лёха, с отвращением глядя в свою тарелку.

Он никак не мог заставить себя приступить к поеданию неаппетитного месива из какой-то неприлично разваренной крупы, называемого поварами Трудового Легиона кашей.

– Может, случилось что-то? – предположил амфибос.

– Ничего не случилось, – огрызнулся Ковалёв. – Просто крысёныш он. Как мы могли ему настолько доверять?

– А мне кажется, всё-таки случилось. Не мог он нас так подставить.

– Мог – не мог, подставил же! А мы идиоты! – Лёха в сердцах отбросил ложку и отодвинул тарелку с кашей. – Жаб, как мы могли на это пойти? За год на такой работе мы сдохнем, я на драге – уж точно. А свалить отсюда невозможно! С роботами договориться нельзя, людей здесь нет! Это ловушка, Жаб! Здесь даже кормят хуже, чем в тюрьме!

– Здесь не соглашусь – по калорийности и питательным веществам все нормы выполняются.

– Да при чём тут калорийность? Я просто не могу жрать это хрючево!

– Это другой разговор, – ответил амфибос, спокойно доедая кашу. – Но меня больше волнует Носок. Точнее, то, что он не приехал. Значит, надо искать выход самим.

– Серьёзно? – Ковалёв всплеснул руками. – Какая неожиданная мысль. А я и не догадался до такого. И какие есть идеи?

– Пока не думал, – спокойно ответил Жаб, не понимая сарказма друга. – Но надо искать. Просто до сегодняшнего дня мы надеялись на Носка, а теперь придётся самим. Но выход всегда есть.

– Не спорю, есть, – согласился чернорабочий драги. – Можно через тюрьму, можно через получение инвалидности. Но мне оба эти варианта не нравятся!

– Значит, будем искать третий!

– Мне нравится, дружище, твой оптимизм. Только вот свалить отсюда проблематично! Здесь даже транспортник угнать нельзя – они летают без водителей и тупо запрограммированы на маршрут. Если кто-то и прилетает сюда на чём-либо, что можно угнать, то в то время, когда мы на работе, а пешком отсюда далеко не уйдёшь. Поэтому не думаю, что нам удастся быстро найти этот самый выход!

Ковалёв встал из-за стола и пошёл к выходу, Жаб последовал его примеру. Комедианты вышли из столовой и направились к стоянке, на которой вовсю шла погрузка легионеров в транспортёры для отправки на рудники. Массивные средства передвижения понемногу заполнялись подходившими работягами; до отправления оставалось не более пяти минут, поэтому все заметно торопились.

Дошагав до транспортёра и намереваясь войти внутрь, Лёха краем глаза увидел расположенный в самом конце стоянки небольшой двухместный транспортный шаттл. Бывший штурмовик уклонился от входа и отошёл в сторону, утащив за собой идущего рядом товарища.

Не успел Жаб задать какие-либо вопросы, как Ковалёв указал на привлёкший его внимание шаттл. Бывший разведчик понял друга без слов – это был реальный шанс, и другой, скорее всего, появился бы нескоро.

Менее чем за минуту комедианты пересекли стоянку и подошли к шаттлу. На месте пилота дремал совсем молодой парнишка, ожидая пассажира. Скрутили его, даже не дав проснуться. После тщательных расспросов Лёха с Жабом выяснили, что парень привёз инспектора из главного управления рудников, и тот в этот момент знакомил всех работающих на руднике андроидов с новыми директивами.

После небольшого совещания на тему, угонять ли шаттл сам по себе или с пилотом, было решено взять парня с собой. Тот сначала пытался возражать, но Ковалёв смог его уговорить. У измотанного трёхдневным каторжным трудом чернорабочего драги, имеющего богатый боевой опыт и находящегося на грани нервного срыва, нашлись подходящие слова, чтобы убедить пилота не спорить, а выполнять все требования.

Уже через минуту шаттл оторвался от стоянки и полетел в сторону главного порта Лакфана.

Приземлившись возле порта на крупной стоянке для частных лёгких кораблей, комедианты связали пилота, чтобы он не объявил тревогу. После чего попробовали пробраться к сектору грузовых перевозок. Им это удалось без особого труда, так как в порту было много легионеров как среди прилетавших-улетавших, так и среди работников порта. Легионерская униформа позволила комедиантам быстро смешаться с толпой, а после пробраться к интересующему их сектору.

Во время полёта Лёха подробно выпытывал у пилота обо всех способах пробраться на Тропос, и теперь был более чем уверен: если их с Жабом и начнут искать, то явно среди улетающих в метрополию, а вовсе не возле транспортников, отправляющихся на Олос с грузом хэнлорыжа.

Контейнеры с этим фруктом легионеры нашли по запаху, а точнее, по невероятной вони, которая исходила от них. Органы обоняния у кхэлийцев работали иначе, чем у остальных жителей Обитаемого Пространства, поэтому маленький синий фрукт, вызывавший омерзение и рвотный рефлекс у каждого гуманоида, рептилоида и инсектоида, у кхэлийских кальмаров вызывал чувство невероятной эйфории и являлся главным деликатесом.

Убедившись по маркировкам на контейнерах, что они отправляются именно на Олос, а не, к примеру, на Кхэлиэ, комедианты зажали носы и влезли внутрь. Они, безусловно, могли попытаться спрятаться в контейнерах с другим содержимым, но, во-первых, ящики с хэнлорыжем из-за их вони не открывали ни таможня, ни охрана, а во-вторых, другого груза на Олос беглецам на глаза не попалось.

Первое, что сделал Лёха, устроившись в ящике, это позавидовал людям, страдающим обонятельной агнозией. Эти счастливчики не могут различать запахи, и в тот момент Лёха многое бы отдал за такой дар. Вонь была настолько сильной, что перехватывало дыхание и кружилась голова.

Жабу было немного легче: он хоть и испытывал те же ощущения, но, по крайней мере, избежал головокружения, так как на него не действовали эфирные масла, запредельная концентрация которых потихонечку травила и сводила с ума его друга.

«Как же можно жрать такую гадость, – думал Лёха, пытаясь устроиться в ящике поудобнее. – Больше получаса я здесь не протяну».

Но бравый штурмовик и в этот раз ошибся. Залезая в злополучные ящики, комедианты не могли и предположить, что проведут в них почти двенадцать часов. Примерно через час после того, как они разместились среди спелых плодов хэнлорыжа, передавив большую их часть, отчего вонь стала окончательно невыносимой, ящики перевезли на какой-то склад, где они и дожидались погрузки на корабль.

И что самое ужасное – всё это время комедианты слышали, как вокруг контейнеров с хэнлорыжем кто-то ходил, разговаривал, время от времени ставил какие-то штампы на сами ящики. Вариантов вылезти не было: контейнеры стояли в очень оживлённом месте.

Когда наконец-то их погрузили на корабль, Ковалёв стал жадно прислушиваться, в надежде как можно быстрее услышать шум двигателей, чтобы в безопасности покинуть ненавистный ящик. Во время перелёта в грузовом отсеке явно не должно было находиться ни одной живой души, кроме двух отчаянных ребят, что путешествуют в коробках с хэнлорыжем.

«Ещё чуть-чуть, ещё рано, ещё не взлетели, надо ждать, – мысленно отговаривал себя Ковалёв от того, чтобы выскочить раньше времени из контейнера. – Вот же зараза, глаза режет похлеще лука».

Комедиант сомкнул веки, чтобы хоть как-то защитить глаза от едких испарений эфирных масел хэнлорыжа.

– Лёха! Ты живой, вообще? Очнись! – послышался голос Жаба.

Ковалёв открыл глаза. Над ним склонился друг, крышка ящика была сорвана, вокруг валялись раздавленные плоды кхэлийского деликатеса.

– Ну, ты меня напугал. Я уже полчаса не могу тебя в чувство привести. Думал, ты совсем отравился, – сказал Жаб, который выглядел всерьёз перепуганным и говорил намного быстрее, чем он обычно это делает.

– Какие полчаса? – удивился Лёха. – Я только глаза закрыл. Тут же открываю – вижу твою морду. Что случилось?

Ковалёв попытался вылезти из ящика, но его повело в сторону, и он упал.

– Говорю же, отравился, – с сочувствием произнёс амфибос и помог другу выбраться.

Лёха попробовал очистить одежду от налипшей мякоти хэнлорыжа, но у него мало что получилось.

– М-да, видимо, здесь поможет только смена гардероба, – сказал комедиант, в отчаянии махнул рукой и обратился к товарищу: – Ты сам как?

– Нормально, уже осмотрелся. Есть хорошая новость, пойдём!

Жаб пригласил друга подойти к двум стоявшим в противоположном углу грузового отсека контейнерам. Ковалёв подошёл к ним и прочитал надписи на боковых стенках.

– Скажи, дружище, когда нам в последний раз так везло? – спросил Лёха, улыбаясь во все зубы и не имея ни желания, ни сил скрывать свою радость.

– Нам, вообще, давно не везло, – грустно констатировал печальный факт амфибос.

– Может, кончилась чёрная полоса? Ты не в курсе, сколько отсюда до Олоса лететь?

– Здесь совсем рядом, часов восемь без гиперпрыжков. Они поэтому и обслуживают Олос, что так близко находятся. Транспортные расходы минимальные – обычные грузовые шаттлы используют, без гипердвигателей.

Ковалёв ещё раз оглядел стоящие рядом контейнеры и размял плечи.

– Думаю, раньше времени туда лезть не стоит, – сказал он. – До посадки смело можно на полу посидеть, а то у меня и так все кости ноют.

– Это точно, – согласился Жаб. – Ты поспи лучше, а я тебя разбужу, как прилетим.

Лёха не стал спорить с другом – он быстро устроился на полу, положив под голову сложенный в несколько раз кусок брезента, оторванный от одного из ящиков. В грузовом отсеке было довольно-таки холодно, но бывший штурмовик привык спать и не в таких условиях. Через минуту после того, как его голова коснулась поверхности грязного брезента, он уже смотрел первый сон.

Как обычно бывает в таких случаях, сколько бы ты ни спал, но если хорошо не выспался, то после пробуждения всегда кажется, будто ты только что уснул, а тебя сразу же подняли.

– Уже? – пробурчал недовольный Ковалёв, после того как Жаб его растолкал. – Прилетели, что ли? Я, наверное, когда вся эта ерунда закончится, неделю отсыпаться буду.

– Лишь бы закончилась. Давай быстрей прятаться: в любой момент сюда могут войти, мы уже приземлились.

Сказав это, Жаб быстро запрыгнул в один из двух контейнеров, примеченных комедиантами в начале полёта. До конца не проснувшись, Лёха залез во второй, втайне надеясь додремать в ящике.

Едва друзья обустроились в своих новых укрытиях, в отсек вошли работники порта в сопровождении роботов-погрузчиков, и началась выгрузка. Контейнеры с комедиантами достали в первую очередь. Их вместе с ещё несколькими такими же сразу отвезли на грузовой перрон, где и оставили под присмотром робота-охранника.

Через некоторое время к перрону подъехал транспортёр полицейского управления Олоса. Из транспортёра выскочил полицейский-цванк и протянул охраннику электронную накладную. Робот достал планшет, что-то в нём отметил и вызвал погрузчиков, которые быстро запихали контейнеры в транспортёр. Причём сначала погрузили контейнеры с комедиантами, а все остальные поставили сверху. Таким образом, Лёха с Жабом оказались взаперти.

Почти сразу же транспортёр тронулся в путь. Сидя в контейнере, Ковалёв отметил, что их везут по хорошей дороге. Ехали около двух часов, а затем транспортёр остановился и выключил двигатель. Почти сразу же послышались голоса, и Лёха приготовился к встрече со своими освободителями из контейнерного плена.

– Открывайте быстрей! – донёсся до комедианта знакомый голос. – Почему их, вообще, вниз поставили?

– Не мы же ставили, – ответил второй голос, незнакомый.

– А почему не проконтролировали? Я вас поубиваю, если хоть одна ягодка помялась!

Лёха изо всех сил пытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах он слышал этот голос, но у него ничего не получалось. Голос был мягким, немного высоким и принадлежал явно не человеку. И Ковалёв его точно уже слышал – возможно, всего один раз. Но было в этом голосе нечто такое, что заставило Лёху запомнить его навсегда. Только вот что?

Пока Ковалёв предавался воспоминаниям, приоткрылась крышка контейнера, и в глаза беглому легионеру ударил свет. Настолько яркий, что Лёхе пришлось прищуриться.

– Это ещё что? – знакомый голос перешёл на визг. – Что там такое? Кто это? Почему так воняет?

Ковалёв встал в полный рост, посмотрел на кричавшего и увидел перед собой повара олосской окружной тюрьмы для ожидающих суда.

– Я тебя знаю! Ты тот, кого шеф разыграл! – ещё громче закричал повар. – А что ты здесь делаешь?

После этого цванк на секунду замолчал, внимательно посмотрел в контейнер под ноги Лёхе и испустил самый дикий и истошный вопль, какой бывалый штурмовик когда-либо слышал.

– Ылыки! Ты помял ылыки! Я убью тебя!

С этими словами повар прыгнул на Ковалёва, схватил его двумя руками за горло и попытался задушить. Если сам прыжок бывший штурмовик от неожиданности прозевал, то к моменту удушения он уже полностью контролировал ситуацию и двумя резкими короткими ударами привёл повара в чувство.

Лёха с удовольствием навалял бы нервному цванку ещё, но обнаружив направленное на себя дуло электронного карабина, резко потерял интерес к рукоприкладству. На комедианта были направлены сразу два карабина двумя тюремными охранниками.

Повар в это время пытался взять себя в руки. Его трясло от гнева, бедняга делал какие-то дыхательные упражнения, которые, видимо, по его планам должны были помочь ему в нелёгком деле успокоения, но не сильно помогали.

– Ты понимаешь, что ты помял ылыки? – стонал цванк. – Зачем ты это сделал, варвар? Что же нам теперь делать?

На повара было жалко смотреть: казалось, он был готов упасть на пол и горько разрыдаться.

– Открывайте второй ящик! – отдал он приказ охранникам, те сразу же бросились к контейнеру, в котором сидел Жаб, и осторожно сняли с него крышку.

– Боюсь, вам это не понравится, – только и успел сказать Лёха, как из второго ящика начал вылезать амфибос.

Увидев Жаба, повар принялся уж совсем судорожно хватать ртом воздух.

– Ылыки! – снова прокричал он и потерял сознание.

– Прошу заметить, он сам упал! Никто его не трогал! – на всякий случай сказал комедиант охранникам. – А нам бы с шефом переговорить. Мы, собственно, к нему и приехали.

Через десять минут беглые рабы и легионеры стояли в кабинете начальника тюрьмы. Их старый знакомый полковник Гоку Тынх принял гостей в своей излюбленной позе, стоя у окна. Он с удивлением оглядел комедиантов и мрачно спросил:

– Что за фокусы? И почему от вас так воняет?

– По-другому прийти не получилось, – честно признался Ковалёв. – Ты разве не слышал, что нас обвиняют в убийстве девяти человек?

– Если бы вы убили девять человек, меня бы это вообще не волновало! – неожиданно резко и громко сказал начальник. – Но среди этих девятерых было четыре цванка!

– Это не мы. Нас опять подставили.

– А не слишком ли часто вас подставляют? – цванк был вне себя от злости. – Я тебе не верю!

– Он не обманывает, это действительно не мы, – подключился к разговору Жаб.

– Да и с чего бы нам тогда к тебе приходить? – продолжил убеждать начальника Лёха. – Ну, ты сам подумай! Не мы их убили! И я могу это доказать! Я хочу это доказать! И хочу найти тех, кто убил этих несчастных, в том числе и четверых твоих сородичей. Точнее, трёх – один погиб в результате несчастного случая, но это в данный момент не важно. Ты можешь нам в этом помочь. Помочь найти и, если получится, наказать! Пожалуйста, поверь нам и помоги!

Начальник тюрьмы призадумался и некоторое время молчал.

– Что я для этого должен сделать? – всё так же мрачно, но уже без агрессии спросил он.

– Организовать одну встречу, и это в твоих силах, – сказал Ковалёв.

– Мне надо подумать, – ответил полковник и снова уставился в окно. – Мне надо подумать.