Лея Леса

Глава 5

Женщины задумались.

Тайга…

Если так прикинуть — пятнадцать миллионов квадратных километров.

Пятнадцать. Миллионов.

Урал, Алтай, Сибирь, Дальний Восток…

— А сколько сейчас численность даэрте?

— Нас всегда было немного. Может, миллион. Но скорее всего, сейчас уже меньше.

Таня от души рассмеялась.

— Салея, нас на земле почти восемь миллиардов. Миллион? Да вы тут растворитесь, как сахар в кипятке! Вас и не заметят! А найдут в тайге, так решат, что это какое-то новое племя открылось. Мало ли их тут — ненайденных?

— Почему — ненайденных?

— Умные. Прячутся от цивилизации.

Салея понимающе кивнула.

— Мы бы тоже не связывались с цивилизацией… нам не дали.

— Так, — Таня решила отвлечь подругу от неприятных мыслей. — Что надо для вашего переселения? Это ж не десять человек, это миллион! Это круто!

Салея задумалась.

— Не так много. Местный Лес принял меня. Он согласен, чтобы даэрте тоже стали его хранителями, он понимает, животные не справляются, а люди… люди его просто не слышат.

— Лес согласен. Даэрте?

— Тоже согласятся. Еще и Дараэ с собой возьмут.

— Дараэ?

— Наш Лес. Саженцы, семена…

— Ээээээ, — минутку, — вмешалась бабушка Мила. — А экосистема? Знаешь, как в Китае воробьев выводили? А в Англии овец разводили? В результате в Китае до тридцати миллионов человек от голода померло, потому как насекомые весь урожай сожрали! А в Англии леса только на картинках остались. Считай, тоже экосистеме конец. Вы так не влетите?

Салея покачала головой.

— Нет. Мы… другое. Мы не для выгоды, мы просто чувствуем, что нужно природе, чего не нужно. Вот это растение, не знаю, как у вас оно называется, надо полить. А вот у этого один из корней гибнет. Я это потом поправлю. А у Муси… иди сюда, лапка?

Метровая «лапка» послушно перемахнула на руки к Салее.

— Вот. У нее вот тут — болезнь. Могла быть. Как камешки… — на секунду ладонь Салеи опять окуталась зеленым, и свечение впиталось в Мусин животик. — Больше не будет.

— Невероятно! — покачала головой Людмила Владимировна. — Салея, я действительно считаю, что ты можешь переместить сюда своих даэрте. Но надо быть осторожнее, не сразу показываться в городах, ассимилироваться постепенно, годами. Это не однодневный процесс, это на десятилетия.

— Они справятся, — кивнула Салея. — Даже если меня не будет, есть старейшины, есть Дараэ. Мы никогда не причиним вреда живому.

Бабушка Мила кивнула.

Не то, чтобы она сильно прониклась проблемами даэрте, но… неправильно это. Выжигать планету с орбиты, ломать под себя народ, уничтожать — за что? За то, что они не хотят быть таким, как ты. Русские это хорошо понимают. Гитлер так и хотел поступить в 1941 году. Уничтожить почти всех, остальных загнать в резервации… за что?

А не европейцы, понимаешь! Значит — и не люди!

На него нашлась управа — и на ша-эмо найдется!

— Итак. Есть согласие Леса. Есть наше согласие. Что нужно еще?

Салея развела руками.

— Самое сложное. Мне придется открывать ворота между нашим миром и этим. И хорошо бы иметь… менгир… дольмен… но если нет, я справлюсь. А еще мне придется возвращаться в свой мир. И… у меня будет серьезная просьба к Тане.

— Какая?

— Чтобы вернуться сюда, я должна иметь якорь. Родную кровь. Ты согласишься стать моей сестрой?

Таня даже не задумалась.

За бабушкино выздоровление?

Сорок тысяч раз — ДА!

Тем более, Салея ведь ничего не просила, не требовала, не торговалась. Она бабушку вылечила просто так, в благодарность за гостеприимство. И если бы ей отказали, не настаивала. И не пакостничала.

Как и Муська, кстати… кошку тоже полечили, потому что могли.

Просто помогли…

И она сама тоже просто помогла Салее, когда та вывалилась Тане под ноги.

Ищущий выгоду никогда не получает ничего хорошего. Увы, это закон. Но если ты делаешь шаг вперед просто так, потому что хочешь помочь, ты можешь обрести очень многое.

Тут самое главное не желать ничего для себя. Тогда все и будет хорошо. Но многие ли способны на бескорыстную помощь? Просто так, по велению души? Не ради выгоды?

— Конечно, я тебе помогу. Только объясни, как это должно выглядеть. И что от меня потребуется?

Салея задумалась.

— Ритуал побратимства… сейчас весна, это хорошо. Но надо дождаться полнолуния… скоро?

— Примерно через неделю, — посмотрела на лунный календарь бабушка Мила.

— Вот. Полнолуние, время дня значения не имеет, просто должно быть равновесие. И нам придется поехать в Лес.

— Хорошо. Это надолго?

Салея виновато развела руками.

— Таня, я не знаю. Ты человек, а я даэрте, поэтому возможно что угодно.

— Что именно? Я позеленею? Не хотелось бы, мне еще учиться…

— Нет. Не позеленеешь. Но я не знаю, как на тебе могут отозваться моя кровь и моя сила. Придется вливать медленно, по капле…

— Ага, это как капельница, там тоже время нужно, — сообразила Таня. — Ладно… Бусь, там полнолуние на какой день приходится?

— На пятницу.

— Угумс… то есть в субботу на практику я не попаду. Договорюсь, буду в воскресенье отрабатывать. Поняла.

— Спасибо, — Салея посмотрела на Таню с улыбкой. — Я не сказала тебе о преимуществах нашего побратимства, а они тоже будут.

Таня пожала плечами.

— Разве это важно?

— Для тебя — безусловно. Даэрте видят мир чуточку по-другому, не так, как вы. Вы видите человека, а мы еще… энергоканалы. Линии. Леи… тебе, как будущему лекарю, это будет интересно. Где нарушение — там болезнь…

— Оппа! — порадовалась Таня. — Здорово! Спасибо!

— Это тебе спасибо. Через неделю мы проводим ритуал, я жду несколько дней, чтобы кровь прижилась — и пробую пройти в свой мир. Потом возвращаюсь и пробую провести сюда даэрте.

— Всех сразу? — уточнила бабушка Мила.

— Нет. Сначала не больше десятка. Чтобы знать расход сил, чтобы они начали готовить убежище для остальных…

— Ага. Они придут сразу в Лес?

— Да, наверное…

— Просто им что-то потребуется? Деньги, документы…

Салея задумалась.

— Не знаю. Вряд ли… и потом — это ведь сложно?

Бабушка Мила пожала плечами.

— Лея, ты знаешь, сколько стоит такой корень, который рассыпался у меня в руках?

— Нет. А сколько?

— Самый дорогой корень женьшеня был продан в 2012 году за пятьдесят миллионов рублей.

— Епрст! — ахнула Таня.

— Правда, ему было триста с хвостиком лет и весил он почти семьдесят грамм.*

*- 325 лет, 68,8 грамм, 49 млн. рублей, прим. авт.

Салея небрежно вытряхнула корни из авоськи.

— Так… этому двести двенадцать лет, этому сто семьдесят, этому всего сорок пять, этому двести шестьдесят три года.

— Нас за это просто пристрелят, — вздохнула бабушка Мила. — Мы в жизни такое не продадим…

— Не наш уровень, — кивнула Таня. — Разве что этот… пятидесятилетний.

Бабушка Мила подумала какое-то время.

— Я поговорю со знакомыми. Намекну, что на меня вышли таежники, предложили продать корень женьшеня… дальше пусть сами договариваются, а мне процент от сделки. Но продавать будем, когда даэрте перейдут в наш мир, не раньше.

Девушки согласно кивнули.

— Тогда, если мы все предварительно обсудили, давайте кушать и спать? Завтра, хоть и выходной, но Тане все равно работать.

— Это да, — вздохнула Таня. — Ладно. Что у нас на ужин?

— Гречка. И молоко есть.

— Бусь, вообще отлично!

Людмила Владимировна улыбнулась девочкам.

— Тогда кушать — и спать!

Команда была тут же исполнена.

Командор поднял бокал, посмотрел сквозь него на свет.

Отличное вино.

И виноградники здесь отличные, надо наслаждаться.

Когда планету прекратят в мегаполис… нет, пытались оставлять лозы, и не раз, и в теплицах их культивировали, но это все равно не то. Помои получаются вместо прекрасного вина.

Саботаж, конечно.

Условия в теплицах намного лучше, чем на планете, а вкус у вина не тот. Значит — недосмотр работников.

— Сидите, Дарс?

Командор поднял глаза от бокала, поглядел на собеседника. Лакс Рей стоял рядом, смотрел… странно.

— Что вас не устраивает, Лакс?

— Сложно даже сказать. То, что вы за пару дней развалили всю мою работу? То, что упустили девчонку? Что облажались? Вы облажались, Командор.

Вино из бокала полетело в ненавистное лицо вместе с бокалом. Увы, уклониться Лакс успел. И ухмыльнулся, вытирая с лица капли вина.

— Можешь сколько угодно беситься. Но ты все проиграл, неудачник. Это тебе не бластером махать, верно ведь?

— Я найду девчонку. Точнее, ее найдут для меня даэрте.

— Ты идиот, Командор. Ты даже не позаботился ничего узнать о даэрте. Ты думаешь, никто не знает о том, что ты рассказал?

— Думаю, знают.

— Знают. Все. Они как муравьи, знает один — знает весь муравейник.

— Тем лучше. Остается только ждать. Я бросил специй в твое варево, Лакс, и посмотрим, что теперь сварится.

— Даже и смотреть не стоит. Доклад я сегодня отправил. И о твоей наглости, и о твоем хамстве… посмотрим, что скажут ТАМ.

— Посмотрим.

Командор был почти спокоен.

Месяц.

Ему дали месяц на улучшение ситуации с Дараэ. И сейчас он может отбиться от любых обвинений. Но если за месяц не будет подвижек к лучшему, у него могут начаться проблемы.

За месяц девчонка должна проявиться, или тут, или там… все правильно. Муравьи. Почти неразумные. Они не могут жить без королевы, а королева не выживет без них. Вот и все.

Она появится.

И тут уж он своего не упустит.

Эта планета будет ему служить. Она еще встанет перед ним на колени, еще откроет свои секреты…

Военные…

Что ты можешь отдать за схему такой связи? Видеть, слышать каждого солдата, мгновенно отдавать приказы? За порталы, с помощью которых можно пройти куда угодно? И они не выглядят технологией, это обычные камни…

За лекарства, останавливающие старение? За яды, которые нельзя обнаружить? И это еще далеко не полный список!

Представьте себе — просто милая кисонька, которая ночью может перегрызть горло своему хозяину. Ей приказали, и она выполнит приказ.

Любой несчастный случай…

Невероятные возможности, и это у дикарей, которые бормочут чушь про какой-то там путь развития!

Да тьфу на них!

Командор обязательно справится, и Дараэ станет служить ему. Нужно время, совсем немного времени. И он получит свое поместье. А там и эскадра, и еще одна, а потом — кто знает? Место в Совете?

А пока…

Еще вина? И плевать на Рея! Пусть хоть кому пишет — время у Командора еще есть! После победы эти письма можно будет все отправить в архив… хотя нет! Командор оставит их себе. И будет перечитывать под настроение.

И Дарс Кет потянулся за бутылкой. Эх, бокал разбил, зря. Ладно, мы и так, по-простому. Все равно вино — великолепное.

Глава 5

Воскресенье?

День, когда можно отдохнуть и отоспаться?

Даже не рассчитывайте! Если у вас есть собака… если это собака ротвейлер… ладно еще чихуа можно послать на пеленку, он там сделает свои дела, а если пеленка в другой комнате, то и вонять не будет.

Но ротвейлер? Только свободный выгул. Только чистое поле.

Таня проснулась привычно — пять утра. Рассвет…

Гном сидел у кровати и смотрел нежным взглядом, бабушка возилась на кухне и что-то напевала.

— Танюша, ничего не болит, — весело сообщила она. — Вообще…

— Совсем-совсем?

— Чисто конкретно в натуре блин зуб даю, — расхохоталась бабушка. Выглядела она сегодня на десять лет моложе. Лучший рецепт от старости — ночь без болячек.

— Ну если даешь…

— Зубы, кстати, новые вырастут. Будет чесаться — не переживайте, — сообщила Салея, появляясь в дверях.

— Ой, — схватилась за щеку бабушка. — А старые?

— Выпадут.

— Бедные мои пломбы… сколько я с ними мучилась! Знала бы, так и не начинала, — бабушка состроила капризную гримаску и перевернула оладью. Она словно пьяная была от счастья, от свалившихся с плеч недугов… — Давайте, девочки, просыпайтесь! Танюш, погуляешь с Гномом?

— А можно мне с Таней? — уточнила Лея. — Я же у вас почти сама ничего не видела…

Таня прекрасно поняла подтекст.

А осталось мне не так и много…

— Давай! Сейчас умываемся — и идем. Хорошо, что будем гулять вместе. Гном кого угодно умотает!

— Вот и отлично, вернетесь — позавтракаете. Лея, детка, тебе нравится абрикосовое варенье?

— Не пробовала. Аб-ри-кос?

— Может, у вас они называются иначе. Попробуешь…

И Людмила Владимировна принялась снимать оладьи со сковородки.

Девушки переглянулись — и вышли из кухни.

— Лея, милая, спасибо тебе.

Таня крепко обняла… подругу? Уже считай, почти сестру.

— Мне несложно, — пожала плечами Лея. — Даэрте вообще связаны с Лесом…

— Как дриады? У нас была легенда о девушках, которые живут в стволах деревьев. Срубишь дерево — убьешь дриаду.

— Может быть, даэрте бывали и у вас, кто знает?

— У вас ведь не так?

— Нет, конечно. И живем мы не вечность, а лет двести-триста, но да. Все мы связаны с деревьями. У даэрте… у одного даэрте таких деревьев может быть до пятидесяти штук.

— А они умирают, когда погибает даэрте?

— Нет, конечно!

— Просто живут?

— Сколько им отпущено. Деревья часто живут дольше даэрте.

Девушки шли рядом, Таня вела на поводке Гнома. Ротвейлер деловито обнюхивал оставленные другими собаками метки.

Потом присел в кустах и задумался о жизни. Девушки деликатно отвели глаза в сторону — сложный момент для собаки, нечего его смущать.

— Ходят тут всякие, гадят!

Салея подняла брови — тут так принято?

Таня только рукой махнула. Эту тетку она знала, характер такой. И боевой вылет у нее каждое утро. Надо облаять собачников, поругаться с кем-нибудь, доскрестись до души… вот надо — и все тут! Вон она какая вся… Таня пригляделась.

Показалось ей — или вокруг женщины словно марево какое-то? Желтоватое, с грязными разводами? Нет, не понять… солнце, наверное.

Девушка отвела глаза от хамки, достала целлофановый пакетик, совок, быстро собрала отходы жизнедеятельности и выкинула в ближайшую урну.

Не получив ответа на свое хамство и оставшись без энергетической подзарядки, женщина уперла руки в боки.

— Ишь ты! Поназаводили тут монстров всяких! ЛюдЯм кушать нечего, а они таких тварей развели! Тьфу!

Таня обычно равнодушно проходила мимо.

Салея хамство спускать не стала. Вот и кустик подходящий, они как раз прошли мимо, вслед за ними тащится и гундит вредная тетка…

Когда куст внезапно встопорщился всеми ветками, и плотно обхватил ее…

Наверное, это был первый случай в истории, чтобы Раиса Максимовна замолчала. Сразу и без дискуссий. А потом завизжала так, что с куста чуть все листья не попадали.

Девушки успели уйти достаточно далеко. Так что догонять она их не стала. И обвинять тоже — в том, что ее куст схватил? А вдруг… еще что-то схватит? Или упадет? Выбралась — и стартовала по аллее в обратную сторону… из парка! И подальше!

Нет уж… лучше она сегодня в другом месте повампирит! К примеру, в рыбном магазине. Там замороженные караси еще не атакуют.

Таня тихонечко фыркала от смеха.

— Лея, а что это было?

— А это я попросила можжевельник ее придержать. Ненадолго, на пару минут.*

*- автор не опечаталась. У можжевельника действительно листья. Только игловидные. Прим. авт.

— Класс!

— Ты тоже так сможешь. Не сразу, конечно…

Таня кивнула, и решила уточнить кое-что из вчерашнего опыта.

— Лея, а вот там, в лесу…. Зачем я понадобилась? Ты же не только свою кровь дала медведю, но и мою? И мне кажется, вполне обдуманно?

Салея кивнула.

— Да. Прости, пожалуйста. Но я решила, если ты согласишься, это будет полезно для ритуала. А если не согласишься… ты теперь в вашем лесу — своя. Тебя не обидят ни зверь, ни птица, ты не заблудишься, ты будешь чувствовать направление, пройдешь по любому болоту, легко найдешь пищу…

— На овцах в июле поехать! — ахнула Таня. — Лей, это… это здорово! За что ты извиняешься? Я кучу людей знаю, которые за такие возможности душу бы заложили.*

— Я делала это и для себя тоже. И не спросила, — вздохнула Салея. — А при чем тут овцы?

Таня смутилась.

— Ну…

А вот так тебе. Но глядя в наивные глаза Салеи, поневоле пришлось ответить.

— Замена матюгов. У бабушки был знакомый, вот он пожил какое-то время в Португалии.

— И что?

— Я сейчас произнесу, как это звучит у них. Как он говорил. Только в приличном месте не повторяй, ладно?

— Ладно. А как?

— Оvelhas рidаrаsem julho.*

*- автор так тоже не выражается. Даже когда на ногу кастрюлю уронит. И это весьма искаженная фраза. Прим. авт.

Следующие пять минут девушки от души хохотали. А потом Лея решилась.

— Таня, а мне можно с тобой? Посмотреть ваш мир, побывать у тебя на занятиях…

— Хм…

Таня серьезно задумалась.

Можно ли?

С одной стороны, почему нет? Договориться с преподавателями она сможет, скажет, кузина… из Португалии, даже в учебную часть сходит, что тут такого.

С другой… оно ей надо? Людям в глаза лезть?

Но…

Салее оно надо было? Бабушку лечить?

Все вопросы были закопаны и притоптаны в зародыше.

— Конечно, Лея. Я скажу всем, что ты моя кузина. Скажем, Салея Сантос. Или Салея Перейра.

— Лучше Сантос, — выбрала Салея.

— Хорошо. В остальном, ты моя кузина, из Португалии, приехала на недельку… может, побольше. Посмотреть на Россию, на родственников, а узнав, чем я занимаюсь, решила составить мне компанию. Вдруг тебе тоже в медицину захочется? Ты моложе меня, закончила с отличием школу, собираешься в институт. Поездка — подарок к окончанию средней школы.

— Хорошо, — кивнула Салея. — Я так всем и буду говорить. А если начнут спрашивать о Португалии?

— Фыркай противнее. Ты из столицы, живешь в Лиссабоне, мы тут все для тебя жуткая провинция.

Салея кивнула. И весьма надменно фыркнула. Потренировалась. Все же она была дочерью королевы, этого не отнять. Получилось очень высокомерно.

— Хорошо. Спасибо.

Таня пожала плечами.

— Не за что. Я договорюсь. Пойдешь со мной уколы делать? Вечером?

Салея качнула головой.

— Наверное, нет. Там надо идти к людям, это ведь другое?

Таня кивнула.

— Да, другое…

Действительно. Медколледж — тот еще хаос и водоворот. Там и слона могут не заметить. А вот приходить с посторонним человеком в компании, делать уколы, а то еще и капельницы ставить… людям это точно будет неприятно.

— Я сегодня почитаю о Португалии, — кивнула Салея. — А завтра… с утра?

— Да. Завтра с утра мы идем учиться.

Ночью Салея лежала в кровати. Смотрела на кусочек неба, который был виден за окном.

Мысли были самые разные.

И веселые, и грустные.

Она умирает. Она отлично это понимает.

И корона на ее голове уже не из отдельных бляшек, под кожей чувствуется тонкий обруч. Не сломать, не снять, не распилить…

Ее силы растут. Она постепенно подходит к пику своего могущества.

Ее самоконтроль слабеет. Будет слабеть с каждым днем.

Она нашла место для своего народа. Для Хранителя.

Она сможет им помочь? Она попробует… нет! Она должна это сделать.

Иначе…

Салея четко понимала, иначе ей придется вернуться домой, и кинуться в безнадежный бой с ша-эмо. Чтобы ее убили там. И с гарантией.

Нет, не просто так, но в каком мире посадишь семя, в том оно и прорастет. Королева даэрте должна родиться среди даэрте.

На Дараэ?

Или на другой планете, это не так важно. Важен народ, важно Перводрево.

Как все это безумно тяжело! Как сложно…

И как хорошо, что здесь тоже есть Лес. Они поймут друг друга. И она может увести всех на Землю. Салея понимала, что и Та-ния, и бабушка Ми-ла — не правители. Они самые обычные люди. Но… к правителю она попасть не сможет. Да и попадет, нигде еще не сказано, что ей помогут. Захотят помочь, не станут торговаться, не уничтожат ее даэрте — и это только то, что первым приходит в голову. Нет, выход один. Сначала привести свой народ, а потом потихоньку легализовать его. Салея почитала про тайгу — они могут там сто лет прожить, а потом выйти к людям. И ничего страшного не получится.

И ге-не-ти-чески они совместимы, она уже проверила.

Дубовая корона пульсировала на висках.

Ах, если бы ей хватило сил!

Даэрте получат передышку на земле, а потом… потом будет видно. Пусть мужчины воют, пусть ша-эмо пытаются перекроить всех под свою политику потребления, задача Салеи — хранить жизнь. И она ее сохранит.

Хватило бы сил и времени!

В приемную директора Таня входила с выражением благоговения на лице. А что?

Ей не сложно, а секретарше приятно. И коробочку конфет она на стол положила, как порядочный человек.

— Нина Ивановна, а директор у себя?

— Да, на месте. У вас что-то срочное?

Таня потупила бесстыжие глазки.

— Не так, чтобы очень… у меня личная просьба.

— Личная? — настал момент удивляться секретарше. Но на то девушка и рассчитывала. Покосилась на стул — можно? Секретарша кивнула, и Таня примостилась на краешке, как положено воспитанной девушке.

— Ну да. Понимаете, у бабушки была троюродная сестра… вот, она уехала очень давно, в Португалию.

— Ох!

— Да, это еще когда было. Аж в двадцатом веке!

Взгляд секретарши Таня расшифровала правильно. И улыбнулась еще глупее.

Да-да, двадцатый век… для вас, молодежи, это почти эпоха Петра Первого… если вы вообще знаете, кто это такой. Смешные.

Ничего, Таня не против. Пусть над ней посмеются, лишь бы она получила, что хотела.

— Так…. и что дальше?

— Вот, они нам позвонили. Нашли через интернет, мы списались… в общем, ко мне приехала кузина. Я уж не знаю, какое там родство получается.

— Очень дальнее. И что?

— Ну, — Таня опять понурилась. — Мы живем небогато, честно говоря. Развлекательную программу я ей не обеспечу. А вот если бы ей разрешили недельку посещать занятия вместе со мной?

Секретарша от изумления широко открыла глаза.

— Зачем?

— Она будет занята, и не будет доставать бабушку. Или шляться по городу. В беду не попадет, я-то с ней нянчиться не смогу. А еще посмотрит, как у нас преподают, на каком высоком уровне. А то ведь сколько воплей — образование, образование, а знаний-то в этой Европе толком и не дают! Один пиар!*

*- здесь Таня не совсем права. Просто и там, и тут можно учиться, а можно получать корочки. Все зависит от конкретного человека, прим. авт.

— Согласна. У нас образование не хуже, чем у них, — кивнула секретарша, которая кроме любви к сплетням отличалась еще и патриотизмом.

Бывают же такие люди — любят свою родину! И чихать им, где выгоднее, а где популярнее. Они ее просто любят, не произнося громких слов.

— Вот. И под присмотром, и нам какая-то реклама, наверное…

— Что там той рекламы с одного человека? Ладно, пойду схожу к директору, если он не слишком занят… сколько она тут пробудет?

— Недели две, наверное…

— Пусть месяц. Разрешение на месяц посещать занятия для…

— Салеи Сантос.

— Ясно. Сиди, жди.

Конечно, допускать всяких разных студенток к директору никто и рядом не собирался — еще не хватало. Секретарша сама вошла, изложила дело, потом вышла и кивнула.

— Сейчас приказ напечатаю, жди.

Ждать пришлось недолго. Директор медколледжа, как отлично было известно даже стульям в аудиториях, был падок на бесплатную рекламу.

Ну, походит еще одна девчонка на занятия, что такого? В институте и вообще можно ходить, не спрашивать разрешения. Сказать, что с параллельного потока — и все.

Тут так не получится, конечно.

Если институт — это монархия, то медколледж — тирания и автократия. И диктатура в том числе.

Увы…

Медикам приходится учить, учить и учить. А преподавательскому составу безжалостно развеивать их заблуждения о том, что знания сами в уши заползают.

Это — не тараканы. Не заползут.

Работать надо. Цена ошибки филолога? Ошибка в слове. А врача?

Человеческая жизнь, увы… и ее не вернешь. Никогда.

С этой бумагой Таня отправилась к руководителю группы, объяснила ситуацию и там.

Сергей Юрьевич, симпатичный мужчина лет сорока, темноволосый и кареглазый, постоянно в джинсах и свитерах, закатанных по локоть, понимающе кивнул.

— Хорошо. Пусть твоя Лея посещает занятия. Свободные места в аудиториях есть, посидишь вместе с ней, хорошо?

Таня кивнула.

— С преподавателями я поговорю. С кем не успею — сама скажешь.

— Хорошо. Спасибо.

— Не за что.

Выйдя от руководителя, Таня тяжко вздохнула.

Полдела сделано. Осталось разобраться с однокурсниками. И это будет посложнее любых директоров.

А еще… в глаз, что ли, попало что-то?

Только отвлечешься — люди как сквозь дымку смотрятся. Полупрозрачную такую, у кого ярче, у кого темнее, разных цветов, с разводами, пятнами…

К окулисту, что ли, сходить? Ладно, это успеется. Жить не мешает — и ладно.

Людмила Владимировна жизнь прожила долгую и интересную. И отлично видела, что Салею что-то грызет.

Как тут не спросить?

— Лея? Я вижу, что тебе плохо…

Салея, которая ковыряла яичницу, скармливая большую ее часть кошкам, даже слегка дернулась. Под стол упал большой кусок, и был проглочен Гномом, который изнывал от несправедливости. Вдогонку он тут же получил по ушам от Люськи, но не обиделся. Вот от Муськи — да. Там тяжко. А Люська — кнопка, не кошка. Мелочь бегает…

— Плохо?

— Тебя что-то гнетет. Физически ты в порядке. А вот психически — нет.

Спорить с этим было сложно. Салея коснулась Дубовой Короны. Подумала пару секунд — и решилась.

— Людмила Владимировна, от кого произошли люди?

— Неизвестно. У верующих одна теория, у дарвинистов — другая. Какая верна? Не знаю…

— Мы произошли от Перводрева. Все даэрте — дети Дараэ.

— Но разве Дараэ…

— И планета. И Лес. И Перводрево, как его основа. История говорит, что Перводреву однажды потребовались защитники — и оно породило первых Короля и Королеву. И поскольку дерево породило жизнь, поскольку мать порождает новую жизнь — то Королева и стала главной.

— И так бывает, — заметила Людмила Владимировна. Матриархат никто не отменял, это в Европе его нет. Даже если там какая женщина и добирается до власти, она либо наполовину мужик, либо на половину дура. А иногда — это сочетаемые половинки.

— Нас породило Дерево. В память о нем — наша внешность. Волосы, глаза, уши… сами видите.

Людмила Владимировна видела. И подозревала, что исходное дерево было дубом.

— А у Королевы — Дубовая Корона.

Точно, дуб. Хорошее дерево, недаром именно по нему ходил Ученый Кот у Пушкина.

— Хорошо.

— Не совсем. Мы растем, словно деревья, созреваем в свое время. А Королева — если она созреет раньше, будет беда. Потому что на мне судьба всего моего народа. Я отвечаю за даэрте, это мое право и моя кровь. И моя смерть тоже. В каких-то случаях я могу заставить Дубовую Корону созреть раньше.

— В каких?

— Стихийные бедствия. Враги. Уничтожение всего народа… есть варианты.

— Угу. Врагу не пожелаешь. Сейчас у тебя такой случай, я поняла.

— Да. Если бы я этого не сделала, умерла бы без пользы. А теперь я умру с пользой.

— Умрешь?

— Именно. Когда корона созреет, я… я начну перерождаться в дерево. Получеловек-полудерево, полуразумна-полубезумна… и невероятно сильна.

— И? — Людмила Владимировна догадывалась, что ничего хорошего не услышит.

Пришли на руки к Салее и замурчали кошки, утешая и поддерживая. Тяжело вздохнул рядом со стулом Гном.

— Мне будет все равно. Свой, чужой… несколько раз так погибали сотни и тысячи даэрте. Поэтому… умереть для меня — лучший выход. Умереть, отдав все для дела.

— Как… как это будет выглядеть?

— Сначала будет активна Дубовая Корона. Она сформируется.

Людмила Владимировна посмотрела на деревянный обруч.

— Я бы сказала, что он выглядит нормально?

— Сейчас он соединен со мной. Видите? — Салея взяла руку женщины, провела по обручу.

Действительно.

Плоть переходила в дерево, обруч врастал в кожу, словно так изначально и было. Да, так и было…

— Потом Корона будет разрастаться. Корона, шлем, волосы станут ветвями… это все описано, но до этой стадии доводить уже не стоит. Когда Корона начнет расти, я начну терять разум. И убивать.

— Всех подряд?

— Сначала врагов. Потом всех подряд.

— Это можно как-то… убрать? Снять ее? Хирургически?

— Нельзя. Это… как у вас говорят… маркер? Индикатор?

— Показатель.

— Да. Ее можно срезать с меня, это адски больно, но один раз все же так поступили. Королева это пережила. Корона тоже. Но потом развитие даже ускорилось.

— Плохо.

— Очень плохо для меня. И хорошо для моего народа. Я смогу им помочь и умру.

— Так спокойно… ох, детка…

Людмила Владимировна обняла девушку, притянула к себе покрепче, погладила по волосам. Салея замерла на минуту, впитывая тепло, которого так давно была лишена. Потом попробовала отстраниться, но ее не отпустили.

— Неужели нет никакого выхода?

— Нет.

— Но может, здесь, у нас что-то получится? Все же это другой мир?

Салея не стала отстраняться. Но…

— Не получится. Были попытки. Люд… бабушка Мила, пожалуйста, не надо искать пути спасения. Сделайте мою гибель не напрасной.

Салея не видела, как Людмила Владимировна плачет. А вот капельки слез на своей макушке ощущала вполне отчетливо.

И так бывает. И в другом мире можно найти свою семью. Жаль, что так ненадолго. Но — Салея справится. У нее нет другого выбора.

Таня оглядела себя в зеркале. Ну, тут все в порядке.

Джинсы, свитер, ботинки.

И Салея рядом с ней.

М-да.

Поскольку замаскировать ее отличие от человека не получится, Таня и бабушка Мила совместно решили его наоборот, подчеркнуть.

Зеленые волосы перехватили кое-где резиночками, кое-где заплели косички, сделав это так, чтобы прикрыть уши. Обруч короны на голове девушки тоже казался экзотическим украшением. Но на всякий случай комплект дополнили деревянными бусами и браслетами из цветного пластика.

Платье и так подходило.

Стиль бохо — универсальный. Балахон — он и есть балахон, и преотлично смотрится и в качестве делового платья — и как одежда хиппи. В качестве аксессуара подобрали сумку-авоську, только внутрь вложили холщовый мешочек — и нормально. Всем же известно, они в своих европах немного… того. Вон, во Франции лягушек едят и нахваливают. В Чехии и Словакии в пасхальный понедельник мужчинам разрешается бить женщин хлыстом. В Японии спят на работе. Может, и в Португалии тоже чего не того? Кто ж их знает?

Но балахон травянистого цвета Салее удивительно шел. А на вопрос, не холодно ли ей, девушка только плечами пожала.

— Я же даэрте. Нам хорошо везде, где есть лес…

— И зимой? Голышом?

— Преспокойно… лишь бы в Лесу.

Тане осталось только плечами пожать.

В понедельник они все же не решились идти, а вот во вторник — в самый раз. И правильно.

Не успела Таня прийти в группу, как поняла, что ни Попов, ни Извольская ничего не забыли. И превентивно подошла к старосте группы.

Есть такой несчастный, носит журнал, отмечает отсутствующих, ну и получает за это от них регулярно. Нет, не шоколадки.

Поди, отметь того же Попова! Себе дороже будет. И не отмечать нельзя… грустно это — между двух огней метаться. Поэтому в старосты группы выбрали Аню Кислицыну.

Очень вежливую, ответственную, положительную, зубрилку до мозга костей…

Вот к ней и подошла Таня.

— Ань, мне нужно будет объявление сделать для всех.

— И?

— Сможешь народ задержать на большой перемене? На пять минут, мне больше не надо?

— Хорошо. А что случилось-то?

— Я всем сразу и расскажу, — отвела глаза Таня.

Аня тоже была вся в розовой дымке. И почему-то два красных пятна в районе поясницы. Да что ж это такое? И откуда оно взялось?

Никакого зрения не напасешься!

Аня свои обязанности знала четко. В перерыве между уроками она встала и громко всем объявила:

— Ребята, на большой перемене надо задержаться на пять минут. Для группы будет объявление.

— Так объяви сейчас? — предложил Попов.

— Поэтому сразу не расходимся и не разлетаемся, — проигнорировала его Аня.

Ей можно.

У нее родители тоже медики, и Попов ее задирать опасается. Так прицепишься, потом зачеты по сорок раз сдавать будешь. Или на практику в морг пойдешь. Столы мыть.

Запросто.

Это к Тане можно цепляться… с утра уже три записки подбросили на фаллическую тему. Тьфу, гады! Нет, записки ей не навредят. Противно просто.

Впрочем, это не помешало на большой перемене Тане встать перед группой.

— Ко мне на той неделе приехала кузина из Португалии. С завтрашнего дня она будет посещать занятия с нашей группой. Директор разрешил. Приказ подписан. У меня все.

Ну, это у Тани. У одногруппников вопросов было более, чем достаточно.

— Углова, да откуда у тебя родственники за границей? Ты себя-то видела в зеркале? — с великолепным презрением пожала плечами Извольская.

— У бабушки троюродная сестра уехала за границу. Еще вопросы будут? И да, в зеркале я себя каждый день вижу.

— И на нем покрытие не осыпалось?

— Это покрытие, Катенька, — не выдержала Таня, — называется амальгамой. Погугли, поди, только слово ищи на букву «а», не перепутай.

— Хамишь, Углова?

— Подстраиваюсь под оппонента, — Таня сверкнула глазами. И откуда только смелость взялась?

Раньше она себя сама запинывала в угол… мало ли есть отговорок для неконфликтных людей?

Нам еще вместе учиться…

Нам в одном городе работать…

А если она мне пакостить начнет?

Оно, конечно, так. Но есть ведь категория людей, которые, не получив по морде подсвечником, окончательно распоясываются. И ввести их в рамки становится невозможно. Если не применить силовых методов, конечно.

Но тогда — снова ты во всем виноват?

Таня об этом сильно не задумывалась. Усталость, тревога за бабушку, работа, учеба… какие там силы? Какие мысли? Выучить бы все необходимое — и упасть в кровать. Так-то она за себя могла постоять, но раньше. Намного раньше.

А сейчас…

Выспаться дайте!

Вот Извольская и решила, что можно обнаглеть. И сильно разочаровалась.

Нет, надолго ее сбить не получилось бы. Но вмешалась еще одна девушка.

Есть такие среди девушек. Генетика — такая штука вредная, и никого она не щадит. Когда у девушки в восемнадцать лет фигура много раз рожавшей бабы, такая, грузная и оплывшая, это не прибавляет ей кротости характера. Если к этому прибавляется широкое лицо с носом-картошкой, маленькими глазками и тремя подбородками — вообще беда.

А уж если бонусом идет характер потомственной хабалки…

Увы, это был именно тот случай. У Маши Михалковой все перечисленное было в полном объеме. И всем девушкам чуточку симпатичнее нее она завидовала страшно.

А уж Тане…

Вот ведь дура!

Выглядит хорошо, но совершенно этим не пользуется, ходит, как чмо, на все ей наплевать… Машке бы ее таланты и внешность! Она бы тут королевой курса была!

А эта…

Таню Михалкова воспринимала, как свое персональное оскорбление. А то, что на нее не обращали внимания и старались не связываться, удваивало возмущение.

— Танька, а на фига нам эта твоя девица сдалась?

На этот вопрос у Тани тоже был продуман ответ.

— Директор хочет, чтобы у нас появились иностранные студенты.

— А лекции им как читать будут?

— Кузина отлично говорит по-русски.

— А наши дипломы у них не принимаются?

— Почему? — удивилась уже Таня. — Сдается квалификационный экзамен, и добро пожаловать. И потом, Маша, это на врача, на хирурга или отоларинголога будет сложнее. А мы-то фельдшера. Считай — медперсонал. С нее и спрос другой будет.

— А чего она сюда прется?

— У них там обучение дороже Малахитовой Шкатулки будет. Проще выучиться всему здесь, а потом сдать экзамен там.

— Ишь ты…

— Про медицинский туризм я слышал, — кивнул со знанием дела Попов. — У бати приятель в Америке, так он все здесь лечит. От зубов до задницы. Говорит, там такие счета, что сдохнуть дешевле.

Таня развела руками.

Мол, все довольны?

Довольны все не были, но Извольская не стала влезать, не желая встать на одну доску с Михайловой, а остальным… кому было безразлично, кому любопытно…

Давай, веди сюда свою иностранку. А мы потом разберемся, что это за зверек такой.

Все это Таня и рассказывала вечером Лее. Та внимательно слушала и про одногруппников, и про их характеры. Потом кивнула.

— Не переживай, Таня. Меня не так легко обидеть.

— А ты помнишь, что убивать их нельзя?

— Помню-помню. Трупов не будет, только калеки, — Салея перехватила взгляд Тани в зеркале и фыркнула. — Да я пошутила! Не волнуйся. Мне твоя бабушка сегодня сериал про студентов поставила, я примерно понимаю, чего ждать.

— И что она поставила? — насторожилась Таня.

— «Универ». А еще «Кризис нежного возраста». Я не все серии посмотрела, но кое-что мне понятно.

— Будем надеяться, — кивнула ничуть не успокоенная Таня.

И подпрыгнула от звонка в дверь.

— Я открою, — решила Людмила Владимировна.

Таня вздохнула.

Звонок повторился, но уже более длинный. Словно тот, кто звонил, уходить не собирался. И ждать — тоже.

— Не надо, бусь. Опять переживать будешь.

— И ты тоже.

Звонок выдал вовсе уж неприличную трель, Таня махнула рукой и направилась к дверям.

Стоящее на пороге человекообразное можно было отнести к женщинам только по наличию груди. Все остальное — оплывшая фигура, лохмотья неясной этиологии, нечесаные сальные волосы, испитое лицо и даже фонарь под глазом могли принадлежать кому угодно.

— Ды-оченька! — протянуло существо. И зачесалось где-то в подмышке.

Гном рыкнул и чуточку попятился.

Дом он защищать будет. Но пока оно на площадке — можно не кусать, а? И на вкус оно гадкое, и блох подцепишь еще… он-то пес чистоплотный!

— Я тебе сколько говорила сюда не приходить? — Таня даже не орала. Бесполезно.

— Это… мне ж здоровье поправить надо.

— Денег нет. На водку не дам.

— Родной-то матери!

Дальнейший сценарий Таня знала до запятой.

Сначала нытье.

Потом крики.

Потом стук в дверь и скандал.

Вызов участкового.

И вишенкой на торте — всю ночь рядом с бабушкой, которой обязательно станет плохо после доченькиного визита.

Можно просто дать денег? А если их тупо нет? И потом, получив их один раз, она начнет ходить каждый раз. Лучше уж перетерпеть немного… это не часто бывает. Раз, может, два в месяц.

В этот раз сценарий чуточку изменился. В прихожую вышла Салея. Постояла пять минут, послышала нытье на тему «дайте на водочку, потом на селедочку, а потом и переночевать пустите, и лучше не одну, а то мужика ж привести некуда…», и решительно вмешалась в происходящее.

Люди забывают, что власть над Лесом, это и власть над деревом. А полы-то в коридоре как раз деревянные…

Салея только рукой повела.

— Ой, — сказала алкоголичка, увязая в полу ногами.

Доски внезапно стали напоминать по консистенции тесто, и она погрузилась в них почти по щиколотку. А потом они снова отвердели.

Женщина дернулась, рухнула, чудом не сломав себе ничего, и от ужаса даже слегка протрезвела.

Не сильно, но внятно говорить смогла, и соображать тоже.

— Доча… это че? А? Че это такое?

Слова были обильно пересыпаны матерщиной. Таня развела руками.

— Не знаю. Я такого не делала, наверное, это ты сама как-то… сейчас участкового вызовем, если глубже не провалишься.

Алкоголичка почувствовала, как пол под ее руками снова размягчается, но пока не сильно.

— Ой, мама…

— Я могу ее полностью замуровать. Сделать?

Голос у Леи был такой спокойный, что все поняли — может. И замуровать, и забыть, и ходить по этому полу долго и счастливо. Непутевая мамаша протрезвела еще сильнее, и тихонько заскулила на одной ноте.

— Нееее нааааадооооооо…

Таня посмотрела на женщину, которая когда-то дала ей жизнь. Вздохнула.

— Лея, отпусти ее. Пожалуйста.

— Точно? — и сколько сомнения в голосе.

— Точно. Она все поняла, правда? И деньги на водку будет искать в другом месте.

Женщина закивала.

Таня опять потерла глаза. Почему вокруг ее матери зеленовато-бурая тень? То есть… аура?

Ладно, это потом она у Леи спросит. А пока…

Пока полы словно выпихнули из себя алкоголичку. Было полное ощущение, что брезгливо сплюнули — и вот она уже стоит на четвереньках.

— Пять минут — и мы тебя не видим, — зло сказала Таня.

Хватило и двух. Только топот ног на лестнице затих.

— Спасибо, Лея. Пойдем, я тебе все расскажу. И бабушку успокоим, ладно?

— Ладно…