Лесовка

Глава 5. Заблудыш

— Ёлки-моталки! Где в этом лесу выход?! — в отчаянье возопил Константин.

Шел он недолго. Попросту говоря, заблудился в рекордные сроки. Плелся среди деревьев, а дорога все никак не появлялась. Самойлов понятия не имел, где находился. Плюнув на обиду, позвонил Жбанову.

— Федь, я, кажется, заблудился… Как-как? Легко. Дороги нет, тропинки нет, указателей тоже не наблюдается. Что за лес?! Ничего здесь нет! — пожаловался Самойлов Жбанову.

Друзья договорились громко аукать и орать, что есть мочи, чтобы по голосу друг друга найти.

Лесовка такого допустить не могла, она легко создала купол непроницаемости над человеком, ни один звук не прорвался. Кричи не кричи, а никого, кроме кошки, Константин не дозвался.

Она сидела на упавшем засохшем дереве и умывалась. У нее была настолько плоская морда, словно медным тазом по ней врезали. Пушистая, толстая и черная, как уголь, котяра посмотрела в сторону Самойлова таким взглядом, будто его и ждала, аж заждалась. Ему сразу вспомнились бабкины приметы и суеверия. Константин решил не искушать судьбу и изменил маршрут. Хватило с него неприятностей на сегодня.

Лесовка тоже приметила не скрывающуюся Ягодку, которая сидела на пеньке, а вокруг лежали замаскированные капканы, предназначенные для охоты на медведя. Хозяйка леса собиралась заманить туда Константина, чтобы он смог прочувствовать силу человеческих ловушек на себе.

Кошку бы в фарш порубило, сделай та один неверный шаг или взмах хвостом. Лесовка сделала попытку ее спасти. Набрала в пригоршню листвы, подождала, пока человек скроется за деревом и направилась к кошечке.

— Ягодка, иди скорей сюда. На, вкусняшку, — подкрадывалась Василиса ближе, но кошка взглянула на навязавшуюся нечисть, как ведьма на испанский сапог инквизиторов.

И дала деру, ловко перепрыгнув через ловушки. Человек, к сожалению хозяйки леса, капканы обошел.

В кармане у Самойлова зазвонил телефон, Федор.

— Алло… Где-где? В лесу… Кричал… И я тебя не слышал… Деревья? Обычные, лесные — и елки и не елки. Елки-палки, ты меня вытащишь отсюда?… Мох? Мох на деревьях, есть… Откуда я знаю, где юг, а где север? Я компас не брал. Мы вроде по грибы собрались, а не в турпоход… По солнцу определить? Да тут деревья повсюду, все небо верхушками закрыли, не понятно, откуда светит. Может костер развести? Листьев побольше накидаю, ты меня по дыму и найдешь. О, девушка! Стойте! Жбанов, я тебе перезвоню. Я человека встретил! — Костя нажал кнопку сброса, убрал телефон в джинсы и побежал за удаляющейся девушкой. — Стойте! Я вам ничего не сделаю. Мне самому нужна помощь, я заблудился, — кричал в гущу деревьев Костя, не поспевая за испугавшейся незнакомкой, — куда она опять делась? Вот она! Де-евушка! Вы босиком? Тут, кстати, змеи есть…

Константин долго и самозабвенно гонялся за лесовкой. Вскоре она завернула за очередное дерево и словно растворилась. Зато опять появилась черная кошка. Мистика.

— Чур, меня! — перекрестился Самойлов, до сегодняшнего дня не верящий ни во что потустороннее.

Он шарахнулся в сторону от черной бестии и двинулся через бурелом, стараясь не испортить одежду. Вскоре снова появилась тропинка, однако впереди его ждал сюрприз. Вверху меж двух сосен несложными чарами висело поваленное дерево, словно перекладина. Под коварной лесиной, вилась завороженная тропа и пройди Костя под ловушкой, сработал бы магический звоночек, после чего старое дерево упало бы ему прямо на голову. Раз и несчастный случай.

Константин, не о чем не подозревая, широкими шагами подходил к ловушке, остался метр до звоночка…

Лесовка в нетерпении наблюдала за происходящим из кустов.

Внезапно снова зазвонил телефон и Самойлов остановился, чтобы в очередной раз поговорить с Федором.

— Алло… Да, ты представляешь? Девушка, настоящая. Только дикая какая-то. Я за ней уже полчаса гоняюсь… Какие галлюцинации!?! Обычная девушка, красивая. Вся такая в зеленом с листиками, на голове венок из цветочков, еще она босиком… Я вот тоже подумал, что это странно. Все-таки лес, шишки, — Константин ненадолго замолчал, а потом неуверенно продолжил, — слушай, Жбанов, а может правда глюки?… Нет, грибов не ел!.. Траву не курил! Ты на что намекаешь?… Жбанов хватит лясы точить. Ты меня сюда завел, ты и вытаскивай! Скоро стемнеет. Делай же что-нибудь!.. Не знаю, что в таких случаях предпринимают, вызывай МЧС, кинологов… Какие двое суток, если ты помнишь у меня сегодня свидание. Если оно сорвется, то я тебя… Понял он. А мне-то, что теперь делать?

Пока Самойлов общался с другом, из кустов вышла кошка и села возле его ног, подметая хвостом тропинку в опасной близости от магического звоночка. Василиса, переживающая за будущего питомца, обезвредила ловушку и снова не поймала Ягодку, последняя ловко скрылась в подлеске, как только нависшая над человеком опасность исчезла.

Константин спокойно пошел дальше, уверенно ожидая увидеть шоссе за каждым кустиком. Вскоре он заметил краем глаза движение сбоку. Черная котяра семенила рядом, ловко, при ее упитанной комплекции, перепрыгивая через корни и ветки. Самойлов прибавил шагу, кошка не отставала.

— Чего привязалась? — рыкнул Константин и припустил, что есть духу.

Он бежал и дико озирался по сторонам. Ветки царапали лицо, крапива обжигала руки. Заметив, что погони нет, сбавил темп, постоянно оборачиваясь назад. В очередной раз, оглянувшись, он не заметил появившегося откуда ни возьмись дерева и с размаху врезался в него. Удар был жесткий и звонкий. Услышав удаляющийся женский смех, уверился, что получил хорошее сотрясение. Шишка на лбу стремительно росла и синела, придавая лицу некую пикантность. Самойлов матерился на весь лес.

Ругаясь, он, сам не понимая того, сделал свое пребывание в лесу на время относительно безопасным. Лешие боялись человеческого сквернословия, как огня, временно теряли свою власть над объектом. Чем больше ругани, тем дальше и дольше удалялся Хозяин леса.

Недалеко от распластавшего на земле Константина на старом трухлявом пеньке, покрытым мхом, горделиво восседала кошка, кокетливо поджав под себя хвост. Как показалось Самойлову, она откровенно смеялась во всю пасть. Стало обидно.

— А ну, брысь! Кыш! Пшла! — Константин шикал на кошку и размахивал для устрашения руками.

Потом взял шишку и бросил. Попал в пенек, который развалился окончательно в труху, отчего котяра свалилась в траву и зашипела на обидчика. Самойлов, рыча, подражая собаке, так ему казалось, двинулся на животное. В результате чего оказался покусан и расцарапан. Минут через десять, отдыхая после драки, они гневно пялились друг на друга. Идиллию прервал телефонный звонок.

— Да… Где, где? В лесу все еще, — ответил Константин Жбанову, — я тут кота встретил, хотя скорее всего кошку, больно вредная и настырная, никак от нее отвязаться не могу, ходит за мной и все тут. Брысь кому говорю!.. Почему не прогонять?… Да, чистая, откормленная и что с того?… Федор, ты гений, точно, раз такая холеная — значит, домашняя. Она сможет вывести меня к людям… Все, до связи, может твои волонтеры еще и не понадобятся… Нет, нет, я пошутил — ищите меня скорее. Отбой.

Ягодка забралась на остатки пенька и пристально разглядывала Самойлова, словно ученый в микроскоп неизученный вид микроорганизмов. Такое повышенное внимание к Костиной скромной персоне заставило его нервничать.

— Кис-кис! Я тебя не обижу, — Самойлов запнулся, вспоминая, как вел себя пару минут назад, — извини, я погорячился тогда, был не прав. Пойдем вместе прогуляемся по этому чудному месту.

Кошка таращилась большими песочными глазами на Константина, как на придурка, который отшиб последние жалкие крохи мозгов о твердый ствол дерева, и идти никуда не собиралась.

— Кис-кис, где ты живешь? Покажешь? — заискивал Константин, но кошка почему-то погрустнела и опустила морду, глядя на черные носочки своих лап.

Затем томно вздохнула и гордо, с видом персоны царских кровей, спрыгнула со своего возвышения. Самойлов проигнорировал полный печали взгляд и отправился следом, полагая, что идут они к спасительной цивилизации.

Шли долго. Другими словами, заблудились самостоятельно, назло всем и на радость Лесовке, которая снова была в деле и следила из-за кустов. Радостно прущая через чащу Ягодка никак не желала признавать свершившееся фактом. Подумаешь, лезли по непроходимому бурелому и валежнику? Фи! Какие мелочи. Порванная одежда известных марок? Право же, какие пустяки! Репьи в шкуру набились? Ерунда полнейшая.

Через два часа действие спрея от комаров закончилось и на Самойлове не осталось живого места от многочисленных укусов кровососущих насекомых, которых с лихвой науськивала Лесовка, вскоре он перестал обращать внимание на надоедливый писк комариного пиршества.

— Чтоб у вас наутро голова болела! — с досады он хлопнул себя по щеке, убив очередного комара (или скорее комариху), и злорадно ухмыльнулся.

Вскоре лицо у него эффектно раздулось и скривилось от укусов.

Дальше Константин бродил за Ягодкой чисто из упертости. Надежда, как говорится, умирает последней.

Ноги даже в кедах стерлись до волдырей. Выход из леса, как обычно, найти не удалось. Никто не удивился такой пугающей закономерности, Василиса так совсем обрадовалась. Зато сил не осталось, ноги еле переставлялись, двигались, как в замедленном кино. Улитки, гневно зыркая, сигналили и шустро обгоняли странную компанию, уносясь сломя голову вперед.

— Тот, кто вырастил этот лес, не обладал буйной фантазией, — бормотал Константин, рассматривая пейзаж, который не баловал путников особенным разнообразием, являя уставшему взгляду бесконечные кусты, зачастую колючие, кусачую крапиву, словно голодный зверь, и деревья, деревья, а за ними еще деревья…

Никакого разнообразия. Просто кол с минусом за ландшафтный дизайн.

— Ну, кто так сажает? — спрашивал кошку Самойлов, в сто тридцатый раз проходя мимо пейзажа «три березки под сосной».

— Кто, кто? Леший! — тихо раздалось непонятно откуда.

Константин заозирался по сторонам, грозя себе переломом шеи. Кроме кошки, никого. Слуховые галлюцинации.

Вскоре Самойлов решил, что ему попалась какая-то неправильная кошка, об этом и сообщил Жбанову при следующем выходе на связь. Обычно кошки прекрасно ориентируется на местности и легко могут найти дорогу к людям.

Вот, он влип. Единственный встреченный представитель кошачьей братии оказался бракованным. У Константина затаились сомнения, что либо все это время они ходили кругами, либо в лесу действительно так скучно, как предполагалось изначально.

Почти через час, они остановились у глубокого оврага. Прогресс.

— Мда, полный абзац! Никудышный из тебя провожатый! У тебя в родственниках Сусанины не водились? — вопрошал Константин, обращаясь к мохнатому чуду.

Кошка презрительно проигнорировала издевку и развалилась под раскатистым деревом. Утомилась, бедненькая. Бывает. Самойлов сделал вид, что совсем не устал (на самом деле, жаль было сидеть в дорогих шмотках на голой земле) и остался стоять на ногах, озираясь по сторонам. От скуки принялся сверлить взглядом другой берег, на который просто так с наскока не перепрыгнешь. Овраг не поддавался. То ли оказался особо устойчивым к взглядам человека, то ли он плохо на него пялился, но противоположный берег стоял на месте, и все.

В отдалении раздался голодный и протяжный вой, такой жуткий, аж пробирал до самого нутра. Голос стих, но его сразу подхватил другой, третий, в результате, вой принял множественное число…

— Вот это слаженное пение, любой хоровой дирижер обзавидуется… Чего они там перекликаются? Страшно, аж волосы встали дыбом, причем по всему телу.

Предполагалось изначально, что волков в лесу нет. Наивность — штука наказуемая.

Овраг уже не казался таким огромным, а противоположный берег — далеким. Самойлов отошел назад, оставляя место для разбега. Ягодка привстала и с интересом наблюдала за действиями человека. При очередном завывании волков, Константин, недолго думая, с силой оттолкнулся от земли и с криком «Банзай!» помчался к краю пропасти со скоростью беговой лошади. На скачках стопроцентно занял бы первое место. Добежав, нет, какой там, домчавшись до края, он дерзко споткнулся о неприметно выступающий корень и камнем рухнул бы на дно оврага, но легкий пас рукой Лесовки и корень крепко-накрепко вцепился в ногу, как капкан. Парень не сгинул в провале, а всего лишь с размаху впечатался в отвесную стену грунта, оставшись на том же берегу. Пораженная кошка смотрела на человека, как на гремучую смесь идиота с камикадзе.

Поняв, что нога застряла конкретно, Самойлов стал ныть и жаловаться оврагу на свою несчастную судьбу. Овраг молча внимал, видимо сочувствуя. Расстроившись окончательно, Константин принялся благим матом извещать округе все, что он о ней думал. Так загнул, что зайцы, переборов природную трусость, подкрались ближе, заслушиваясь.

Ругань, словно раскатистый гром, пробежала по лесу, Лесовке снова пришлось удалиться, магия рассеялась, корень ослабил хватку и Самойлов полетел стремительно вниз, судорожно размахивая руками, как крыльями, но взлететь не получилось, как и изменить скорость падения. Законы притяжения никто не отменял. Константин орал и пытался в полете зацепиться хоть за что-то.

Шмяк.

Тело гулко грохнулось о землю, словно мешок с картофелем. Как только шею умудрился не сломать? Везучим Самойлов себя не считал и чертыхался на весь лес. Лесовка теперь долго не могла к нему подобраться.

Константин грустно взирал на испачканную одежду, которая скромно намекала, что у него теперь есть дорогие тряпки. Сверху тревожилась кошка за своего лично избранного хозяина, от беспокойства она чуть сама не свалилась в глубокий овраг в два человеческих роста.

Ночевать в яме Самойлову не показалось перспективным и безопасным, создавалось впечатление, что сыграл в могилу при жизни.

Он подтащил к земляной стене ветки покрепче, которые когда-то сбросили деревья в овраг, и попытался соорудить хоть какую-то опору для ног, стал карабкаться по отвесной стене противоположного от падения берега, цепляясь за выступы и торчащие корни.

Вот, край уже близко, пальцы крепко цеплялись за выступ, голова приподнялась над поверхностью, но сухая земля в самый ответственный момент осыпалась и Константин звучно грохнулся, больно приложившись копчиком о дно оврага. Словом, никудышный из него скалолаз вышел. Увы.

Неоднократные попытки вылезти ни к чему не приводили, склон оврага был слишком крутым и рыхлым, Самойлов снова и снова кубарем скатывался вниз, чертыхаясь на весь лес, надежды при этом не терял и самоотверженно возобновлял попытку покорить неприступную стену. Другими словами, от скуки на стену лез.

Через полчаса тщетных попыток, Константин решил сделать перекур, вытирая с лица крупные капли пота и дыша, как марафонец после призового забега. Он достал из кармана непочатую пачку сигарет, как знал, что пригодится, когда собирался в лес. К слову сказать, Самойлов не курящий человек, гробит здоровье только в особых случаях, когда скучно, например, как предполагалось должно быть в лесу, или во время сильного стресса, как оказалось в реальности.

Он выпустил густую струйку сизого дыма и обозленный решил сорваться на лежавшем в метре от себя камне, пнув его посильнее с досады. Удар отозвался жуткой болью в ноге, защищенной всего лишь мягким материалом кедов. Камень не сдвинулся с места. Самойлов тщетно пытался испепелить его взглядом. Не получалось. Ощетинившись, он схватил камень и зашвырнул что есть мочи вверх, метко попав в Ягодку. Она взвыла от такого безобразия. Камень медленно срикошетил от пушистого тельца и полетел обратно, попав на больную ногу Константину. Последняя чувствовала себя, как жертва после двукратной встречи с асфальтовым катком. Вопль Самойлова слился с воплем Ягодки, дуэтом пронзил тихий лес. У кого-то из пернатых не выдержало сердце и он рухнул в услужливо распахнутую пасть пробегавшего мимо хищника. Еще один минус не в пользу Константина, запомнила Лесовка.