Лесовка

Глава 10. Озеро россы

Утро настало раньше, чем Самойлову этого хотелось. Птицы пели так громко и звонко, будто решили устроить конкурс по хоровому пению. Солнце ярко светило и пробивалась через пышные кроны деревьев, которые находились очень близко.

Внезапно Константин вспомнил, что перед тем как заснул, забрался на дерево. Очень удивился, что не свалился во сне.

Самойлов взял за шкирку кошку, которая, как оказалось, все это время нагло дрыхла на его груди, уютно свернувшись калачиком, и посадил рядом на ветку. Тело затекло от неудобной позы и отдавало болью при малейшем движении. Он огляделся. Куда ни глянь одни деревья. Константин уже давно смирился с тем, что чувство направления в лесу у него напрочь отсутствовало, это тебе не по городу бродить, где у каждого второго прохожего есть навигатор. Больше всего тревожило, как ему удалось забраться на такую высоту? Хотя не удивительно, после таких ночных приключений.

Константин решил позвонить Жбанову, но сеть не ловила.

— Это ж в какую глухомань я забрел, что даже телефон не работает? Нужно скорее выбираться отсюда.

Самойлов принялся медленно сползать на нижнюю ветку, рядом раздалось грустное «мяу!» и кошка, нежно мурлыча, тыркнулась в руку.

— Сама слезешь!

— Мяу! — кошка с укором посмотрел на Константина, мол, я тебя грела всю ночь, а ты, гад, меня бросаешь.

— Навязалась же на мою голову, — он тяжело вздохнул, посадил Ягодку на плечо, та устроилась за место мехового воротника вокруг шеи.

Затем Самойлов честно попытался найти точку опоры для ног. Но кошачья шерсть и хвост без конца лезли в лицо. Нащупав опору, он спустился на следующую ветку.

Хрясть. Раздался треск. Вот так, ни с того, ни с чего.

Дико вереща, как Тарзан сорвавшийся с лианы, он рухнул вместе с кошкой вниз, ломая по пути ветки. Пушистый воротник вместо того чтобы оттолкнуться от своего насеста и приземлиться благополучно на лапы, как истинный член кошачьего семейства, только сильнее впился когтями в шею Константина, пытаясь перебраться на лицо, отчего Самойлов принялся верещать еще громче.

Земля Константина встретила молчаливо твердо, вышибая дух сразу и напрочь. Кошка пыхтела как паровоз и, распушившись как елка, нагло сидела на груди. Самойлов ругался на весь лес и на Ягодку. Затем сдавленно зарычал и предпринял попытку задушить черную бестию, которая расцарапала ему в полете до крови лицо и шею. Но та оказалась шустрее и сообразительнее, стремительно спрыгнула на землю и метнулась во все лопатки в лесную глушь. Несмотря на боль во всех частях тела, Самойлов помчался следом. Котяра удирала с завидной скоростью, изящно огибая возникающие на пути препятствия. Константин почти не отставал, дыша в затылок жертве. Ему в очередной раз не повезло, он споткнулся о толстый корень дерева и запахал носом, ругаясь, на чем свет стоит.

План смертоубийства кошки с треском провалился.

Самойлов остался посреди леса в гордом одиночестве. Он продолжал лежать, распластавшись, на земле, как шкура медведя перед камином загородного дома. В бок что-то больно упиралось. Осмотрев себя, Самойлов обнаружил флягу Жбанова с коньяком. День только занимался, и время для выпивки было неурочное, но Константин решил, что вполне заслуживает глоточек. Не сказать, чтобы ему очень хотелось, но с глоточком оно всегда приятнее. Он отстегнул с ремня фляжку и сделал несколько больших обжигающих глотков. На душе стало намного теплее. Самойлов перевалился на спину и принялся разглядывать верхушки деревьев, думая о вечном и о туалете. В животе громко заурчало, и Константин бросился в ближайшие кусты.

— Р-р-ры! — раздалось рядом в самый ответственный момент.

Самойлов уставился на кусты. Из-за ветвей, шурша листвой, вылезла кошка и тоже уставилась на Константина. Ягодка пришла с мировой, правильно оценив позиции хозяина, в таком положении ее убивать не стали бы.

— Это ты рычала? — ошарашено поинтересовался Константин, проигнорировав тот факт, что животные не разговаривают по-человечески.

— Р-р-ры! — снова раздалось из-за кустов.

— Не похоже, что это была ты.

После ночи в лесу воображение рисовало жуткие картины, страх холодной струей скользнул по внутренностям, сковывая сердце ледяным оцепенением. Самойлов обозвал себя трусом, нервно застегивая джинсы и пытаясь продеть непослушную пуговицу в петлю. Вышел из кустов и обомлел. Прямо на него смотрел волк и скалился. Дикому зверю Константин удивился больше, чем ночью привидению. Волк напряженно принюхивался, шерсть на загривке стояла дыбом.

Самойлов попятился. И тут же наступил на кошку. Заорали почти синхронно. Также слаженно помчались прочь.

Уже через пару минут стремительного бега Самойлов начал задыхаться, в боку кололо, но он, стиснув зубы, старался не снижать темпа. Скоро должно открыться второе дыхание, однако оно, скорее всего, заблудилось в диком лесу или просто не смогло догнать хозяина, который без остановки мчался сквозь чащу.

Поляна с озером Росса появилась внезапно, Самойлов, не успев оглядеться, в очередной раз споткнулся о выступающий из земли корень и пропахал носом траву. Громко ругаясь, перевернулся на спину, и прямо ему на грудь с разбегу рухнула кошка, выдавив последние остатки воздуха. Глаза у Ягодки были, как два подноса, такие же овальные и большие.

Константину сразу захотелось прибить кошку. В этот раз он оказался проворнее и успел схватить за шкирку не успевшую убежать от наказания Ягодку. Рука чуть не отвалилась от тяжести пушистой тушки, пришлось помогать второй. Кошка фырчала, царапалась и вырывалась. А Самойлов никак не мог сосредоточиться и придумать, как отомстить волосатому чудовищу.

Действительно, чудовищу.

Ягодка была вся перемазана грязью, которая благополучно засохла и модными дредами украшала некогда черное и пушистое животное, которое теперь походило на толстую фекалию с глазами. Самойлов решил ее искупать в озере, ведь кошки не любят воду, и заодно самому умыться и одежду отстирать, а то от Ягодки не особо отличался. Он понесся к воде, предвкушая сладкую месть. Забежав по колено в озеро, споткнулся об особо крупный камень, рухнул, как подкошенный и чуть не утопил кошку.

Что тут скажешь? Везло ему сегодня на падения.

Еще немного, и из воды на берег выпрыгнуло нечто мокрое, почти черное и очень злое. Константин схватил Ягодку за хвост и поволок обратно. Перехватив за шкирку, прополоскал верещащее животное несколько раз и выбросил обратно на берег.

Утро началось тяжело. Не успел проснуться, а уже вымотался.

Посмотрел в собственное отражение в воде. Даже сквозь легкую рябь заметил, сколько сил у него отнял предыдущий день. Глаза выглядели утомленными, под ними залегли темные круги. Волосы растрепались, одежда смята, плечи опущены. Глядя в отражение, он видел не успешного и преуспевающего бизнесмена, а растерянного и измученного парня, потерявшегося в лесу. Самойлов плеснул в лицо водой. Прохлада освежала, смывала тревогу и страх. Захотелось искупаться. Константин разделся, и умывание превратилось в купание и стирку.

Молниеносно атаковали оводы. Голодные, злые, словно пираньи, они набросились на свежую жертву. Убьешь одного, на его место налетало несколько новых, больно впиваясь в кожу. Спасение от них было только под водой.

— Некоторые сейчас в Москве в сауне парятся, а я в озере поласкаюсь. Ну, почему же так не прёт?! — огорчился Самойлов, набрав в грудь как можно больше воздуха, и нырнул в кристально прозрачное озеро, с интересом изучая дно.

В прозрачной зеленоватой воде был виден богатый подводный мир. Мягкие и гибкие стебли и листья подводных растений плавно и легко колыхались в такт течению. Маленькие рыбки разрозненной группкой бесшумно двигались в ритмичном танце. При резком испуге они разлетались в разные стороны, как разлетается хрупкая фарфоровая ваза на мелкие осколки при падении с большой высоты, и снова сбивались в общую стайку.

Внезапно он заметил мелькнувшее движение сбоку, затем почувствовал прикосновение к ноге. Самойлов неуклюже развернулся в воде. На него смотрели темно-зеленые, как водоросли, глаза, принадлежащие полуобнаженной девушке. Ее длинные светло-русые волосы плавно витали вокруг хозяйки, загадочно прикрывая наготу. У Константина стал заканчиваться воздух, он всплыл, чтобы быстро вдохнуть кислорода, и тут же нырнул обратно. Прекрасная дива ждала его на том же месте.

«Может мираж? — подумал Константин. — Но какой красивый и желанный…»

Девушка не спеша приближалась, завораживая своей нагой красотой и гибкими, плавными движениями. У Самойлова почти закончился воздух в легких, но его это мало волновало. Вот она уже близко. Он чувствовал нежное прикосновение ее холодных рук — до плеч, груди, живота… все ниже и ниже…

Ноги сковало мертвой хваткой, которая потащила Константина сильными рывками на дно. От неожиданности он выпустил последний скудный запас воздуха, начиная задыхаться, тонуть. Заметил рядом большой чешуйчатый хвост, переливающийся изумрудными бликами. Его уносило все глубже и глубже.

«Почему я не могу вырваться? Что происходит? Это конец…»

Лесовка

Надо отдать должное этому ивашке — смог выжить ночь в лесу. Кто бы мог подумать? С его-то везением. Фантастика. Ну, ничего, отсюда он живым не уйдет.

Я сладостно потирала ладошки.

— Вот и пришел твой конец, выродок цивилизации! — следила за происходящим на озере, прячась в орешнике на берегу Россы.

Купава получила утопленника, а я отомстила. Но почему же, так странно на душе?

— Да, получи, глотни лесной воды, мерзкий Ивашка! — радовался рядом осинник, что все-таки не он попал в руки Купавы.

Потом посмотрел на черную кошку, которая нервно суетилась на берегу, и загадочно произнес:

— Фимиарта только жалко, ведь это вымирающий вид. Такой экземпляр пропал, а может и последний экземпляр в своем роде.

— Что значит, пропал? — я в ужасе уставилась на Остапа.

Этого пункта в моем плане не было.

— Ну, ты и дремучий лес! Всем известно, что жизнь фимиарта обрывается с последним стуком сердца своего хозяина. Человечишка последний раз уже вздохнул, второго раза Купава ему не даст. Вот-вот и кошка окочурится.

Меня пробил озноб от такого откровения. Я так надеялась, что со смертью ивашки, кошка станет моей и только моей. А теперь оказывается, я сама виновата в гибели ни в чем неповинного существа!

Дура! К тому же сентиментальная.

Я бросилась воду. Ни секунды промедления! Доплыть. Остановить. Рывок. Еще рывок.