Лесная ведьма

Глава 3

На обратном пути забрали Глеба. Поставили его, ничего не соображавшего из-за ушибленной головы, на ноги, и, пока Матвей и Мирна держали его чуть не на весу, Мстислав быстро закинул руку школяра себе на плечо и сам потащил его. И снова Мирна выдохнула: нет, это счастье, что Мстислав так силён!

Далее подняли Дару, которая разрыдалась при виде появившихся: она, видно, решила, что все погибли и она осталась совсем одна в чёрном, враждебном ночью лесу. Её вели уже дозорный и ведьма. Мирна помалкивала, собиралась молчать и дальше, но не выдержала. В одном месте, неудобном для переноса, когда все трое здоровых перетащили через ручей Глеба, а потом перевели и согбенную от боли Дару, ведьма спросила:

- Мстислав, а вдруг, пока мы здесь, там без твоего пригляда кто-то из дозорных в твою сеть попадёт? И ежели твоя метка не поможет? А он уйдёт?

- Понимаю твою тревогу, - устало улыбнулся тот. – Не бойся, не уйдёт. От сети я тяну за собой магические нити. Если кто их заденет – сразу почувствую. А когда вернусь – разыщу сразу.

- Благодарствую, Мстислав, - тихонько сказала Мирна.

Перед тем как спросить, немного страшилась, что он огрызнётся на неё, напомнив, кто она – всего лишь ведьма, и кто он – сильный маг, а потому более умён и поэтому предусмотрителен. Но нет. Снизошёл, объяснил. И Мирна дала себе зарок не лезть больше со своей заботой, когда не надо.

Зареклась – и вздохнула. А ведь впереди – свара с Глебом из-за его фамильяра.

Когда добрались до избушки, ведомые подсказками Мирны, до горницы не дошли – в задней, хозяйственной половине избы обессиленно повалились на все обнаруженные полати и скамьи. Мстислав – единственный, кто побеспокоился развесить магические огни освещения по стенам, прежде чем устроить Глеба на топчане возле холодной печи. А Мирна уже чуть позже затеплила найденные лучины.

Отдохнуть не получилось. Едва только расслабились, как Мстислав, усевшийся было за кухонный стол, резко поднял голову.

- Олег позвал! – выпалил он и с досадой, смешанной с облегчением, встал из-за стола. – Живой-таки… Он не знает, где мы. Я пошёл искать его. Матвей, ты за старшего!

- Буду! – откликнулся дозорный.

Сначала Мирна удивилась, почему за старшего Матвей, а потом усмехнулась. Кто ж ещё. И командира часто замещал. И среди остальных самый опытный. И знает, как командовать даже в такой ситуации. Правда, призналась она себе, трудно предугадать, сумеет ли он противостоять Глебу, когда тот очнётся. Школяр и дозорных считал людьми, не стоящими уважения. А уж подчиняться им…

Хлопнула толстая дверь избушки за спешившим из неё Мстиславом.

Мирна, опустив глаза, осторожно осмотрелась. Она хотела в первую очередь приняться за раны Злюки. Но знала, что скажет Матвей.

- Сумеешь их травами?.. – с привычной для него недоговорённостью спросил дозорный, наклонившись к ведьме и кивая на насторожившуюся Дару, а потом на Глеба.

- Сумею, - ответила Мирна и встала с полатей возле печи.

- Я схожу за водой, - проворчал Матвей. – Слышал – где-то рядом родник ли, ключ ли звенит.

И пошёл к углу, где стояла разная скудная утварь.

- Слева от выхода, - машинально предупредила ведьма.

Первым делом Мирна сняла свой плащ и бережно, чтобы не навредить Злюке, повесила его в запечье. Мокрый. Пусть просушится. Вместе с кошаком. А потом взглянула на ястреба, притулившегося на крюке, вбитом между брёвнами избы.

- Сиди, - негромко велела она и вышла, унося за собой неотрывный взгляд Дары.

Девчонка-маг следила за ней так, точно ждала какого-то подвоха.

Мирна перешагнула порог из тесных сеней в тающую ночь. Постояла близко к избе, нашла старую корзину – с торчащими из неё лозами, но всё ещё добротную, и заторопилась: судя по теням, которые обретали отчётливость, и впрямь скоро рассветёт. Некоторые травы надо бы собрать либо до рассвета, либо после. Так что…

Когда она достаточно отошла от избушки, послышался новый стук двери: Матвей вышел за водой. Прошёл мимо ведьмы всего в двух шагах, не заметив её.

Калитку во двор она оставила за собой незакрытой.

Выждав, когда шорох и шелест его шагов растворятся в бледнеющей ночи, Мирна спокойно пошла в противоположную сторону. Найдя местечко поглуше, она огляделась и села сначала на колени, а затем легла.

Сколько так пролежала – не знала. Но вскоре лес напитал свою ведьму силами и основными тайнами. Когда Мирна открыла глаза, тёмно-синее небо вкрадчиво поблёкло, меняя свои краски на тускловатые предутренние… Ведьма встала и огляделась, держа перед глазами образы раненых школяров и утомлённых дозорного и мага.

…Корзину с редкими в октябре зелёными травами, ветвями, шишками, орехами, грибами и ягодами вперемешку (не до разбирательства!) Мирна доволокла до избы с трудом, хоть далеко и не ходила. Как и ожидала, Мстислава в доме ещё не было.

К её приходу Матвей отмыл прокопчённый в несколько слоёв сажи чугунок, а потом воспользовался оставленными ею лучинами и затопил печь, благо дрова нашлись возле порушенного крыльца.

Дара дремала, и ведьма не стала её будить. Отраву на животе водяной дух девчонке-магу хорошо вычистил, и рана – глубокая царапина – постепенно затягивалась.

А вот с Глебом пришлось повозиться. И очень хорошо, что Мстислав предусмотрительно так и не привёл парня в себя.

Мирна отдала Матвею пучок отобранных трав и велела заварить его в чугунке. А пока чай, снимающий утомление, готовился, вылила готовый кипяток в другой чугунок. Матвей, с жадностью накинувшийся было на орехи и ягоды, быстро подошёл к ведьме и помог переворачивать тело школяра так, как ей надо. С его помощью ведьма обложила ноги и голову Глеба обваренными в кипятке листьями и травами, а потом обернула травы так, чтобы, двигаясь, школяр не уронил исцеляющей зелени.

Затем подошла к Даре. Та от возни проснулась и угрюмо наблюдала, как Матвей и Мирна копошатся над Глебом. А узрев Мирну перед собой, хмуро сказала:

- Я сама…

- Ничего, - легко сказала ведьма. – Я только чуток тебе помогу, а дальше ты и впрямь сама.

Не успела девчонка слова против сказать, как оказалась уложенной на полатях. Мирна уверенно задрала ей жилет и рубаху, после чего так жёстко обработала остаточные следы раны, что Дара только попискивала под её руками. Матвея Мирна на помощь не звала: знала, что сама справится, да и девчонка могла бы запротивиться открывать живот при дозорном. Тот следил за врачеванием со стороны, время от времени подкладывая найденные коряги в печь, а потом и вовсе вышел – заново принести воды. Той понадобилось много: и отмыться, и для готовки… Так что дозорный сходил к ручью не один раз, выливая принесённое в большой котёл рядом с печью.

При нём же, вернувшемся, Дара ошарашенно высказалась:

- Мирна, ты совсем другая… стала.

Ведьма бы только промолчала, но за неё ответил Матвей:

- Дык… лесная же. Хозяйкой здесь она, в лесу.

Мирна со вздохом хмыкнула, а потом всмотрелась в окошко, занесённое давней пылью и лохматой от старости паутиной. В лесу совсем посветлело. Ведьма оглянулась на своего фамильяра и открыла входную дверь.

- Полетай.

Матвей помялся немного, глядя на лес в раскрытой двери, а потом махнул рукой:

- Видел там – ручей в заводь уходит. Схожу, посмотрю. Мож, пескаришку какого добуду.

И ушёл.

А Мирна занялась Злюкой. Достала плащ из запечья и осторожно положила его на кухонном столе. Кошака из кармана не вынимала, чтобы лишний раз боли не причинить. Отогнула вокруг него ткань и снова принялась врачевать. В избе тихо, а потому Мирна, сосредоточенная на том, чтобы правильно собрать и уложить все переломанные косточки кошака, благо артефакт Мстислава продолжал обезболивать, аж вздрогнула, услышав вопрос Дары:

- Это же Глебов Злюка, да?

- Он. В кустах нашла.

И снова тишина – только огни лучины потрескивали над столом.

Начиная целить Злюку, Мирна дверь во двор, а значит – и в лес не закрыла. И лес всеми силами помогал ведьме справиться со сложным врачеванием. Порой Мирна впадала в настоящее забытье и словно становилась частью заглядывавшего в избу леса. Она чувствовала, как потоки то ли воздуха, то ли чего-то иного, колдовски невидимого, поправляют движения её рук, ведут их и подсказывают, что делать далее. Иным зрением она видела эти потоки, которые обвевали несчастного кошака, успокаивая его и не давая дёргаться от боли. Обвевали, успокаивая, и целительницу, чтобы и она не дёргалась и поневоле не заставляла «болезного» испытывать страдания из-за нечаянно задетых ею переломов и ранок. Да, артефакт, оставленный Мстиславом, всё ещё работал. Но Мирне иной раз казалось, что его сила растерянно замирает при мягком столкновении с силами леса. Ведьма чуяла эту растерянность, когда две силовые волны, как волны воды или воздуха, вливались друг в друга.

Раны Злюки были сложнее, чем у Глеба и, тем более – Дары. Приходилось делать перерывы. И тогда ведьма, пошатываясь от ощутимого напряжения, выходила во двор и вновь ложилась на согнутые травы и ветви кустов. Повезло, что Матвей застрял где-то у ручья, а школяры – в основном, конечно, Дара, слишком устали от боли и пережитого ночью, чтобы встать и сделать хоть шаг по избе…

Бездумно глядя в небо, постепенно ярко синеющее сквозь чёрные ветви деревьев, Мирна позволяла лесу наполнять себя силой, а потом возвращалась в избу. Иногда вместо перерывов, которые проводила в травах, она шла из задней избы в горницу и мокрой мешковиной убирала в ней нанесённую грязь, готовя помещение к прибытию новых гостей. А когда закончила целить Злюку, Матвей принёс немного тех самых пескаришек и сам принялся за готовку ушицы. Поворчал ещё: мол, мужская это обязанность – ушицу править! И Мирна первым делом сама кинулась к ручью и, сбросив с себя одежду, погрузилась в колюче ледяную воду, промыла грязные от лесной шелухи тёмные волосы да смыла с себя усталость, утомлённо предвидя, что вскоре вновь придётся заняться кем-то из раненых. Ждать, пока волосы высохнут, не стала. Некогда. Заплела косы, то и дело потряхивая руками, чтобы мокрые волосы ложились так, как надо. Как брезгливо она морщилась, одеваясь после мытья в старое и запылённое, – даже усмехалась потом печально, пока шла к избушке, снова собирая по пути новые травы, нужные для лЕкарства.

И смутное предвидение оправдалось.

Когда она распределила травы по степени нужности (часть из съедобных забросив в ушицу Матвея), когда кошак, с перевязанными лапами, с залепленными травой ранками на голове и на мордочке, был положен на прогретую печь и накормлен рыбой без косточек (Матвей выполнил своё желание и сумел обеспечить обед), вернулся Мстислав. Не один. Вместе с Олегом он привёл чуть не повисшего на них, еле стоявшего на ногах Юрия, дозорного.

Зорко оглядевшись, Мстислав обратился к Мирне:

- Куда нам его?

- В горницу, - заторопилась растерявшаяся было от неожиданности ведьма (была уверена, что дозорных, кроме Матвея, в живых больше нет, разве что в плену), открывая дверь в переднюю. – Там скамья есть широкая. На неё и положите.

Юрий был любимцем среди дозорных. Балагур и бывший церковный певчий, искусный рассказчик, он умел смешить даже тех, кто считал себя серьёзным человеком.

А сейчас он «стоял» невообразимо бледный («Краше в гроб кладут!» - ужаснулась Мирна), поддерживаемый двумя магами, терпеливо ожидавшими, пока ведьма смахнёт со скамьи какие-то истлевшие тряпки, которые ранее не додумалась убрать. Порой дозорный пытался поднять голову, но на полдороге она вновь бессильно падала да так, что Мирна, впервые увидевшая, что происходит с Юрием, испугалась ещё, как бы чего с шеей не случилось. Переломает позвонки – залечить такое не для её умений и сил.

Когда дозорного уложили на скамью, Мирна быстро проговорила, встревоженно глядя на обоих магов:

- Идите к Матвею. У него там ушица и чай, силу дающий.

Они даже улыбнуться не сумели в ответ на её чуть ли не приказ, только кивнули и ушли. С порога, прежде чем перешагнуть, Олег, белобрысый и такой же крепыш, как Мстислав, оглянулся и глухо сказал:

- Кровь из него пили. Сумеешь помочь?

На этот раз кивнула она, уже склонившись над бедолагой:

- Посмотрю. С чего начать, Олег Палыч?

- Зови по имени, - велел тот, - обстановка сейчас не та, чтобы по отечеству. А начни с левого запястья.

И ушёл в заднюю, дверь не закрыл, но это и к лучшему.

Поначалу ведьма с испугом уставилась на принесённого дозорного, который-то и дышал так, будто и не дышал вовсе. Но что ещё хуже – грудь его не вздымалась, как надо бы, когда человек дышит.

Переломы, ушибы, ранения – это одно. Но почти обескровленный человек?.. В жизни не встречала такого, хоть и слышала о том.

Мирна только подняла руку Юрия, как глубоко вздохнула. Запястье дозорного было не то чтобы укушено – прокушено. Осторожно, внимательно вглядываясь в рану, снова вздохнула – на этот раз с облегчением: кость не прокусили. Кажется, на Юрия напала одна из тех змей, которых нелюди использовали то ли в качестве боевых, то ли таких вот диковинных фамильяров.

Она изучала запястье Юрия и одновременно слушала, как сильно льётся вода в задней: маги умывались. И только одна мысль: среди магов есть целители – почему ни Мстислав, ни Олег не помогли Юрию?

Наконец Мирна опомнилась: потому что из четырёх магов крепостцы именно Мстислав и Олег не целители. Они только по-своему запечатали, заговорили остатки крови из ран дозорного. Остальное сделать обязана она, ведьма.

А опомнившись, принялась действовать так, как делала, растерявшись: сбегала к мужчинам – точнее, мимо них, к «своей» корзине. Схватила её. Сильно поуменьшившееся содержимое дополнила, бросив в неё охапку добычи, что принесла после умывания в ручье, и поволокла травы в горницу. Здесь поставила корзину возле лавки с Юрием. Затем решительно выколупала из низкого оконца мутное и грязное стёклышко. И встала между потоком свежего ветра, густо пахнувшего лесным духом – грибов и палой листвы, и скамьёй с почти обескровленным человеком.

Осторожно заглянул Матвей, занёс чугунок с вновь вскипячённой водой и пару относительно чистых мисок. Тут же удалился, чтобы не мешаться ведьме под руками-ногами. А Мирна привычно послала навстречу лесному ветру образ Юрия…

И через мгновения сноровисто принялась за работу. Может, предвидение ведьмовское, а может – сам лес знал, что принесут человека с единственной, но весьма сложной раной, но в корзине последняя охапка трав содержала и вытягивающие яды, и снимающие воспаление. Так что ведьма, счастливая, что не надо бежать из избы и искать новые травы, начала создавать снадобья для внутреннего приёма и для обкладывания ран на руке Юрия.

А ещё она слушала негромкий разговор в задней избе. И становилось тревожно. Мало того – они тут малочисленные и прячутся, так ещё и почему-то Олег Палыч считает, что нелюди могут устроить для леса что-то плохое. Гнала от себя мысли о лесном пожаре, но инстинктивно понимала, что маг говорит именно о нём. Робкий голосок Дары заставил вновь вздохнуть:

- А может, мы успеем выбраться отсюда, до того как они подожгут лес?

- Речь не о том, - недовольно сказал Мстислав. – Речь о том, сумеем ли мы что-то сделать, чтобы лес остался в своих границах. Нет гарантий, что они таким образом не собираются увеличить собственные земли.

- Ежели они будут стрелами огненными бить по лесу… - задумчиво сказал Матвей, и ведьма чуть не застонала, представив себе умирающий в огне лес. – Они ведь полосой встанут – редкой, потому как у них своих-то воителей не так много. Можа, сумеем их по одному-то подстрелить? Винтарей-то у нас есть маленько. Пару-тройку собьём с линии, а остальные, можа, и напугаются, сбегут. Оченно они не любят грома нашего ружейного. Как думаешь, Олег Палыч?

- Да, подумать надо… - невпопад ответил маг. – Мстислав, что скажешь?

- Пока шёл к тебе на зов, присмотрелся к ним. Язык-то у них почти наш… Одна группа стояла довольно близко к лесу. Насколько я понял, они чего-то там ждут. Вроде как… если на военном-то языке, наверное, даже лазутчика. А уж потом могут и поджечь.

- Это как – лазутчика? – обеспокоился Матвей. – К нам сюда, в лес, подослали?

- Не знаю, подослали – нет ли, но кто-то у них тут, в лесу, имеется. Будьте осторожны. Без сопровождения в лес отсюда не выходить! Меня все поняли?

- Все, - расстроенно ответил Матвей и тут же полюбопытствовал: - Олег Палыч, а как ты Юрия-то нашего нашёл?

- На змея наткнулся, - объяснил маг. – Тот из него кровь пил – меня не заметил. Так пил, что аж чавкал. А мне это чавканье на руку было – подобрался ближе и кортиком ему башку перерезал.

Олег Палыч когда-то служил на военно-морском катере, так что упоминанию кортика никто не удивился.

- Отбил в сторону змеюгу, а под ней – Юрий. Ну и принялся его тащить подальше от опушки. Эти змеи у них, кажется, связь какую-то имеют. Спрятаться не успел – а уже за нами двое бегут, со вторым змеем. Пришлось свернуть в бурелом. Туда они не осмелились влезать. А тот змей, что вторым был, вряд ли учуял наши следы. Был бы он обычным, но при нелюдях и этот стал… - Олег Палыч вздохнул.

Потом они заговорили о не самом интересном для ведьмы: подсчитывали оружие, которое при них оставалось, и думали о кратком набеге на сгоревшую крепостцу, чтобы посмотреть, не осталось ли в ней оружия – в укромных схронах, которые Светогор доверил магам… Впрочем, насколько поняла Мирна, схроны эти, скорее всего, тоже сгорят, когда крепостца обрушится в уголь, потому как каменного в крепостце маловато – сплошное дерево…

Усыплённый Юрий уснул мгновенно. Неудивительно – при такой-то его слабости. Ведьма закончила перевязывать ему запястье – и тихий шорох заставил её взглянуть на открытое в лес окошко. Испугаться не успела, хотя мелькнула мысль о том лазутчике, которого подозревал в лесу Мстислав. Но, вцепившись в узкий подоконник и пригнувшись под рамой, в комнату заглядывал Янис.

«Мирна-Мирна-Мирна! Я нашёл того, который нас испугался! Пойдём со мной!»

Вот теперь, после сообщения фамильяра, ведьма испугалась. В мозгах застряли слова Олега Палыча о лазутчике. Поэтому она укрыла Юрия ветхой тряпкой (всё теплее) и приказала Янису:

- На плечо! Одна не пойду.

«Ох, Юрий-Юрий-Юрий! Живой!» – обрадовался ястреб, с плеча ведьмы углядевший раненого дозорного. Юрия любили все фамильяры, и даже кошак Злюка на него не огрызался и не шипел – разве что сторонился, непривычный к ласке. Очень уж добродушен был дозорный со всеми птицами и зверьём магов и ведьмы, любил с ними повозиться и даже поиграть.

Мирна вставила стёклышко в дряхлые рамы оконца и вышла из горницы.

- Юрий выживет, - доложила она, глядя на усталых и засыпающих после сумасшедшей ночи магов и дозорного. – У меня тут Янис говорит, что нашёл живого из наших. Он недалеко.

- Человек? Фамильяр? – уточнил Мстислав, чуть поморщившись.

Мирна поняла мага: кажется, он единственный набегался так много, что вот-вот свалится с ног и заснёт на том же месте. Ей-то легче: успела на лесных травах полежать и сил набраться.

Она вопросительно взглянула на Яниса.

«Зверь», - клекотнул тот.

- Фамильяр.

- Он в самом деле близко?

- Янис предложил мне сходить за ним, - объяснила ведьма. – Значит, он думает, я и одна могу его привести сюда. Пойду? – испросила она разрешения.

- Если ты с Янисом, он же предупредит тебя об опасности? – проговорил Мстислав. – Или мне выйти с тобой?

- Нет-нет! Я сама сбегаю, - торопливо отказалась от сопровождения Мирна.

И быстро и в самом деле пробежала мимо мужчин к входной двери, придерживая на плече фамильяра. По пути проследила: Дара сидела, иногда трогая свой живот, словно не веря, что он больше не болит. «Лучше бы занялась восстановлением магических сил», - сердито подумала ведьма, переступая порог. Глеб как был ею уложен, так и не сдвинулся с места. Пусть. Пусть отоспится, а уж потом она ему повязки из трав сменит. Дня два, а то и одного достаточно – а там и сам встанет… Жаль, к кошаку в запечье не заглянула – как он там, на печных камнях, Матвеем прогретых. Ладно, потом успеет.

Лишь однажды мелькнула опаска: а если там, куда позвал Янис, зверь большой? Сумеет ли она дотащить его до избушки лесничего? Ежели раненый-то… И по дороге принялась вспоминать, кого мог найти Янис.

Долго не прошли.

Чуть не упала, когда ястреб сильно оттолкнулся от наплечника, слетев со своего «насеста» и тут же ринувшись в ближайшие кусты. Значит, пока неизвестный, фамильяр и сам шёл к лесному жилищу? Янис из кустов помалкивал – тоже страшился издавать лишний раз клёкот, когда враг неподалёку.

- Ух ты… - почтительно сказала Мирна, сунувшись в кусты и созерцая громадного чёрного пса, чья квадратная морда немедленно поднялась посмотреть на того, кто вторгся в его укрытие. – Макс? Макс! Ты ранен? Узнаёшь меня? Идём-ка со мной. Здесь недалеко дом есть. Там тебя накормят, а я осмотрю, если тебе будет нужна моя помощь.

Короткошёрстный громадина-пёс с трудом поднялся на лапы, обнаружив тем самым довольно внушительную рану на боку.

- Выбирайся-ка на тропу, - тихонько велела ему Мирна. – Я тебе порез-то осмотрю на свету, а потом пойдём в дом.

Пёс, пошатываясь, вышел на тропу. Рана и впрямь была внушительной, но такую этот громадина мог бы вытерпеть до времени помощи. Значит, его шатание связано с чем-то другим. Вспомнив плачущую Дару, Мирна насупилась. Пёс принадлежал третьему из четырёх крепостных боевых магов – Ингвару. Единственному из магов, кто работал вместе с фамильяром.

Так не сотворили ли шаманы нелюдей с этим псом ту же штуку, что с Дарой и Найдой, выкачав через пса силу мага – а то и наоборот?

- Потерпи, - попросила Мирна, вставая перед Максом на колени и насторожённо обнимая его за шею, одновременно перепосылая ему силы и стараясь разглядеть, что именно произошло с псом и его хозяином. – Сейчас отдохнёшь…

Посидев на коленях перед обнимаемым чужим фамильяром (ястреб не возражал против такой помощи чужому), она встала и медленно пошла по тропе, то и дело оглядываясь на бредущего следом за ней пса. Только свернули по тропе к дому, как навстречу им поднялся Мстислав. Кажется, он вышел ждать их, чтобы сразу узнать все новости. И с надеждой потянулся к Мирне:

- Что? Что с Ингваром?

- Они выкачали из него все силы, - сухо от горечи ответила ведьма. – В качестве добычи он был им не нужен. А когда он умер…

И расплакалась.

Неожиданно Мстислав шагнул к ней и обнял, прижимая к себе.

- Прости, Мирна. Но теперь вся надежда на тебя и твоё умение читать лес. Не надо бы слабеть тебе. Успокойся побыстрее. Нам нужна ты сильной и легко слышащей всё, что происходит в лесу. Успокойся.

Он разомкнул поддерживающие объятия и подошёл к Максу. Пёс тяжело дышал, но его глаза уже смотрели жёстко – после помощи от ведьмы, – без поволоки тусклой немощи. И он не возражал, когда маг взял его за ошейник и ввёл в избушку.