Лесная ведьма

Глава 1

Мирна очнулась не сразу. Сначала почуяла, что её тело – с прояснением сознания – наливается постепенно тяжелеющей, прижимающей к земле болью. Затем эту боль перебили чьи-то жёсткие, сухие пальцы. Слишком тонкие и жилистые для человеческих. Они вцепились в её запястье, бесцеремонно вонзаясь когтями в кожу, и судорожно трясли руку. А в голову начали лезть панические вскрики: «Вставай! Вставай! Мирна-Мирна-Мирна! Вставай! Они близко!»

Ведьма с усилием подняла голову, разомкнула веки. Ястреб Янис, фамильяр, яростно тряс её руку и посылал в её голову сигналы тревоги.

Застонав, Мирна со сломанных сучьев медленно перекатилась набок и, с великим трудом приподнявшись на локтях, огляделась, машинально обирая с лица грязь и отдирая сухие травинки, впившиеся в кожу… Темно. Поздний вечер, и высокие деревья, стволов которых и не разглядишь в частом орешнике, обступали чёрными стенами.

Бой с отрядом «той стороны», напавшим на приграничную крепостцу, закончился плачевно не только для неё. Как уж она сумела отползти к лесной опушке – даже сейчас не могла бы объяснить. Вспоминалось что-то совсем уж невероятное: она не отползла – её откинули... Или отшвырнули?.. Но голова болела, и лежала Мирна сейчас среди деревьев, а слишком просторный просвет впереди подсказывал, что Янис прав – и пора бы сбегать отсюда. Иначе плен. Возможно… А может, и никакого плена – убьют на месте. Если не что похуже. Вариантов много.

Но вот встать… Ястреб, подпрыгивая, приблизился к её лицу и замер. Мирна уловила, как он едва заметно вздрогнул и чуть сжался. Странно. Обычно Янис выстрелов из винтарей не боялся… Но следующие звуки: близкий высокий вскрик сразу после выстрела и близкий треск сломанных под чьей-то безжалостной ногой тонких костей, – подсказали, что выстрелы… «Та сторона» добивала не раненых, а их фамильяров.

«Ми-ирна-Мирна-Мирна!» - вновь мысленно вскрикнул Янис, подгоняя раненую ведьму. Она поверхностно проверила себя: общая боль притупилась, но нога…

«Сил маловато», – сумрачно думала она, ползком втискиваясь в кусты за спиной и надеясь, что «та сторона» не будет слишком пристально осматривать ветви. Да и время суток должно помочь: в лесу вечерние сумерки наступали быстро, а уже сейчас – граница между сумерками и ночью... Янис короткими подскоками, помогая себе крыльями, заторопился рядом. Он-то давно мог бы сбежать подальше от опасности – серый, в тёмных рябоватых крапинах, которые легко скрывали его среди кустов и в траве, тоже пёстрых в начале осени. Да и крылья целые… Но оставить хозяйку не мог. И не из-за того, что покорен ей из-за короткого ритуала крови на верность. Нет, Янис порой так своенравен, что может без предупреждения покинуть свою ведьму на неопределённое время. Но сейчас… Иногда обгоняя её, он то и дело после прыжка вперёд оборачивался взглянуть, не слишком ли она отстала…

То ли раненая, то ли ушибленная (времени нет посмотреть, но ныло ощутимо, а то и приходилось дёргаться от резкой боли), нога здорово мешала быстрее скрыться с глаз. А чужая обслуга налётчиков, как это называлось в цивилизованных странах, зачищала недавнее поле боя от раненых фамильяров совсем близко. Живые-то, пусть и раненые, люди им нужны…

Ни пойти, ни оттолкнуться от земли…

Из последних сил Мирна протиснулась между двумя стволами и с нечаянно вырвавшимся негромким охом выпала в небольшую ложбинку, сплошь покрытую высокой травой. Охнула, потому что увечной ногой ударилась – так сильно, что та подпрыгнула. Отдышавшись, наплакавшись от пронзительной боли, порезала себе ладонь (стихийных сил не хватало, поистратилась в бою – вот и пришлось обратиться к крови) и укрылась под вуалью невидимости, молясь только об одном: чтобы в кустах обслуга чужаков не сумела её разглядеть…

Кажется, она снова впала в забытье, напоследок ощутив мягкие, но нервно раздражающие кожу её лица перья Яниса, прижавшегося к её щеке…

Проснулась глубокой ночью, скованная застывшей было, но с новым дижением проснувшейся болью. Поняла, что выжила и смогла избежать опасности. Не шевелясь, запустила вокруг себя, насколько сумела, поисковую сеть. Площадь прослушки получилась маленькой. Но и того довольно. Полежав уже совершенно проснувшейся, проанализировала всё, что вокруг происходило. Кажется, никого?.. Или все, кто рядом, замерли, стараясь не выдавать себя?..

Янис сидел на её плече, благо руку она вытянула в сторону, и, прижавшись к её голове – к уху, спал. Ночь не его время, хоть и привык… Зато для ведьмы ночь – лучшее пристанище в дурной ситуации. Особенно ведьме лесной…

Мирна, придерживая тоненько заворчавшего ястреба на плече, осторожно встала. Правая нога всё ещё болела, но как-то не очень. В самом деле был только ушиб? Всем телом, но не сразу навалилась на травмированную ногу и, охнув, качнула головой, подтверждая предположение. Скорее всего, кровоподтёк есть, но он не так уж страшен. Правда, оставалось впечатление, что чем дальше, тем больше нога опухает… Пора найти место для ночлега и там уже разбираться с мелкими проблемами.

Шагнула раз, другой… Пришлось снять боты. Ногу постепенно раздувало. В обуви не походишь – так ногу стискивало. Да и брать силы в лесу легче, пока босая. Боты связала меж собой и прикрутила к поясу.

Шла медленно, хоть и видела во тьме. Застывала на месте, чуть только наступала на слишком сухие и оттого вызывающе шелестящие травы или в кучи сучьев, потрескивавших под ногами. Зачистная команда вряд ли пойдёт в чащобу, так что Мирна надеялась, что сумеет отсидеться…

Шагала… Слишком хорошо она назвала своё движение. Хромала – вот правильно. Порой вообще волочила ногу, если приходилось перешагивать коряги или толстые сучья… От постоянной, нудной боли спасали навязчивые мысли, которые крутились вокруг одного: «И зачем именно мне довелось привезти сюда этих юнцов… Но я же не знала, что меня пошлют!.. Не знала, что пограничная крепостца станет целью этих – с другой стороны!.. Не знала, что будет набег…»

Она снова страдальчески поморщилась, вспомнив, как адские змеи чужаков буквально втаптывали в землю командира их маленького отряда; как мучительно умирал под их ударами, словно под ударами чудовищно тяжких и громадных плетей, Светогор. А она, рядовая ведьма, бывшая в тот момент близко к нему, не могла помочь ему. Ведь одновременно она пыталась защитить магов-юнцов и дозорных от более подготовленных к бою чужаков… Мгновенное воспоминание: именно Светогор успел отбросить её подальше от места… своей казни, когда закончились её силы.

«Хватит! – резко оборвала себя Мирна, яростно моргая мокрыми глазами. – Лучше думай об укрытии и о том, как залечить ушиб. А заодно о том, сможешь ли найти хоть кого-то, кто остался в живых, и вернуться в городской гарнизон».

Остановилась и, отдышавшись, опять огляделась. С плеча встревоженно клекотнул Янис. Он плохо видел в темноте, а использовать иной взгляд не любил. Слишком много сил тот забирал у фамильяра.

- Тихо, Янис… Тихо. В лес они точно не пойдут.

Ястреб вновь нахохлился на её плече.

А Мирна присмотрелась. Ведьма, она всегда настороже относилась к любым своим желаниям, особенно к тем, что возникали стихийно. Пусть даже к желанию остановиться.

Так почему она застыла здесь?

Взгляд под ноги. А ведь это лесная тропа!.. Правда, давно не хоженная и постепенно зараставшая травами и мелкими кустами. Значит, неподалёку есть человеческое жильё, хоть и заброшенное. Послала бы Яниса разузнать, но фамильяр устал больше обычного. А так… Пока не дойдёшь – не узнаешь, права ли, что жильё рядом.

Ястреб внезапно сжал лапы на её плече. Не будь на Мирне плаща и наплечника, когти фамильяра впились бы в кожу до крови.

Ведьма перестала дышать, вслушиваясь в ночные шорохи и шелест.

Ничего, что могло бы вызвать беспокойство. Постояв – тая дыхание, Мирна снова поплелась по плохо отслеживаемой тропе.

Янис всего лишь опять переступил лапами на её плече… Ведьма вновь замерла, лихорадочно прислушиваясь. И жёстким морозом ей заткало сердце: кто-то неподалёку то ли тоненько простонал, то ли проскулил.

Сглотнув, чтобы пересохшее горло не заставило раскашляться, Мирна, прикинув, откуда раздался звук, осторожно зашагала по направлению к нему. Кто-то из молодых магов остался жив? Тоже успел уползти в лес?

Не прошла и десятка неуверенных шагов, как впереди и чуть сбоку, резко прошуршала высохшая по осени трава. Будто кто-то дёрнул по ней упавший плащ.

«Иди назад, к тропе, - дремотно выговорил Янис, настроенный на прослушку. – Он ушёл».

- Он опасный? - прошептала Мирна.

«Не знаю. Но нас он испугался».

Положившись на слово фамильяра, легко читавшего «громкие» для него эмоции, она быстро разыскала брошенную было тропу и поковыляла по ней, раздумывая над словами ястреба. Если это был маг или дозорный с «её» стороны, чего он испугался? Хотя, если он истратил магические силы и теперь держится только на обычных, человеческих... Он мог решить, что чужие прочёсывают лес. Что ж... Если неизвестный думает, что сумеет в одиночку пережить ночь, спустя некоторое время она и в самом деле обойдёт приграничную местность и разыщет всех. Если останется кого разыскивать.

Показалось – приблизилась к бурелому. Но заставила себя перейти на иное зрение, и утомлённым, отяжелевшим глазам предстала полуразрушенная халупа, чья густо замшелая крыша по центру провалилась в само жилище. От древности небось. «Здесь – что? Лесничий жил?»

Забор вокруг халупы тоже кое-где почти обвалился. Скорее даже не от ветхости, а оттого, что ползучие травяные плети опутали – и ломая его, и поддерживая на месте.

Пока Мирна искала вход в узкий двор при избушке, не оставляла мысль: «При реке-границе наша крепость. Потом долина между крепостью и лесом. Лес... Вроде и довольно знакомая местность. Я же бегала сюда несколько раз, пока жила при крепости. Но почему эта халупа всплыла только сейчас?»

И, лишь когда перешагнула бревно между двумя растрескавшимися столбами, которые когда-то были частью калитки, додумалась осмотреть забор, да и само ветхое строение взглядом, настроенным на поиск магии или колдовства.

Нашла слабые следы охранной магии. То ли лесничий был боязлив и с кого-то стребовал создать магическую охрану, то ли кто-то из военных магов позаботился, чтобы приграничная избушка стала защищённее...

Дверь из тяжёлых досок стояла крепко. Хотя, когда Мирна осторожно потянула за металлическое кольцо, заменявшее дверную ручку, дверь вдруг поехала так плавно, словно её только что смазали.

Насторожившись, Мирна, прежде чем переступить высокий порог во тьму, на всякий случай выудила из набедренных ножен охотничий нож, сотворила огонь на пальцах и только тогда вошла, переволокла через порог, по впечатлениям, раздутую, будто пережаленную осами ногу.

Машинально отметила, что порог под ногами слабо полыхнул заметной только для ведьмы или магов прерывистой полосой бледно-красного цвета. Да, охранная система на издыхании. Если вовремя не наполнить силой, избушка через год-два превратится в труху.

Но это потом. Мирна огляделась. Странно. Внутри не чувствовалось разрушения, которое она видела, глядя на неё из леса. Крепкая и прочная. Обычная кестьянская изба

Ведьма стояла на пороге между задней, хозяйственной частью избы и горницей, которая еле угадывалась за полуоткрытой дверью. Вот как. Пятистенок. Хоть и мелкий. Пара сухих, скрученных в трубочку листьев на полу подсказала приглядеться к половицам, довольно широкие расщелины между которыми забиты землёй, нанесённой сюда давным-давно. Полати, верхние и нижние, при печи. Если приглядеться, в горнице виднелись два грубых топчана, заменявших кровати. На них настелены неразличимые, пока не подняли, тряпки, похожие на мешковину; грубо сколоченный прямоугольный стол и две скамьи по обе стороны от него, единственный табурет… Да, пусто. Хозяина нет. Значит, можно вернуться во двор, маленький и тесный настолько, что забор под напором травных плетей «падал» чуть не к маленьким окнам.

Глянула на плечо с кожаным наплечником, где сидел ястреб. Со стороны казалось – Янис спал. На деле – с закрытыми глазами прислушивался к лесному шумку, чтобы, уловив подозрительный звук, вовремя предупредить хозяйку об опасности.

Прихрамывая, Мирна снова очутилась во дворе. Тот тоже зарос травами и кустами так, что двигаться в них было сложно. Но Мирне заброшенность здешнего двора нужна. Опять придерживая рукой всё-таки задремавшего Яниса, она легла на густые травы и ветви, упруго и мягко прогнувшиеся под нею, но до земли так и не опустившиеся.

Где-то там, ближе к опушке, возможно, прячутся свои, невредимые и раненые. Мирна очень надеялась, что ребята сообразят уйти подальше в лес. Но ей пойти туда в таком состоянии, как сейчас… И сама помрёт, и раненых сгубит. И главное, что знала и она, и молодёжь: чужаки бродят по опушке, но в сам лес не пойдут. Особенно теперь, когда время – к ночи. Боятся они леса. Привыкли к своим пустошам и приглаженным вечными ветрами лысым холмам, в которых живут, говорят, как дикие звери в норах.

Как только сумела расслабиться на зеленнОй «постели», губы зашевелились, проговаривая первое из заклинаний в перечне самоисцеления. Едва шелест трав и ветвей, склонённых под её телом, затих, Мирна расслышала шелест иной: в границах её власти растительный мир леса принялся делиться с ведьмой своими силами.

Когда перечень заклинаний закончился, Мирна до боли прикусила губу. Сначала она думала, что нога просто ушиблена. Но сейчас, как только изнутри ноги словно начало рваться сжигающее пламя, стало ясно: нога ранена чем-то с отравой.

После первого же её болезненного вскрика, который вырвался непроизвольно, Янис подпрыгнул и покинул ведьму. Скорее всего, ястреб устроился где-то за наличником, которым последний лесничий пытался облагородить свою халупу.

А нога, мгновения назад жёстко раздутая, под безжалостным огнём лесных сил, выжигающих отраву, будто худела на глазах. В невидимом огне исцеления, даже кричавшая от боли Мирна стороной чуяла: нога словно усыхает.

…«Огонь» в мышцах и костях медленно «опал». Ведьма продолжала судорожно втягивать воздух, не смея верить, что жёсткое исцеление закончено. Яд сгорел. Нога ещё будет болеть, потому что теперь начнут восстанавливаться мышцы. Но это уже не в счёт.

Неловко перевернулась и с трав упала на колени. Мгновенно испуганная в ожидании боли, Мирна недоверчиво приняла положение, что нога почти не болит. Чутко прислушиваясь к себе, убедилась, что боли и правда нет и можно шагать, не боясь, что нога откажет.

- Янис…

Тихий клёкот сбоку, от избушки, подтвердил, что ястреб устроился на наличнике одного из трёх оконцев во двор.

- Пойду одна…

Птица издала единственный звук, исполненный недовольства. В темноте ведьма не успела разглядеть его резкого перемещения, но ощутила сильный удар по кожаному наплечнику, который только что вынула из-под плаща, с пояса: Янис в ночном полёте врезался в своё законное место. Ощутила, как ястреб переминается на её плече, устраиваясь удобнее.

- Ты же слышал, что там… - прошептала Мирна. – Ты же знаешь… если что – пощады не будет.

Фамильяр ещё раз потоптался на наплечнике и сел, щекоча ухо ведьмы оперением.

Ответа от него она не услышала. Но и не надо. Своими последними движениями упрямец решительно объявил, что отпускать свою ведьму без личного присмотра он никуда не собирается.

Времени на размышления мало. Если возле опушки и в самом деле кто-то из воинов-дозорных или магов-юнцов остался жив, пора спешить за ними.

И ведьма побежала, хромая по привычке, на всякий случай, и держа ладонь в кожаной перчатке перед клювом ястреба. В начале пути она вспоминала внутреннее помещение лесной халупы, а затем перебирала в памяти всех тех, кто был в пограничном отряде, и тех юных магов, которых она привезла сюда.

Да, неделю назад она привезла в эту отдалённую крепость приграничья семерых школяров – будущих выпускников академии боевых магов. Начальство решило, что эта крепостца (деревянная и примитивная, а потому вроде как неинтересная для противной стороны) будет неплохим полигоном для школяров в прохождении боевой практики перед выпуском.

С того же курса других школяров отправили примерно в такие же крепости.

В маленьких приграничных крепостях дозорных мало. Так и здесь. Всего двенадцать человек – командир крепости, семеро обычных солдат и четверо боевых магов-исследователей. Время от времени они отражали набеги от чужаков-соседей, но настолько редко, что держать из-за них дозор численностью больше как-то не полагалось.

Пограничная река, не слишком широкая, славилась высокими овражными берегами. Крепостца строилась в двухстах метрах от её овражного края. За деревянным зданием – долина при почти засохшем речном русле, давно суженном до едва заметного ручья, чьё начало пропадало в лесу. Долиной «та сторона» и гнала пограничных дозорных и приехавших юнцов к лесу. Точнее – не к лесу и не гнала. Если на произошедшее смотреть прямо – «та сторона» старалась заполучить всех, кто был в крепостце – ну, или уничтожить тех, кто слишком рьяно защищался.

Та сторона… Когда-то давно в бесплодных равнинных пустошах, говорят, упала с небес громадная гора. Лето тогда, говорят, было тёмным и страшным. И в те места, говорят, пройти нельзя было: не пыль, а земля летала по воздуху и горела. А спустя десятилетия, говорят, завелись на тех равнинных пустошах люди-нелюди. Посмотришь – человек, а приглядишься – нелюдь. Говорили – людоедством промышляли. И были – дикари дикарями. А потом и у них, у дикарей тех, упорядочилось что-то. И стало два государства. В одном – том, что Мирна знала, люди как люди, да и справно жили: тут тебе машины, паровозы и всякое иное, что человеку жизнь облегчает. В другом – жили охотой, и не только на птицу или зверя. Обычные люди побаивались границу переходить, хоть и случались смельчаки. Или дурные головы – что уж говорить... А с той стороны набеги редко-редко, но бывали – именно что поохотиться на человека. И что там потом с пойманным было – впору страшные сказки рассказывать…

Мирна не знала, сколько вчера из крепости дозорных и школяров погибло. Своими глазами видела гибель Светогора. Так что строптиво решила искать оставшихся восемнадцать человек.

Темно. Мирна поморщилась: с опушки даже сюда донесло крепкий запах горелого дерева и камня. Крепость сожжена… Сглотнула: и все съестные припасы с нею. А до ближайшего пограничного городка – трое суток пешим ходом. Ладно – лес есть.

Ведьма вышла из-под нависших ветвей самых старых здешних древ и, присев на корточки, притаилась за близким кустом. Раскинула поисковую сеть.

Юнцы, пока ехали в вагоне паровоза к провинциальному городку, где их ждали верховые лошади, показали себя ершистыми. Считали себя умными – последний же курс академии заканчивали. Считали себя умелыми – на практику же ехали перед экзаменами… Но что с их ума и умения, ежели внезапное нападение?.. Знать-то правила знают, а настоящей практики и не было, как себя вести и что делать, если…

Поисковая сеть дрогнула слева. Янис немедленно приподнялся на лапах.

«Девчонка!..»

- Из школяров? – ненужно уточнила Мирна: кроме девушек-магичек, в крепости женщин не было. Ну, и кроме неё, ведьмы.

«Из них».

- Живая? – встревоженно то ли спросила, то ли понадеялась ведьма, поспешно вставая и поворачиваясь идти на сигнальное подрагивание.

«Ранена».

- Которая из двух?

«Дара».

Мирна удивилась. Светленькая Дара, на её взгляд, была самой слабой в группе школяров. И физически, и магически. И – выжила? Или она, ведьма, видела её слишком поверхностно? Впрочем, сейчас это не имеет значения.

Лучше бы под ноги глядела… Мирна чуть не рухнула с рыхлого овражного краешка в тот самый ручей, бежавший к пограничной реке мимо крепостцы. Под злой клёкот потревоженной птицы успела схватиться за ствол орешника, удержалась на ногах – с помощью тонкого ствола быстро съезжая к воде. И зашипела от боли: Янис, незащищённый, боясь, что его собьёт встречными ветвями, быстро переместился на её спину, вцепившись теперь только в плащ. А заодно процарапав ей кожу под ним.

Колдовская сеть предупредила, что искомый человек находится где-то в пяти-семи шагах. Едва не угодив в ледяную воду ручья, Мирна попятилась на узкий, вязкий, глинистый бережок. Здесь укрепившись немного, она снова замерла, вслушиваясь. Первое впечатление, что Дара находится через ручей, пропало. Мирна взглянула направо.

- Дара… - позвала шёпотом.

- Кто там? – испуганно откликнулись из густых, чёрных ночью кустов тальника.

- Мирна. Иду к тебе.

Всего три шага – и она очутилась внутри тальниковых зарослей.

Девушка сидела несколько странно – на бедре, спиной привалившись к двум ивовым стволам. Разбираться во тьме, что у неё, Мирна сама не стала – времени мало, да и опасно: услышат или почуют – как уж там «та сторона» действует, до сих пор никто не знал. Спросила тихо:

- Как ранили? Идти сможешь с моей помощью?

Спросила и разглядела, что Дара сидит, держась за живот. Потому на бедре, что так удобнее держаться за живот… Плохо дело. Девчонка и сама это понимала, потому и промолчала в ответ на вопрос.

- Чем тебя?

- Кажется, арбалетным болтом.

Ведьма присела перед девушкой-магом. Услышала короткое и частое дыхание.

- Жжёт? Сильно?

- Да…

Значит, болт тоже был отравлен.

- Рана глубокая?

- Нет. Кожу содрали. Болт ободрал жилет на животе. Мимо процарапал…

- Тебе удобно так сидеть?

- Пока да.

- Есть в твоих умениях врачевание? Целительство?

- Есть… Только… сил не осталось. – Девушка затряслась-зашлась в плаче. – Они Найду ранили и через неё мои силы тянули, пока та не умерла. Я на последнем шаге как упала, так и сижу здесь – всё жду, когда и меня… тоже.

Найда – фамильяр Дары. Псина дворянской породы. У «той стороны» своих магов или ведьм-ведьмаков нет. Зато есть шаманы, а у них свои знания и умения. Фамильяры им не нужны. Зато шаманы умеют использовать магическую связь между магами и их фамильярами и выкачивают из них силы.

Мирна подняла рубаху на девушке, дотронулась до мокрого от крови живота Дары, быстро зашептала, заговаривая кровь, а потом хмуро сказала:

- Щас тебя к ручью оттащу. Будешь сидеть там, пока не вернусь: кажется, впереди ещё кто-то из наших есть. Не бойся. Охрану вокруг тебя поставлю, чтоб не увидели. Потом ручей и травы на твою рану замкну. Пусть водяной дух и хозяин травы тебя целить начнут. Поняла меня? Никуда не уходи без меня, как легче станет.

- Не уйду, - прошелестела девчонка-маг, а потом с печалью вздохнула: - Только много ли ты сумеешь сделать? Ты ж только ведьма. – И торопливо, будто спохватившись, добавила: - Прости, Мирна. Я не хотела обидеть тебя.

Ишь… Слабая – слабая, а уколоть не забыла.

- Знаю, что не хотела, - спокойно ответила ведьма. – Вы ж меня, ещё пока на паровозе ехали, обижать не хотели. Ладно… Приготовься. Поднимаю тебя.

И сунула ладони под мышки насупившейся Дары.

…Юнцы не сразу определили сопровождавшую их ведьму в качестве предмета своих насмешек. А определив, принялись унижать стихийницу-самоучку, как называли ведьм и ведьмаков, которых власти привыкли использовать чуть ли не в качестве подручного средства. Живого средства. Ещё бы. Маги-то – аристократы. Университеты кончали. А ведьмы – самоучки, так – низшее сословие… И ничего не сделаешь, никому не пожалуешься. Сами на службу напросились. А как не напроситься, если Мирна, например, была третьей стихийницей в своём поселении? А в соседнем, близком, – ещё две лишние? Куда их столько на одном месте? Ну и примкнула к гарнизону, стоявшему в ближайшем городке. А потом её начали передавать от отряда к отряду, используя умения и навыки ведьмы, но притом не считаясь с ней во многих вопросах.

…Девчонка только изображала, что идёт. На деле сама даже ставить ноги полностью на землю побаивалась. Для этого ведь разогнуться надо. А у неё живот… Так и пришлось на себе её тащить к ручью, благо тот в паре шагов. Мирна усадила её на бережке так, чтобы опять можно было держаться за живот, посылая ему какие-никакие силы, и стала торопливо творить охрану вокруг Дары и нацеливать на неё силы ручья и лесных трав. Торопливо, потому что два шага к ручью – и поисковая сеть нервно задёргалась, поймав присутствие ещё двоих.

- Дара, ты видела хоть кого-то… из наших? Живыми или мёртвыми?

- Видела… Красимира убили. Бориса ранили, и его унесли за реку… Больше никого… Не уходи, Мирна. Пожалуйста… - прошептала Дара. – Мне страшно…

- Вернусь быстро, - бесстрастно уверила её Мирна, незаметно вздыхая: девчонка-маг думает только о себе.

С другой стороны – городская, в лесу почти и не бывала. Тем более – в ночном. Неудивительно, что запугана им и боится оставаться в одиночестве…

Можно простить гонор, с каким девчонка хорохорится и старается делать вид: несмотря ни на что, всё по-прежнему. Помнится, даже командир крепостцы, Светогор, пытался оберечь лесную ведьму от нападок нахрапистых юнцов. Боевые маги тоже возмущались, требуя от школяров хотя бы уважения к летам ведьмы. Мирне за тридцать. Правда, одевалась она так, что её «за тридцать» увеличивалось едва ли не вдвое: её любовью, кроме форменного плаща, пользовались серые балахоны и невзрачные тёмные юбки, чьи края подметали землю. Правда, что бы там себе школяры ни придумывали, ведьме было плевать на их насмешки. И, кажется, именно её безразличие к их нападкам заставляло их придумывать новые изощрённые уколы – острее и болезненнее. Она терпела, внутренне неохотно ухмыляясь: «Шпыняйте, шпыняйте… Я должна терпеть ваше присутствие ровно две недели. Переживу».

Дара не сказала о многих. Хотя выскакивала из крепостцы вместе с школярами.

Почему? Ночь. Внезапный пожар. Суматоха. Может, живы-таки?

…Сделала несколько шагов под тихое поскуливание Дары в спину: «Не уходи-и…» Ничего. Не помрёт. Сейчас отсидится и сообразит заняться своей раной и сбором сил… Девчонка знала, куда шла, когда сдавала экзамены в класс боевой магии. Так что пусть не хнычет… Хватит. Пора забыть о ней и настроиться на поиск выживших.