Лелит Гесперакс: Королева Ножей

Десять

— В этом нет необходимости, — с отвращением сказала Лелит, разглядывая множество трубок и игл, прорастающих из ее тела.

Уверяю вас, ваше превосходительство, это самый эффективный способ, — заверил ее Мастер Гомункул Хаэбрис Кро из Ковена Сросшегося Когтя, щелчком пальцев направляя своих подчиненных. Они находились в камере Фальчиона; по крайней мере, одно преимущество статуса Лелит сохранилось: она могла приказать гомункулу прийти к ней, а не подвергать себя унизительному представлению в одном из их логовищ. — Мы можем вывести токсины грубой силой, применяя обычные средства, — продолжал Кро, — но такой подход потребует времени. Если вы хотите как можно скорее восстановить здоровье, то самый быстрый метод — удалить и заменить саму испорченную кровь, что позволит зараженным тканям зажить гораздо легче.

— Насколько быстро это будет? — прорычала Лелит. Она уже чувствовала себя игрушкой ковена и не желала, чтобы трубки и ампулы торчали из ее тела дольше, чем это было необходимо. Ее отряд вернулся в Комморраг с явным триумфом, прихватив с собой свежую коллекцию жутких расчлененных трофеев и отборных азуриани, которых предстояло окровавить на аренах, но у Лелит не было времени греться в лучах вновь обретенной славы. Кто-то пытался убить ее.

— Это займет не больше половины предстоящего цикла тьмы, — сказал Кро и кивнул, словно очень довольный собой. Лелит вздохнула и посмотрела на Мораэль: инкубы были здесь именно потому, что они были единственными, кому она могла полностью доверять, поскольку те не имели никаких скрытых мотивов в отношении ее здоровья или его отсутствия.

— Клэйвекс, если гомункул и его подручные не закончат свою работу к началу следующего цикла тьмы, убей их, — приказала она.

— Но ваше превосходительство… — начал было протестовать Кро, но остановился, когда Мора'эль слегка изменил позицию. Как прикажете, Ваше Превосходительство. Начинаем.

Лелит кивнула. Гомункулы всегда любили попозировать, воображая себя открывшими тайны творения. Обычно им требовалось не так много времени, чтобы сделать то, что ты хочешь, как они говорили, они просто наслаждались чувством важности, которое получали от этого. Кро также не осмелился бы мстить ей за то, что она угрожала ему, ведь даже если бы ему удалось убить ее с помощью какой-то дьявольской алхимии, тот, кто сменил бы Лелит, уничтожил бы его ковен по общему принципу. Лояльность в Комморраге — вещь извращенная, но терпеть нападение на собственную территорию только потому, что оно принесло тебе пользу, — это верный путь к ножу в спину, будь то от воодушевленных соперников или от подчиненных, которые больше не верили в структуры, которые должны были их защищать. Грубо говоря, занять чье-то место, потому что ты сам его убил, было приемлемо; занять его, потому что кто-то другой убил его за тебя, означало проявить слабость, от которой нужно было избавиться, обычно убив того, кто совершил убийство.

Разумеется, существовали ограничения. Если Кро окажется настолько глуп, что не уложится в сроки, установленные Лелит, и Мора'элю и его инкубам придется его убить, преемник Кро не станет мстить Лелит и Культу Раздора. Это был Комморраг, где сильные делали, что хотели, а слабые клали морды на пол и принимали это.

— Что насчёт ранения? спросил Кро, сцепив пальцы и вновь напустив на себя вид высококомпетентного превосходства. У миледи, как известно, не так много шрамов. Хочет ли она, чтобы мы сгладили след…?

Лелит вздохнула.

— Да.

— А должны ли мы…

— Остальное оставь, — огрызнулась Лелит. Остальные отметины на ее теле были получены в поединках, настолько близких к почетным, насколько это возможно для друкари, на гладиаторской арене или на поле боя с каким-нибудь очень талантливым противником. Они были частью ее жизни, каждая из них — примечание к эпопее, которую она долгое время вела как величайший дуэлянт галактики, и она не могла от них отречься. Любой дурак, сумевший сохранить жизнь и имеющий достаточно средств, чтобы задействовать гомункула, мог стереть шрам; на теле Лелит были отмечены все случаи, когда она не достигла совершенства, и примечательно, что шрамов было так мало.

— Запомни, — сказала она, усаживаясь на специально приспособленную кушетку, вокруг которой, словно гигантский арахнид, примостилась машина для очистки крови Кро. — К началу следующего цикла тьмы, гомункул. Иначе тебе придется беспокоиться не о местонахождении моей крови.

Кро закончил в указанный срок, и он вместе со своими подручными в масках удалился со всей возможной грацией. Они забрали и свою плату: небольшой, но отборный набор пленников, недавно приобретенных на Ильмарене, поскольку не только репутация Лелит делала ее привлекательным клиентом для ее коллег-друкари. Лелит снова оделась, мимоходом отметив, что даже раны от игл исчезли, словно их и не было. Кро хорошо поработал, несмотря на свою напускную строгость.

Затем она направилась в подземелья.

Там находился экипаж «Яда», подвешенный на цепях и лишенный большей части кожи, половины глаз и множества внутренних органов. У них также отсутствовала жизненная сила. Каждый из них был мертв, но они были мертвы и до того, как попали сюда, по крайней мере, в той или иной степени. Были применены «обычные средства», как выразился Кро, — тела подверглись страданиям других существ, и алчный дух друкари ухватился за энергию, чтобы пробиться обратно в убежище из плоти, пока Та, Что Жаждет не вымыла ее полностью. Похоже, им придется пройти этот путь еще раз.

— Полагаю, — сказала Лелит, — вам не удалось извлечь из них ничего полезного? Ее пальцы непроизвольно сгибались, словно она могла ухватиться за нити истины и вытащить их из трупов или, наоборот, вырвать глотки тем, кто ее подвел.

Ее истязатели склонили головы в стыде и страхе. Кситрия Морн вышла вперед, сцепив руки, и на ее лице появилось выражение заученного нейтралитета.

— Они заявляют, что не знают, кто стоит за нападением, ваше превосходительство. Они знают, что им приказали, возможно, даже вынудили убить вас, но самые тонкие муки не могут вырвать у них информацию о том, кто это был, кто их нанял и даже какова была плата. Возможно, эта информация каким-то образом удалена из их разумов или заперта за ментальным барьером, к которому у нас нет ключа.

Лелит помрачнела. К подобным вещам другие эльдари могли подходить по-другому. Психическое вторжение в чужие мысли с целью выведать их секреты было методом, к которому азуриани быстро прибегли бы — либо из соображений целесообразности, либо по самообманчивому представлению, что это менее инвазивно и жестоко, чем физические пытки, — но Лелит такой способ был недоступен. У нее не было союзников-псайкеров, и в любом случае она лучше знала, чем рисковать безопасностью всего Комморрага, занимаясь подобными вещами в его границах. Может, Вект и руководствовался манией величия, но его полный запрет на пси-активность был единственным, с чем все друкари без исключения соглашались.

— А как же их иконография? — спросила она, и Кситрия разочарованно зашипела.

— Опять ничего, ваше превосходительство. Сигилы и знаки на их доспехах и транспортном средстве не совпадают ни с кабалами, ни с культами, ни с ковенами. Похоже, они были сделаны так, чтобы выглядеть убедительно, но чтобы не рисковать обнаружением, предупредив других, которые могли бы разоблачить носителей как самозванцев до того, как они выполнят свое задание.

Глаза Лелит сузились.

— Я могла бы ожидать, что окровавленная рука укажет на определенную фракцию, которая, конечно, будет отрицать свою ответственность, и тогда так или иначе мы будем вынуждены действовать против них. Натравить противников друг на друга — это одно. А не оставить ни малейшего намека на виновника — совсем другое.

— Возможно, они хотели, чтобы их попытка не была прослежена? — предположила Кситрия, но Лелит покачала головой. Она терпеть не могла подобные игры с тенью, предпочитая танец клинков перед сотнями тысяч кричащих лиц, но если она хотела сохранить одно, то должна была вступить в бой с другим.

— Нет, — сказала она. — Если это их цель, то почему бы не послать мандрагор? Мы не смогли бы допросить то, что с трудом сдерживаем. Она постучала пальцами по бедру, размышляя. — И всего один Яд? Тот, кто способен принять столь тщательные меры против слежки, мог бы позволить себе послать гораздо больше убийц. Я бы вряд ли могла выяснить личность своего потенциального убийцы, если бы уже была мертва.

— У вас есть подозреваемые на примете, миледи? — спросила Кситрия.

Лелит поморщилась.

— Сотни архонтов, суккубов или гомункулов могут обладать способностями или связями, чтобы организовать это.

Она подошла к одному из подвешенных потенциальных убийц и погладила пальцем его мертвую, лишенную кожи щеку. Это снова были игры теней Комморрага — танцы личностей и мотиваций, на которые ей не хватало времени и терпения. Обычно она не обращала на них внимания, но обычно они ассоциировались у нее с надвигающимся призраком Асдрубаэля Векта, чтобы отговорить любого, кто уже достаточно глуп, чтобы вызвать у нее недовольство. Лелит не нравилось думать о том, кого ей нужно убить. Те, кто пошел в набег, могут казаться нашими союзниками, но в равной степени они могли замышлять против меня все это время. Те, кто не сопровождал нас, казались бы более очевидными подозреваемыми, но они могли не сделать такого шага именно потому, что это было бы очевидно.

— Как насчёт Культа Тринадцатой Ночи? — спросила Кситрия. Стальные нотки в ее тоне ясно говорили о том, что она думает по этому поводу.

— Возможно, — согласилась Лелит, но сердце подсказывало ей обратное. Моргана не обладала ни холодной яростью, ни беспристрастной логикой, чтобы тщательно спланировать такую попытку; она была огнем и яростью, и так было всегда. Если бы Моргана желала смерти Лелит, она бы объявила об этом на арене или в тотальной войне.

Или нет? Моргана вызвала Лелит на дуэль, когда Лелит была в её покоях, но ничто не говорило о том, что это был единственный выход для Морганы.

Возможно, ее разозлил отказ Лелит, а возможно, с тех пор она оценила свои шансы на успех в подобном предприятии и решила, что стратегически правильным будет более тонкий способ устранения бывшего союзника. А возможно, Моргана ничего не знала об этом. Возможно, это был Культ Тринадцатой Ночи, а возможно, работа младшего суккуба, обеспокоенного тем, что возвращение Лелит предвещает поворот в судьбе ее госпожи.

— Вполне возможно, — повторила Лелит, размышляя над этим. В этом был определенный смысл: Культ Тринадцатой Ночи готовился стать соперником Культа Раздора, и исключение Лелит из уравнения могло бы значительно изменить баланс в их пользу. Отсутствующая Лелит Гесперакс — это одно, ведь никто не мог быть уверен, когда она вернется, но мертвая Лелит Гесперакс — совсем другое. Даже если она была мертва лишь временно, можно было многое сделать за то время, пока гомункул будет работать над ее оживлением. Иногда самый простой ответ оказывался правильным.

Однако были и другие кандидаты — например, Асдрубаэль Вект. Верховный владыка был способен на подобные уловки. Лелит представляла, как он наблюдает за своими устройствами наблюдения и слушает доклады своих шпионов, посмеиваясь про себя. Если она нанесет ответный удар не по той цели, то рискует показаться слабой, но если она не нанесет ответного удара никому, то рискует показаться слабой по другой причине. Иногда лучше вести себя так, будто ты уверен, даже если это не так; иногда капризничать лучше, чем казаться нерешительным или даже боязливым.

— Оживите их снова, — приказала Лелит. Она смотрела на экипаж «Яда», но обращалась к своим истязателям.

— Вы хотите допросить их лично? — спросила Кситрия.

— Нет, — ответила Лелит. — Я хочу убить их лично.

Она достала нож и покрутила его между пальцами.

— Не стоит беспокоиться о коже. Они не должны быть целыми, только дышать.