Лексикон демона

Глава пятая ТАНЦЫ С ДЕМОНАМИ

Ник улыбался Мэй недолго — Син Дэвис, лучшая танцовщица на Ярмарке, прильнула к нему и, положив руки на плечи, поцеловала. Поцелуй коснулся его легко, точно лепесток, точно бабочка, приземлившаяся на краешек рта.

— Ты одет для танца, — произнесла Син глубоким поставленным голосом.

— Была у меня мысль выйти раздетым, но Меррис, наверное, не понравилось бы.

Син мельком глянула на нее. Проделка Ника, видимо, разозлила Меррис не больше обычного. Танцовщица рассмеялась. Ей светило стать преемницей Меррис, которая присматривала за младшими Дэвисами с тех пор, как колдуны убили их мать. Син пошла бы ради Меррис на все. Между прочим, в прошлом году, летней ночью, когда Син кинула Нику жар-цвет, Меррис ни слова не сказала. Ник не очень-то привязывался к девчонкам, но после того происшествия почти решил изменить свое мнение.

Меррис нарочито вежливо представила Мэй и Джеми. Син просияла отработанной белозубой улыбкой, которая, впрочем, потеплела, когда Мэй стала изливать восторги по поводу ее танца, а при виде сестренки (девочка прибежала рассказать, что уложила малыша) стала совсем другой, загадочно-нежной.

— Спасибо, — сказала Син, погладив ее по светлым волосам.

Ник знал, что скоро она отправит Лидию домой. Образ танцовщицы плохо вязался с детьми, вверенными ее заботам. Зато на Ника в свое время произвело впечатление то, как она печется о сестре и маленьком брате.

— Иди сюда, егоза, — пришел на выручку Алан.

Он неловко сел на траву, и девчушка бросилась к нему на колени, чувствуя в нем утешителя, как все дети. Он что-то заговорщически прошептал ей, и она засмеялась.

— Спасибо, — сказала Син не глядя и сжала губы в тонкий красный штрих.

— Не за что, Синтия, — сухо ответил Алан.

То, как все танцовщики вели себя с Аланом, было одной из причин, по которой Ник бросил танцевать и так скоро расстался с Син. Ее братия полагалась только на собственную выносливость, на ноги, чтобы уберечься от демонов. Их корежило, даже когда кто-нибудь спотыкался, а калеки вроде Алана казались им олицетворением собственной смерти.

Ник понимал это, но ему было плевать. Никто не смел так смотреть на его брата. Он мрачно воззрился на Син, которая вздрогнула от этого взгляда, и тут же встретился глазами с Мэй. Она внимательно смотрела на них с Синтией, и ее взволнованный румянец тускнел с каждым мгновением.

Потом Мэй повернулась к Меррис и громко спросила, нарушая внезапно повисшую тишину:

— Так что все-таки происходит при настоящем танце?

Вопрос был настолько банальным и частым, что все расслабились. Син повернулась к другой танцевальной паре, Алан защебетал что-то девочке, а Меррис одобрительно посмотрела на Мэй. Ей всегда нравились те, кто умеет воспользоваться ситуацией.

Меррис протянула руку и выдернула цветок из блестящих волос Син.

— Эти цветы растут на деревьях, подпитываемых магией. На месте цветка появляется жар-плод. Как только танцовщик съедает такой плод, его восприятие мира изменяется, а самоконтроль слабеет. В этом состоянии он способен обмениваться энергией с демонами — танцевать в магическом кругу и действовать, как экзорцист.

— Экзорцист?

Меррис подняла брови.

— Тот, кто призывает демонов.

— Я думал, избавляется от демонов, — заметил Джеми.

— При экзорцизме демона называют по имени и повелевают им. Чаще ему приказывают уйти, но, завладев человеком, он не исчезнет, пока не погибнет оболочка. Однако, вызвав демона в круг, заманив чем-нибудь, можно многого добиться. Если много предложить.

Танцовщики уже начали прорезать в земле первые линии кругов, которые после обкладывали амулетами, чтобы не дать демонам выбраться. Демоны всегда рвались на свободу, но даже колдуны не отважились бы их отпустить.

Ник сел на колени, отмахнувшись от предложенного обрядового ножа. Он предпочитал собственные, хотя бы приходилось их заново точить. Вытащив самый большой нож из чехла под мышкой, Ник начал очерчивать свой круг. Лезвие вошло глубоко в дерн и легко описало ровный крут — сказалась долгая практика. Руки сами помнили символ и направляли нож без команды сознания.

Сначала появился один круг. Затем Ник прорезал линии для путешествия между мирами, расходящиеся от центра подобно спицам колеса, и начертил второй. Два круга пересекались, представляя сталкивающиеся миры. Через общую зону проходили горизонтальные черты — линии сообщения, которые протянутся между ним и демоном телефонными проводами, чтобы демон мог понимать слова, а безмолвные демонические послания превращались для него, Ника, в человеческую речь. Позже ему придется двигаться вдоль каждой линии точными размеренными шагами, иначе демон не явится и круг останется безмолвным, неподвижным.

— Танцующий призывает демона в круг, но этим не ограничивается, — серьезно, по-учительски рассказывал Алан. Одной рукой он все еще обнимал сестренку Син, другой указывал на пересечение линий. — Это — сплетение. Оно обеспечивает связь между демоном и человеком, чтобы демон мог ощущать часть человеческих эмоций. Танцующий должен будет четко следовать линиям сплетения, как бы ни ослаб его самоконтроль от жар-плода.

— Демоны ничего не делают даром, — произнесла Меррис Кромвель. — Поэтому, все колдуны продажны. Колдуном можно назвать всякого, кто хочет добиться желаемого за чужой счет — за них платят другие. Танцовщик открывает демону себя. Позволяет разделить несколько биений сердца, несколько вздохов, дать почувствовать — как сказал Алан — то, что чувствует сам. Танцовщик отдает демону часть себя, однако нужно тщательно выбирать слова, когда тот явится. Если скажешь не то или оступишься, демон захватит тебя без остатка. — Меррис Кромвель с легкой завистью оглянулась на круги.

На Ярмарке поговаривали, что в юности она была знаменитой танцовщицей. Джеми заметно всполошился. Его взгляд метнулся от танцовщиков — некоторые уже разминались, в то время как остальные лежали на траве, прорезая свои линии к Нику.

— За меня будет говорить Алан, — пояснил Ник.

— Для этого нам и понадобился амулет переговорщика, — добавил Алан. — Чтобы я мог озвучивать Ника. Демоны хитрые, а жар-плод ослабляет защиту, так что…

— У меня всегда было туго со словами, — сказал Ник. — В отличие от Алана.

— Значит, об услугах, в идеале, просит тот, кто танцует, — проговорила Мэй странно задумчивым тоном.

— Ну, танцуют всегда вдвоем, по кругу на человека, — заметил Алан, слегка краснея. — Обычно парень с девушкой бок о бок. Как правило, влюбленные, потому что… хм, демонов привлекают сильные чувства, а после жар-плода люди ведут себя раскованнее, и…

— «Грязные танцы» отдыхают, — вставил Ник и спрятал кинжал. — В общем, сама увидишь.

— Мы можем спросить насчет Джеми, — продолжил Алан, радуясь поводу сменить тему.

— Главное — снять с тебя эту чертову метку, — поправил Ник, чтобы всем стало ясно. — С ним разберемся позже.

Мэй неотрывно смотрела на Алана. Ее глаза странно сияли.

— Значит, у танцующего должно быть сильное желание договориться с демоном, — медленно произнесла она. — Поэтому Ник и решил на это пойти — ради тебя.

Ник посмотрел в темноту ночи и лесной чащи. Ответа Алана он не слышал. Возможно, брат просто кивнул. Возможно, Мэй продолжила, не дождавшись ответа.

— И магией владеть необязательно?

Теперь Ник обернулся и увидел, что Алан на самом деле кивнул ей, отчего Мэй заговорила с еще большей решимостью:

— Если нужно только не заступать за линии, я могу быть его парой. Я справлюсь. Я хочу танцевать. Я сама попрошу демонов помочь брату.

Разумеется. Все вопросы задавались ради спасения Джеми, а не из туристского любопытства.

— Ничего не выйдет, — охладил ее Ник.

— Выйдет, — сказала Мэй. В ее глазах вспыхнул боевой огонек. — Я хорошо танцую.

— Плевать. Оступишься — вся работа коту под хвост, а я этого не позволю. Здесь тебе не дискотека, деточка. Это мой танец. И я говорю: обойдешься.

Через секунду Ник понял, что просчитался. Меррис Кромвель не любила, когда распоряжался кто-нибудь, кроме нее. Она смотрела на маленькую, дерзкую Мэй новым взглядом.

— Если ты хочешь, помочь брату, — сказала она спокойным тоном, — это меняет дело. Насколько сильно твое желание? Ты готова на все?

— Мэй, не надо, — встрял Джеми. Девушка встретилась глазами с Меррис: — Да.

— Славно. Демонам это понравится.

— Я сделаю что угодно…

Меррис издала хриплый пронзительный звук, почти вопль — точно ворону пнули.

— Пойми: ты должна очень тщательно следить за языком! Никаких «что угодно». Демон попытается извратить каждое твое слово, чтобы в тебя вселяться.

— Обещаю быть осторожной, — сдавленно отозвалась Мэй.

— Что ж, — сказала Меррис чуть более одобрительно, — если будешь танцевать с опытным партнером вроде Ника, может, дело и выгорит.

— Она не будет со мной танцевать, — прорычал Ник.

— Не глупи, Ник, — сказала Меррис. — У тебя всегда получалось лучше с эмоциональной партнершей.

— Верно, — поддакнула Син из-за ее плеча. Теперь она смотрела на Мэй с сочувствием.

Что верно, то верно. Все говорили, что Нику недоставало чувств, чтобы поделиться с демонами. Мэй идеально дополняла его. В совместном танце, помогая друг другу, ребята могут помочь своим братьям. Однако чужие беды не беспокоили Ника (сейчас он переживал только за брата) и судьба Джеми ему безразлична.

Ник хотел возразить, но, попав в центр внимания, растерял все слова и замолчал.

— Идем, девочка, — окликнула Меррис. — Проверим твою ловкость и реакцию. Сейчас будет видно, выйдет ли из тебя танцовщица.

Син протянула руку и потянула Мэй за собой. Другие танцовщицы собрались гурьбой вокруг Меррис, как пчелы возле матки. Так, всей стайкой, они направились прочь от огней, холодно меряя глазами Ника.

Судя по всему, Син обиделась на тот его взгляд. Подумаешь. Папа бы не одобрил, если бы узнал, что он водится с ярмарочной девчонкой — той, что могла догадаться насчет Ма. И нечего было Син коситься на Алана.

Он вдруг подумал, что танцевать с Мэй будет не так уж плохо. По крайней мере, с братом она себя ведет нормально.

Его взгляд упал на Джеми, который явно занервничал из-за внезапного ухода Мэй.

— Не обращай внимания на Меррис, она так всегда со мной, — сказал Ник. Он понял, что мальчишка лучше понимает все через шутку, и добавил: — Виду не подает, как ее ко мне тянет. Вот посмотришь, сейчас прибежит обратно. Никуда не денется.

Джеми улыбнулся, хотя вид у него был все еще напуганный.

Нику было плевать, каково сейчас туристам, которые впервые оказались в этом мире, но Джеми, похоже, был из неженок. Неудобно вышло бы, грохнись он в обморок посреди Ярмарки. К тому же Ник хорошо помнил прошлое рождество. Помнил, как это, когда про тебя все забыли.

Танцовщики вернулись с блюдами красных и желтых фруктов, чтобы расставить их за кругами широкими золотыми кольцами — круг внутри круга. В свете ярмарочных огней плоды сияли.

Ник отдал Алану меч на хранение, взял один плод и впился в него зубами. Стоило слегка прокусить кожицу, как брызнул сок — густой и сладкий.

— Не ешь, — предупредил Алан Джеми, видя, как тот потянулся к блюду. — Они для танцующих. Эти танцы когда-то называли вакханалиями. Тогда никто не считал съеденных плодов, не удерживал танцовщиков после обряда. Они разбредались по округе. Иногда убивали людей.

— Кажется, я об этом читал. Про танцовщиц, менад. Диких женщин.

— Я что, похож на женщину? — прошипел он, понизив голос.

Сок жар-плода стекал струей Нику в горло, проникал в кровь, ускоряя все вокруг, приподнимая настроение. Может, ему и впрямь станцевать с Мэй — глядишь, понравится. А если она не пройдет проверку, взять в партнерши Син. В любом случае Алана он спасет. Ник засмеялся. Джеми вздрогнул. Ник ухмыльнулся ему и только потом сообразил, что просто скалит зубы.

К блюдам с плодами стали подтягиваться и другие танцовщики. Вскоре от их группки повеяло весельем и каким-то невидимым напряжением, вокруг начала собираться толпа. Танцы были обычной частью Ярмарки, поскольку большинство выступали платно — ради незнакомцев, нуждавшихся в помощи или сведениях. Зато на них было интересно смотреть. Привлекало внимание и то, что собирался танцевать сам Ник. Все понимали, что скучать не придется.

Случалось, танцовщики идеально выполняли движения, но демоны так и не появлялись. Ник же никогда не подводил публику.

— А кто такой Анзу? — спросил Джеми. — Ник сказал, что будет его вызывать.

— Только два демона дали ему имена, чтобы он мог к ним обратиться, — ответил Алан. — Демоны могут действовать как угодно и принимать любое обличье, но и у них есть свои предпочтения. Встречаются такие, кого Мэй назвала бы суккубами и инкубами. Эти пытаются очаровать человека. Другие притворяются умершими или принимают форму животного. Обычно Ник призывает Анзу — он часто является в виде птицы — и суккуба по имени Лианнан, которая… — Алан оглянулся на Ника. Тот улыбнулся ему и взмахом руки разрешил продолжать. — Видишь ли, демоны неважно ориентируются во времени, — добавил Алан. — Лианнан думает, что Ник — ее давняя любовь.

Начали зажигать факелы и читать заговоры, чтобы подготовить круг к открытию. Свет пламени упал на волосы Алана, которые казались цвета крови в ночи, и раскрасил их ярко-золотым, Джеми оторопел.

— Любовь? А я думал, демоны — злые.

Алан наморщил лоб.

— Ну, это вопрос спорный. Одни утверждают, что так и есть. И конечно, Лианнан, не колеблясь, заняла бы тело любимого и похитила его жизнь. Демонам нельзя доверять ни секунды — так они рвутся в наш мир. Кое-кто, впрочем, считает, что не все их чувства — лукавство. Но по другой версии… — голос Алана потеплел, и он признался: — По моей версии, они способны любить.

Ник подумал, что если бы к Алану явился суккуб, он наверняка сводил бы его — ее — поужинать и долго расспрашивал бы о чувствах, прежде чем позволить себе какие-нибудь запретные демонические удовольствия.

Факелы укрепили на стволах, и теперь они давали ровный свет. Круги были закончены, блюда стремительно пустели. Нику казалось, будто душа оставила тело, но еще пытается издалека держать его в равновесии. Свет пламени дробился и преломлялся у Ника перед глазами, словно он смотрел из-под воды. Мальчики и девочки с липкими пальцами и подбородками собирались вокруг, смеясь и расспрашивая, почему он снова решил танцевать. Алан, единственная неподвижная фигура в этой круговерти, держался рядом и отвечал за него на вопросы. Скоро ему придется их задавать.

Барабаны начали отбивать ритм танца. Его низкий глухой рокот словно зарождался в костях. Барабаны пришлось приглушить, чтобы не было слышно в деревне, однако для Ника все звуки ночи вдруг стали четче: шелест карт на столе у гадалки, шорох лесной подстилки под лапами вспугнутого зверька. И легкая девичья поступь за спиной. Ник обернулся и увидел Мэй.

— Хорошая новость, — объявила Меррис Кромвель. — Нам попалась весьма способная юная танцовщица.

Ник рассмеялся, на что Меррис холодно заметила:

— Она подходит по всем статьям. У нее хорошая координация и сильное желание вызвать демонов. К тому же она не боится.

— Испугается через минуту, — буркнул Ник.

— Посмотрим?

Мэй прошла мимо Ника к ближайшему блюду с плодами и подобрала один, словно брошенную перчатку. По ее подбородку сбежала золотистая струйка. Ник встретился с ней глазами. Потянулся к ремню, отстегнул старый меч с ножнами и отбросил в сторону. Вызов так вызов.

— Станцуем?

Мэй принялась вырезать свой круг по указке Меррис, а Ник повернулся к Алану, который протянул ему табличку. Она просияла в свете ярмарочных огней бледно-перламутровыми цветами — голубым, фиолетовым, абрикосовым — и снова сделалась белой. Ник поцеловал ее, повесил брату на шею и шагнул в круг.

Талисман внезапно обжег болью. Ник откинул голову, пережидая, пока не схлынет приступ, прислушался сквозь эту муку и нарастающее ощущение магии к голосу брата.

— Я призываю того, кого шумерцы называли Анзу! — воскликнул Алан под ускоряющийся стук барабанов. — Я призываю того, кого египтяне называли Джехути, а римляне — глазами ночи и грабителем у ворот! Призываю так, как призывали они: Анзу, явись!

Мэй, видимо, вошла в круг одновременно с Ником, хотя он этого не заметил. Партнеры — не партнеры, а танцевать и ошибаться ей придется самой по себе.

Ник ступал вдоль связующих линий, и в висках у него волной нарастал барабанный бой. Линии перехода между мирами завертелись, словно настоящие спицы колеса, и Нику пришлось их догонять. Вот что-то холодное и знакомое коснулось боков, нашептывая, маня за собой, и тут же в другое ухо прорвался клич «Покупайте, покупайте!» обещанием тепла в этом мире, призывом остаться. Ник аккуратно шагнул в сторону — чтобы встретиться с демонами, не нужно далеко ходить, — и развернулся на месте в средоточии света, звука и узора из линий.

Вокруг поднялись восторженные вопли. К нему потянулись руки. Среди них были человеческие — им он позволял прикасаться к себе, прижиматься теплыми ладонями, подносить жар-плоды к губам. Он откусил, и мир вспыхнул яркими красками, словно хрустальная статуэтка, зависшая на краю каминной полки перед самым падением. Ник застыл между мирами, отдавая все напряжение плеч, резвость ног, огонь сердца в угоду демону.

Ему всегда приходилось дожидаться партнершу, и он ждал — сердце отчаянно колотилось, каждый вдох обжигал горло, перед глазами все сияло от магии жар-плода. Сначала Ник отметил лишь то, что Мэй для новенькой вполне сносно танцует. Ее шаг был верен, жесты приношения и взывания — правильны. Потом он уловил блеск пояса-цепочки на бедрах, разглядел, как томно, почти любовно скользят ее пальцы от запрокинутого подбородка к груди, как порхает юбка, и понял, что все-таки она ему нравится.

Впрочем, развить эту мысль у него не было времени: там, где их круги пересекались, зажглось и побежало вдоль линий холодное пламя, разгораясь, крепчая, пока в перекрестье не родилось тусклое алое зарево с темной фигурой внутри.

На этот раз Анзу принял человеческий облик, хотя что-то птичье в нем все же чувствовалось — орлиный нос, блестящие золотистые волосы, уложенные как перья. На бледной коже плясали красные отсветы огненной короны, а когда он поднял на Ника глаза, они оказались огромными и ясными, как источник.

Ник увидел в них собственное отражение — черные волосы и глаза, холодный мрачный взгляд. Демон — и тот выглядел добродушнее. Разумеется, Анзу на это рассчитывал.

— Ты — Ник, если не ошибаюсь? — демон произнес его имя, словно удачную шутку. — Ну-ну… Снова танцуем?

— Наша пара отдала тебе свои чувства, а ты ими насыщался, — произнес Алан. — С тебя причитается, Анзу.

Демон посмотрел сквозь огонь круга.

— А-а, — произнес он, явно забавляясь. — И Алан тут как тут! Алан-всезнайка. Что просишь за жертву?

Сквозь бой барабанов и шипение пламени пробился новый голос.

— Я хочу спасти брата, — сказала Мэй уверенно и четко. — Он отмечен знаком третьего яруса. Как избавиться от этого знака?

Анзу рассмеялся.

— Никак. Теперь твой брат наш. Не сегодня, так завтра. — Его огромные стеклянные глаза уставились на Джеми. — Молоденький, — отметил он, гадко усмехаясь Мэй. — Мы таких любим.

Он повернулся к Нику. Над головой Анзу поднялся вихрь из искорок и полетел прочь крошечной птичьей стайкой. Алан мрачно выжидал. Впрочем, не таков он был, чтобы дать демону истолковать это молчание по-своему.

— На мне метка первого яруса. Ее ты можешь вывести?

— Запросто, — ответил Анзу. — Почту за радость отмыть тебя добела. Нельзя же лишать вашу семейку такого защитника. Сунь метку в огонь.

Алан с трудом сел на траву, закатал штанину и протянул ногу в круг, сквозь пламя, следя, чтобы не коснуться линий сплетения.

Огонь не обжег его, но в багровом свете метка стала контрастнее — два штриха, образующие врата. Между ними клубились тени — такие черные, как будто их наполняла свежая кровь.

— Любопытно, — произнес Анзу.

— Объясни, — напряженно бросил Алан.

— Да так, пустяки, — отозвался Анзу. — Просто эта метка, — он кивнул в сторону Алана, — и метка того птенца — дело рук одного круга. Круга Обсидиана. Больше того, одного демона.

— И что это значит?

— Ничего особенного, — ответил Анзу. — Но если ты согласишься, я смогу наложить на тебя одну из меток мальчишки. В итоге у вас обоих будет по метке второго яруса, а значит, кому-то придется умереть. Если вы отловите и лишите жизни двоих колдунов Обсидианового Круга, то сумеете спастись. Для мальчишки нет иного шанса, но тебе придется сильно подставиться. — Анзу небрежно повел рукой сквозь огонь. Ник почти разглядел птичьи когти. — Забудь. Считай, что я этого не говорил.

— Погоди, — спохватился Алан.

Ник сотню раз передавал брату свой голос и никогда не жалел об этом. Ему даже было спокойнее, когда Алан говорил от лица обоих. Теперь, однако, Ник не смолчал бы, но в горле запершило то ли от дыма, то ли от самой потери речи. Тяжело шевеля губами, ворочая языком, напрягая до боли связки, он понял, что не может ничего сказать — как раз в тот миг, когда слова были так нужны.

Зато у Мэй голоса никто не отбирал. Она посмотрела на Алана и сказала:

— Пожалуйста…

Ник знал, что пока он в круге, Анзу разделяет часть его чувств. И хотя он не проронил ни звука, да и лицо, как всегда, почти ничего не выражало, при словах Мэй Анзу смотрел исключительно на него. Ник почти улавливал злорадство демона.

«Нет!» — думал Ник, всем телом исторгая этот призыв.

Ему хотелось прокричать что было мочи: «Нет!!!»

Алан кашлянул и ответил:

— Я согласен.

Все так же насмешливо глядя на Ника, Анзу протянул сквозь огонь свою длань, похожую на птичью лапу, и трижды вонзил коготь в ногу Алана. На глазах Ника демон запечатлел на его брате метку второго яруса — символ смерти.