Легионы праведных

Глава 24. Николо.

Глава 24.

Николо.

Он очнулся от резкой боли в правом боку и не понял, где находится, и что вообще происходит. Он приподнял голову и попробовал пошевелить руками, но не получилось. Из бока торчал какой-то пластиковый шланг синего цвета, прикрепленный к компрессору или чему-то подобному. Приглушенный свет, белый потолок и белое постельное белье, да еще и отчетливый запах дезинфицирующих средств: он точно в больнице.

За свою жизнь он много раз лежал на подобных койках, так что перепутать не мог. Во всех подобных местах, хоть и разных по оборудованию и персоналу, имелось одно общее свойство. Запахи и звуки рождали свою атмосферу, которая была похожей для больниц всего мира.

Николо начал вспоминать события до своего пробуждения. После того, как Алонсо произвел арест епископа, он отправился в аэропорт, так как перед возвращением в анклав хотел посетить Варшаву. Там намечались небольшие трудности, решить которые лично он мог гораздо быстрее. В аэропорте ему захотелось есть, и он зашел в первый попавшийся ресторан, отзывы в Сети о котором позволяли надеяться на вкусную еду.

Он выбрал столик, охранники сели через один, так как ближайший заняла семейная пара с двумя мальчишками семи-восьми лет. Николо сделал заказ и с доброй завистью наблюдал за тем, как мальчишки дразнят друг друга и изводят родителей. Быть отцом ему не суждено, но это вовсе не говорило о том, что он плохо относится к институту семьи или брака. Не стань он священником, то обязательно женился бы и наделал много детей.

От наблюдения его периодически отвлекали сообщения и звонки, и тогда он просто выключил комм. Официантка предупредила, что заказ придется ждать полчаса, но до вылета оставалось много времени, так что он никуда не спешил.

Николо чувствовал некоторое смущение от того, что остался в Мадриде, чтобы лично наблюдать, как полиция проведет арест архиепископа. Сперва он в оправдание сказал сам себе, что лучше проконтролировать самому такое важное дело, но потом признался, что ему было просто приятно наблюдать за тем, как Алонсо и несколько оперативников выводят полуголого Мануэля из гостиничного номера в наручниках. За ними следовала совсем юная девушка, на плечи которой накинули халат, а за правый локоть ее придерживала женщина в полицейской форме.

Николо, пользуясь дружбой с Алонсо, смотрел на эту мерзкую картину из коридора гостиницы. Мануэль увидел его и отвернулся. Не стал ничего говорить. И правильно сделал, потому что, когда девушку провели мимо Николо, тот понял, что этой девочке максимум лет двенадцать. Только-только начала появляться грудь, лицо хорошенькое, но наивное, а в глазах читалось недоумение. Скорее всего, она вообще не понимала, что происходит.

Он уловил исходивший от нее запах персикового шампуня, смешанный с алкогольной ноткой. Мануэль явно предложил ей выпить. Возможно, он подмешивал в вино и наркотики. От такого человека ожидать можно всего что-угодно.

Николо посмотрел на его тренированную спину и подумал, что пока тысячи добровольцев с крестами отдают свои жизни ради будущего человечества, такие как Эстепа Мануэль , возможно, растлевают их детей, причем не только морально, но и физически.

Он мог понять желание мужчины обладать партнершей помоложе, но заниматься сексом с детьми? Это отклонение, это греховно, это противоестественно. Что самое печальное и удивительное, так это то, что Церковь два десятка лет назад пошла на практически невозможный для себя шаг, а именно позволила своим служителям иметь личную сексуальную жизнь. И это помогло решить множество проблем, но не все. И не со всеми. Извращенцы периодически встречались среди священников, но их число уменьшилось на порядок, так как секс без брака перестал открыто порицаться, а в учебных заведениях Престола провели реформы, которые значительно подорвали внутреннюю иерархию, когда сексуальное насилие воспитателей над учениками или старших над младшими считалось чуть ли не нормой.

Он бы предпочел, конечно, дать возможность Алонсо действовать и раньше, но не думал, что порочное увлечение архиепископа приняло такой формат. Николо считал, что тот пользуется услугами профессионалок, которые искусственно придают себе вид подростков, но на деле вполне совершеннолетние. А проделать такое в настоящее время не составляло особого труда, да и затраты на косметическую хирургию не самые безумные. Но Мануэль хотел полного естества, его не устраивал суррогат. Только самое настоящее для могущественного и богатого человека. Но у всего есть цена. И теперь он ее заплатит. Не помогут ни сан, ни деньги, ни связи. Николо проследит, чтобы эти вещи никак не повлияли на правосудие.

Но в итоге и его мелочное желание увидеть лично поверженного противника имело свою цену. Он подумал об этом, когда испытал очередной болевой приступ в боку, совпавший с запуском компрессора.

Николо нашел кнопку вызова персонала на привычном месте, но она не понадобилась: кто-то заметил, что он очнулся и прислал к нему доктора. Мужчина, немного младше Николо, в архаичных очках поздоровался:

- Простите за болевые ощущения, монсеньор, но человек из полиции попросил нас уменьшить дозу болеутоляющего, чтобы вы побыстрее пришли в себя. Это не опасно для вашего здоровья, но дискомфортно. Если пожелаете, то мы увеличим дозировку.

- Сколько я уже здесь? - он ожидал, что голос будет слабым, но прозвучал он даже слишком громко.

- Почти сутки, - доктор посмотрел на какой-то экран рядом с кроватью, - двадцать один час и шестнадцать минут после операции. Сама операция заняла сорок минут. Вы — большой везунчик.

- Господь хранит слугу своего, - возразил Николо, а доктор улыбнулся:

- Возможно, и так. В этом вопросе вы, видимо, разбираетесь лучше меня.

- Нож? Это был нож? - спросил Николо, вспоминая произошедшее.

- Да, керамический нож, удар пришелся в живот, но ушел в верх и задел правое легкое. Ваш охранник вовремя успел оттащить нападавшего, так что с легким все в порядке. Будет. Мы приняли нужные меры.

- Когда я смогу подняться?

- Какой предсказуемый вопрос, монсеньор. Вы даже не представляете, как часто я его слышу...

- Доктор, не уходите от ответа. Я не юнец, мне просто нужна ясность. Скажете, что необходимо лежать месяц — я стану лежать, но мне нужно знать, как спланировать свою дальнейшую работу.

- Отрадно слышать, что вы следуете рекомендациям врачей. Два-три дня и сможете покинуть наше заведение. Полностью восстановитесь через месяца полтора, поэтому желательно это время вести самый спокойный вид деятельности и не простывать.

- Кто это сделал, мне, конечно, расскажете не вы?

- Определенно, монсеньор. Полиция просила нас связаться с ними, когда вы придете в себя, но в холле вас ждут ваши телохранители, а с ними еще несколько человек из Епархии.

- Передайте им, что все хорошо и организуйте мне комм, - Николо поймал себя на мысли, что общается с доктором, словно тот горничная или официант, поэтому тут же извинился, - простите, что я отдаю приказы. Есть такой грех. Спасибо, что спасли мне жизнь, но комм мне необходим.

- Ваши вещи у охраны, поэтому я попрошу кого-нибудь из них прийти к вам. Может, все-таки немного увеличить дозу, и вы поспите еще два-три часа?

- Нет, - компрессор опять запустился, и он сжал зубы, чтобы не застонать. - Чуть позже.

- Кстати, монсеньор. У вас новое прозвище в Сети.

- Какое на этот раз?

- Таракан.

- Это про мою живучесть?

- Именно. В Сети на вас уже делают ставки, когда вы попадете под очередную раздачу подарков судьбы.

- Обратная сторона известности, - усмехнулся Николо. - А кофе мне, наверное, нельзя?

- Без кофеина только. И не раньше, чем через пять часов. Пока вас питают внутривенно, а воду можете пить сами, - доктор повернул к нему трубочку от емкости с водой.

- Ваше имя доктор?

- Ричард, Ричард Брайс. Вы - на данный момент — мой самый известный пациент.

- Брайс? Давно в Испании?

- Пятнадцать лет. Решил перебраться туда, где теплее. В деньгах немного потерял, но климат здесь намного приятнее. Я еще к вам зайду, а пока мне нужно идти — есть еще пациенты.

- Конечно, - доктор покинул палату, а Николо подумал о том, как странно он отреагировал на случившееся. Никакого страха, никаких переживаний по поводу того, что ему в брюхо воткнули нож, и что этот удар мог оборвать его жизнь. Интересно, не противоречит ли такая реакция замыслу Господа, что жизнь человеческая имеет ценность, или это просто последствия от болеутоляющих и наркоза? Он вспомнил, как испытал радость, когда очнулся после нападения исламистов в церкви. Тогда ему пробили молотком голову, и он успел попрощаться с жизнью. Когда выяснилось, что он поспешил с прощанием, то он испытал просто шквал положительных эмоций.

Сейчас же он не чувствовал подобного подъема, даже особой благодарности к Господу, что тот в очередной раз сохранил ему жизнь. Только раздражение и немного злости к тому, кто своим поступком отправил его на больничную койку в такое сложное время. У него так много дел, а он вынужден лежать с этой дурацкой трубкой в боку.

В палате появился Мигель. Охранник положил на столик комм и виновато улыбнулся:

- Простите, монсеньор, что не смогли вас защитить.

- Доктор сказал, что вы успели оттащить нападавшего, иначе я бы уже предстал перед Всевышним. Кто это был?

- Антуан Делонж.

- Не знаю такого. Один?

- Один. Бывший менеджер «Алкатель», от которого избавились после скандала с Фобаи Адди. Его назначили виновным в ситуации и выкинули из Совета Директоров. Мужик затаил злобу и решил, что именно вы виновны в крахе его карьеры. Действовал осторожно: в Сети не светил свои планы, поэтому никто и не рассматривал его, как потенциальную угрозу. А он следил за вами почти год, благо денег у него осталось прилично. Сообщников не было.

- Что с ним?

- Нам пришлось его застрелить, монсеньор.

- Печально... В Сети уже появилась информация о нем?

- Я попросил полицию пока придержать эти данные, монсеньор.

- Верное решение, - Николо посмотрел на телохранителя, - выглядишь усталым.

- Ничего страшного, вам сейчас тоже не очень хорошо. Но доктор сказал, что все с вами будет нормально. Монсеньор, там несколько ваших, хм, коллег, с нами в холле. Местные. Нервные какие-то и напуганные. Рвутся к вам.

- Подождут, - улыбнулся Николо. - Как только я поговорю с Алонсо, то тогда займусь и ими. Еще раз - спасибо вам, что спасли меня. Кстати, а ведь это не католическая клиника?

- Не католическая, но одна из лучших. Просто она находилась ближе других к аэропорту, и мы не стали рисковать.

- Ничего, я просто так поинтересовался.

- Можно идти?

- Да.

Николо взял комм и начал просматривать сообщения и звонки. Бескрайнее море, поэтому просто нажал на сортировку по приоритетам. Ни одного сообщения от Климента. Или Папа не проинформирован о случившемся, что очень маловероятно, или решил отказаться от его поддержки. Что же, на все воля Господа. Но ему стало обидно. Столько лет потрачено ради Церкви, причем в нее он попал благодаря Клименту, именно Папа вдохновил его на служение, и он все эти долгие годы служил верно и эффективно, разбираясь не с самыми простыми проблемами.

Николо отложил комм в сторону и грустно улыбнулся: он словно влюбленный юноша, которому не отвечает взаимностью объект воздыхания. Смешно вести себя подобным образом, когда тебе почти шестьдесят лет.

В палату зашел Алонсо. Полицейский выглядел напряженно:

- А у вас талант, монсеньор, обзаводиться врагами.

- Ты даже не скажешь, что рад видеть меня живым?

- Я уже порадовался за вас, когда мне сообщили доктора, так что перейдем сразу к делу. Медиа требуют, чтобы мы назвали имя убийцы и объяснили, что вообще происходит. Почти все уверены, что это месть со стороны Эстепа Мануэля. Арест за связь с несовершеннолетними и сразу же покушение на вас — не нужно быть гением, чтобы провести линию.

- И мы знаем, что это не так.

- Мы знаем, но я выдал бред про трудности идентификации покушавшегося, мне смеялись в лицо, когда я рассказывал, что возникли проблемы.

- Нам придется в очередной раз схитрить, друг мой.

Алонсо скривился:

- Я ожидал чего-то подобного. И мне это совсем не нравится, монсеньор. Мы все больше и больше хитрим, лжем, изворачиваемся, оправдывая себя тем, что делаем это ради благой цели, но в итоге грешим все больше и больше, просто погружаясь в пучину лжи и лицемерия.

- Я так сильно изменился по-твоему?

- Не только вы, монсеньор. Я тоже. Делать карьеру иммигранту тоже не самое простое дело. Я никого не обвиняю, просто говорю вам, что думаю. Такие вещи я даже жене не говорю.

- Прекрасно тебя понимаю, и Господь не одобряет нас в этом, но я не вижу иного выхода. Назвать настоящую причину покушения — поднять бесполезную волну , которая размоет нашу основную цель. Пусть тот, кто сделал это со мной, предстанет перед Сетью сторонником кровососов. Так будет лучше. Мы не станем ворошить прошлое и не станем вешать на Мануэля лишних преступлений. А факт, что вампир покушался на меня, только положительно скажется на отношении людей к операции в Косово.

- Мне придется уговаривать начальство, я просто не имею достаточных полномочий для подобного.

- Придется, а я тоже попрошу через других людей.

- Хорошо, - Алонсо подошел к нему почти вплотную. - Монсеньор, скажите, мы же делаем благое дело?

- Конечно, - Николо ответил искренне, - конечно, благое. Я не сторонник теории, что цель оправдывает средства, но наш мир слишком сложен и противоречив, поэтому дорога к добру зачастую извилиста и непредсказуема.

- Спасибо, монсеньор. Когда я покидал Мексику, то думал, что здесь, в Европе не столкнусь с грязью. Вернее, не с таким количеством, но... Хотя... - полицейский задумался. - Здесь ее, конечно, меньше, но я ожидал …

- Друг мой, здесь тоже живут люди, и именно люди делают мир таким, какой он есть. Господь только направляет нас, а вот следовать его воле или нет, мы выбираем сами.

- Да, монсеньор. Поправляйтесь. Мне нужно идти.

Алонсо развернулся, а Николо понял, что уже несколько минут борется с желанием уснуть. Теперь можно уже не бороться, и он, закрыв глаза, мгновенно уснул.

Проснулся он от того, что в палате стало как-то шумно. И когда он приподнял голову, то увидел, что на него смотрит Папа. Николо моргнул, подумав, что ему это привиделось, но Климент улыбнулся:

- Моргай — не моргай, но я не фантом, Николо.

- Неожиданно, - ответил он, чувствуя, что его охватывает радость.

- Почему же, - Климент продолжал улыбаться, - мы уже бывали в такой ситуации, так что я могу сказать, что привычно. Или ты думал, что я забыл про тебя?

- Нет, конечно, не думал, - солгал Николо и тут же попросил прощения у Господа.

- Благо, Мадрид не очень далеко от Рима, поэтому , как только мне сообщили, что ты пришел в сознание, я приехал.

- Спасибо.

- Не стоит меня благодарить. Это мы все должны благодарить тебя за то, что ты делаешь. Но у меня есть один вопрос, Николо.

- Да, ваше святейшество.

- Ты давно знал про Мануэля?

- Нет, - Николо ложь давалась с трудом. - Как только узнал, так и занялся им. Каюсь в том, что потешил себя личным участием. Это греховно, что я испытывал некоторое удовольствие, когда наблюдал за его арестом. Вы же знаете, что мы с ним имели разногласия по многим вопросам.

- Хорошо. Я так и подумал. Но почему не предупредил меня?

- Грех мести овладел мной, ваше святейшество. Не смог удержаться.

- Доктора сказали, что тебе нужен период реабилитации.

- Да, займусь этим в Косово. Если вы не возражаете.

- Твое личное присутствие там обязательно?

- Да.

- Думаешь, не справятся без тебя? Там же куча военных.

- Ваше святейшество, - Николо убедился, что рядом с ними никого нет, - вы же, как и я, армейский офицер и прекрасно понимаете, что когда нет командира, то Штаб начинает заниматься чем угодно, но только не тем, что необходимо.

- Это так, - согласился Климент. - Я распорядился усилить охрану. С этим спорить не нужно.

- И не собирался.

- Твое ранение смягчило последствия скандала с Мануэлем. Это , конечно, хорошо, но, боюсь, тебя не хватит на всех грешников в нашей Церкви.

- Если станет нужно....

- Я сейчас не об этом, - Климент стал серьезным, - я не знаю, как еще выявлять извращенцев. Мы и так сильно отошли от привычного отношения к плотской любви среди священников, но это не помогает.

- Это помогает. Мы сломали систему, порочную систему, а отдельные отщепенцы — они всегда будут. Мириться с этим нельзя, но и предотвратить их появление мы не в силах. Наша главная задача- не молчать о них и передавать в руки правосудия. Адди, Мануэль — они попирают и извращают нашу Веру, но мы признаем это и отказываемся от них, как от иерархов, но молимся за спасение их погрязших в грехе и безумии, душ.

- Николо, - Папа усмехнулся. - Ты долго готовил эту речь?

- Нет, ваше святейшество, а что я сказал не так?

- Все верно, но как-то пафосно.

- Тогда скажу просто и грубо: мудакам не место среди нас.

- Вот так гораздо лучше, Николо.