Ледяные пещеры

Глава вторая

Морозный воздух этой планеты превосходил мои самые мрачные прогнозы, а я бывал на достаточном количестве ледяных миров, чтобы иметь представление о том, чего можно ожидать. В действительности, я полагаю, здесь было не холоднее, чем на Вальхалле или Нускваме Фундаментибус, но с тех пор, как я топтал снега, прошло достаточно много времени, и моя память, вероятно, избавилась от наихудших впечатлений. Ветер пробирал до костей и, казалось, сдирал с меня кожу живьем, несмотря на дополнительные слои теплой одежды, которую я надел, прежде чем покинуть каюту на борту «Чистоты сердца».

Я нетвердой походкой спустился по наклонному металлу, уже ставшему опасно скользким от тонкого слоя снега. Ледяные иглы вонзались мне в виски и замещали головную боль, обосновавшуюся там после аварийной посадки, в сто раз худшей. Я зарылся лицом в шарф, намотанный у меня на шее, и постарался дышать через него, чтобы не обморозить легкие, но все равно воздух, похожий на кислотные пары, разрывал мне грудную клетку.

Широкая ледяная равнина расстилалась передо мной. Несомый ветром снег сокращал видимость до нескольких десятков метров. Время от времени метель прекращалась, открывая низкие серые бастионы окружающих гор; они ясно выделялись на фоне более светлого, но тоже серого неба. Секундой позже я понял, что необычно правильной формы выходы пород на самом деле являются башнями и накопительными баками перерабатывающей установки, все еще слишком далекой, чтобы рассмотреть ее в деталях.

– Семнадцать раненых, четырнадцать из них могут ходить! – подскочила ко мне Сулла (под носом у нее замерзла струйка крови) и энергично отдала честь. – Восемь из них наши.

Остальные соответственно должны быть из первого взвода. Я кивнул, все еще не решаясь заговорить. В любом случае, это было бы бесполезной тратой усилий, потому что позади нас с рычанием завелся двигатель первой из наших «Химер». Она медленно сползала по грузовому трапу, наполняя воздух шумом и вонью сгорающего прометия. «Спасибо Императору, – подумал я, – по крайней мере, нам не придется тащиться всю дорогу до перерабатывающей установки на своих двоих». Сулла заметила направление моего взгляда.

– Лейтенант Восс в настоящий момент определяет состояние машин.

Ее коллега бросил на нас взгляд из группки солдат, собравшейся около трапа, и, не выпуская из руки планшета данных, жизнерадостно помахал им. Это было нисколько не удивительно, потому что Восс был склонен к веселью по любому поводу и даже без такового. В настоящий момент лейтенант, очевидно, был в своей стихии. Он широко улыбался, когда гусеницы машины, подобно маслобойке, вгрызлись в снег, и, благой Император, его шинель была даже не застегнута. Я почувствовал, будто температура упала градусов на десять, просто посмотрев на него.

– Мы легко отделались, – сообщил Восс, и его голос с треском разнесся по микропередатчикам. – Только незначительные повреждения. Ничего такого, что мы не могли бы починить.

– Да, это должно быть несложно, – согласилась Сулла. – Местечко типа этого должно кишеть техножрецами.

– Может быть, они смогут что-нибудь сделать и с этой кучей металлолома, – с горечью сказал я, пиная сугробчик снега в сторону нашего сбитого транспорта. Я решил, что можно рискнуть начать разговор, несмотря на устремившийся в мои легкие бритвенно-острый воздух. – Если не смогут, потеря одного из шаттлов будет серьезным ударом и опасно замедлит развертывание наших сил. Возможно, настолько, что мы не будем полностью готовы встретить орков.

– По крайней мере, мы прибыли куда следовало. – Возле моего локтя появился Юрген.

Я пришел в некоторое замешательство оттого, что не заметил его приближения, но тут же сообразил, что холод эффективно нейтрализовал его телесный запах. Или мой нос просто отмерз.

В любом случае, мой помощник был прав. Пилот, которого я почти простил за то, что он изгадил мне обувь, сдержал свое слово, приведя нас все-таки на основную посадочную площадку. Но, не будучи совсем уж безрассудным, он метил во внешний ее край, так что нам еще оставалась утомительная прогулка в покрытый снегом и льдом километр или около того, прежде чем нас укрыли бы накопительные баки, которые я заметил прежде. Едва заметный шрам из расплавленного и вновь замерзшего льда отмечал наш путь до нынешней остановки, и он уже начал пропадать под нескончаемым снегопадом.

– Похоже больше на космопорт, чем на простую посадочную площадку, – заметила Сулла.

Я кивнул, стараясь не показывать изумление при виде грандиозных размеров объекта.

– Шаттлы с танкеров длиной более пятисот метров, – сказал я, вылавливая из памяти обрывки данных информационного планшета, которые я по большому счету проигнорировал.[8] – И они садятся до двадцати штук кряду.

Сулла, должным образом впечатленная, огляделась вокруг. Мысль о заполнившем воздух над этим местом рое шаттлов – каждый размером с половину звездного корабля, на котором мы прилетели, – была весьма впечатляющей. Если бы только у меня именно в этот момент не отмерзала мошонка…

Дальнейшие размышления над этими вопросами были быстро выветрены из моей головы гораздо более насущной проблемой. Болтерный снаряд с оглушительным грохотом разорвался на керамитовом корпусе шаттла менее чем в метре от того места, где мы стояли.

– Орки! – выкрикнула Сулла, что при сложившихся обстоятельствах, на мой взгляд, было совершенно излишне.

Я крутанулся на каблуках, чтобы посмотреть в том направлении, куда указывала лейтенант. По крайней мере, ей хватило хладнокровия вскинуть лазерное ружье и открыть огонь по небольшой группке быстро приближающихся к нам зеленокожих, бредущих сквозь наносы снега в своей непреклонной животной ярости.

– Они что, взбесились? – щелчками отозвался в моем ухе голос Восса. – Мы же превосходим их численностью, по меньшей мере, десять к одному!

Это и впрямь показалось мне достаточно глупым поведением, даже для орков. Я отчаянно пытался рассмотреть основные силы, конечно же обходящие нас с тыла, когда внезапно меня осенила догадка. Я был единственным человеком, которого видели орки: вальхалльцы в своей камуфляжной форме сливались с окружающим ландшафтом, как им и было положено. Один лишь я в своих комиссарских черном и алом цветах выделялся, как огрин на конкурсе красоты, так что орки даже не озаботились тем, чтобы поискать следы присутствия кого-либо еще. Я выдохнул тихое благодарение Императору за порывы мятущегося снега, которые скрывали из виду всех остальных солдат.

– Прекратить огонь! – скомандовал я, видя великолепную возможность для засады.

Быстрого взгляда по сторонам хватило, чтобы понять: по крайней мере, три отряда уже полностью выгрузились. Они теперь залегли в снегу, немного зарывшись в него. Тактика, которая, как я смутно припоминал, прекрасно сработала на благо их далеких предков, когда орочья орда имела наглость напасть на их родной мир.

– Подпустим их поближе, – продолжал я. – Гораздо лучше будет вырезать их на коротком расстоянии, чем рисковать, что один-два выживших сбегут и доложат о нашем прибытии главарю.

– Отличная идея, – согласилась Сулла так, будто это вообще подлежало обсуждению, и я внезапно понял, что этот план оставляет меня одного в непосредственной опасности.

Орочья меткость меня не особенно беспокоила, но даже зеленокожим иногда везло, что показал, например, наш сбитый шаттл. Так что я предпочел внезапно упасть с драматически вытянутой рукой и театральным вскриком. Это маленькое представление не обмануло бы и пятилетнего ребенка, но я услышал от бегущего впереди орка, вооруженного чем-то вроде грубо сработанного болтера, вопль радости. Остальные поддержали его гортанными криками, и я услышал достаточно, чтобы понять, что они спорят о том, кому принадлежат почести за то, что меня завалили.[9] Вот если бы мне давали по монетке каждый раз, когда я слышал такое!..

– Не стрелять! – передал я по коммуникационной сети.

Это было излишним, поскольку солдаты и так знали свою работу, но я не хотел допустить ни малейшей ошибки. Орки тем временем продолжали наступать, продвигаясь вперед почти бегом. Кажется, они совершенно не уставали, несмотря на неровный ландшафт и кусающийся холод, который выгрыз бы силы из ничем не защищенного человека за несколько секунд. Я начал в уме отсчитывать расстояние. Двести метров, сто пятьдесят…

Чем ближе они подходили, тем больше деталей я мог различить и, тем менее, я хотел их видеть. Всего орков я насчитал десять; примерно у половины были те самые болтеры, которые я видел и раньше, остальные несли тяжелые боевые тесаки и пистолеты, которые выглядели так же обманчиво ветхими, как и болтеры. Я видел достаточно примеров этих орудий в свои прошлые встречи с орками, чтобы не обманываться на их счет. Как бы коряво они ни выглядели, они были абсолютно надежны и достаточно смертоносны, если уж им случалось во что-то попасть. То же самое касалось топоров, которые, учитывая стоящую за ними силу орочьих мускулов, вполне могли прорезать даже броню Астартес.

Орки приближались, рыча и бранясь; их безрукавки, украшенные грубыми символами, сами по себе немало говорили в этом убийственном климате о нечеловеческой выносливости их обладателей. Странно, но я заметил, что все они были одеты одинаково, в темно-серый, который лучше сливался с зимним ландшафтом, чем обычные более яркие цвета, которые я связывал в сознании с зеленокожими. Потом я заметил, что один из орков в группе был вооружен не так, как остальные. За спину у него был закинут ствол огромного калибра, большая часть которого скрывалась телом обладателя. Что это была за штука, я не имел ни малейшего понятия, но был уверен, что ответ на этот вопрос мне не понравится в любом случае. Тайна раскрыла сама себя, когда орки углядели неподвижно стоящую «Химеру», которая ранее пряталась от них за тушей сбитого шаттла. Очевидно, намеренные разграбить последний и самоуверенно полагающие, что убьют любого выжившего защитника, зеленокожие были приведены в секундное замешательство видом военной машины. После быстрого обмена рычанием лидер, определенный мной по манере подкреплять команды ударами по голове (примерно так же поступал один из наименее любимых наших преподавателей в Схоле Прогениум, когда я пребывал в ней), указал на «Химеру». Орк перевалил объемистое оружие на плечо, в результате чего взгляду открылся грубый ракетомет. Это, по крайней мере, объясняло, как они умудрились повредить шаттл, даже и удивительно удачным выстрелом. Прежде чем я смог передать по воксу предупреждение, орк выстрелил, и путь боеголовки отметился дымной чертой, закончившись взрывом в нескольких метрах слева от «Химеры».

Я понимал, что не стоило и ожидать, будто экипаж машины станет медлить с ответным огнем, так как следующий выстрел мог найти их. И, естественно, турель тяжелого болтера быстро развернулась, и дуло уставилось на врага. Шапки снега и льда взлетели в воздух, когда начиненные взрывчаткой снаряды стали взрываться вокруг орков, разорвав несколько на куски. В том числе, к моему огромному облегчению, и ракетометчика.

Именно тогда мы увидели, что делает этих существ столь опасными на поле боя. Там, где другой, более здравомыслящий противник залег бы или отступил, чтобы перегруппироваться, эти дикари испытали единственный позыв: ринуться вперед и устранить угрозу. С сотрясшим меня до костей криком «Ваааааааргхххх» они бросились, не разбирая дороги, прямо на град опустошительного огня.

Ну что же, теперь медлить было нельзя – особенно учитывая дурно пахнущую ногу, которая грохнулась в снег в сантиметрах от моей головы.

Я откатился в сторону и отдал общий приказ открыть огонь.

Не думаю, что орки хотя бы поняли, что их накрыло. Попав под концентрированный огонь пары десятков лазерных ружей, не говоря уже о непрекращающемся граде тяжелых болтерных снарядов, они перестали существовать в считанные секунды, оставив только неприятные пятна на снегу. Сулла легким шагом подошла, чтобы посмотреть на это месиво, и сплюнула на него, причем плевок на лету превратился в лед.

– Так это и были орки, – сказала она. – Они не кажутся слишком крутыми.

Я прикусил губу, не давая сорваться резкой отповеди, которая уже повисла у меня на языке. Лейтенанту не помешает оставаться уверенной в своих силах как можно дольше. Из собственного горького опыта я знал, что основные силы орков, которые подойдут через день, докажут ей совершенно обратное.

– Что ж, первая ваша кровь, комиссар. – Кастин ухмыльнулась, и ее рыжие кудряшки задорно рассыпались, когда она сняла тяжелую меховую фуражку.

Она окинула взглядом конференц-зал, находящийся в самом сердце перерабатывающей установки. Улыбка Кастин немного потускнела, когда она пробежалась взглядом по группе техножрецов, собравшихся за одним концом деревянного стола, но засияла ярче прежнего при виде остальных присутствующих: смешанной группки функ-пионеров Администратума, сидящих точно по званиям, и группки мужчин и женщин, чьи мозолистые руки и обветренные лица выдавали настоящих тружеников этого места.

– Это было везение, а не точный расчет, я вас уверяю, – ответил я.

Кастин спустилась на втором шаттле примерно через двадцать минут после того, как наш передовой отряд достиг укрытия в жилых зданиях очистительной установки, а я все еще чувствовал себя, будто кусок мороженого.[10]

Стиснув пальцы на найденной для меня Юргеном чашке рекафа, я ощутил, как тепло проникает в те из них, которые были настоящими (аугметические, разумеется, чувствовали себя так же, как и всегда). Я очень хотел бы обойтись без прозрачной стены в конце конференц-зала, которая открывала вид на мерно падающий снег – это визуальное напоминание о холоде, все еще держащее меня в своих объятиях. Но все же вид на перерабатывающую установку, ее массивные сооружения и взлетающие ввысь огни был весьма живописен. Сами их размеры поразили меня, когда я увидел их в первый раз. Я начал понимать, почему требовались сотни людей, дабы добывать сырые горючие материалы изо льда под нашими ногами и перерабатывать их в драгоценное топливо.

– И вы называете это удачей? – Мазарини с гулом вплыла в комнату позади нас, заставив Кастин вздрогнуть. – Погнуть совсем новый шаттл?

Наверное, все-таки в ней было семейное сходство с отцом, подумал я. Она прибыла на одном шаттле с Кастин, чтобы оценить ущерб, и только что вернулась с посадочного поля, так что на ее голове и плечах начинал подтаивать снег.

– Благодарение Омниссии, – продолжала техножрица, – ничего такого, что я не могла бы исправить.

Это было немалым облегчением: по крайней мере, наша высадка не будет задержана настолько, насколько я опасался. Мазарини пролевитировала в направлении группки техножрецов, которую мы заметили ранее, и начала общаться с ними на странном щебечущем языке, от которого у меня сразу заныли зубы.

– Она просит разрешения использовать их установки для ремонта нашего шаттла, – сказал один из адептов Администратума, очевидно заметив наше замешательство. Это был молодцеватый парень с редеющими светлыми волосами и рыхлым телосложением человека, который проводит слишком много времени за планшетом данных.

– Вы понимаете эту тарабарщину? – спросил я, невольно впечатленный.

Он ухмыльнулся:

– Помилуй Император, нет. Если бы я понимал, им бы пришлось убить меня. – Говоря это, парень улыбнулся, хотя, насколько я понимаю, он не шутил. – Она только что отправила запрос на главный склад по поводу запасных частей.

Он протянул руку, и Кастин пожала ее в официальной манере.

– Меня зовут Квинт, я писарь. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне. Если я не смогу раздобыть этого сам, я уж точно буду знать, кто сможет.

– Благодарю, – тепло улыбнулась Кастин. – Полковник Кастин, пятьсот девяносто седьмой Вальхалльский полк. Это наш полковой комиссар, Кайафас Каин.

– Мое почтение. – Рукопожатие Квинта было коротким и твердым. – Я видел статую, посвященную вам, на площади Освобождения на Талеторне. Должен сказать, что она на вас совершенно не похожа.

– Должно быть, это из-за голубей, – довольно сухо сказал я. – Их повадки слегка подмачивают мое врожденное благородство.

Квинт рассмеялся, показывая все признаки отменного чувства юмора, и я решил, что он мне нравится.

– Позвольте мне представить вам несколько человек, – сказал он. Махнув рукой в сторону группы техножрецов, Квинт указал на одного из них – мужчину примерно его возраста, который разговаривал с Мазарини, выказывая всевозможное внимание. – Это вычислитель Логаш. Мой коллега, если хотите. – Писарь слегка понизил голос. – И вы гораздо большего добьетесь, если обратитесь сначала к нему, а не будете терять свое время, разговаривая с кем-то из старших Механикус. Понимаете, к чему я клоню?

– И то же самое касается вас и Администратума? – предположил я, на что Квинт только улыбнулся.

– Ну, вы сами это сказали, – подчеркнул он. – Но мы с Логашем и впрямь не настолько закоснелы в мышлении, как некоторые из более высоких фигур в наших орденах.

– Могу подтвердить. – К дискуссии присоединился человек, которого я посчитал лидером рабочих. – Сколько наших еще должно погибнуть там, внизу, пока они сидят себе спокойно и ничего не желают видеть?

У него был твердый взгляд человека, привыкшего к тяжкому труду, и серые волосы; несмотря на это, он буквально горел волнением, которое могло поспорить с холодом, пронизывающим все в этом месте.

– Технически говоря, никто не умер, – сказал Квинт.

Мужчина хмыкнул:

– Хорошо, пропали без вести. Пять человек за столько же недель.

Квинт пожал плечами:

– Я сделал все, что в моих силах, чтобы заставить их провести расследование, вы знаете это. – Собеседник неохотно кивнул. – Но они просто возражают, что несчастных случаев не избежать. Обвалы льда, газовые карманы…

– Я работаю там больше двадцати лет, – проговорил рабочий. – Я знаю все и об обвалах льда, и о десятке других опасностей, о которых вы, крючкотворы, даже не слышали. И во всех случаях после них остаются тела.

– Но официально без тела нет и повода к расследованию.

– Это ведь ненормально, – заметила Кастин. Мужчина в первый раз улыбнулся.

– О чем и толкую все время. Но этот парень перед вами – единственный, кажется, у кого варит голова. – Рабочий протянул нам руку. – Я Артур Морель, будем знакомы. Гильдия шахтеров.

Его рукопожатие было похожим на тиски.

Должен признаться, что все эти разговоры о смертях и мистических исчезновениях людей изрядно меня нервировали. Мы намерены сражаться, и при этом я не хотел бы постоянно оглядываться через плечо за спину. Я решил, что мне нужно обстоятельнее поговорить с шахтером при первой же возможности. В конце концов, мы уже встретились с одним разведывательным отрядом орков, и, если еще один скрывался где-то в шахте, мы должны зачистить ее от них в самую первую очередь.

Но все по порядку: нам надо было спланировать ход войны. Мазарини покинула комнату, сопровождаемая семенящим за ней Логашем, – вероятно отряженным, чтобы заняться ее запросами. Адепт Администратума высшего ранга, беловолосая женщина по имени Прайк, с энтузиазмом призвала собрание к тишине.

Не надо и говорить, что заседание получилось нескончаемым. Бесперебойная работа установки одинаково зависела от всех присутствующих фракций – так горячо утверждала Прайк. Но я бы поспорил на десятку; если мы выставим этих трутней из Администратума на мороз, чтобы оркам было чем потешиться, пока мы готовим оборону, то влияние на выход прометия это окажет самый незначительный. Любое замечание Прайк в весьма вежливой форме оспаривалось магосом Эрнульфом, старшим техножрецом. Он каждый раз напоминал присутствующим, что без его подчиненных и исполнения ими соответствующих ритуалов фабрика со скрежетом встанет. Конечно же, без шахтеров Мореля, которые поставляли неочищенные материалы, это произошло бы гораздо вернее, но глава их гильдии обладал достаточным тактом для того, чтобы не заводить дискуссию дальше. Я был благодарен ему за это – особенно учитывая, что уже начал ощущать, как пуст мой желудок.

К счастью, Кастин была гораздо менее терпима к идиотам. Я не без облегчения увидел, как она встает с места, дабы перебить стареющую бюрократку на полуслове.

– Благодарю всех за содействие, – отчеканила Кастин. – Замечательно, что у всех вас нашлось что предложить, и мы с удовольствием воспользуемся всем этим, когда решим, что нам необходимо.

– Я полагаю, мои коллеги потребуют несколько большего, – снова начала Прайк. – Могу ли я предложить, чтобы вы предоставляли нам ежедневные отчеты о результатах?

Эрнульф согласно кивнул, обратив свои пустые металлические глаза на полковника. Она проигнорировала его с усилием, заметным только мне.

– Не можете. Мы здесь, чтобы сражаться на войне, а не перетасовывать файлы. – В голосе Кастин появились нотки, которых научились опасаться все офицеры полка.

Прайк же только рассвирепела:

– Этого просто недостаточно! Есть определенные протоколы, и им нужно следовать!..

– Ну так позвольте мне избавить вас от этого труда! – отрезала Кастин. – Эта установка переходит на военное положение и под военное командование.

Результат этого заявления был весьма приятен для глаза, должен признаться. Прайк ударилась в краску, затем побледнела и опять покраснела. С Эрнульфом, вероятно, случилось бы то же самое, останься у него достаточно органических частей для такой задачи. Оба вскочили, возбужденно крича.

– Вы не можете! – грохнул Эрнульф, очевидно усиливая голос каким-то встроенным ампли-воксом.

Это был дешевый трюк, он не мог внушить ужаса мне, на которого кричали – ни много, ни мало – демоны.

– Нет, можем, – спокойно возразил я, и мои слова прозвучали куда более эффектно, поскольку я не повышал голос, как другие. – Полевой командир имеет право ввести военное положение в любой момент с согласия старшего из присутствующих членов Комиссариата. То есть моего. И я его выражаю.

Я встал, указывая в сторону лежащей снаружи фабрики и пустынного снегового ландшафта за ней.

– Завтра в этот час все, что вы сможете там увидеть, – орки. Мы – ваша единственная надежда выжить. Так что заткнитесь, не путайтесь под ногами и позвольте нам делать нашу работу.

Морель и Квинт, насколько я заметил, открыто наслаждались замешательством своих коллег.

– Это совершенно неприемлемо, – заявила Прайк дрожащим от возмущения голосом.

– Придется потерпеть, – ответила Кастин. – Если вы только не предпочитаете альтернативный вариант.

– Я уверена, предпочитаю, – испепелила нас взглядом Прайк.

– Отлично. – Я вытащил свой лазерный пистолет и бросил его на стол с точно отмеренной высоты, чтобы звук удара получился как можно более внушительным. – Правом, данным мне Комиссариатом во имя Его Божественного Величества, я доношу до вашего тупого сведения, что любое гражданское лицо, препятствующее Его войскам защищать Его владения, будет расстреляно согласно параграфу семнадцать Кодекса военного правосудия.

Я вопросительно приподнял бровь в сторону Прайк и техножреца.

– Так что вы говорили?

– Я снимаю свои возражения, – быстро сказала женщина.

Эрнульф согласно кивнул.

– По здравом размышлении, принятие полковником властных полномочий представляется наилучшим образом действий, – сдался он.

– Отлично, – сказал я, оставив оружие лежать на прежнем месте: ничего плохого в том, чтобы удержать их внимание еще немного, не было. – Полковник. Ваш выход.