Ледяной ад

8

— Как раз сейчас это не особенно важно, — с задумчивым видом повторил Ладж Драй, проскользнул в мастерскую и рассеянным движением закрыл за собой дверь.

— Сэр, я… — начал было объясняться Фет, но высказаться ему не дали.

— Не перебивайте меня. Продолжайте, Кен, у вас, кажется, возникли затруднения. Разберитесь сперва с ними, а к другой проблеме мы перейдем, когда нам уже ничто не будет мешать.

Кен был совершенно озадачен, поскольку о предупреждении Драя к этому моменту он совершено забыл. Тем не менее, как ни в чем не бывало, он повернулся к микрофону и продолжил почти безнадежные попытки объясниться с неизвестным аборигеном. Хотя он и не понял ни слова из того, что прокричал Роджер, он был почти столь же раздражен затянувшимся «разговором». Да и лязг, раздавшийся в тот момент, когда Роджер как следует пнул бок зонда, также содержал в себе явный намек.

Секундой позже Драй собственноручно поднял зонд в воздух. Произнесенных только что слов он тоже никогда не слышал, но они явно отличались от обычных звуков, издаваемых людьми при беседе, и это его здорово напугало. Он испытывал настоящий ужас при мысли о том, что налаженные с Третьей планетой отношения могут стать натянутыми или даже вовсе прекратиться. А существо там, на планете, явно пребывало в состоянии огромного возбуждения — возможно, даже ярости. Этот удар по корпусу аппарата…

При мысли об этом Драй стремительно протянул щупальце мимо Кена и коснулся рукояток управления двигателями. Ученый повернулся на сиденье и с удивлением посмотрел на своего нанимателя.

— Похоже, вы взволнованы не меньше этого аборигена. Что случилось?

Ладж Драй глубоко вздохнул и наконец-то справился с собственным голосом. Сейчас он сообразил, что его экстренное вмешательство было не самым разумным вариантом действий. Вполне возможно, что наемный эксперт узнал название получаемого с Земли вещества совершенно случайно — а в таком случае вряд ли стоило привлекать его внимание к этому факту. Поэтому Драй сменил тему настолько ненавязчиво, насколько это было ему доступно.

— Похоже, у вас возникли сложности с химическим анализом?

— Вроде того. Аборигены проявляют активность не только в дневное время, как вы мне рассказывали. — Кен понял, что инстинктивно начал оправдываться. Но лучшего ответа он придумать не мог, а этот заставил Ладжа Драя чуть призадуматься.

— Да, меня это слегка удивляет. В течение двадцати лет они подавали сигналы исключительно в дневное время. Интересно, не замешаны ли здесь жители плоских регионов? Хотя не очень понятно, каким образом это могло бы произойти. Вы закончили работу с тестами?

— В общем и целом — да. Когда зонд вернется на базу, я посмотрю, что произошло в этой атмосфере с моими образцами. Мы уже знаем, некоторые из них сгорели, но мне необходимо выяснить, что же образовалось в результате горения.

— Наверняка не сульфиды, хотя обычно образуются именно они.

— Да, не сульфиды, разве что только в атмосфере находится огромное количество замерзшей серы в виде пылеобразной взвеси. О последней возможности я как-то не подумал — впрочем, мы это проверим, когда увидим образцы. Но, честно говоря, пока что результаты исследований меня несколько озадачивают. Я пока не в состоянии определить, какое вещество при такой температуре может оставаться в газообразном состоянии и поддерживать горение — но что-то такое в атмосфере этой планеты точно имеется.

— Может быть, фтор? — Ладж попытался смутно припомнить основы элементарной химии.

— Возможно, но как он может существовать в атмосфере в свободном состоянии? Мне кажется, что даже при такой температуре он будет слишком активен. Впрочем, почти то же самое можно сказать о любом газе, обеспечивающем горение, так что ничего мы не разгадаем, пока не вернутся образцы. Я, кажется, уже дошел до такого состояния, что готов сам спуститься на планету и посмотреть, на что же похоже это место, — Кен сделал выразительный жест.

— Если вы с Фетом придумаете, как это можно сделать, я возражать не буду. Возможно, мы сможем даже чем-то вам помочь. Но возвращения груза нам ждать почти три дня, а до того делать вам будет практически нечего. Когда зонд будет уже достаточно далеко от Третьей, Фет поведет его по лучу.

Кен понял последнее как намек на то, что ему пора покинуть помещение, и отправился бесцельно бродить по коридорам. У него имелись некоторые соображения по поводу того, что требовалось делать дальше. Раз уж Драй сказал, что в течение ближайших трех дней, вплоть до возвращения зонда на базу, работы для него не будет, то долг призывает его заняться своими прямыми обязанностями — начать работу над заданием Рейда.

На местном языке продукт называется «тафак». Это уже какая-то информация — однако вряд ли Рейду известен язык аборигенов, так что полученные сведения имели пока сомнительную ценность.

Можно считать доказанным, что эта планетная система находится довольно близко к Сарру. Пока трудно оценить целесообразность принятых Драем мер предосторожности. Если речь идет о полулегальном предпринимательстве, они чересчур серьезны, но коли дело связано с наркобизнесом, то такие меры совершенно необходимы.

Третья планета, мягко скажем, слишком холодна, а упомянутый наркотик не может существовать при нормальной температуре. Это важный фактор, о котором не стоит забывать. Ценным оказалось и молчаливое признание Драем того факта, что тафак имеет растительное происхождение.

Увы, больше Кен не располагал никакой информацией, которая могла быть хоть немного полезна Рейду. Он вновь подосадовал на начальника отдела по борьбе с наркотиками за то, что тот втянул его в эту авантюру. И уж во всяком случае, ему гораздо больше, чем любому профессиональному полицейскому, хотелось и впрямь заняться вплотную астрономическими и экологическими проблемами, с которыми он столкнулся.

Так что же с этой несчастной Третьей планетой? Она явно населена — что само по себе невероятно. Изучена она, безусловно очень плохо — сквозь ее атмосферу не проник ни один корабль с экипажем и даже ни одна телекамера. Это выглядело странным и заставило Кена опять призадуматься. Даже при таком невероятном холоде и с учетом того, что атмосфера отбирает тепло гораздо интенсивнее, чем это возможно в открытом космосе, — все равно можно было что-то изобрести. Казалось невероятным, что ни один умелый инженер до сих пор не сумел создать прибор, который способен нормально функционировать даже в подобных условиях. Ну хорошо, Фет скорее техник, чем ученый, но и он может достаточно много. Хотя в организации Драя подозрительно мало научных работников. Даже тот факт, что специалиста столь низкого класса, как сам Кен, пришлось нанимать со стороны, говорит о многом.

Возможно, здесь и кроется источник тех проблем, о которых говорил Рейд. Понятно, что любые нормальные межзвездные торговые компании имели своих специалистов по инопланетной экологии — без таких ученых ори просто не смогли бы полноценно работать. Взять хотя бы хрестоматийные трудности, периодически возникающие при торговле богатого металлами Сарра с разумными амфибиями Рехага, специализирующимися в химии. Так почему же он, Салман Кен, весьма немного смыслящий в большой науке, оказался единственным, кого смог откопать Ладж Драй? Это смотрится не просто странно — это выглядит невероятным. Непонятно даже, как Кен умудрился раньше не задуматься над этим фактом.

Впрочем, если он пока ничего не обнаружил, то его, наверное, никто и не будет трогать. Он готов был продолжать исследования Третьей планеты до тех пор, пока у него будет такая возможность. После чего Кен вернется домой, явится к Рейду, передаст ему добытую информацию — и пускай шеф отдела по борьбе с наркотиками делает с ней все, что хочет. Самого Салмана Кена Третья планета интересовала гораздо больше, чем преступная деятельность Драя.

Но как же все-таки на нее высадиться? Понятно, что крупные корабли имеет смысл держать за пределами атмосферы — особенно учитывая наличие проблем с обитателями голубых равнин. Но зонды без особых трудностей уже двадцать лет летают туда-сюда в атмосфере планеты, а единственной замеченной активностью обитателей равнин были проявившиеся последние два-три года признаки наличия у них радарных детекторных систем. Кстати, Драй говорил, что от них прекрасно оберегают защитные покрытия. Так что единственным реальным препятствием являются лишь суровые климатические условия.

Стандартный саррианский комплект экипировки для инженера позволял некоторое время работать даже в жидком алюминии. Температура на поверхности планеты гораздо ниже, но и теплопроводность жидкого металла значительно выше, чем может быть у атмосферного газа, так что различие не столь уж велико. Даже если все обстоит хуже, чем кажется, в защитный костюм можно встроить лишние обогреватели и дополнительную теплоизоляцию. Так почему же они до сих пор ни разу не пробовали это сделать? Надо будет спросить Фета или Ладжа Драя.

Пойдем дальше. Даже если предположить, что высадиться таким образом все равно невозможно, почему же они не пытались ничего сделать с телеаппаратурой? Кен отказывался верить, что стекло камеры принципиально не выдерживает охлаждения до температуры планеты и непременно трескается, если его внутреннюю поверхность приходится оставлять в тепле. Уж наверняка перепад температур получится не больше, чем в старинных лампах накаливания!

Намереваясь высказать Фету все эти соображения, он уже направился было обратно в мастерскую, но тут ему на пути попался сам Драй. Босс заговорил с ним так, словно и не был еще сегодня полон самых черных подозрений.

— Фет вывел зонд на курсовой луч, так что в ближайшие три дня управлять им не понадобится, — сказал босс. — Вы, кажется, собирались вернуться к своему пульту?

— Мне просто хотелось кое о чем переговорить с Фетом. Я размышлял по поводу защитного костюма и аппаратуры для исследования Третьей, я мне кажется, что тут можно кое-что сделать, — Кен решил не пересказывать своему нанимателю все свои идеи.

— Здесь я затрудняюсь вам что-то ответить, — сказал последний, выслушав соображения ученого. — Вам действительно лучше поговорить об этом с Фетом. С тех пор как он работает здесь, мы пытались как-то решить эту задачу, но проблемы с телекамерами возникали постоянно. В самой первой экспедиции его с нами не было, но там мы исследованиями тоже почти не занимались — за исключением тех экспериментов, о которых я вам рассказал. Тогда это был лишь предварительный круиз. То, что на корабле оказался набор исследовательских зондов, было, по сути Дела, случайностью. Владелец корабля предпочитал подбирать себе места для посещения с максимальными удобствами — прибывая в планетную систему, мы выпускали сперва несколько таких зондов, а «Карелла» оставалась в космосе, пока ее хозяин не выбирал место, которое хотел бы посетить лично.

— Я, случайно, не могу его знать?

— Вряд ли, он давно умер. Когда мы наткнулись на это место, он был уже очень стар. Я унаследовал корабль, а вместе с ним и новую торговлю с аборигенами.

— А когда к вам присоединился Фет?

— Через год или два после того, как я начал это дело, — он у нас старейший член команды. Он может вам гораздо больше меня рассказать обо всех технических проблемах экспедиции. Так что вам действительно лучше побеседовать с ним — если, конечно, он будет в настроении.

Никак не объяснив свою последнюю реплику, Драй отправился дальше по коридору. Впрочем, Кена его слова не слишком удивили — он уже и сам заметил, что Фет довольно молчалив.

Техник не был ничем занят. Он все еще сидел перед пультом управления зондами и, по-видимому, размышлял. Когда Кен вошел, он поднял на него взгляд, но ничего не сказал — только сделал приветственный жест. Кен, не заметивший ничего странного в его поведении, немедленно стал пересказывать свои последние идеи. Собеседник не прерывал его, пока ученый не закончил говорить.

— Все это звучит очень правдоподобно, — наконец произнес техник, — и никаких теоретических опровержений я привести не могу. Но оптические трубки все равно почему-то не выдерживали. Если вы хотите послать вниз скафандр, набитый термометрами и датчиками давления, то у меня возражений нет. Но вам придется простить мне мой пессимизм. В этой атмосфере я угробил уже немало телеаппаратуры.

— Я очень ценю ваш опыт, — ответил Кен, — но, как мне кажется, попытаться стоит.

— Хорошо, но если с датчиками будет все в порядке, кто туда потом отправится? Честно признаюсь — я не готов к подобным экспериментам.

— Я тоже. — Кен вспомнил свои первые ощущения, испытанные при виде Третьей планеты. — Место, несомненно, жутковатое, но мне ужасно хочется узнать о нем побольше. Ради этого я готов рискнуть здоровьем.

— Здоровьем! Если в скафандре появится хоть маленькая дырочка, через пять секунд вы превратитесь в готовый памятник, — ответил техник. — Честно говоря, я вообще опасаюсь посылать туда хорошую аппаратуру, даже если я знаю, что она должна это выдержать. Ну ладно, я выделю вам один скафандр, если вы и впрямь хотите попробовать. Зондов у нас хватает.

— А как вы поместите его в зонд? Внутрь он не влезет, это точно.

— Там на внешней стороне корпуса есть специальные кольца, к ним и прицепим. Просто на этот раз нужно будет действовать осторожнее и проходить сквозь атмосферу гораздо медленнее. — Техник перебрался на другой конец мастерской, покопался в одном из находившихся там шкафчиков и извлек из него упомянутый защитный костюм.

Управляться с ним было достаточно тяжело даже в условиях притяжения Меркурия. Благодаря анатомическим особенностям жителей Сарра, требовалось приложить достаточное усилие, чтобы двигаться в этом скафандре. Но главное — Кен даже представить себе не мог, что же он будет делать, когда высадится на Третью в этом металлическом чудовище, да еще при вчетверо большей гравитации. Последняя мысль породила у него вопрос:

— Фет, а что за метаболизм может быть у местных жителей? Насколько нам известно, они ухитряются достаточно свободно передвигаться при столь высокой гравитации и температуре, замораживающей любую органику. Вы когда-нибудь задумывались над этим?

Техник некоторое время не отвечал, подбирая ответ.

— Да, — ответил он наконец. — Вообще-то думал. Но мне не хочется об этом говорить.

— Почему? Разве все так ужасно?

— Не в этом дело. Помните, что Драй обещал сделать с каждым, кто даст вам информацию о веществе, которое мы получаем?

— Да, припоминаю, но причем тут это?

— Может быть, и ни при чем. Но Драй был очень недоволен, когда узнал, что я сообщил вам название этого вещества. И я бы никогда этого не сделал, если б хоть немного подумал, прежде чем раскрывать рот. Но тогда требовался быстрый ответ.

— Но что могут выдать любые соображения относительно биохимии аборигенов? В конце концов, Драй ведь прекрасно знает, что я никогда не работал на другие коммерческие предприятия, да и сам ничем таким не занимаюсь — так отчего же он заподозрил, что я занимаюсь промышленным шпионажем? Мне не очень важно знать, что собой представляет это вещество — меня интересует планета.

— Я в этом не сомневаюсь. Но, пожалуйста, если я еще когда-нибудь оговорюсь, держите эти сведения при себе. Когда Драй вошел, а вы в это время кричали в микрофон «Тафак!», я уж подумал, что он сейчас взорвется как ядерная бомба.

— Да что он может сделать?

А вот этот вопрос был очень рискованным. Кен снова вспомнил о своей полицейской задаче.

— Ну, — осторожно начал отвечать Фет, — он здесь начальник, а работа не такая уж плохая. В общем, выполните мою просьбу, если вас это не затруднит. — После этого он снова занялся костюмом, и выражение его лица ясно говорило о нежелании продолжать беседу. Из последнего ответа Кен не смог извлечь ничего определенного.

Об этом он, впрочем, размышлял не слишком долго, поскольку перед ним встала гораздо более интересная проблема. Безусловно, Фет — отличный техник, не хуже многих дипломированный инженеров, известных Кену. Сейчас он полностью вскрыл скафандр, удалил из него все пластины управления и стал проводить подробный осмотр. Покончив с осмотром, он снова заполнил трубки цинком и установил пластины на место, но сам скафандр оставил открытым. Один его глаз вопросительно глянул на Кена, и техник впервые после долгой паузы вновь заговорил.

— У вас есть какие-нибудь соображения по поводу размещения датчиков? Вы лучше представляете, что нам надо выяснить.

— Все, что нам пока надо определить, — это выдержит ли скафандр температуру и давление на поверхности планеты? Так что один датчик давления имеет смысл поместить куда-нибудь внутрь, а термометры установить в конечностях. По идее, это даст достаточно информации. Мы можем сейчас использовать телеметрическую аппаратуру или придется подождать, пока прежний зонд вернется?

— Боюсь, что надо подождать. Установка аппаратуры сама по себе проблемы не представляет, но имеющийся в костюме передатчик голосовых сигналов к ней подсоединить не удастся. Но туда можно поместить записывающее устройство, подключить приборы к нему и сделать так, чтобы вы со своего пульта могли включать и выключать их. Я присоединю все к управлению самого скафандра. Вы, наверное, захотите также оперировать и нагревателями в костюме?

— Да. Если для создания необходимой температуры придется использовать почти всю их мощность, лучше бы нам знать об этом заранее. Я надеюсь, что в случае необходимости там можно будет установить и дополнительный обогрев?

— Я думаю, — Фет впервые изобразил что-то вроде усмешки, — что в нижние конечности вполне можно встроить дополнительные нагреватели. Правда, с ними вы скорее всего не сможете передвигаться.

— Но так я смогу хотя бы видеть окружающую обстановку.

— Если у вас не будет тех же проблем, что возникали у меня с телекамерами. Даже кварцевое стекло имеет свои пределы прочности.

— Я все же надеюсь, что оно выдержит. В любом случае, проверить это нам ничего не стоит. Давайте наконец-то установим эти приборы: я очень хочу выяснить, кто же из нас прав. Оно работает? — Кен взял из шкафчика миниатюрное записывающее устройство, большую часть которого занимала двойная катушка с чувствительной лентой. Фет скосил глаза и ответил:

— Здесь пленки только на одну запись. Достаньте лучше Л-7. Узнаете его по катушке — она там примерно в пять раз шире. Итак, я ставлю, как вы предлагаете, только один барометр плюс термометры в шлеме, корпусе, одной ноге, рукавах — по возможности ближе к оконечностям. На ленте при этом остается одна свободная дорожка, которую тоже можно для чего-нибудь использовать.

Говоря все это, техник продолжал работать, закрепляя взятые из шкафа миниатюрные приборы в упомянутых им местах. На секунду Кен засомневался, не напрасно ли он счел эту станцию плохо оснащенной для исследовательских работ — уж слишком хороший запас приборов обнаружился здесь. Но затем он осознал, что все эти устройства входят в стандартный инженерный набор и свидетельствуют лишь о щедром финансировании. Любой мог купить всю эту аппаратуру, и почти любой — воспользоваться ею для исследований.

Несмотря на квалификацию Фета, работа оказалась долгой. Обитатели Сарра способны не спать месяцами, но отдыхать необходимо даже им. Во время одного из таких перерывов Кен обратил внимание на время.

— Послушайте, — окликнул он своего сотрудника. — На той части планеты сейчас уже должен быть день. Интересно, Драй уже поднял свой зонд?

— Весьма вероятно, — ответил Фет, тоже скосив один глаз на хронометр. — Он не любит терять времени. Скорее всего, его аппарат уже в космосе.

— Интересно, мне голову не оторвут, если я загляну сейчас в обсерваторию?

Фет так долго смотрел на него одним глазом, что Кен уже успел пожалеть о своем вопросе.

— Оторвут ее мне, если Драй узнает, что я поддерживал вас в этом намерении, — ответил он наконец. — Думаю, вам лучше все же оставаться здесь. Работы у нас хватает. — Тут он поднялся и снова занялся делом, хотя они только-только устроились отдохнуть. Кен понял, что больше тот ничего не скажет, и присоединился к работе.

В итоге все получилось очень удачно. К тому времени, как костюм был протестирован в вакуумной камере на герметичность и на теплоизоляцию, а затем пристегнут к грузовым кольцам исследовательского зонда и запущен в космос на автоматическом управлении, первый зонд уже приблизился к Меркурию. Здесь действительно требовалось автоматическое управление. Нельзя было осуществлять радионаведение второго зонда, не закончив сначала работу с первым, — ведь второй пульт управления в это время использовался Драем, принимавшим свой драгоценный груз.

Время, прошедшее между отправкой зонда со скафандром и его возвращением обратно на Меркурий, они посвятили продолжительному отдыху. Кен с нетерпением ждал возвращения зонда и, как только тот появился из отверстой двери шлюзовой камеры, готов был бежать к нему — но был остановлен окриком техника:

— Стойте! Она сейчас, конечно, уже не такая холодная, как на Третьей, но вы все равно к ней примерзнете. Смотрите! — Он махнул щупальцем в сторону сияющего корпуса, на котором оседал конденсат серы. Вымороженное из воздуха вещество собиралось в крупные капли и стекало на под. На полу капли нагревались вновь и быстро испарялись.

— Пусть сперва это кончится.

Кен послушно остановился и даже подался назад, когда холодные струйки потекли ему под ноги. Воздух был не столь уж холодным, но прикосновение к корпусу зонда наверняка заморозило бы даже цинк.

Прошло немало времени, прежде чем металл достаточно нагрелся и сера перестала стекать по нему. Только тогда Фет открыл дверцу грузового отсека, после чего процесс повторился, На этот раз соломенного цвета жидкость образовала большую лужу на поду отсека, обтекая контейнеры. Кен всерьез обеспокоился чистотой образцов. Он включил все обогреватели на малую мощность, чтобы как можно быстрее покончить с процессом нагревания зонда до нормальной температуры. Но поскольку при высокой температуре существовала опасность, что образцы снова вступят в реакцию с воздухом, как только прекратилось шипение и бульканье, он снова повернул переключатели обратно.

Наконец, он мог увидеть результаты своего эксперимента. И это было редкостное зрелище — Роджер Винг охотно бы подтвердил сей факт!