Ледяной ад

9

Содержимое ряда контейнеров сохранилось практически в полной неизменности. С другими все было сложнее: они тоже были заполнены, но Кен предчувствовал, что определить, что в них находится, окажется нелегкой задачей.

Как и Роджер, в первую очередь он увидел белый порошок, засыпавший буквально все. Разложившиеся от жара шарики перекиси натрия посерели. Тигель с золотом оказался сдернут со своего места, но больше с ним ничего особенного не случилось; железо почернело; натрий, магний и титан исчезли, хотя небольшие количества вещества, оставшиеся в каждом из их тиглей, давали надежду, что характер реакции все-таки удастся определить. В контейнере с углеродом остался все тот же углерод, но в заметно меньших количествах.

Но все эти детали — безусловно, важные и интересные — привлекли внимание Фета и Кена лишь на мгновение. Ибо совсем рядом с дверцей грузового отсека, в прилипшем к полу порошке четко отпечатался след. Ничего подобного они до сих пор не видели.

— Фет, срочно достаньте где-нибудь съемочную камеру, Я бегу за Драем, — не договорив, Кен выскочил из лаборатории, но Фет сдвинулся со своего места не сразу. Он все еще смотрел на отпечаток.

Не то чтобы тот выглядел особо странным или зловещим, но техник тщетно пытался представить себе существо, которое могло бы его оставить. Тому, кто ни разу в жизни не видел гуманоида, очень трудно понять, чем же может быть оставлен, к примеру, отпечаток руки. Стояло ли это существо, сидело оно или же просто опиралось на это место. Оно вполне могло распластаться здесь на отдыхе в той позе, которая у сарриан была аналогом сидения на стуле. Ничего нельзя было сказать наверняка: возможно, оставивший этот след абориген по своим размерам был не больше ступни саррианца, и тогда это след от всего его тела. Но могло оказаться, что он был настолько велик, что смог просунуть в отсек только одну конечность. Фет тряхнул головой, избавляясь от этих мыслей, — он начал понимать, что топчется на одном месте. Затем он отправился искать съемочный аппарат.

Салман Кен ворвался в обсерваторию без предупреждения, но Драй не успел и рта раскрыть. Ученый спешил оповестить окружающий мир о своем открытии — и продолжал говорить без удержу всю дорогу обратно в мастерскую. Так что к тому моменту как они добрались до отпечатка, энтузиазм Драя уже исчерпался. Он выказал лишь вежливый интерес — и не более того. Проблема внешности обитателей Земли его не слишком интересовала. Внимание его было привлечено совершенно другой вещью. — Что это за белый порошок?

— Еще не знаю, — признался Кен. — Зонд только что вернулся. Это результат воздействия атмосферы Третьей планеты на мои образцы.

— Значит, вы скоро разберетесь, из чего эта атмосфера состоит? Это было бы очень хорошо. На темной стороне этой планеты мы уже давно обнаружили несколько пещер, там можно создать любую атмосферу и герметически их закрыть. Сообщите мне, если выясните какие-нибудь новые подробности, — с этими словами Драй рассеянно ушел из мастерской, оставив Кена разочарованно смотреть вслед. Ведь он только что совершил в прямом смысле слова эпохальное открытие!

Салман Кен постарался избавиться от неприятного чувства и аккуратно достал из зонда образцы, постаравшись не повредить при этом след, и перенес их на стол в другом конце помещения, где была устроена временная химическая лаборатория. Как он сам признался, блестящим химиком-аналитиком он не был, но соединения, которые образуются в результате реакции экзотермического окисления, редко бывают сложными — Кен полагал, что с подобным анализом как-нибудь да справится. В конце концов, все наличествующие металлы ему уже известны — на Третьей не может быть металлосодержащих газов, кроме разве что водорода. Даже ртуть способна существовать там только в жидком состоянии, а ни один другой металл даже при саррианской температуре не обладает свойствами пара. Исходя из этой аксиомы, Кен бодро приступил к работе.

Химика ее подробное описание, безусловно, могло весьма заинтересовать. Но для неспециалиста оно предстало бы занудным повторением нескольких простых манипуляций — нагревания, охлаждения, определения температуры плавления и кипения, фракционирования и фильтрования. Если бы Кен не имел изначально определенной гипотезы, то работа бы пошла несколько быстрее. Впрочем, через некоторое время он убедился, что результат исследования ему не мерещится. Теперь он даже слегка удивлялся, почему до сих пор эта гипотеза не приходила ему в голову.

Фет Оллмер давно уже вернулся в лабораторию и даже успел сфотографировать отпечаток под разными углами. Видя, что Кен закончил работу, он поднялся со своего сиденья, где предавался отдыху, и подошел к рабочему столу.

— Ну что, стало яснее или не очень? — полюбопытствовал он.

— Да, я кое в чем разобрался. Странно только, что не догадался об этом раньше. Это же кислород.

— А что в этом такого очевидного? И почему бы ему там не быть?

— Что до последнего вопроса, то никаких причин нет. Я просто сперва отбросил эту возможность, потому что кислород слишком активен. И мне совершенно не приходило в голову, что при такой температуре он будет не сильно активнее, чем сера в наших условиях. Так что на Третьей он вполне может присутствовать в атмосфере в свободном состоянии — но лишь если там постоянно идет процесс его образования, поскольку кислород все время вступает в реакции. Впрочем, с серой происходит все то же самое. Проклятие, насколько ведь похожи эти элементы! Я давно должен был догадаться!

— О каком процессе образования кислорода вы говорите?

— Ну, как вы знаете, мы дышим серой, а в результате нашего метаболизма образуются сульфиды. Растительные формы жизни на Сарре питаются минералами, они разлагают сульфиды и выделяют чистую серу, используя для этого солнечную энергию. Возможно, на этой планете тоже есть подобное разделение жизненных форм — одни производят оксиды, другие их разлагают. Кстати, сейчас я начинаю смутно припоминать, что и на Сарре существуют какие-то микроорганизмы, использующие кислород вместо серы.

— Так атмосфера этой планеты состоит из чистого кислорода?

— Не совсем — где-то на одну пятую. Вспомните, как быстро прогорели магний и натрий и что при этом случилось с давлением в грузовом отсеке.

— Все равно я ничего не понимаю, так что придется положиться на ваше мнение. Что еще есть у них в атмосфере? Насколько я помню, она прореагировала еще и с титаном…

— Да, там должен быть азот или какие-то его оксиды — не могу сказать какие, пока не удастся получить более чистые тестовые образцы для определения их количества. Но из всех титановых соединений я сейчас обнаружил только оксиды и нитриды. Подозреваю, что там имеется оксид углерода — тогда понятно, почему давление не менялось при нагревании последнего, ведь его основной оксид включает два атома кислорода, поэтому в результате реакции объем газа не меняется. Этого тоже можно было ожидать.

— И опять я верю вам на слово. Насколько я понял, нам просто нужно смешать азот и кислород в пропорции один к четырем и заполнить этой смесью пещеры, о которых говорил босс, создав при этом давление в две трети нормального?

— Боюсь, что это некоторое упрощение, но в целом вы правы. В такой атмосфере этот пресловутый тафак должен бы расти — если вы сумеете доставить сюда его живые экземпляры, чтобы было с чего начинать. Неплохо бы также добыть немного тамошней почвы — сомневаюсь я, что из здешней скалы мы что-нибудь выжмем. Еще я могу добавить, что дать подробный химический состав тамошней почвы я отказываюсь наотрез. Для использования вам придется завезти ее сюда в достаточных количествах.

Фет вытаращил глаза:

— Но это же смешно! Для создания нормальной плантации нам потребуются тонны!

Салман Кен только пожал плечами.

— Понимаю. И тем не менее проще будет доставить эти тонны, чем вытрясти из меня точный и подробный анализ почвы. Я недостаточно компетентен в биохимии, а кроме того, сомневаюсь, что даже лучшие химики Сарра смогут сделать какие-либо предположения относительно соединений, которые могут обнаружиться на этой планете в твердом состоянии. При такой температуре органические соединения вполне могут существовать даже без фтора и кремния.

— Кажется, все это нужно услышать Драю. По-моему, он ожидает, что вы синтезируете для него и атмосферу, и почву — чтобы мы смогли организовать плантацию из ничего.

— В таком случае надо позвать его сюда. Я с самого начала предупредил его об ограниченности своих возможностей, и если он все еще надеется на чудо, это значит, что он совершенно не представляет себе сути проблемы.

Фет ушел с расстроенным видом — хотя Кен не мог понять, почему техник так озабочен. Причины этого открылись ему уже много позднее…

Вернулся Фет еще более огорченным:

— Он занят. Сказал, что поговорит с вами, после того как вернется зонд со скафандром, а пока мы можем подумать и о других вариантах. Он хочет, чтобы я провел вас к пещерам и показал, что мы собираемся с ними проделать, чтобы переоборудовать их в нечто, похожее на оранжереи.

— Но как мы туда доберемся? Они ведь находятся не слишком близко.

— До них примерно две тысячи миль. Ордон Ли доставит нас туда на корабле. Пойдемте наденем скафандры.

Кен героически придушил желание спросить, с чего это вдруг начальство решило посвятить его в столь секретные дела, и направился к шкафу, где хранились скафандры. Подозрения относительно причин такой перемены у него имелись, и он с уверен ностью мог предсказать, что их прогулка затянется до возвращения торгового зонда.

Но когда он выбрался на поверхность Меркурия — в первый паз после своего прибытия на станцию, — все это вылетело у него из головы. Эта изрытая метеоритами, выжженная палящим солнцем абсолютно голая долина не показалась ему непривычной — ведь на Сарре почти так же сухо и гораздо теплее. Но чернота неба вокруг солнечного диска и совершенно пустынная земля заставляли этот мир казаться мертвым. Это было неприятно. На Сарре, несмотря на сухость, жизни хватает — хотя растения на родине Кена имеют скорее кристаллическую, чем органическую природу, и для их существования требуется очень немного жидкости.

Кроме того, на Сарре можно вести речь о погоде, и в этом Меркурий являл ему прямую противоположность. Когда корабль поднялся над долиной, Кен смог оценить это в полной мере. Рельеф здесь был неровный и труднопреодолимый — все эти пики, ямы, скальные гребни и следы падения метеоров веками оставались не тронуты смягчающей рукой эрозии. Там, где есть тени, они очень темны — их разбавляет только отраженный свет находящихся поблизости предметов. Озера и реки здесь могут состоять лишь из свинца или олова, а также простых соединений, подобных саррианской «воде» — хлориду меди, бромиду свинца, сульфидам фосфора и калия. Но первые слишком тяжелы, и если они даже когда-либо существовали здесь, то давно просочились вниз сквозь скальную породу; вторые же тут отсутствовали, поскольку на планете не имелось живых организмов, которые могли бы их произвести. Оглядывая местность, над которой они летели, Салман Кен стал несколько лучше думать даже о Земле.

Корабль, способный в тысячи раз превышать скорость света, превращает в ничто любой полет, ограниченный планетарными пределами, — даже если идет на ручном управлении. Там, где они снова сели на планету, было несколько темнее, поскольку солнце здесь стояло у самого горизонта, а не прямо над головой. От каждого камня падала длинная острая тень. И здесь было гораздо холоднее. Но вакуум и плохая теплопроводность скального грунта позволяли передвигаться здесь даже в обычных скафандрах, и вскоре Кен, Фет и пилот уже двигались втроем к одиноко стоящему утесу высотой футов сорок.

Неровная поверхность скалы была покрыта трещинами, как и все камни на Меркурии. Ли направился к одной из трещин покрупнее. Поскольку солнце светило сбоку, они сразу же оказались в непроглядной темноте. Пришлось зажечь фонарики и лишь затем двигаться дальше. Поначалу проход был узким, а покрытые острыми выступами пол и стены представляли собой вполне реальную опасность для материала скафандров. Так они прошли около четверти мили, после чего в конце узкого коридора обнаружилось широкое помещение почти сферической формы. Все-таки на Меркурии в каком-то количестве присутствовали газы — слишком уж напоминало это помещение газовый пузырь, застывший в вулканической породе. Трещина, сквозь которую попали сюда исследователи, рассекала стену пузыря почти от верха до низа. Частично она была засыпана всяким мусором, из-за которого и было так неудобно пробираться по ней. Нижнюю часть пузыря усеивали острые камни. Тем не менее спуститься туда было вполне реально, но Кена эта идея почему-то не очень привлекала.

— Здесь только один такой пузырь? — спросил он.

— Нет, — ответил Ордон Ли. — В этой скале мы нашли еще несколько, очень похожих по структуре. Наверняка здесь есть и другие, не имеющие выхода наружу. Если нам потребуется, мы без проблем отыщем их с помощью эхолокации.

— Это было бы неплохо, — заметил Кен. — Нам гораздо проще будет загерметизировать пещеру, где единственным отверстием будет то, которое мы просверлим сами.

Фет и Ли согласились с ним. Последний также добавил:

— И неплохо бы выбрать ту, что упрятана достаточно глубоко — тогда при сверлении тоннеля не будет риска, что трещина пойдет к поверхности.

— Одна маленькая проблема, — заметил Фет. — У нас есть эхо-локатор? А то я сильно сомневаюсь, что смогу склепать такую штуку.

Некоторое время все молчали.

— Давайте я покажу вам пока те пещеры, которые мы уже обнаружили — сказал наконец Ли. Никто не стал возражать, и все трое отправились на поверхность, к свету. За последующие четыре часа они осмотрели еще семь таких пещер, из которых одни представляли собой просто полусферическое углубление на внешней части скалы, другие же были глубокими темными «пузырями», проходы к которым оказались едва доступны для одетых в скафандры путешественников. Одна из последних, несмотря на труднодоступность и небольшие размеры, лучше всех подходила для намеченной цели — что и высказал Ли, когда все трое уже вернулись на «Кареллу» и снимали свои скафандры.

— Думаю, что вы правы, — согласился Кен. — Но мне все равно хотелось бы заглянуть поглубже. Проклятие! Фет, вы уверены, что не сможете собрать локатор? У вас ни разу не возникало проблем с деталями, когда мы снаряжали исследовательские зонды.

— На сей раз вы просто не представляете сложности задачи — ответил техник. — До сих пор мы использовали простое оборудование — нагревательные спирали, термометры, барометры, фотоэлементы и все в этом роде. Оно имелось уже в готовом виде, мне оставалось лишь настроить ахронный передатчик — использовать обычную радиоаппаратуру здесь мы не можем, поскольку радиоволнам на путь туда и обратно требуется десять-двенадцать минут. Я, собственно, ничего не делал, только подсоединял провода.

— Возможно, вы правы, — согласился Кен. — В таком случае мы можем вернуться на станцию и заняться разработкой проекта герметизации этой последней пещеры, — говоря это, он искоса поглядывал на своих спутников и сумел уловить быстрый взгляд, который Фет бросил на часы, прежде чем отвечать. Кена это даже порадовало.

— Может, сначала сфотографируем и измерим пещеру? — вмешался Ордон Ли. — Нам понадобятся эти данные, чтобы рассчитать, сколько понадобится газа и почвы, вне зависимости от методов их получения.

Кен не стал возражать, поскольку не было смысла навлекать на себя подозрения. Предположение подтвердилось: его приказано целенаправленно держать за пределами станции.

Сперва он помогал делать фотографии, затем — измерять пещеру, при этом еле сдерживая смех, — работа была организована так, что перед каждым новым этапом вся группа возвращалась на корабль и снимала скафандры. Цель у всего этого балагана могла быть только одна. Ради эксперимента он предложил немного отдохнуть, прежде чем возвращаться на базу, — и спутники с энтузиазмом восприняли эту идею. Затем он решил подсчитать объем пещеры по результатам измерений и убил на это немало времени — причем совершенно честно, поскольку пещера была отнюдь не идеально круглой формы. Потом Кен предложил взять образцы скальной породы, чтобы оценить, насколько трудно будет копать, — и подавил ухмылку, когда Фет с явным нетерпением ответил, что это может и подождать. Столь большая задержка явно не входила в планы его спутников, и Кену было интересно — почему.

— Но газа нам потребуется очень много, — сказал Кен, когда «Карелла» рванулась в черное небо. — Объем пещеры равен примерно двум миллионам кубических футов, и даже если мы сделаем давление несколько ниже обычного, нас это не спасает. Хорошо бы выяснить, нельзя ли извлечь кислород из этих камней, — нам и впрямь следовало бы захватить с собой образцы породы, как я и предлагал. Кроме того, потолок пещеры надо будет проверять на герметичность, а то мы представления не имеем, насколько все это надежно. И хотелось бы… Фет, у нас тут вроде бы есть некоторое количество радарных детекторов?

— Да, конечно. А зачем нам они? Их лучи не проходят сквозь скалу.

— Я знаю. Но разве у такого детектора нельзя изменить интервал между импульсами?

— Конечно, можно. Иначе приходилось бы использовать другой прибор всякий раз, когда меняется дистанционная шкала. А что?

— Так почему бы нам не заменить в таком приборе источник электромагнитных колебаний обыкновенным динамиком? Словом, использовать не радиоволны, а обычный звук? Динамик приставляется прямо к скале, чтобы от импульса сквозь нее посылался звуковой сигнал, а возвращающееся эхо улавливалось бы микрофоном. Я знаю, что частота импульсов при этом будет меньше, но мы легко можем перенастроить приборы.

— Тут есть одна проблема — эти радары отнюдь не портативные. Во всяком случае, те, которые установлены на корабле.

— Тогда можно вытащить такой прибор из зонда — там ведь есть радарные альтиметры. И уж точно они имеются в достаточных количествах, так что мы можем пожертвовать одним. Хорошо бы связаться с базой и попросить их выслать сюда такой — переоборудование займет у нас не более нескольких часов. Давайте сейчас это и сделаем — мы ведь пока гораздо ближе к пещерам, чем к базе.

— Но работать проще будет в мастерской. Кроме того, если мы собираемся забираться так глубоко под землю, нам следовало бы сперва осмотреть районы поближе к базе. Так всем будет удобнее, — подал голос Ордон Ли, не отрываясь от своего пульта.

— Как вы думаете, это получится? — спросил Кен у техника.

— Не вижу принципиальных сложностей, — ответил тот. — Но пока не могу ничего обещать.

— У нас есть еще немного времени до возвращения зонда со скафандром. Его хватит, чтобы попробовать разобраться с новым делом, и тогда у нас будет что сказать Драю. Давайте сейчас свяжемся с ним — вдруг у него возникли какие-то идеи касательно почвы.

Его спутники коротко переглянулись, затем Ли махнул щупальцем в сторону радиопередатчика.

— Хорошо, но мы вернемся раньше, чем вы успеете толком поговорить.

— Он говорил мне, что вам предстоит синтезировать почву, — напомнил Фет.

— Знаю. Именно на эту тему я и хочу с ним поговорить, а то мы улетели слишком спешно.

Кен включил радио, оставив обоих спутников гадать, не появились ли у него какие-нибудь подозрения относительно их торопливого отбытия. Никто не рискнул высказаться, пока Кен находился рядом, но техник и пилот переглянулись слишком уж многозначительно.

Наконец Драй взял микрофон на другом конце, и Кен без особых предисловий заговорил:

— Мы провели измерения самой маленькой пещеры, какую только смогли найти, и примерно прикинули, сколько воздуха понадобится для ее заполнения. Я могу также сказать, сколько почвы понадобится, чтобы покрыть дно, если вы собираетесь использовать ее целиком. Проблема, однако, состоит в том, что даже если я и смогу провести анализ почвы — хотя бы так же грубо, как атмосферный, — у вас возникнут проблемы с ее доставкой. Нужны тонны! Я не в состоянии синтезировать их в лаборатории за сколько-нибудь разумное время. Вам придется брать уже существующий материал.

— Как? Если мы не можем высадить никого на Третью, то о каких грузовых перевозках может идти речь?

— Пока не можем. Но предложить я хотел не это… впрочем, мы уже на подлете, так что продолжить разговор можно будет при личной встрече. Пока мы добираемся, подумайте вот над чем: какая бы ни была атмосфера у планеты, почвы не должны сильно отличаться — во всяком случае, их основной состав. Так почему бы нам не доставить сюда почву с Сарра?

Драй слегка растерялся:

— Но бактерии…

— Не смешите меня — никакие саррианские микроорганизмы при такой температуре не выживут. Конечно, гораздо эффективнее было бы использовать почву с Третьей планеты — и, возможно, у нас это в конце концов получится. Но если вы так торопитесь, то имейте в виду: даже если я точно определю состав местной почвы, изготовление сотни тонн почвы займет у нас не одну неделю!

Тут он прервал связь, поскольку «Карелла» приземлилась.