Леди-капюшон (СИ)

Глава 4. Доки

Если бы большинство девушек могли существовать только ночью, то в поисках работы, они устроились бы диспетчерами в такси, охранницами на склад или нашли круглосуточный магазин. Словом, на первый взгляд проблема была не великая. Но, что если всего этого в Лакхаузене просто не было. Не было ни гостиницы, ни универмага, ни почтового отделения (которое уже год стояло на ремонте). А была только часовая фабрика и доки, в которых швартовались редкие суденышки, в основном баржи и рыбацкие лодки. К тому же было маловероятно, что отсутствие пульса устроит приличного работодателя.

Из рассказов отца зная, что на фабрику можно устроиться только через старомодный отдел кадров, который начинает работать не раньше девяти утра, Диана на следующую же ночь отправилась в доки.

Напялив объемные брюки с карманами, футболку, рубашку и толстовку с капюшоном, замотав под ним волосы в узел, она собиралась сойти за пацана и разузнать, нет ли в доках работы в ночную смену.

Лето было в самом разгаре и вдобавок к жаре, гноящей рыбные потроха и отходы на обочинах рыбацких стоянок, в воздухе витал запах ржавчины и тины. Солнце садилось поздно, и Диана добралась до доков только в одиннадцатом часу вечера. По пустынной пристани колотили снасти, и морская волна билась о волнорезы, с яростью стихии кроша и стачивая бетонные плиты. В трещинах уже поросла трава, и место это совсем не внушало надежд на какой бы то ни было заработок. Несколько редких высоких фонарей еще горели над портом, и то только потому, что до них тяжело было добраться. Остальные были мертвы и выпотрошены охотниками за медной и алюминиевой проволокой.

Под спортивным протектором шуршал принесенный ветром крупный песок, и Диана старалась ступать как можно тише на носок, чтобы прислушиваться к окружающему пейзажу. Пара чаек с молотящими моторами вместо сердец, не обращая на нее никакого внимания, выуживали свежую падаль из мусорной пленки на поверхности воды. Где-то в недрах запертых ангаров ей чудилось неритмичное шуршание, однако из-за толстого слоя металла Диана не могла понять, были это люди или только мыши.

Когда она уже отчаялась найти хоть одну открытую дверь или подсвеченную вывеску, её внимание издалека привлекла остроносая яхта, стоявшая чуть особняком в конце гавани под фонарем. Неверный свет сквозь мошкару выхватывал ее белоснежный корпус из темноты на фоне мрачных, изъеденных ржавчиной барж.

Это была статная морская моторная яхта с рубкой и кают-компанией, с широкой синей полосой, пересекающей борт. На боку с красивым вензелем стояло имя “Эльза 2”. И даже с причала было видно, что мостик ее отделан натуральным деревом, а начищенные стекла сверкают как граненые бриллианты.

Немного покрутившись вокруг, Диана размяла ноющее колено и перемахнула через худую изгородь, отделявшую яхтенную стоянку причала от пристани. Поравнявшись с белоснежной красавицей, девушка заглянула в зазор между бортом и обвешанным старыми покрышками причалом. Повинуясь порыву подавшись вперед, она коснулась ладонью корпуса и ощутила подушечками пальцев легкую вибрацию на теплом металле. Генератор работал, значит кто-то был внутри.

— Ищешь неприятностей? Советую убрать руки. Эта яхта стоит больше, чем вся твоя жизнь. — жестко прозвучало над ее головой.

Диана вскинула подбородок и столкнулась взглядом со стоящим на носу тучным мужчиной в полурастегнутой льняной рубахе. Его пятерня надулась, сжавшись в кулак, демонстрируя бронебойную массу возможного удара, если оборванец посмеет дерзить.

— Простите. — Как можно более низким голосом ответила она. — У вас не найдется работы? Я крепче, чем выгляжу. Могу соскрести ракушки из под ватерлинии или…

— Проваливай. Я не нанимаю местных. — Мужик уставился на нее и в этом проницательном взгляде она уловила промелькнувший интерес к ее рукам. Пожалуй, длинный цветной маникюр и чересчур тонкие пальцы выдавали ее с поличным. Она поспешила спрятать руки в рукава и убрать за спину, но взгляда не отвела, чтобы продолжить разговор.

— Вы из ночного братства? Я не слышала как вы подошли. — Отбросив маскарад, проговорила Диана, решив, что откровенность лучший способ расположить хладнокровного незнакомца.

— Я здесь только на ночь, и работники мне не нужны. — Он скривил рот, языком пересчитывая зубы. — Но похоже что-то застряло в лопастях, когда входил в док. Наверное, винтом замотал чью-то дырявую сеть, и движок напрягается. Если посмотришь, получишь три сотки. Только лезть придется в воду без фонаря.

Мужик развел руками, уже готовый к тому, что попрошайка откажется или испугается лезть в мутную темную жижу, ковыряться с винтом.

— Нет проблем! Я щас. — Обрадовалась Диана и соскочила с места. Добежав до транца в хвосте яхты, который заканчивался плоской площадкой для спуска в воду, девочка скинула на причал лишнюю одежду. На бетон полетели толстовка, рубаха и брюки с кроссовками, в которые она затолкала носки. И, присев на край в одних трусах и футболке, стараясь не думать о том, чем усеяно дно, она спустила ноги в дурнопахнущую бурую пену, прибитую волной к причалу. Оттолкнувшись от резиновой покрышки, Диана, вспоминая уроки в бассейне, плюхнулась в воду и погрузившись в мутную темную воду с ошметками водорослей и размягченных рыбных останков, отплыла от водораздела, старательно работая руками. Не растрачивая времени на брезгливость, чтобы хозяин яхты не передумал, девушка погрузилась с головой.

Свет плохо проникал сквозь толщу воды, однако силуэт яхты был достаточно подсвечен сверху, чтобы понять, куда плыть. Дно темнело под лодкой словно чрево марианской впадины, и Диана на мгновение испугалась, что хозяин для проверки может запустить винт, и тогда лопасти разрубят ее на куски, усеивая заваленную ржавеющим хламом илистую бездну.

Помешкав немного, она подплыла и дотронулась до борта под килем. Двигатель был заглушен, и перебирая руками по краю девушка добралась до пера руля. Широкие с ее руку лопасти большого гребного винта были свободными, но со дна к нему тянулась какая-то пластиковая нить, которую, возможно, накрутило и оборвало винтом. Холодная вода уже забилась ей в ноздри и пробралась сквозь узел до самых корней волос. По быстрому осмотрев винт, Диана обеими руками потянула за нить и, оторвав длинный кусок, чтобы он не касался частей лодки, устремилась на поверхность. Бросив на причал свою находку, она прочистила ноздри и с победным видом посмотрела на хозяина, ожидавшего на баке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Проверяйте!

Скучающим взглядом он посмотрел на сомнительный трофей в ее руках и, ногой вытолкнув на причал широкую доску, бросил через плечо, направляясь на кокпит к штурвалу:

— Одевайся и поднимайся на борт. Получишь деньги.

Пока хозяин химичил что-то в рубке, включая-выключая движок, Диана раскрыв рот смотрела на панели из красного дерева и сверкающий хромированными ручками интерьер. Быстро натянув кроссовки, чтобы не пачкать босыми мокрыми ногами деревянный пол, она запахнулась в рубашку и сунула подмышку остальную одежду. С мокрых волос на пол накапала небольшая лужица.

— У вас красиво. — Проговорила она, потому что ей было неловко молчать с незнакомцем.

— У тебя. Научись обращаться на ты к себеподобным, так ты скроешь свой ничтожный возраст. Голодная? — Мужчина, несмотря на большие габариты легко передвигался в лодке и, пошарив в рундуке, вытащил оттуда два бокала и плоский полиэтиленовый пакет, от вида которого у Дианы перехватило дыхание. В нос ударил стойкий солоноватый букет, и рот наполнился слюной.

Кровяной пакет был разлит на двоих, а в руках у Дианы быстро оказался бокал с прохладной манящей жидкостью.

— Я ищу работу, может вы знаете кого-то, кому нужен ответственный сотрудник?

— Не знаю. Пей, не отравлена. — Сказал, похоже, не голодающий хозяин яхты, разваливаясь на кожаном на диване. Поставив нетронутый бокал на столик, он похлопал по подушке рядом с собой. — Садись, расскажи, как тебя звать.

— Я… Линда. Вы не забыли про деньги? — Диана вдруг осознала, что стоит на палубе с незнакомым вампиром, о котором решительно ничего не знает, пока он внимательно рассматривает длиный шрам на ее ноге и покрытые каплями воды коленки. — Мне уже пора.

— Не. Не забыл. Они в каюте внизу. Спешить некуда, допей спокойно. — Мужчина улыбнулся, и что-то в его улыбке показалось Диане настолько пугающим, что она, покрепче прижав к себе вещи, приготовилась бежать. При всем его лоснящемся виде в нем была какая-то чревоточина, выдававшая гнилую натуру, и неискренняя улыбка не могла это скрыть.

— Знаете, пожалуй, пойду. Меня ждут ребята еще в одном месте. — Отчеканила Диана, маленьким глотком, отпив из бокала. — Я могу получить свои деньги?

— Нетерпеливая… — С недовольным видом простонал мужчина и, нехотя поднявшись, направился к дверце ведущей вниз через камбуз в каюту. Под его походкой лодка чуть покачивалась на волнах, и, когда он исчез в глубине яхты, оставив дверь переборки открытой, Диана выдохнула с облегчением.

Первая проблема, считай, решена, размышляла она. Прикинув оставшиеся часы до рассвета, девушка решила, что отдать долг за кровь нужно немедленно, и извинения - это неплохой повод снова увидеться с Тимом. У них будет в запасе время, чтобы немного пообщаться. Возможно, ей удастся разузнать у него, где можно заработать в Лакхаузене.

Немного нервничая от ожидания, когда хозяин не появился ни через три минуты, ни через пять, Диана подошла к двери и постучала.

— Вы там что уснули, дядя?

Ответом ей была тишина, и только включенный им на лестнице свет говорил о том, что хозяин яхту не покидал.

— Дядь? — Позвала она, и заглянула внутрь, спустившись на одну ступеньку. — Вы куда пропали? Мне правда пора идти.

Девушка по плечи просунулась в дверь и, оглядев коридорчик за камбузом с отдельным входом в гальюн, прошла в пустую каюту. Большая двуспальная кровать занимала практически все пространство небольшой комнаты, в которой по периметру стояли полки с личными вещами здоровяка. Книги, ноутбук и старинный фотоаппарат под стеклом. Только хозяина яхты в ней не было.

Взволнованная Диана осмотрела под ногами темный мореный настил, на котором стояла кровать, и почувствовала движение под полом в трюме.

Внезапно из комнаты, которую должен был занимать корабельный туалет, убранный за ненадобностью, раздался металлический лязг, и дверь распахнулась. Перегородив проход, из нее выбрался тучный хозяин яхты, мотая на локоть длинную стальную цепь.

Диана застыла посреди каюты с широко раскрытыми глазами и отпавшей челюстью, и, когда он ринулся на нее с кулаком, на который в два слоя накрутил крупные звенья цепи, она машинально отскочила, упав спиной на кровать. Тучное тело приземлилось ей на ноги, вминая в матрас, а кулак врезался в подбородок. На секунду потеряв дар речи от боли, Диана уперлась в массивную тушу извращенца обеими руками, утопая ладонями в плоти, и принялась колотить коленями по кровати и мотаться корпусом, пытаясь выбраться из-под тяжелого как грузовик борова.

Горло обжег ледяной металл. Усиленная цепью как кастетом пятерня обхватила ее за шею, пригвоздив голову к месту. Игнорируя жалкое сопротивление, мощная жирная лапища нагло легла ей на ягодицу, пухлыми пальцами настойчиво стягивая к бедрам мокрые трусы. И Диана, встретившись с равнодушными холодными глазами мерзавца, поняла, что нет смысла надеяться на жалость. Из последних сил собрав во рту розовую от крови влагу, она плюнула насильнику в лицо, попав в плечо.

Боров с яростью наотмашь влепил ей пощечину в висок, сравнимую с ударом гирей. Пока она приходила в себя, разметав мокрые волосы по покрывалу, толстяк неторопливо вытянул цепь и вокруг девичьей шеи обмотал ее кольцом. Стащив на пол, упирающуюся девчонку, вцепившуюся в удавку обеими руками, он несколько раз ударил ее по голове и уже обмякшее тело бросил на кровать лицом вниз, не замечая испачканных кровью скомканных простыней.

Диана пришла в себя от распирающего инородного ощущения в промежности. Подонок пытался затолкнуть ей между ног свой грязный палец, и, дернувшись, она оказалась намертво прижата цепью к кровати. В затылок упирались сбитые костяшки кулака, державшего цепь. Захрипев, уткнувшись лицом в матрас, она попыталась руками оттолкнуть от себя гада, и наконец закричала, что было сил.

Кожей ягодиц ощутив касание его крайней плоти, она забилась в панике и вонзила острые ногти, буравя запястье, удерживающее ее на цепи. На шею хлынула жидкость из пробитой запястной вены.

Чертыхнувшись, мужик ослабил хватку, и она извернулась и выбросила руку ему в лицо, попав безымянным когтем в веко.

Издав грудной визг, спустивший штаны мерзавец, схватился за лицо, а Диана вскочив на ноги, похватала свою одежду и бросилась из каюты.

Заливая кровью пол, подонок ругался на непонятном ей языке, стоя на четвереньках с голым мохнатым задом. И уже у переборки Диана, поправив белье, в ярости остановилась.

Крутанув на сто восемьдесят градусов, она вернулась назад, схватила стеклянный куб с фотоаппаратом с полки и обрушила его на голову борова. Напоследок дав ему под зад, когда он растянулся на полу, вымазав дорогой ковер своими кровавыми слюнями, девушка пошарила в карманах собравшихся на щиколотках гармошкой штанов и, выудив смятую наличку, дала деру.

Натянув брюки в нескольких кварталах от кричащей проклятья свиньи, она чувствовала себя испачканной и попользованной, и в бешенстве бежала по разбитой дороге к общежитию. Даже четыре тысячи, скомканные в ладони не могли вернуть ей самообладание. Она еще никогда так быстро не бегала. И только выбравшись из душа, потратив десять минут на выковыривание из себя любого напоминания о мерзких пальцах-сосисках, она забралась в свой ящик и разревелась.

Ей было обидно от того, какой доверчивой она оказалась. И она жалела оставленный недопитым бокал, который позволил бы ей еще два дня не выходить на улицу в этот кишащий извращенцами ад под названием Лакхаузен.

С почти физической болью она вспоминала Дерри, где была счастлива восемнадцать лет, не зная, что жизнь может быть такой сукой. И только знакомое ”доброе утро”, раздавшееся из-за двери, вырвало ее из бездны сожаления. Ответив матери дежурной фразой, она затворила крышку ящика и утерла слезы. Еще некоторое время Диана раздумывала о смерти и о том, больно ли это, сгореть заживо во сне, пока дрема не опутала ее уставшее сознание. Последней мыслью в голове промелькнуло, что она больше никогда не сунется в доки и будет избегать других вампиров как чумы.