Леди чародейка (Герцен Кармаль) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 4)

Я выбежала за порог и вскрикнула. Едкая горечь затопила горло. Все оказалось напрасно. Дети… Освобожденные от чар Скрипачки, они должны были броситься врассыпную, но вместо этого они вновь превратились в ледяные изваяния, хотя до ночи еще было очень далеко. Джинны не хотели их отпускать. Не хотели признавать свое поражение перед чужачкой.

Сбегая вниз по крученой лестнице, я высматривала взглядом Паоло и его сестру, но тяжелые шаги Конто за спиной мешали мне сосредоточиться.

Порыв ветра невиданной силы толкнул меня в спину. Оступившись, я кубарем скатилась с лестницы, всем телом ощущая каждую ступеньку. Простонав, заставила себя подняться на ноги. Сил уже не оставалось, но нужно было бежать. Сквозь прозрачную стену я увидела две фигурки, бегущие прочь от обители сирены-скрипачки. Паоло и Брук! Значит, им удалось вырваться из замка!

Эта мысль придала мне сил. Я бросилась вниз, молниеносно преодолела последние два пролета, несмотря на то, что каждая клеточка моего тела вопила от боли.

До парадных дверей замка, причудливо расписанных инеем, оставалось лишь несколько шагов, как вдруг мою лодыжку обожгло ледяным огнем. Я рухнула вниз, в последний момент успев выставить ладони. Из стен замка высунулись длинные хлысты, похожие на тонкие призрачные руки.

Значит, не так уж ледяные джинны и бесплотны…

Я выхватила кинжал и перерубила хлыст, который оплел мою лодыжку. Поднялась и бросилась вперед, прорубая кинжалом себе путь через тянущиеся ко мне ледяные руки.

Толкнула плечом дверь и наконец вырвалась на свободу. Бежала, а в голове звенела только одна мысль: значит, с разрушением колдовской скрипки ничего не закончилось. Брук и Паоло спаслись, но остальные...

– Беатрис! – донесся до меня слабый голос Паоло. Он был уже за пределами Ледяной Пустыни – я видела это по облаку пепла, который кружился над его головой. – Беги сюда! Здесь они тебя не достанут!

Я обернулась назад, к ледяному замку. Конто оставил попытки меня догнать – теперь, когда до Земель Пустоты мне оставалось лишь несколько шагов.

Я остановилась.

– Беатрис, ну давай же! – В голосе Паоло звучало отчаяние.

Я покачала головой и пошла назад – к ледяной тюрьме Скрипачки. Сердце сжималось от мысли, что в любой момент меня могут встретить десятки детей с пустым и холодным взглядом. Стоит им сорвать с меня оберег – и я стану такой же, как они. Живым ледяным изваянием.

Я дошла до двери замка. Вонзила кинжал в кажущуюся стеклянной стену. Смотрела, как рубиновые искры сплетаются в извилистые линии – прожилки на коже какого-нибудь исполинского монстра, несущие в себе пламя.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Конто. Я не могла бежать – не могла позволить детям или Скрипачке вынуть кинжал из стены. Поэтому я просто стояла, не сводя глаз с клыков барса. Огляделась по сторонам в поисках ветки или камня – хоть чего-нибудь! Но Ледяная Пустыня была девственно чиста.

Конто бросился на меня. Я отшатнулась к стене, в которую был вонзен кинжал из сердца Хрустальной принцессы. Замок Скрипачки полыхнул рубиновыми искрами. Лед затрещал, по стенам зазмеились трещины. Замок рушился.

Я молила только об одном – чтобы дети не пострадали.

Сквозь прозрачную стену я увидела, как лёд, покрывающий фигуру девочки – по виду, совсем малышки! – лопается и опадает вниз, обнажая нежно-розовую кожу. Освобожденный темный локон, став упругим и подвижным, скользнул на все еще оледеневшее плечо. Получилось! Осталось совсем немного.

Приглушенный рык за спиной заставил меня развернуться всем телом. Одержимый ледяными джиннам Конто – несомненно, на роль защитника клыкастый метаморф подходил куда лучше хрупких детей, – приближался ко мне. Я проследила за его взглядом и заслонила своей спиной рукоять кинжала. Нельзя позволить Конто вынуть кинжал, пока Истинный Дар не подавит магию джиннов и не освободит детей от насланных на них чар.

Конто бросился вперед. Я знала, что это рано или поздно произойдет, но надеялась, что у меня будет чуть больше времени. Зубы барса сомкнулись на моей руке. Я закричала от боли, забила в воздухе рукой, пытаясь стряхнуть его с себя, но клыки Конто лишь крепче вонзались в мою плоть, не желая выпускать добычу. Пальцы немели, холод проник в мои жилы и теперь подбирался к плечу. А оттуда – к самому сердцу.

Я перестала чувствовать руку – как и боль, которую причиняли мне клыки снежного барса. Стало вдруг так холодно… и безразлично. Ослабевшее тело скользнуло вниз по стене. Краем угасающего сознания я осознавала, что открываю для Конто доступ к кинжалу, но… силы стремительно кончались, собственное тело казалось таким тяжелым, а земля, припорошенная инеем – такой соблазнительной.

«Борись, Беатрис!» – мысленно приказала я самой себе.

Неловко поднялась, отрешенно глядя на алые капли, окропившие землю. Повернула голову вправо, к стене, всю изломанную трещинами, из которых лился рубиновый свет. Вниз сбегали дети – живые, настоящие! Испуганные до смерти, они спешили покинуть стремительно разрушающийся замок. Те, кто постарше, помогали малышам. От лестницы уже почти ничего не осталось.

Стена на моих глазах начала распадаться на осколки. Но в последний момент я успела уловить в прозрачном стекле отголосок собственного отражения – или же отражения той, кто был так поход на меня.

Прошептала: «Сандра». Я не смогла спасти свою сестру, но я все же сумела спасти тех, кого дома ждали близкие и родные. Пусть им повезет чуть больше, чем мне.

Глава тридцатая. Алистер

Я ослабела от потери крови, но нужно было как можно скорее выбраться из Ледяной Пустыни. Промыла растопленным в ладони кусочком льда рану, обнаружив, что она не так уж и глубока, как мне показалось. Отрезала кинжалом тонкую полоску платья, сделав его еще короче, перевязала ладонь.

Брук и Паоло стали моим голосом и моими руками: брат и сестра уводили детей прочь от искореженных останков ледяного замка, полыхающих рубиновым цветом. Я стояла, баюкая раненую руку и собираясь с силами.

Паоло поднял с земли хрустальный кинжал и заботливо вернул его в мои ножны. Взял под здоровую руку и помог добраться до Пустоты.

– Скрипачка исчезла, – зло сказал он. – Ну ничего, свое она еще получит! Теперь у нее нет ни скрипки, ни голоса.

Я слабо кивнула.

– Дети…

Паоло понял меня с полуслова.

– У нескольких – синяки и ссадины, пара вывихов – еле выбрались, когда рушились этажи. Но ничего такого, чего бы не смог исправить наш местный целитель. – Его обеспокоенный взгляд остановился на моей руке. Паоло нахмурился. – Тебе-то уж точно не мешало бы к нему наведаться.

Я неопределенно мотнула головой.

– Наведаюсь. Сначала нужно решить, что делать с детьми. Ведь многие, как ты с сестрой, пришли сюда без родителей. Их нужно найти.

– Мы можем отвести их в наш храм, – осенило Паоло. – Местные жрицы позаботятся о них, пока не найдем их родителей.

– Хорошая идея, – похвалила я. Помолчала. – Как думаешь, теперь, когда Скрипачка лишилась своей силы, чары над людьми в Пустоте рассеялись?

Паоло тяжело вздохнул.

– Боюсь, что этого недостаточно. Все это время, что они находились в ловушке, Пустота стирала их воспоминания, уничтожала в них человечность. Не знаю, что теперь с ними будет.

Тихо переговариваясь, мы добрались до первой деревни – той самой, где совсем недавно воровали с огорода странные овощи. Паоло оказался прав – с уничтожением скрипки, здесь, в Землях Пустоты, почти ничего не изменилось. Мужчины, как безвольные рабы, продолжали строить дома, женщины – вкалывать на огородах. Слишком глубоко в их кровь проникла разрушительная магия Пустоты. Двое напуганных мальчишек с залитыми слезами мордашками – судя по сильному внешнему сходству, братья-погодки, – подбежали к коренастому темноволосому мужчине, вразнобой крича: «Папа!». Он отбросил пилу, выпрямился, растерянно моргая. Дети обняли его со всех сторон. Он застыл, словно боясь спугнуть неосторожным движением. Но я-то знала: он просто их не узнавал.

Однако заведенный порядок вещей уже был сломан – мужчина не спешил вернуться к работе, лишь обескураженно озирался вокруг, силясь понять, как он здесь очутился и кто те двое, что так крепко его обнимают.

Я шепнула Паоло:

– Нужно вывести его отсюда. Может быть, тогда он сможет вспомнить своих детей.

– Хотелось бы надеяться, – совсем по-взрослому отозвался он.

Паоло и Брук приняли нелегкое решение разделиться – теперь, когда они с таким трудом обрели друг друга, им так не хотелось расставаться вновь! Но Брук, как старшая и лишенная защитного амулета, повела в родной город детей-одиночек – в храм, о котором мне прежде говорил ее брат. Тех, кого Скрипачка заманила в Пустоту вместе с родными, повел Паоло. Я обняла на прощание Брук, пожелав ей удачи. Взглядом проводила уходящих детей. Братья вели под руки отца. Он не говорил ни слова, но и вырваться не пытался.

Мы двинулись прочь, в другую деревню. Одна из девушек подошла ко мне и робко предложила исцелить мою руку.

– Я училась у целительницы Илани. Я не так сильна, как жители Нуа и рану излечить не смогу, но кровь остановится, и боль немного утихнет.

Я с благодарностью приняла её помощь. Дорога предстояла долгая.

Еще час назад я поняла, что нигде не вижу Конто. Он исчез сразу после того, как рухнул ледяной замок. Тогда же, видимо, спало и его наваждение. Сердце сжималось от мысли, как сильно снежный барс корит себя сейчас. Как бы я хотела сказать, что он не виновен в содеянном – ведомый ледяными джиннами, он был вынужден выполнять их волю. Как бы хотела зарыться в его теплый мех, обнять, успокоить. Особенно теперь, когда раненая рука почти не болела…

Я шла за детьми, но внутренне сгорала от нетерпения. Слишком много времени потребуется на то, чтобы обойти все деревни в поисках Алистера. Как скоро Ламьель поймет, что кинжал в моих ножнах представляет для нее огромную опасность? Как скоро пустит своих слуг по моему следу? И что будет со мной, если они настигнут меня, когда рядом не будет никого – ни Ари, ни Конто, ни Алистера?

Я не знала и не хотела проверять.

– Беатрис, – произнес тихий голос позади.

Я круто развернулась. Снежный барс, из-за кружащегося вокруг пепла ставший серебристо-серым, стоял позади меня, зажимая в пасти какой-то предмет. Мех вокруг пасти был обагрен кровью. Моей кровью. В голубых глазах, похожих на льдинки, застыла боль.

До того, как Конто успел сказать хоть слово, я произнесла:

– Это был не ты.

Я хотела, чтобы он знал – я его не винила.

– Я мог тебя убить. – Его голос звучал немного неразборчиво.

Подойдя ближе, Конто аккуратно разжал пасть. К моим ногам упали часы Алистера Морэ. Должно быть, в той схватке, метаморф перекусил цепочку, и сорвал часы с моей руки. Я кивнула и взяла в руки оберег.

– Твоим разумом завладели джинны.

– Гул десятков голосов… – тихо сказал Конто. – Это было невыносимо. Я пытался сопротивляться… а потом все исчезло. Весь мир исчез. Я – истинный я – словно бы перестал существовать. Очнулся, когда ледяной замок рушился. Видимо, после побега детей я стал джиннам неинтересен.

Я шагнула к нему, чтобы потрепать по мягкой шерсти. Но следующие его слова заставили меня замереть.

– Я нашел того, кому принадлежат эти часы. Того, кого ты искала в Пустоте.

– Ты нашел Алистера? – ахнула я.

– С проклятием я потерял значительную часть своих сил, но не их все. Для любого метаморфа не составляет большой сложности найти человека по его вещи.

Теперь я понимала, как Ари выяснила, что Алистер Морэ находится в Землях Пустоты и как планировала его отыскать.

– Спасибо! – Я присела на колени и обняла барса за шею, стараясь не думать о том, что его пасть измазана в моей крови.

Он остолбенел – я чувствовала, как напряжены его мощные мышцы. Не сразу, но расслабился и положил морду мне на плечо.

– Беатрис, нам надо идти, – мягко произнес Паоло за моей спиной.

Я оглянулась, взглянула на детей, бредущих по устланной пеплом земле.

– Нам придется разойтись, – сказала я виновато. Теперь, когда пустыня с ледяными джиннами осталась позади, а Скрипачка исчезла, детям больше ничего не угрожало. – Мне нужно найти моего… друга, а времени совсем мало. Если Ламьель узнает о том, что произошло в Пустоте, до того, как мы ее покинем, нам несдобровать.

Паоло задумался. Уверена, в его голове сейчас роились десятки вопросов, но у меня не было времени на них отвечать.

– Когда ты найдешь своего друга, приходите в Санпаис – это городок на границе Пустоты с Изумрудными Землями. Тебе нужен отдых, и отец будет рад приютить тебя. Спросишь семью Вивро, и тебе покажут наш дом.

Я улыбнулась, признавая его правоту. Что-что, а недолгий сон мне бы не помешал.

– Обязательно, – заверила я.

Паоло с детьми ушли в сторону одной из деревень. В тишине, нарушаемом лишь мягким шелестом наших шагов по ковру из пепла, мы с Конто направились в противоположную сторону.

О произошедшем в Ледяной Пустыне мы больше не заговаривали, и я была этому только рада.

– Этот Алистер… твой мужчина? – вдруг спросил барс.

– Что? – Я вытаращилась на Конто. – Нет, с чего ты взял?

Правый уголок его рта приподнялся, обнажая клык. Барс усмехался.

– Странные ощущения шли от часов, когда я шел по его следу.

– Какие же? – нарочито невинным тоном произнесла я.

– Некоей связи. Это трудно объяснить – трудно облечь ощущения в слова.

– Он – мой хозяин. Боже, не смотри на меня так – я просто горничная в его особняке!

– А… – протянул Конто, заметно успокоившись. – Я-то подумал…

Я закатила глаза, однако порадовалась, что еще одну неловкую тему мы закрыли. Как бы ни так.

– Значит, он немного больше, чем просто хозяин, – пробормотал барс себе под нос. – И, судя по тому, какие ощущения передавали мне часы, когда я шел по его следу, ты для него тоже не просто горничная.

Я вспыхнула.

– О, ты покраснела. – В голосе Конто звучало неприкрытое удовольствие. Вот маленький гаденыш!

– Дело не во мне, – помолчав, сказала я. – На внутренней стороне часов есть изображение его жены. Она умерла из-за проклятия Ламьель, насланного на Алистера. Эта тварь практически убила ее его руками.

– Снова Ламьель, – мрачно обронил барс. – Она любит играть чужими жизнями. Любит убивать – но так, чтобы на ее изящных руках не осталось ни капли крови. В этом она мастер.

– После того, как часы оказались у меня, я увидела Алистера. Не его самого, но видение, где был он… и я. А когда узнала, что представляет собой Пустота, я поняла, что часы с фотографией его жены передают мне его видения. Поняла, что вижу воспоминания Алистера о жене, которые поглощает пустота и которые он жаждет удержать. Видимо, магия Истинного Дара удерживает их, укрепляет их связь, которая не исчезла даже после ее смерти.

– Фото… что? – непонимающе нахмурился Конто.

Я отмахнулась. Иногда я забывала, что пришла в мир, где все то, что кажется мне таким простым и обыденным… никогда не существовало.

– Но он тебе дорог?

Черт бы побрал Конто с его расспросами! Я не хотела отвечать, но выпалила против воли:

-- Я боюсь, что он все еще любит свою жену. А тягаться с призраками – совсем не просто. Он тоскует по ней – я это чувствую, но не могу понять, что он испытывает ко мне. До того, как все пошло прахом, я иногда замечала на себе его взгляд. В нем было что-то такое… трудно это объяснить. Как будто он хочет подойти ко мне, заговорить… но борется со своим желанием. А теперь еще эти видения... В них Алистер говорил, что мое лицо меняется. И я не знаю, кого он видел, когда целовал меня – свою жену или меня саму. Я не знаю, кому был посвящен его восхищенный взгляд.

Я выпалила все это на одном дыхании и тут же пожалела о своих словах. Смутившись, замолчала, не обращая внимания на попытки Конто меня разговорить. Остаток пути до деревни прошел в молчании.

Я увидела его. Сжав челюсти, Алистер махал топором с таким остервенением, словно желал выбить дух из дома, который же и строил. Я лихорадочно пыталась придумать какие-то слова, но они оказались ненужными. Как только мистер Морэ увидел меня, в его пустых глазах зажглась искра. Молоток полетел на землю, подняв в воздух хлопья пепла. Алистер развернулся ко мне всем телом.

– Ты…

Я молчала, разом потеряв возможность говорить. Что-то было в его взгляде такое, из-за чего слова застревали на языке. Я и забыла, какие потрясающие у него глаза.

– Я все забыл, я видел лишь тебя. Ты – девушка из моего сна, – пораженно прошептал Алистер, подходя ближе.

Пустые люди, окружающие его и, как заевшие пластинки, зацикленные на работе, не обращали на нас никакого внимания. Нас словно и не было вовсе.

– Любимая…

Сердце заныло. Я понимала, что он принимает меня за свою жену. Обрывки воспоминаний терзали Алистера, в его сознании все перепуталось – часы с ее фотографией невольно связали нас, но вместо лица своей жены он видел мое.

Алистер оказался совсем близко. Взял мое лицо в свои холодные руки. Зачарованные перчатки порвались, я чувствовала прикосновение его пальцев, огрубевших от нескончаемой работы. Он уже почти дотронулся до моих губ, и больше всего на свете я жаждала его поцелуя – наяву, а не во сне, – но все же нашла в себе силы сказать:

– Нет, это была не я.

С губ Конто, сидящего на задних лапах и как ярый зритель ток-шоу наблюдающего за разыгравшейся сценой, сорвался разочарованный стон.

Алистер отступил на шаг, на его лице промелькнула растерянность.

– Но я видел…

– Это были ваши воспоминания о жене, в видениях принявшей мое обличье. Мне… нужно многое вам рассказать, но прежде нам нужно покинуть эти земли. И как можно скорее.

Конто смерил меня неодобрительным взглядом, и, словно этого было недостаточно, вдобавок покачал головой. Но я не могла солгать, глядя в карие глаза мистера Морэ. В Ордалоне и так слишком много лжи и боли. Один поцелуй – он ничего не изменит, он не заставит Алистера влюбиться в меня. А я не хотела пользоваться тем, что Пустота выпила из него воспоминания, подменив их ложными, где главной героиней была я.

Мистер Морэ все еще ничего не понимал, но мне удалось убедить его, что воспоминания начнут возвращаться, как только мы уйдем из Пустоты.

– Нам нужно в Санпаис, – устало сказала я. – Поспать хотя бы несколько часов, прийти в себя.

Алистер не сопротивлялся. Совершенно обескураженный, он направился вслед за Конто. А я стояла, не сводя взгляда с «пустых людей». Пустота высосала их души, их эмоции и воспоминания. У каждого из них была своя семья, своя история. Кто-то ждал их, там, за пределами Пустоты, пока они исполняли роль марионеток Ламьель.

– Беатрис, – неуверенно произнес Конто.

– Мы что, должны просто оставить их здесь? – тихо спросила я.

– Пустота не сделает им хуже, чем уже сделала. Она их не убьет.

– Знаю, но… Их ждут дома, их родные сходят с ума от беспокойства, не зная, где они и что с ними. И мы должны просто бросить их здесь…

– Ты поможешь им, когда уничтожишь Ламьель, – твердо сказал Конто. Теперь его голос звучал намного ближе. Мою здоровую руку пощекотал мех, но я не сводила взгляда с зачарованных Пустотой людей. – Проклятие рассеется, как только сердце Ламьель перестанет биться. Пустота станет обычной пустыней, а люди вернуться домой.

Я долго молчала, прежде чем выговорила непослушными губами:

– Ты прав. Сейчас мы совершенно бессильны.

Я развернулась и пошла вперед. Под аккомпанемент затихающих ударов по дереву, мы направились прочь из Земель Пустоты.

Глава тридцать первая. Сирена, лишенная голоса

Ярость, бушевавшая в ее крови, окрашивала мир в алые тона.

– Как ты могла позволить Алистеру Морэ улизнуть? – прошипела Ламьель, хотя сейчас как никогда ей хотелось кричать. Хотелось крикнуть так, чтобы задрожали стены замка, чтобы хрупкие косточки стоящей перед ней Лелле стерлись в порошок. Но кричать для истинной правительницы замка было недостойно. – Мне плевать на этих детей – от них все равно никакого толка! Но Алистер…

В груди закипал гнев, превращая ее нервы в натянутые струны. Сбежал тот, кто убил ее однажды, тот, кто лишил ее родного тела, украл два столетия жизни, превратив их в тягостную борьбу за существование. В выживание. Практически лишенная силы, она уподобилась нижайшим созданиям Ордалона – призракам.

Сирена стояла, низко склонив голову. По алебастровым щекам текли прозрачные слезы. Такая хрупкая красота. Такая хрупкая шея… Ламьель могла переломить ее одним движением руки, едва заметным человеческому глазу. Соблазн был велик, но она удержалась.

– Ты еще и позволила разбить мой подарок! – Колдунья создавала эту скрипку долгие полгода – дольше, чем любую другую зачарованную вещь. В ее струны были заключены голоса десяти сирен, что и давало скрипке такую непревзойденную силу.

Ламьель приблизилась, неслышно ступая босыми ногами по ковру, сотканному из шкур среброгриссов. Пальцем подняла подбородок Лелле, заставив ее встретиться с ней взглядом.

– Как такое случилось? Как Алистер Морэ сумел сбежать из Пустоты?

Сирена молчала.

– Отвечай! – процедила Ламьель. Насладилась страхом в глазах Лелле – истинным, неприкрытым ужасом, – и только потом продолжила деланно сочувственным тоном: – Ах, я и забыла, что ты не можешь говорить. Тогда говорить буду я. – Сделала театральную паузу. -- Ты провалила испытание, не сумела доказать мне свою преданность. А раз так… Нет, милая, я тебя не убью. Накажу тебя не я. Тебя накажет Океан. Сирена, лишенная голоса, обречена на медленную и мучительную смерть. Приходилось ли тебе задыхаться от воды в собственных легких – воды, которая прежде для тебя была лишь благословением? Умирать снова и снова, в надежде, что объявиться жертва, которую ты сможешь предложить Океану.

Волна страха, исходящая от сирены, накрыла ее с головой. Океан умел наказывать провинившихся – не хуже, чем это делала она сама.

Ламьель сыто улыбнулась.

Глава тридцать вторая. Странная компания

– Беатрис!

Радости Брук не было предела. Впуская нас в дом, она торопливо рассказывала мне последние новости. Стражи Санпаис и близлежащих городов отправились в Пустоту за детьми, как только Брук поведала им о ледяном замке и проклятии, которое Ламьель наслала на Земли Пустоты. Паоло с остальными должны были уже скоро вернуться. Детей, которые вернулись вместе с Брук, отвели в храм. Жрицы уже разослали весточки их родителям.

– Здесь творился такой переполох! – возбужденно рассказывала Брук. Ее взгляд задержался на мистере Морэ, который озирался по сторонам с несколько ошеломленным видом. Кажется, память понемногу начинала к нему возвращаться.

Отец Брук и Паоло – симпатичный мужчина с окладистой бородой и добрым взглядом – накормил нас горячим супом из дичи. После вкуснейшего ужина я приняла ванную и нежилась там в ароматной пене от цветочного мыла около часа, пока вода не стала практически ледяной. Брук отвела меня в гостевую спальню. Только сейчас я поняла, как же сильно устала и, несмотря на то, что на город только опустился вечер, я опустилась на кровать. Веки налились свинцом и стали просто неподъемными. Едва моя голова коснулась подушки, я заснула.

К своему стыду, я проснулась, когда солнце было высоко над землей. Сколько же часов я проспала? Двенадцать? Четырнадцать?

Разумеется, Конто не упустил случая, чтобы меня поддеть.

– Привет, соня, – ехидно поприветствовал меня барс, когда я спустилась со второго этажа. В деревянной мисочке на полу лежал смачный шмат мяса, а морда метаморфа выглядела довольной как никогда. Его шерсть вновь вернула снежно-серебристый окрас и лежала волосок к волоску. В руках Брук я заметила щетку и с усмешкой покачала головой. Конто как никто другой умел получать удовольствие от жизни – что бы вокруг ни происходило.

– А где… – начала я.

– Твой благоверный в саду, – невозмутимо сказал метаморф. Брук наклонилась к нему с щеткой в руках и расчесывала, легонько касаясь шерсти – от макушки до самого хвоста. Барс зажмурился, едва не мурча от удовольствия.

– Получишь по носу, – пригрозила я. Конто нагло меня проигнорировал, даже не пожелав открыть зажмуренные глаза.

Я вышла через заднюю дверь и попала в небольшой, но очень уютный садик. Аккуратные, ровные клумбы, дорожки, выложенные сверкающими камнями, белые оградки. Вдруг вернулось странное чувство – жаль, что я не дома.

Алистер сидел на скамье, устремив невидящий взгляд куда-то за горизонт. Я осторожно села на расстоянии вытянутой руки от него, подставила лицо прохладному ветерку. Молчала, не зная, как начать разговор. По его лицу – мрачному, сосредоточенному, – я поняла, что он вспомнил все.

– Как ты… оказалась здесь? – спросил Алистер.

Нервничая, но стараясь выглядеть совершенно спокойной, я рассказала ему события того страшного дня. Как обнаружила Митси и миссис Одли, рассыпавшихся в пыль, Темное Отражение, которое прикинулось моей сестрой, как слушала Дайану и долго не могла поверить ей. Как шагнула в разбитое зеркало, неся в руках ее остекленевшее сердце. Рассказала, каким испытаниям подверг меня Ордалон.

– Ты сумела выжить в незнакомом мире, отыскать меня в Пустоте… – Он покачал головой, словно бы не веря.

Меня его тон неожиданно задел.

– Я сильнее, чем кажусь, – слова сорвались с губ прежде, чем я успела их остановить.

Мистер Морэ задержал на мне взгляд глубоких карих глаз. Я не могла понять, что он означает. Одобрение? Восхищение? Или же просто удивление тому, что я все-таки жива и невредима, и сижу сейчас рядом с ним?

– Значит, кинжал из сердца моей дочери у тебя? – Его голос казался сухим, но я знала, сколько боли и горечи скрывалось за этими словами.

– Да, но вот что я вам скажу. Если вы, как Ари, хотите забрать у меня кинжал и выбросить на обочину как ненужную игрушку… не выйдет, – выпалила я. – Эта история уже давно перестала быть только вашей. Я проделала такой долгий путь не для того, чтобы отдать вам кинжал и отправиться обратно в свой мир. Я видела, как Ламьель разрушает чужие судьбы, и я не покину Ордалон, пока с ней не будет покончено – с моей помощью или без.

– Беатрис, ты не обладаешь магией…

– А вы? – сверкнув глазами, парировала я.

Прикусила язык, но было уже поздно. Глаза мистера Морэ потемнели – своими неосторожными словами я вскрыла застарелую душевную рану. Ладно, я – я никогда не знала, что значит быть магически одаренной, повелевать стихиями и разумом людей. Как я могла жалеть о том, чего у меня никогда не было? Но Алистер – совсем другое дело. Бывший маг – могущественный маг, если верить сказке, – однажды ради спасения дочери он лишился всего. Каково это – вместо одаренного стать навеки проклятым?

Мой взгляд против воли скользнул по перчаткам, как вторая кожа обтягивающим руки. Первое, что он сделал, придя в себя – с помощью какого-то местного мага зарастил ткань перчаток, чтобы оградить окружающий мир от своих смертоносных чар.

– Я готов на все, чтобы спасти дочь. Моя смерть Дайане не поможет, но я должен сделать все возможное, чтобы убить Ламьель и разрушить проклятие.

– Простите, я не…

– Ты права, – резко бросил мистер Морэ. – Я не могу заставить тебя уйти, если ты этого не хочешь. И мне понадобится любая помощь – особенно теперь, когда Ари больна. Я искренне благодарен тебе за то, что ты смогла вытащить меня из Пустоты, но буду откровенен – я не в ответе за то, что произойдет с тобой в замке Ламьель. Если у нас ничего не выйдет… Ламьель не любит убивать. Она любит мучить. Насылать на людей проклятия, разрушать их судьбы – медленно, по камешку. Если она нас поймает, смерть будет лучшим исходом.

– Знаю, – коротко отозвалась я.

Алистер пристально вгляделся в мое лицо, медленно кивнул.

Я протянула ему ножны с кинжалом, он погладил их, пряча от меня взгляд, но неожиданно вернул их мне.

– Кузнец из этого чудного городка продал мне неплохой меч, а вот тебе пригодится защита. Думаю, Дайана неспроста доверила тебе нести ее сердце. Перед тем, как зеркало разбилось, она говорила мне, что однажды твое имя появится в книге Сказочника. Говорила, а я не верил. И вот теперь ты сидишь передо мной, держа сердце моей дочери в ладонях. Думаю, она давно выбрала тебя на роль Хранительницы.

Я попыталась запротестовать.

– Но Ари…

– Ари сейчас с нами нет, – отрезал Алистер. – Я верю своей дочери. Но храни ее сердце… как свое собственное.

– Сохраню, обещаю. Мистер Морэ…

– Алистер, – устало поправил меня он. – Ты меня спасла. Сейчас не важно, кем мы были до того, как попали сюда. Мы в Ордалоне, и ты – не моя горничная, а я – не твой наниматель.

Я кивнула, закусив губу.

– Алистер, вы… – Закрыла глаза. Требовалось время, чтобы привыкнуть. – Ты знаешь, где искать Ламьель?

– Она в своем замке, я уверен. – Он подался вперед, напряженно вглядываясь вдаль. – Забилась в нору как… крыса. Она еще слишком слаба и нажила слишком много врагов, чтобы спокойно разгуливать вне своей обители. Но замок – а точнее те, кто находится в нем – питают ее. Это и плюс, и минус. С одной стороны, там мы слишком уязвимы, с другой – ей от нас не убежать.

Я взглянула на кинжал в ладонях, рубиновый хрусталь поблескивал в ярком солнечном свете. Один клинок против могущественной колдуньи. Моя решимость начинала медленно угасать.

– Ты знаешь, что дает Ламьель сил?

Алистер кивнул, по-прежнему не глядя на меня.

– Люди. Их энергия. Проклиная людей, она становится сильнее. Она может питаться чужой жизненной энергией, как вампир – кровью.

Я поежилась, внезапно вспомнив свою неудавшуюся работу в баре города-древа.

– Вот почему она не любит убивать, – тихо сказала я.

– Верно. Живые люди для нее куда более полезны.

Наш разговор прервал крик Брук, позвавшей к обеду. Или – в моем случае – к завтраку.

– Нужно поесть и отправляться, – со вздохом сказала я. Мысль о том, что вновь придется покинуть уютный дом и пускаться в путешествие, сулящее и смерть, и кое-что похуже, меня не слишком радовала.

Конто, уже наевшийся до отвала сырым мясом, к нам не присоединился.

– Куда ты теперь? – поинтересовалась я, едва заставив себя оторваться от вкуснейшего сырного супа с мясными шариками.

– Как это куда? – вытаращил глаза барс, гордо восседающий на видавшим виды диване. Брук лениво трепала его за шерстку – кажется, она успела привязаться к метаморфу. – С вами, конечно.

Мы с Алистером переглянулись.

– Конто… Ты не обязан это делать, но…

– Я хочу искупить свою вину за то, что напал на тебя, хоть тогда и не был хозяином своего тела. – Серьезно ответил барс. – Хочу найти Ламьель и помочь вам ее уничтожить – даже если проклятие, насланное на меня, и не ее рук дело. За одно то, что она сделала с детьми и людьми в Пустоте, эта стерва заслуживает смерти.

– …но будем рады, если ты присоединишься, – закончила я с улыбкой.

Брук заметно расстроили слова Конто.

– И куда вы теперь направляетесь? – грустно спросила она.

Я взглянула на Алистера. И впрямь – куда?

– В Туманные Земли, – нехотя ответил он. – Именно там находится замок колдуньи. Во всяком случае, находился там пару веков назад. Не думаю, что Ламьель вдруг решила переехать, – добавил он с усмешкой.

– Дорога неблизкая, – заметила Брук. – Жалко, что вы не повидаетесь с Паоло.

– Мы заедем к вам на обратном пути, – заверила я девушку.

– Кстати об этом, – воодушевилась она. Повернулась к отцу, который суетился у огня, и бросила на него многозначительный взгляд. – Паап…

Он развернулся, непонимающе смотрел на нее и наконец спохватился:

– Ах, да! – Мистер Вивро подошел к столу. Выглядел он смущенным и торжественным одновременно. – Я так и не поблагодарил вас за спасение моих детей. Меньшее, что я могу для вас сделать – это подарить вам хогга.

– Кого?

Три пары глаз уставились на меня в упор. Я мысленно застонала – когда я уже перестану выдавать в себе чужеземку? Ну не объяснять же каждому встречному, что я из другого мира!

– Проблемы с памятью, – буркнула я.

Алистер наклонился ко мне и шепнул на ухо.

– Хогг – это скакун. Особая порода, выведенная с помощью магии.

Мы поблагодарили радушного хозяина, снабдившего нас, помимо скакуна, провизией и одеялами, и покинули дом Вивров. Хогг оказался парнокопытным с лоснящейся черной шкурой, при ближайшем рассмотрении оказавшейся броней из плотно подогнанных мелких чешуек. Немного ниже лошади, но с двумя серебристыми рогами, увенчивающими голову.

– Боевая порода, – объяснил Алистер. Взявшись за рок, ловко вскочил в седло. – Насаживают врагов на рога как сырое мясо на шампур.

Меня позабавило его сравнение. Внезапно вспомнилось, что где-то там далеко остался мой дом. Родители меня потерять не успели – все благодаря разному течению времени в двух мирах. Но на какой-то миг мне вдруг захотелось вновь оказаться в Глероме – порядком приевшемся, но таком родном и привычном. И, что немаловажно – безопасном. Встретиться с друзьями на природе, пожарить шашлыки… Здесь, в мире, полном магии, все это казалось таким далеким…

Благодаря помощи Алистера я немного неловко взобралась на хогга. К счастью, мне приходилось уже ездить на лошади, хотя это и было очень давно. Конто демонстративно размял лапы, готовясь к долгому бегу.

– Туманные Земли начинаются прямо за Землями Пустоты, – предупредил Алистер, взбираясь на хогга. – Ламьель не зря выбрала Пустоту для своей ловушки, но дорога предстоит и впрямь длинная.

– Я готова, – твердо ответила я, выдержав его взгляд. Несколько мгновений пришлось потратить на то, чтобы смириться с возвращением в пугающую Пустоту.

– Хорошо. Тогда в путь.

Я покрепче обняла Алистера за талию, стараясь не думать о том, какой крепкий у него пресс и как приятно чувствовать ладонями тепло его тела. Он стукнул ботинками по крепкому боку хогга, и тот неожиданно быстро помчался вперед. В какой-то момент мне даже казалось, что я видела исходящее от хогга сияние. Кто бы ни вывел эту породу, он хорошо потрудился.

Несколько часов спустя дома кончились, пышные зеленые равнины, которые и дали этим землям название Изумрудных, сменилось пустошью с пожухлой травой и редкими деревцами. Какое-то движение сбоку привлекло мое внимание. Повернувшись, я взглянула на птичку с прозрачным оперением и радостно рассмеялась. Конто тут же начал озираться по сторонам, гадая, что меня так развеселило.

– Алистер, притормози, – попросила я.

Ничего не понимая, он все же послушался. Хогг остановился, издав странный горловой звук – словно его расстраивала неожиданная задержка.

– Хрусталинка! – поприветствовала я знакомую птичку. Послушно раскрыла ладони, когда вниз упало прозрачное перо. Сжала его в руке и увидела Ари – румяную, посвежевшую, как ни в чем не бывало болтающую со знакомым нам с Конто целителем. – Спасибо, милая, – искренне поблагодарила я. – Спасибо за помощь, теперь ты свободна.

Я и не думала, что Хрусталинка прилетит ко мне снова – видимо, для того, чтобы она считала свою «миссию» свершенной, нужно было сказать какие-то особые слова. А мне совсем не хотелось гонять птичку до самой старости.

– Ари пришла в себя, – сообщила я спутникам.

– А ты быстро освоилась, – одобрительно хмыкнул Алистер, кивая на поднявшуюся в небо Хрусталинку.

– Приходится, – невозмутимо отозвалась я, пожимая плечами. – И что будем делать? Вернемся за ней?

– Конечно, – ответил Конто, заметно повеселев. – Ее способности к магии – куда более выдающиеся, чем мои – на территории Ламьель окажутся совсем не лишними.

Я сомневалась, что причина кроилась только лишь в этом, но предпочла промолчать. Конто – просто потрясающий оптимист! Положил глаз на красавицу-метаморфа, в то время как намертво застрял в животном теле. Кажется, когда речь заходила о беловолосой зеленоглазке, подобные мелочи его не беспокоили.

– Только ты забываешь, что возвращаться нам никуда не нужно, – продолжал тем временем барс. – Я призову гору. Правда, заранее предупреждаю – на это уйдут все мои силы.

– Ничего страшного, – вставил Алистер. – Наверх мы тебе поможем подняться – мистер Вивро снабдил Беатрис целебными зельями, – а нуарийцы восстановят твои силы.

На том и решили.

Пока я спешно доставала из сумки флакончики с искрящимся целебным зельем, готовясь немедленно оказать первую медицинскую – или, если быть точнее, – первую магическую помощь, Конто призывал легендарную гору Нуа. И она появилась – правда, не так быстро, как в прошлый раз, когда ее призывала Ари.

Я бросилась отпаивать Конто зельем, и он довольно скоро пришел в себя. Медленно переставляя лапы, начал подниматься в гору по прямой дороге, уходящей в самое небо. Алистер с хоггом и я шли следом, готовые в любой момент поддержать метаморфа.

На этот раз дорога заняла куда больше времени. Мы не останавливались на привал, чтобы как можно быстрее добраться до вершины горы. Когда нас окружили пенистые облака, я вздохнула с облегчением.

Увидев нас, целитель расплылся в улыбке. Занялся Конто – бедняга совсем обессилел после долгого подъема. Из комнаты на шум вышла Ари… и тут же бросилась в объятия Алистера. Меня захлестнула ревность – поразительно, каким острым оказалось это чувство, прежде мне совершенно незнакомое.

Я понимала, что между ними нет никаких романтических отношений – или же только пыталась себя в этом убедить, – но ничего не могла с собой поделать, когда видела беловолосую красавицу, прильнувшую к груди Алистера. И надо сказать, не я одна была этому не рада. Конто с помрачневшим видом стоял в стороне, но стоило только Ари отстраниться от мистера Морэ…

– Милая леди, как же я счастлив, что с вами все в порядке! – Конто вышел вперед, будто бы невзначай оттеснив Алистера своим мощным пушистым телом.

Кошка в человеческом обличье наградила барса белозубой улыбкой. Подняла взгляд на меня и мгновенно посерьезнела.

– Ты еще здесь? – удивленно спросила она, приподняв бровь.

– И я рада тебя видеть, – буркнула я.

– Ари, правда, будь повежливее, – сухо сказал Алистер. – Беатрис и Конто сумели отыскать меня в Пустоте. Если бы не они…

– Только не говори, что она хочет отправиться к Ламьель. – В голосе Хранительницы явственно прозвучало неодобрение.

– Именно это я и собираюсь сделать, – холодно бросила я.

Складывалось стойкое ощущение, что я не нравлюсь Ари. Что это? Ревность? Недоверие ко мне как к чужеземке? Досада – ведь именно я оказалась рядом с Дайаной в момент ее смерти, именно мне, а не своей Хранительнице, она доверила свое сердце? Люди склонны винить в своих ошибках других.

Я не понимала и, признаюсь, не хотела понимать. Все, чего я хотела – вернуть к жизни Дайану. А если Ари еще раз заикнется о том, что во мне нет и капли магии – ей богу, я выдерну парочку ее прекрасных белоснежных прядей.

Удивительно, но на этот раз она промолчала.

После того, как целитель привел в чувство Конто, мы покинули его дом.

– В Туманные Земли падать нельзя, – нарушил молчание Алистер. – Там можно легко затеряться.

– Значит, в Пустоту?

Падение уже не вызвало во мне прежних эмоций – слишком много тревожных мыслей роилось в голове. Но наблюдать за тем, как падает хогг, было весьма забавно. Гордый, невозмутимый, он напоминал причудливую игрушку, которую разозленный бог выкинул со своего олимпа.

Внизу Ари пришлось превратиться в кошку и улечься на руках Алистера – для нас троих на скакуне не было места.

Хогг мчался к Туманным Землям, а я размышляла над тем, какие испытания ждут нас впереди. Даже в нейтральных землях – городе-древе, Диких Чащах и Песках, подстерегало невероятное количество опасностей. Что же ожидало нас в обители колдуньи?

Мир, полный волшебства и магических существ, оказался совсем не таким, каким я его себе представляла, когда переступала раму разбитого зеркала. Ордалон, несмотря на всю его магию – мир мрачный, порой жестокий и совершенно безумный. Мир, похожий на долгий безумный сон.

Глава тридцать третья. Любовь сильнее смерти

Она во что бы то ни стало должна была найти Алистера. Но даже ее могущество не безгранично. Для того чтобы отыскать бывшего чародея, Ламьель нужна была его вещь, вот только его дом находился в другом мире, куда ей, благодаря предсмертным чарам Дайаны, вход был запрещен.

Можно было отправить туда Темное Отражение, чтобы оно принесло с собой что-то из вещей проклятого ею мага, но и от этой затеи пришлось отказаться – из-за разницы в течении времени ожидание займет месяцы, а то и годы.

Нейа застыла неподалеку, всем своим видом выражая готовность броситься на помощь по первому зову госпожи. Обычно это тешило самолюбие Ламьель, но сегодня – невероятно раздражало.

Должен быть другой способ найти Алистера Морэ, и она не была бы собой, если бы не сумела его обнаружить.

– Ну конечно же! – Ламьель рассмеялась хрипловатым смехом. Нейа неуверенно улыбнулась, радуясь перемене в настроении госпожи. Гнев колдуньи всегда чреват… последствиями для всех окружающих.

Ее маленькая милая тайна – и как Ламьель могла об этом позабыть! Кое-что, прежде принадлежащее Алистеру Морэ, уже давно перекочевало в мрачные залы ее замка. Правда, не вещь, но куда лучше…

Придерживая подол длинного платья из лазурного шелка, Ламьель направилась к дверям.

– Госпожа, мне пойти с вами? – оживилась Нейа.

– Нет, лучше приготовь мне горячую ванную. Ты мне понадобишься позже.

В сопровождении каменного стража, отделившегося от стены коридора, Ламьель добралась до склепа. Гробов там было немного – по вполне очевидным причинам. Мертвым в этом замке была уготована совсем другая участь.

Страж распахнул перед ней крышку гроба. Лицо лежащей там светловолосой женщины пощадило время – Ламьель об этом позаботилась. Ей хотелось, чтобы ее тайное оружие против Алистера Морэ выглядело живым и невредимым. Чтобы один взгляд на мертвую женщину, кажущуюся просто спящей, выбил его из колеи, обнажил все его раны. Чтобы ей было что предложить, когда – и если – он посмеет вторгнуться в ее обитель.

– Просыпайся, милая, – пропела Ламьель, проводя рукой по холодной щеке.

Сила утекала сквозь пальцы, но не напрасно – мертвая открыла глаза.

– Зачем ты мучаешь меня? – сказала она устало. – Дай мне уйти.

– Еще рано. – Ламьель покачала головой. – Но если ты скажешь мне, где находится твой муж… Ты ведь наблюдаешь за своим возлюбленным, верно? Всякий раз, покидая тело, ты следуешь за ним, как призрачная тень.

В глазах воскресшей из мертвых промелькнуло беспокойство.

– Значит, я права. Что же, это невероятно предсказуемо.

Розали холодно усмехнулась.

– И ты действительно думаешь, что я скажу тебе, где Алистер и тем самым обреку его на смерть от твоей руки?

– Я бы на твоем месте всерьез над этим поразмыслила, – снисходительно отозвалась Ламьель. – Только подумай – вы снова будете вместе! И теперь уже на века…

– Нет, – последовал жесткий ответ.

Ламьель вздохнула. Вечно какие-то препятствия.

– Признаюсь, я и не думала, что ты сразу согласишься. Но и ты не должна недооценивать меня – я никогда не действую, не имея в запасного плана. – Она провела пальцем по кромке гроба, стирая невидимую пыль. – Знаешь, чем мертвый отличается от талантливо воскрешенного мертвого? Нет? Так я тебе скажу. – Колдунья наклонилась так низко, что почти коснулась губами уха Розали, и прошептала: – Тем, что последние могут чувствовать боль.

Выпрямилась, глядя на каменного стража – грубое подобие человека.

– Приведи Пыточника.

Спустя несколько минут, в течение которых Розали не проронила и слова, Пыточник вошел в склеп. Ламьель не знала его имени и, в общем-то, не слишком хотела знать. Ей было достаточно того, что Пыточник служил ей верой и правдой уже долгие века. Она наградила его еще тогда, когда была достаточно могущественной для того, чтобы подарить верному слуге долголетие. При большом желании убить его можно, но старость ему не страшна.

– Можешь делать с ней все, что захочешь, – равнодушно бросила колдунья, кивая на Розали. Задержала на ней взгляд. – Не передумала еще?

– И не надейся, – процедила воскрешенная.

– Значит, скоро передумаешь, – заключила Ламьель и с облегчением покинула подвал. Крики Розали настигли ее на полпути к спальне.

Про Ламьель говорили сонм разных вещей, многие из которых были преувеличением или полнейшей ложью. Она ненавидела пытки и получала никакого удовольствия от вида чужой крови. Ее постоянно выставляли в глазах других жестокой, кровожадной особой. Ламьель это обижало. Она всегда хотела быть леди и вела себя как леди. Но кто виноват в том, что, так или иначе, но все равно приходилось кого-то истязать? Если бы люди соглашались с ней и делали то, что она хочет, без лишних препон, все было бы куда проще.

Розали оказалась преданной женой. Она кричала от боли, но не желала выдавать Ламьель местонахождение Алистера. Вдовца, который даже и не подозревал, что его жена сейчас корчится от боли в руках умелого Пыточника.

В какой-то миг Ламьель даже почувствовала к ней что-то сродни уважению, которое, впрочем, довольно быстро переросло в раздражение и ярость. Драгоценное время утекало как песок, а она до сих пор не знала, где находится Алистер Морэ. Это нужно было исправить. Немедленно.

И, как Ламьель уже говорила Розали, у нее всегда существовал запасной план.

К нему она и приступила, вернувшись в склеп вместе с Нейей – и на этот раз не с пустыми руками. Жестом отослала Пыточника, несложным призывом водной стихии смыла с каменного пола и гроба кровь, разложила на полу необходимые приспособления и ингредиенты.

– Что ты задумала? – прохрипела Розали. Светлые прядки, обрамляющие миловидное лицо, окрасились красным – Пыточник постарался на славу. Жаль, что этого оказалось недостаточно.

– Скоро узнаешь, – пообещала Ламьель. – Жаль, что твой благоверный не увидит тебя в последний раз – после того, как я разрушу чары, твое тело рассыпется в прах.

На этот раз в глазах Розали она не увидела страх – лишь облегчение.

– Значит, ты освободишь меня? – прошептала воскрешенная бледными губами.

– Боюсь, что тебе не придется по вкусу такая свобода. – Ламьель усмехнулась. – Можешь попрощаться с окружающим миром, милая. Больше ты не увидишь его – ни в обличье призрака, ни в обличье воскрешенной. Еще несколько мгновений, и ты навеки уйдешь в небытие.

– Это меня не пугает, – хрипло ответила Розали. – Алистер… Он справится и без меня, он всегда был сильным. А Дайана повзрослеет и убьет тебя, отомстив за всех нас – за себя, за своего отца… И свою мать. Ты не избежишь наказания, Ламьель, как бы ни старалась.

– А вот это мы посмотрим.

Колдунья положила палец на холодные губы воскрешенной, чтобы навеки заставить ее замолчать. Глаза Розали Морэ закрылись – чтобы никогда уже не увидеть свет.

– Что теперь, моя госпожа? – робко спросила Нейа, подходя ближе.

Бедняга. Ей всегда доставалась самая грязная работа.

– Вырежи ей глаза, мозг и сердце. Все, что тем или иным образом связывает ее с Алистером. Больше ей никогда его не увидеть… в отличие от меня.

Нейа побледнела, но нашла в себе силы кивнуть.

– Как закончишь, позовешь меня. – Ламьель брезгливо передернула плечами. – Не выношу вида крови.

Спустя час работа была закончена. Тело Розали – то, что от него осталось, – превратилось в прах легким касанием руки Ламьель. Необходимые для зелья ингредиенты измельчены и перемешаны с родниковой водой. Кинутый в чашу сгусток стихии огня вскипятил варево, доведя его до готовности.

Ламьель поднесла чашу с остывшим зельем к губам. Пахло оно отвратительно, и на вкус оказалось не лучше. Она едва заставила выпить зелье до последней капли и теперь жадно глотала воздух, морщась от отвращения.

Подействовало оно практически сразу. Колдунья увидела то, что видела Розали, пребывая в обличье призрака. Она не удержалась от того, чтобы проститься с мужем – хотя и знала, что он не услышит ее слов.

Ламьель видела импозантного мужчину с темными волосами и проницательным взглядом карих глаз.

Она нашла Алистера Морэ.

Глава тридцать четвертая. Туманные Земли

– Мы уже близко, – негромко произнес Алистер.

Мне хотелось вскрикнуть: «Наконец-то!», но тревога заглушила слова, почти сорвавшиеся с губ. А правда – чему мне радоваться? Тому, что скоро я, возможно, лицом к лицу встречусь с могущественной колдуньей Ламьель? Я все еще оставалась девчонкой, которая слушала рок и любила возвращаться с работы затемно по едва освещенному – и, прямо скажем, не совсем благополучному – кварталу, но… я – живой человек, и мне страх не чужд. Я знала, с кем имею дело. Темная колдунья, любительница насылать на людей проклятия и питаться их энергией… Если она застигнет нас врасплох, пощады ждать не придется.

Я потеряла счет дням – здесь, в Пустоте, под свинцовым небом, это было несложно. Но прошло никак не меньше недели с той поры, как мы покинули дом Вивро. Нас четверых – людей и метаморфов, путешествие порядком вымотало, но хогг не выказывал ни малейших признаков усталости. Он даже спал как-то странно – стоя, погружаясь в некое медитативное состояние, которое сопровождалось уже знакомым мне мерцанием.

Я высунулась из-за плеча Алистера. Теперь я разглядела то, что видел он – стелющуюся впереди дорожку, со всех сторон окруженную туманом.

Он чуть повернулся в мою сторону.

– Эта дорога приведет нас в земли Ламьель. Обратного пути уже не будет. Ты действительно…

– Езжай уже, – ответила я устало.

Конто одобрительно хмыкнул и первым потрусил по дорожке. Ари, которой надоело сидеть у Алистера на руках, побежала следом. Пушистый белоснежный хвост кошки-Хранительницы мерно покачивался, неосознанно вторя движениям барса. Ведомый Алистером хогг двинулся следом. Со всех сторон нас облепил туман. Я оглянулась назад и обнаружила там ту же картину – белесое полотно и никакого намека на устлавший землю пепел. Пустота, которая несколько мгновений назад находилась за моей спиной, исчезла. Теперь я поняла истинный смысл слов «обратной дороги нет».

– Конто, держись ближе, – предупредил Алистер. – Туман может нас разлучить.

Эти двое успели уже неплохо поладить – в отличие от нас с Алистером. Я все время чувствовала между нами некое напряжение. Я понимала, что дело в его воспоминаниях – той их части, где вместо лица жены он видел мое лицо. Тот момент, когда он назвал меня любимой и тянулся к моим губам для поцелуя… Это напряжение повисло между нами, делая любой непринужденный разговор неловким, а любую неосторожную фразу – двусмысленной. Алистер замыкался в себе, а я пыталась сделать все возможное, чтобы он не заметил мою в него влюбленность. Это было бы для меня слишком унизительно.

Каждый раз, когда я смотрела на него дольше, чем положено – например, ночами, когда мы устраивались спать друг напротив друга, – мне приходилось напоминать себе, мысленно твердить как мантру одно и то же: он наверняка по-прежнему любит свою жену, Розали. И сейчас, когда Дайана почти мертва, разбита на крохотные осколки, не время сожалеть о том, что могло быть у нас с Алистером, но уже, наверное, никогда не будет.

– Стойте!

Кричал Конто. Ари перевоплощалась, сбрасывая с себя кошачье обличье – видимо, чтобы обрести способность говорить. Хогг застыл на месте, Алистер и я ахнули почти синхронно.

Туман впереди нас вдруг рассеялся, почва задрожала. Из недр земли вдруг показалась крона дерева, тянущаяся к самому небу. Дерево, которого мгновением назад не было и в помине, вырастало прямо на наших глазах. За ним выросло еще одно – его ветви едва не зацепили зазевавшегося барса.

– Назад! – вскричал Алистер, разворачивая хогга.

Ари взлетела на опешившего Конто и, после недолгого колебания, барс побежал следом за нами – так быстро, что лапы замелькали в воздухе. Хогг стремглав несся вперед, унося своих всадников на безопасное расстояние от вырастающего из земли леса. Конто не отставал, и Ари пришлось вцепиться в густой бело-серебристый мех, чтобы не упасть.

Наконец лес перестал расти, и мы смогли остановиться.

– Это ловушка Ламьель, – переводя дух, сказал Конто. – В Туманных Землях никогда не было леса. Ей не нравится, что мы вторглись на ее территорию.

– Ей придется привыкать, – процедил Алистер.

– Что будем делать? – Я смотрела на выросший из земли лес, вставший перед нами плотной и непроходимой стеной – настолько плотной, что я едва могла просочиться между двумя стволами. Алистеру, который был покрупнее меня, пришлось бы куда сложнее.

– Хогг здесь точно не пройдет, – озвучил он мои опасения. – А лишиться его мы не можем – до замка Ламьель еще слишком далеко.

Я понимала, что хрустальный кинжал тут совершенно бессилен – даже если его магия способна превратить лес в хрустальную пыль, сколько времени на это уйдет?

Меня вдруг осенило.

– Алистер, знаю, что вопрос для тебя неприятный, но… твое прикосновение может уничтожить все, что угодно?

– Не мгновенно, но да, – нахмурившись, ответил он.

Конто удивленно воззрился на его кожаные перчатки.

– Опять Ламьель?

– Кто же еще, – невесело усмехнулся Алистер. – Надо отдать должное ее фантазии – ее проклятия весьма разнообразны.

– То есть если ты коснешься человека, то он мгновенно станет стариком? – пораженно воскликнул барс.

– На людей мой дар действует немного иначе, нежели на вещи. Люди не стареют, просто нить их жизни становится короче.

– Значит, твое прикосновение даже может убить? – не унимался Конто.

Мне хотелось крикнуть: “Замолчи”! Но главный вопрос уже был задан. На лицо Алистера набежала тень.

– Да. Именно это и произошло с моей женой. Вряд ли меня оправдывает то, что я и не подозревал о своем проклятии.

Повисла тягостная тишина. Я уже жалела, что затронула эту тему – на Алистера сейчас было больно смотреть. С другой стороны, это было просто необходимо – иначе как нам преодолеть этот чертов лес?

– Сейчас ты можешь использовать свое проклятие как дар, – мягко сказала я, глядя на Алистера.

– А мысль-то дельная, – неохотно призналась Ари.

Он понял, что от него требуется. Медленно снял зачарованные перчатки, протянул их мне. Я взяла их осторожно, неосознанно следя за тем, чтобы не коснуться обнаженных пальцев Алистера. Поняла это и пристыженно опустила взгляд. Что я могла поделать? Инстинкт самосохранения оказался сильнее понимания, что я могу обидеть Алистера.

Он подошел к дереву, обхватил его обеими ладонями. Я видела, как сворачивается в трубочки и опадает листва, как трескается кора. Видела, как деревья гниют и превращаются в тлен. Силой своего проклятия Алистер создал собственное Время Распада.

Присев на задние лапы, Конто заворожено наблюдал за тем, как могучие стволы усыхают и рассыпаются. В отличие от него, Ари не горела желанием наблюдать за действием проклятия, которое наложила на бывшего мага Ламьель. Гладя хогга по лоснящемуся черному боку, Хранительница что-то вполголоса ему говорила.

Полчаса спустя мы двинулись по проложенной Алистером тропе из превращенных в труху деревьев. Я шла первой, держась на некотором расстоянии от него, Ари, ведущая за собой хогга, замыкала процессию.

Лес уже заканчивался, когда поднялся ветер – настолько сильный, что едва не сбил меня с ног. Волосы хлестали меня по лицу как плети, поднятая в воздух труха забивалась в нос и рот, мешая дышать.

– Ламьель разозлилась! – Конто старался перекричать неистовый вой урагана.

Окружающий нас туман трансформировался в тонкие длинные щупальца. Одно из них оплело Алистера за ногу и с силой швырнуло вниз, саданув об землю. Он пытался хвататься за землю, но щупальца упорно тянули его назад – туда, где не было ничего, кроме плотной завесы тумана. Я боялась даже представить, какой силой нужно обладать, чтобы сотворить такое.

У меня оставалось лишь несколько мгновений на раздумья, прежде чем Алистер исчезнет в гуще тумана, но я не воспользовалась и ими. Подлетев к Алистеру, схватила его руку и крепко сжала в своей. Я знала, как опасно его прикосновение – как и то, что просто не могу его потерять.

Какой смысл в долголетии, если его единственными спутниками будет лишь одиночество и чувство вины?

Моя хватка слабела – колдунья была сильна и разъярена. Конто, успешно победивший в битве с сумасшедшим ветром, с диким рычанием набросился на схватившее Алистера щупальце.

– Конто, осторожнее! – крикнула я. Десятки туманных щупалец – как чьи-то голодные руки – потянулись к барсу.

Затем я ощутила странный холод – словно призрак коснулся меня прохладной ладонью. Теперь я держала Алистера обеими руками, стараясь не думать о том, сколько лет жизни уже потеряла безвозвратно. Щупальце, схватившее Конто за переднюю лапу, вдруг остекленело и… разбилось на мелкие кусочки. Остальных постигла та же участь. Ари пошатнулась – чары выпили из нее почти все силы.

Как только Алистер обрел свободу, тут же выдернул руку из моей хватки. Поднял с земли перчатки, которые я обронила, когда бросилась к нему.

– Не нужно было этого делать, – сказал тихо, избегая встречаться со мной взглядом.

– По-твоему, я должна была позволить туману тебя забрать? – Его слова меня не задели. Я знала, как это больно – чувствовать свою вину за чужую смерть. Я до сих пор не простила себе смерть Сандры – что она ушла в тот момент, когда мы были в ссоре.

Что чувствовал Алистер, когда узнал, что его жена умерла из-за его проклятия, я боялась даже представить. Он просто не хотел, чтобы подобное когда-нибудь повторилось вновь.

– У нее осталось мало сил – слишком много магии она потратила в отчаянной попытке нас остановить, – сухо заметила Ари. – Сейчас самый подходящий момент для нападения. И вот еще что… Пока сила Ламьель дремлет, нужно защитить всех нас от ее всевидящего ока. Если она сумела найти нас в Туманных землях, то в собственном замке найдет и подавно – и раздавит, как жуков.

Хранительница подошла к окружающей нас стене тумана. Протянула руку, и туман, как послушный котенок, прильнул к ее ладони. Ари приказала мне сделать шаг и окружила мою фигуру серой дымкой тумана. Затем пришла очередь Алистера и Конто. Последней кошка-метаморф закутала в мягкие складки тумана себя.

– Теперь Ламьель потребуется куда больше времени, чтобы нас отыскать. Но должна предупредить – защитные чары не вечны.

– Значит, нужно поторопиться, – подытожил Алистер.

Глава тридцать пятая. Замок колдуньи Ламьель

Наша невообразимо странная компания продолжала свой путь по Туманным Землям. Тишину разбавил спор, разгоревшийся между Ари и Алистером, которые обычно неплохо ладили друг с другом. Но что самое удивительное – предметом этого спора была я.

Мне уже изрядно поднадоели нападки высокомерной блондинки. В отличие от остальных Ари отказывалась видеть во мне нечто большее, чем иномирянку, лишенную магии и по ошибке попавшую в Ордалон. Тем, что хрустальный клинок из сердца Истинного Дара все еще находился при мне, я мешала Хранительнице выполнить ее миссию – защитить Дайану, освободить ее от проклятия. И это не прибавляло теплоты между нами.

Не знаю, что стало тому причиной, но Алистер был уверен – кинжал их хрустального сердца должен находиться у меня. Он воспротивился, когда Ари потребовала отдать клинок ей.

– Как она может защитить его? – шипела кошка, даже не стараясь приглушить голос, хотя я шла в нескольких шагах от нее и прекрасно слышала каждое слово. – Кинжал – часть Дайаны, ее сердце, ее Истинный Дар. Не ты ли несколько десятков лет тому назад нарек меня Хранительницей своей дочери?

– Я, – спокойно ответил Алистер. – И от своих слов отказываться не намерен. Но, пойми… Дайана велела Беатрис отыскать в Ордалоне тебя и меня. Она не говорила – отдай ей кинжал и уйди.

– Но это подразумевалось! – в отчаянии воскликнула кошка.

– А что, если нет? Ари, не забывай, моя дочь – не простая смертная. Она носит… носила и будет нести в своем сердце Истинный Дар. Она видит то, что многим из нас неведомо. Быть может, Дайана считала, что Беатрис способна переломить ход этой истории, не зря ведь она нашла ее имя на страницах книги Сказочника.

– Как? – простонала Ари. – Как она может ее изменить?

– Я не знаю, – ответил Алистер – воплощение спокойствия. – Но я верю в дар своей дочери. И ты не должна в нем сомневаться.

В голосе Хранительницы зазвучал холод.

– Я никогда не сомневалась в силе твоей дочери. Я сомневаюсь в силе той, на которую ты возлагаешь напрасные надежды. Как и в том, что решение оставить кинжал из сердца твоей дочери продиктовано ее волей, а не неуместной сейчас симпатией к хорошенькой девушке.

Последние ее слова были так неожиданны, и сочились таким ядом, что я споткнулась. Ари не преминула это заметить и пробормотать:

– Она даже прямо идти не может.

Я не слышала, что ответил на это Алистер, но лицо его в тот момент не предвещало ничего хорошего. Я же пропустила ее фразу мимо ушей. Сейчас меня куда больше занимало другое: неужели Хранительница заметила то, что происходило между нами? Какой-то отклик в душе Алистера, который он как хрупкую тайну скрывал ото всех?

Что-то изменилось после того, как я сжала в своей ладони обнаженную ладонь бывшего мага в отчаянном желании спасти его от хищных щупалец тумана. Тонкий ледяной барьер, воздвигнутый между нами, оттаял. Я заметила, что Алистер смотрит на меня иначе: чуть дольше задерживает взгляд, в котором теперь чуть больше теплоты. И эта была не просто благодарность за попытку спасения – а нечто совершенно другое. Возможно, впервые с момента нашего знакомства мистер Морэ воспринимал меня не просто как горничную…

Я не хотела внушать себе ложных надежд, но мое глупое сердце учащенно билось всякий раз, когда задумчивый взгляд карих глаз задерживался на моем лице. Словно бы изучая, словно пытаясь проникнуть в мой разум и мою душу. Что он хотел там отыскать? На какой вопрос пытался найти ответ?

Мне оставалось только гадать…

Дорога, петляющая среди непролазного тумана, привела нас прямо к дверям исполинского замка из темного камня, уходящего в самое небо. Как ни задирала я голову, не смогла увидеть крыши, которая терялась среди облаков.

– Как же он огромен! – воскликнул Конто, озвучив мои мысли.

Стоило нам сделать шаг, как кованые двери высотой с двух человек, распахнулись. Будто замок ждал нас…

Мы переглянулись. Я первая шагнула вперед, переступая порог мрачной обители Ламьель. У нас все равно не было ни малейшей возможности выбирать. Двери с грохотом запахнулись за нашими спинами, и наступила мертвая тишина.

То, что открылось моим глазам, больше напоминало пещеру или усыпанный камнями пустырь, чем зал настоящего замка. Никаких украшений, никаких признаков того, что здесь обитают люди. Блуждающие сгустки магической энергии дарили серебристый свет, похожий на лунный, из-за чего казалось, что я нахожусь в вечных сумерках.

Застыв посреди пустого пространства зала, я спросила:

– Так каков же наш план? – спросила я.

– Найти кого-то, кто знает, где искать Ламьель, – отозвался Алистер. – Не думаю, что в ее покои так уж легко попасть. И прежде, чем их найти, мы должны отыскать слабое место колдуньи.

– Времени у нас мало, – глухо сказала Ари. – Каждую секунду она возвращает часть потерянных сил. Как только она восстановит их полностью, она тут же отыщет нас.

Каблуки моих ботинок гулко стучали по каменному полу. Конто сегодня был непривычно молчалив – я чувствовала напряжение, волнами исходящее от него. Метаморф не был уверен в том, что Ламьель повинна в его проклятии – ведь в Ордалоне существовала не одна темная колдунья. Битва с Ламьель – его шанс, пока еще призрачный, избавиться от проклятия и вернуть себе способность перевоплощаться в человека. Но, думаю, больше всего его тревожил даже не исход нашей битвы с колдуньей, а неизвестность. Я от всей души надеялась, что после смерти Ламьель Конто освободится от ее чар, но, как и он сам, не знала этого наверняка.

Странное ощущение охватило меня, когда я ненароком притронулась рукой к холодной стене колдовской обители. Ощущение, будто каменная стена вздымается под моей ладонью в такт чьему-то дыханию. Это было настолько мерзко и пугающе, что я отдернула руку будто обжегшись. Мой резкий жест не укрылся от внимания Алистера.

– Что-то не так? – спросил он тревожно.

Я вновь робко коснулась камня, оказавшегося на ощупь куда теплее, чем я себе представляла – на этот раз кончиками пальцев.

– Эти стены… дышат – будто живые.

Ари посмотрела на меня как на умалишенную, но, признаться, мне было наплевать. Я знала, что чувствую, просто не знала, как это объяснить.

Алистер никак не отреагировал на мои слова, но Конто подошел ближе и положил мохнатую лапу на поверхность камня. Постоял так, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Я ничего не чувствую, – признался он.

Ари пренебрежительно фыркнула и прошла мимо меня. Я неохотно двинулась вслед за ней, замыкая наше странное шествие.

Я все ждала, когда мы увидим первого человека в этом странном подобии огромной пещеры, но реальность превзошла все мои ожидания. Мы увидели целое селение, битком набитое людьми – их было не меньше нескольких десятков, как и палаток из кожи необычного бурого оттенка. Кто-то разводил огонь прямо на каменном полу замка и жарил на них мясо, кто-то выращивал травы, пробивающиеся сквозь трещины в полу – лишенные нормального света, почвы и удобрений, они могли вырасти лишь с помощью магии. Все это напомнило мне Пустоту, только взгляд людей, занятых работой, здесь казался куда более осмысленным.

Стоило нам появиться, по залу замка пробежал приглушенный шепот, подхваченный дюжиной голосов: «Чужаки!» Наше появление вызвало немалый ажиотаж. Ари обратилась к дородной женщине, несшей в корзине сорванные травы, но она не ответила на ее вопрос. Лишь помотала спутанными волосами и поспешила прочь.

– Люди боятся Ламьель, – вполголоса проговорила я. – Не думаю, что они бросятся помогать нам ее уничтожить.

Хранительница смерила меня снисходительным взглядом.

– Именно потому, что мы хотим ее уничтожить, они и помогут нам.

Но, как оказалась, на этот раз правда оказалась на моей стороне. Большинство людей были вполне доброжелательны к нам, собратьям по несчастью – но только до того момента, пока Ари не произносила имя Ламьель. После этого люди обычно замолкали, предпочитая оказаться как можно дальше от нас.

Мы прошли почти все селение, но так и не нашли ответа на свой вопрос. Полог одной из палаток был распахнут, и я увидела женщину, лежащую на одеялах. Наши взгляды встретились, и ее глаза – темные, почти черные, расширились. Смуглая кожа блестела от пота, женщина дышала часто, словно так и не могла надышаться. Иногда из груди ее вырывался болезненный хрип.

Она протянула ко мне руку и я, не осознавая, что делаю, шагнула вперед.

– Вы знаете, где нам найти Ламьель? Мы хотим…

– Вы обречены. Все мы обречены, – прошептала незнакомка.

Я оглянулась назад, посмотрела на растерянные лица спутников.

– Мы все – ее слуги. Подданные ее маленького царства, где нет иных законов, кроме ее собственных. Однажды войдя в замок, покинуть его уже нельзя. Все мы – его вечные пленники. – Незнакомка говорила быстро и путано, словно в бреду. Глаза лихорадочно метались из стороны в сторону, лишь на пару мгновений задерживаясь на наших лицах. Дыхание участилось.

– Пойдемте отсюда, – сухо бросила Ари. – Она не скажет нам ничего путного.

Я развернулась, чтобы уйти, но следующие слова больной заставили меня остановиться.

– Иногда я вижу странные сны. Я блуждаю по коридорам, а на стенах – кровь. Кровь течет из стен по каменным венам…

Живые стены. Чей-то пульс под моими ладонями.

– Что это значит? – Мой голос вдруг охрип.

Женщина словно бы и не слышала меня.

– Я вижу странные сны, – повторила она. – Она ищет тебя… ищет всех вас.

– Ламьель? – В груди залег ледяной комой, который ширился с каждым мгновением, завоевывая все большее пространство. – Я знаю. Она хочет…

– Не она, другая. Та, что блуждает в темноте, но видит больше, чем остальные. Ее ведет жажда мести. Как и всех нас. У каждого из нас есть выбор – смирение или отмщение. Но последнее – это кровь. Кровь, текущая по стенам.

Незнакомка вдруг заплакала – так горько и пронзительно, что сжалось сердце. Я хотела произнести что-то ободряющее, но ее плач затих так же резко, как и начался. Она отвернулась к стене палатки и закрыла глаза. Мне ничего не оставалось делать, как оставить ее и присоединиться к Алистеру и метаморфам.

Я не знала, как относиться к последним словам странной незнакомки – для меня они были совершенно лишены смысла. Мои же спутники и вовсе делали вид, что этой встречи не существовало. И я бы позабыла о ней, если бы не фраза женщины о крови на стенах. Что-то было в этом замке… скрытое от глаз… жуткое. Я знала, что мне подсказывало не чутье, а магия Дайаны, которой я безоговорочно доверяла – сколько раз за все это недолгое путешествие она спасала меня из лап смерти?

– Нельзя просто отмахнуться от ее слов, – настаивала я.

– Ты это о чем? – не понял Конто.

– Что, если нас действительно кто-то ищет? Союзники нам не повредят.

Алистер лишь рассеянно взглянул на меня, занятый собственными мыслями. Зато Ари не смогла удержаться от того, чтобы лишний раз меня не поддеть.

– Ох, брось, эта женщина явно бредила. Та, что бродит в темноте, но видит больше остальных – так, кажется?

Я молчала. Бесполезно. Я ведь и сама не знала, что это значит, а, раз так, то странные слова незнакомки никак не могли нам помочь. А кто мог?

Проходили минуты, и мы нервничали все больше. Ламьель знает о нашем вторжении и с каждой секундой становится все сильнее. А у нас до сих пор не было никакого плана. Она не позволит нам так легко до нее добраться – это я уже знала наверняка.

Прекрасно зная, что колдунья может нанести удар в любой момент, я все же оказалась к нему не готова. Подо мной вдруг разверзлась земля, на какую-то долю секунды время замерло – во всяком случае, мне так почудилось, – а потом я полетела вниз, крича от страха.

– Беатрис! – в унисон закричали Алистер и Конто.

Алистер был ко мне ближе и подбежал первым. Уже падая, я успела ухватиться за его протянутую руку, но этим сделала только хуже – балансирую на краю образовавшейся ямы, он не удержал равновесия и рухнул вниз вслед за мной.

Падение оказалось недолгим, но приземление – болезненным. Я упала на левую руку, придавив ее всем телом, кисть опасно хрустнула. Я зашипела от боли, осторожно подергала рукой – сломала или только вывихнула? В руке зарождалась тупая боль, с каждой секундой становясь все острее.

Я подняла голову вверх. Так высоко…

– Конто? Ари?

Тишина.

– Ты как? – спросил Алистер, тревожно глядя на мою кисть, которую я бережно придерживала другой рукой.

– Нормально, – ответила я, не желая казаться слабой.

– Идти можешь?

Я легко поднялась. Алистер звал метаморфов, а я огляделась по сторонам. Мы угодили в длинный и достаточно узкий коридор, конец которого тонул в полумраке. Блуждающие голубые огоньки с первого этажа замка легко проникли сквозь образовавшийся провал, освещая нам дорогу.

– Где мы? – тихо произнесла я.

– Видимо, в подземелье замка. Меня больше интересует, где Ари и Конто, и почему они молчат.

– Ламьель разлучила нас. Думаю, она хотела бросить в подземелье только меня. Из-за кинжала. Если бы я не потянула тебя за собой…

Алистер жестом приказал мне замолчать. Я обиженно притихла, но спустя мгновение до меня донеслись чьи-то стоны, в которых сплелись боль и отчаяние.

– Идем.

Алистер взял меня за руку и потянул за собой. Восхитительное тепло поднялось от кончиков пальцев до груди, согревая, успокаивая. В тот же миг он, словно очнувшись, отдернул руку. Несмотря на перчатки, его прикосновение все еще было опасно для меня. Для всех.

– Прости, я… Я даже не извинился за то, что… Я просто не знаю, как можно извиниться перед тем, у кого украл несколько месяцев или даже лет жизни.

Ему тяжело было говорить об этом, а мне – видеть его таким. Подавленным, растерянным, опустошенным. Представить страшно, какой груз вины Алистер носил в себе все это время – после того, как из-за проклятия умерла его жена.

Странный скрежещущий звук избавил меня от необходимости отвечать. Мне вдруг показалось, что стены смыкаются вокруг меня, чтобы раздавить мои хрупкие кости. Но звук шел сверху. Задернув голову, я в отчаянии наблюдала, как дыра в потолке стремительно уменьшается, отрезая нас от Ари и Конто.

Зияющая рана зарастала каменной плотью, пока не исчезла совсем.

Глава тридцать шестая.Узник каменной клетки

Задрав голову, Алистер некоторое время созерцал закрывшийся над нами потолок, затем процедил:

– Не знаю, что задумала Ламьель, и как скоро Ари сможет отыскать нас по следу. Но лучше нам не стоять на месте.

Я кивнула и, невольно поежившись, направилась вперед по каменному тоннелю. В стенах попадались ниши – пустующие, если не считать потрепанного временем тряпья и забытых вещей – дорожных сумок, фляг, книг и карт. Куда же подевались их прежние владельцы?

С затаенным ужасом я вглядывалась в каменные ниши в поисках останков. Ни тел, ни скелетов так и не нашла, но особого облегчения не испытала.

Стоны становились все громче – мы подбирались все ближе к мученику. Иногда они прерывались, словно у него заканчивались силы. И я не знала, что в этом странном месте пугало меня больше – пробирающие до мурашек стоны незнакомца или могильная тишина, нарушаемая лишь звуком наших шагов.

Когда мученик кричал от боли, я хотя бы знала, что он жив.

В подземелье не было ни единого поворота – только длинный коридор – бесконечная каменная дорога. Мне не давала покоя мысль: а что, если здесь нет выхода наверх?

Стон раздался так близко, что я едва не выронила кинжал. Удивленно опустила взгляд вниз: я и не помнила, в какой момент вынула его из ножен. Алистер, как почуявшая кровь акула, ринулся вперед и остановился у одной из ниш по правую сторону.

Я ускорила шаг и спустя несколько мгновений увидела пленника. То, что открылось моим глазам, ошеломляло. Я ожидала увидеть его лежащим на земле, из-за ран не имещим возможность подняться. Или же прикованным цепями к стене – почему-то именно эта картина настойчивее остальных всплывала перед глазами.

Но реальность оказалась намного страшнее.

Я видела голову молодого парня с темными – обросшими по плечи и давно нечесаными волосами, видела его крепкий торс сквозь порванную рубаху. Видела верхнюю часть ноги. Но все остальное – спину, правую ногу и часть левой, правую руку – поглотил камень.

Незнакомец будто врос в стену, стал ее частью.

– Воды, – прошептал он, увидев нас.

Я торопливо достала из сумки флягу и протянула ее парню. Пришлось наклонить флягу и напоить пленника, потому что единственная его свободная рука дрожала.

– У нас есть еда, – проговорила я.

Его сил хватило, чтобы качнуть головой.

– Нет. Она вам самим пригодится. Правда, недолго. Каждого, кто попал в подземелье, ждет та же участь – быть замурованным.

– Зачем? – тихо сказал Алистер, не сводя взгляда с осунувшегося лица мученика.

– Замку нужно чем-то питаться. И он предпочитает человеческую плоть.

Я подалась вперед, впитывая каждое его слово. Но пленник Ламьель надолго замолчал. Лицо его исказилось от боли, вены на шее вздулись.

Переждав вспышку боли, он прошептал так тихо, что я едва расслышала слова:

– Если верить местной легенде, замок – не что иное, как исполинское чудовище, заколдованное Ламьель еще несколько веков назад – тогда, когда ее сила была безгранична. Говорят, он один из Исполинов – существ, живущих в Ордалоне еще до появления на нем людей.

– Если они так огромны, то что же могло с ними произойти? – недоверчиво спросила я.

– Война, – хрипло ответил пленник замка. – Исполины – агрессивны и кровожадны. Они почти уничтожили друг друга, вызвав вспышку темной энергии. Те немногие, кто сумел выжить, по легендам, затаились в недрах земли и в Океане, и погрузились в многовековой целительный сон. Многие верят в то, что когда Исполины проснутся, Ордалон ждет неминуемая гибель. Я знаю одно – война, кровавая и беспощадная, будет неизбежна.

У меня от изумления перехватило дыхание. Я перевела взгляд на Алистера.

– Ты знал об этом?

– Разумеется, – ответил он, пожимая плечами. – Это больше, чем просто легенды. Провидицы ждут восстания Исполинов, но никто не знает, когда именно это произойдет. Надеюсь, мы этого уже не застанем.

Я ошеломленно покачала головой. Гигантские существа ростом с целый замок, дремлющие в Океане, готовые проснуться в любой момент и заявить о своих правах на Ордалон… голова шла кругом.

– Говорят, именно там Ламьель нашла Исполина, ставшего для нее обителью, а для нас – тюрьмой, – устало продолжил пленник. – Она одна никогда бы его не победила, но спящим Исполин был почти безобиден. Она завладела его сознанием и подняла со дна Океана. Привела в Туманные Земли, где была владычицей, и заколдовала. Он все еще жив и все еще дышит, но видимо не может избавиться от ее колдовских пут. Или же их с Ламьель связывает некая сделка. Я не знаю. Я знаю лишь одно – Исполин не любит спешки. Предпочитает медленно затягивать человека в камень, по капле высасывая из него жизнь.

Я смотрела на него во все глаза, едва веря в услышанное. Идеальный симбиоз – Ламьель получает жизненную энергию своих узников, а исполинский монстр, притворившийся замком – человеческую плоть. Я вдруг поняла, что нахожусь в чреве каменного чудовища. Мерзость…

Отчаяние и боль в глазах мученика было таким пронзительным, что я не смогла промолчать.

– Мы собираемся найти Ламьель и уничтожить ее, – горячо проговорила я.

– Мне это уже не поможет. Я уже неотделим от этого чудовища, моя плоть стала частью замка. Я уже не жилец, леди. Мое сердце бьется только потому, что так нужно Ламьель. Мертвые для нее бесполезны, а живые…

– Это источник ее силы, – закончила я за него.

Пленник наверняка кивнул бы, если бы его затылок не был вмурован в стену.

– Я могу помочь вам, – неожиданно сказал он. – Хотя не представляю, каким нужно быть храбрецом или сумасшедшим, чтобы решиться на убийство Ламьель.

– Думаю, во мне есть понемногу и от первого, и от второго, – пожимая плечами, сказала я.

Пленник хрипло рассмеялся.

– Мне это знакомо. Мы с отцом хотели сбежать из замка колдуньи, а другие и слышать не желали о том, чтобы помочь нам. Пришлось все делать самостоятельно. Отец потратил на создание карты полжизни, но не успел ею воспользоваться. Мы собирались бежать, когда меня схватили – кто-то предал меня, рассказал о моем плане побега. Всю необходимую информацию о расположении комнат узнавал я, поэтому о причастности отца никто так и не узнал. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

Последние слова он произнес глухо, едва различимо. Долгий разговор выпил из него остатки сил: по бледному лицу стекали дорожки пота, дыхание участилось. Я вновь поднесла флягу с водой к его губам, и он прильнул к ней, наградив меня благодарным взглядом.

– И что там, в этой карте? – нетерпеливо спросил Алистер. – Она приведет нас к Ламьель?

– Создавал я ее, конечно, не для этого, но да. Карта – это план замка.– Здешние называют этажи замка городами – от Первого до Шестого или присваивая им свои собственные названия. – Узник прикрыл глаза, помолчал, восстанавливая дыхание. С видимым усилием продолжил: – Многие комнаты – обманки, многие заперты. Лестницы, ведущие на следующий этаж, расположены хаотично и тщательно спрятаны. Все для того, чтобы никто никогда не смог добраться до покоев Ламьель… до тех пор, пока она этого сама не пожелает. Вот только тот, кто однажды попал к ней, вернуться может разве что в подземелья замка. Вы даже представить себе не можете, каких усилий моему отцу стоило создать эту карту. Жаль, что она не помогла ему бежать, а мне – выжить. Уверен, теперь, после моего заточения, Ламьель не сводит с отца глаз. А он никогда не решится сбежать, оставив меня здесь…

– Мы поможем вам, – убежденно сказала я. – И тебе, и твоему отцу.

Пленник невесело усмехнулся.

– То, что вы видите перед собой – это все, что от меня осталось. Если убить Ламьель, чему я буду только рад, Исполин освободится от ее проклятия и оживет. В тот же самый миг мое тело лишится той его половины, что вросла в камень. Думаю, леди, вы представляете, как мало тогда от меня останется. И никакая магия уже не сможет мне помочь.

– Не может быть, что ничего нельзя придумать! – в отчаянии воскликнула я. До боли прикусила губу: видела по его глазам – все бесполезно.

– Просто покончите со всем этим, – глухо сказал он. – Убейте меня.

Я знала, что он попросит об этом. Но, услышав, почувствовала, как леденеют пальцы. Я видела его боль, понимала, что иного выхода нет – как бы мне – и ему самому – ни хотелось обратного. И все же сказала:

– Я не смогу. Прости.

Пальцы, державшие кинжал за рукоять, свело – от того, как сильно я его сжимала. Даже зная, что быстрая смерть куда милосерднее смерти медленной и мучительной, я не могла пролить кровь невинного.

– Я смогу.

Я подняла глаза на Алистера, но он избегал встречаться со мной взглядом. Просто взял кинжал из моей ладони и крепко зажал в своей. А я вдруг поняла: он держит в руках сердце своей дочери.

– Ты действительно этого хочешь?

– Хочу. – Во взгляде узника не было ни сомнения, ни страха. – Найдите отца. Его зовут Отриган Даррел, он живет на втором ярусе замка, который мы, его жители, называем Городом Ветров. Передайте отцу… что я люблю его. И… удачи вам. Она вам пригодится.

Алистер замахнулся, а я так и не смогла заставить себя отвести взгляд. Отрешенно смотрела, как лезвие, сияющее рубиновым светом, вонзается в грудь узника.

А мы даже не узнали его имени.

Глава тридцать седьмая. Исполин

Ниша с узником осталась позади. Я искренне надеялась, что он обрел покой. Жаль только, что мы не пришли в замок Ламьель раньше – когда еще можно было спасти его от смертельных объятий заколдованного Исполина.

Блуждая по полутемному коридору подземелья, я вдруг с холодной отчетливостью поняла, что ровным счетом ничего не знаю о человеке, в которого меня так несвоевременно угораздило влюбиться.

Что я вообще знала об Алистере? Какие глубокие у него глаза цвета горячего шоколада? Какая сильная хватка рук и крепкий торс под моими ладонями? Что он до сих пор не может забыть о жене, невзирая на годы и ее смерть – от его же проклятия? Что он никогда себя не простит?

Это все, что я знала об Алистере Морэ. Так непростительно мало…

В каждом из нас есть и свет, и тьма. И нет ни одного человека, в котором и того, и другого поровну. О чем говорил этот его поступок? Что поразило меня больше? Легкость, с какой он вонзил клинок в сердце тому бедняге или то, что ради его освобождения от мук он принял на себя кровавый грех? Мне еще только предстояло узнать Алистера. Но будет ли у меня такая возможность даже после того, как мы убьем Ламьель?

Я постоянно думаю о том, как добраться до колдуньи, как ее уничтожить. И вот сейчас, когда цель так близка, я вдруг задумалась о том – а что же будет после? Но… слишком рано думать о будущем. Будущем, которого у меня – у всех нас – может и не быть.

Пытаясь отвлечься от безрадостных мыслей, я спросила Алистера:

– Значит, ты уже был здесь прежде? Когда убил Ламьель?

Внимательный взгляд карих глаз сосредоточился на моем лице.

– Сказка, – объяснила я, – которую Дайана попросила ей почитать. Надо же, тогда я и подумать не могла, что все, что сказано в ней – реальность. Великая колдунья, одержимая властью, могущественный маг, убивший ее и потерявший всю свою силу ради спасения дочери, Истинного Дара…

– Потерять силу… это как… стать инвалидом. Лишиться обеих рук и ног. То, что жило во мне всю мою жизнь, в одночасье исчезло, – глухо произнес Алистер. Его лицо окаменело, стало защитой маской, чтобы не выпустить наружу всю ту боль, что гнездилась в его душе как стая черных воронов. – Но я никогда не жалел об этом. Дайана – вот моя жизнь. Ради нее я, не задумываясь, лишился бы и рук, и ног, если бы это смогло спасти ее от проклятия Ламьель.

– Ты жаждешь ее смерти как никто другой, – тихо сказала я. – Она причинила тебе столько боли, разрушила твою семью… Ари как Хранительница Истинного Дара хочет убить ее не меньше. Я – лишь случайная гостья Ордалона. Я ненавижу Ламьель всем сердцем – за то, что она сотворила с людьми, но… Я никогда не смогу чувствовать к ней той же ненависти, что ты или Ари. Так почему ты хочешь, чтобы Ламьель убила именно я? Разве ты не хочешь… отомстить?

Если бы Сандра умерла не от болезни, а от вмешательства могущественных сил, я бы сама пожелала вонзить кинжал в сердце той, что это сотворила.

Алистер долго молчал. Я уже было решила, что обидела его своими неосторожными словами, как он нарушил тишину:

– Там, в Пустоте, в моем сознании ты была не единственной гостьей. Я слышал голос Дайаны – ты ведь знаешь, она сейчас и не жива, и не мертва. Но ее сил хватило на то, чтобы достучаться до меня. Тогда я не понял ее слов. А затем пришла ты, с клинком, выкованным из ее сердца, и все стало на свои места.

– Что же Дайана тебе сказала? – нахмурилась я.

– Тебе – той, что принесет ее сердце в Ордалон, и нужно нанести удар. Тебе предстояло убить Ламьель. Не мне, не кому-либо другому.

– Но почему? – воскликнула я.

Алистер тяжело вздохнул.

– Дайане дозволено видеть то, чего не могут видеть другие. Я не знаю, почему, но, как я уже говорил Ари, дочери я верю. Когда все будет кончено, ты сама сможешь спросить у нее, почему она возложила это бремя на твои плечи.

Я молчала, потому что не готова была произнести фразу, которая вертелась в моей голове – надеюсь, у меня будет такая возможность. Рубиновый кинжал в моих ножнах будто бы потяжелел. Если бы мы сейчас играли в игру с ассоциациями, я точно бы знала, какое слово к нему подобрать. Ответственность.

Я просто не имела права облажаться.

– Стой. – Забывшись, Алистер схватил меня за руку. Тут же отдернул ладонь, но его лицо по-прежнему оставалось напряженным. Он сделал мне знак молчать и обернулся, вглядываясь во тьму позади. Магические светлячки, будто привлеченные теплом наших, живых тел, послушно следовали за нами, оставляя пройденный нами путь тонуть в темноте.

– Кто-то идет за нами.

Горло свело спазмом, стало трудно дышать. Здесь, в подземелье могущественной колдуньи, этим кто-то мог оказаться кто угодно – подземный монстр, ожившие по прихоти Исполина люди, прежде вмурованные в стену, твари темноты, о которых рассказывал мне Конто в нашем путешествии к Пустоте…

Воображение рисовало мне картины одна безумнее другой, а в голове билась мысль: а что, если это сама Ламьель идет по нашему следу? Уверена – ни стены, ни расстояние ей не помеха.

А затем я увидела их в слабом отблеске магических светлячков – темные силуэты, казалось, сотканные из самой тьмы и лишенные человеческих черт и лиц.

Темные Отражения.

Их было трое, и когда они раззявили свои рты, сквозь которые я увидела очертания подземелья, их крики слились воедино. Они пели в унисон свою страшную песню, дикий визг раздирал мои внутренности, барабанные перепонки готовы были лопнуть. Из уха Алистера сбежала тонкая струйка крови, похожая на кровавую змею. Кажется, он что-то кричал мне, но его слова тонули в вое Темных Отражений. Они уже тянули свои руки ко мне, когда я прочитала по губам Алистера: «Бежим!»

И я бросилась бежать, ничего не видя перед собой. Довольно быстро он перегнал меня и обтянутой в зачарованной кожу перчаткой ладонь схватил за руку.

Бесконечный коридор и не думал выходить на поверхность, а Темные Отражения подбирались все ближе – кожа на моем затылке заледенела, словно замороженная их дыханием. Холод. Смерть. Пустота.

Когда коридор закончился глухой стеной, я не поверила своим глазам. Тупик. Развернулась всем телом, мимолетно поймав растерянный взгляд Алистера. Темные Отражения медленно приближались. Они будто бы играли с нами, оттягивая неизбежное, упиваясь моментом. Я вынула рубиновый кинжал из ножен и предупреждающе выставила вперед. Темные Отражения тут же отшатнулись. Им совсем не нравилось то, что они видят перед собой.

Осмелев, я шагнула вперед, заслоняя собой Алистера. Прошипела:

– Ну давайте же!

Темные Отражения медлили. Я торжествующе улыбнулась, но улыбка исчезла, как только сияющий красным клинок объяла тень. Одно из Темных Отражений стремительно уменьшалась, словно бы отдавая часть себя окружившей кинжал тени. Я не знала, хотели ли они уничтожить клинок или лишить его силы Истинного Дара – и было ли это им вообще под силу, – но понимала: мой план убить их обречен на провал.

Я тут же бросилась назад, к тупику. Кажется, я разорвала связь между кинжалом и Темным Отражением, потому что темнота, гасившая его рубиновый свет, исчезла.

– Они вытянут из нас душу, – безжизненно сказал Алистер.

– Не посмеют, – процедила я.

Обернулась назад и с размаху вонзила хрустальный кинжал в камень. Сердце едва не разорвалось от страха, что клинок разлетится на части, и я потеряю единственное оружие против Ламьель. Но в который уже раз я удостоверилась: опасно недооценивать силу Истинного Дара.

Кинжал легко вошел в каменную плоть Исполина. Стена содрогнулась, из раны стекла струйка темной и невероятно густой, похожей на смолу, крови. Стиснув зубы, я продолжила резать, прорубая нам проход.

– Беатрис!

Я молниеносно вынула кинжал из камня и, развернувшись, полоснула не глядя. Темное Отражение завыло от боли и поспешило убраться прочь от несговорчивой добычи. Остальные, однако, не собирались сдаваться так легко. В тот момент, когда отделившиеся от тела темные отростки, призванные заменить Темному Отражению руки, готовы были сомкнуться на моей шее, Алистер коснулся их обнаженными ладонями.

Тут же закричал от боли, запрокинув голову назад. Вены на его руках вздулись и стали черными – магия его проклятия вступила в схватку с магией Темного Отражения.

– Я не успею его убить… – прохрипел он. – До того, как оно убьет меня. Торопись!

– Давай же, тупая махина! – вскричала я, снова и снова вонзая кинжал в плоть Исполина. – Пропусти нас, если не хочешь, чтобы я исполосовала тебя вдоль и поперек!

И до того, как я успела вырезать в теле заколдованного Исполина дыру, проход распахнулся.

– Алистер, быстрей!

Его не пришлось долго уговаривать. Подобрав с земли перчатки, он преодолел подъем следом за мной. И как только мы оказались на поверхности – уже знакомом нам надземном этаже замка, проход затянулся, отрезая Темных Отражений от нас.

– Ты видела это? – Глаза Алистера возбужденно сверкали. – Исполин закрыл проход, чтобы не выпустить Темных Отражений следом. Он помог нам! Почему?

– Быть может, не тебе одному осточертело собственное проклятие? – Сказала и тут же осеклась. – Прости, прозвучало грубо.

– Нет, ты права. Если его сознание не дремлет, он должен чувствовать, какую угрозу для Ламьель несет с собой кинжал из сердца Дайаны. Думаю, он жаждет освобождения. Ведь как только Ламьель умрет, спадут и ее чары. Ее власть над Исполином разрушится.

– И что тогда? – заинтригованная, спросила я.

Алистер пожал плечами.

– Думаю, он просто уснет, как и его собратья. Их время еще не прошло. Война слишком сильно ослабила Исполинов.

– Хотелось бы надеяться, – пробормотала я.

– Слава богам!

Знакомый голос заставил меня расплыться в широкой улыбке. Обернувшись, я увидела спешащих к нам Ари и Конто. Должно быть, они следовали за нами, правда, находясь над землей, в то время как мы находились под нею.

– Я уже с лап сбился вас искать, – проворчал Конто.

– Это ты-то искал? – насмешливо фыркнула Ари. – Да ты просто шел за мной по пятам! И если ты думаешь, что я не знаю, куда все это время был направлен твой взгляд, то…

Усмешка вдруг растаяла, Ари покачнулась. Только сейчас я поняла, как сильно она бледна. В ответ на мой встревоженный взгляд она нехотя сказала:

– Туманные чары требуют постоянного поддержания. Стоит ослабить защиту хоть на несколько минут – и Ламьель тут же нас обнаружит. В этом замке у нее сотни глаз и ушей.

– Значит, нельзя медлить.

– Поражаюсь твоей сообразительности, – язвительно отозвалась Ари.

Я закатила глаза. Даже находясь в полуобморочном состоянии, эта стервоза не упускает ни единой возможности меня задеть. Пропустив ее слова мимо ушей, я спросила:

– Вам удалось узнать, как попасть на второй этаж?

– Удалось, а что толку? Как я и говорила, Ламьель устроила себе покои под самой крышей.

– Ничего, мы ее найдем, – заверила я. – Ведите нас к лестнице.

Кошка недовольно поморщилась, но пошла вперед. Быть лидером ей нравилось, что уж говорить. И пока Конто засыпал нас вопросами о нашем путешествии в подземелье, Ари хранила суровое молчание.

Глава тридцать восьмая. Тебе не спрятаться

Прекрасная фарфоровая ваза разлетелась вдребезги, столкнувшись со стеной. Осколки усыпали пол с тихим звоном, но успокоение Ламьель это не принесло. С каким бы удовольствием она разрушила все вокруг!

Теперь, когда незнакомая нахалка ранила Исполина, он потребует еще больше жертв, чтобы исцелиться. Он голоден и ранен. А люди были нужны самой Ламьель, ведь они питали ее силы.

А эта девчонка – кто она такая? Она показалась лишь на несколько мгновений, а затем… словно растворилась в воздухе. Колдунья не чувствовала в ее энергетическом слепке ничего особенного – лишь тусклое, мерное сияние, свойственное лишенным магии людям, и ни малейшей искорки дара. И все-таки было в ней что-то странное, неправильное, едва уловимое. Ламьель вглядывалась в ее энергетический отпечаток, но так и не смогла понять, что именно ее так смущает.

Но зато она почувствовала кое-что другое. Жар, подобного которому не испытывала никогда. Пламя, которое она ощущала собственной кожей. И это пламя было сосредоточено в ее ножнах – там, где виднелась рукоять кинжала. Хрустального кинжала.

Истинный Дар.

Глава тридцать девятая. Город Ветров

Как огромная башня, посередине зала первого этажа поднималась лестница, спиралью уходящая ввысь. Она привела нас на второй этаж замка, где, по словам узника, жил его отец.

В первый миг мне показалось, что каким-то чудом я сумела перенестись из замка в свободные земли Ордалона. Меня окружали толстые дубы, лениво колыша зеленой кроной, в длинной траве мелькали зверьки, спешащие убраться подальше от незваных гостей.

Магия. Здесь она чувствовалась всюду – и в ярком сгустке под потолком, так сильно напоминающим солнце, и в дуновении прохладного ветра, которого здесь, в наглухо запертом замке, просто не могло быть.

Я даже и представить себе не могла, насколько сильной была тоска пленников замка по свободе, свежему воздуху – всему тому, что прежде, до заточения, каждый из них воспринимал как нечто само собой разумеющееся.

– Красота! – восхищенно произнес Конто, задрав голову вверх, на верхушки деревьев, где плавно кружились незнакомые мне птицы с белым оперением.

– Обыкновенная иллюзия, – бросила Ари, но мужчины, завороженные видом девственной природы, такой чужеродной в этом страшном замке-Исполине, ее не услышали. – Здесь все фальшивое.

– Ну и пускай, – пожала я плечами. – Зато выглядит потрясающе.

Спустя несколько минут блужданий среди «леса» мы вышли на поляну. Треск костра, умопомрачительный запах жареного мяса и приглушенный разговор. Кошка-метаморф знаком велела нам остановиться.

– Мы можем долго бродить по замку в поисках этого Отригана. Умнее будет спросить о нем у жителей яруса. Придется ненадолго приоткрыть наши лица.

– Уверена? – напряженно спросил Конто. – Сама говорила, что Ламьель без твоих охранных чар тут же нас отыщет.

– Есть одна идея. – Ари выглянула из-за иллюзорных деревьев, глядя на четверку незнакомцев, сидящих у костра. – Я могу наслать на них чары, которые позволят им – но только им – увидеть нас. То же самое мне придется проделать и с Отриганом – когда мы его найдем. Но для остальных мы по-прежнему останемся невидимыми. Но… – Хранительница отвела взгляд. – Нужно поторопиться.

Ари наложила на нас чары, но я не увидела ни малейших изменений – очевидно, их видели только посторонние. Защищенные от всевидящей Ламьель, мы вышли из-за деревьев.

Четыре пары глаз уставились на нас с нескрываемым интересом – но без злобы и агрессии. Чужаки явно были редкостью в этих местах. Один из сидящих у костра, совсем еще молодой паренек, радостно поприветствовал нас и пригласил разделить с ними трапезу. И хотя я была голодна, привал не входил в наши планы.

– Нет, спасибо, – искренне поблагодарила я. – Мы ищем человека по имени Отриган. Отриган Даррел.

Мужчины переглянулись.

– Его дом чуть дальше, ближе к сердцу Города Ветров.

Паренек вызвался нас проводить, и на этот раз я отказываться не стала.

– Значит, вы здесь недавно? – с интересом спросил он, когда его товарищи у костра остались позади. – Я – Генсон, кстати.

– Беатрис, – представилась я. – Это Ари, Конто и Алистер.

– А, так это метаморф! – воскликнул Генсон, глядя на Конто. – А я думал, это просто прирученный барс.

Конто был оскорблен до глубины души.

– Вот еще, – проворчал он.

– Ого, он умеет разговаривать! – восхитился наш проводник. – А я слышал, что метаморфы…

– Может, вместо того, чтобы шевелить языком, ты пошевелишь ногами? – не выдержала Ари.

Генсон насупился и замолчал. Правда, надолго его не хватило.

– А зачем вам Отриган? И откуда?…

– О боги! – простонала кошка.

– Это долгая история, – уклончиво ответила я. – Не обращай внимания на Ари – очень уж ей нравится изображать из себя… злюку. – Это было наиболее приличное слово, которое я сумела подобрать. – Нам правда нужно как можно скорее найти Отригана.

Генсон важно кивнул – должно быть, чувствовал себя причастным к некоему серьезному делу, и ускорил шаг.

Я бросала осторожные взгляды на идущего рядом Алистера – после случившегося в подземелье он стал молчаливее прежнего. Заметив мой взгляд, он улыбнулся. Тревога чуть отступила. Когда все закончится, у нас еще будет возможность поговорить об этом… и о сотне других вещей.

Сейчас, когда Ламьель так близко, нельзя отвлекаться на личные переживания.

Мы вышли из леса на широкий тракт. В нескольких шагах от нас расположилась небольшая деревушка с аккуратными бревенчатыми домиками. Разглядывая их, я пыталась найти хоть малейший намек на то, что они – ненастоящие, как и пройденный нами лес. Безрезультатно – если это и иллюзия, то пугающе достоверная.

– Мы пришли, – радостно сообщил Генсон, указывая рукой на дом Отригана.

Я поблагодарила отзывчивого парнишку, и он поспешил вернуться в лес. Я первой поднялась на крыльцо, постучалась. Долго ответа ждать не пришлось.

Дверь распахнулась, и я увидела темноволосого мужчину с все еще привлекательным, но уставшим лицом. Боль от разлуки с сыном отпечаталась на его лице, словно впитавшись в каждую морщинку, посеребрив виски. Слова не шли с языка, холодными льдинками застревая в горле. На помощь мне пришел Алистер. Поднявшись по скрипнувшей лестнице, он сказал:

– Мне очень жаль. Ваш сын…

– Отто, мальчик мой, – прошептал Отриган, смертельно побледнев. Ухватился рукой за косяк двери, но сумел устоять на ногах. – Он… мертв.

Он понял все по нашим глазам. Закрыл лицо руками и долго стоял так, не двигаясь и не проронив ни звука.

– Как это случилось? Исполин забрал его тело?

Я была уверена, что Алистер скажет «да», ведь Отриган сам готов был поверить в это. Сам предоставил нам возможность утаить страшную правду. Наверное, я бы смогла понять Алистера, но не смогла бы не разочароваться. Отец имеет право знать, как умирал его сын.

– Отто сказал, что обречен, – глухо произнес Алистер, глядя в темные глаза Отригана. – Половину его тела уже затянуло в камень, его мучила ужасная боль. Он попросил меня убить его. И я это сделал.

Повисло напряженное молчание. Я чувствовала себя так, словно с минуты на минуту должна была разразиться гроза.

По щеке Отригана скатилась прозрачная слеза и затерялась в вороте рубашки.

– Я рад, что ты избавил его от мук, – выдавил он. – Мой мальчик всегда был храбрым, но я знал, что битву с Исполином ему не выиграть. Он был обречен с самого начала – как только Ламьель велела своим проклятым стражам бросить его в подземелье.

– Он просил передать, что любит вас, – мягко произнесла я.

Отриган улыбнулся сквозь слезы.

– Я всегда это знал.

Я взглянула на притихших метаморфов. Конто переминался с лапы на лапу, Ари делала «страшные глаза» – торопила приступить к тому, ради чего мы пришли сюда.

Я сделала глубокий вздох. Просить что-то у человека, только что потерявшего сына, казалось бесчеловечным. Но силы Ари таяли, а Ламьель этого только и ждала. Времени оставалось совсем мало.

– Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас в такой момент, но… Мы рассказали вашему сыну о том, что собираемся свергнуть Ламьель. Убить ее и освободить всех ее пленников.

Глаза Отригана возбужденно засверкали.

– Вы хоть понимаете, с кем вам придется сражаться? С женщиной, которая сумела приручить Исполина!

– Понимаем. Именно поэтому нам нужна ваша помощь, чтобы добраться до нее.

– Карта, – понял Отриган. – Отто рассказал вам о ней. Я создавал ее в попытках найти выход из этого проклятого замка, но правда в том, что его и не существует вовсе.

– Существует, – нарушил молчание Алистер. – Убить Ламьель – вот наш выход. Там же указан путь к ее покоям?

Отриган тяжело вздохнул.

– Последний этаж полностью принадлежит Ламьель. Узнать то, что находится там, невозможно. Я обнаружил лестницу, ведущую на шестой этаж, но подняться по ней, разумеется, не рискнул.

Отриган вгляделся в наши лица и снова вздохнул.

– Хорошо, я отдам вам карту. Мне она теперь все равно ни к чему.

Он исчез в глубине дома, чтобы появиться несколько минут спустя. В руках он держал свернутую в рулон бумагу. Я потянулась за картой, но Отриган перехватил мое запястье, сжал, привлекая внимание.

– Сделайте это, – с тихой яростью произнес он, впиваясь в мое лицо взглядом. – Уничтожьте эту проклятую колдунью!

Я кивнула и начала спускаться по ступеням. В спину мне вновь донесся его голос:

– Но если у вас ничего не выйдет… Я не хочу быть в ответе за то, что вас постигнет участь моего сына.

Я обернулась, но дверь его дома уже захлопнулась. В смешанных чувствах я развернула карту, скользя взглядом по схематичному изображению шести городов. Подняв глаза, поняла, что Ари карта интересовала мало – она озиралась по сторонам с напряженным лицом. Пухлые губы вытянулись в жесткую линию.

– Что-то не так? – насторожилась я.

– Я чувствую посторонние чары. Это похоже… – Метаморф передернула плечами. – … на взгляды десятков глаз.

– Стражи Ламьель?

– Если бы это были они, мы бы уже с тобой не разговаривали, – снисходительно ответила кошка. – Нет, это кто-то другой. Тот, кто ищет нас – или наблюдает за нами – но, судя по всему, не желает зла. Пока не желает.

Я вдруг вспомнила слова сумасшедшей из первого города о незнакомке, которая ищет меня. Когда я предположила, что речь идет о Ламьель, та ответила: «Нет, не она, другая». Кто бы это ни был, он нашел нас. Тогда почему не спешил показаться нам на глаза?

От осознания, что я нахожусь под прицелом невидимых глаз, стало не по себе. Впрочем, когда в этом замке я чувствовала себя иначе?

– Вот она! Лестница на третий этаж! – Чтобы иметь возможность взглянуть на карту, Конто поднялся на задние лапы, передними опираясь на бедро Алистера.

Я вернулась к карте. Лестница, помеченная цифрой три, находилась почти в самом конце Города Ветров. Туда мы и направились.

Карта привела нас к огромному исполинскому дубу на краю озера. Взявшись за руки, мы едва бы смогли обхватить его ствол. Я коснулась рукой воды, поразилась – она казалась совершенно настоящей. Сверилась с картой – пометка упорно указывала на дуб.

– Вот она, спрятанная лестница, – задумчиво сказала я, обходя ствол по кругу. – И как же нам ее… проявить?

– Пока мы не разрушим иллюзию – никак, – отозвался Алистер.

Я взглянула на бледную Ари – туманные чары выпивали из нее остатки сил.

– Ты… сможешь это сделать?

– Я смогу, – вызвался Конто. Обиженно добавил: – И почему вы постоянно забываете о том, что я тоже владею магической силой?

– Прости, – покаялась я. – Просто… ты выглядишь как барс. Красивый, обаятельный, говорящий барс. А все знают, что барсы колдовать не умеют. Наверное, просто сила восприятия.

О том, что обычные – не ордалонские – барсы и говорить не умеют, я предпочла промолчать.

Конто мой ответ устроил – особенно после довольно-таки лестной моей характеристики. Он вновь поднялся на задние лапы, положив передние на ствол могучего дуба. Иллюзия пошла трещинами и… осыпалась на пол кучкой пожелтевших листьев. Там, где мгновением назад стоял дуб, теперь спиралью уходила вверх стеклянная лестница.

Барс с довольным видом отошел назад. Я почесала его за ушами, заслужив одобрительный взгляд и утробное мурчание. Осторожно поставила ногу на стеклянную ступеньку, в любой момент ожидая, что она рассыпется на сотни осколков. Успокаивало то, что Алистер находился позади. Если я упаду, он меня поймает. Воображение тут же нарисовало идиллическую картину: я на руках Алистера, мои руки обнимают его шею. Помотав головой, я начала подниматься, скользя рукой по стеклянным перилам.

На верхних ступенях задержалась – лишь на несколько мгновений, чтобы бросить взгляд на раскинувшийся подо мной город. Теперь я могла коснуться рукой потолка, заменяющего жителям Города Ветров небо.

Глава сороковая. Ведомая духами

Едва я ступила на третий этаж замка – Город Свободных, подсказала карта, – как увидела престранную картину. Передо мной стояла девушка с широкой черной лентой, закрывающей глаза. Светлые кудри обрамляли милое лицо, тонкие губы кривились в некоем подобии улыбки. Она словно бы разучилась улыбаться, но изо всех сил пыталась научиться снова.

– Я ждала тебя.

– Это ты меня искала? – поняла я.

Незнакомка просто кивнула. Судя по тому, что мне довелось слышать о темной колдунье, стоящая передо мной была точно не Ламьель. Слишком молода… и еще эта шелковая лента на глазах, которая так меня смущала… Последние ее слова окончательно развеяли мои сомнения.

– Духи рассказали мне, что ты хочешь уничтожить Ламьель. Сделать это непросто, но я помогу.

У меня холодок пробежал по коже. Так вот чьи невидимые глаза наблюдали за нами – глаза призраков, вечных жителей этого страшного места.

– Духи жаждут отмщения. – Тонкие губы девушки сложились в жесткую линию. – Как и я. Они привели меня к тебе, чтобы я помогла тебе уничтожить Ламьель, но к ней так просто не подобраться.

– Догадываюсь, – пробормотала я. Мои спутники поднялись и теперь настороженно смотрели на незнакомку. – Значит, ты умеешь разговаривать с духами?

– Я не вижу их, но вижу их глазами. Они ведут меня. Ламьель забрала мои глаза, чей цвет ей так приглянулся. Вживила их вместо своих, выжженных кем-то или чем-то. Она сказала, что я могу потребовать что-то взамен. Я знала, что требовать свободы – бесполезно, Ламьель не из тех, кто так легко расстается со своими игрушками. Единственное, чего я желала больше свободы – хотя бы в последний раз поговорить с матерью и отцом.

– И она дала тебе такую возможность?

Слепая молчала так долго, что я уже решила, что мой вопрос останется без ответа. Наконец сказала хрипло:

– Я получила то, что хотела. Но к последствиям оказалась не готова. Я в одночасье оказалась в кромешной темноте… а потом пришли они. Духи, заточенные в замке вместе с живыми. Мою голову заполонили десятки голосов, требующих мести, спасения, справедливости, замелькали сотни видений – чьих-то прожитых жизней, чужих смертей. Духи взывали ко мне, а я не могла ничего сделать, чтобы избавиться от них. Тогда я едва не сошла с ума. Потом мне говорили, как истошно я кричала. Им не понять. Оказаться в кромешной темноте наедине с призраками…

Я молчала – просто не находила слов утешения. Я не могла даже представить, каково это – балансировать на грани сумасшествия. Лишиться глаз и обрести голоса в голове.

Незнакомка сочувствия и не ждала. Что бы ей ни пришлось пережить, она сумела справиться с этим. Она спокойно сказала:

– Я – Лаэс.

Я представилась и представила остальных.

– Нужно поторапливаться, времени у нас немного. Духи говорят мне, что твоя подруга слаба.

Я взглянула на Ари. Хотя гордячка-метаморф и пыталась изо всех сил сохранять лицо, ей едва ли это удавалось. Выглядела она и впрямь неважно.

Лаэс решительно направилась вперед. Она двигалась очень уверенно для слепой – даже для слепой, ведомой духами. Переглянувшись с Алистером, я двинулась следом.

– Значит, ты видишь этот мир глазами духов?

– Да, можно и так сказать, – ответила Лаэс после недолгой заминки. – Они посылают мне нужные видения, направляют меня.

– Куда мы идем? – не выдержал Конто. Судя по его насупленной морде, наша неожиданная союзница особого доверия ему не внушала.

И я могла его понять – она появилась из ниоткуда, предложила помощь, в которой мы так нуждались… Мне бы радоваться, но страх угодить в очередную ловушку Ламьель все не отпускал. Я уже и не знала, кому, кроме метаморфов и Алистера, я могу здесь доверять.

– Туда, где твои спутники окажутся в безопасности.

– Притормози. – Ари недовольно нахмурилась. – Я не оставлю ее одну сражаться с Ламьель. Не потому, что сильно уж беспокоюсь. Я не могу позволить ей провалить, возможно, единственную возможность добраться до колдуньи.