Леди чародейка

Но для того, чтобы предупредить жителей города об опасности, мне нужно сначала выбраться из дома помешанного на величии художника.

– Я не могу, – простонал Сэмвель. – Прости, но мне придется тебя нарисовать.

И бросился ко мне. Ожидая подобного, я молниеносно коснулась двери за спиной. Ветви расплелись. Отскочив в сторону, я почти упала назад и повторным прикосновением закрыла дверь. Но надолго ли?

Не думая, не рассуждая, я сорвала часы мистера Морэ с руки и дрожащими от бушующего в крови адреналина открыла золотую крышку. В душе теплилась надежда, что если слеза-оберег помогла мне противостоять чарам мольберта, то она поможет мне и оставить дверь закрытой.

Слеза наконец оказалась в моих руках – они так тряслись, что я едва не выронила ее на пол. Застонала от отчаяния, когда увидела, как ветки расплетаются снова, и в просвете показывается разъяренное лицо Сэмвеля. Я ударила наобум, не сложив руку в кулак, а, наоборот, выпустив довольно длинные ногти. Расцарапала щеку художника, заставив его с яростным криком отшатнуться, и выиграла тем самым несколько драгоценных секунд. Прикоснулась хрустальной слезой к ветвям и судорожно зашептала: «Закройтесь, пожалуйста, закройтесь!»

Не знаю, подействовали ли мои слова или оберег знал, какая мне грозит опасность и как меня от нее защитить, но ветки исполинского дерева сплелись снова… и стали хрустальными. Я радовалась недолго – стоило мне вспомнить разлетевшуюся на осколки ставшее хрустальным тело Дайаны, и по коже пробежал холодок.

Сэмвель словно прочел мои мысли – с той стороны двери послышался звонкий удар. Он бил по ней чем-то, стремясь сокрушить преграду и добраться до меня: мольберт требовал свою чудовищную плату. Но я… я больше ничего не могла поделать.

Пятясь, я отошла в дальний конец комнаты. При моем приближении ожили дремавшие среди ветвей светлячки, и пространство озарилось мягким золотисто-зеленоватым светом. Чувствуя, как мое сердце бьется в унисон с неистовыми ударами Сэмвеля по хрустальной двери, я прошла вглубь комнаты. По стенам были развешаны картины в простых деревянных рамах. Пейзажи, портреты, написанные Сэмвелем до злополучной сделки с Ламьель. Да, в них не было столько жизни, да, они были не так очаровывающе прекрасны, да, они казались милыми, но посредственными, но… стоил ли обретенный дар такой цены?

Я села на ветвистый пол, не заботясь о сохранности платья, и устало прислонилась к ветвистой же стене. Я могла бы позвать на помощь, если бы в этой комнате были окна, а так… мне оставалось только ждать.

И я дождалась – тишину разорвал отчаянный крик. Кричал Сэмвель. Сердце забилось в горле, я вскочила на ноги, напряженно вслушиваясь. А потом, не выдержав, зажала ладонями уши…

Он еще долго кричал, пока совсем не охрип и не обессилил. В доме вновь воцарилась тишина. Я подождала еще немного и направилась к двери. Вынула слезу из ее центра, и дверь открылась. В порыве благодарности я поцеловала оберег и бережно вложила его в своеобразную золотую шкатулку. Вновь обмотала часы вокруг запястья и только после этого опасливо вошла в зал.

Открывшаяся мне картина была ужасающей, но в какой-то мере ожидаемой – мольберт захватил своего должника в плен. Запястья Сэмвеля оказались нанизаны на причудливо изогнутые рожки вверху мольберта. Кровь стекала вниз, смешиваясь с пятнами и брызгами краски с опрокинутой палитры. Его лицо перенеслось на холст и казалось невозможно живым… и настоящим. А его настоящее лицо…

Наблюдать это было ужаснее всего – я видела перед собой не человека, а лишь его блеклое подобие. Манекена, лишенного каких бы то ни было черт, наспех сделанную куклу. Я догадывалась, что вижу его таковым только благодаря развеивающему чары оберегу, а остальные, быть может, видят лица проклятых мольбертом прежними, но никак не могут запечатлить в памяти, не могут их запомнить. Как и говорил Сэмвель, для всех остальных они почти невидимки.

Что же, наложенные на мольберт художника чары обернулись против него самого. А сам мольберт рассыпался прямо на моих глазах. Я облегченно вздохнула – больше никто не станет жертвой странного проклятия, и тут же вздрогнула, когда безликое тело Сэмвеля рухнуло на пол. Я не знала, жив ли он… но проверять не хотелось.

Прежде чем уйти, я забрала оговоренную плату за работу натурщицей – но только ее, ни вещицей больше. Я не хотела чувствовать себя воровкой, но и уйти ни с чем не могла. Я потеряла несколько драгоценных часов, и больше медлить была не намерена.

Приготовленные для безликой меня ожерелье и призмы – странные призмообразные кристаллы, источающие то ли дымок, то ли тень, я обнаружила на комоде в спальне. Серебристые шкурки неведомого зверька обнаружились тут же, в большой шкатулке. Я взяла четыре и машинально провела рукой по серебристым ворсинкам. Послышался едва слышный треск, как от маленькой молнии, а шкурка вдруг засияла голубоватым цветом.

Покинув дом, я с наслаждением вдохнула упоительный ночной воздух. И тут же поняла, как же я устала. Чужой мир, долгая дорога, тонна новой информации, пережитый страх и радость от того, что удалось избежать неминуемого…

Моих сил едва хватило на то, чтобы отыскать гостиницу, расплатиться с хозяйкой одной шкуркой и двумя призмами, подняться наверх и рухнуть на кровать. Как это часто бывает, перед глазами тут же замелькали события сегодняшнего дня – дня, показавшегося мне целой вечностью. Призраки в доме с разбитым зеркалом, вампиры, одержимый художник и его зачарованный мольберт…

Определенно, мое знакомство с Ордалоном – миром колдуньи Ламьель и Хрустальной принцессы началось весьма неудачно…

Глава тринадцатая. Синеглазка

Ламьель, будучи совершенно невидимой для всех остальных, бродила по замку, тогда как ее тело не покидало порога комнаты. Лицо Нейи, связанной с Ламьель прочными узами, погрузилось в зеркальную гладь. Ее глазами колдунья видела окружающий мир, и если и им суждено ослепнуть – что ж, так этому и быть. Ламьель найдет другого проводника.

Взгляд колдуньи скользил по чужим лицам, задерживаясь лишь на глазах. Голубые, зеленые, карие, даже фиалковые – но ни одной пары пронзительно-синих. Ламьель раздраженно выдохнула. Ее владения были поистине огромны, так неужели здесь не найдется ни одной синеглазки?!

Нашлась. Худющая, грязная, заточенная в подземелье. Ламьель попыталась вспомнить, чем же так провинилась перед ней синеглазая незнакомка? Покачала головой. Слишком много лиц. Всего и не упомнить.

– Приведи ее ко мне, – потребовала она, но связь с Нейей оставила нетронутой.

Служанка вынырнула из зеркала и вспугнутой птичкой выпорхнула из покоев Ламьель, торопясь выполнить приказ.

Нейа вернулась несколько минут спустя, ведя на цепи синеглазую. Колдунья заставила служанку повернуть голову – услышав, как захрустела хрупкая шея, поняла, что немного перестаралась, – и вглядеться в глаза узницы.

Потрясающе синие, невероятной глубины. Немного темнее, чем ее прежние… но, если быть до конца откровенным, так даже красивее. Хорошо, что эти глаза теперь будет принадлежать ей – Ламьель не нравилось, когда у других что-то было лучше, чем у нее. Пусть даже если речь шла всего лишь о глазах…

Ламьель могла бы просто вырвать глаза пленницы и оставить ее корчиться на полу, медленно умирая от потери крови… или же одним движением выбросить за окно, в вечный туман, с нежностью любовника обволакивающий замок. Но энергетический след синеглазки был ярок, а Ламьель не могла разбрасываться драгоценной подпиткой.

К тому же, в свете недавних событий, ей не стоило наживать себе врагов среди мертвых. Это чревато… неприятными последствиями. Магия мертвых – не та магия, в которой Ламьель чувствовала себя в своей стихии.

Поэтому колдунья обратилась к синеглазке, дрожащей как лист на ветру:

– Милая, должна сообщить тебе пренеприятное известие.

Кажется, узница задрожала еще сильнее. Ламьель, чьи глаза были перевязаны темно-синей шелковой лентой – в тон ее израненным незрячим глазам, шагнула вперед. Не сумела сдержать брезгливой гримасы, когда до ее ноздрей долетел запах немытого тела узницы. Как долго она находилась в подземелье? И почему еще не вросла?

Ламьель вновь попыталась вспомнить, за какие провинности повелела бросить туда синеглазую, но быстро поняла, что это бесполезно – лицо узницы казалось ей совершенно незнакомым.

– Мне нужны твои глаза, – сообщила она без лишних предисловий.

Синеглазка вскрикнула. Страх окутал ее плотным облаком, став практически осязаемым.

– Ты ведь знаешь, что я все равно это сделаю? – Спокойно, почти нежно произнесла Ламьель.

Узница, сглотнув, кивнула, словно от ее правильного ответа зависела ее судьба. Губы девушки побелели.

– Но есть и хорошая новость! Я не буду уподобляться диким варварам с гор и вырывать у тебя глаза. Я хочу заключить с тобой сделку. Ты знаешь, какой магической мощью я обладаю. Я могу наделить тебя силой. Так скажи мне – чего ты хочешь взамен?

Синеглазая долго молчала. Так долго, что Ламьель уже почти потеряла терпение. Узница смирялась с участью, которая была ей уготована. Участью, которой ей не избежать.

– Мои родители умерли несколько лет назад, – наконец тихо проговорила синеглазка. – Я так давно не слышала их голосов… – Она вскинула голову, очевидно, приняв решение, и твердо сказала: – Я хочу уметь видеть и слышать мертвых, разговаривать с ними.

«Глупая, о чем ты просишь?», – подумала Ламьель, а вслух ласково произнесла:

– Конечно. – Шагнула еще ближе, и прошептала: – Ты не почувствуешь боли, когда я буду вынимать твои чудесные глаза.

Узницу всю передернуло. Ламьель довольно улыбнулась – чужой страх питал ее намного сильнее подобострастия.

Глава четырнадцатая. Неожиданные открытия

Его губы касались моих так трепетно и осторожно, словно боялись вспугнуть мой сладкий сон. Я смотрела в его глаза цвета горького шоколада, наслаждаясь рождавшимся где-то внутри ощущением теплоты и покоя. Он отстранился, но я упрямо поднялась – навстречу его губам, сжала плечи, чтобы он не сумел отстраниться снова и поцеловала. Только потом позволила себе лечь на его грудь, мерно вздымающемуся в такт моему дыханию. Повернулась, глядя на светлеющее за окном особняка небо.

И только когда взгляд упал на мои волосы, на которых я лежала щекой, наваждение спало. Они было светло-русыми. Я встревожено подняла голову. Алистер нахмурился, заметив перемену в моем настроении. Что-то спросил, но его голоса я уже не услышала. Сон растаял.

Я открыла глаза и долго лежала, уставившись в переплетение ветвей над головой и слыша учащенное биение сердца. То, что я видела, определенно было не сном – я помнила каждую деталь так ясно и четко, словно это действительно происходило со мной. Вот только там была не я.

Поднявшись, я расплела цепочку и открыла часы мистера Морэ. С фотографии на меня смотрела его жена. Мой взгляд остановился на ее волосах, я вздохнула и закрыла крышку. Как-то не по себе было от всего этого – меня преследовало ощущение, что я нагло вторглась в чужой сон.

Но сказать, что увидеть его было неприятно, я не могла.

Снова вздохнула, подумав: сможет ли Алистер Морэ когда-нибудь так же нежно смотреть на другую женщину, после того, как его любимая умерла?

Я привела себя в порядок, расчесала волосы, передумав собирать их в хвост, и вышла в город. Не спеша добралась до рынка, обменяла ожерелье и серебристую шкурку на флягу для воды, прелестные ботиночки из мягкой кожи и ту самую безразмерную сумку, обладательницей которой мечтала стать с того момента, как ее увидела. На все оставшиеся призмы – я так и не узнала их назначения, – позавтракала в гостинице и приобрела у кузнеца самый простой кинжал с ножнами. Купила еды, и у меня еще осталась серебристая шкурка среброгрисса – как я успела понять, вещь весьма ценная.

Помня рассказы кузнеца о беспределах и разбойничестве вне города, покидать его я не спешила. Но ожидание вестей от Хрусталинки далось нелегко, я маялась неизвестностью и переживала, что не смогу справиться с заданием Дайаны и обреку ее на вечное забвение. Я никак не могла этого допустить, и при мысли об осколках, прежде бывших ее телом, порывалась сейчас же направиться в путь на поиски кузнеца Гаркариса. И только понимание того, что своей напрасной гибелью я сделаю только хуже, меня останавливало. Хрустальное сердце Дайаны ни в коем случае не должно было попасть в чужие руки.

Прошло двое суток, мои запасы еды подходили к концу, а я так и не дождалась вестей. Терпение шло на убыль, я вздрагивала от каждого шороха и с надеждой смотрела в окно – вдруг это волшебная птица? Я надеялась, что она найдет мистера Морэ и передаст ему, что я жду его в городе-древе. Вместе с ним, хорошо знающем этот мир, найти Ари и добраться до кузнеца, который выкует из хрустального сердца клинок, будет куда проще.

Но с каждым часом мне становилось все тревожнее. И на четвертые сутки моего пребывания в Ордалоне, я наконец решилась выйти за пределы города. По словам Птичника, Хрусталинка сама найдет меня, но что, если я так и не дождусь от нее новостей, и потрачу слишком много времени на напрасное ожидание?

Страхи кузнеца могут быть сильно преувеличены – когда он в последний раз сам покидал город? – и вдобавок у меня уже было оружие. Я дала себе слово, что буду предельно осторожной, купила карту и еды в дорогу и наконец отправилась в путь.

Город-древо остался позади, и, оказавшись в одиночестве на бескрайнем пустыре, я тут же пожалела о своем решении – так хорошо бы сейчас вновь оказаться за спасительными стенами города! Вздохнула и запретила себе малодушные мысли – не в моих привычках пасовать перед трудностями.

Идти в новеньких ботиночках было куда комфортнее и легче. Правда, расстаться с нежно любимыми босоножками было выше моих сил, и вместо того, чтобы продать их, я положила их в сумку. А сейчас корила себя за глупость – лучше бы купила на них еще еды. Я ведь понятия не имела, насколько затянется мое путешествие.

Передо мной маячила еще одна весомая проблема – ночевка. Судя по карте, до ближайшей деревни до ночи добраться я не успею, а уже начало смеркаться. Я шла по холмистой местности среди высоких деревьев. Могла бы забраться на одно из них и переночевать там (подсмотрела в одном фильме), но у меня не было с собой веревки. Вздохнув, я приняла решение – идти всю ночь.

На черном бархате неба рассыпались звезды, а я все шла, прислушиваясь к каждому шороху и изо всех сил борясь со сном и усталостью. Хотелось лечь прямо на голую землю и проспать несколько часов. Но кто знает, какие опасности таили в себе эти места, которые в дневном свете казались такими живописными и невинными, а в ночном – загадочными и внушающими подспудную тревогу.

Наконец эта бесконечно длинная ночь закончилась – небо посветлело, встало робкое солнце. Рассвет словно вдохнул в меня новые силы – позабыв о том, что не спала уже больше суток, я с удвоенной энергией шла вперед. Еще больше меня воодушевило увиденное с высоты холма – недалеко от меня внизу раскинулась деревушка. Сверилась с картой – так и есть, Алслая. Спустившись на плоскую зеленую равнину, я поспешила туда, где меня ждал горячий чай и мягкая постель.

Когда я услышала за спиной незнакомый голос, то в первую секунду почувствовала досаду, что меня задерживают, и такой зримый образ уютной комнатушки рассеялся. Только потом пришла тревога – а вдруг это колдунья Ламьель нашла меня?

– Беатрис!

Я остановилась как вкопанная. Мое сердце тоже. Медленно обернулась и тревожно воззрилась на незнакомку, которая уверенным шагом направлялась ко мне. Она вполне могла оказаться колдуньей – а иначе как объяснить такую невероятную, неземную красоту?

Длинные, доходящие до бедер белые волосы незнакомки театрально развеивались на ветру, изумрудные глаза смотрели на меня со странным выражением – смеси облегчения и легкой насмешки, а короткое платье из белого меха открывало плечи и едва прикрывало ягодицы, выставляя на всеобщее обозрение длинные ноги совершенной формы. Рядом с такой девушкой любая другая покажется лишь серой мышкой.

– Я еле тебя нашла! – Голос у незнакомки был мелодичным и глубоким.

Я только хотела спросить, откуда она знает меня, как увидела на лебединой шее кожаный ошейник с изумрудами. Перевела взгляд на глаза, волосы, меховое платье…

– Ари?! – Моему изумлению не было предела.

Бывшая кошка меланхолично пожала плечами. Я смотрела на нее во все глаза, не слишком прилично приоткрыв рот.

– Ты – оборотень?

Ари сморщила изящный носик.

– Метаморф.

– Ясно, – глубокомысленно изрекла я.

На этом все мое красноречие себя исчерпало. А мысль, пришедшая следом, побила все рекорды абсурдности ситуации. Я вдруг подумала – а знает ли Алистер Морэ, какая умопомрачительная красавица живет в его доме? Видел ли ее истинный облик – точнее, один из них?

Поразительно, но кажется, я ревновала своего нанимателя к кошке. Ах, извините, метаморфу.

– Сердце у тебя? – с тревогой спросила Ари.

У меня внутри все обмерло. Бросило в жар – от стыда. Я думаю о каких-то несуществующих отношениях, когда Дайана пожертвовала своим телом, чтобы спасти отца и уничтожить колдунью. Я закусила губу, мысленно обозвав себя бесчувственной идиоткой, и поспешила успокоить кошку:

– У меня. Я даже знаю, кто может выковать из него клинок. – Я не слишком удивилась тому, что Ари знает о сердце – была уверена, что у них с Дайаной существует некая ментальная связь. – Тебе Хрусталинка сказала, где я?

– Что? – рассеянно спросила она, глядя на очертания деревушки. – Это, должно быть, птица? Сказочник сказал мне, что ты меня ищешь, что послала птицу за мной – кстати сказать, довольно умный ход. Ты быстро свыклась с обстановкой.

– Выбора не было, – пробормотала я. Вскинула голову. – Сказочник? Это тот самый, что умеет превращаться в ветер?

Ари кивнула.

– Пойдем, не будем терять времени. Нам нужно как можно скорее превратить сердце в клинок – на тот случай, если вездесущие слуги Ламьель нас обнаружат.

– Подожди, а как же Али… мистер Морэ?

– Я не могу его найти, – покаялась она. Казалось, такое признание далось ей нелегко – Ари явно была из тех, кто ненавидит проигрывать.

Я сняла с запястья его часы и протянула ей. В голове крутились тысячи мыслей, сотни вопросов, но куда важнее сейчас было найти Алистера.

При виде часов изумрудные глаза Ари возбужденно сверкнули. Она взяла их за цепочку, сжала в ладонях и закрыла глаза. Удивительное дело – на какой-то краткий миг, когда опускались и поднимались мои ресницы, я вдруг увидела светящуюся ауру, окружившую тело метаморфа. Но стоило мне только моргнуть, и она рассеялась, словно дымка.

– И что? – взволнованно спросила я и поняла, что мой тон сейчас один в один с тоном Ари, когда она спрашивала, не потеряла ли я сердце Дайаны.

Кошка-метаморф тяжело вздохнула. Когда она заговорила, голос ее звучал глухо, почти обреченно.

– Он в большой беде, Беатрис. Теперь я понимаю, почему не могла его найти. Он в Пустоте.

Я понятия не имела, о чем она говорит, но одно это слово внушало и тревогу, и ужас, и что-то еще – зыбкое, темное, как болотная вода.

– Ты… сможешь вызволить его оттуда? – напряженно спросила я.

Ари молчала, и я мрачнела все больше.

– Разумеется, я сделаю все возможное. А теперь идем. Хорошо бы попасть в Ильмарат до заката. Идти в Пустоту безоружными – смертельно опасно. И если я смогу выкарабкаться, то у тебя, уж прости за прямоту, нет ни единого шанса.

Я вздохнула, с тоской глядя на деревушку, но настаивать на отдыхе не стала – высплюсь, когда все закончится. Мы обогнули дома и направились по натоптанной тропинке к небольшому леску, виднеющемуся вдали.

– Короткий путь до Ильмарата, – объяснила Ари.

– А почему вместо него на карте озеро? – недоуменно спросила я.

– Потому что Ильмарат находится под водой.

– Там что, живут амфибии? – Я округлила глаза.

Ари смерила меня жалостливым взглядом.

– Что за глупые сказки? С чего ты это взяла?

Я промолчала. Как объяснить, что от Ордалона я уже ждала чего угодно?

Мы шли уже около часа, погрузившись в собственные мысли – каждый – в свои. Я решилась все-таки задать Ари давно мучивший меня вопрос:

– Ари… что вообще произошло в особняке, пока… меня не было. – Последние слова дались тяжело. Я чувствовала себя едва ли не предательницей, хотя и понимала, что терзаюсь зря – я искренне хотела помочь семье Морэ, когда отправилась на встречу с ведьмой Найрой. Да и что толку, если бы я осталась? Просто стала бы такой же кучкой пыли, как миссис Одли или Митси.

– Темное Отражение разбило зеркало изнутри, – глухо сказала Ари. – Алистер бросился к нему, но оно уже спряталось где-то в доме. А я… увидела лишь, как он входит в зеркало. Взгляд его был пустым, безучастным – я сразу поняла, что его заманили. Бросилась следом – хотела вернуть его, развеять чары. И только оказавшись снаружи и увидев, что зеркало исчезло, поняла, что Ламьель именно на это и рассчитывала. Она хотела, чтобы я и Алистер покинули дом, позволив Темному Отражению добраться до Дайаны. Кто-то – она или ее слуги – установил снаружи ловушку-портал. Нас разбросало по разным сторонам. Меня пытались убить, но мне удалось вырваться… Алистера Ламьель не убьет – не сразу, во всяком случае. Сам процесс убийства для нее слишком груб и прямолинеен… не интересен. Куда больше этой стерве нравится играть человеческими судьбами, ломать их, разрушать. Она не убьет Алистера, потому что считает, что для него это слишком легкий выход. Вместо этого она заставит его мучиться всю его жизнь.

Я молчала, чувствуя себя совершенно бессильной и бесполезной. Я ввязалась в игру, в которой даже не знала правил. Как я, обычная современная девочка без капли магии, могу противостоять могущественной колдунье?

Вздохнув, я предпочла сменить тему.

– Кажется, за пределами города не так опасно, как меня предупреждали, – заметила я.

– Вот именно, кажется, – хмыкнула Ари. – Тебе просто повезло, и ты даже представить себе не можешь, насколько. Люди здесь живут в своих мирках, ограниченных городскими стенами. Власть осуществляется только в городах, а все, что находится за его пределами, можно охарактеризовать одним словом – беспредел. Что творится там, никого не интересуют, потому люди и не торопятся покидать дома. Те, кто могут, предпочитают использовать магию перемещения, но она высасывает столько энергии, что потом можно два дня просто проспать. Тут бы возвести порталы, но кому охота этим заниматься? Люди эгоисты – что в нашем мире, что в твоем. Их заботят только собственные нужды, – презрительно заключила она. Помолчав, неожиданно сменила тему: – Ты, наверное, кажешься себе безумно смелой – ринулась в другой мир, в самую гущу событий… Но давай будем откровенны – ты всего лишь…

– Иномирянка, знаю, – хмуро заключила я. Надменный голос красавицы-метаморфа и ее жалящие слова совсем не пришлись мне по душе. – Не обладаю магией и все такое.

– Славно, что ты это понимаешь, – небрежно обронила Ари, даже не повернув голову в мою сторону. – Пойми меня правильно – я просто не хочу брать на себя ответственность за чью-то жизнь. Я преданна лишь одной Хрустальной принцессе. Алистера я ищу только потому, что он – отец Дайаны. Разлуки с ним она не переживет. А сейчас, вместо того, чтобы спасать собственную шкуру, мне придется постоянно тревожиться о том, чтобы спасти твою. Поэтому, думаю, будет лучше, если после превращения сердца в клинок ты отведешь меня к зеркалу, а потом вернешься в свой мир. И уедешь из особняка туда, где ты окажешься в безопасности.

Стиснув зубы, я выдавила:

– Но Дайана говорила мне, что в истории противостояния между ней и Ламьель мне тоже уготована некая роль.

– И ты исполнила ее, – невозмутимо ответила Ари. – Ты принесла мне сердце, в котором заключен Истинный Дар. Можешь собой гордиться – если бы ты этого не сделала, Темные Отражения уничтожили бы сердце, стерли его в пыль. И тогда наше поражение было бы неминуемо.

Несмотря на похвалу в мой адрес, в голосе беловолосой красавицы явственно звучала снисходительность. Вдруг накатила злость, вызванная мерзким ощущением, что меня просто выкидывали на обочину – чтобы не путалась под ногами. Значит, вот в чем заключается моя великая миссия? Передать хрустальное сердце Ари и показать ей местонахождения зеркала-врат? И навсегда раствориться в нем, чтобы больше не возвращаться?

Странное дело – еще четыре дня назад, столкнувшись с призраками, вампирами, сумасшедшим художником, я мечтала о том, чтобы скорее выполнить свой долг перед Дайаной и вернуться домой. Но теперь… Конечно, сыграло роль и то, что я не желала возвращаться, пребывая в полнейшем неведении, что будет дальше с Дайаной и ее отцом. Но была и другая причина.

Моя серая, невыразимо скучная жизнь вдруг окрасилась в яркие краски магии и волшебства. И даже несмотря на опасность, которая здесь подстерегала за каждым поворотом, я не хотела в одночасье этого лишиться.

Глава пятнадцатая. Слепые обитатели Диких Чащ

Нам все же пришлось заночевать в пути. Обратившись кошкой, чтобы не страдать от отсутствия удобства и тепла, Ари растянулась на земле. Перед этим – как она пояснила мне, в животном обличье метаморфы разговаривать не могли, – кошка наказала мне поспать. Мне действительно все тяжелее давалось держать глаза открытыми – веки отяжелели, окружающий мир вдруг подозрительным образом потерял яркость и четкость.

Ари укорила меня, что я не позаботилась об одеяле, но пообещала помочь мне, растянувшейся прямо на траве, сохранить драгоценное тепло. Пока я недоуменно на нее смотрела, обернулась кошкой и легла мне на живот, мягко мурлыча. Неловкость от осознания того, что она – как-никак, наполовину человек, быстро прошла. По телу и впрямь разлилось тепло, ее мурлыканье вело меня в уютный туман сладкой дремы. Я и сама не заметила, как уснула.

Проснулась уже ранним утром. Ари по-прежнему лежала у меня под бочком, но больше не мурлыкала, хотя я все еще ощущала окружающее меня незримое тепло. А я еще долго лежала, не шевелясь, воскресая в памяти свой странный сон-воспоминание. В нем снова был Алистер, и мы снова целовались – так, словно завтра – конец света. Мне так хотелось пережить это наяву... Но если часы – или фотография в них – насылали на меня истинные воспоминания мистера Морэ, то становилось очевидно, как сильно он любил свою жену. Способно ли что-то – смерть или время – уничтожить такую любовь? А я – кто я для него? Просто горничная, которая поступила совершенно предсказуемо и неосмотрительно, когда позволила себе воспылать страстью к неприступному и загадочному хозяину.

Наружу вырвался невольный вздох, и Ари тут же навострила пушистые ушки. Бросила на меня внимательный взгляд изумрудных глаз, потягиваясь, отошла в сторону и обратилась: увеличивалась в размерах и стремительно теряла шерсть, которая словно бы врастала внутрь – кроме участка тела, где мех заменял ей платье.

– Идем, – хмуро бросила метаморф, перевоплотившись.

Она вообще выглядела какой-то нервной, все время нашего пути озиралась по сторонам. Мне совсем это не нравилось…

И, как оказалось, не зря.

Мы вошли в лес, через который вела короткая дорога в Ильмарат. По давно нехоженым тропинкам углубились в чащу. Деревья сомкнулись над нами, едва пропуская солнечные лучи. Мне, не привыкшей к таким прогулкам, приходилось быть постоянно настороже, чтобы не запнуться о ветки, пни или торчащие из земли камни. Но лесок не казался мрачным или опасным, напротив, я наслаждалась буйством зелени, пением птиц, с одобрения Ари отведала синие ягодки с куста – бескостные, с легкой кислинкой.

Мы шли уже около часа, как вдруг кошка замерла. Схватила меня за руку, приложила палец к губам. Я похолодела. Расслабленное настроение тут же растворилось без следа.

Как и Ари, я услышала странный шорох, и теперь судорожно озиралась по сторонам, пытаясь определить его источник. Не успела – прямо на меня из кустов выскочило странное существо. Высокий, двуногий, покрытый короткой светлой шерстью и очертаниями похожий на человека – за исключением того факта, что глаз у него не было вовсе – там, где у людей находились глаза, у существа продолжался лоб. Жуткая помесь человека и животного.

Я успела отскочить прежде, чем шестипалая лапа, оканчивающаяся длинными заостренными когтями, мазнула меня по щеке. Понятия не имею, как это ему удавалось, но он словно бы видел меня и тут же поворачивался в мою сторону. А пока Ари сплетала заклинания, создавая вокруг себя полупрозрачные вихри, из кустов выскочило еще несколько безглазых существ.

– Шааты, – прошипела Ари, вперив в них яростный взгляд. – Кто-то пустил их по нашему следу!

Едва договорив, она резко выбросила руки вперед и шаат, напавший на меня, отлетел в сторону, спиной врезавшись в дерево. Я изумленно наблюдала за его полетом – я впервые воочию наблюдала применение настоящих боевых чар.

– Почему ты так решила? – Я вынула кинжал из ножен, но держала его не слишком уверенно.

– Дикие – шааты и им подобные – всегда охотятся поодиночке. Стадный инстинкт у них не особо развит. – Ари чуть задыхалась, словно чары порядком выпили из нее сил и, не сводя настороженного взгляда с замерших неподалеку шаатов, плела новое заклинание. – Так далеко от Диких Чащ они не забираются. К тому же, ведут себя очень странно. Не нападают, будто выжидают чего-то.

– И что нам делать? – воскликнула я. Нервно прикусила губу, когда один из существ осторожно направился в нашу сторону. – Бежать?

Ари покачала головой, не сводя изумрудных глаз с приближающегося шаата.

– Не выйдет. Благодаря тому, что они слепы от рождения, у них невероятно острый слух – шааты могут слышать через огромные расстояния и дерутся так же умело, как если бы они были зрячими.

Еще один удар пришелся в живот шаату, который осмелился подойти к Ари слишком близко. Его отшвырнуло назад, прямо на сук дерева, насквозь проткнувший его бок. А остальные дикие перестали изображать из себя изваяний и осторожно задвигались, заключая нас в круг.

– Они хотят вымотать меня, – прошептала Ари. Мне показалось, что она сильно побледнела, даже изумрудные глаза устало потускнели. – Знают, что если подберутся ко мне всем скопом, я их быстро поджарю. Нет, Беатрис, они явно кем-то ведомы.

Мне от этого заявления не стало ни хуже, ни лучше. Какая разница – действовали ли они самостоятельно или подчиняясь чьей-то воле? Шааты – они и в Ордалоне шааты.

Подобравшись ближе, один из диких напал на меня. В последний момент мне удалось уклониться, и удар, который мог разорвать мне грудь, пришелся на запястье. Невероятно острые когти пропороли кожу, цепочка, намотанная вокруг руки, порвалась, и часы мистера Морэ отлетели в сторону. Дикий, разъяренно взвыв, вновь замахнулся. Прикусив губу от боли, я инстинктивно выдвинула вперед руку с кинжалом. Клинок прошил его бок, кровь потекла по песочного цвета шерсти. Взвыв, шаат схватился рукой за кинжал. Я резко выдернула его из раны и, тяжело дыша, воткнула снова – туда, где у людей находилось сердце. Шаат захрипел и повалился назад.

Вокруг царил настоящий хаос. Ари пыталась отбиться от напавших на нее диких, но, похоже, слабела все больше. И вдруг… время на миг замерло. Я видела застывшие безглазые морды, поднятые для удара когтистые руки и Ари – мертвенно бледную, с посиневшими губами. Я не знала, что недостаток магии так сказывается на том, кто ею обладает, и впервые за все время, проведенное в Ордалоне, порадовалась тому, что не отношусь к их числу.

– Береги сердце Истинного Дара, – прошептала Ари.

Казалось, она не сделала ни единого движения, но окружающий меня мир разом переменился. Куда-то исчез солнечный свет – подняв голову вверх, я ожидала увидеть тучи, но увидела лишь свинцовое серое небо. На этом метаморфозы не закончились – переменился сам лес, словно перейдя на темную сторону. Прежде зеленый, яркий, живой, он вдруг стал тенью самого себя. Мрачной, зловещей тенью. Кора деревьев почернела и съежилась, листва и вовсе испарилась – деревья нацелились в небо голыми сухими ветками. Почерневшие пни тут и там торчали из земли, напоминая гнилые зубы. Вместо зеленой травы – проплешина с потрескавшейся почвой. Мне вдруг стало тяжело дышать – такой разительной и гнетущей была перемена.

Я обернулась к Ари… и не увидела ее. Ни ее, ни шаатов. Меня словно отбросило куда-то… вот только куда? Сраженная ужасной догадкой, я ринулась к тому месту, куда отлетели часы с моим оберегом. Вместо кустов там была лишь проплешина. Я застонала от отчаяния.

Я осталась одна и, что хуже, лишилась защитных чар – возможно, единственного способа выбраться из этого жуткого леса.

Глава шестнадцатая. Изнанка леса

Я устала и заблудилась. Я шла по этому чертовому лесу уже около часа, преисполненная уверенности, что он водит меня по кругу. Обессилено привалилась к стволу дерева и тут же отскочила прочь с брезгливым вскриком – из-под темной коры наружу высыпались какие-то мерзкие насекомые.

Краем глаза я заметила что-то, выбивающееся из привычной череды деревьев. Порывисто обернулась. В нескольких шагах от меня на свободном пятачке леса стояла хижина – древняя и мрачная, как и все здесь.

Как же мне не хотелось туда идти! И вместе с тем я понимала – без чужой помощи мне никогда не выбраться из этого леса. Поэтому, стиснув зубы и покрепче сжав в руках кинжал, я направилась вперед.

Поднялась по скрипящим ступеням на крыльцо и постучалась. Сердце билось так, что я отчетливо слышала его стук в мертвой тишине леса. Дверь открылась почти сразу. Увидев на пороге седую старуху, я вздрогнула и едва удержалась от того, чтобы не отшатнуться. Сморщенная кожа висела на костях, скулы на худом лице выпирали так сильно, что казалось, могли ее проткнуть. Редкие волосы не могли полностью закрыть череп, и кое-где я видела проплешины, а платье свободно болталось. Как старуха еще держалась на ногах при такой худобе, оставалось для меня загадкой.

Незнакомка настороженно вглядывалась в мое лицо и наконец сказала:

– Неожиданно увидеть здесь человека.

С моих губ чуть было не сорвался вопрос: «А вы тогда кто?», но я благоразумно промолчала. Вместо этого задала другой:

– Здесь – это где? Куда я попала?

– В Изнанку леса, – спокойно проговорила старуха.

Я вздохнула. Час от часу не легче. Но, по крайней мере, на меня, кажется, нападать не собираются. Я убрала кинжал в ножны и хмуро осведомилась:

– И как я могу выйти отсюда?

– Сама – никак, – сказала она, подтверждая мои мысли. – Я могу помочь, но… – Она вздохнула. – На это уйдет не один час – не помню, когда последний раз я разрывала завесу. Должно быть, совсем потеряла сноровку. А вообще, хватит стоять на пороге. Проходи.

Я неуверенно потопталась и шагнула вперед. Похожая на живой скелет женщина закрыла за мной дверь. Она по-прежнему вызывала во мне некий безотчетный страх, но ее слова о том, что она могла выпустить меня с Изнанки леса, придала мне сил. Только и нужно – что смотреть ей в глаза и не акцентировать внимание на ее жутковатой внешности.

Я огляделась по сторонам – обстановка скромная, аскетичная. Деревянный стол, стулья и низкий шкаф, полки которого ломились от всевозможного хлама.

– А почему вы находитесь здесь? – полюбопытствовала я. – Место… не слишком приятное.

Старуха разразилась хриплым смехом.

– Это еще мягко сказано. – Смех ее прекратился так резко, словно его обрубили. На испещренное морщинами лицо с запавшими глазами набежала тень. – Это мое место.

В ее голосе звучала какая-то обреченность, от которой мне стало совсем не по себе.

– Ладно, сиди тут, – буркнула она. – Есть нечего, так что не обессудь. А я пока открою тебе дорогу.

– Я пойду с вами, – вызвалась я.

– Ни в коем случае. Если завеса порвется не в том месте, со мной-то ничего не случится, а вот с тобой…

– И… что может со мной случиться?

– Да много чего. Например, ты можешь застрять между настоящим лесом и его Изнанкой. Станешь призраком, проще говоря. Причем призраком, обреченным на вечное скитание по лесу – он просто тебя не отпустит.

– Я подожду тут, – торопливо проговорила я, усаживаясь на скамью.

Старуха криво ухмыльнулась, продемонстрировав потемневшие остатки зубов. Я едва удержалась от брезгливой гримасы. Жутковатая хозяйка домика в лесу ушла, и я выдохнула с облегчением – лучше остаться в одиночестве, чем в такой странной компании.

Подошла к камину – огонь в нем был настоящим, живым и теплым. Эта хижина словно замерла между двумя ипостасями леса. Заворожено глядя на пламя, я настолько погрузилась в себя, что не сразу услышала далекий голос, взывающий ко мне. Вскочила на ноги и огляделась по сторонам, пытаясь понять, откуда он доносится.

Крик повторился снова – отчаянный, жалобный. Я бросилась в другую комнату – спальню, заглянула всюду, даже под кровать, но очень скоро поняла, что звук идет не отсюда. Вышла и направилась на кухню. Тоже ничего. Оставалась еще одна комната, полупустая, заваленная сломанной мебелью и каким-то хламом. В центре комнаты обнаружился люк, ведущий в подвал.

Стоило мне открыть крышку, как я услышала тот же голос. Ринулась на кухню, схватила со шкафа свечу и зажгла фитилек от огня в камине. Вернулась к люку и, не колеблясь, спустилась по лестнице во мрак.

Помещение оказалось гораздо обширнее, чем сама хижина. Стены тонули в полумраке, с изумлением и ужасом я смотрела на клетки, выстроившиеся вдоль них. Они были пусты – все, кроме одной. На меня смотрели огромные голубые глаза, горящие жаркой надеждой. Милое, но ужасно грязное личико, порванное платье, длинные спутавшиеся волосы… Девочка всхлипывала и грязной рукой размазывала по лицу слезы. На вид ей было не больше девяти.

– Пож… пожалуйста… Помогите… – Из-за беспрестанно вырывающихся наружу рыданий я едва разобрала слова пленницы.

– Что ты здесь делаешь? – воскликнула я. Бросилась к клетке – на ней висел огромный замок. Подергала его и поняла, что силой его не открыть.

– Она заперла меня здесь! Она… ненормальная! Я заблудилась в лесу, и она заманила меня к себе! Накормила супом, а там оказалось сонное зелье. Я очнулась уже здесь. – Девочка подняла на меня умоляющий взгляд. – Пожалуйста, освободите меня. Она – чудовище, ее заперли на Изнанке леса, если ее не остановить, она съест нас обоих!

– Съест? – медленно переспросила я.

– Эти существа с Изнанки леса… Они питаются людьми.

– Ох боже мой, – пробормотала я. Поднялась – мне все равно не под силу открыть этот замок. – Где ключи от него? Ты что-нибудь успела увидеть?

– Связка ключей у нее на поясе, – возбужденно прошептала пленница. – Но как вы сможете ее достать?

– Что-нибудь придумаю, – решительно сказала я. – Она сейчас ушла – сказала, что откроет для меня выход с Изнанки леса…

– Мне она тоже так говорила, – сдавленно отозвалась девочка. – Наверняка она собирает ингредиенты для своего жуткого обряда. Она съест нас обеих и напитается нашей силой!

– Не паникуй! Ладно, мне пора подниматься – чтобы старуха, не дай бог, не догадалась, что я знаю о тебе. А ты сиди тихо как мышка, ладно? Я вернусь. Обещаю.

Она кивнула. Села на пол, обняла руками исцарапанные коленки и притихла. Я поднялась наверх, прислушалась – старухи еще не было в доме, – закрыла люк и, погасив свечу, вернула ее на место. С кровати сдернула простынь и сделала из нее некое подобие веревки. Убрала ее за шкаф, по пути приметив прислоненную к камину кочергу. Конечно, кинжал – куда более удобное оружие. Но я не могла вот так взять и хладнокровно убить старуху, даже зная, что она – чудовище. Как можно убить того, кто так похож на человека?

Я села за стол в ожидании хозяйки дома, нервно теребя ткань платья. Старуха появилась нескоро. Обессиленная – это хорошо. Правда, руки ее были пусты – видимо, припрятала атрибуты для обряда за дверью, чтобы раньше времени не вызывать подозрений. Я молча смотрела на нее – страшную, словно высохшую, нашла взглядом связку ключей и мысленно приготовилась.

– Вход открыт, – устало сказала старуха.

Я вскочила на ноги, метнулась к кочерге и, размахнувшись, ударила наотмашь. Старуха охнула и осела. Я сдернула с ее пояса ключи и крепко стянула веревкой руки, привязав ее к ножкам скамьи – чтобы она не смогла добраться до камина.

– Что ты творишь, – едва слышно пробормотала она.

Не слушая ее, я со свечей кинулась вниз. Бедная пленница едва не зарыдала от счастья.

– Быстрее, быстрее, – поторапливала она меня, пока я вставляла ключ в замок.

Открытый замок упал вниз, дверь клетки распахнулась и одновременно с этим я услышала позади себя шаги. Похолодев, обернулась.

Старуха спускалась по лестнице, с ее рук слетали хлопья обгоревшей ткани – я подозревала, что дело было не в камине, а в магии. Глупая, я хотела справиться с той, против кого у меня изначально не было шансов! Взвизгнув, девочка ринулась на свободу. Я бросилась ей наперерез – защитить от лап мерзкой старухи, – за что и поплатилась. Невидимый удар вышиб из меня дух и опрокинул навзничь. Я успела приподняться… и поняла, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой – скованное чарами тело просто отказывалось мне подчиняться.

Мне оставалось лишь бессильно наблюдать за происходящим. И то, что я увидела, выходило за пределы моего понимания.

С лица юной пленницы исчез страх, хотя чудовище в образе старухи стояло прямо перед ней. Хозяйка хижины подняла руку – видимо, окутывая девочку чарами.

– Не тронь ее! – крикнула я, не узнавая свой голос.

Старуха как-то странно взглянула на меня – в неровном свете свечи трудно было распознать промелькнувшее на ее лице выражение. Кожа девочки – на лице и теле – пошла трещинами, как лишенная влаги земля. Из трещин показалось что-то темное, влажное, а кожа вдруг стала сползать лоскутами.

Я была уверена, что это все чары старухи, пока не услышала ее гневный вскрик. А девочка все продолжала избавляться от кожи, как от ненужных лохмотьев. Под кожей не было ни плоти, ни скелета – только влажная черная масса, вздымающаяся пузырями. Ожившее варево какой-нибудь колдуньи, вдруг вздумавшее выползти из котла и зажить собственной жизнью. От этой массы отделился один отросток и лизнул руку старухи, тут же покрывшуюся темными волдырями. Хозяйка хижины зашипела от боли и выбросила вперед дрожащие ладони. Но не успела она применить свои чары, как ее отбросило в мою сторону, прямо на свечу. И за мгновение до того, как пламя погасло, погрузив подвал в вязкий мрак, я увидела, как нечто, в прошлом бывшее девочкой – или только притворившееся ею – скользнуло по лестнице вверх.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь шумным дыханием старухи. Сковывающие мое тело чары спали, и я, с трудом удерживая равновесие, поднялась.

– Хитрая тварюга. Я даже не знала, что они умеют людьми обращаться, – послышался усталый голос.

– Кто она?

– Одна из бесчисленного количества монстров, жаждущих прорваться с Изнанки леса в сам лес – в Ордалон. – Судя по натужному хрипу, старуха, как и я, пыталась подняться на ноги.

А я поняла, какую чудовищную ошибку совершила.

– Это хижина – что-то вроде пограничья? – спросила я.

– Верно, верно. Очень много тварей пытаются попасть в мир живых – для них там целое раздолье.

– И теперь я выпустила одну из них на свободу, – закрыв глаза, прошептала я. – Простите меня… за все.

– Не кори себя, милая. Ты ведь не знала. Да и я хороша – оставила тебя наедине с этой тварью, могла бы и догадаться, что она поспешит этим воспользоваться. Сейчас она наверняка уже прошла сквозь открытую завесу – и тут я уже бессильна.

Я двинулась на голос, чтобы помочь старухе подняться наверх, но этого уже не требовалось. На костлявой руке заплясал огонек, хозяйка хижины довольно споро поднялась по лестнице. Я понуро следовала за ней. Вина за содеянное поедала меня изнутри.

Как только мы оказались снаружи, старуха принялась залечивать нанесенную жутким созданием рану. Закончив со своей рукой, взялась за мою, пораненную в схватке с шаатами.

Никогда я не чувствовала себя ужасней, чем сейчас – из-за собственной глупости и доверчивости я позволила твари с Изнанки леса проникнуть в наш мир, а женщина, которую я ударила кочергой и связала, сейчас залечивала мою рану и даже и не думала меня упрекать. Что же я натворила…

Хозяйка перетянула мою руку лоскутом ткани, смоченном в резко пахнущем отваре. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей и самоедства, я спросила:

– Так вы… охраняете Ордалон от тварей с Изнанки леса?

Она кивнула.

– Не я выбрала себе такую судьбу, это мое предназначение. Мне и тридцати не исполнилось, когда меня призвали сюда, нарекли Хранительницей леса. Не скажу, что о такой жизни я мечтала, но… хочешь, не хочешь, а кто-то должен охранять мир от всякой нечисти.

– Полжизни прожить в хижине, видя вместо людей чудовищ, а вместо огромного яркого мира – лишь черный лес? – Я ошеломленно покачала головой.

– Увы, все так. Есть долг, от которого нельзя отречься. Но живу я здесь не так долго – четырнадцать лет, хотя они и показались мне целой вечностью.

Я изумленно вскинула на нее глаза. Старуха хрипло рассмеялась, но смех вышел совсем невеселым.

– Мне сорок три, милая. Но мне твоя реакция понятна – выгляжу я куда старше. К сожалению, ничто не дается даром – пребывание на Изнанке леса, его особая магия, меняет любого – выпивает жизненные соки. Потому тебе нужно покинуть ее как можно скорее.

Я взглянула на Хранительницу леса – старую, невероятно худую старуху, а на деле – женщину, которая могла бы сейчас наслаждаться жизнью за пределами этого мрачного места. Какая жестокая плата за спокойствие чужих, даже незнакомых ей людей… Поблагодарив за все, я поднялась. Направилась к двери и у самого порога обернулась.

– А что будет потом? Я хочу сказать – как долго вы будете здесь? Или… это навсегда?

– Вечность – это иллюзия, милая, – мягко сказала Хранительница леса. – Ее не существует.

Я пожала плечами. В этом мире я готова была уже ко всему. Потом вспомнила о Ламьель – даже против нее, практически бессмертную, «умирающую, но не навсегда», нашлось оружие – Истинный Дар.

– Век Хранительниц недолог. Когда я умру, лес призовет другого Хранителя, – промолвила хозяйка. В ее голосе не было ни обреченности, ни печали. Думаю, она даже ждала момента, когда ее служению лесу придет конец. Когда она освободится от бремени и наконец обретет покой.

Сердце защемило. Я уходила, оставляя Хранительницу в одиночестве. Да, я была в чужом мире, но меня ждали в моем. А кто ждал ее?

– Иди, милая, – поторопила меня хозяйка дома. – Я закрою завесу за тобой.

Выйдя наружу, я сразу поняла, куда мне следует идти. Участок леса с открытым выходом в Ордалон резко выделялся – он единственный здесь был зеленым и ярким, открывая то, что таилось с той стороны. Я шагнула вперед и оказалась в уже знакомом мне месте. Гнилые пни и черные деревья исчезли, в кустах обнаружились часы мистера Морэ – цепочка порвалась, но крышка не отлетела, и мой драгоценный оберег был цел и невредим. Это придало мне уверенности. Правда, она тут же бесследно растаяла, когда я поняла – я снова осталась одна.

Глава семнадцатая. Город-озеро

Трудно, поверить, но наступил тот долгожданный час, когда лес остался позади. Я шла, беспрестанно гадая: эта Изнанка леса – она существовала в каждом лесу, как и его хранительница? Если так, то страшно представить, скольким людям пришлось вступить на эту опасную дорогу. Дорогу вечного одиночества и борьбы за чужие жизни…

Судя по карте, до города-озера оставалось совсем немного. Я не могла отучить себя от привычки озираться по сторонам и оглядываться при малейшем шорохе – не хотела быть неподготовленной к встрече с шаатами, – и крепко сжимала кинжал в руке, оставляя ножны пустыми. Я понятия не имела, как мне теперь найти Ари, но еще больше меня волновало другое: что произошло, когда я попала на Изнанку леса?

Прежде чем уйти, я тщательно оглядела место, где перед моим исчезновением стояла кошка-метаморф. Увидела кровь, но она принадлежала не Ари – слишком темная и густая, определенно, шаатская. И то, что я не нашла ее бездыханного тела – само по себе хороший знак, значит, она для чего-то нужна была диким, раз они оставили ее в живых. Вот только зачем она им понадобилась? Сердце-то у меня…

Я обогнула рощицу с невысокими деревцами с пышной золотистой листвой и оказалась прямо на берегу чистейшего озера. Я могла хорошо рассмотреть его дно – песок, камни и ни намека на скрывающийся под водами город. Но карта упорно утверждала обратное.

Я закатала ее в рулон, убрала в сумку и вложила кинжал в ножны. Вошла в озеро, оказавшееся удивительно теплым. Ласкающая кожу вода дошла до талии, потом до шеи – мне было все сложнее балансировать и удерживаться прямо. Тогда я закрыла глаза и погрузилась под воду – не нырнула, просто пошла вперед по дну.

Поняв, что ничего не произошло, с досадой открыла глаза. И ахнула. Я стояла посреди города, дома в котором сложены из голубоватого минерала, а вместо мощеных плитами улиц – мягкий песок. Широкие улочки, многочисленные прохожие, ничуть не удивившиеся моему внезапному появлению.

Я осторожно втянула в легкие воздух. Я дышала! И платье на ощупь казалось сухим. Выдохнула, ожидая хотя бы увидеть пузырьки – ничего подобного. Подняв голову вверх, я долго изучала обычное голубое небо. Да, тут не было деревьев – как и водорослей, которых я отчего-то ждала, но в целом город едва отличался от своих собратьев. Только странный материал, из которых построили дома, вносил в окружающую обстановку особый колорит.

Сдавшись, я покачала головой. Бесполезно пытаться найти в происходящем хоть какую-то логику. Все, что мне остается – просто принять правила игры, создателем которой был сам Ордалон.

Прохаживаясь по улицам Ильмарата, я с любопытством разглядывала прохожих. Мысленно я разделила их на три категории: чужаков, с внешностью совершенно обычной – смуглой или розоватой кожей и ярким цветом глаз; проживающих в городе не так давно – у них глаза, волосы и лица были чуть поблекшими, словно от долгого пребывания в воде; и, собственно, коренных жителей – их отличить было проще всего. Их глаза были почти прозрачными, а волосы – изумительных оттенков аквамарина – от нежно-голубых до светло-зеленых.

Милая девчушка с салатовыми волосами проводила меня до кузнеца. Пока я рассеянно гадала, не умеет ли она обращать худенькие ножки в чешуйчатый хвост, юная жительница города-озера вела меня по улицам, уверенно петляя между поблескивающих на солнце домов. Привела к кузнице и, торопливо простившись, умчалась по своим делам.

Потянув за блестящую ручку, я открыла дверь и вошла внутрь. В тот же миг меч, прежде спокойно висящий на стене, сорвался с нее и подлетел ко мне. Крутанулся в воздухе, лег горизонтально, холодным лезвием касаясь моей шеи.

Я боялась даже вздохнуть.

– Эй, Хекцвиль, оставь гостью в покое! – послышался громогласный рык.

Вскоре в поле мое зрения оказался и его обладатель – огромный великан с квадратным лицом и лысым черепом. Он был выше меня раза в полтора и выглядел весьма… угрожающе.

Меч наконец отлетел на безопасное расстояние от моей шеи, и я с облегчением выдохнула.

– Простите его, он еще совсем молодой, сталь еще не успела остыть, – покаялся великан. Повернулся к мечу и скомандовал, грозно сдвинув брови: – А ну на место!

Меч послушно отлетел к стене.

– Тебе клинок заточить или ты за новым? – осведомился кузнец, скользнув взглядом по ножнам на моем поясе. – Есть парящие мечи – с одним ты уже… кхм… познакомилась, есть зачарованные всеми видами стихий, есть говорящие – это чтобы не было скучно в дороге.

Я помотала головой, хотя мысль заполучить говорящий клинок показалась весьма заманчивой. Сняла с пояса мешочек и продемонстрировала великану – кажется, кузнец города-древа назвал его Гаркарисом, – хрустальное рубиновое сердце.

– В нем заключена магия Истинного Дара, – объяснила я, протягивая сердце кузнецу.

Тот осторожно взял его в свои огромные ручищи и аккуратно рассмотрел со всех сторон.

– Кропотливая предстоит работа, – пробормотал Гаркарис. – Нужно выковать его так, чтобы не пролилось ни капли дара – он слишком ценен в Ордалоне.

– Простите за такой вопрос, но я не могу не спросить: вы справитесь? – твердо произнесла я. Я не могла позволить, чтобы единственный шанс на спасение Дайаны от проклятья колдуньи был разрушен могучими руками кузнеца.

– Я – голем, – ответил он спокойно, ничуть не обидевшись на мой вопрос. – Мне подчиняется любой материал – будь то песок, сталь или камень… или же магический хрусталь.

– Когда я могу прийти за клинком?

– Завтра. Придется потратить весь день, но к завтрашнему обещаю закончить.

Я покопалась в памяти, пытаясь вспомнить, что у меня осталось из вещей, годных к обмену.

– У меня только шкурка детеныша среброгрисса, – призналась я. – Есть еще кинжал. Этого хватит? – свои босоножки предлагать великану я не стала.

Тот задумался на мгновение.

– С тебя шкурка среброгрисса, полный мешок камней – и мы в расчете. Кинжал можешь оставить себе.

– Камней? – не поняла я.

– Я не могу выходить на поверхность, – со вздохом сказал Гаркарис. – А мои запасы уже подходят к концу.

– Вы что, камни… едите? – поразилась я.

Великан посмотрел на меня недоуменно, словно я ляпнула полнейшую глупость.

– А что еще голему с ними делать?

Действительно.

Я пожала плечами и заверила, что вернусь завтра с целой горой камней – заодно проверю, какова вместимость моей волшебной сумки. Мы попрощались, и я отправилась искать себе ночлег.

Расспросив приветливых горожан, я получила нужную информацию. Добралась до области Ильмарата, сплошь застроенной маленькими круглыми домишками с плоскими крышами – как и все в подводном городе, сотворенными из голубого светящегося минерала. В домах не было дверей – только арки, закрытые непрозрачной магической пеленой, не позволяющей разглядеть, что находится за нею.

Между домами сновала молодая женщина со светло-голубыми волосами, собранными в высокий хвост. На ней был короткий зеленый топ, открывающий плоский живот, и длинная юбка в тон. Завидев меня, незнакомка тут же подлетела ко мне.

– О, вы с поверхности! – почему-то радостно воскликнула она и обвела рукой домики. – Вам нужны покои?

Я кивнула. Сняла с пояса кинжал с ножнами и показала ей:

– Это все, что у меня есть.

Хозяйка удивительного отеля покусала губы – судя по всему, надежно скрытым озером жителям Ильмарата не слишком требовалось оружие. Но то ли приличия не позволяли отказать гостье, то ли простая вежливость и желание помочь, но плату женщина все же приняла.

– Я – Отана, – представилась она.

Проводила меня в ближайший домик. Пройдя сквозь мутно-белую пелену, я очутилась в просторной комнате – единственной на весь дом, – большую часть которой занимало что-то удивительно похожее на джакузи – глубокая овальная ванна, наполненная чистейшей водой. Я озадаченно озиралась по сторонам: увидела шкаф, комод из таинственного минерала, но… никакой кровати.

– А где… – начала я.

– Прямо перед вами, – с лукавой улыбкой сказала Отана.

Я вновь перевела взгляд на ванну.

– Вода очистит ваше сознание и подарит целительный, глубокий сон, – полушепотом, словно сообщая мне большую тайну, сказала хозяйка. – Как пожелаете уснуть, разденьтесь и погрузитесь в ванну с головой. И ничего не бойтесь – вы и так под водой, но ведь дышите, верно?

Я не могла не признать ее правоту.

– Если понадоблюсь, я у себя – двухэтажный дом в центре пляжа, – проговорила Отана и выскользнула за порог.

Оставаться в доме я не стала – хотела перед сном набрать камней для «гурмана»-голема. Я не знала, как именно нужно попадать на поверхность – здесь же не всплывешь, если летать не можешь. Поэтому просто вернулась туда, откуда началось мое путешествие по Ильмарату, и пошла к свободному от домов месту, где был один только песок. Шла долго, пока не догадалась закрыть глаза.

В то же мгновение ощутила перемену – мокрая ткань прилипла к телу. Открыв глаза, я обнаружила себя посреди озера. Вышла на берег и начала собирать камни, складывая их в безразмерную сумку. Пальцы уже устали, но сумка и не думала тяжелеть. Я еще побродила по роще, глядя на заходящее солнце и надумала возвращаться в Ильмарат, как почувствовала на плече чье-то прикосновение. Повернула голову и восторженно ахнула:

– Хрусталинка!

Умная птичка, она все-таки меня нашла! А что насчет Ари? Я смотрела на посланницу Птичинка и гадала, как я могу узнать ответ. А Хрусталинка вдруг потянулась полупрозрачным клювиком к полупрозрачному же оперенью. Выдернула одно перо – хрустальное, гладкое, размером с половину мизинца – и бережно вложила в мою ладонь. Я сжала его в ладони – только чтобы не потерять, – и вдруг и берег, и озеро, и прелестная птичка исчезли.

Я находилась посреди широкого тракта, по обеим сторонам от которого протянулись фермы. Видела мельницу и скотину за оградами. А еще… шаатов, надвигающихся прямо на меня. Один из них тащил за собой мешок, пропоротый с нескольких сторон. Из прорехи на мгновение показалась пушистая белая лапка. Ари!

Я внутренне съежилась, пожалев, что отдала свой кинжал Отане. Взглянула на длинные ногти, выставила руки наготове, глядя прямо в темные глаза шаата. Может, мне и не избежать участи быть пойманной, но перед этим кое-кто лишится порядочного куска кожи, а может, и глаз. Но стоило мне только разжать ладонь, как все исчезло, и я вновь оказалась на берегу озера, ведущего в Ильмарат.

В тот же миг я поняла, что Хрусталинка благодаря своему перышку указала мне место, где нужно искать Ари.

– Спасибо, – тепло сказала я и поцеловала птичку в хрустальный клювик.

Она вспорхнула и затерялась в темнеющем небе. Я положила перо в сумку и погрузилась в волшебные воды озера. Добравшись до пляжных домиков, нашла Отану. Она сидела за столиком и попивала чай. Заслышав мои шаги, вскинула голову и приветливо улыбнулась:

– Вам что-то понадобилось?

– И да, и нет, – уклончиво сказала я и призналась: – Честно говоря, я мало кого знаю здесь и обратиться мне особо не к кому.

Хозяйка отеля нахмурилась.

– Что-то случилось? – Теперь в ее голосе звучала тревога.

– Похитили мою подругу. Она… метаморф. – Я протянула Отане перышко Хрусталинки. – Вы не знаете случайно, что это может быть за место?

Охнув, та сжала его в руках. Посидела некоторое время с закрытыми глазами и вернула мне перо.

– Есть одна догадка, – задумчиво потерев нос, сказала Отана. – Могу показать на карте, но знаете… Думаю, я знаю того, кто может помочь вам найти подругу. Идем.

Она решительно поднялась и направилась к выходу из дома, я послушно последовала за ней. Мы вновь вернулись к городу и его неторопливым прохожим, прошли мимо кузницы Гаркариса. Отана остановилась у круглого дома с конусообразной крышей, и постучалась в дверь.

Спустя минуту она отворилась. На пороге стояла миловидная девушка с бирюзовыми волосами, облаченная в струящееся серебристое платье.

Незнакомку, которая, как и Отана, оказалась самой настоящей нимфой, звали Иннан. Я рассказала ей об Ари, но перо Хрусталинки брать в руки она не стала.

– Если рядом с тем местом, где находится твоя подруга, есть водоемы – хоть озерцо, хоть речка, хоть лужица, я ее увижу. Если нет – увы.

– В любом случае, попытаться стоит, – ответила я, на что Иннан согласно кивнула.

Прошла к роскошной ванной, утопающей прямо в полу посреди комнаты. Оглянулась назад, ко мне.

– Я расскажу Отане, если что-то узнаю. Она передаст мои слова тебе.

Я поблагодарила нимфу. Послав мне мимолетную улыбку, Иннан прямо в своем великолепном серебристом одеянии погрузилась в ванну. И вдруг… словно растворилась в прозрачной воде, распавшись на мириады искр – серебристых, как платье, и бирюзовых, как ее длинные волосы. Искры вспыхнули и погасли, растворившись без следа. Подлетев ближе, я изумленно смотрела на прозрачную воду в совершенно пустой ванне. Затем вспомнила ее последние слова и поняла: должно быть, она переместилась в другой водоем в поисках Ари.

В одночасье перестать удивляться чудесам – пусть даже, уже не первым, – оказалось не так-то просто.

Я вернулась в свой дом, простившись с отзывчивой Отаной. Разделась и вошла в ванну, до краев наполненную прохладной водой. Погрузилась в нее, представляя себя прелестной бирюзоволосой нимфой. Гадала, каким будет сон, подаренный мне водой? Увижу ли я сон? Увижу ли… его?

Стоит ли говорить о том, что, скинув с себя всю одежду, часы с запястья я снимать не стала?

Алистер снова посетил мой сон – или же я нагло вторглась в его воспоминания. И не скажешь ведь, что я этого совсем не желала… Мы плыли в лодке, он греб, поглядывая на меня с нежной улыбкой. Так непривычно было видеть его таким! В особняке он всегда сохранял угрюмую суровость, и только Дайана могла вызвать улыбку на его лице – тоже любящую, тоже нежную, и все же… другую.

Я старалась не видеть, как чужие светлые волосы развеваются на ветру, как на чужих пальцах сверкает обручальное кольцо. Я видела Алистера ее глазами и пока этого мне было достаточно.

Мы остановились на середине реки, где Луна проложила серебристую дорожку. Царила тишина и всепоглощающее умиротворение. Казалось, можно перешагнуть за борт лодки, вступить на дорожку и пройти по ней к самым звездам.

Мне хотелось удержать этот сон как можно дольше, но я не могла позволить, чтобы мое желание дождаться поцелуя Алистера взяло вверх. Я должна была попытаться его предупредить – о том, что произошло с Дайаной и Ари, о том, что он, кажется, угодил в ловушку Ламьель и должен приложить все силы, чтобы вырваться оттуда. Из Пустоты.

Я открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Я была лишь невольной и невидимой свидетельницей чужих воспоминаний и никак не могла на них повлиять. Мысленно я кричала, но Алистер не слышал мой крик. Он подсел ближе ко мне, коснулся теплой ладонью моей щеки. И хотя прикосновение предназначалось не мне, я чувствовала его так отчетливо…

Я призвала на помощь силу оберега – просто мысленно, действуя совершенно вслепую.

– Алистер! – Я слышала свой, свой голос!

Он оторопел, отстранился, непонимающе глядя на меня.

– Что… что происходит?

– Алистер, тебе нужно… – слова давались с трудом. Голос ломался, тонул в воздухе, словно его всеми силами пытались заглушить. – … бежать. – Я уже почти шептала.

– Что? Почему? – Мистер Морэ ошеломленно смотрел на меня. – Твое лицо… ты меняешься…

Не было времени разбираться. Я схватила его за руку – точнее, только попыталась схватить. Ощущение было такое, будто я шла против сильного ветра – урагана, сбивающего с ног. Рука двигалась еле-еле – вмешательство в чужое воспоминание давалось мне совсем нелегко.

А затем лодка перевернулась.

Не было ни волны, ни шторма. Просто она вдруг накренилась вбок, и в следующее мгновение я уже барахталась в ледяной воде. Силы стремительно кончались – моя попытка достучаться до Алистера выпила их все без остатка.

Я тонула. Кричала, захлебывалась, бестолково била руками по воде, но что-то тянуло меня на самое дно.

– Беатрис… Беатрис!

Чьи-то руки схватили меня за плечи и вытянули на поверхность. Я откашливалась водой, а потом еще долго судорожно хватала ртом воздух, пока не удостоверилась, что никто не собирается его у меня отнимать.

Я находилась не в лодке посреди озера и не в нем самом. Сидя на краю ванны, Отана крепко держала меня за плечи. Опираясь на ее локоть, я выбралась из ванны и завернулась в пушистый халат.

– Боги, милая, как вы меня напугали! – Отана и впрямь выглядела очень бледной. – Не понимаю, как такое могло произойти – вода Ильмарата никогда не позволит вошедшему в нее захлебнуться. Я впервые вижу подобное. Вы спокойно проспали несколько часов, а потом…

– Я действительно спала под водой? – уже придя в себя, воскликнула я.

Отана кивнула.

– Да, но…

– В том, что произошло, никто не виноват, – твердо сказала я. – Это оберег… Сложно объяснить, просто поверьте мне на слово.

Отана снова кивнула, но уверенней выглядеть не стала. Я же знала, что случилось: магия оберега – слезы Хрустальной принцессы схлестнулась с магией Ламьель, а я стала жертвой столкновения двух сил.

Теперь я знала наверняка: что бы колдунья ни сотворила с мистером Морэ, он находился в серьезной опасности. Любительница проклинать всех и вся и на нем опробовала свою чудовищную магию.

Отана не сводила с меня настороженного взгляда.

– С вами точно все в порядке?

– В полном, – заверила я ее.

– У Иннан есть для вас новости – она нашла вашу подругу. Белую кошку с изумрудными глазами.

– Все верно, – закивала я. Хоть какие-то хорошие новости на сегодня. – И где она?

Отана поднялась, оправила длинную юбку.

– Судя по тому, что показало мне видение, шааты проходили мимо фермы Вострикса – моего знакомого. А Иннан увидела их возле речушки Алацки. Ари заключили в клетку и направились дальше. В том направлении мало городов, но есть один, весьма примечательный – Пески.

– И с чего вы взяли, что они направились именно туда? – осведомилась я, нахмурившись.

– Потому что в Песках находится единственная в своем роде ярмарка, где можно продать что – и кого – угодно.

Я ахнула.

– Вы хотите сказать, они продадут Ари?

– Думаю, они наложили на нее какие-то чары, которые не позволяют ей обратиться, и теперь хотят продать ее под видом обычной, но невероятно красивой кошечки. Кто откажется от такого чудесного питомца? Бывало уже несколько подобных случаев: моя хорошая знакомая с поверхности приобрела собаку – баснословно дорогую, какой-то особенной породы. Привела домой, выпустила из клетки… и через сутки он превратился в человека. Представляю, какое у нее было при этом лицо! – На лице самой Отаны появилась весьма мстительная ухмылка – судя по всему, знакомая не была такой уж и хорошей.

– И он, конечно же, убежал, – хмыкнула я. – А она осталась и без денег, и без собаки.

– Что? А, нет, они поженились, – небрежно бросила она.

Я покачала головой – и чему я, собственно, удивляюсь? Сказала со вздохом:

– И как мне добраться до этих Песков?

– Несложно, они есть на карте, – обрадовала меня Отана.

Я вынула карту из сумки и удовлетворенно кивнула: на ней действительно были обозначены Пески, и, к счастью, совсем недалеко от города-озера.

– Есть только одна деталь, которую вам непременно нужно знать. Сам по себе город вы не увидите, пока не найдете в него вход.

– И как же мне его найти?

– Все просто. От Древа Тайн по направлению дороги отсчитываете количество шагов, равное сегодняшнему числу и находите под ногами кольцо. Дергаете за него – и наслаждаетесь увиденным. Ритуал входа в Пески не меняется уже больше сотни лет.

Я покивала, вглядываясь в точку на карте.

– А что такого в этом Древе, если его даже на карту занесли?

– Его используют не только как своеобразный ключ для входа в Пески, но и для некоей другой цели. Если у вас имеется какой-то особенный секрет, вы можете написать его на листке и закопать в земле под Древом. Если оно посчитает вашу тайну достойной, то на его ветвях созреет золотистый плод. Особенный плод, как вы понимаете. Он приносит толику здоровья, любви, удачи или магии.

– И кто же хранит эти самые тайны? Кому они вообще могли понадобиться? – недоуменно спросила я.

– Любые тайны – это, прежде всего, история. А хранитель историй Ордалона один – Сказочник.

Я заулыбалась оттого, что это имя было уже хорошо мне знакомо. Простилась с Отаной, поблагодарив ее за помощь. Переодевшись, направилась к Гаркарису.

Отдала ему все найденные камни – высыпанные из волшебной сумки, они заняли целый угол комнаты. Невероятно обрадованный голем тут же утащил их в некое подобие погреба и торжественно вручил мне превосходный хрустальный кинжал рубинового цвета, сверкающий от таящейся в нем силы.

– Это небольшой подарок, – смущенно сказал великан, протягивая мне ножны из кожи багряного цвета. Похоже, настоящей, не крашеной. Кому из животных Ордалона принадлежала кожа такого поразительного оттенка, оставалось только гадать.

– О, спасибо! – Я бы поцеловала его в щеку, но даже на цыпочках смогла бы дотянуться лишь до локтя.

Напоследок кузнец даже починил цепочку часов, таящих в себе драгоценную слезу Дайаны, и они вновь вернулись на мое запястье.

Мы тепло распрощались с Гаркарисом. И для меня настала пора покинуть гостеприимный город-озеро.

Глава восемнадцатая. Ярмарка в Песках.

Дорога до Песков прошла без единого происшествия. Меня мучила жажда и голод – но это куда лучше, чем шааты и призраки. Голод можно стерпеть, чего не скажешь о враждебно настроенных существах Ордалона.

Я благополучно миновала ферму Вострикса и добралась до Древа Тайн. Пару минут постояла под тенью его ветвей. Меня преследовал соблазн подержать в руках, а еще лучше – попробовать загадочный плод Древа, но написанная на бумаге и доверенная кому-то – пусть даже и легендарному Сказочнику, – тайна перестанет быть таковой. Чужие секреты я раскрывать не имела права, а свои не желала никому доверять. Да и о чем мне было рассказывать?

Я отвернулась от Древа Тайн и, закрыв лицо ладонью от слепящего послеполуденного солнца, оглядела местность, где, судя по карте, должны были находиться Пески. Название подходило городу как нельзя лучше – собственно, ничего, кроме песков, протянувшихся до самого горизонта как спокойное бежево-золотистое море, здесь и не было. Я этому не удивилось – несколько дней пребывания в Ордалоне накладывает отпечаток на мировоззрение и реакцию на всякого рода чудеса.

Для того, чтобы найти загадочный вход, я отсчитала пятнадцать шагов от подножия Древа Тайн. Хорошо, что догадалась спросить у Гаркариса, какая сегодня дата. Ответить он, конечно, ответил, но вопрос его немало удивил.

Остановившись в нужном месте, я нагнулась и принялась разгребать нагретый солнцем песок. Не сразу удалось обнаружить тяжелое кольцо, казалось, вросшее прямо в землю. Я потянула за него и отступила на шаг в ожидании результата.

И он не замедлил себя ждать.

Земля вокруг меня всколыхнулась, потревоженная моим грубым вмешательством. Из песков начали вырастать дома, фонтаны, лавки и скамейки. Из ниоткуда, словно призраки, внезапно обретшие плоть, появились люди. Я оказалась в самом центре шумной площади – на той самой ярмарке.

Какофония звуков, пришедшая на смену умиротворяющей тишине пустыни, буквально оглушила меня. Кричали зазывалы, жарко спорили торговцы и покупатели, разговаривал даже тот, кому по идее не надлежало это делать – выложенный на лавках товар. Я стояла в остолбенении, мучительно борясь со стихийно возникшим желанием заткнуть уши ладонями и, еще более сильным, закричать, чтобы все замолчали.

Потребовалась пара минут, чтобы окончательно прийти в себя. Мимо меня сновали многочисленные прохожие, едва удостаивая меня взглядом. А я принялась бродить вдоль лавок в поисках Ари. В желудок словно бросили ледяной комок, я шла и молила про себя, чтобы никто не успел купить кошку-хранительницу, попавшую в плен к чертовым шаатам. Я понятия не имела, как смогу выручить ее, но старалась не думать об этом. Самое главное – найти ее и убедиться, что с ней все в порядке.

Блуждание по ярмарке заняло куда больше времени, чем я предполагала. Ряды лавочек никак не хотели заканчиваться, народ все прибывал, появляясь прямо из воздуха – видимо, после того, как тянул за кольцо. Меня толкали, я зло толкала в ответ. Крики торговцев действовали на нервы.

Но вместе с тем, ярмарка поистине была удивительной. Никаких банальных, обыденных вещей – для них, как я предполагала, существуют рынки. Чего я только тут не нашла! Пожалуй, большее впечатление на меня произвели живые картины – нет, к счастью, не те, что я видела у Сэмвеля. Они изображали пейзажи, но пейзажи динамичные – ветер шевелил листву, птицы парили среди неспешно плывущих по небу облаков, дети плескались в пруду среди рыбок. Я заворожено глядела на все это великолепие, впервые отчаянно жалея, что не могу себе его позволить. Особенно мне понравилась картина, изображающая бегущую лошадь с гривой из чистого огня.

Вздохнув, я неохотно отошла от лавки с живыми картинами и направилась к следующей. Там стояли статуэтки в виде шара с плоским дном. Под куполами томились города с маленькими, с мизинец, домами. Я уже наблюдала такое в своем мире и гадала, что же особенного в этих вещицах, пока торговец не объяснил мне – стоит разбить одну из них, и окажешься в заключенном под стеклянный купол городе.

Вдоволь насмотревшись, я прошла дальше. Дородный мужчина в странном одеянии до пола, сшитым, похоже, из змеиных шкурок, продавал… облака, заключенные в стеклянные шкатулочки. Растерянно поморгав, я протянула руку к поверхности шкатулки, и облако тотчас перестало казаться таковым. На белой глади замелькали лица, пейзажи, целые кадры, словно вырванные из чужих воспоминаний. Я силилась понять, что вижу перед собой, но потерпела неудачу.

– Что это? – сдавшись, спросила я у торговца.

– Как что? Сны любого толка. Для путешественников – сны о самых прекрасных уголках Ордалона. Для любителей пощекотать нервы – самые увлекательные кошмары!

– Ого, – ошеломленно выдохнула я.

Мужчине в змеином пальто моя реакция польстила. Широко улыбнувшись, он заговорщицким шепотом поведал мне:

– У меня есть кое-что особенное – специально для молодой привлекательной барышни.

Достал из-за прилавка шкатулочку и протянул мне. Привычным движением я коснулась крышки, «активируя» заключенный в облаке сон. На меня уставились бездонные серые глаза в обрамлении черных ресниц. Чуть позже, когда картинка сместилась, я смогла рассмотреть их обладателя – роскошного молодого красавца с обнаженным торсом.

– Он будет приходить к вам каждую ночь, – заверил продавец снов.

Я боролась с двумя желаниями – покраснеть или в голос рассмеяться. В конце концов просто покачала головой и вернула шкатулку. Торговец выглядел разочарованным.

Чего я только не встретила на этой изумительной ярмарке! И разлитые по хрустальным флаконам (я уже привыкла к тому, что хрусталь в Ордалоне играет особую роль) слезы Плакальщицы, таящие в себе целительную силу; и отрезы волшебного шелка, для которого не нужны ни портные, ни швейные принадлежности – ткань, повинуясь желанию хозяйки, сама принимала нужную форму; и волшебные птички-мотыльки, которые перед сном напевали убаюкивающую колыбельную, дарующую крепкий сон.

Порядком подуставшая от долгой ходьбы, от вороха чудес и новых впечатлений, я искала глазами Ари. Вздрогнула от неожиданности, когда в мое запястье вцепилась чья-то рука. Порывисто обернувшись, увидела рядом с собой худенькую старушку. Испещренное морщинами лицо выглядело бойким, а хватка оказалась неожиданно сильной.

– Деточка, у меня есть то, что ты ищешь, – сверкнув глазами, сказала старушка.

– Правда? – обрадовано воскликнула я.

– Ключ от всех дверей…

Я растерялась.

– Я… совсем не это ищу. – Радость сменилась огорчением.

Старушка поморщилась и взглянула на меня снизу вверх.

– Просто ты еще не знаешь об этом, – не слишком понятно сказала она. И пробормотала себе под нос: – Я опять промахнулась со временем. Что ж за напасть-то такая!

– Извините, а вы не можете сказать, где мне найти Ари? Это кошка… белая кошка с изумрудными глазами. Она…

– Не люблю кошек, – ворчливо сказала странная незнакомка.

– Да нет, вы не поняли, она не совсем…

– Я тебе помогу, но только при одном условии, – перебила меня старушка. Окинула оценивающим взглядом, от которого мне стало не по себе. – Худовата, конечно. Глаза вон углем зачем-то измазала.

Я закусила губу, чтобы спрятать улыбку. Не каждый день дорогущие тени известного (в моем мире, естественно) бренда обзывают углем.

– Но в целом сойдет, – закончила старушка.

Не успела я раскрыть рот, чтобы ехидно поблагодарить за такую «милую» оценку, как меня огорошили:

– Отдашь мне свое тело на… скажем, восемь часов, и я помогу тебе найти твою кошку, – последние слова она произнесла с явным неодобрением, словно недоумевая, зачем я трачу силы на поиски какого-то животного.

Я не сразу нашлась с ответом.

– Мое тело? Эмм… а зачем оно вам? – не придумав ничего лучше, спросила я.

Старушка терпеливо вздохнула.

– Ты меня видела? Наказали меня за провинность. Лишили и молодости, и возможности ее вернуть. Единственное, что я могу – присвоить себе чужое тело, и то ненадолго, и с согласия его хозяина.

– Это что-то вроде проклятия?

– Проклятие и есть.

– Ламьель? – предположила я.

Старушка ничего не ответила, но по ее враз помрачневшему лицу я поняла, что попала в точку. Сколько же судеб успела исковеркать чертова колдунья?

– Ты не бойся, это не больно, – заверила меня незнакомка. – Твоя душа просто… заснет – на то время, пока я побуду в твоем теле. Я просто хочу вспомнить, каково это – быть молодой. Хоть на несколько часов, но вернуть себе года, что у меня отобрали.

Предложение помощи от проклятой, наверняка обладающей мощной магией, было заманчивым… если бы не такая высокая плата. Отдать свое тело чужой душе! Тяжело вздохнув, я помотала головой.

– Извините. Я не могу.

Старушка кивнула, словно бы ждала от меня подобного ответа. Развернулась и пошла прочь.

– Звериный рынок в другой стороне, – донесся до меня ее приглушенный голос.

Не оборачиваясь, она махнула мне рукой в нужном направлении, и я незамедлительно направилась туда.

Проклятая колдуньей женщина не обманула – я действительно попала в ту часть ярмарки, где продавались различные существа. Тут были и ездовые животные, и милые зверюшки, выполняющие исключительно умилительно-декоративную функцию. Я прошла мимо нечто, представляющего собой идеально круглый комочек песочного цвета шерсти с блестящими глазками-пуговками, торчащими посередине. Существо издавало возбужденно-радостные звуки, отдаленно напоминающие тонкий лай и беспрестанно скакало мячиком по клетке, стоило мне приблизиться. В который уже раз за ярмарку я пожалела, что мне нечего предложить торговцам.

Наткнувшись взглядом на очередную клетку, я не поверила самой себе – неужели я наконец нашла Ари?

Хранительница выглядела неважно. Осунувшаяся мордочка испачкана, в потрясающих зеленых глазах – тоска и усталость. Я бросилась было к клетке, но остановилась, вовремя сообразив: кто бы ни продавал Ари на этой странной ярмарке, но сказать мне ему было нечего. Средств, чтобы выкупить красавицу-метаморфа, у меня не было, а отобрать ее силой просто не получится.

Я замерла на расстоянии нескольких шагов от клетки, выжидая подходящий момент. Торговец за уставленным клетками прилавком, прежде стоявший ко мне спиной, наконец повернулся. Лицо – немолодое, угрюмое, принадлежало, конечно же, не шаату, а человеку. То ли шааты работали на него, то ли просто продавали ему краденое… кто их разберет. Как бы то ни было, но Ари оказалась у него в руках, а я понятия не имела, как ее вызволить.

Мне нужен был хороший план, но… времени на раздумья не осталось. К лавке торговца зверьми подъехало нечто, отдаленно напоминающее двухместную карету без крыши и запряженное огромными гусеницами серебристого цвета. Гусеницы – невероятно подвижные и бойкие – переговаривались между собой странными щелкающими звуками.

Представительного вида мужчина в темных одеждах спрыгнул на землю. Неторопливой походкой уверенного в себе человека направился к торговцу. Почуяв потенциального клиента, тот воспрял духом и поспешно натянул на лицо фальшивую улыбку, обнажившую кривоватые зубы.

Они негромко переговаривались друг с другом, поглядывая на страдающую в клетке Ари, а я лихорадочно размышляла, что предпринять. Приблизилась, чтобы расслышать, о чем говорят мужчины, и тут же отскочила в сторону: одна из гусениц, завидев меня, с шипением раззявила рот, продемонстрировав четыре ряда острых зубов.

Значит, эти скользкие серебристые твари исполняли роль не только ездовых животных, но и своеобразных стражей? Мило.

Реакция гусеницы для ее владельца не осталась незамеченной. Обернувшись, он с подозрением уставился на меня. Я с ужасом заметила в его руках браслет из странного синего металла и ворох шкурок среброгрисса – очевидно, они с торговцем договорились о цене. Подняла взгляд и оторопела. На меня уставились узкие холодные глаза странного желтоватого цвета. На щеке алело что-то, что я сначала приняла за свежий ожог. Казалось, что кожа на щеке и лбу незнакомца была разъедена кислотой.

Я заставила себя отвести взгляд от жуткой раны и заглянуть в золотистые глаза.

– Вы совершаете ошибку, – на одном дыхании выпалила я. – Это не кошка, а метаморф!

– Правда? – выгнул бровь мужчина в темном. Заинтересованно взглянул на Ари, затем на торговца. – Странно, что вы ничего не сказали мне об этом.

На лице того явственно читалась досада – если бы он знал об этом факте, то наверняка накинул бы цену.

Глядя, как мужчина в темном берется за ручку клетки, я вскипела.

– Она же – почти человек! Вы не можете просто взять и купить человека!

– Кто сказал, что не могу? – с ленцой отозвался он. – Кажется, я только что это сделал. – Незнакомец направился к «карете», роняя слова: – Во-первых, она человек лишь частично – вы сами только что это сказали, во-вторых, я не могу целиком и полностью полагаться на ваши слова. Ну а в-третьих – я не вижу, чтобы метаморф перевоплотилась, чтобы как-то их доказать.

– Она в клетке, – процедила я, с ненавистью глядя на мужчину в темном. – Как она может перевоплотиться, не сломав себе при этом все конечности? К тому же, Ари наверняка обессилена. Вы бы поинтересовались у продавца, каким именно образом она к нему попала.

– А зачем? – Незнакомец равнодушно пожал плечами. Забрался в карету, поставил клетку рядом с собой.

Я заскрипела зубами от бессильной ярости, наблюдая, как гусеницы уползают прочь. Наблюдая, как отдаляется от меня Ари. Прильнув пушистой мордочкой к прутьям клетки, она неотрывно глядела на меня.

Итак, я выдала себя и упустила Ари. Что теперь делать?

Я бросилась вслед за каретой, предусмотрительно скрывшись за стеной деревьев, окружающих дорогу. Мне нужно было знать, куда мужчина в темном везет Хранительницу.

К счастью, как бы ни были быстры гусеницы, до лошадей им было далеко. Правда, чтобы поспеть за ними, мне приходилось буквально бежать. Я с боем прорывалась через ветки деревьев, норовящие хлестнуть по лицу, перескакивала через пни, валуны и упавшие деревья, но все же не отставала от кареты.

Спустя час бесконечной гонки мне выпал шанс немного прийти в себя и отдохнуть. Гусеницы мчались все медленнее и в конце концов их скорость упала до черепашьего шага. Недовольный незнакомец выскочил из кареты, держа в руках какой-то мешок. Я разглядела, как он доставал из мешка извивающихся мясистых червей, которых затем кидал в голодно ощерившиеся пасти гусениц.

Меня всю передернуло от этой мерзкой картины.

Насытившись, довольные гусеницы помчались вперед. Едва я восстановила дыхание, как пришлось вновь пускаться в погоню.

Уже смеркалось, когда карета въехала на территорию, обнесенную высоким забором. Ворота закрылись – то ли повинуясь мысленному приказу хозяина, то ли кому-то извне. Спрятавшись за деревьями, я бессильно наблюдала за тем, как незнакомец, держа в руках клетку с Ари, скрывается в трехэтажном особняке. Гусеницы расползлись по внутреннему двору, улеглись на землю и, кажется, задремали. Щелкающие звуки, с помощью которых они общались между собой, смолкли.

Я критично оглядела забор. Можно, конечно, попытаться перелезть через него, но велик шанс эпично упасть, разбудив тем самым плотоядных гусениц. По коже пробежал холодок, стоило мне только вспомнить червей, исчезающих в их мерзких, полных острых зубов, пастях. Да и что дальше? Особняк наверняка заперт изнутри…

И вот тут мне стал очевиден смысл брошенных старушкой слов. Она знала, с какой трудностью мне предстоит столкнуться, и предложила выход.

Закрыв глаза, я застонала от отчаяния. Отдать свое тело в руки странной незнакомке – то ли ведьме, то ли ясновидице… Обречь свою душу на… что? Сон? Покорное блуждание вне тела?

Ари была там, за этими стенами. Испуганная, уставшая, одинокая. Алистера Морэ без ее помощи мне никогда не найти. Даяна расколота на части, ее сердце – в моих ножнах. А я стою и сетую на то, что мое тело лишь на какое-то время не будет мне принадлежать.

Разозлившись на себя, я приняла решение. Развернулась и уже знакомой дорогой бросилась назад. В темноте. В страхе, что в любой момент из-за стены деревьев на меня выскочат шааты или кто-нибудь еще похуже. В неверном свете луны ветви деревьев походили на искореженные, изломанные руки, тянущиеся ко мне в прощальном объятии. Весь мир затих, словно вспугнутый обрушившейся на него ночью, словно сдавшийся ей в плен. Я слышала только звук собственных шагов, свое прерывистое дыхание… и тяжелый стук сердца. Каждую минуту я боролась с собой, заставляла себя смотреть вперед вместо того, чтобы судорожно оглядываться по сторонам.

В конце концов, не выдержав, я бросилась бежать. Гнало меня не только сгустившееся во мраке напряжение, но и страх опоздать. Без Ари я в этом мире – бесполезная пустышка. Во мне нет магии, есть только упорство и желание дойти до победного конца. Вот только иногда этого бывает мало…

Показалось, что в этот раз до ярмарки я добралась куда быстрее. Я ожидала увидеть опустевшие лавки, но жизнь здесь по-прежнему била ключом. Туда-сюда сновали придирчивые покупатели, торговцы старательно пытались привлечь их внимание к своему товару.

С появлением новых лиц на прилавках появились и новые диковинки, но теперь, увы, мне было не до них. Я бродила по огромной ярмарке, лениво удивляясь разлитому в пространстве свету, который исходил от маленьких лун, порхающих в воздухе.

Когда на мое запястье легла чья-то рука, я уже знала, кого увижу. Так и оказалась – проклятая колдуньей Ламьель незнакомка выжидающе глядела на меня.

– Решилась, – полуутвердительно произнесла она.

Я молча кивнула.

– Ладно, вся ночь – моя до рассвета. Утром дам тебе ключ.

– Вся ночь? Вы же говорили…

– Сделать живой ключ не так-то просто. В прошлый раз речь шла не о нем, а о поисках кошки, – снисходительно объяснила старушка. – Создание ключа требует большую плату.

– Хорошо, – решительно сказала я. – Что мне нужно делать?

– Пойдем в мой дом. Не хочу, чтобы ты лишилась души на глазах у всего народа.

От слов старушки по телу пробежали противные мурашки. Шумно выдохнув, я заставила себя пойти вслед за ней.

Минуя Древо Тайн, пожилая женщина, представившаяся Вийрой, углубилась в чащу и уже через несколько минут привела меня к деревянному домишку. Восприятие, затуманенное страхом того, что должно было вскоре произойти, выцепило лишь несколько деталей: скудную обстановку, огромное количество свободного пространства и отсутствие каких бы то ни было украшений, обычно присутствующих в доме любой женщины.

Вийра махнула рукой в сторону деревянной кровати с поношенного вида покрывалом. Размеренно дыша, я села на самый край и нервно осведомилась:

– И как же все это будет происходить?

– Лучше тебе не знать, – «успокоила» меня Вийра. Приблизилась, держа в руках иглу с раскаленным докрасна концом.

Пока я озиралась по сторонам в поисках источника огня – которого, к слову, так и не обнаружила, – Вийра схватила мою руку – уже в третий раз за наше недолгое знакомство. Не успела я даже и слова сказать, как игла нагло пропорола тонкую кожу на запястье.

Я сумела сдержать крик – не хотела давать едва знакомой женщине возможности видеть мою боль. Слезы все равно брызнули, когда раскаленная игла проникла под кожу. Я воскресила в памяти лицо Дайаны. Знала, ради чего терплю все это – и боль, и потерю контроля над собственным телом. Хрустальной принцессе сейчас было куда хуже, чем мне.

Когда Вийра закончила издеваться надо мной, на запястье красовались две буквы в окружение витиеватых вензелей – очевидно, символ нашей с Вийрой связи, благодаря которой мое тело на время будет отдано ей.

Я подалась вперед, вопрос едва не сорвался с моих губ… но в этот самый миг окружающий мир потух, погрузив меня в пучину забвенья.

Очнулась я, казалось, спустя несколько мгновений. Поднялась с кровати, безо всякого удивления наблюдая сквозь окно, как в небе распускается алый цветок рассвета. Я не хотела знать, как Вийра распорядилась моим телом, что происходило в те часы, что меня – меня единой – не существовало. Я хотела просто покончить со всем этим.

– Вийра? – негромко позвала я.

Она показалась из соседней комнаты – повеселевшая, довольная. Маска мрачности уступила место лукавой улыбке. В руках старушка держала деревянный ларец размером с мою ладонь. Подгоняемая нетерпением, я поспешно взяла ларец из ее рук и откинула крышку. Удивленно воззрилась на… тонкую пожелтевшую от времени кость, похожую на длинный, лишенный плоти, палец.

– Что это?

– Живой ключ, который открывает любые двери, – благоговейным шепотом ответила Вийра. Кивнула на входную дверь. – Попробуй.

Недоуменно хмурясь, я направилась к двери. Зажав в правой руке ключ, приблизила его к замочной скважине. В тот же миг ощутила странное тепло, исходящее от него, и опустила глаза вниз.

Лучше бы я этого не делала.

Словно почуяв близость к замку, ключ запульсировал в моей ладони. Желтоватая кость начала обрастать розовато-красной плотью. Чудом не обронив ключ, я нервно сглотнула и отвела взгляд. Когда приступ тошноты отступил, я вновь взглянула на ключ. Теперь он как никогда походил на уродливый палец, обтянутый бледно-розовой кожей. Прозрачный ноготь, которым он заканчивался, изогнулся в подобии наконечника ключа, повторяя зазубрины замка.

Я вставила живой ключ в замочную скважину и с легкостью провернула. Дверь открылась от слабого толчка, меня обдало порывом ветра. Как нельзя кстати. Вдыхая свежий утренний воздух, я поспешно затолкала ключ обратно в ларец, а последний – в излюбленную безразмерную сумку. Повернулась к Вийре и попрощалась с ней. Особой благодарности к ней я не испытывала – сделка была более чем справедливой.

Глава девятнадцатая. Цена предательства

Собственными глазами смотреть на мир было куда приятнее, чем чужими. И все бы ничего, если бы не стойкие чары Истинного Дара, не исчезающие даже после смерти Дайаны и не позволяющие Ламьель проникнуть в ее дом.

Но теперь, когда она вновь стала полноценной – спасибо синеглазке, – колдунья предприняла новую попытку. Ей нужно было отыскать сердце Истинного Дара, а кто в Ордалоне справится с этим лучше, чем теневая гончая?

С наступлением ночи призвать орду гончих не составило труда. Сотканные из самой тьмы, они покорно застыли у ног Ламьель в ожидании ее приказа. И он последовал: отыскать всех, кто когда-то выходил из разбитого зеркала в особняке проклятого Алистера Морэ. Теневые твари бросились исполнять приказание, а Ламьель принялась терпеливо ждать. Чему-чему, а уж терпению за столетия своего бесплотного существования она научилась.

Гончие принесли ответ – в образах, пронесшихся в ее голове с прикосновением к сотканному из тьмы телу. Не все она сумела разгадать, но кое-что поняла совершенно отчетливо: следы, в которых угадывался отпечаток мощной магии – Истинного дара, – вели в Ильмарат, а затем прочь от него. Ламьель приказала гончим продолжать слежку.

Алистер никак не мог побывать в Ильмарате. Значит, там была Ари, эта ободранная кошка, мнящая себя королевой красоты? Или же кто-то еще? И что же ему там понадобилось?

В каждом городе, в самой захудалой деревушки у Ламьель были свои глаза и уши. И Ильмарат не был исключением.

Колдунья открыла дверцу роскошного шкафа с искусной резьбой. Вынула одну из шкатулок, коих здесь было несколько десятков, откинула крышечку. В ней клубочком свернулась прядка волос нежного салатового цвета. Ламьель отделила от прядки волосок и обернула его вокруг указательного пальца. Чем сильнее она сжимала, тем отчетливее обладательница салатовых прядей слышала(ощущала) ее призыв.

Снова настала пора томительного ожидания – ее замок, ее крепость находились слишком далеко от людских земель и Ильмарата.

Ожидание скрасила горячая ванна с душистой пеной и рассыпанными по пенному облаку благоухающими лепестками роз. Когда гостья явилась в замок на призыв, Ламьель даже не потрудилась выйти из ванной.

– Мне нужно знать обо всех чужаках, что посетили Ильмарат за эти несколько дней, – вместо приветствия обронила она.

Кеханна смотрела на нее в растерянности.

– Но… Ламьель… в Ильмарат приходит столько людей…

– Это не обычный человек. У нее – или же него – должно быть сердце Истинного Дара. – Ни к чему ей было знать, как опасна для Ламьель его магия. Ни к чему показывать свою уязвимость.

– Но…

Ламьель резко поднялась, заставив воду в ванной всколыхнуться и душистой волной выплеснуться на каменный пол. Совершенно не стесняясь своей наготы, подошла к несговорчивой гостье.

– Если будет нужно, ты опросишь каждого в Ильмарате – и будешь делать это до тех пор, пока не узнаешь о человеке с сердцем Истинного Дара – рубиновом сердце, хранящем в себе великую магию. Кто-то непременно должен был заметить – или почувствовать – его. А если нет… – Ламьель коснулась пальцами гладкой щеки Кеханны. По пальцам колдуньи заструилась вода, лицо нимфы посерело, разом лишившись красок. Прохладная вода стекала по руке Ламьель и с тихим звоном капала на пол.

Кеханна подалась вперед, задыхаясь – ей мучительно не хватало влаги, которую из ее тела вытягивала Ламьель. Кожа потрескалась, казалось, готовая в любой миг осыпаться.

– Я все сделаю, – прохрипела нимфа.

– Вот и славно, – широко улыбнулась Ламьель, разрушая чары. Капельки воды медленно поднялись с пола, прильнув к ее руке, и заструились к пальцам. А от них живительная влага вернулась в тело Кеханны, даруя ей возможность жить.

Ничто не вдохновляет людей на свершения лучше, чем страх. Не прошло и нескольких часов, как Кеханна привела в замок Ламьель бледную и испуганную нимфу.

Отана рассказала колдунье все, что той нужно было знать – о странной девушке, от которой волнами исходила невероятная сила. И о том, что когда они встретились во второй раз, при ней этой силы уже не было.

Ламьель отпустила обеих нимф – они были настолько испуганны, что даже мучить их было не интересно. К тому же, их страх уже успел насытить Ламьель.

Так кто же эта странная незнакомка и какое отношение она имеет к сердцу Хрустальной принцессы?

Глава двадцатая. Удивительный зоопарк мистера Келбро

На этот раз дорога до особняка мужчины с желтыми глазами заняла куда больше времени. Я чувствовала себя разбитой – ночью отдыхала моя душа, но не тело. Нервно передернувшись при мысли о грубом вторжении чужой души, я ускорила шаг. Оставалось только надеяться, что мне не придется столкнуть с последствиями этой странной магии.

К полудню я наконец добралась до дома желтоглазого. Я порядком вымоталась, но мысль о томящейся в клетке Ари придавала мне сил.

Днем проникать в чужой дом было, безусловно, весьма рискованно, но я не могла дожидаться ночи – кто знает, зачем незнакомцу понадобилась Ари и что он сделает с ней? На любителя кошек он походил в последнюю очередь.

Я приблизилась к запертым воротам. Гусеницы, серебрясь в лучах высоко стоящего солнца, спали – ровно в том положении, что и прежде. Невольно позавидовав их долгому и спокойному сну, я вынула из сумки живой ключ. Осторожно приблизила его к замку на воротах. Зажатая в пальцах кость обросла плотью и потеплела. Старательно гоня из головы мысль, что держу в руках чей-то оторванный палец, я вставила ключ в замок и без помех провернула.

«Только не скрипите!», – взмолилась я.

Словно услышав мой мысленный крик, ворота распахнулись плавно и совершенно бесшумно. Я ступила на выложенную декоративными камнями дорожку и закрыла ворота за собой. Метнулась вправо, в сторону небольшого сада. Пригнувшись, добралась до особняка. Мне пришлось обойти его по кругу, чтобы добраться до открытого окна. Замерев, я прислушалась.

Услышала шаги и приглушенный голос, в котором без усилий узнала голос мужчины со странными глазами.

Мне пришлось простоять под солнцепеком не меньше получаса, прежде чем я услышала, как шаги удаляются. Нужно было решать – оставаться тут, снаружи, в ожидании момента, когда желтоглазый надумает покинуть особняк или же проникнуть внутрь.

Приняв решение, я проскользнула через окно в комнату. Осмотрелась. Комната представляла собой некое слияние библиотеки и рабочего кабинета. Массивный стол, заваленный книгами всех толщин и размеров, стул, обитый бархатом, и шкафы до потолка, полностью закрывшие собой все четыре стены.

В груди нарастала паника – спрятаться здесь было просто негде.

Стараясь ступать бесшумно, я приблизилась к двери. Приложилась к ней ухом, но ничего не услышала. Потянула на себя золоченую ручку, через образовавшуюся щель выглянула в коридор. Тишина. Кажется, на этом этаже хозяина не было.

Выскочила, прикрыв за собой дверь – ничто не должно было указывать на присутствие в особняке чужого.

Ковер приглушал шаги, за что я была ему безмерно благодарна. Я толкнула одну из дверей и попала в небольшую спаленку. Вернулась обратно – там не было ничего не обычного. Из трех дверей, представших в зоне видимости, мой выбор пал на самую дальнюю. Отворив ее живым ключом, я увидела уходящую вниз лестницу. Сообразила – раз дверь заперта, вряд ли желтоглазый находится по ее сторону. А где еще держать похищенного метаморфа, как не в подвале?

Я спустилась по широкой каменной лестнице, жалея, что не имею при себе никакого источника света. Едва не впечаталась в дверь, расположенную в нескольких шагах от подножия лестницы. Открыла ее и замерла, пораженная свалившейся на меня какофонией звуков. Лай, мяуканье, вой, скрежет, визг, щелчки и блеянье.

Порхающие под потолком магические сгустки освещали огромное пространство подвала. С ужасом я взирала на ряды клеток, в которых бесновались звери. Большинству из них определение «странные» подходило как нельзя лучше. Я видела и зверя с псевдособачьим бесшерстным телом и головой осьминога, льва ростом с жирафа с неправдоподобно длинными ногами. Существо с десятком клешней, полукруглым ореолом окружившим уродливую голову. Женщину с изящной человеческой фигуркой, длинными гладкими отростками вместо рук и безволосой головой, лишенной рта, и черными глазами в пол-лица. И это только те, кого я встретила в первых рядах клеток.

– Ари, – прошептала я. Голос упорно отказывался мне повиноваться. Глубоко вздохнув, я предприняла новую попытку. – Ари!

Клетки достаточно вместительные, чтобы Хранительница могла перевоплотиться в человека, а значит, и откликнуться на мой зов. Но она молчала – или же ее голос заглушали издаваемые безумным зверинцем звуки.

Выбора нет. Мне нужно пройти вдоль клеток и самостоятельно ее отыскать.

Звери бесновались при моем приближении, исступленно бросались на прутья клеток. К счастью, им было до меня не дотянуться. Я прошла один ряд до самого конца, но не увидела ни белоснежную кошку, ни удивительно красивую зеленоглазку. Прошла второй раз, уже не вздрагивая всякий раз, как слышала дребезжание клеток, едва выносящих ярость их пленников.

В конце третьего ряда удача наконец мне улыбнулась. В одной из клеток гордо – словно и не замечая окружающих его металлических прутьев – стоял великолепный снежный барс. Черные пятна–розетты покрывали густую серебристо-белую шерсть, длинный хвост обвился вокруг задней лапы.

В клетке рядом с фантастически красивым барсом я увидела свернувшуюся клубочком Ари – в кошачьем обличье. Я бегом преодолела разделявшее нас расстояние и опустилась на колени возле клетки метаморфа. Попыталась просунуть руку, чтобы коснуться мягкой шерстки, но не тут-то было – сетка была слишком частой и мелкой.

– Ари! – взволнованно воскликнула я. – Ари, проснись, ты нужна мне! Мне нужно, чтобы ты перевоплотилась!

Белоснежная красавица лишь лениво дернула ушком.

– Ничего не понимаю, – растерялась я.

– Вряд ли она вас сейчас слышит, – раздался голос совсем близко.

Я вскочила на ноги. Первой моей мыслью было, что желтоглазый обнаружил мое вторжение и появился в подвале. Я обернулась так резко, что хрустнули шейные позвонки. Коридор между клеток по-прежнему был свободен.

– Я здесь, очаровательная леди, – в бархатном голосе прорезались насмешливые нотки.

Округлив глаза, я перевела взгляд на запертого в соседней с Ари клетке снежного барса. Сидя на задних лапах, он сделал странное движение лапой – помахал ею в воздухе, будто приветствуя меня.

Говорящий барс? Неет, даже для магического мира, это, пожалуй, уже чересчур.

– Метаморф? – справившись с шоком, предположила я.

– Хуже, – мрачно отозвался барс.

– И… что же может быть хуже метаморфа?

– Метаморф, застрявший в зверином теле.

Я собрала разбежавшиеся мысли в кучу.

– Но метаморфы ведь не могут разговаривать, когда находятся в зверином обличье!

На симпатичной морде снежного барса появилась печаль.

– То-то и оно. – Он вздохнул. – Я застрял между двумя ипостасями. Что-то пошло не так… Голос проявился, а все остальное… осталось звериным.

– Мне очень жаль, – искренне сказала я. Перевела взгляд на Ари. – А она? Почему Ари не перевоплощается?

– Полагаю, хозяин зоопарка наслал на вашу подругу особые чары – как и на большинство присутствующих здесь. Думаю, леди перевоплотится, но только тогда, когда Келбро это будет удобно – то есть когда в зоопарке появятся посетители.

– Зоопарке? – ахнула я.

– Удивительный зоопарк мистера Келбро, – скривившись, продекламировал снежный барс.

– Ладно, все это не так важно. Я выпущу вас обоих отсюда, – заторопилась я. Огляделась по сторонам, уже привычным движением подводя живой ключ к замку на клетке Ари. Остальных спасать не было особого желания – я боялась, как бы спасенные не набросились на меня, демонстрируя свою «благодарность».

Снежный барс с красноречивым блеском в голубых глазах наблюдал за моими манипуляциями. Открыв клетку Ари, я осторожно взяла ее на руки. Щека коснулась пушистой шерстки. В этот же момент Хранительница открыла потрясающие зеленые глаза. В них зажглось узнавание.

Ари спрыгнула с моих рук на пол и… начала перевоплощаться. Зачарованной была не она, а клетка, в которую ее заключили.

Когда обращение завершилось, передо мной предстала девушка в коротком меховом платьице. Снежный барс издал восхищенный вздох, глядя на красавицу.

– Как ты долго! – укоризненно воскликнула Ари.

Я опешила. Что уж тут говорить, я ожидала куда более теплого приема.

– Нужно выбираться отсюда как можно быстрее, пока Келбро не сбросил кожу, – недовольно произнесла Хранительница. – Тогда он станет куда сильнее.

– Сбросит… что? – Рука, поднесенная к замку на клетке барса с бархатным голосом, предательски дрогнула. В замок мне удалось попасть только с четвертой попытки.

– Я слышала о Келбро. – Прелестное личико Ари скривилось в презрительной гримасе. – О его «удивительном зоопарке». Я всегда считала его просто чудаковатым богачом, коллекционером с весьма спорным вкусом – ровно до тех пор, пока случайно не узнала его историю. Он – один из последних драккадо. – Видя, что я не понимаю, она пояснила: – Огромных змиев. Келбро ненавидел свою истинную сущность и сделал все возможное, чтобы избавиться от нее. Стать человеком.

– Не могу его за это винить, – пробормотал барс. Выйдя из клетки, с облегчением размял лапы. Подошел ближе и протянул мне лапу, сказав своим потрясающим бархатным голосом: – Я невероятно признателен вам. Могу ли я узнать имя своей спасительницы? Вы можете называть меня Конто.

Поглощенная своими мыслями, я недоуменно уставилась на него.

– А, прости. – Спохватилась и пожала пушистую лапу. – Беатрис. – Взглянула на Ари. – А это…

– Я вполне способна представиться самостоятельно, – недовольно фыркнула Хранительница.

Конто сел на задние лапы, его взгляд, направленный на кошку, был полон восхищения и обожания.

– Так как же мне называть вас, прелестная леди?

– Ари, – буркнула та, не поддаваясь чарам метаморфа.

Конто, однако, оказалось не так-то просто выбить из колеи.

– Как ваше самочувствие? Я так тревожился за вас, пока вы были без сознания…

– Чудесно. – Ари хмурилась. Назревала буря. – Мы так и будем сотрясать воздух или наконец выберемся отсюда?

Не давая нам сказать и слова, метаморф бросилась к выходу из подвала. Конто с невозмутимым выражением на морде сделал странный жест – я не сразу поняла, что он по старой человеческой привычке попытался пожать плечами, – и направился следом за кошкой.

Сопровождаемая гулом, визгом и рычанием разъяренных животных, я поторопилась догнать Ари и Конто.

– Келбро не метаморф, – на ходу объясняла кошка. – А значит его перевоплощение в человека – совершенно противоестественно.

Я вдруг вспомнила странную рану на его щеке, будто разъеденную кислотой.

– Его человеческая личина… он не может долго находиться в ней, да? – спросила я у Ари.

Хранительница кивнула. Оказавшись у двери, замерла.

– Ему приходится избавляться от нее, сбрасывать, как старую кожу, – торопливо проговорила она. Сделала нам знак помолчать. Прошептала: – Я его не слышу.

Дверь открылась. Я набрала в легкие воздуха, собралась с духом, и последовала за Ари, уже ступившей на лестницу.

На пороге обернулась, скользнув прощальным взглядом по странной коллекции мистера Келбро. Как можно, являясь зверем, на радость публике заключать таких же зверей в клетки? Или же желтоглазому настолько была ненавистна его истинная сущность, что он таким образом пытался отомстить всему животному миру? Отомстить судьбе за то, что он родился драккадо… змием, а не человеком.

На лестнице я догнала Ари, шепнув ей, каким образом попала в особняк. Дав понять, что знает, куда нам нужно идти, метаморф открыла верхнюю дверь. Свет из коридора осветил лестницу и идущего позади меня барса. Одним грациозным прыжком он преодолел разделявшее нас расстояние и вслед за мной ступил в коридор.

Миновав его, мы вошли в библиотеку и через открытое окно попали во внутренний двор особняка.

– Нужно успеть выбраться отсюда до того момента, пока Келбро не переместит особняк туда, откуда мы никогда не сможем выбраться, – негромко обронила Ари. Увидев мой недоумевающий взгляд, сказала: – Келбро называет свой зоопарк «странствующим», перемещает его от одного города к другому. Или от ярмарки к ярмарке, например.

Я покачала головой. Я уже почти перестала удивляться тому, что вижу или слышу. Почти.

Снежный барс на своих мощных лапах передвигался практически бесшумно, грациозная Ари кралась, не издавая ни звука. Мне приходилось быть крайне осторожной, чтобы не выдать всех нас. Глядя под ноги, я внимательно следила за тем, чтобы не наступить ненароком на ветку или осколок стекла.

Но все предосторожности оказались лишними – там, где дело касалось магии, ничего нельзя предугадать. До сада оставалось лишь несколько шагов, когда из-за угла дома показался желтоглазый. Мистер Келбро – драккадо и сумасшедший коллекционер. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, еще большую тревогу вызывали серебристые гусеницы, с шипением разевающие полные острых и тонких зубов пасти.

С момента нашей последней встречи мистеру Келбро явно стало хуже. Рана на его лице, похожая на огромную язву, захватывала теперь всю щеку от виска до подбородка, на второй щеке появился еще одна, длинная и тонкая, спускающаяся к шее.

Срок годности кожи драккадо явно подходил к концу.

Я нервно стиснула в руках кинжал из сердца Хрустальной принцессы. Я никогда не имела дела с холодным оружием и никогда не нападала с ножом на кого бы то ни было. Не так-то это просто – взять и вонзить лезвие в человеческую плоть… Пускай даже и во врага, пускай и не совсем человека.

Застрявшего в животной ипостаси Конто и Ари вопросы морали интересовали куда меньше, чем меня. Барс пригнулся к земле и предупреждающе зарычал – вполне себе по-звериному. Ари изящно взмахнула руками – любые движения выходили у нее грациозными, – и что-то выкрикнула на незнакомом мне языке.

Я не сразу поняла, что произошло. Ближайшая к нам гусеница вдруг остановилась. Я решила было, что Ари наложила на нее какие-нибудь сковывающие чары, пока не поняла, что и ветка над гусеницей перестала качаться на ветру – в отличие от всех остальных в саду. Беловолосая красавица театрально щелкнула пальцами, и застывшая картинка вдруг распалась на мелкие части, как гигантский пазл. Ветка захрустела и рассыпалась в труху, а тело гусеницы, развалившись на части, превратилось в месиво.

Не знаю, обладал ли барс какой бы то ни было магией, но чарам он явно предпочитал агрессивную атаку. Длинный прыжок гибкого кошачьего тела завершился у гусеницы, закрывающей своим серебристым телом хозяина. Мощные челюсти сомкнулись на брюхе твари. Послышался тошнотворный влажный хруст и землю окропила жидкость, похожая на густые чернила.

Келбро рассвирепел. Все его обличье – кожа, костюм, даже волосы, – пошло трещинами. Он распался на части – как гусеница несколькими мгновениями раньше, – но в отличие от нее, он явно полностью контролировал процесс. Кожа лопалась, костюм с треском порвался, ошметки кожи и лохмотья усеяли землю как опавшие листья.

Конто бросился на желтоглазого, стремительно сбрасывающего с себя кожу. Его отшвырнуло мощным, но невидимым ударом. Приземлившись на лапы, метаморф с рыком задрал губу, обнажая острый клык. Ари поспешно сплетала заклинание, водя в пальцами в воздухе… но опоздала.