«Если», 2009 № 06

ЭКРАНИЗАЦИЯ Принесите мне голову мальчика Бананана!

Фильм Сергея Соловьева «2-АССА-2» оказался одним из самых неожиданных релизов российского кинематографа последнего времени. Сама идея снять сиквел громкого фильма времен перестройки и гласности казалась абсурдной, а попытка повторить тот успех — нелепой.

Выход картины неоднократно переносился, поскольку, как оказалось, был завязан на премьеру фильма «Анна Каренина» того же режиссера. Наконец эта странная дилогия была показана в… Ханты-Мансийске. И только после этого впервые в Москве.

Сюрпризов для зрителей было припасено немало. Но один из самых неожиданных — то, что фильм оказался фантастическим! Точнее сказать, элемент условного в нем зашкаливает все мыслимые в реалистическом кинематографе нормы и никак не умещается в рамках гротеска или фантасмагории.

Представляя картину первым московским зрителям, Сергей Соловьев сказал, что это вовсе не сиквел старого фильма. Поскольку он совершенно не ставил перед собой цель повторить успех «АССЫ». Он рассказал, что однажды к нему подошла женщина-киновед и сообщила, что написала диссертацию об этом культовом фильме. Суть работы в том, что 20 лет назад ее автор побывала на арт-рок-параде «АССА», и тогда у нее сложилось четкое ощущение, что это начало чего-то нового, светлого и интересного, а оказалось, что это финал — конец честного, непродажного искусства… Из того разговора и вышел фильм «2-АССА-2».

Это, конечно, не сиквел — наоборот, это «анти-АССА». Сей посыл подчеркивается каждым кадром. Если «АССА» — лента о том, за что мы боролись, то «2-АССА-2» — о том, на что напоролись… Весь фильм построен на контрапунктах. В первой картине неземной романтический Виктор Цой поет: «Перемен требуют наши сердца!..», во второй — подчеркнуто приземленный Сергей Шнуров с фонарем под глазом хрипит: «Мы уже не ждем перемен…». В первом фильме природные красоты заснеженной Ялты и рукотворные парадоксы концептуального искусства, ютящегося по каморкам, во втором — аляповатая роскошь новорусских хором и блеск отелей класса «премиум»…

Сергей Соловьев вспомнил о прозорливости Бориса Гребенщикова. Тот еще в 1987 году подарил режиссеру свой первый виниловый диск с надписью: «Отцу новой стагнации». И вот что примечательно: если для того, чтобы предъявить зрителю абсурд «периода застоя», режиссеру хватило средств реалистического кинематографа, то для описания безумия современности он вынужден был прибегнуть к откровенной фантастике.

Что должно было произойти со свободным и благородным в своей нищете искусством 80-х, воплощением которого в «АССЕ» был Бананан (Сергей «Африка» Бугаев), чтобы оно превратилось в бессовестное торжище? Что с ним нужно было сделать? Нет, просто так, ударом ножа его убить было невозможно! Случилось худшее, заставляющее вспомнить то ли Доуэля, то ли вивисектора Франкенштейна: нечистоплотные, завязанные на криминалитет врачи выловили еще не остывшее тело художника Бананана из моря, органы продали как донорские, а голову ради эксперимента сохранили: не это ли произошло с кинематографом да и всей отечественной культурой в конце 80-х? Несколько лет здесь искусственно поддерживалась жизнь, но затем голову пришили к телу застреленного уголовника…

Параллельно Бананану немного «подправили» мозги. И вот теперь, в первое десятилетие нового века, ученые получили странного монстра. Днем он торгует семечками и растительным маслом на рынке, а параллельно через компьютерную сеть контролирует всю «подсолнечниковую мафию» Крыма. Ночью же ему снятся безумные сны, которые ученые наловчились читать, записывать на электронные носители и выгодно продавать лишенным фантазии богатеям (трудно придумать более яркую аллегорию того, что произошло с российским искусством!)… Узнав все это, Алика (Татьяна Друбич), прошедшая тюрьму и сделавшая карьеру актрисы, понимает, что жить ей больше незачем…

Кажется, полная безнадега! Но нет. Остается Аня, дочь Алики (ее сыграла дочь Соловьева и Друбич, автор музыки к «Анне Карениной» Анна Соловьева), талантливая скрипачка и композитор — и в жизни, и по роли. Остаются Шнур и Юрий Башмет, также играющие в картине, по сути, самих себя… А за всем этим пристально следит сам Лев Толстой: он перелетает с места на место в чем-то среднем между парковой беседкой и ракетой с вертикальным взлетом и благословляет талантливых людей в их начинаниях.

Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ

РЕЦЕНЗИИ

АДЕПТЫ ЖАНРА Я, Пройас

Когда ты грек родом из Египта и биография твоя начинается с переезда через полмира в далекую Австралию, логично предположить, что и дальнейшая жизнь будет щедра на приключения. Судьба Алекса Пройаса так и сложилась, приключений в ней действительно хватает. С одним лишь уточнением — большинство из них он лично придумывает, режиссирует, продюсирует и выставляет на зрительский суд.

Первые шаги в кино Алекс начал делать уже в десять лет и к восемнадцати годам, поступив в Австралийскую школу кино, телевидения и радио, успел обзавестись собственной «походкой» — оригинальным творческим почерком. Его режиссер продемонстрировал, сняв на первом курсе короткометражку «На ощупь» (Groping, 1980). В этой восьмиминутной ленте, завоевавшей призы Лондонского и Сиднейского кинофестивалей, уже можно угадать черты картин, принесших Пройасу мировую славу, и в первую очередь — образ сумрачного, вгоняющего в депрессию города как питательной среды пороков и насилия.

На волне первого успеха Алекс с двумя сокурсниками организовывает собственную кинокомпанию Meaningful Eye Contact, бросает учебу и полностью посвящает себя съемкам музыкальных клипов и рекламных роликов. Среди его заказчиков — группы Crowded House, INXS, Yes и Fleetwood Mac, фирмы Nike, American Express и Coca-Cola.

К этому же времени относится и полнометражный дебют режиссера — «Духи воздуха, облачные гремлины» (Spirits of the Air, Gremlins of the Clouds, 1989), оборудование и киногруппу для которого он позаимствовал с площадки, где снимал клип Kiss the Dirt для INXS. Жанр получившегося фильма точнее всего обозначить словом «притча». Действие разворачивается в фантасмагорических пейзажах постапокалиптического мира, среди гигантских распятий и циклопических сооружений, выстроенных из кузовов старых автомобилей. В этих оторванных от всего мира местах живут Феликс и Бетти — брат и сестра, которые, чтобы добраться до уцелевших очагов цивилизации, строят самолет. В работе им помогает странник по имени Дух. При этом Бетти все больше и больше погружается в пучину безумия. И вот, когда самолет готов, Феликс решает остаться с больной сестрой и в путешествие отправляется только Дух. Даже из короткого пересказа ясно, что фильм полон библейских символов и аллюзий. Тема христианской мистики красной нитью пройдет через все творчество режиссера, находя отражение практически в каждом его фильме.

Первый полнометражный проект Алекса Пройаса не остался незамеченным, «Духи воздуха» претендовали на премию Австралийской киноакадемии (пусть и не в главных номинациях). Но настоящий успех пришел к режиссеру после голливудского дебюта — экранизации комикса Джеймса О'Барра «Ворон».

Мрачную историю о рок-музыканте, восставшем из могилы, чтобы отомстить за себя и свою возлюбленную, О'Барр сочинил, пытаясь пережить личную драму — гибель собственной невесты. По злой иронии судьбы съемки фильма привели еще к одной трагической смерти. Накануне своей свадьбы в результате халатности бутафоров погиб исполнитель главной роли, близкий друг О'Барра, сын легендарного Брюса Ли — Брэндон.

Конечно, велик соблазн списать коммерческий успех получившейся ленты на «кровожадность» публики или, напротив, на желание отдать дань памяти безвременно ушедшему артисту. Но это будет справедливо лишь отчасти: фильм и сам по себе оказался явлением в жанре кинокомикса. Что и было отмечено критикой. Так, рецензент «Variety» Тодд Маккарти, сравнивая «Ворона» с вышедшим незадолго до этого «Возвращением Бэтмана» Тима Бартона, написал, что после тяжелой атмосферы города, мастерски переданной Пройасом, бартоновский Готэм-сити выглядит Изумрудным городом.

Так или иначе, «Ворон» вызвал к жизни целую серию более или менее удачных продолжений, а теперь, на модной волне «ребутов», готовится и его ремейк. Ходили слухи, что режиссерское кресло на его съемочной площадке вновь займет Пройас, но тот в категоричной форме опроверг их. «Ко мне обращались с предложением заняться ремейком, но это нелепо, и я не собираюсь иметь с этим ничего общего», — заявил он в одном из недавних интервью.

Следующая лента режиссера вновь должна была раскрывать тему «жизни после смерти» — правда, уже под другим углом. Но, едва начав работу на киновоплощением серии детских мультиков о дружелюбном привидении Каспере, Пройас уступил свое кресло Брэду Сильберлингу, а сам вернулся к работе над начатым еще в 1990 году сценарием, сочетавшим в себе элементы научной фантастики и «крутого» детектива.

На экраны плод этой работы, получивший название «Темный город», вышел лишь в 1998 году. Успех у зрителей был весьма скромен, критика картину тоже поначалу не приняла, объявив ее набором штампов из фильмов класса Б, разбавленным дорогими визуальными эффектами. Однако со временем отношение к «Темному городу» изменилось. Большую роль в переосмыслении ленты сыграл авторитетный критик, пулитцеровский лауреат Роджер Эберт. Он назвал «Темный город» лучшим фильмом 90-х годов. В посвященной ему главе своей книги «Величайшие фильмы» Эберт писал: «Темный город» воплотил все, к чему стремились создатели «Матрицы», только раньше, с большим чувством и воображением». С именитым критиком согласились и любители фантастики всего мира. В списке жанровых наград «Темного города» — премии «Хьюго», «Сатурн» и приз Брэма Стокера.

В том же, 1998 году студия Disney начала работу над фильмом по сценарию «Запаянный» («Hardwired»). Камерная пьеса, написанная под явным влиянием «трех законов роботехники» Айзека Азимова, предполагала камерное же воплощение. Однако проект был перекуплен кинокомпанией Fox, кресло режиссера занял Алекс Пройас, а сценаристы получили задание превратить «Запаянного» в высокобюджетный фантастический блокбастер. В процессе работы студия сумела выкупить права на экранизацию сборника рассказов Азимова о роботах, и фильм получил знакомое всем любителям фантастики название — «Я, робот».

Увы, результат шестилетнего труда (фильм вышел на экраны в 2004 году), оказался, скорее, разочаровывающим. Да, это был добротный фантастический боевик, но от таланта создателя «Темного города», помноженного на гений классика НФ Айзека Азимова, ждали совсем другого.

Но Пройас, похоже, даже не обратил внимания на прохладную реакцию критики: к тому времени его уже полностью захватила новая работа. Киностудия Escape Artists усадила его в кресло режиссера перекупленного у Columbia Pictures проекта «Знамение». После тщательной переработки от первоначального сценария, написанного Райаном Пирсом, осталась, пожалуй, лишь концепция «капсулы времени», где содержатся сведения о событиях, часть из которых уже свершилась, а часть еще только должна произойти.

В центре истории, созданной режиссером совместно со сценаристом Стюартом Хазельдайном (с ним Пройас работал еще над телепостановкой «Мир реки» по Фармеру, где сам выступил продюсером), — столкновение научного и религиозного мировоззрений. Находка и расшифровка постепенно сбывающихся предсказаний о скором конце света заставляют астрофизика Джона Кестлера (Николас Кейдж) отказаться от представления о бытии как о цепи случайностей, помириться с отцом-священнослужителем и поверить в то, что все на свете имеет смысл. То есть «Знамение» отчасти вторит «Знакам» и «Явлению» М. Найта Шьямалана, но делает это на ином образном и техническом уровне.

Представляя будущий фильм на конференции Comic-Con в Сан-Диего, Пройас рассказал, что, работая над «Знамением», стремился к максимальной реалистичности, особенно в том, что касается фантастической составляющей картины. Сцены катастроф, от падения самолета и столкновения поездов метро до мгновенной гибели огромного мегаполиса, действительно поражают одновременно и масштабностью, и вниманием к мельчайшим деталям. Увы, похоже, зрелищность помешала зрителям и критикам разглядеть в картине все остальное. Впрочем, почти каждый фильм Пройаса поначалу встречался прохладно. И лишь потом критики замечали: лента, которую они посчитали рядовым блокбастером, оказывается, не так проста…

«Я предпочитаю сделать меньше фильмов, но быть уверенным в том, что они настолько хороши, насколько это возможно. Прежде чем приступать к съемкам, я всегда хочу, чтобы сценарий был отточен до последней детали», — признался Пройас в одном из интервью. Это значит, что до премьеры очередной картины, в титрах которой будет стоять его имя, пройдет еще года три-четыре. Что это будет за фильм, сказать сложно. Среди сценариев, находящихся в работе у мастера, экранизация «Неприятной профессии Джонатана Хога» Хайнлайна, адаптация фантастической трилогии Джона Кристофера и историческая фантазия о князе Владе Цепеше, рассказывающая о его превращении в вампира Дракулу.

Ясно одно, за какую бы из этих историй не взялся Алекс Пройас, фантастический жанр он не оставит.

Сергей Цветков

1980 — «На ощупь» (Groping)

1989 — «Духи воздуха, облачные гремлины» (Spirits of the Air, Gremlins of the Clouds)

1994 — «Ворон» (The Crow)

1998 — «Темный город» (Dark City)

2003 — «Мир реки» (Riverworld, исполнительный продюсер)

2004 — «Я, Робот» (I, Robot)

2009 — «Знамение» (Knowing)